СЕРБИЯ МОНАШЕСКАЯ
Одной из целей
нашей поездки в Сербию было стремление познакомиться с жизнью сербских
монастырей. Конечно, за неделю этого невозможно было сделать в полноте, и наши
впечатления неизбежно носят характер фрагментарности и субъективности, однако,
кажется, определенные закономерности все-таки удалось уловить.
Прежде всего, в
Сербии практически нет “городских монастырей” – все обители находятся, как
правило, в некотором удалении от крупных населенных пунктов. И даже женский
монастырь в Белграде, “Ваведения” – Введения Пресвятой Богородицы во храм,
расположен в тихом месте с сельским пейзажем, фактически за городом. Да и живет
в нем всего лишь десять монахинь (впрочем, по сербским меркам это не так мало).
Поэтому сербы очень удивлялись, узнавая, что наш Сретенский монастырь находится
в самом центре города, а кроме него, в Москве действует еще пять мужских и
четыре женских, не считая многочисленных монастырских подворий.
Не меньше они
удивлялись, когда слышали, что в нашем монастыре около 40 человек братии,
поскольку в Сербии обитель с 20 насельниками уже считается большой, а
максимальное количество, по рассказам, составляет 30 человек – для мужского
монастыря, 40-50 – для женского.
Монашество в
Сербии, как и в России, еще только формируется – оно, в основном, молодо: как
по возрасту, так и по духовному опыту. Но сербским инокам есть на кого
равняться в аскетическом делании – на Святейшего Патриарха Павла, настоящего
подвижника, который пользуется огромным авторитетом в стране. Впрочем, уже есть
и обители, где внешняя и внутренняя жизнь налажена превосходно. В одном из
таких монастырей нам посчастливилось прожить несколько дней.
С монахами из
Ковиля мы познакомились еще минувшим летом в Москве, куда они приезжали с
серией концертов по приглашению братии Данилова монастыря. Во время своего
визита они пели Литургию в Сретенском монастыре в национальный сербский
праздник – Видовдан, потом приходили еще несколько раз, а мы с удовольствием
посещали их выступления. Теперь наше знакомство продолжилось в их родной
обители – Ковильском монастыре.
Ковиль – это
настоящий сербский Афон. Надо сказать, что вообще для сербских монастырей
образцом и своего рода “законодателем” является святогорский Хиландарь,
основанный еще святителем Саввой и его отцом, преподобным Симеоном Мироточивым,
в самом конце XII века. Святитель Савва Сербский написал и Типикон для
Хиландаря, который до сих пор служит основой монастырского устава практически
всех сербских обителей. Сейчас Хиландарь переживает не лучшие времена в связи с
политической ситуацией в мире: ведь разрешение на принятие в братию монастыря
дает даже не греческое правительство, а общеевропейское, с центром в Брюсселе,
а оно, мягко говоря, не особенно благоволит к сербам. Кстати, среди 30
насельников Хиландаря есть и один украинец, о чем нам рассказали на
монастырском подворье под Белградом. Но об этом позже.
В Ковиле
дыхание Афона чувствуется особенно явственно. Этому способствует тот факт, что
Ковильская братия часто ездит на Святую Гору и поддерживает тесные контакты с
афонитами. В 1999 году на престольном празднике (“Славе”, как это называется у
сербов) Хиландарского монастыря ее пение было даже включено в компакт-диск,
выпущенный Хиландарем. Многие в Ковиле хорошо говорят по-гречески (а некоторые
еще и по-английски, по-французски; по-русски понимают, но не говорят). Любовь к
Афону проявляется во всем – даже братский храм монастыря, где обычно проходят
службы, посвящен Святым отцам, на Горе Афонской просиявшим.
Ковиль славится
своим пением. Поют они, конечно, не по-гречески, а по-церковнославянски и
по-сербски (именно поэтому его можно назвать сербским Афоном), - но в
византийской традиции. Глубокое понимание традиции позволяет им петь антифонно
с греческим хором, когда попеременно следуют стих по-славянски – стих
по-гречески, что так восхищало нас еще в Москве.
С афонскими
традициями связан и богослужебный устав монастыря, и некоторые литургические
особенности (например, совместное чтение вслух Иисусовой молитвы), и даже бытовые
обычаи. Так, гостю обязательно предложат чашечку кофе и рюмки ракии – своего
рода водки. Впрочем, это встречается по всей Сербии. Гостеприимство Ковиля
особенно подчеркивается тем, что у монастыря отсутствуют ворота – хотя есть и
крепкие стены, и добротные корпуса.
