Религия древних славян

17

Реферат

Религия древних славян

Введение

Древняя, дохристианская религия славянских народов известна нам еще далеко не достаточно. Ученые начали интересоваться ею с конца XVIII в., когда вообще пробудилось национальное самосознание у многих славянских народов, а в европейской литературе стал сказываться интерес к народной культуре, народному творчеству. Но к этому времени все славянские народы, уже давно обращенные в христианство, успели позабыть свои древние верования; сохранились у них лишь некоторые народные обычаи и обряды, некогда связанные с этими верованиями. Поэтому в сочинениях конца XVIII и начала XIX в. о древнеславянской религии больше романтической фантазии, чем исторических фактов. Таковы «Краткое описание славянского баснословия» Михаила Попова (1768), «Словарь русских суеверий» Михаила Чулкова (1780), «Древняя религия славян» Григория Глинки (1804), «Славянская и российская мифология» Андрея Кайсарова (1804). Более критично и содержательно «Краткое обозрение мифологии славян российских» Петра Строева (1815); Даже и значительно позднее, уже в 60-х годах прошлого столетия, авторы -- приверженцы мифологической школы допускали очень много романтических увлечений и домыслов, когда писали о верованиях древних славян. Лучший пример - «Поэтические воззрения славян на природу» А. Н. Афанасьева (1865--1869); здесь собран и старательно систематизирован очень большой фактический материал, но в своих выводах автор не всегда опирается на фактические данные, а поэтому делает голословные предположения. Только с конца XIX в. начались попытки трезво и серьезно, на основе достоверных источников рассмотреть сохранившиеся сведения о дохристианских верованиях славянских народов- (А. Кирпичников, А. Н. Веселовский, Е. В. Аничков, Н. М. Гальковский, В. Мансикка, Л. Нидерле и др.); при этом, правда, не обошлось и без гиперкритицизма и неоправданного агностицизма.

1. Источники

Источниками изучения дохристианских верований славян служат, во-первых, письменные известия, относящиеся к VI--XII вв., во-вторых, археологические памятники, в-третьих, пережитки древних верований и обрядов, сохранившиеся до недавнего времени и описанные в этнографической литературе. Первые две категории источников очень скудны, а последняя представляет большие трудности в смысле решения вопроса: какие же из описанных в XIX--XX вв. обрядов и верований сохранились от дохристианских времен, а какие появились позже? Однако при всех трудностях исследования существенные черты древнеславянской религии можно считать установленными.

Если прежние ученые стремились воссоздать некую первоначальную единую общеславянскую религию, то новейшие исследователи держатся на этот счет скептического взгляда.

Древние славяне никогда не были объединены ни политически, ни экономически, и едва ли они могли иметь общих богов, общие культы. Очевидно, у каждого племени были свои предметы почитания, и даже у каждого рода свои. Но, конечно, многое было одинаковым или сходным у разных племен.

2. Погребальный культ и семейно-родовой культ предков

У славян очень долго держался патриархально-родовой строй. По словам Киевской летописи, «живяху кождо родом своим и на своих местех, владеюще кождо родом своим». Поэтому естественно, что у них сохранялся и семейно-родовой культ в виде почитания предков, связанного с погребальным культом.

По всей территории, на которой обитали славянские племена, встречаются многочисленные могильники и курганы с погребениями. Погребальные обычаи были сложными и разнообразными: кремация (особенно у восточных и частью у западных славян; у южных не засвидетельствована), трупоположение (с X--XII вв. повсеместно), часто хоронили или сжигали в лодке (пережиток водяного погребения). Над могилой обычно насыпали курган; с умершим всегда клали разные вещи, при погребении знатных убивали коня, а иногда и раба, даже жену умершего. Все это связано с какими-то представлениями о загробной жизни. Слово «рай» -- дохристианское общеславянское слово -- означало прекрасный сад, каким рисовался, видимо, загробный мир; но он, вероятно, был доступен не для всех. Дохристианского происхождения, несомненно, и слово «пекло» (буквально жар, огонь), может быть, означавшее подземный мир, где горят души злых. Впоследствии христианское учение о «будущей жизни» перекрыло эти древние представления; пожалуй, только у украинцев сохранилось смутное мифологическое поверье о какой-то блаженной стране -- вирий (ирий), куда улетают осенью птицы и где обитают умершие.

