МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ
ЛУБЕНСКИЙ ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КОЛЛЕДЖ
ПДАА
РЕФЕРАТ
По КУЛЬТУРОЛОГИИ
НА ТЕМУ: Основные этапы становлениякультурологии. Философия культуры
Выполнила студентка 25 группы
Воронова Лена
Лубны 2009
Основные этапы становления культурологии
В предыдущих главах мы охарактеризовали дилеммы и парадигмы культурологии.Дилеммы требуют своего разрешения, а парадигмы — осмысления, иначе их трудноприменять. Мы рассмотрим методологические основания, позволяющие решить обе этизадачи.
В литературе намечен ряд этапов развития культурологии каксамостоятельной дисциплины. Первый этап условно может быть названфилософским. Здесь конституируется сама «идея культуры». Вспомнимвысказывание В. Межуева. Свою задачу, пишет он, философы видели в «выработкенекоторой общей „идеи культуры“, объясняющей смысл и направленностьмировой истории в целом». Кстати, многие науки и дисциплины проходят этотэтап.
Второй этап — эмпирическоеизучение явления культуры. «Самую первую парадигму наук о культуре; — пишетЛ, Ионии, — можно назвать эмпирической. Это сбор информации о разных народах,их нравах, обычаях, образе жизни, ее описание и попытки систематизации. Вучебниках этот период обычно обозначается как предыстория, или доистория, науки»[70. С.25]. (Заметим, что эмпирическое изучение явлений вряд ли стоит считатьпарадигмой) Понятно, что на этом этапе используются идея культуры ипредставления о культуре, формирующиеся на ее основе и в результатеэмпирических исследований.
Третий этап — построениекультурологии как научной дисциплины. Здесь вырабатываются принципы и критериикультурологической истины (объяснения), создаются идеальные объекты, строятсякультурологические теории. Именно на этом этапе складываются дилеммы ипарадигмы культурологии. При построении культурологической науки широкоиспользуются эмпирические исследования.
На четвертом этапе наряду с продолжающимся развертываниемкультурологической науки складываются прикладные культурологическиеисследования, на которые все больше начинает ориентироваться культурологическоепознание.
На современном этапе важную роль в развитии культурологии играетфилософская и методологическая рефлексия. И понятно почему. Наличие дилемм,разных парадигм и частично пересекающихся культурологических концепций и теорийделает необходимым критический анализ оснований и ценностей культурологии.
Один из важнейших методологических принципов моего подхода состоит впереходе от обсуждения отдельных понятий культуры к анализу практик, в рамкахкоторых формируются разные понятия культуры, а также к анализу различныхнаучных стратегий и подходов изучения культуры, прежде всего философского,естественнонаучного, гуманитарного, социокультурного и исторического. Поясню. Межуев,анализируя, что собой представляла идея культуры, пишет, что это было оценочноепонятие культуры, позволявшее «постигнуть смысл и направленностьчеловеческой истории в целом», исходя из убеждения в том, что именноевропейская история и культура являются «высшим достижением духовногоразвития человечества» [100. С.34, 36]. По Межуеву, идея культуры исоответствующее понятие были ответом (объективацией) на формирование особойпрактики — самосознания европейского человечества как целого; дальше на этойоснове разворачивались и другие практики (просвещение населения, колонизациядругих, «менее культурных» народов, практика миссионерства). Анализируяпонятие «культура» как «многообразие культур» и понятие«массовой культуры», К. Разлогов, по сути, применяет тот же самыйприем объяснения: в качестве важнейшей предпосылки формирования этих понятийрассматривает соответствующие практики (формирование национальных государств иотдельных наций, создание сферы устойчивых массовых культурных услуг исоциального управления на основе СМИ, телевидения, а сегодня и Интернета).М. Фукои современные методологические исследования показывают, что понятия типа «культура»появляются в ходе объективации схем, обеспечивающих формирование ифункционирование определенных социальных практик и связанных с ними властныхотношений. В таком контексте, прежде всего организационном, культура выступаеткак объект, полагаемый мыслью, а не объект изучения; но затем культуру,выделенную таким образом, начинают изучать.
