Человек и его тело

Содержание Стр. Введение 3 Человек и его тело 4 Заключение 16 Литература 17 Введение Социальная антропология – это наука, изучающая народы мира с целью выявления особенностей их социальной организации. Этот термин был впервые употреблен Дж. Фрезером, а формирование этого направления исследований относится к концу XIX в. В рамках более широкого понятия «науки о человеке» (антропологии) социальная антропология противопоставлялась

физической антропологии. На протяжении длительного времени основным объектом исследования социальной антропологии считались «примитивные» общества. При этом культура рассматривалась как аспект общественной жизни, и, следовательно, как составная часть предмета. В отличие от культурной антропологии, сложившейся главным образом в США, социальная антропология, получившая распространение в

Великобритании, по традиции не включает в свои исследования лингвистику и археологию. Существует мнение, согласно которому социальная антропология по своему содержанию аналогична этнографии (этнологии). Однако в противоположность этнографии она никогда не рассматривала этнические общности в качестве своего объекта. Социальная антропология. в ряде случаев близка к социологии, непрерывно расширяющей сферу своих исследований, что приводит к опасности стирания грани между ними.

Современные социологи и антропологи исходят из представления о человеке как о существе, имеющем тело. Сведение человека к знанию, к духовности ничем не лучше, чем приравнивание его к животному. Социальное различие всегда проявляется на телесном уровне. Тело – посредник между биологическим и социальным, индивидуальным и социальным. Недаром наблюдателя над социальной жизнью поражает одновременно индивидуальность лиц и тел и подчиненность

некоторой модели. Рассмотрим формы этой подчиненности. Человек и его тело Само по себе тело может быть представлено как текст, как реализация знаковой деятельности. Мы можем читать тела как книгу. Не только характер людей той или иной эпохи, но сами телесные качества сформированы соответствующими стилями жизни, а потому неподражаемы и не воспроизводимы. Это касается не только наружности, но и способов жестикуляции, пробладающих поз, форм сексуальности.

Недаром исторические фильмы часто кажутся фальшивыми. Складывается впечатление, что мы видим перед собой современных людей, лишь обряженных в исторический костюм. Не существует чистого природного тела, тела вне истории общества. С началом жизни культура начинает формировать, структурировать и регулировать тело в геофизических, биологических потребностях и функциях. Значения жестов, которые кажутся данными от природы, на деле

социально и культурно обусловлены. Человеческое тело – результат взаимного процесса биологического и социокультурного развития. Французский антрополог М.Мосс писал о техниках тела как о традиционных действенных актах, оличных от актов магических, религиозных, символических. До инструментальных техник существует совокупность техник тела. Тело – первый и естественный инструмент человека.

Техники тела – то, как люди ходят, смотрят, спят, поднимаются, спускаются с горы, бегают, представляют себя другим и перед другими. В каждой культуре есть движения дозволенные и недозволенные, естественные и неестественные. Например, мы приписываем разную ценность пристальному взгляду: это символ важности в армии и невежливости в гражданской жизни. Существует не только разделение труда между полами, но и соответствующее разделение техник тела. Женщина и мужчина по-разному сидят, по-разному сжимают кулак.

Дети и представители неевропейскихз культур легко и часто садятся на корточки, а взрослые европейцы не умеют этого делать. Историки культуры обращают внимание на различные формы акушерства. Мы считаем нормальными роды в положении на спине. В других культурах женщина рожает стоя или сидя. Посетители этнографических музеев могут легко убедиться в том, насколько различны у разных народов колыбели для детей.

Также существуют культурно различные техники сна. Одни народы или даже социальные группы используют изголовья, а другие нет, также как некоторые народы во сне не укрываются. Существуют разные техники ходьбы, прыжка, плавания, толкания, перетаскивания и поднятия тяжестей, не говоря уже о технике танца. В юности мужчины им женщины окончательно усваивают техники тела, которые сохраняются в течение всей взрослой жизни и воспринимаются как естественные.

