Композицияочерка И.Бунина «Тень птицы»
Произведение открываетцикл очерков с одноименным названием. На самом деле жанровая принадлежностьсоставляющих цикла – довольно проблемный вопрос. Все точки зрения, если ихпопытаться свести к общему знаменателю, сойдутся в месте определения их, и«Тени птицы» в частности, как прозаических «путевых поэм». Дело в томсодержании, которое лежит в их основе.
Вкратце, общими словами,содержание «Тени птицы» можно передать следующим образом: рассказ о встречах стенями прошедших эпох, исчезнувших цивилизаций, который навеян впечатлениями отпутешествия Бунина в Константинополь, где природа становитсяпричиной порывов души повествователя, а монолог является ведущей формой общенияс читателем.
Рассказчик наблюдает иописывает природу и современную культуру Востока, материализованную впредметах, одежде людей, архитектуре, причем постоянно соотносясовременность со своими ощущениями «древности», «первобытности», то естьобъективируя в повествовании вполне определенный эмоциональный комплекс, своипредставления о связи времен. Чувствуется, что Бунин ориентируется натакую же глубокую восприимчивую чувственную память, как его собственная.Поэтому момент, связующий разрозненные части повествования в единое целое – этоавторское чувственно-страстное видение мира в его внешней природно-предметнойвыраженности.
В этой связи интереспредставляет взаимная соотнесенность и расположение единиц изображаемого ихудожественно речевых средств и сама система соединения знаков.
В рамках данной работыпредполагается рассмотреть некоторые закономерности и приемы, служащиерасстановке нужных автору акцентов.
Итак, посмотрим на то,какой предмет был подан повествователем, как расположен материал и в какихсловах это все воплощается. Посмотрим, как материализуется художественноесодержание (концепция).
Композицияэтого очерка в прямом смысле слова может называться «красивой». Имеетсяв виду ее неоднородность, рельефность. Сам текст похож на восточное полотносо вшитыми лоскутками, мозаичным узором. Это складывается не только за счетлексической организации, но и за счет интертекстуальных вкраплений, чтообосновывается общей тематикой текста, пронизывающей его.
Здесь цитата понимаетсякак любая отсылка к иному не-авторскому тексту, несущая художественнуюинформацию и выполняющая смыслообразующую функцию.[1]
В частности в текстинтегрируются цитаты из Корана, Тезкирата[2](жизнеописания Саади), «Скорби» Овидия; прослеживаются библейские мотивы; какотдельные тексты, несущие свою семантическую нагрузку, могут быть рассмотреныкартины, описание ритуала дервишей[3].
Но перед тем какпоказать основную часть данного анализа, предлагается ход, который позволитмаксимально непротиворечиво описать композицию «путевой поэмы».
Пространство текстаможно классифицировать по разным параметрам. По принципу маршрута следованиягероя выделяются четко три точки пространства, расположенные на одном отрезке:
Россия – море – Турция
Каждое пространствоимеет свой частный набор деталей и предметов, отличающих его от другого. Всвязи с тем, что основное действие происходит в Турции, это расположениеявляется хронологически последовательным.
В начале очерказамечена цитата, принадлежащая античной культуре:
Quocumqueadspicas nihil est nisi Pontus et aer
Эта цитата взята из«Скорби» Овидия[4], чтопереводится как
Всюду, куда ни взгляни,- ничего, кроме моря и воздуха.
Это гармоничновписывается в общий контекст описания природы, обстановки, состояния моря,которое является пространством пограничным. Ему дается такая характеристика:
· ПустынноеЧерное море
· Краскинесколько дики
· Сутра облачно
· Закатхолоден и мутен
· Огонекна мачте печален
· Неприятныйветер
· Неяснаялуна
· Шумнои тревожно
То есть герой всяческиобрисовывает неясность, смутность, неизвестность пространства и того, чтонаходится дальше. Ведь не зря олицетворение этого всего – море –размытое, бесформенное[5]. Скореевсего, герой, смотря на море, думал, может быть, что около двух тысяч лет назадподобным же образом смотрел во время вынужденного путешествия с борта корабляна водные просторы опальный римский поэт.
Так вот, в планеописания композиции, возможно, мы поступили несколько варварски, элиминируячасть текста из общей картины. Причина такого хода заключена в том содержании,которое передается элиминируемой частью.
В месте, где происходитсимволический разрыв с нежеланным пространством, ту часть, которая следует дофразы «…вспоминаешь, что Россия уже – за триста миль от тебя…» — отрезаем и работаем с оставшейся частью.
