Широкомукругу читателей Михаил Михайлович Зощенко известен как сатирик, обличительмещанства. И хотя эпитет «сатирик» не объясняет характер творчества писателя(во-первых, он писал и серьёзные произведения, а во-вторых, разве можно назватьстолько сатириками Чехова, Гоголя, Лескова?) Всё же, произнося имя Зощенко, мыпредставляем, прежде всего, героев его юмористических рассказов. И именно имавтор обязан своей популярностью. Пожалуй, трудно найти советского писателястоль популярного как среди читателей, так и среди критиков. О Зощенко писалимного, исключая период с1946 по 1956 год. Сначала ругали, теперь хвалят. Нопричиной критики были и остаются персонажи его «комедий быта».
Вреферате раскрывается образ мещанина зощенковского времени. Я попытался показатьхарактеры и поведение героев. Главной задачей стало описать язык писателя,стиль представления героев и повествования историй, показывающих (с помощьюсатиры) все недостатки, болезни современников. Постарался показать, как МихаилМихайлович переводит проблемы мещанства на «языксатиры».
Рефератразбит на две главы:
Впервой главе описывается биография автора, иеё влияние на творчество. Повествуется о неспокойной жизни автора, котораяотражается в его рассказах.
Втораяглава является основной частью работы. Происходит разбор произведений,приводятся цитаты и показывается то, что хотел передать писатель в своихрассказах.
* * *
РодилсяЗощенко 10 августа (29 июля) 1895 года в семье художника-передвижника. Из-запутаницы в документах не определено точно место его рождения. В 1928 году в«энциклопедии» сатирического журнала«Бегемот» Зощенко напечатал автобиографию,в которой было сказано: «Я не знаю, где я родился. Или в Полтаве, или вПетербурге. В одном документе сказано так, в другом – этак. По-видимому, одиниз документов – «липа». Который из них липа, угадать трудно, оба сделаны плохо?»
Вболее поздних автобиографиях писатель определил место своего рождения болееконкретно. В конце 20-х начале 30-х годов, когда литературная удача улыбнуласьему, когда он был популярен и среди издателей, и в читательской среде, Зощенкопишет: «Я родился в Ленинграде (в Петербурге)!» А в 1953 году в своей последней автобиографии называет Полтаву местомсвоего рождения. Полтава для писателя не только возможная Родина, это ещё некаясвязующая нить с человеком, с которым он ощущал не только цели творчества,художественной задачи, сатирическийспособ решения, но и судьбы, — Николаем Васильевичем Гоголем. Конечно, Зощенконе равнял себя с Гоголем. Но, проследив основные жизненные этапы, мы увидим,что Зощенко, как и Гоголя, в начале, страдая от несправедливых уколов критики,пытается защитить своё творчество от стойкого непонимания окружающих. Посленачинает тяготиться своей литературно-общественной ролью, практически перестаётписать сатирические произведения и обращается к поучительству,нравственным произведениям. В конце же своей жизни он сломлен той же болезнью,что и Гоголь, причина которой – быть рождённым сатириком. «Как он часто любилделать, проводил параллель между собой и Гоголем, которым он оченьинтересовался и с которым находил очень много общего. Как Гоголь, так и онсовершенно погружены в своё творчество. Муки Гоголя в поисках сюжета и формыему совершенно понятны. Сюжеты Гоголя – его сюжеты. Даже происхождение одно –хохлацкое: «Может одна кровь сказывается…» Даже в некоторых жизненных мелочах он находит сходство со своейлитературной судьбой. Гоголя часть критиков не признавала, считала жалкимподражателем Марменского, а часть при жизни произвела в гении. И с Зощенко тоже– одни считают анекдотистом, подражателем Лескова, другие, наоборот, «говоряттакое, что неловко становится» (его собственное выражение).