Движения, которые кажутся инстинктивными, сформированы культурой (питание, гигиена, сами способы удовлетворения естественных потребностей). И традиционное, заданное питание, и те новые виды еды, которые поставляются в супермаркеты со всех концов мира, формируют тела в то время, как их питают. Еда налагает на тела форму и мускульный тонус, которые действуют подобно личному удостоверению. Например, вьетнамская пища очень легкая, состоит, в основном из риса и морепродуктов, поэтому среди

представителей этого народа почти нет тучных людей, чего не скажешь об американцах, любителях фаст-фуда. Европейцы, принимая пищу, сидят на стуле за столом, пользуются ложкой и вилкой. Принадлежащие к азиатским культурам предпочтут есть руками, сидя на ковре, как, например, принято в Узбекистане. Японцы же принимают пищу сидя на коленях перед низким столом. То же относится к системам мимики и жестов. Кроме известного всем примера, что в русской культуре покачивание

головой означает «нет», а кивок означает «да», а в болгарской – наоборот, можно вспомнить, как принято в разных культурах голосовать на дороге, останавливая автомобиль, подзывать официанта. Все эти действия сопровождаются различными жестами. Жесты, которые мы используем, как самые обычные, могут не быть известны некоторым народам, и наоборот. Например, жест «вертеть щеку» (вращение указательным пальцем в центре щеки) означает в некоторых районах

Италии похвалу. В других частях Европы он неизвестен. Жесты, выражение лица, позы используютсяв качестве дополнения к словам, а также для передачи смысла, если ничего в действительности не говорится. Невербальные сигналы, которые мы передаем ненамеренно, нередко дают возможность увидеть несоответствие того, что говорится, и того, что на самом деле имеется в виду. Ноги человека, который никогда не носил обуви, естественно отличаются от ног человека, который

без обуви обходиться не может, поэтому по ступням ног можно определить людей африканских племен и людей, принадлежащих к северным народам. Натруженные руки человека физического труда непохожи на руки пианиста (стоит вспомнить известную сцену фильма «Место встречи изменить нельзя», где руки героя, выдававшего себя за шофера, чуть не разоблачили его). Также нет ничего более технического, чем сексуальные позиции, кстати, тесно взаимосвязанные с моралью. Многие полагают, что сексуальное поведение человека определяется

в основном биологическими факторами. По мнению Энтони Гидденса «в отличие от большинства животных, почти все наши сексуальные чувства являются приобретенными, а не заданными генетически» . Наиболее широкое исследование сексуальной практики в различных культурах было проведено несколько десятилетий назад Клеманом Фордом и Фрэнком Бичем. Оно включает антропологические данные, полученные от более чем двухсот наций

и народностей. В том, что считается «естественным» сексуальным поведением, а также в нормах сексуальной привлекательности были обнаружены поразительные отличия. Например, в некоторых культурах длительная, продолжающаяся, возможно, несколько часов любовная прелюдия является желательной и даже необходимой, прежде чем начнется собственно половой акт. В других культурах прелюдия практически отсутствует.

Поцелуи являются в некоторых обществах принятой сексуальной практикой, но многим людям они могут не доставлять никакого удовольствия и даже вызывать у них неприязнь. В некоторых культурах считается, что частые сексуальные отношения ведут к физической слабости. У народностей сеньянг, живущей в южной части Тихого океана, старейшины деревни дают советы о желательности частых занятий любовью. Там же уверены, что блондин может заниматься этим каждую ночь.

В большинстве культур нормы сексуальной привлекательности, принимаемые как мужчинами, так и женщинами, сосредоточены в большей степени на внешних данных женщин, а не мужчин. Такая ситуация, похоже, постепенно меняется на Западе, по мере роста активности женщин в различных сферах помимо работы по дому. Черты облика, представляющиеся наиболее важными в женской красоте, заметно отличаются в различных культурах. В некоторых культурах, например, предпочитают стройные, изящные фигуры,

в то время как в других привлекательными считаются более пышные формы. Также имеются «биологические средства» вхождения в связь Богом: голодание или особая пища (христианские посты), специфические позы (поза лотоса в индуизме). Существует многообразие техник ухода за кожей, за полостью рта, гигиены и способов отправления телесных надобностей. В этой связи очень интересно знаменитое исследование