Рассматриваемая нами частьочерка при описании будет считаться самостоятельной. В связи с этим отмечаем кольцевуюкомпозицию: текст обрамляется словами Саади, в которых явно естьавторское указание на желаемого читателя, способного вместе с «поэтом» вместитьв себя красоту, веселье, восторг Мира.
«В пути со мной ТезкиратСаади, — усладительнейшего из писателей предшествовавших и лучшего изпоследующих, шейха Саади Ширазского[6], дабудет священна его память». Так повествователь сообщает о введениив структуру художественного текста произведений иранского поэта.
— «Рождение шейха последовало во дни Атабека Саади, сына Зенги...
— Родившись, употребил он тридцать лет на приобретение познаний, тридцатьна странствования и тридцать на размышления, созерцание и творчество...
— И так протекли дни Саади, пока не воспарил феникс чистого духа шейха на небо — в пятницу в месяце Шеввале, когда погрузился он, как водолаз, в пучинумилосердия Божия...
— Как прекрасна жизнь, потраченная на то, чтобы обозреть Красоту Мира иоставить по себе чекан души своей!
— Много странствовал я в дальних краях земли, — читаю я дальше.
— Я коротал дни с людьми всех народов и срывал по колоску с каждой нивы.
— Ибо лучше ходить босиком, чем в обуви узкой, лучше терпеть все невзгоды пути,чем сидеть дома!
— Ибо на каждую новую весну нужно выбирать и новую любовь: друг, прошлогоднийкалендарь не годится для нового года!»
И заканчивается:
Иопять мне вспоминаются слова Саади, «употребившего жизнь свою на то,чтобы обозреть Красоту Мира»:
«Ты,который некогда пройдешь по могиле поэта, вспомяни поэта добрым словом!
-Он отдал сердце земле, хотя и кружился по свету, как ветер, который, послесмерти поэта, разнес по вселенной благоухание цветника его сердца.
— Ибо он всходил на башни Маана, Созерцания, и слышал Симаа, Музыку Мира, влекшуюв халет, веселие.
-Целый мир полон этим веселием, танцем — ужели одни мы не чувствуем его вина?
— Хмельной верблюд легче несет свой вьюк. Он, при звуках арабской песни, приходитв восторг. Как же назвать человека, не чувствующего этого восторга?
— Он осел, сухое полено».
Таким образом,очерковое повествование обращено к читателю, во-первых, согласному с той«философией» жизни, что можно «употребить жизнь на обозрение Красоты Мира»,во-вторых, способному понять «восторг мира», не уподобиться ослу.
Чтение книгиоказывает влияние на идею текста и организует его композицию. Каждая вычитаннаямысль оформляется как отдельная реплика.
Тезкират– это жизнеописание Саади, составленное, как говорится в примечаниях сборника «МуслихиддинСаади. Избранное», «из рассказов о жизни поэта, которые заимствованы из«Рисоля» (трактат) помещаемых обычно в старинных тазкира (антологиях)»[7].Удалось уточнить несколько фраз из его жизнеописания:
Хмельной верблюд легченечет свой вьюк. Он при звуках арабской песни приходит в восторг.
Как же назватьчеловека, не чувствующего этого восторга?
Он осел, сухое полено.
/>
Арабских стихов ритмповторный исторг.
Исторг у верблюда –сказал он – восторг.
Ты ж страсти к напевамлишенный, поверь,
Ты немощен духом, — животное, зверь!
Взгляни: у верблюдапорыв я нашел,
Ты – неподвижный, тытолько осел.[8]
Много странствовал я вдальних краях земли; — читаю я дальше.
Я коротал дни с людьмивсех народов и срывал по колоску с каждой нивы.
Слова эти суть самоеначало части вступления к «Бустону»:
Много странствовал я впределах мирских,
И много я видел народовземных,
Отовсюду я пользу себеизвлекал,
На каждой жнитвеколосок собирал.[9]
Сравнив, можно сказать,что эта бунинская цитата иранского поэта есть подобие неточного прозаическогопересказа оригинала в стихотворной форме.
Аналогичное же можносказать и о цитировании писателем фразы из «Завещания» Саади:
О ты, проходящий надпрахом Саади
Постигни, прошу тебягоспода ради.
Такимисловами начинается последняя часть «жизнеописания». («Ты, который некогдапройдешь по могиле поэта, вспомяни поэта добрым словом!»)
