--PAGE_BREAK--Одной единственной действительности, из которой принято исходить, считает Грасс, не существует: всегда приходится «сталкиваться с несколькими действительностями – действительностями, исключающими друг друга, действительностями, сокрытыми обыденной картиной мира».
Главная задача современного искусства поэтому — «выявить множество действительностей», а их наслоение и пересечение и есть основное условие для возникновения гротескного мира.
Персонажи Грасса, все его художественное пространство представляют собой воплощение противоречий современной эпохи. Вариативность «действительностей» сопряжена в его творчестве с еще одним авторским концептом – «амбивалентностью правды».»Амбивалентность» понимается Грассом как противопоставление одной общепринятой картине мира множества других существующих реальностей. Любое произведение Грасса поэтому – это поиск «другой правды».
Главным игровым пространством, где разворачивается действие почти всех произведений, и символом прошлого, которое необходимо вернуть («Я занимаюсь только прошлым, то есть по большей части также моим прошлым», становится родной город Грасса Данциг с его предместьями. Несмотря на расширенные модальные границы, фиктивный Данциг наделен историческим топографическим обликом и вмещает в себя социально и культурно типизированных жителей (говоря проще, в большинстве персонажей так или иначе можно узнать ближайшее окружение Грасса).
После войны Грасс, как это подробно описывается в «Жестяном барабане», перебирается в Дюссельдорф, где переживает череду творческих ипостасей: каменотес, скульптор, график, играет в джазе на стиральной доске, увлекается балетом. Многомерная творческая деятельность писателя всегда основана на его визуальном восприятии. Благодаря своему особому умению наблюдать за эмпирической действительностью, Грасс воплощает феномены бытия с одинаковой образностью как в скульптуре, так и на бумаге – в графике, акварели и литературе.
Выводы по первой главе
Таким образом, мы можем сделать небольшой вывод. Во-первых, время и пространство в романе более важны, чем в эпосе, потому что персонажи в романе принадлежат в каком-то смысле к настоящему; во-вторых, существуют независимо от настоящего времени.
Города чаше всего становятся местами, где герои живут и действуют. Образ города использовался во многих произведениях. Он играет важную роль в романном искусстве; является городским жанром, по существу. Наконец, образ города – основная черта романной формы, без которой роман никогда бы не стал тем, что он есть. Роман, в котором нет города, в котором присутствие города не важно – исключение из правила.
Автобиографичны оба рассматриваемых нами произведения: «Жестяной барабан» Грасса и «Улисс» Джойса. Но всё же стоит отождествлять поступки героев с жизнью реальных прототипов.
Дублин в «Улиссе» — полноправный главный герой. Всего же в романе помимо города три главных героя. Весь роман написан так, что скорее представляется документальный фильм или фотография, потому что события здесь взаимосвязаны и написан сам текст довольно реалистично.
Роман Джойса звучит как нельзя более своевременно сейчас в начале ХХI века, впрочем, он будет актуален всегда, поскольку проблемы поднимаемые Джеймсом Джойсом вне времени.
Гюнтер Грасс – оказал заметное влияние не только на духовную жизнь ФРГ и на художественно-эстетическое развитие XX века. Его взнос в сокровищницу искусства уходящего столетия трудно переоценить. И главным, самым замечательным его художественным достижением был и остается эпический первенец – «Жестяной барабан».
ГЛАВА II. Образ города в западноевропейской романистике нобелевских лауреатов: Д. Джойса и Г. Грасса
2.1 «Анатомия города» илиОбраз Дублина в романе Д. Джойса «Улисс»
В романе Улисс «… именно мелкое, малозаметное, как правило, и несет главную смысловую нагрузку!...» – С.Хоружий
Отличительной чертой творчества Джойса является специфический хронотоп, привязка к современному ему городу, к реально существующим жителям, не изменяя названий улиц, не искажая имен. Действие событий в романе протекает в течение одного дня (с 8 утра до 2-х ночи) в городе Дублине. Это день из жизни дублинского еврея Леопольда Блума и молодого писателя Стивена Дедала. 16 июня 1904 года. Для самого автора эта дата являлась одним из самых значительных событий в его жизни, поскольку именно в этот день произошло его первое свидание с будущей женой Норой Барнакл. Нора стала для довольно искушенного в женщинах Джойса, единственной, незаменимой спутницей, богиней, женой, любовницей и прототипом Марион Блум – героини его произведения – женщины-самки, женщины-богини, женщины-матери.
Помимо супруги Марион (Молли) Блум «Улисс», состоящий из трёх частей, включает в себя ещё два главных героя – это Стивен Дедал (означает «лабиринт» — можно сравнить с Дублином – тоже своеобразным лабиринтом) и Леопольд Блум.