Зато верования, касающиеся отношений умерших к живым, удерживались поразительно прочно, и они совсем непохожи на христианские. Умершие делились очень резко на две категории. Это разделение, сохранившееся в поверьях по крайней мере у восточных славян, прекрасно определил Д. К. Зеленин: одна категория -- «чистые» покойники, умершие естественной смертью: от болезни, старости,-- их называли обычно, безотносительно к возрасту и полу, родителями; другая -- «нечистые» умершие (мертвяки, заложные), те, кто погиб неестественной, насильственной или преждевременной смертью: убитые, самоубийцы, утопленники, опойцы (умершие от пьянства); сюда же относились дети, умершие некрещеными (влияние христианства!), и колдуны. Отношение к этим двум категориям умерших было в корне различно: «родителей» почитали, смотрели на них как на покровителей семьи, а «мертвяков» боялись и старались обезвредить.

Почитание «родителей» -- это настоящий семейный (а прежде, очевидно, родовой) культ предков. Он и засвидетельствован средневековыми авторами (Титмар Мерзебургский: «domesticos colunt deos» -- «они чтут домашних богов») и отчасти сохранился в качестве пережитков до наших дней. Русские крестьяне поминают родителей в определенные дни года, особенно в родительскую субботу (перед масленицей, а также перед троицей), на радуницу (послепасхальная неделя). Белорусские крестьяне справляли несколько раз в году праздник дзядов (то есть Дедов, умерших), особенно торжественно -- осенью (большей частью в последнюю субботу октября). К празднику старательно готовились, чистили и мыли жилище, готовили обрядовые кушанья; дзядов приглашали принять Участие в трапезе, которая всегда проходила очень торжественно. У сербов и болгар до сих пор справляются -- и не только крестьянами, а и горожанами -- задушницы, поминовение умерших на кладбищах, куда приносят съестные припасы, едят и пьют на могилах, а часть оставляют покойникам. Смотрят ли при этом на умерших как на покровителей семьи -- неясно. Но раньше, несомненно, так и смотрели.

Пережитком древнего семейно-родового культа предков надо считать и сохранившийся у сербов до наших дней обычай справлять семейную славу (крсно име). Слава справляется в день христианского святого -- покровителя семьи; но самый характер праздника и его происхождение несомненно дохристианские, и прежде он справлялся, видимо, в честь предков -- покровителей семьи.

Еще один след существовавшего некогда культа предков -- фантастический образ Чура или Щура. Очень вероятно, что это был почитаемый предок-родоначальник. Культ его прямо не засвидетельствован, но сохранились убедительные следы его в славянских языках. Восклицания «Чур!», «Чур меня!», «Чур, это мое!» означали, видимо, заклинание, призывание Чура на помощь; сейчас оно сохранилось в детских играх; украинское (и польское) «Цур тобі» -- тоже в смысле заклинания. Глагол «чураться» -- держаться в стороне, то есть как бы ограждаться Чуром. И слово «чересчур» явно происходит от понятия о Чуре, как бы охраняющем какие-то рубежи, границы родовой земли, вероятно. Что Чур-Щур был именно предок -- видно из слова «пращур», прапредок. Быть может, изображения Чура делались из дерева, на что намекает русское слово «чурка» -- обрубок дерева.

Наконец, последний пережиток древнего семейно-родового культа предков -- это вера в домового, сохранившаяся доныне, особенно у восточных славян, где патриархально-семейный уклад держался дольше. Домовой (домовик, доможил, хозяин, суседко и пр.) -- это невидимый покровитель семьи; по народным поверьям, он есть в каждом доме, живет обычно под печкой, за печкой, под порогом; человекообразен; следит за хозяйством, покровительствует трудолюбивым хозяевам, но наказывает ленивых и нерадивых; требует уважения к себе и маленьких жертвоприношений -- немного хлеба, соли, каши и пр.; любит лошадей и ухаживает за ними, но только если масть их ему по нраву, иначе он может загубить лошадь. Домовой может предстать в виде старика, умершего хозяина или даже живого. В его образе как бы олицетворилось благополучие и неблагополучие семьи и хозяйства. Сохранение этого образа от древней эпохи объясняется устойчивостью патриархального быта в русских и белорусских крестьянских семьях; у украинцев этот быт сохранился слабее, потому и вера в домового поблекла. У западных славян есть аналогичные образы, например, скржитек у чехов.