Напротив, в своих последних работах Э. Орлова осмысляет разные понятиякультуры на основе анализа различных стратегий научного познания (для меня этапозиция всегда была исходной). Когда, пишет она, основным в познании считаетсяустановление фундаментальных нормативных порядков, отделяющих мир человека отостального мира, это можно сделать только средствами философии. Если акцент впознании делается на процессе непосредственного наблюдения искусственныхфеноменов в том виде, в котором они даны людям, в специфичности, уникальностиих проявлений или попытке обнаружить нечто общее за внешне различнымифеноменами, незаменимым становится гуманитарный тип познания. В случаедостаточного накопленного опыта практического обращения с определеннымикультурными феноменами возникает вопрос о возможности их целенаправленногорегулирования, прагматического использования и т.п. Соответственноактуализируется научный подход к этим феноменам.
Правда, Орлова гуманитарный тип познания фактически не относит кнаучному, что неверно, но в данном случае важно другое, а именно — сравнениестратегий познания и их корреляция с разными понятиями культуры; культура тогдапонимается как объект изучения, формируемый соответствующими стратегиями.
В своих исследованиях я стараюсь сочетать подход к анализу культуры черезанализ соответствующих практик с подходом, предполагающим разведение типовстратегий познания. Дело в том, что понятия культуры несут в себе черты и тогои другого.
Философия культуры
Ю. Давыдов в «Философской энциклопедии» (М., 1970) пишет, что«культурфилософия (философия культуры) — понятие, употребляемое в западнойфилософии в смысле осознания сущности и значения культуры». Идействительно, если мы обратимся к высказываниям таких неокантианцев, как В. Виндельбанди Э. Кассирер, заложивших фундамент философии культуры, то увидим, что ониобсуждают два основных вопроса: что конституирует культуру как целое в отличиеот отдельных проявлений культуры и в чем смысл культуры. Обе эти темы и есть внеокантианской традиции философской мысли вопрос о сущности и значении культуры.
Например, Кассирер спрашивает: «Что же есть целое духовной культуры?Что из себя представляет цель культурной деятельности, ее назначение, ее смысл?..Главная задача всех форм культуры состоит в том, чтобы создавать всеобщий мирмыслей и чувствований, мир человечности, „единый космос“… Нас болеене интересуют отдельные произведения искусств, продукты религиозного илимифологического мышления, нас интересуют те движущие силы, та ментальнаяактивность, которые требуются для их создания. Если нам удастся постичьхарактер этих сил, если мы поймем их не с точки их исторического возникновения,но с точки зрения структуры, если поймем, в чем их различие и в чем, вопрекиэтому различию, их взаимодействие, то это будет означать, что мы достиглинового знания о характере человеческой культуры» [73. С.111, 140-141, 147].Но еще раньше, в начале XX в. Виндельбанд, обсуждая статус философиикультуры, писал: «Истинной философией такая философия будет, конечно,только в том случае, если генетические исследования психологического анализа,социологического сравнения и исторического развития будут служить лишь материаломдля обнаружения той основной структуры, которая присуща всякому культурномутворчеству во вневременном, сверхэмпирическом существе разума» [44. С.57].
Другими словами, Виндельбанд и вслед за ним и другие неокантианцы на обавопроса отвечают так: и смысл и целое культуре придает Разум. Чтобы обрести иосознать единство культуры, утверждает Виндельбанд, «необходимо постигнутьсущность функции, представляющей собой то общее, что присутствует во всехчастных культурных деятельностях, как бы различно ни было обрабатываемое имисодержание, а это означает не что иное, как самосознание разума, порождающегосвои предметы ив них царство своей значимости» [44. С.67]. Раскрываянеокантианское понимание Разума, Кассирер связывает идею Разума с идеямиСвободы и Морали. «Нет необходимости ни прослеживать весь ход человеческойистории, ни давать подробные объяснения всего разнообразия форм, принимаемыхчеловеческой цивилизацией, чтобы ответить на вопрос, который, по мнению Канта,является действительно важным и ключевым — вопрос о той главной цели, кдостижениюкоторой устремлено человечество. Это цель моральная, и потому именно в морали,в системе этики следует искать истинные принципы философии истории и философиицивилизации. Согласно Канту, в корне всех проблем философии истории и философиикультуры лежит идея свободы. Свобода означает автономию разума, отсюда всеобщаязадача философии культуры заключается в решении вопроса: каким образом и спомощью каких средств возможно достижение этой автономии в процессе эволюциичеловеческого разума и воли» [73. С.150].