Хорраса Майнера. Свое внимание Майнер сосредоточил на знаменитых телесных ритуалах Накирема – по мнению западного человека, весьма странных и экзотичных. В основе всей системы верований Накирема лежит убеждение, что человеческое тело уродливо и изначально склонно к болезням и одряхлению. Человек, обреченный иметь такое тело, может надеяться только на действие специфических ритуалов и церемоний. В каждом доме имеется несколько культовых предметов, специально

для этого предназначенных. Важнейшим из них является ящичек, вделанный в стену хижины Накирема. В ящичке хранятся амулеты и различные магические снадобья, без которых не может обойтись ни один представитель пелемени. Снадобья и амулеты, как правило, изготовлены несколькими шаманами, каждый из которых специализируется в какой-то определенной области. Наиболее могущественными из них считаются знахари, и их помощь следует всегда щедро вознаграждать.

Однако сами знахари лекарственных снадобий совим пациентам не дают, а лишь определяют их состав и записывают его на некоем тайном и древнем наречии. Наречие это понятно только знахарям и сборщикам лекарственных трав и кореньев, которые, опять-таки за подношения и дары, и приготавливают требуемое зелье. Накирема испытывают почти патологический ужас и благоговение перед своим ртом, состояние которого, по их мнению, сверхъестественным образом воздействует на все общественные отношения.

Народ Накирема верит, что если не исполнять утановленный ритуал, то зубы выпадут, а десны начнут кровоточить, челюсти станут шамкать, а самого человека покинут друзья и отвергнут любовники. Дикари также верят в существование прямой связи между оральными и моральными качествами. Например, желая укрепить моральные качества своих детей, они заставляют их совершать ритуальные полоскания рта. Ежедневный ритуал, неукоснительно соблюдаемый каждым

Накирема, включает и специфические манипуляции с ротовой полостью. Однако несмотря на то, что этот народ столь трепетно заботится об указанном органе, данный ритуал кажется непосвященному просто отвратительным: Накирема берут в рот пучок свиной щетины, покрытый магическим порошком, и выполняют там серию каких-то чрезвычайно формализованных движений . Ответить на вопрос, кто такие эти Накирема и идентифицировать описанный ритуал просто: нужно произнести

слова «Накирема» наоборот. Таким образом, Майнер приходит к выводу, что любое привычное действие покажется странным, если его вырвать из контекста и не рассматривать в качестве элемента специфического образа жизни данного народа. Гигиенические ритуалы людей Запада ничуть не более и не менее странны, чем обычай, распространенный на некторых тихоокеанских островах, выбивать у себя передние зубы для красоты, или обычаи тех племен Южной Америки, представители которых выпячивают губы с помощью особых пластин, поскольку

считают, что это делает их более привлекательными. Воспитание и формирование техник тела – это один из основополагающих аспектов истории. Ученые, которые занимаются исторической антропологией, исследуют социально-исторические формы эмоциональных проявлений. Так, сопротивление разным формам социальной истерии, всеохватывющему волнению, способность проявлять хладнокровие, способность подчиниться запрету на беспорядочные движения составляют нечто фундаментальное

в социально-исторической жизни. Можно классифицировать социальные группы ии даже целые общества-цивилизации в зависимости от того, какие реакции в них преобладают: грубые, необдуманные, спонтанные, разнужданные или сдержанные, точные, управляемые ясным сознанием. К данному природой телу люди все время что-то прибавляют (удлиняют ресницы, отращивают бороду, раскрашивают лицо и тело, одевают его и т.д.) или убавляют (удаляют волосы, бреют бороду, обнажают то ноги, то грудь).

Хорошо известен знаковый характер того или иного типа бороды, усов, прически. Привычные для нас короткие волосы у мужчин в восемнадцатом веке воспринимались как эпатаж, стремление противопоставить себя «всем остальным». Известный историк русской культуры Ф. Буслаев отмечал, что в России XVI-XVII веков считалось, что человек, сбривший бороду, становится неправославным, нерусским, еретиком и растлителем добрых нравов.