3. Нечистые мертвецы

Совсем иным было отношение к «нечистым» умершим, которые ни малейшего отношения ни к семейному, ни к родовому культу не имели. Нечистых просто боялись, и эта суеверная боязнь, очевидно, была порождена либо страхом перед этими людьми при их жизни (колдуны), либо самой необычайностью причины их смерти. В суеверных представлениях об этих нечистых мертвецах, видимо, очень мало анимистических элементов: славяне боялись не души или духа мертвеца, а его самого. Это видно из того, что до недавнего времени жили народные суеверные приемы обезвреживания такого опасного мертвеца: чтобы не дать ему вставать из могилы и вредить живым, труп пробивали осиновым колом, вбивали зуб от бороны позади ушей и пр.; словом, боялись именно самого трупа, а не души и верили в его сверхъестественную способность двигаться после смерти. Нечистым умершим приписывали и дурное влияние на погоду, например засуху; чтобы предотвратить ее, выкапывали из могилы труп самоубийцы или иного мертвяка и бросали его в болото либо заливали могилу водой. Такие нечистые умершие назывались упырями (слово неясного происхождения, может быть чисто славянское, так как оно имеется во всех славянских языках), у сербов -- вампирами, у северных русских -- еретниками и т. п. Может быть, древнее слово «навье» («навий») означало именно таких нечистых и опасных мертвецов; по крайней мере, в Киевской летописи помещен (под 1092 г.) рассказ о том, как случившийся в Полоцке мор (эпидемию) испуганный народ объяснял тем, что «се навье (мертвецы) бьют полочаны». В одном из древних церковных поучений («Слово Иоанна Златоуста») говорится и о каких-то обрядах в честь этих мертвецов: «навем мовь творят и попел посреде сыплют». У болгар и сейчас навии -- это души некрещеных детей. Отсюда, вероятно, и украинские навки, мавки.

4. Общинные земледельческие культы

Рядом с семейно-родовыми формами культа у славян существовали и общинные культы, связанные прежде всего с земледелием. Свидетельства о них в ранних письменных источниках, правда, скудны. В одном церковном поучении говорится: «Ов требу сътвори на студеньци (у источника.-- С.Т.), дъжда (дождя) искы от него» -- намек на магический обряд вызывания дождя. В Киевской летописи сказано, что поляне были прежде язычниками («погани»), «жьруще озером, кладязем и рощением». В другом месте той же летописи (под 1068 г.) речь идет о каких-то празднествах, видимо связанных с земледелием В позднейшее время у славян сохранились многочисленные и очень устойчивые пережитки аграрного культа в виде религиозно-магических обрядов и праздников, приуроченных к важнейшим моментам сельскохозяйственного календаря и слившихся впоследствии с церковными христианскими праздниками: святки,) падающие на время зимнего солнцестояния (рождественско-новогодний цикл); масленица в начале весны; весенние обряды, относимые теперь к христианской пасхе; летний цикл праздников, частью приуроченный к троицыному дню, частью -- к дню Иоанна Крестителя (Ивана Купалы); осенние братчины -- общинные трапезы после уборки урожая. Все эти обычаи и обряды сельскохозяйственного цикла очень схожи у всех славянских народов, как, впрочем, и у неславянских. Возникли они когда-то, по всей вероятности, из простых трапез, игр и праздников, посвященных началу или окончанию определенных земледельческих работ (это хорошо показал в своих исследованиях В. И. Чичеров), но с ними сплелись магические ритуалы и суеверные представления. Земледельческая магия была либо начинательной («магия первого дня» -- обычаи и гадания в канун Нового года), либо имитативной (обряды при посеве, например зарывание куриного яйца в борозду и т. п.). Эти магические обряды сохранялись до недавнего времени.

Гораздо менее ясен вопрос о тех олицетворенных образах божеств -- покровителей земледелия, которые несомненно имелись у славян. В литературе встречаются, правда, имена каких-то мифологических существ, якобы покровительствующих земледелию (Коледа, Ярило, Купала, Лель, Кострома и др.), и о них много писали прежние авторы, особенно сторонники мифологической школы. Но все эти образы весьма сомнительны: они либо сформировались под влиянием христианства (Купала -- это Иоанн Креститель, ибо христианское крещение народ ассоциировал с купанием; Лель -- от христианского «аллилуйя»), либо являются простой персонификацией праздников и обрядов (например, Коледа -- от античного праздника календ, с которыми совпадали славянские зимние святки).