Такгерой проецирует образ странствующего на себя, снова и снова осознаваяпри этом ценность наблюдений и познавания Красоты Мира.
Вставка
Возвестинародам о путешествии к дому святому,
дабыприходили туда из дальних стран пешком на быстрых верблюдах.–
одноцелое с композицией картины, описанной в очерке – идентифицируется Коранической– в суре 22, называющейся «Хадж» в стихе 28 читаем:
Ивозвести среди людей о хадже: они придут к тебе пешком
ина всяких тощих, которые приходят из всякой глубокой расщелины.
Можнозаключить, что путь – Хадж, а всякие тощие – это верблюды.
Приописании турчанок Бунин не скрывает источника («думает словами Корана»).
Лицаих похожи на яйца страуса, сохраненные в песке.
Сходнос тем, что написано в 37 суре «Стоящие в ряд», в 47 стихе:
Уних есть потупившие взоры, глазастые, точно охраняемые яйца.
Ввиде строфы приведенной фразе:
— Во имя Бога Милосердного и милостивого!
Хвалаему, властителю вселенной!
ВладыкеДня суда и Воздаяния!
соответствиеможно найти в первой суре Корана:
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Хвала– Аллаху, Господу миров!
Милостивому,милосердному, царю в день суда!
Таковынекоторые из приведенных в очерке цикла цитат Корана и Саади.
Структурамоего повествования в этом месте умышленно разрывается своего рода «эпиграфом»– словами Саади:
Слухи зрение будут пусть на страже.
Этамысль может озаглавить то, посредством чего происходит описание деятельностигероя и его идей/мыслей. Описание пространства, точнее, его восприятиягероем, пронизано сенсорными деталями, которые подвергаютсяклассификации по принципу соотнесенности с типами восприятия: Слух,обоняние, Зрение + движение (этот компонент выбивается из общей схемы, ноон все же есть).
Попытаемсяодним фрагментом кратко проиллюстрировать, как эти элементы организуют текст:глаголы говорения, «смотрения», обоняния, отглагольные существительные, словасо звуковой семантикой и др.
Слух:Ревут вокруг трубы отходящих пароходов, в терцию кричат колесные пакеботы,гудит от топота копыт деревянный мост Султан-Валидэ на Золотом Роге, хлопаютбичи, раздаются крики водоносов в толпе, кипящей на набережной Галаты…
Обоняние:Оттуда, из товарных складов, возбуждающе пахнет ванилью и рогожамиколониальных товаров; с пароходов – смолой, кокосом и зерновым хлебом,сыплющимся в трюмы, от воды, взбудораженной винтами и веслами – огуречнойсвежестью…
Визуальное восприятие:Солнце меж тем скрывается за Стамбулом – и багряным глянцем загораютсястекла в Скутари, мрачно краснеет кипарисовый лес его Великого кладбища, вфиолетовые тоны переходит…
(Далеесовмещение всех элементов восприятия) …сизый дымныйвоздух над рейдом, и возносятся в зеленеющее небо печальные, возрастающие и замирающиеголоса муэззинов
Описание компонентовпроизведения, обладающих повышенной значимостью и семантической насыщенностью,то есть мотивов, активно причастных к теме и концепции (идее) произведения,невозможно без краткой презентации религиозно-культурологического контекста.
Понятие, на которомстроится весь текст – суфизм. Суфизм – это мистическоенаправление в исламе. Для суфизма характерно стремление к постижениютайн веры методом мгновенного озарения, которое приходит через музыку итанец. С мистической точки зрения первым аспектом, которыйделает интеллект сознающим проявление, является звук; следующим аспектомявляется свет (цвет). Таким образом объясняется пристальное вниманиегероя к звучащим и видимым деталям, его восприимчивость как слушателя исозерцателя.
Суфизм основывается набогатой литературной, художественной и музыкальной традиции[10].Участвуя в этой церемонии, кружащиеся дервиши стремятся возвыситься, статьближе к небу и Богу. Церемония Сама является мистическим путешествиемчеловека, его духовным восхождением к совершенству.
В тексте флейта –основной инструмент.