Однако в
соответствии с древними монашескими правилами, в монастыре не могут ночевать
женщины (исключения делаются крайне редко). Все послушания выполняются или
Ковильской братией, или трудниками-мужчинами, в том числе послушание на кухне,
которое попеременно несут в течение двух недель все насельники монастыря, не
исключая священника.
С афонской
традицией связан и довольно долгий по нашим меркам срок послушнического искуса:
до пострижения в монашество проходит не менее пяти лет, причем послушник
(“искушеник” по-сербски) ходит в темной одежде, но без подрясника. Судя по
нашим беседам, в Ковиле очень ценят такую осторожность, хотя для сербских
монастырей, как и для русских, такое положение нехарактерно.
Еще более
строго относятся здесь к рукоположению в священный сан. На двадцать человек
братии – ни одного иеродиакона и всего лишь один иеромонах, отец Исихий,
пришедший в монастырь более десяти лет назад, окончив психологический факультет
Белградского университета (узнав об этом, мы поняли, почему в его кабинете
столько книг по психологии, собрание сочинений Льва Толстого, произведения
Достоевского и т.п.). Однако и он не имеет права исповедывать братию: это
прерогатива исключительно духовника и одновременно настоятеля, епископа
Порфирия. Отец Исихий служит Литургию каждый день, если не болен, не в отъезде
или не занят послушанием на кухне. Иногда в Ковиль присылают новорукоположенных
священников для прохождения практики.
Все насельники
монастыря, кроме занятых неотложными послушаниями, обязаны присутствовать на
всех службах, хотя за этим никто специально не следит – это дело совести
каждого. Вся братия причащается вместе четыре раза в неделю: во вторник,
четверг, субботу и воскресенье – предварительно постясь соответственно в
понедельник, среду и пятницу (в этот день даже без растительного масла).
Исповедуются все также вместе у владыки Порфирия в субботу вечером, а при
желании – и в любой другой день. При этом богослужебный круг тоже довольно
напряженный.
Подъем,
сигналом к которому служит, опять-таки по святогорскому образцу, афонское било,
бывает ежедневно в 4 часа утра, затем в полпятого следуют полунощница, утреня и
Литургия – все это продолжается около трех часов. В 8:30 – обед, потом
послушания, в 17:00 – вечерня, после которой бывает ужин и малое повечерие с
чтением вслух молитв Иисусовой, Архангелам и Ангелам и Божией Матери. Вечером
остается свободное время, которое каждый использует по своему усмотрению.
При таком
напряженном ритме монастырь ведет довольно активное производство. Так, здесь
изготавливаются свечи для всей епархии, делается мед, за который Ковиль недавно
получил бронзовую медаль в Сербии, производится ракия, получившая серебряную
медаль (в самом монастыре при этом – “сухой закон”), здесь держат коров,
лошадей, кур и т.д. Монастырь пользуется большим авторитетом в Сербии, хотя его
историческая роль, судя по всему, никогда не была значительной.
Больше всего
нам понравилась царящая в Ковиле атмосфера братской любви и непринужденности,
напомнившая родной Сретенский. Удивительное гостеприимство, благожелательность,
открытость – все это естественным образом гармонировало со строгостью
монастырских служб и распорядка дня. Русские – редкие гости в обители, а потому
интерес к нам был особым, ведь сербы, как мы убедились во время своей поездки,
сохранили необыкновенную любовь к России и ее народу. В свою очередь, мы
открывали для себя братьев, целиком посвятивших свою жизнь Богу. Причем не
только сербов. В Ковиле, к примеру, уже 12 лет живет монах Савва из Новой
Зеландии, охотно общавшийся с нами несмотря на серьезную болезнь.
Сама природа
вокруг Ковиля располагает к размаху: монастырь находится посреди бескрайних
полей, на просторе, с чисто русским пейзажем. Говорят, что летом усладу
вечерних прогулок изрядно портят тучи комаров, прилетающих с близлежащих болот.
Но мы, к счастью, были в святой обители в конце февраля, когда листья на
деревьях только-только распускались…
В Белград нас
отвозил послушник Бубица на монастырской машине. Благодаря этому нам удалось по
дороге посетить еще несколько Фрушкогорских монастырей, к сожалению, сейчас уже
полупустых. В Ново-Хоповской обители мы поклонились великой святыне – мощам
великомученика Феодора Тирона. Как попало это сокровище в тихий сербский
монастырь – выяснить не удалось, но радость этой встречи увеличивалась от того,
что был как раз канун праздника этого удивительного “великопостного” святого.