Попробуем теперь осмыслить представления неокантианских философовкультуры. В. Межуев безусловно прав, утверждая, что речь у них идет не о разныхкультурах, а только о европейской культуре. Уже одно это делает многиерассуждения неокантианцев ограниченными присущим им историческим пониманиемкультуры. Внутри собственной культуры вполне естественно занять позициюсоциального действия, пытаясь улучшить культуру или направить ее эволюцию копределенной цели, но практически невозможно объективно исследовать культуру,поскольку трудно взглянуть на нее со стороны, что есть условие всякого изучения.Кроме того, находясь внутри европейской культуры и не различая (фактически непризнавая) других культур, трудно понять, что средние века, античность идревние архаические общества — это не только предшествующие в эволюциисостояния европейской культуры, но также целостные культуры, не менееавтономные, чем культура Нового времени.
Для Канта смысл европейской культуры задается идеями Разума, Свободы иМорали, он надеялся, что победа этих начал, работа над их культивированием иприведет человечество к культурному состоянию. Как сегодня видится эта проблема?Безусловно, в истории и культуре (не только европейской, любой) действуютразумные силы, имеют место тенденции к свободе и морали. Без этих тенденцийкультура вообще бы не состоялась. Однако было бы неправильным думать, что вкультуре действуют только такие, так сказать, осмысленные, разумные тенденции. Этимтенденциям, как известно, противостоят другие: наряду с Разумом не меньшеезначение в культуре имеют бессознательные, стихийные процессы, моральнымтенденциям противостоят тенденции эгоистические и даже демонические, разныесилы стремятся подавить свободу. В этом плане нельзя указать смысл культуры иистории. Есть цель и смысл в деятельности отдельных людей или движений, ноСмысла всей культуры или истории, вероятно, не существует. И вряд ли подобныйсмысл возникнет, даже если человечеством будет управлять, как о том мечтал Д. Андреев,всемирная этическая организация «Роза Мира».
Не менее существенно, как неокантианские философы понимали назначение иприроду самой философии. С одной стороны, вслед за Аристотелем философиярассматривалась как законодатель мышления, как гарант истинности иобщезначимости знания, с другой стороны, вслед за Кантом — как разумная,направляющая инстанция человечества. «Философия, — утверждает Э. Гуссерль,- сохраняет за собой ведущую функцию и свою особую бесконечную задачу — функциюсвободного и универсального осмысления, охватывающего одновременно все идеалысразу и всеобщий идеал — иначе говоря, универсум всех норм» [58. С.41-42].«В соответствии со своим высшим назначением, — пишет А. Швейцер, — философияявляется руководителем, который направляет наш разум в общем и целом… Но вчас погибели страж, который должен был предупредить нас, заснул, и мы не смоглибороться за нашу культуру» [Цит. по: 73. С.114]. Процитировав Швейцера,Кассирер спрашивает: «Существует ли в действительности нечто, подобноеобъективной теоретической истине, имеется ли в природе то, что прежниепоколения считали идеалами нравственности и человечности? Существуют лиобъективно некоторые общие этические требования, связывающие всех людей поверхпредставления об индивидуальности, государстве, национальности? В эпоху, когдавозникают такие вопросы, философия не может стоять в стороне, безгласная ибесполезная… ни раздражение, ни даже скептицизм не могут уменьшить внутреннююэнергию и идеалообразующую силу философии. И благодаря тому, что она сохраняетв себе эту силу в неприкосновенности и чистоте, можно надеяться, что с еепомощью философия снова будет оказывать соответствующее воздействие на жизньлюдей и на события внешнего мира» [73. С.114-115].