Вначале 1915 года, окончив краткосрочные курсы прапорщиков, Зощенко отбыл нафронт, в Мингрельский полк Кавказской гренадерской дивизии, вскоре былпроизведён в подпоручики. К концу войны командовал батальонами, имел триранения, пять орденов, был представлен к чину капитана. После Февральскойреволюции вернулся в Петроград. О дальнейших переменах в своей судьбе самписатель позже вспоминал: «Я уехал в Архангельск. Потом на Ледовитый океан – вМезень. Потом вернулся в Петроград. Уехал в Новгород, в Псков, затем вСмоленскую губернию, в город Красный. Снова вернулся в Петроград. За три года япеременил двенадцать городов и десять профессий.
Ябыл милиционером, счетоводом, сапожником, инструктором по птицеводству,телефонистом пограничной охраны, агентом уголовного розыска, секретарём суда,делопроизводителем…
Полгодая снова провёл на фронте в Красной армии – под Нарвой и Ямбургом.
Носердце было испорчено газами, и я должен был подумать о новой профессии.
В1921 году я стал писать рассказы».
Своютворческую биографию Зощенко открывает двадцать первым годом, то есть с этоговремени он начал печатать свои произведения. Но писать Михаил Михайлович началгораздо раньше. В архиве его сохранились наброски рассказов, черновики писем,которые он сам приравнивал к литературным опытам, с 1914 года. Из воспоминанийВ. Зощенко уже с лета 1917 годы «он всерьёз отдал себя литературе. Пишетрассказы, новеллы, коротенькие миниатюры… Потребность творчества вырвалась,наконец, на волю. Новеллы сыпались одна за другой». Но всё написанное в этот период Михаил Михайлович оценивал небольше чем пробу пера: «Я начал писать после революции». Своими первыми рассказами он называл вещи, написанные после20-го года. «Я начал писать рассказы, когда мне было десять лет. До двадцатипяти лет я писал изредка. Иной раз не писал годами. Но стремление клитературной работе было почти навсегда.
Сталобыть, я имел за плечами пятнадцатилетний опыт, когда после революции началработать как профессионал». В советской сатире 20-х годов выделяются три основных линии развития:фольклорно — сказовая, идущая от анекдота, раешника; классическая (гоголе — чеховская) и сатирическая. И хотя Зощенко был далёк от одностороннейпривязанности к каждой из них, наиболее близкой ему была традиция классиков.«Мои первые работы я сделал, подражая Чехову и Гоголю».
Ноесли связь с Гоголем зачастую выходит в сферу биографии, то воздействиеДостоевского – черта «необъявленная» и только литературная. По мнению М. О.Чудаковой, зависимость раннего Зощенко от Гоголя «в большей мере опосредованапрозой Достоевского 40-х годов – недаром традиции, оказывается, «сдвоены» ввосприятиях первых же наблюдателей дебюта Зощенко – литераторов старшегопоколения». Эта связь, по мнению исследовательницы, наиболее полнопрослеживается в «сатирических повестях», хотя определённый отпечаток стиляДостоевского чувствуется во многих рассказа этого периода. Творчество Зощенкодо 1921 года проходит в прямой зависимости от традиций. Сам Михаил Михайловичсчитал это своей ошибкой: « первые мои шаги после революции ошибочны. Я начал писать большие рассказы в старой формеи старым полу-стёртым языком, на который, правда, и посейчас иной раздописывается большая литература. Только через год, пожалуй, я понял ошибку истал перестраиваться по всему фронту».
Эта«перестройка» началась «Рассказами Назара Ильича и господина Синебрюхова». Это была перваяотдельная книга рассказов Михаила Зощенко, вышедшая в начале 1922 года. На фонелитературы тех лет резко выделялась фигура Назара Ильича – героя-сказчика,тёртого и бывалого, но недалёкого человека. В«Рассказах Синебрюхова» возникают такие специфически — зощенковские обороты,как «подпоручик ничего себе, но сволочь», «нарушает беспорядки», «оберут каклипку и бросят за свои любезжие, даром, что свои родные родственники» и др. Этистилистические приёмы будут встречаться и в речи более поздних героев Зощенко –Семён Семёныча Курочкина, Гаврилыча.