5. Древне-славянский пантеон

Письменные источники сохранили имена древнеславянских божеств, и некоторые из них -- позже утраченные -- имели, видимо, какое-то отношение к земледельческому хозяйству. Таковы были, надо думать, солнечные божества Сварог, Даждьбог, Хоре. Видимо, был и культ богини земли, хотя прямо он и не засвидетельствован. Возможно, что с земледельческим хозяйством был связан и бог грозы Перун (имя это, кажется, эпитет и означает «ударяющий»), позже ставший на Руси княжеским богом; почитался ли он крестьянами -- неизвестно. Покровителем скотоводства был несомненно Велес (Волос) -- скотий бог.

Очень интересно упоминаемое в русских источниках женское божество Мокошь. Это не только почти единственный женский образ, засвидетельствованный в древнем восточнославянском пантеоне, но и единственное божество, имя которого сохранилось в народе до наших дней. Мокошь, видимо, богиня-покровительница женских работ, прядения и ткачества. В северорусских областях и сейчас есть поверье, что, если овцы линяют, это значит, что «Мокошь стрижет овец»; есть поверье, что «Мокуша великим постом обходит дома и беспокоит прядущих женщин».

Неясно религиозно-мифологическое значение Рода и Рожаниц, которым, по свидетельству разных источников, поклонялись древние славяне. Одни исследователи видят в них родовых духов-предков (Род -- родоначальник), другие -- духов рождения и плодородия. По мнению Б. А. Рыбакова, Род в дохристианскую эпоху успел стать верховным божеством всех славян; но это сомнительно.

Вообще, существовали ли общеславянские божества? Об этом много спорили. Многие авторы в своем романтически-славянофильском увлечении чуть не все известные мифологические имена, даже самые сомнительные, рассматривали как имена общеславянских богов. Впоследствии же оказалось, что одни боги упоминаются у восточных славян, другие -- у западных, третьи -- у южных. Повторяется у разных групп славян только имя Перуна, но, как уже сказано, это просто эпитет бога-громовика. Общеславянскими считают часто Сварога (Сварожича) и Даждьбога, иногда и Велеса; но и это все недостоверно.

О культе племенных богов можно говорить тоже лишь предположительно. Некоторые имена, видимо, племенных или местных богов западных, особенно прибалтийских, славян приводят средневековые писатели и хронисты Титмар Мерзебургский, Адам Бременский, Саксон Грамматик и другие авторы. Не исключено, что из этих племенных богов некоторые получили и более широкую известность и стали, быть может, межплеменными. Таким был Святовит, святилище которого стояло в Арконё, на острове Руяне (Рюген), и было разрушено датчанами в 1168 г.; Радогост был богом лютичей, но следы его почитания сохранились даже у чехов. Триглав был богом поморян. Известны также племенные боги Ругевит (на Руяне), Геровит, или Яровит (в Вольгасте), Пров (у вагров), богиня Сива (у полабских славян) и др. У сербов племенным покровителем был, как полагают, Дабог, позже превратившийся в антагониста христианского бога. Сохранилось немало и других имен божеств, но они сомнительны.

6. «Бог», «бес» и «черт»

Само слово «бог» исконно славянское, общее для всех славянских языков, а также родственное древнеиранскому baga и древнеиндийскому bhaga. Основное значение этого слова, как показывают данные языка,-- счастье, удача. Отсюда, например, «богатый» (имеющий бога, счастье) и «убогий» («у» -- префикс, означающий утрату или удаление от чего-то); польское zboze -- урожай, лужицкое zbozo, zboze -- скот, достаток. С течением времени представления об удаче, успехе, счастье, везении олицетворились в образе некоего духа, дающего удачу. Еще в начале XV в. в Москве на царской свадьбе один боярин сказал другому, споря с ним из-за места: «У твоего брата бог в кике (то есть счастье в кичке, в жене), а у тебя бога в кике нет»: брат второго боярина был женат на сестре царя. Другое общеславянское обозначение сверхъестественного существа -- бес. Это слово, видимо, означало вначале все сверхъестественное и страшное (сравни литовское baisas -- страх, латинское foedus -- ужасный, отвратительный). До сих пор сохраняются в русском языке слова «бешеный», «беситься». После принятия христианства слово «бес» стало синонимом злого духа, равнозначным с понятием дьявола, сатаны.