Ношение бороды связано с желанием четко обозначить половую идентичность . Карлос Вальверде считает, что телесная выразительность достигает обычно наивысшего уровня в лице. «Лицо есть то, что в некотором смысле позволяет нам глубже лучше и глубже всего познать личность. Мы узнаем людей по лицу, и большая часть человеческих отношений отражается на лице. Красота и привлекательность, особенно в женщине, тоже сосредоточены в лице.

Лицо – наименее сексуальная и наиболее сексуально определенная часть тела: именно по лицу мы немедленно отличаем мужчину от женщины. Только люди обладают выразительным лицом, причем в максимальной степени: в некоторых случаях лицо может сказать все. В нем отражаются чувства и переживания личности: озабоченность, боль, радсть, гнев, симпатия, отвращение, любовь» . Эммануэль Левинас посвятил прекрасные страницы человеческому лицу: он напоминает, что именно лицо другого

взывает к моему пониманию, уважению и помощи, требует понять другого в его абсолютной инаковости, лицо помогает мне увидеть другого именно как другого, как тайну, до дна которой мне никогда не добраться. По лицу мы часто узнаем, каков человек: благосклонный, брозгливый, заносчивый, склонный к заискиванию, влюбчивый, беспечный и т.д. По лицу мы угадываем свежесть молодости и признаки старости. Карлос Вальверде полагает, что в лице особенно значимы глаза, так как именно глаза лучше всего выражают

удивление, грусть, радость, симпатию, красоту, любовь. Мы общаемся, прежде всего, взглядами, и взгляд определяет выражение всего лица. Рот и уши тоже служат средствами взаимного обмена мыслями и чувствами. «То, что мы произносим с помощью речевого аппарата или воспринимаем ушами, есть всего лишь вибрационные волны. Но поразительным образом в этих волнах мы передаем и принимаем идеи, проникающие в самую глубину нашего

существа и бесконечно обогащающие нас» . Одна из самых известных форм подчинения социальному правилу – это манера одеваться. Одежда, в которую человек окутывает тело, является его продолжением. Одежда может быть рассмотрена в качестве инструмента, посредством которого тела подчиняются социальному правилу. Благодаря своему костюму биологический индивид как бы проецируется на арену общественной жизни. В традиционных обществах за каждым социальным слоем был четко закреплен тип одежды.

В обществах современных по одежде уже не так просто определить принадлежность человека к группе, хотя это возможно. Сегодня распространена готовая одежда, но мы легко определяем, где, в каком магазине или на рынке она куплена. Соответственно мы оцениваем и классифицируем того, кто эту одежду носит. Исследования истории моды, жизненных стилей и способов представления человеком себя очень значимы для исследования изменения общества. Автомобиль или карета также формируют форму тела, заставляют соответствовать

правильной позе. Стаканы, сигареты и обувь по-своему придают форму физическому портрету. Исследуя техники тела, мы не можем не выйти в пространство, окружающее человека, к тому, что составляет стиль жизни, тип повседневности. Различие обществ в наибольшей степени ощущается при погружении в практики повседневной жизни. Знаменитый историк Ф. Бродель пишет: «Мы могли бы отправиться к Вольтеру в Ферне и долго с ним беседовать, не испытав при этом великого изумления.

В плане идей люди XVIII века – наши современники; их дух, их страсти все еще остаются достаточно близки к нашим, для того, чтобы нам не ощутить себя в ином мире. Но если бы хозяин Ферне оставил нас у себя на несколько дней, нас сильнейшим образом поразили бы все детали повседневной жизни, даже его уход за своей особой. Между ним и нами возникла бы чудовищная пропасть» .

Таким образом, люди становятся людьми, лишь подчиняясь правилу, коду, закону. «Человек – бессознательный пленник языков общества и культуры перед лицом своего ежедневного куска хлеба или чашки риса» . Возникает вопрос, где обнаружить телесное, которое не было бы записано, переделано, окультурено и идентифицировано посредством различных инструментов, которые являются частями символического социального кода. В этом отношении интересны исследования Пола Экмана, проведенные им среди людей, живущих в изолированной

общине в Новой Гвинее, члены которой до этого не имели контактов с представителями западной культуры. Выражения лиц, соответствующие шести основным эмоциям (счастье, огорчение, злоба, отвращение, страх, удивление), обнаруженные в исследованиях народов других культур, оказались теми же и для членов изучаемой общины. Людям из общины показывали картинки людей с различными выражениями лиц и просили рассказать, что означают эти выражения. Их суждения совпали с результатами, полученными в других исследованиях.