Произведенияэтого периода основаны на конкретных и злободневных фактах советскойдействительности. Основой для них были личные и многочисленные письмачитателей.
Насущностьпроблем, поднимаемых Зощенко, их обыденность требовали особого изложения.Зощенко много работает ад языком своих рассказов. Задачей его было поддержание соответствиямежду уровнем среды и уровнем литературы. «Я пишу на том языке, на которомсейчас говорит и думает улица… Я сделал это, чтобы заполнить хотя бы временнотот колоссальный разрыв, который произошёл между литературой и улицей», — писалЗощенко в «Письмах к писетелю» в 1929 году. Он вёл спор со «старой» литературой(«от Лаппо-Данилевской до Блока»), стремясьсделать литературные произведения более доступными для нового читателя. «Дело втом, что интелигенты сейчас не характерны для нашего времени. Они меня неинтересуют. Они были описаны и были представлены очень ярко в своё время».(Зощенко «Как я работаю».) « В нашей литературе слишком много внимания уделяют«переживанию» и «перестройке» интелигента и слишком мало «переживаниям» новогочеловека. У нас до сих пор идёт традиция прежней интеллигентной литературы, вкоторой, главным образом, предмет искусства – психологические переживанияинтеллигента. Надо разбить эту традицию, потому что нельзя писать так, какбудто в стране ничего не случилось». (Зощенко «Литература должна бытьнародной!») В произведениях Зощенко звучит живая речь эпохи. Одновременно делая«фразы, доступные бедным», он парадирует тот «приличный» литературный стиль,характерный для многих писателей 20-х годов. В статье «О себе, о критиках и освоей работе» он пишет: «Я парадирую громоздкий неуклюжий(карамзиновский) стиль, современного красного Льва Толстого и сентиментальнуютему, которая сейчас характерна». Выработав свой стиль, Зощенко создаётлучшие свои произведения, шедевры сатирической прозы: «Аристократка», «Баня»,«Монтёр», «Нервные люди», «Исповедь» имногие другие. Нас интересует именно этот период его творчества (с середины20-х до начала 30-х годов). В 30-е годы Зощенко работает преимущественно вобласти крупных прозаических и драматических жанров, ищет пути к«оптимистической сатире», всё чаще обращается к документально – биографическимформам. Вот что написано им с 1930 по 1940 годы:
· Мишель Синягин (1930 г.)
· Возвращённая молодость (1934 г.)
· История одной жизни (1934 г.)
· Чёрный принц (1936 г.)
· Шестая повесть И. П. Белкина (1937 г.)
· Возмездие (1937 г.)
· Керенский (1937 г.)
· Тарас Шевченко (1939 г.)
· 16 рассказов о Ленине (1939-40гг.)
· Цикл детских рассказов (1937-39 гг.)