Такая же судьба постигла представление о черте. Но дохристианское значение этого образа неясно, как не совсем ясна и этимология слова «черт». Из разных попыток его объяснить наиболее правдоподобно старое предположение чеха Карела Эрбена: он возводит его к древнеславянскому krt, которое звучит в имени западнославянского бога Krodo, в названиях домашнего духа у чехов kret (skriter), у поляков skrzat, у латышей krat. Видимо, тот же корень и в слове «крачун» («корочун»), которое тоже известно всем славянам и некоторым их соседям. Слово «крачун» («корочун») имеет несколько значений: зимний праздник святок, обрядовый хлеб, выпекаемый в это время, а также какой-то дух или божество зимы, смерти. «Его хватил корочун» по-русски означает: он умер.

Можно думать, что древние славяне верили в некое божество зимы и смерти, быть может олицетворение зимнего мрака и холода. Есть следы и какого-то раздвоения образа krt - crt, может быть связанного с зачатками дуалистического представления о светлом и темном начале. Но корень «крт» почти исчез, а «чрт» -- черт -- сохранился почти во всех славянских языках как олицетворение всяческой злой сверхъестественной силы. Черт стал синонимом христианского дьявола.

7. Перерастание племенных культов в государственные

Когда славянские племена по мере классового расслоения стали переходить государственным формам жизни, возникли и условия превращения племенных культов в национальные и государственные. Быть может, культ Святовита у поморских славян распространился именно в связи с этим. У восточных славян попытку создания общегосударственного пантеона и государственного культа сделал киевский князь Владимир: по рассказу летописи, он в 980 г. собрал на одном из холмов Киева целый сонм кумиров различных богов (Перуна, Велеса, Даждьбога, Хорса, Стрибога, Мокоши) и велел молиться им и приносить жертвы. Некоторые исследователи, гиперкритически настроенные (Аничков), считали, что эти «Владимировы боги» были с самого начала княжескими или дружинными богами и культ их не имел корней в народе. Но это маловероятно. Солнечные божества Хоре, Даждьбог и др., женская богиня Мокошь, видимо, были и народными божествами; Владимир лишь пытался сделать из них как бы официальных богов своего княжества, чтобы придать ему идеологическое единство. Надо полагать, что самого князя не удовлетворила попытка создать собственный пантеон из богов славянского происхождения,-- всего через 8 лет он принял из Византии христианство и принудил к этому весь народ. Христианская религия более соответствовала формировавшимся феодальным отношениям. Поэтому она, хотя и медленно, преодолевая сопротивление народа, распространилась среди восточных славян. То же произошло у южных славян. Западные славяне под большим нажимом феодально-королевской власти приняли христианство в католической форме из Рима.

Распространение христианства сопровождалось его слиянием со старой религией. Об этом позаботилось само христианское духовенство, чтобы сделать новую веру более приемлемой для народа. Старые земледельческие и другие праздники были приурочены к дням церковного календаря. Старые боги постепенно слились с христианскими святыми и по большей части утратили свои имена, но перенесли свои функции и атрибуты на этих святых. Так, Перун продолжал почитаться как божество грозы под именем Ильи Пророка, скотий бог Велес -- под именем святого Власия, Мокошь -- под именем святой Параскевы или святой Пятницы.

8. «Низшая мифология» славян

Но образы «низшей мифологии» оказались более устойчивыми. Они дожили почти до наших дней, хотя и не всегда легко различить, что в этих образах действительно идет от древних времен, а что наслоилось на них позже.

У всех славянских народов отмечены поверья о духах природы. Духи -- олицетворения леса известны главным образом в лесной полосе: русский леший, белорусский лешук, пущевик, польский duch lesny borowy. В них олицетворялась опасливая враждебность славянина-земледельца к дремучему лесу, у которого приходилось отвоевывать землю для пашни и в котором человеку угрожала опасность заблудиться, погибнуть от диких зверей. Дух водной стихии -- русский водяной, польский topielec, wodnik (topielnica, wodnica), чешский vodnik, лужицкий wodny muz (wodna zona) и т. д.-- внушал гораздо больший страх, чем сравнительно добродушный шутник леший, ибо опасность утонуть в омуте, озере куда страшнее, чем опасность заплутаться в лесу. Характерен образ полевого духа: русская полудница, польская poludnice, лужицкая pripoldnica, чешская polednice. Это женщина в белом, которая будто бы является работающим на поле в полуденный жар, когда обычай требует делать перерыв в работе: полудница наказывает нарушителя обычая, сворачивая ему голову или как-нибудь иначе. Образ полудницы -- олицетворение опасности солнечного Удара. В горных областях Польши и Чехословакии есть поверье о духах гор, стерегущих сокровища либо покровительствующих горнякам: skarbnik у поляков, perkman (от немецкого Bergmann -- горный человек) у чехов и словаков.