Дублин в «Улиссе» по своим топографическим параметрам полностью соответствует карте начала ХХ века. В свою очередь, Дублин по Джойсу – кровеносная система, центр организма, а дублинцы – как маленькие кровяные тельца, живущие по его (города) законам. Дублин творит жизнь, он живой организм.И понять это можно, прочитав десятую главу «Блуждающие скалы».
Во время работы над романом Джойс настолько тщательно изучил и перенёс в книгу схемы города, что впечатление от происходящего становится реальным. Возникает ощущение вырванного, вырезанного отрывка из жизни Дублина времен Джойса. Вероятно на его современников такого рода погружение в город не вымышленный, не сотворенный фантазией автора, а существующий на самом деле, производило еще более сильное впечатление, нежели на нас, потомков. Такой педантичный переносулиц, переулков, мостов, дорог вместе с домами, заведениями и местными жителями, вероятно, преследовал следующие цели:
— показать город как своеобразный живой организм, воздействующий на жителей;
— рассмотреть Дублин как отдельный мир, модель мироздания, в котором Блум, Дедалус – прототипы человечества в целом;
— запечатлеть отрезок времени, перенести его на бумагу с помощью фраз, создать эффект фотографии, даже скорее кино.
Начнём с анализа Дублина, как особого живого организма, творящего жизнь и живущего по своим, города, законам. «Как живой организм изображен Дублин – средоточие мещанского бытия, «кипящий горшок мелких интересов и страстей». [3] Дублин здесь не является просто фоном, местностью для перемещения главных героев романа, он движется, дышит; творит вместе с ними, сам по себе, в них, их. Он выступает в роли негласного персонажа, порой гипнотизера, развешивающего в воздухе невидимые паутины мыслей. Тот, кто попадает в зоны этих продуцированных сплетений, улавливает и воспроизводит в своем сознании ту или иную мысль. Поскольку не один персонаж проходит через такие ловушки, можно убедиться в том, что одна и та же мысль или действие, а также продолжение мысли или действия, может возникнуть абсолютно у разных действующих лиц «Улисса» в различных частях романа. Самым ярким эпизодом, показывающим Дублин с данной точки зрения, является десятый – «Блуждающие скалы», содержащий в себе город в полном его объеме. В качестве примеров, приведём несколько отрывков из данной части, разбитой на девятнадцать небольших фрагментов (рассматривалось в предыдущем параграфе), расположив их в виде трех цепочек:
1)“Одноногий матрос, продвигаясь вперед ленивыми бросками своих костылей, прорычал какие-то звуки”[4] → “одноногий матрос проковылял за угол аптеки Макконнелла, обогнул тележку мороженщика из Рабайотти и запрыгал на костылях по Экклс-стрит. Приближаясь к Лари О’Рурку, стоявшему у себя в дверях без пиджака, он вызывающе рявкнул: «За Англию»”[5]→ “одноногий матрос, приблизившись к Нельсон-стрит, 14, рявкнул: « Англия ждет»”[6].
Вначале одноногий матрос появляется в отрывке, связанном с преподобным отцом Конми, в котором отражены все действующие лица десятого эпизода, многие из персонажей романа и все три главных героя – Блум, Дедал и Молли, так или иначе заявляющие о своем присутствии. Далее матрос мелькает в части, где Молли Блум подает ему милостыню, и затем мы обнаруживаем его в отрывке, связанном с Быком Маллиганом. Одноногий, с деревянным протезом появится в эпизоде “Евмей”, привлекая внимание читателя, став на время центральным действующим лицом шестнадцатой главы. Кто он? Он не ирландец, он “совсем не походил на жителя Дублина”, [7]он выкрикивает отрывки из песни «За Англию – дом и красу». Я могу лишь предположить следующее – моряк является «дьявольской» для Ирландии Англией, тема англичан-захватчиков проходит через весь роман, Джойс подошел к ней осторожно, иронически.
2)“ – Хорошо, что хоть это есть. А где Дилли?
— Пошла отца встречать, — ответила Мэгги.
Кроша в суп большие кусочки хлеба, Буди добавила:
— Отца нашего иже не на небеси.”[8]
“Ну, погоди же, — угрожающе произнес мистер Дедал,- …но скоро от вас избавлюсь. Вам наплевать, если я лягу в гроб. Все, он умер. Жилец сверху умер”[9]
Сестра Стивена, Буди перефразирует молитву «Отче наш», намекая на то, что их отец Саймон Дедал, к сожалению, жив, т.к. польза от неработающего папаши – пьяницы практически отсутствует, и в это же время Саймон сердито выговаривает другой дочери Дилли, как будто он мысленно услышал слова Буди. Происходит диалог в диалоге. Если Дублин – живой, то есть вероятность его участия в трансформации или в возникновении подобных ситуаций.