По сути, у неокантианцев получалось так, что именно философия культурыкак «направляющая наш разум в общем и целом» спасет культуру. Вряд лисегодня можно разделить веру в это. В настоящее время претензии философии навсеобщность, нормативность и общезначимость не могут быть приняты, времяглобальных философских систем и аристотелевской презумпции относительноруководящей роли со стороны философии ушло в прошлое. Еще в начале XX в.В. Дильтей, правда с сожалением, писал: «Одной из наиболеедействительных причин, не перестающих доставлять все новую и новую пищускептицизму, является анархия философских систем. Основанное на свидетельствахистории сознание беспредельного многообразия этих систем находится в полномпротиворечии с притязанием каждой из них на общезначимость, и это противоречиегораздо сильнее питает дух скептицизма, чем какая бы то ни было систематическаяаргументация. Оглянемся ли мы назад или вокруг себя, везде мы видим вхаотическом беспорядке беспредельное многообразие философских систем. И всегда,с самого своего зарождения, они исключали и опровергали друг друга» [63. С.213].
Да, чего нет, того нет: сегодня, в частности, это обусловлено другимпониманием культуры, философия не рассматривается как универсальный нормативныйразум (эту роль совместно с философией берут на себя ряд других дисциплин ипрактик — наука, искусство, идеология и др.) и не сводится к однойвсеохватывающей философской системе. Однако через философию по-прежнемуосуществляется разработка и проведение таких трансцендентальных идей иценностей, которые призваны ориентировать и направлять мышление, а такжесохранять культуру и жизнь человека. Только и мышление, и жизнь в настоящеевремя понимаются иначе.
В свое время древние греки, как мы показали выше, разрешили ситуацию (толькоотчасти; она сходна с современной) много — и разномыслия следующим образом: онисформировали представление о мышлении, подчиняющемся системе правил (позднееэти правила образовали каркас логики) и описывающем истинное устройство мира(т.е. онтологию). Можно сформулировать три основных постулата, которымподчиняется мышление и на которые фактически ориентируется традиционнаяфилософия. Первый — постулат «параллелизма» — звучит так: действительность- непротиворечива, источник ошибок в рассуждениях — мышление. Второй — постулат«автономности»: в мышлении, не обращаясь к другим формам опыта ижизни, можно разрешать основные проблемы, получать знания, находить внутренниестимулы для собственного развития. В соответствии с третьим — постулатом «единства»- мышление одно и едино, не может существовать многих и разных мышлений. УжеАристотель пытался создать правила и нормы мышления, единые для всего мышления,потом для своего времени эту же задачу пытались решить другие философы.
В настоящее время интеллектуальная ситуация совершенно другая: мыпризнаем существование разных мышлений (классического, т.е. Аристотелевско-Кантианского,естественно-научного, гуманитарного, религиозного, эзотерического и т.д.),констатируем открытость мышления к разным формам опыта и жизни, считаем, чтомышление описывает разную действительность, которую, отчасти, и конституирует.Другими словами, в противоположность постулатам классического мышления можносформулировать три следующих постулата современного, постклассического мышления.
Постулат порождения: мышление порождает соответствующие формыдействительности, объекты, реальности, которые и отражаются в мысли. Постулатконтекстности: мышление не автономно, а подобно языку, имеет разные контексты (контекстоммышления можно считать те формы опыта и жизни, которые сливаются ипереплетаются с мышлением, способствуя его дальнейшему развитию). Постулатполифоничности: современное мышление — это много разных мышлений, находящихсямежду собой в различных отношениях (дополнения, противостояния и отрицания,независимости, родства и т.д.). Например, естественно-научное и гуманитарноемышления, с одной стороны, находятся в отношении оппозиции и отрицания, сдругой — дополнения. Но если современное мышление полифонично, контекстно,порождающе, то, спрашивается, как в этом случае оно может выполнять своеназначение: упорядочивать и направлять мысль, давать правильное представление одействительности; и как в таких условиях вести дискурс, что считать истиной? Ещеодин вопрос: какую роль в современном мышлении играет философия? Только послеответа на эти трудные вопросы мы можем судить о философии культуры.