Музыка(gushehs) отражает «путь и поведение» суфия, странствующего впоисках истины. Мелодичные узоры и изменения тональности изображаютсуфия, который в поиске иногда плачет как suz-o-godaz (названиемелодии, означающей «плач»); (ср. голоса флейт, жалобнаяпечаль которых уже перешла в упоение этой печалью), иногда испытываеткрушение надежд как jameh-daran (мелодия, называемая 'рвущий одежду'),порой, как dad ('вопящий'), и иногда ищет спасение в бунте, как hesar('тюрьма'), чтобы освободить себя из тюрьмы эго. Суфизм неотделим от классическойперсидской музыки. К некоторым особенностям, придающим суфийской музыкеее отличительные черты относятся: особые ритмические узоры,использование суфийской поэзии, которая смешивается с мелодией всвоеобразной манере, и использование tarji-band (форма повторенияопределенных концовок).
Это имеетнепосредственную связь с тем, что мы можем наблюдать в тексте Бунина, укоторого под музыкой, помимо собственно восточной, уже будут подразумеватьсязвуки как таковые, каждый из которых будет нести отдельную семантическую исемиологическую нагрузку. Широкое понимание «музыки» (как звуков) в этомтексте непременно подвергает ее классификации/систематизации.
Так можно выделитьмузыку:
· Музыкугорода современного
· Музыкукаждого топонима (урбанонима (названия городских объектов), астионима (названиягородов), гидронима) как историко-культурологического события.[11]
· Звукилюдей (голоса, техника[12],музыкальные инструменты) и звуки животных (приятные[13]и неприятные[14])
· Звукиприроды (деревья, море)
· Музыкухристианства и музыку ислама
Музыка / звуки здесьпротивопоставлены тишине, молчанию, так как суфийская музыкаберет начало именно в нем. Ее умиротворенность и спокойствие выражаютвечную Истину в обрамлении звуков, принадлежащих миру внешних форм, в товремя как Истина эта существует вне всяких форм, определений и уточнений. Покойи свет этой музыки – печать мира Духа, наложенная на мир форм. Коренькаждого мелодичного звука формируется в глубинах обширного мира молчания,лежащего за пределами любого звука. Герой вслушивается во внутреннююмузыку всего живого и поверх шума повседневности слушает музыку Востокаи музыку Молчания: «…засыпаю среди криков, несущихся с улицы, стукасторожей, говора проходящих под окнами и нескладной, страстно-радостной и в тоже время страстно-скорбной восточной музыки, прыгающей в лад с позвонками».
Музыка молчания – это,конечно, символичное название для этого текста, это герой находит наисторических местах:
Чем дальше поднимаешьсяпо улице, идущей слегка в гору, влево, тем всетише и безлюднеестановится вокруг. И уже совершенное безлюдье царит у высокихворот Старого Сераля, при входе в его запущенные сады и широкие дворы…За внутренними стенами Сераля, охраняющими покои, недоступные дляевропейца, расцветают под надзором евнухов те редкие цветы девичьей красоты…розовым цветом цветут чащи деревьев в оврагах возле Старого Музея…В мире, вкотором я существую, нынче весеннее утро, здесь — тишина, узорчатыетени, пение птиц и незримое присутствие девушек застенами мертвых дворцов. Я заглядываю в их ворота, в аллею платанов заворотами, выходя на горячий солнечный свет, на зеленый Двор Янычар. Древний дуплистыйПлатан Янычар дремлет на припеке возле тысячелетней св. Ирины…
...>светлая,безмятежная тишина, чуждая всему миру, царит кругом,тишина, нарушаемаятолько плеском и свистом голубиных крыльев в куполе, да певучими,печально-задумчивыми возгласами молящихся, гулко и музыкально замирающимисреди высоты и простора, среди древних стен, в которых немало скрыто пустых амфор-голосников.
Можно попробоватьсоотнести композицию поэмы с композицией суфийской мелодии. Системапостроена так, что за основу взята одна определенная нота; ею мелодияначинается и к ней она постоянно возвращается. В нашем случае взята фигураСаади, которая вшивается в расшитую композицию своим именем и всем,что с ним связано, всем религиозно-культурологическиммифом/пространством/контекстом.
Ритм и метрэтой музыки таким образом меняют взаимоотношения героя и обычноговремени: есть очень быстрые и правильные ритмы и мгновения тишины, незаполненнойникакими ударами или иными формами отсчета времени. Такой рассказ, как и Мир– тоже песня, сотканная из гармонических звуков, составляющих мелодию.
Длявыражения своей истины, суфизм использует различные доступные ему средства –искусство ткачества и искусство стрельбы из лука, архитектуру и музыку, логикуи традиционную теософию (хикмат-и илахи). Цель суфизма – возвести человека,существующего в мире форм, из этого мира в мир Духа.