Более сложен и менее ясен образ вилы, особенно распространенный у сербов (у болгар -- самовила, самодива); он встречается и в чешских и в русских источниках. Некоторые авторы считают его исконно и общеславянским; другие -- все-таки лишь южнославянским. Вилы -- лесные, полевые, горные, водяные или воздушные девы, которые могут вести себя и дружественно и враждебно в отношении человека, в зависимости от его собственного поведения. Кроме верований, вилы фигурируют в южнославянских эпических песнях. Происхождение образа вилы неясно, но несомненно, что в нем переплелись разные элементы: тут и олицетворение природных стихий, и, может быть, представления о душах умерших, и силы плодородия. Само слово, видимо, славянское, но этимология его спорна: от глагола «вити» -- гнать, воевать, или от «вилити» -- носиться в бурной пляске (чешское vilny - сластолюбивый, похотливый, польское wit - пугало, чучело, wity -- глупости, сумасшедшие выходки).

Более ясен вопрос о происхождении образа русалки, хотя последний еще более сложен. Образ русалки или по крайней мере какой-то аналогичный известен у всех славян. О нем много спорили: одни считали русалку олицетворением воды, другие полагали, что русалка -- это утопленница и т. д. Само слово выводили то от «русый» (светлый, ясный), то от «русло» (речное) и т. п. Теперь, однако, можно считать доказанным, что слово это не славянского, а латинского происхождения, от корня «ros».

Самое обстоятельное исследование о восточнославянских русалках принадлежит Д. К. Зеленину; он собрал огромнейший фактический материал об этих верованиях, но его взгляд на их происхождение страдает односторонностью. Уже со времени работ Миклошича (1864), Веселовского (1880) и др. стало ясно, что нельзя понять поверий о русалках и связанных с ними обрядов, если не учесть влияния античной и раннехристианской обрядности на славян. У народов Средиземноморья весенне-летний праздник троицы (пятидесятницы) назывался domenica rosarum, pascha rosata, в греческой форме povублiб. Эти греко-римские русалии были перенесены вместе с христианством к славянам и слились с местными весенне-летними земледельческими обрядами. До сих пор у болгар и македонцев известны русалии, или русалници, как летние праздники (перед троицыным днем). У русских тоже справлялась русальская неделя (перед троицей), а также проводы русалки; русалку изображала девушка либо соломенное чучело. Сам мифологический образ русалки -- девушки, живущей в воде, или в поле, в лесу,-- поздний: он засвидетельствован только с XVIII в.; это в значительной мере олицетворение самого праздника или обряда. Но этот образ слился, видимо, с древними чисто славянскими мифологическими представлениями, притом довольно разнообразными: тут и олицетворение водной стихии (русалка любит завлекать в воду и топить людей), и представления о погибших в воде женщинах, девушках, о некрещеных умерших детях (нечистые умершие), и верования о духах плодородия (русалки в южновеликорусских верованиях гуляют во ржи, катаются по траве и тем самым дают урожай хлеба, льна, конопли и пр.). Очевидно, этот новый и сложный образ русалки вытеснил исконно славянские древние образы берегинь, водяниц и других женских водяных духов.

У современных славянских народов сохранилось множество и других суеверных представлений о сверхъестественных существах, частью враждебных, частью благожелательных к человеку. В них олицетворились либо страх перед стихиями природы, порожденный неразвитостью материального производства, либо социальные условия. Некоторые из этих представлений восходят к дохристианской эпохе, другие возникли в сравнительно новых условиях жизни; к числу поздних принадлежат, например, украинские поверья о злыднях -- мелких духах, олицетворяющих злосчастную судьбу крестьянина-бедняка. Под церковным влиянием большинство этих мифологических образов соединилось под собирательным названием нечистой силы (у белорусов, например, нечистики).