Согласно Экману, это доказывает, что передающие эмоции выражения лица, а также из интерпретация, являются для человека врожденными. Однако он признавал, что его доказательства не демонстирируют это безоговорочно, и возможно, что тут замешаны культурные особенности, распространяющиеся среди разных обществ. Тем не менее, другие исследования подтвердили утверждение Экмана. Эйбл-Эйбесфельдт наблюдал шестерых детей, слепых и глухих от рождения, чтобы установить, отличаются

ли выражения этих лиц в определенных эмоциональных состояниях от выражений лиц здоровых индивидов. Обнаружилось, что дети, занятые чем-то приятным, улыбались, при появлении предмета с незнакомым запахом поднимали в удивлении брови, хмурились, когда им предлагали что либо неприятное. Они никогда не могли видеть сходные выражения у других людей, следовательно, эти реакции, по-видимому, являются врожденными . Но, хотя наличие врожденных факторов, определяющих эмоциональное выражение человека,

неоспоримо, индивидуальные и культурные факторы все же влияют на форму восприятия различных ситуаций. Манера улыбаться, точное движение губ и лицевых мускулов, мимолетность улыбки широко варьируется в различных культурах. В XX веке исследователи говорят о «записи закона на теле» (М. Фуко, М. Де Серто и др.) Способы записывания издавна изучались в социальной антропологии. Инструменты такой записи многообразны. В дописьменных культурах, где нет специализированных социальных

институтов, ни государства, социальность записывается на живом теле с помощью раскраски или посредством татуировальной иглы. Нож, наносящий шрамы при инициации, служит той же цели. Напомним о длинной истории розги. Современный диапазон этих инструментов включает полицейские дубинки и наручники, клетку для подсудимого в зале суда и т.д. Все эти инструменты образуют линию между правилами и телами.

Это серия объектов, цель которых – вписать силу закона в тело социального агента. История имеет традицию. У Шекспира есть метафора: шкура раба – пергамент, на котором пишет хозяин, а пинки – это чернила. Можно сказать, что западная антропология записана на пространстве, представленном телами других, незападных людей. Обществу недостаточно бумаги, закон и правило записывают на теле, и эта запись осуществляется через боль и удовольствие.

Тело человека превращается в символ социального, того, что сказано, названо, чему дано имя. Акт страдания странным образом сопровождается удовольствием от того, что тебя распознали. Это удовольствие возникает от превращения себя самого в идентифицируемое и законное слово социального языка, во фрагмент анонимного текста, от вписанности в символический порядок, у которого нет ни автора, ни хозяина. Нет закона, который бы не был вписан в тело и не властвовал бы над ним.

Сама идея, что индивид может быть изолирован от группы, была установлена в уголовном наказании в связи с потребностью иметь тело, маркированное наказанием. Мы можем перечислить многообразные формы такого маркирования: от клеймения преступника до изоляции его от общества. В ту же группу входят законы об ограничении передвижения, распространяемые на индивида или на группу. Таким образом, все типы инициаций связаны с телесными практиками (от первобытного ритуала

до современной школы). От рождения и до смерти закон «владеет телами» - с тем, чтобы превратить их в текст. Не только наружность людей, но и язык, и категории восприятия являются результатом встраивания в тело объективных структур социального и ментального пространства. Мы не сами придумываем тот язык, на котором говорим. Это касается как языка вербального, так и языка тела.

Идентичность человека не сводится к словесным обозначениям. Она подразумевает множество практик – телесных, поведенческих. Человек проявляет и обозначает свою идентичность не только отвечая на вопрос «кто ты такой?», но и действуя: определенным образом проводя досуг, одеваясь, питаясь, обустраивая жилище и выбирая спутника жизни. Можно показать, кто ты таков, лишь показав это, то есть, предъявив определнный продукт.

