Стихотворение Лермонтова Как часто, пестрою толпою окружен 8230
Здравствуй, Саша!
Сегодня получил твое письмо и, не поверишь, обрадовался, как ребенок. Каждый день с нетерпеньем жду я весточки из дома, с тоской и надеждой смотрю на почтовый ящик, а там пусто… И вдруг, совсем потеряв веру в чудо, бросаю взгляд, а там… Невозможно описать, как я был счастлив!
Ты не представляешь, как много я должен тебе рассказать, как много я передумал и переосмыслил после нашего разговора, который, к сожалению, так и не закончился из-за моего отъезда. Я, наверное, был резок, отвечая на твое заявление о том, что Лермонтов — уже история, атавизм, никто его уже не понимает и не принимает. Хорошо, что ты осознал свою неправоту и сумел признаться мне в этом. Но, наверное, и я перегнул палку, не сумев тебе разумно и последовательно объяснить и передать то ощущение грусти, нежности, тоски и гордости, которое охватывает, едва открываешь томик стихов этого великого поэта, едва бросаешь взгляд на странное молодое лицо с печальными глазами, непримечательное и одновременно прекрасное, лицо человека, обреченного на долгие страдания.
Я не буду писать о его судьбе, такой странной и короткой, ты и сам достаточно знаешь об этом, и не хочу больше возвращаться к нашему спору; все разногласия между нами, надеюсь, улажены. Правда, мы не закончили обсуждение стихотворения «Как часто, пестрою толпою окружен…», поэтому сегодня, в продолжение лермонтовской темы, мне просто хочется поделиться с тобой некоторыми своими мыслями о нем — одном из самых, по моему мнению, значительных в творчестве знаменитого поэта.
Как часто, пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски…
1840… Стихотворение написано за год до смерти, за год до рокового выстрела Мартынова, оборвавшего жизнь молодого поэта. Ты знаешь, я часто думаю о том, как переменчива бывает жизнь, но, с другой стороны, как все в ней взаимосвязано: «пестрая толпа», «бездушные образы людей», одиночество и смерть. Не поняли, не приняли, стерли с лица земли.
Незадолго до своей гибели Лермонтов, сам того не предполагая, озадачил многих, написав стихотворение, творческая история которого и доныне является предметом неутихающих споров исследователей. Стих имеет подзаголовок «1 января», указывающий на его связь с новогодним балом. Это был маскарад в Дворянском собрании, где Лермонтов якобы нарушил этикет: поэт дерзко ответил «двум сестрам» в голубом и розовом домино, задевшим его «словом»; положение этих «сестер» в обществе было известно (намек на принадлежность их к царской фамилии). Обратить внимание на поведение Лермонтова в этот момент оказалось неудобным: «это значило бы предавать гласности то, что прошло незамеченным для большинства публики. Но когда в «Отечественных записках» появилось стихотворение «Первое января», многие выражения в нем показались непозволительными». И. С. Тургенев в «Литературных и житейских воспоминаниях» утверждал, что сам видел Лермонтова в маскараде Дворянского собрания под новый 1840 год, и высказал предположение, что, быть может, именно тогда ему пришли в голову строчки:
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки…
В настоящее время существует другая версия. Установлено, что в Дворянском собрании не было маскарада (неужели Тургенев ошибался?), это превращает все предыдущие сообщения в легенду. Высказывалось предположение, что выходка Лермонтова все же имела место и относилась не к царским дочерям, как это считалось раньше, а к императрице, которая в 1839 году посещала маскарады в Дворянском собрании, где под маской «интриговала» близких друзей Лермонтова.
Возможно, что рассказы о маскарадных происшествиях в 1839 году и впечатления от нового стиха слились в памяти современников в один эпизод. Все это предположения. А как было на самом деле? Кто знает? Может, нам с тобой предстоит разгадать эту загадку? Из всего этого потока информации ясно одно: такое происшествие было, и закончилось оно для Лермонтова не лучшим образом. Публикация стихотворения повлекла за собой новые гонения поэта.
Почему-то сразу вспомнились твои слова об обличительном пафосе этого стихотворения. «Как можно, -говорил ты мне, — быть таким циником? Разве люди бездушны? Только человек желчный и злой может испытывать такие низкие чувства, находясь среди веселья, праздничной суеты». Действительно, зачем было так болезненно реагировать на невинные женские шалости? Я долго размышлял над этим вопросом, взвешивал все «за» и «против» и вдруг понял: значение стихотворения не сводится только к обличению обидчиц поэта или даже «большого света». Оно глубже и значительнее. Тема маскарада здесь, как и в драме Лермонтова, символична. Речь идет не просто о бале, а о бездушии и фальши светского общества. Да, не все так просто: взял человек, да и возненавидел всех. Вероятнее всего, эти мысли уже давно занимали поэта. В юности, сочиняя романтические поэмы и драмы, он рисовал в своем воображении свободных и гордых героев, людей пылкого сердца, могучей воли, верных клятве, гибнущих за Родину, за идею, за верность самим себе. В окружающей жизни их не было.
Обнаруживается парадокс: то, что непосредственно окружает поэта, оказывается призрачным, видимым «как будто бы сквозь сон», и напротив, воображаемое прошлое оказывается подлинной реальностью, описанной точным, вещественно-предметным языком:
И вижу я себя ребенком; и кругом
Родные все места: высокий барский дом
И сад с разрушенной теплицей…
Лермонтов как бы спасается в своих детских воспоминаниях: там было все просто, естественно, свободно от удушающей атмосферы зрелых лет, и жизнь казалась такой безоблачной, такой светлой. В ней не было места светским условностям, разрушающим мир живой, настоящий. Таким образом, стих рисует две действительности: окружающую и воображаемую, ту, которая близка природным началам и вводится в стих через мотив мечты, приобретающий особое значение:
И странная тоска теснит уж грудь мою:
Я думаю об ней, я плачу и люблю,
Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня.