Первое положение, которое в связи с этим хотелось бы сформулировать,следующее. Чтобы преодолеть хаос, взаимоотрицание и взаимонепонимание вмышлении, о которых говорил, в частности, В. Дильтей, вероятно, нужно в явнойформе отрефлексировать особенности современного мышления и дискурса. При этомдолжны быть соблюдены такие общие условия, которые позволяют мыслить и вестидискурс другим, т.е. не посягают на другие виды мышления и интеллектуальныетерритории. Спрашивается, однако, как это возможно? Например, если будутартикулироваться и публиковаться особенности своего мышления и дискурса, атакже выявляться их границы. Последнее, в частности, предполагает отказ вмышлении от «натуралистической позиции», т.е. веры в то, что мыслимоесодержание совпадает с действительностью, как она есть. Однако, какотрефлексировать, чтобы с этим согласились другие, чтобы они приняли условиякультурной коммуникации?
Думается, и это второе положение, здесь нужно ориентироваться на саму этукоммуникацию, на те ее признаки и контексты, которые все или основные участникикультурной коммуникации начинают признавать и разделять. С моей точки зрения, всовременной культуре наиболее признанными и значительными являются следующиечетыре контекста. Контекст научной и технической рациональности, заданный нетолько современной наукой и техникой, но и сферами проектирования,производства, экономики и т.д. Контекст, заданный сферой влияния и активностиличности, реализацией в мышлении ее фундаментальных желаний, целей, ценностей (назовемэтот контекст персоналистическим). Третий контекст можно назвать групповым; здесьопределяющим является не личность, а группа или сообщество (например,творческий коллектив, научное или эзотерическое сообщество, «школа» иакадемия и т.д.); в этом контексте мышление и порожденные в нем идеи становятсядля группы событиями, общение и творчество перетекают в мышление. Наконец,четвертый контекст — это контекст самой культуры. В качестве примера такогоконтекста можно указать на различие национальных школ мышления или кардинальнуюсмену мышления при переходе от одних культур к другим.
Итак, рефлексия и упорядочивание мышления (и своего и чужого), вероятно,должна вестись с позиции научной и технической рациональности, от которой мы внашей цивилизации, даже если бы хотели, просто не можем уклониться, с позицииличности, т.е. «автора» мышления, с позиции группы или сообщества,где мышление порождается и обращается, наконец, с позиции культуры (культурнойтрадиции). Этот подход можно углубить, обратившись к рассуждениям С. Неретиной.
«Философские и научные теории, — пишет Неретина, — предельно развивсвои элементарные понятия, оказались перед необходимостью пересмотра самогопонятия элементарности, подкосившего при этом аксиоматически дедуктивные началапрежней логики. Классический разум, действующий в сфере объективной логикиразвития человечества пал, не в силах понять (познать, объять) эту тотальнуюиррациональность. Его падение как единственного и всеобщего стало особеннонаглядным в связи с перекройкой карты мира, когда обретший самостоятельностьВосток отказался принять западные образцы государственности и разумения: локомотивисторического процесса сошел с рельсов, и выбравшийся из под его обломковиндивид обнаружил себя на перекрестке различных смысловых движений, каждое изкоторых претендует на всеобщность, каждое из которых для другого либобессмысленно, либо требует взаимопонимания… В философской логике это выглядиттак: при глубинном исчерпании всех способов познания мира субъект разумения (каксубъект познания) доходит до полного своего отрицания; прижатый к стенесобственного безумия, он побуждается к выходу за собственные пределы, „вничто“, во внелогическое. Используя неопределенную способность суждения,индивид в самом этом „ничто“ обнаруживает новые возможности бытиянового мира (»мира впервые", в терминологии B. C. Библера) и соответственно нового субъекта, который и является носителемдругого разума, другой логики" [106. С.44-45]. Вряд ли лучше можноохарактеризовать современную гносеологическую ситуацию. Будем из этого исходитьи отрефлексируем наше «ничто», нашу «неопределенную способностьсуждения».