9. Знахарство и лечебная магия

К древнейшей эпохе восходят, несомненно, корни лечебной магии, которая у славян, как и у всех других народов, была связана с народной медициной. В церковных поучениях упоминаются, хотя и весьма неясно, лечебно-магические обряды, говорится и о связанных с ними анимистических образах: «...немощь волшбами лечат, и ноузы (амулетами.-- С. Т.), и чарами, бесом требы приносят и беса, глаголемого трясовицу, творят, отгоняще...». Как известно, применение знахарских средств лечения сохранилось у славянских (как и у других) народов до новейшего времени. Различные симптомы болезни олицетворялись в виде особых злых существ, упоминаемых в лечебных заговорах: «трясця», «огнея», «желтея», «ламея» и др.

10. Древне - славянский культ и его служители

Очень неясен вопрос о древнеславянских служителях культа, исполнителях религиозных обрядов. Ритуал семейно-родового культа выполнялся, скорее всего, главами семей и родов. Общественный же культ был в руках особых профессионалов -- волхвов. Само это слово удовлетворительно не разъяснено, несмотря на многочисленные попытки. Есть мнение, что в нем отразились связи славян с кельтами (волох, валах -- прежнее обозначение кельтов), либо с финнами (от финского velho -- колдун), либо даже с германцами (volva -- пророчица). Во всяком случае, несомненна связь слова «волхв» со словом «волшебный», «волшебство». Но кем же были волхвы? Простыми колдунами, шаманами или жрецами богов? Были ли какие-нибудь различия, ранги, специализация между волхвами? На это ответить трудно. Сохранились, впрочем, и другие обозначения для исполнителей религиозно-магических обрядов: чародей, ведун, вещий, баяльник, ворожеи,, кудесник и пр.

Есть известия, что после принятия на Руси христианства волхвы выступали как защитники старой веры и одновременно как руководители антикняжеских и антифеодальных восстаний (например, в 1071 г.). И это понятно, ибо христианство пришло на Русь как чисто феодально-княжеская религия. В позднейшее время у всех славянских народов сохранялись колдуны, чародеи, чернокнижники, которым приписывались тайные знания, сношения с нечистой силой. Но наряду с ними сохранились от древней эпохи и специалисты по лечебной магии, связанной с народной медициной,-- знахари (шептуны, ведуны). В народных поверьях они отграничивались от колдунов и нередко сами себя противопоставляли им, утверждая, что действуют они при помощи силы божьей, а не нечистой силы.

Очень характерно, что у русских считались более сильными колдунами и знахарями иноплеменники: финны, карелы, мордва и пр. Это явление, впрочем, известно и другим народам.

В древнеславянской религии, несомненно, существовали священные и жертвенные места, а кое-где и настоящие святилища и храмы с изображениями богов и пр. Но известно только об очень немногих: Арконское святилище на острове Рюгене, святилище в Ретре, дохристианское святилище в Киеве (под Десятинной церковью).

Из чего состоял собственно культ, трудно судить с уверенностью. Но главной его частью было, несомненно, принесение жертв. «Кладут требы», «ставят трапезу», «жрут», «короваи молят» и пр.-- такие выражения нередки в древних источниках. В жертву приносили не только животных («куры режють» и т. п.), но в важных случаях и людей. В «Повести временных лет» есть несколько упоминаний о человеческих жертвоприношениях: про жителей Киева сказано, что они приводили к изображениям богов, поставленных на холме, «сыны своя и дочери и жряху (приносили в жертву.-- С.Т.) бесом»; после успешного похода князя Владимира на ятвягов в Киеве было решено по старому обычаю принести богам человеческую жертву, наметив ее по жребию.

11. Вопрос о мифологии и общем характере славянской религии

Древнеславянской мифологии, к сожалению, совершенно не сохранилось, хотя, вероятно, она существовала. В церковных поучениях неоднократно упоминаются какие-то «кощюны»: этим словом переводилось греческое слово «миф». Скудость остатков древнеславянской религии побудила некоторых исследователей считать эту религию жалкой, убогой в сравнении с религиями других древних народов. «Особенно убого было язычество Руси,-- говорил, например, Е. В. Аничков,-- жалки ее боги, грубы культ и нравы». Но дело, видимо, просто в недостаточной изученности религии древних славян и в скудости источников. Знай мы о ней столько же, сколько о религии, например, древних римлян, славянская религия едва ли показалась бы нам более убогой и жалкой, чем римская.