Следующим
пунктом нашей программы был Милешевский монастырь, ради которого, собственно, я
и предпринимал эту поездку. В нем покоятся мощи святого Владислава, короля
Сербского. Странно, но его плохо знают в Сербии – а ведь святой
Владислав был
внуком Симеона Мироточивого, сыном Стефана Первовенчанного, племянником
святителя Саввы – “отцов-основателей” сербской государственности и национальной
Церкви. Именно краль Владислав добился того, чтобы перенести на родину из
Болгарии мощи почившего там святителя Саввы (который лично венчал царским
венцом своего племянника) и сам предшествовал им в радости, подобно пророку
Давиду пред Кивотом завета. Мощи величайшего сербского святого краль Владислав
положил в построенном им монастыре Милешево – задушбине, где вскоре и сам
упокоился. Так и лежали вместе более трехсот лет мощи двух святых
родственников, пока турки с варварским глумлением не сожгли останки святого
Саввы, стремясь подавить национальный дух сербов. Сейчас на месте этого
злодейского пожарища, в Белграде, строится величественный собор святителя
Саввы, подобный храму Христа Спасителя в Москве.
Милешево
сторицей вознаградило нас за тяжести долгой ночной дороги в переполненном
автобусе. Мы увидели совсем другую, горную Сербию, настоящие Балканы. Монастырь
расположен в удивительно красивом месте – у подножия горы, рядом с бурной
речкой. А во дворе важно прогуливались павлины, демонстрируя свое великолепие оторопевшим
русским.
Как правило, в
Милешево паломники приезжают по двум причинам: или чтобы увидеть “Белого
Ангела” – удивительную фреску, ставшую символом Сербии; или чтобы приложиться к
мощам основателя монастыря, святого Владислава. В России многие носят имя этого
святого короля, прославившегося особенно своей любовью к нищим, больным и
отверженным века сего. Но в Сербии сложилась другая традиция: там у каждой
семьи есть свой покровитель (он переходит в роду по мужской линии), праздник
которого называется “Крсной Славой” и всегда очень торжественно встречается.
Именин же в нашем понимании обычно не отмечают, хотя название для них
существует – Имендан. Вообще сербские имена далеко не всегда связаны со святыми
– но иногда с церковными праздниками (Вайо, Божко), иногда с пожеланием
благополучия (Здравка, Радован, Живан), иногда с семейными традициями. Поэтому
не всегда легко объяснить, почему русские порой называют своих детей в честь
сербского святого короля Владислава…
В Милешево нас
приняли замечательно: накормили, обласкали, надарили подарков. Это женский
монастырь, где живет сейчас семь монахинь и один священник. Почти все они
пришли из других монастырей: так, игуменья Магдалина была вынуждена покинуть
монастырь в Славонии. Теперь она спасается в Милешево…
Дальше нас ждал
долгий путь через горы, по необыкновенно красивым местам, где расположено
немало как оставленных, так и действующих обителей, которые нам удалось увидеть
только из окна автобуса, - в монастырь Студеница, получивший свое название от
протекающей рядом речки. Наверное, он мог бы стать первым по значению
монастырем в стране, своего рода сербской Лаврой – настолько древняя и великая
история связана с этой обителью. Студеница была основана в XII веке святым
Симеоном Неманей, объединителем сербских земель, основателем государственности.
Монастырь изначально был задуман как одна из главных обителей в стране и как
“задушбина” (место последнего упокоения, где будут молиться о его душе) главы
рода Неманичей.
Теперь в
монастыре находятся сразу трое мощей: преподобных Симеона Мироточивого, его
супруги Анны (в монашестве Анастасии), их сына Стефана Первовенчанного (в
монашестве Симона). Сохранились почти все древние монастырские постройки, а
также удивительные фрески, которые, правда, несколько пострадали за долгие
века. Но монастырь и сейчас ведет активное строительство: например, сооружена
прекрасная гостиница для паломников, где созданы великолепные условия для
жизни.
В Студенице
около тридцати человек братии, причем десять послушников пришли буквально в
последний месяц перед нашим приездом – это вселяет надежду, что Господь особо
благоволит к обители. Здесь также действует устав, похожий на Хиландарский, но
с некоторыми особенностями. На службы, особенно воскресные и праздничные,
приходят богомольцы из окрестных селений, и если бы в Студенице удалось хорошо
поставить пение, то отбоя от паломников, наверное, не было бы постоянно.