Извосьми повестей – шесть биографических. Много пишет публицистических работ налитературную тему (1933-го по 1940-йгоды – более двадцати публикаций). Вообще, во всей советской литературе этоговремени произошла заметная перемена. Всё чаще писатели стали обращаться к темесоциалистического переустройства общества, к теме героического труда. Зощенконе был исключением. Был ли этот поворот продиктован складывающейся в странеобстановкой, давлением сталинской политики? Трудно судить. По крайней мере,Зощенко верил в то, что он дела. В его дневниках сохранились записи, которыепозволяют судить об обдуманности (проработанности) этого поворота. А Ершов вовступительной статье к двухтомнику Зощенко приводит слова: « А скучаю я,братцы, по настоящему герою! Вот бы мне встретить такого!», написанные ещё в1927 году, которые, по мнению Ершова, говорят о давнем желании писателя взятьсяза героическую тематику. Но в то же время остаётся фактом и то, что это времябыло началом его литературной травли. Сигналом послужила статья «Обывательскийнабат», в которой автор, не отделяя Зощенко от его персонажей, обвиняетписателя в «неком злорадном копании в человеческих отбросах», в том, что МихаилМихайлович нарочно трагедезирует опасность мещанства, ведь в новом обществе нетпочвы для тех многочисленных нелепостей и уродств социальной жизни, которыеимели место в «прожитом прошлом». Тогда Зощенкописал Сложимскому: «Чертовски ругают… Ятолько сейчас соображаю, за что меня ругают – за мещанство! Покрываю и любуюсьмещанством! Дела какие! Чёрт побери, тему путают с автором… В общем, худо,Мишечка! Е забавно. Орут. Орут. Стыдят в чём-то. Чувствуешь себя бандитом ижуликом…»
Вовремя войны Зощенко находился в эвакуации в Алма-Ате. В этот период он многопишет на фронтовые темы: киносценарии короткометражных фильмов, сатирическиепьесы, новеллы, партизанские рассказы. Продолжает работу над своей трилогией,начало которой были «Возвращённая молодость» и «Голубая книга», нашедшей стольбурный отклик у критиков. О повести «Возвращённая молодость» было сказано, чтоприсутствующие в ней «идеалистические вывихи» — продукт «неверной идейнойбазы». Про «Голубую книгу» — что, «зощеншевский рассказчик умудряется допоследней степени опошлить весьма значительные темы и предметы, о которыхписали Маркс Энгельс и другие выдающиеся люди». А публикации последней повеститрилогии «Перед восходом солнца» (1943г.) была вообще прервана, так как этопроизведение, «проникнутое презрением автора к людям». В статье, объясняющейпочему повесть не будет напечатана, было сказано, что Зощенко бродит почеловеческим помойкам, ищет что похуже и т.д. и т.п. В заключении – эта«галиматья, нужная лишь врагам нашей Родины». Но последней каплей в чашу«терпения» критик (а точнее тех, кто за ней стоял) был невинный детский рассказ«Приключения обезьяны», опубликованный в 1946 году в журнале «Мурзилка»,перепечатанный позже журналом «Звезда». Вскоре, в постановлении ЦК ВКП(б) «Ожурналах «Звезда» и «Ленинград» и в одноимённом докладе Жданова, Зощенко былперечёркнут и всё его творчество, столь любимое читателями, стало вдругкриминальным. Долго ещё Михаил Михайлович ходил с текстом постановления,показывая его своим знакомым, где закладкой были выделены слова: «Представлениестраниц «Звезды» таким пошлякам и подонкам литературы, тем более не допустимо,что редакции «Звезды» хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное егоповедение во время войны»; долго не мог смириться… И начался долгий(двенадцатилетний), самый тяжёлый период в жизни писателя. Рассказы его непечатали, пьесы не ставили, он был изгнан из Союза писателей. Михаил Михайлович болен, средств к существованиюникаких не осталось. Он был сломлен.
Как-то, размышляя о Гоголе и его судьбе,Зощенко писал: «Гоголь ожидал, что его непоймут. Но то, что случилось, превзошло все его ожидания». Эту фразу вполнеможно отнести и к самому Зощенко.
Такзакончил жизнь выдающийся советский писатель Михаил Михайлович Зощенко.
* * *
Странно несправедлива была судьба кМихаилу Михайловичу. Действительно, он, кричавший всерьёз о таких порокахобщества как невежество, хамство, обывательщина, имел репутацию весельчака имещанского развлекателя. Так что же это за персонажи, из-за которых столькопережить пришлось автору?
ГеройЗощенко – обыватель. Эта фаза уже стала штампом. Слова «мещанин» и «обыватель»издавна употреблялись в двух значениях. В прямом: мещанин – «лицо городскогосословия, составлявшегося из мелких торговцев и ремесленников, низших служащихи т.п.»; обыватель – «постоянный житель какой-нибудь местности». И впереносном: мещанин – «человек с мелкими интересами и узким кругозором»;обыватель – «человек, лишенный общественного кругозора, живущий мелкими личнымиинтересами». В переносном смысле эти слова практически синонимы, и именно наэти значения делается акцент в творчестве Зощенко 20-х-начала 30-х годов.