Прежде всего я хотел бы придерживаться философской традиции, понимая подней определенные исторические и современные способы осмысления кардинальныхпроблем человеческого существования — соотношение мышления и бытия, проблемуправильного поступка и жизни, вопросы о высших духовных реалиях и т.д. Далее ярассматриваю все свои мыслительные построения и конструкции именно какинтеллектуальное занятие, несущее на себе печать собственной личности и еепристрастий. В этом плане мое познание есть одновременно выражение вполнеопределенных устремлений моей личности, реализация ее ценностей. Мир иреальность, которые я познаю, с одной стороны, воспроизводятся моделирующейспособностью моего мышления, но, с другой — они конституируются работой этогомышления, порождаются им в акте философской объективации.
Что же моделирует, воспроизводит мышление, какую реальность? Я утверждаю,что современное мышление в решении проблем, подобных тем, которые мыанализируем, воспроизводит прежде всего гуманитарную реальность. Гуманитарноеже мышление, считает Библер, предполагает «работу с текстом как с истокоммировой культуры и как с ориентиром на внетекстовой смысл, заключенный вличности и в поступках его автора. Мир понят как произведение, возведенное встатус особенного всеобщего» [106. С.49]. Вот необходимое и для меняключевое выражение — мировая культура. Мое «ничто» — это культура. Содной стороны, я хотел бы понять культуру как произведения мысли, как формукультурного произведения. С другой — как «материал» культуры, т.е. какидеи, уже воплощенные в мышлении и действии людей.
С этой точки зрения, культура для меня неотделима от понятия «культура».При этом под культурой на этом уровне рассуждения (но только на этом) я,действительно, также как и Э. Орлова, понимаю не объект, а определенный способмышления и объяснения. Он включает в себя: анализ текстов культуры,сопоставление разных культур, анализ творчества представителей культуры,создающих культурные тексты-произведения, за счет чего только и возможновоспроизводство культурных реалий отдельными людьми, рассмотрение того, как этитексты-произведения определяют деятельность и поведение представителейкультуры, описание устойчивости и динамики культуры и т.п. Культура — этотеоретический концепт, понятие, способ мышления, которые, конечно, в рамкахтеоретического мышления приходится объективировать, но наивно думать, чтополученный при этом объект похож на газ или солнечную систему.
По позиции изучения философ сближается с гуманитарием, но у него другиезадачи. Его цель — осмысление современности, создание мыслительного плацдармадля ответов на ее вызовы. Это предполагает, с одной стороны, критику отживших,тормозящих дальнейшее развитие способов мышления и видения, с другой стороны,создание новых идей и схем, вводящих в современность, с третьей — разворачиваниеновых типов социальности, коммуникации и рефлексии. В этом смысле философия нетолько познание, но и форма новой жизни. Вероятно, поэтому В. Межуевутверждает, что, например, философия культуры это не наука. «Философия, — пишетон, — ставит вопрос не об объекте, а о бытии. И культура для нее — не объектпознания, а лишь способ, форма проявления, обнаружения человеческого бытия, каконо раскрывается в данный момент времени. Ученый может рассказать нам о разныхкультурах, как они существуют объективно, для философа культура — то, что имеетОтношение к нам, живущим здесь и сейчас, что имеет тем самым субъективнуюзначимость и ценность… Философия делает возможным наше собственноесуществование в культуре, тогда как наука лишь фиксирует культурноемногообразие мира безотносительно к вопросу о том, кто мы сами в этом мире»[101. С.82].
Я думаю, что Межуев не совсем прав. Во-первых, гуманитарные и социальныенауки тоже делают возможным наше собственное существование в культуре. Во-вторых,философия как способ конституирования новой жизни не исключает философскоепознание (исследование), но оно будет ориентированным как раз на эти формы. Именнофилософия в условиях кризиса и распада культуры должна прокладывать дорогу длянаук, особенно гуманитарных и социальных. Например, сегодня мыслятся такие задачифилософии культуры: критика существующей техногенной цивилизации и ограниченияамбиций новоевропейской личности, разработка идей выживания человечества,безопасного развития, новых форм общения и коммуникации и других,переориентация всех наук на решение этих и сходных задач.