Форма – завеса,скрывающая духовный мир; но в то же время форма – символ духовного мира и лестница,посредством которой достижимо единство с ним. Поэт Авхади Кирмани сказал:
Яизучаю форму (сурат), пользуясь глазом, поскольку в форме — путь Духа (ма’на).Это мир форм, и мы живем, заключенные в них; дух не увидеть без участия формы.
Это вполне соотноситсяс тем, что проделывает герой в очерке Бунина. Его маршрут – экскурсия –это символический Путь того же суфия, того же Саади.
Суфий – человек,верящий в возможность непосредственного приобщения к Всевышнему, подчиняет своюжизнь одной этой цели. Это же ассоциируется с Дорогой. Сами суфииименуют себя людьми Пути, имея в виду Путь к истине.
Посмотрим,что происходит с героем ближе к концу очерка: самой последней инстанциейоказалась башня Христа. Это – точка, в которой завершается Путь.Символическое достижение цели.
Затокак прохладно в жерле башни Христа!
Сладоксреди вони и плесени базарных улиц, среди чада простонародных таверн и пекарен,свежий запах овощей и лимонов, но еще слаще после галатской духоты чистыйморской воздух. Медленно поднимаемся мы по темным лестницамвозле стен башни, достигаем ее круглой вышки — и выходим на каменныйпокатый балкон…
…Теперь,на башне Христа, я переживаю нечто подобное тому, что пережил удервишей. Теплый, сильный ветер гудит за мною в вышке, пространствоточно плывет подо мною, туманно-голубая даль тянет в бесконечность...[15]
Текст – медитация.
Экскурсия герояпостроена так, что город шаг за шагом ведет его от одногодуховного состояния к другому, чтобы завершить путь состоянием духовнойрадости, озарения.
Пространственно-временнуюструктуру очерка можно представить тремя уровнями хронотопа:
1. Хронотоппутешествующего героя
2. Историко-культурныйхронотоп[16]
3. Мифопоэтическийхронотоп (пространство-абстракция)
Все три уровняобъединены общим хронотопом Дороги.
Внимание к мотиву,таящемуся в этом литературном произведении, поможет глубже понять его. Неким«пиковым» моментом воплощения авторской концепции в поэме являетсясловосочетание, ставшее заглавием.
«Тень птицы».
В 5 части очеркаписатель возвращает нас к Саади через предложение «страна, занятая городами,морями, торжественными хребтами Малоазийских гор – страна, на которую пала теньптицы Хумай»[17]. В стихах Саадивстречаем:
На мощном Хумае достигвысоты
И труд пешехода неведаешь ты.
Причина такогонаименования очерка, возможно, в том, что в произведении речь идет о древнихцивилизациях, некогда богатых, грозных и процветающих, то есть бывших под теньюптицы Хумай, приносящей счастье.
Позиция заглавия, которойприсуща графическая и смысловая выделенность, способствует узнаванию, дешифровкецитаты читателем и реализации реминисцентного содержания.
Итак,попробую обобщить и систематизировать все сказанное в сжатом виде:
1. Данныйочерк / «путевая поэма» организован, прежде всего, событием перемещениясубъекта речи, то есть хронотопом дороги. В «Тени птицы» присутствует движениеот тьмы и мертвенности к торжеству и свету (ср. ритуал дервишей).
2. Вторыммоментом является авторское чувственно-страстное видение мира в еговнешней природно-предметной выраженности, что связано с понятием суфизма.
3. Выстраиванию/формированиюкомпозиции послужили образы и сюжеты Корана, персидской легенды, поэзии иТезкирата Саади, которые используются в тексте в качестве основания дляразвития мыслей. В очерке дается большой массив имен собственных, которые мыпонимаем как цитаты – имена, отсылающие к тем или иным историческим местам, скоторыми могут быть связаны соответствующие исторические события. Фольклор,священные книги и другие околорелигиозные источники осмыслены как тексты. Непрямое, а опосредованное выражение позиции автора в тексте, то есть стилизация,– тоже своего рода цитирование. При этом «свое» слово находится в «подчинении»у «чужого».
4. Композициябыла определена как кольцевая (очерк открывается и закрывается цитацией Саади,фигурой знаковой в контексте, концепции повествователя)[18],«красивая» (расшитая, узочатая), сравнена с композициейсуфийской/восточной/персидской мелодии/музыки.