Онеобходимости борьбы с мещанством говорили Ленин на XI съезде РКП(б) её в марте 1922года: «Сменовеховцы выражают настроениятысяч и десятков тысяч всяких буржуев или советских служащих, участников нашейновой экономической политики. Это основная и действительная опасность».
Новсё же героя Зощенко в «чистом виде» не часто можно встретить. « Я выдумываю тип. Я наделяю его всемикачествами мещанина, собственника, стяжателя, рвача. Я наделяю его темикачествами, которые рассеяны в том или другом виде в нас самих. И тогда эффектполучается правильный. Тогда получается собирательный тип». (М. Зощенко.«Из переписки с читателем»).
Итак,герой Зощенко – образ собирательный. Нетерпимость к любому проявлениюобывательских взглядов привела к тому, что среди прототипов зощенковскихперсонажей оказались и откровенные мещане и просто малокультурные «средниелюди». И оба этих типа в равных степенях давали материал для создания образагероя – рассказчика. Так среди густонаселённого мира рвачей, склочников,ханжей, хамов оказался просто недалёкий, не очень грамотный и всё ещёнаходящийся в плену старых привычек «человеческий материал, созданныйкапитализмом» (выражение Ленина).
Топристальное внимание, с которым Зощенко рассматривает этот «материал»,позволяет назвать его исследователем человеческой натуры, человеческой души. Ив своей работе он скрупулезен, въедливи пристрастно внимателен.
Внебольшом рассказе «Пожар» написанном в 1928 году, четко выделяется одна изнаиболее чётких черт, присущих обывателю. «Основныечерты мещанства – уродливо развитое чувство собственности, всегда напряжённоежелание покоя внутри и вне себя». (Горький) В рассказе говорится о пожаре влавке «гражданина Фёдора Балуева». Следуя здравому смыслу, надо бы затушитьогонь или попытаться хотя бы вещи вынести. Тем более, что и народу многособралось «поглазеть», и пожарники на пожар любуются, т.е. есть кому помочь. Нооказывается никому это не нужно, даже самому Балуеву: «Нехай, — говорит. – Вкрайнем случае моё имущество застраховано. Не тушите».
И«массы сознательно отнеслись к факту. Тем более что лавка стояла несколько встороне от имения. И ветру в ту пору не было. Погода была ясная».
Акакого-то чудака («гражданина – любителя»), который «побежал на своих двоихдо…пожарной команды», ещё и припугнули:
«-Довольно вам странно, гражданин, орать.
- А что?
- А то! Кто горит? Балуев горит? Акто есть Балуев? Кооперация? Балуев есть частник. Ну, и пущай его горит. Чищевоздух будет. А вы, — говорит, — товарищ, не нарушайте тут Классовой линиисвоими криками. Не то знаешь, чего бывает».
Так и сгорела лавка.Частник ушёл ночевать к своим родственникам. А над пожарниками вскоре состоялсясуд «за левый уклон и убеждения».
Здесьвысвечивается ещё одна черта мещанина – автоматизм мышления. («Мещанин мыслитавтоматически». М.Горький.) На частный случай машинально переносятсяполитические убеждения. Раз пожар у частника, «классового врага», зачем же еготушить? И хотя такой ход мысли, в конце концов, осуждается – суд над пожарниками– политическая тема всё равно остаётся: судят ведь не за то, что они невыполнили свой долг, а за неправильный «левый» уклон.