Попробуем подвести итог. Современная философия вынуждена признавать неодно, единое мышление, а много разных. Однако философия не отказываетсяупорядочивать и нормировать мышление, но предпочитает ныне решать эту задачудругим способом. Вместо установления единой системы правил и онтологиипредлагается: во-первых, следовать складывающейся культурной коммуникации, аэто предполагает учет ее основных контекстов (научной и техническойрациональности, персоналистической рациональности, групповой, культурной),во-вторых, осуществлять рефлексию основных структур мышления, а также указыватьего границы.
Современная философия уже не берется полностью определять человеческоебытие и жизнь, понимая, что это невозможно. Однако она не отказывается вноситьпосильный вклад (наряду с наукой, искусством, идеологией, религией, эзотерикойи т.д.) в структурирование и конституирование жизни, бытия и особенно мышления.Более того, она признает свою ведущую роль в таких вопросах, как критическое ипозитивное осмысление, аксиологическая ориентация, понятийная проработкамыслительного материала. В знаменитом докладе, прочитанном в 1935 г., Э. Гуссерльписал: «В теоретической установке философа самым существенным являетсяспецифическая универсальность критической точки зрения с характерной для неерешимостью не принимать на веру ни одно готовое мнение, ни одну традицию встремлении найти для всего традиционно данного универсума истину саму по себе,некую идеальность… Это происходит в форме практики нового рода — практики,приобретающей характер универсальной критики всей жизни и ее целей, форм исистем культуры, уже развившихся в жизни человечества, и вместе с тем — критикисамого человечества и тех ее ценностей, которые явно или скрыто руководят им»[58. С. 33, 38]. Подобно тому как, например, философия Аристотеляориентировалась на идею Блага (Разума, Божества), а философия Ф. Бэкона на идеиприроды и могущества человека, использующего законы природы, современнаяфилософия также опирается на определенный пласт этических идей. Но одновременноэтические идеи, ориентирующие философские системы, вероятно, не должны бытьутопическими. «Путь от несовершенного к более совершенному пониманиюистины, — замечает А. Швейцер, — ведет через долину реального мышления» [173.С.228].
Что же необходимо учесть в рамках реального мышления? Например, с моейточки зрения, современные философы должны учесть, что любое социальное действиереализуется в поле других сил и действий, что в социуме правят не только Разум,но и Стихия и даже Зло. Реализм философского мышления сегодня связан не толькос наукой и инженерией, но и с опытом искусства, и с опытом жизни отдельныхлюдей, с опытом социальных движений. Вероятно, в настоящее время реализмфилософского мышления — это инстинкт самосохранения человеческого рода, воляего к жизни, к изменениям и самоограничению, к отказу от форм бытия, хотя ипритягательных, но гибельных.
Действуя в рамках такого подхода, философия культуры не пытается большеспасти европейскую и мировую культуру, но зато признает разные культуры и ихсамоценность, конституирует и направляет их изучение и исследование,способствует здоровью культуры, т.е. старается действовать культуросообразно. Последнееозначает, что культуролог как культурно и гуманитарно ориентированныйспециалист и человек проводит в своей деятельности этические идеи Разума иКультуры, учитывая одновременно реальные возможности и границы своих усилий,постоянно преодолевая присущий всякому мыслителю натурализм и утопизм. Современнаяфилософия культуры не отрицает и науки о культуре и истории культуры. Напротив,философия культуры осуществляет по отношению к наукам о культуре, а такжеистории культуры важные методологическую и аксиологическую функции. Поэтомутрудно согласиться с критикой философии культуры, высказанной Э. Орловой, нозато вполне можно принять следующий ее вывод по поводу соотношения философиикультуры, истории культуры и наук о культуре: «Разумеется, любой типисследования культуры включает в себя все три компонента: метафизический, упорядочивающе-описательный,объяснительный… Все они сосуществуют, выполняя свои познавательные функции визучении культуры. И можно утверждать, что именно их совокупность и составляетв современной науке области специализированного знания о культуре» [112. С.12].
Использованная литература
1.Культурология: Розин В.М. Учебник. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Гардарики,2003. — 462 с.