Способы восприятия объективных структур, составляющих общество и предшествующих человеку, тесно связаны с телесностью человека. Не только общество оставляет следы на телах, но и тела на обществе. Французская писательница и философ М. Юрсенар писала о генеалогии: «Мы наследники целой страны, целого мира. Лучи угла, в вершине которого мы находимся, раскрываются в бесконечность. Если взглянуть на генеалогию с этой точки зрения, то наука, так часто служившая человеческому тщеславию,

сперва воспитывает смирение благодаря осознанию нашей малости в сравнении с множеством, с массой, а затем вызывает головокружение» . Здесь речь идет о человеке, наследующем историю своей семьи. Еще большее головокружение охватывает нас при мысли о тех пластах истории общества, которые наследует любой человек. Генетическая наследственность несет в себе огромное количество информации, определяющей наши будущие реакции, чувства, предпочтения, неприязни и т.д.

Каждый из нас рождается с половой определенностью – существом мужского или женского пола, а это предопределяет психологическое различие и различие в стремлениях. Более того, мы рождаемся в конкретной семье, обществе, экономической ситуации, и все эти обусловленности, приходящие к нам со стороны тела с одной стороны, предоставляют нам материал для познания и духовного развития, а с другой, ограничивают возможности этого самого развития.

Заключение Социология, антропология и история – науки о том, как люди живут вместе. Размышляя о развитых формах социального, мы не должны забывать, что сам язык описания таковых восходит к базовым телесным метафорам. Граница физического тела делает его символом, метафорой социальной группы. Тело представляет взаимосвязь между частями организма и организмом как целым. Антропологи имеют дело с классификациями мира. Языковеды, работающие в области социолингвистики и лингвокультурологии,

показывают : метафоры, определяющие восприятие человеком мира, прежде всего социального мира, строятся на телесных обозначениях входа или выхода. По аналогии с телом создается базисная схема контейнера, конституирующая понимание повседневного опыта. Эта схема определяет представление об интерьере и экстерьере, о части и целом. Люди – цельные существа, состоящие из частей, которыми можно манипулировать. Наша жизнь проходит как с ощущениями цельности тела, так и отдельности его частей.

Семья метафорически представлена как целое, состоящее из частей. Женитьба – созидание целого. Развод – раскол целого. В Индии кастовое общество воспринимается как тело, состоящее из органов. Одно из ключевых понятий социальных наук «связь» восходит к пуповине. Для социологов важно понимать, что изменения в области телесных практик не охватывают общество одновременно.

Они развиваются в определенных социальных группах и лишь потом распространяются на общество в целом. В заключение добавим, что на сегодняшний день можно говорить о настоящей культуре тела. Она обладает собственной философской интерпретацией и собственными текстами о телесности, которые принадлежат не только к области социологии и философии, но и поэзии, театра, кинематографии и т.д. Карлос Вальверде считает, что сегодня телесному придается исключительное и всепоглощающее значение

в ущерб ценностям духа. Навязчивое превознесение телесной красоты и сексуальности, причем сексуальности вне нравственных норм, культ юности, или безмерное почитание всего молодого или представляющегося молодым; безудержное потребление, лихорадочное стремление испробовать все наслаждения, паломничество на пляжи, бездумный туризм, обожествление спортсменов – все это неоспоримые факты в обществе, где телесные ценности опережают или заслоняют ценности духа . В таких обществах необходима срочная помощь людям.

Им нужно формировать и сообразовывать свою жизнь, ориентируясь на иерархию человеческих ценностей, в которой телесное подчинялось бы высшим духовным ценностям и направлялось ими. Литература: 1. Авдеев В.Б. Метафизическая антропология. М 2002. 2. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. – Спб 2002. 3. Барулин В.С. Основы социально-философской антропологии. –

М 2002. 4. Вальверде К. Философская антропология М 2000. 5. Гидденс Э. Социология М 1999. 6. Козлова И. Социально-историческая антропология М 1998. 7. Леви-Строс К Структурная антропология М 1985. 8. Минюшев Ф.И. Социальная антропология. – М 1997. 9. Шаронов В.В. Основы социальной антропологии. – Спб 1997.