Конечно же, в противовес «двум дамам в домино», оскорбившим поэта, должна была появиться она, мечта, женщина, не обезличенная светскими манерами (сразу в памяти всплывают образы Бэлы из «Героя нашего времени», Нины из «Маскарада»), идеал из нереального мира, в котором Лермонтов поэтически находился всю свою жизнь. С появлением «мечты» юношеская романтическая тема в этом стихотворении вспыхивает с новой силой. Противоречие между грезами и действительностью решается в пользу утраченной идиллии детства, исчезнувших идеалов и вызывает вспышку энергии, желание бросить «в глаза» веселящемуся светскому обществу «железный стих, облитый горечью и злостью».
Небезынтересен и тот факт, что критики единодушно отмечают сочетание лирического и сатирического начал в этом стихотворении. В жанровом отношении стихотворение имеет черты сходства с сатирами и «ямбами», характерными, в частности, для французской поэзии (не случайно же размер, выбранный автором, — шестистопный ямб, с одной стороны, отличающийся торжественным, плавным ритмом, так подходящим для раздумий, с другой — дающий возможность бросить в толпу язвительное замечание). Действительно, когда хочешь выразить свое негодование, легче всего прибегнуть к сатире, но у Лермонтова она перемежается с лирической темой, которая отчасти опирается на элегическую традицию. Предметность места действия органично сочетается с таинственным и неопределенным зрительным воплощением «мечты» (о чем мы с тобой уже говорили выше), предстающей поэту в женском облике. Лермонтов прибегает здесь к психологическим и эмоциональным эпитетам и метафорам («С глазами, полными лазурного огня», «с улыбкой розовой»), что дало возможность некоторым исследователям говорить о своеобразном лермонтовском «импрессионизме».
Метафорические эпитеты иного эмоционального качества характерны и для сатирической части стиха. Так, эпитет «железный» в применении к стиху стал у Лермонтова символическим образом поэзии-оружия и в этом качестве был воспринят последующей литературной традицией. Помогает раскрыть замысел стихотворения и такой троп, как метонимия, — например, метким выражением «приличьем стянутые маски» поэт высказал все свое презрение к находящимся на балу, обозначив всю сущность людей, скованных светскими приличиями.
Особенная роль в стихотворении отводится антитезе -противопоставлению, с одной стороны, идеала, «мечты», с другой — «образов бездушных людей» (этот прием помогает глубже прочувствовать конфликт поэта с обществом), а также сравнениям: «лечу птицей», «как свежий островок.„цветет на влажной их пустыне», которые еще больше усиливают антагонизм грез и действительности. Лирический герой Лермонтова предстает в динамике в резких сменах душевных состояний. Благодаря созданному поэтом контрасту он воспринимается по-разному: в петербургских салонах — разочаровавшимся, подчеркивающим свою внутреннюю свободу, независимость, презрение к светской толпе, а в мечтах — наивным романтиком, живущим среди людей простых и достойных. В этом контексте слово «маски», употребляемое Лермонтовым по отношению к людям, можно считать даже некоей аллегорией.
Сейчас, мой друг, ты, наверное, подумал о том, что я чрезмерно увлекся литературоведческой терминологией. Позволь мне не согласиться с тобой. На самом деле, исследуя каждый стих с точки зрения его структуры, мы имеем возможность полностью прочувствовать мир поэта, насладиться своеобразием его стиля, языковых средств, глубже понять саму идею его произведения. Ведь только слово могло быть оружием поэта в борьбе с людьми, которых он презирал.
Все-таки я еще раз убедился в том, что твоя трактовка образа в стихотворении не совсем верна. Здесь, как мне кажется, Лермонтов не желчный, не злой, отвергнутый светом, а, вероятнее всего, глубоко несчастный, не принимающий фальши, не умеющий и не желающий скрывать свои мысли, маскировать свои чувства человек. Скорбная и суровая мысль о поколении, которое, как казалось ему, обречено пройти по жизни, не оставив следа, вытеснила юношескую мечту о романтическом подвиге. Лермонтов жил теперь только для того, чтобы сказать современному поколению, как ему казалось, малодушному, безвольному, живущему в праздности, одним днем, без надежды на будущее, — правду о плачевном состоянии его духа и совести.
И это был поступок труднейший, ибо не только враги, но даже те, ради которых он говорил эту правду, обвиняли его в клевете на современное общество. И при всем том он не стал мрачным палачом жизни. Он любил ее страстно, вдохновленный мыслью о родине, мечтою о свободе. Он хотел доказать, что в мире, где нет ни чести, ни любви, ни дружбы, ни мыслей, ни страстей, где царят зло и обман, — ум и сильный характер уже отличают человека от светской толпы. И погиб, оставив в наследство свои мысли, чувства, страдания. Вот, наверное, почему через всю жизнь проносим мы в душе образ этого человека — грустного, строгого, нежного, властного, скромного, смелого, благородного, язвительного, мечтательного, наделенного могучими страстями, волей и проницательным, беспощадным умом. Как сказал известный исследователь творчества Лермонтова И. Андронников, «поэта гениального и так рано погибшего, бессмертного и навсегда молодого».
Вот и все, заканчиваю. Надеюсь, что доставил тебе удовольствие своим письмом.
До свидания. С нетерпением жду твоего ответа.
Игорь