СтаниславРассадин в статье «Средние люди»(«Огонёк», 1987 ,№52) проводит интересную параллель между фразами зощенскогомонтёра (рассказ «Монтёр»), который, обидевшись на театрального администратора,не пустившего его знакомых барышень на спектакль, и вспомнив давнюю обиду(когда группу «снимали на карточку», его приткнули сбоку, усадив в центретенора), вырубает свет в театре: «Думает– тенор, так ему свети всё время. Теноров нынче нету!»; и фразой Сталина: «У нас незаменимых нет». Автоматическивосприняв идею равенства, лежащую на поверхности сталинской фразы (рассказЗощенко был написан раньше, чем эти слова стали лозунгом, но идея уже витала ввоздухе), зощенковский герой свою мелкую месть воспринимает как историческуюмиссию. Объяснение, что же стояло за словами Великого вождя позволит лучшепонять происхождение, корни персонажей Зощенко.
«Авторфразы «У нас незаменимых нет» умело–демократически скрыл за броским показнымдемократизмом её антиинтелигентскую, антиличностную сущность, её диктаторскую ставку на быдло, которое своейуниверсальной заменимостью обеспечило незаменимость вождю». (Ст. Рассадин.)Действительно, та обстановка в стране,которую мы сейчас называем культом личности, не могла существовать без «культабезличности». Воспитывается культ не человека, но места, поста. Чем вышедолжность, тем опять-таки автоматически – лучше человек. И кто при постоянноприсутствующей, дразнящей идее равенства, т.е. сегодня ты «наверху», а завтра –я.
«… здесь неизбежнаэволюция сознания в согласии примерно с такой формулой. Теноров, как сказано,нынче нету. Стало быть, все равны. Значит, я не хуже прочих. Значит, и иметь я долженне менее чем они. А если я имею меньше, значит, эти сволочи (скажем, тенора,доценты, очкарики) словчили. А раз словчили, выходит я лучше их. Ну, а ужпоскольку я лучше, то и иметь я должен больше их..?»
В этот момент тихий, пассивный, стремящийся кпокою обыватель становится страшен, он чувствует себя обманутым.
Рисуясвоего героя, Зощенко не пользуется прямыми его характеристиками. Сатираизложена в самом стиле, способе изложения. Герой–рассказчик, повествуя окаком-либо случае, услышанном или произошедшем с ним, выдаёт своё невежество,ограниченность, саморазоблачается. Мысль его пробивается с трудом, маленькимишажками, со множеством отступлений и пояснений. Например, в рассказе «Средниелюди».
«А приходит, например, одна женщина, МарияВасильевна Щипцова, в девять часов вечера на кухню и разжигает примус. Онавсегда, знаете, в это время разжигает примус. Чай пьёт и компрессы ставит.
Так приходит она накухню. Ставит примус перед собой и разжигает. А он, провались совсем, неразжигается.
Она думает: «С чегобы он, дьявол, не разжигается..?»
Постоянныеповторы, как будто рассказчик поится забыть что-то, что он хочет сказать.Каждая последующая фраза цепляется за предыдущую: «приходит… и разжигает примус– всегда разжигает примус – приходит… и размышляет» и т.п. Несмелая мысль товозвращается назад, то сворачивает в сторону.
Ав принципе, как ещё может мыслить человек, которому это дело до революциивообще было «не положено-с»? Но сейчас-то можно! Нельзя жить так, «как будто встране ничего не случилось». Но привычка оказывается сильнее. В речизощенковсого героя сказывается привычка подражать речи ораторов, людейобщественно умных. Отсюда множество слов, в общем-то, по смыслу не подходящих,но определяющихся по принципу «что-то из той оперы» Так в рассказе «Баня»:
« — Не царский режимшайками метать… Не в театре».
Длягероя театр – это символ роскошной жизни. И по аналогии: если у соседа двешайки, вместо одной, значит надо его одёрнуть – «не в театре!»
Нотакие люди были угодны. Были угодны заштампованные мысли и одношаговыеумственные возможности. Естественно, что человек, который пытался вылечитьобщество, был не угоден. Зощенко указывал на болезни, которые есть в нас самих.В каждом из нас.
* * *
Конечно,разговор о Зощенко и о его персонажах можно продолжить. Тема его произведений,проблемы, которые поднимает писатель, остаются злободневными и сейчас, в нашидни.