Но самым
сильным впечатлением от монастыря стала “испостница” святого Саввы – место его
подвигов в дни Великого поста, в 8 километрах от обители, высоко в горах, где
святитель написал монастырский Устав. Сейчас там живет монах Антоний из
Студеницы, в праздничные дни проделывающий нелегкий путь от испостницы в
монастырь и обратно. Прямо в скале вырублена небольшая келья, рядом источник,
небольшой храм великомученика Георгия Победоносца. Удивительный вид с гор,
потрясающая природа – но можно себе представить, что ночью здесь становится
жутковато, особенно в одиночку…
В Студенице
живут не только молодые послушники, есть тут и опытные монахи – например,
архимандрит Савва, который подвизается в обители уже 40 лет. Настоятелю, отцу
Тимофею, всего 25, но, как говорит Премудрый Соломон, “седина есть мудрость
человеком и возраст старости – житие нескверное”. Это нам доказал и один из
послушников, заметивший, что мы, современные иноки, - как люди, которые не
хотят выращивать мандариновое дерево с большими трудами и скорбями, чтобы пить
его сок, а хотят просто купить мандариновый сок в магазине. Точно сказано! Что
касается настоятеля, то иеромонах Тимофей учился в Троице-Сергиевой Лавре,
бывал, как выяснилось, и в Сретенском монастыре. На прощание он подарил нам
множество прекрасных сувениров, еще раз без слов убеждая в нерушимости
сербо-русской дружбы.
После Студеницы
мы посетили Жичу – женский монастырь, первую сербскую Архиепископию. Здесь и
сейчас живет местный архиерей, владыка Стефан. Удивительно, что в Жиче в одном
из храмов сохранилась фреска императора-страстотерпца Николая II, написанная
сразу после Первой мировой войны, рядом с образом равноапостольного князя
Владимира и преподобного Серафима Саровского. Сербы всегда почитали
царя-мученика Николая и даже решились на такое изображение за многие
десятилетия до официальной канонизации. При коммунистах фреску закрыли бумагой,
о чем и сейчас свидетельствуют оставшиеся на ней следы. Раскрыли святой образ
совсем недавно, при реставрации.
Завершилось
наше знакомство с сербскими монастырями на подворье Хиландарского монастыря.
Основание монастыря Сланцы, как его обычно называют, связывают также с
благочестивой династией Неманичей. Сейчас здесь живет три иеромонаха и шесть
послушников, четверо из которых учатся на Богословском факультете в Белграде.
Несколько лет послушнического искуса на подворье – это непременное условие для
желающих войти в братию Хиландарского монастыря. Правда, никакой гарантии, что
искушеницы попадут на Афон никто дать не может: это связано с теми проблемами,
о которых говорилось в начале статьи. Сейчас в Хиландаре около тридцати
монахов, в основном престарелых. Смогут ли те послушники, которые подвизаются
сейчас на подворье, влиться в братию афонской обители – вопрос остается
открытым…
Самым сильным
впечатлением от поездки стали, конечно, люди. Сербы очень дружелюбны, открыты,
доброжелательны, а в последние годы – еще и очень благочестивы. Несмотря на
тяжелейшие испытания, выпавшие на их долю, они сохранили светлое, радостное
состояние духа: именно поэтому, наверное, в Сербии из русских святых больше
всего любят преподобного Серафима Саровского. Поразило нас и уважение сербов к
духовенству. Мы везде путешествовали в подрясниках и ни разу – ни в европейском
Белграде, ни в провинциальном Приеполье, ни в набитом “аутобусе”, ни в
прокуренном “возе” (электричке) – нигде не встретили ни одного косого взгляда,
тем более оскорбления. Напротив, часто прямо на улице у нас пытались взять
благословение, принимая за священников.
К сожалению, в
столь короткие сроки нашей поездки мы не могли посетить монастыри Косово,
Черногории и других областей Сербии, где, несомненно, живут настоящие
исповедники, которым приходится очень тяжело в подчас открыто враждебном
окружении. Но даже увиденного нами оказалось вполне достаточно, чтобы с
уверенностью сказать: в Церковь приходит все большее число молодых людей,
налаживается полноценная приходская жизнь и монашеская традиция возрождается.
Дай Бог, чтобы укреплялись и русско-сербские связи, взаимно обогащая
национальные Церкви бесценным духовным опытом, накопленным у православных
братьев.
Список
литературы
Инок Владислав (Томачинский). Сербия монашеская