3) “Буян Бойлан в новых рыжих штиблетах прохаживался по магазину…Буян Бойлан заглянул ей за блузку еще более благосклонно, зажав в смеющихся зубах стебель с красным цветком”[10]→ “На Грэфтон-стрит юный Дигнам увидал шикарного франта, у которого был во рту красный цветок, а на ногах – ботинки картинки…”[11] → “У ректорского же дома появился с беспечным видом Буян Бойлан, ноги которого в рыжих штиблетах и носках с небесно-голубыми стрелками…Его руки, засунутые в карманы пиджака, не нашли нужным снять шляпу, однако он презентовал трем дамам нахальное одобрение во взгляде и красный цветок в зубах”.[12]
Буян Бойлан так пристально рассматривается только в этой главе. Особое внимание уделяется красному цветку во рту и его ботинкам, которые плавно переходят из одного отрывка этого эпизода в другой. Персонажи, обращающие свой взор на Бойлана, все как один наблюдают лишь эти детали. Его лицо, его настроение никого не заинтересовывают, отмечается лишь его интерес к особам противоположного пола и франтоватый вид. Все это вызывает если не восхищение, то одобрение у жителей города. И только в шестом эпизоде «Аид» мистер Блум, заметив Бойлана, думает: “Что в нем такого есть что они она видят? Наваждение. Ведь хуже не сыщешь в Дублине”[13]. С одной стороны, чувствуя соперника, Блум не может отнестись к нему объективно, а с другой – Леопольд не просто главный герой романа, не просто житель этого города. Блум – еврей, он не ирландец, он своего рода пришелец и видит то, что не могут заметить коренные жители.
Рассмотрим Дублин как модель человеческой жизни. Приведу высказывания двух критиков Д.Г.Жантиевой и Н.П.Михальской:
«Жизнь Дублина он дает как «модель» всей жизни человека, которая, подобно истории человечества, представляет собой, по мысли автора, замкнутый круг»;[14]
«Блум и Дедалус – это воплощение известных свойств натуры человека, это само человечество, а Дублин, по которому они блуждают – это весь мир».[15] И снова возвращаемся к круговороту. Рождение и смерть идут рука об руку в «Улиссе», и в паре они представляют саму жизнь.
В Дублине, как и в любом другом городе мира, есть два места, через которые проходят почти все жители – это родильный дом и кладбище. В день своей «одиссеи» Блум присутствует на похоронах Дигнама и ожидает в родильном доме разрешения от бремени миссис Пьюрфой. Происходит своего рода взаимозаменяемость, цикличность, причем в четырнадцатом эпизоде «Быки солнца», в котором фигурирует родильный приют, вспоминается о смерти Патрика Дигнама: “Патк.Дигнам, жертва апоплексического удара лежит в земле, и после жестокой засухи, хвала Господу, наконец раздождило”[16]. А в эпизоде «Аид», по дороге на кладбище, на похороны Дигнама, Леопольду Блуму на ум приходит его умерший сын Руди, он вспоминает сам факт зачатия сына и беременность Молли: “Потом в положении. Пришлось отменить концерт в Грейстоуне. Мой сын в ней. Я мог бы поставить его на ноги”[17]. В этом же, шестом эпизоде, мистер Блум вспоминает некого студента медика, работавшего в приюте для безнадежно больных: “Приют Богоматери для умирающих. Мертвецкая тут же в подвале, удобно…Славный был тот студент, к которому я пришел с пчелиным укусом. Потом сказали, он перешел в родильный приют. Из одной крайности в другую”.[18]
Далее этого студента можно встретить в «Быках солнца»: “Там Леоп. Блум из газеты Кроуфорда приятно заседал с ватагой бездельников, мастаков повздорить и покричать, были там Диксон мл, студиозус из Скорбящей Матери Божией”.[19] И это еще раз подчеркивает неразрывную связь двух величайших жизненных явлений – рождения и смерти. Здесь Дублин выступает в роли места действия событий, представляющих собой составные части модели жизни человечества, и человека в частности, в роли маленькой модели самого мира, чьи явления по своей сути мало чем отличаются от жизни Дублина. Возникает круговорот, в котором отправными точками является появление на свет и уход из этого мира. Человек странствует между этими двумя точками, жизненный процесс постоянно обновляется, возрождается, один заменяет другого, и таким образом движение по кругу идет и идет без остановок. И мы опять возвращаемся к теме странника, шагающего по городу, идущего по жизни, из года в год, из века в век и т.д.
продолжение
--PAGE_BREAK--