--PAGE_BREAK--
Глава 2. Культурная жизнь эпохи «застоя».
§ 2.1. От «двоецентрия» к «двоемирию» культуры.
Однако, в начале 60-х годов повеяло «заморозками» обостряющихся противоречий, борьбы «либералов» и «консерваторов-национализма», т.е. ветрами приближающего «застоя». Зарождается диссенденство. Период «оттепели» был коротким. Внешнеполитические конфликты начала 60-х годов отрицательно сказались на престиже СССР. Начало 60-х гг. – это период перехода от «оттепели» к «застою».
Со смещением Н.С. Хрущева и приходом к власти Брежнева Л.И. для партийно-государственного аппарата наступил «золотой век». В качестве главного своего лозунга он выдвинул идею «стабильности кадров, что в большинстве случаев означало пожизненность номенклатурных постов, вело к безнаказанности руководителей, коррупции, разрыву между словом и делом. Объективно эта «стабильность» вела к консервации, неизменности режима.
Уже первые решения возвращали к прежним, привычным структурам управления. Были упразднены «хрущевские» совнархозы и восстановлены отраслевые министерства. В середине 80-х гг. реформа обернулась старением кадров. Был узаконен контроль со стороны партийного аппарата над всеми сторонами жизни общества.
«Пришедшие к власти лидеры были едины лишь в одном – в решимости положить конец хрущевским новациям и новому изданию «культа… измене принципа коллективности руководства. В остальном они существенно разнились. А.Н. Косыгин был известен как сторонник реформ… Ю.В. Андропов – как сторонник последовательного продолжения курса ХХ съезда партии и решительных мер в защиту социалистических ценностей, А.Н. Шелепин – как сталинист. Л.И. Брежнев занимал центристские позиции».[31]
Позиция нового первого секретаря ЦК КПСС в сочетании с его личными качествами (отсутствие амбициозности, радикализма, нерешительность, осторожное пользование властью) оказалось наиболее приемлемой для большинства членов нового коллективного руководства.
Первые шаги нового руководства были продиктованы стремлением покончить с «волюнтаризмом» Н.С. Хрущева в области партийно-государственного управления. Контрреформы были распространены на советские, комсомольские и профсоюзные учреждения. В сентябре на очередном пленуме ЦК было объявлено о ликвидации совнархозов и восстановлении отраслевых министерств.[32]
В дальнейшем неприятие реформ стало одной из существенных характеристик нового политического курса. Важный шаг к переходу на консервативный путь был сделан в мае 1965 г. на праздновании 20-летия Победы в Великой Отечественной войне. Линия на отказ от дальнейших разоблачений «сталинизма» прозвучала на XXIIсъезде партии. Просталинским настроением отвечало и избрание Брежнева не первым (как Хрущева), а генеральным (как Сталина) секретарем ЦК КПСС. Съезд стал ориентиром прошлого, главным из которого было усиление контроля над общественной жизнью.
Важнейшей составляющей нового политического курса стала концепция развитого социализма, заменившая концепцию развернутого строительства коммунизма.
В 1973 г. коллективное партийно-государственное руководство СССР принялось за осуществление мер «по повышению авторитета» своего лидера, сворачивая на уже известную дорогу взращивания «культа личности» Л.И. Брежнева,: Герой социалистического Труда с 1961 г.; в 1975 г. ему было присвоено звание генерала армии, награждая его орденом «Победа», золотыми звездами Героя Советского Союза (1966, 1976), становится лауреатом международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1973). Публичные славословия «дорогого Леонида Ильича» и поток наград все более ширились. Произошли изменения в политическом окружении Брежнева, выбыли: Микоян А.И., А.Н. Шелепин, В.С. Семичастный, Г.И. Воронов, П.Е. Шелест, Н.В. Подгорный, а позже и Косыгина.
Социально-экономическое развитие СССР в 70-е годы проходило под знаком усиления централизованного управления, свертывания реформ и падения темпов роста основных социально-экономических показателей.[33]
Общественная жизнь в середине 60-х – середине 80-х гг. тоже претерпела изменения.
Смена курса в октябре 1964 г. повлекла за собой идеологические перемены. Но чем сложнее становилась ситуация в экономике и обществе, тем громче звучали рапорты о трудовых успехах и достижениях.
Неудивительно, что позже концепция «развитого социализма» была названа идеологией застоя.
Тезис об обострении идеологической борьбе вытекал из сталинского положения об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализма, который «обосновывал» в 30-е годы необходимость массовых репрессий. Обновленный его вариант должен был объяснить общественности преследование инакомыслящих как борьбу с подрывным влиянием Запада, оправдать запреты и ограничения в духовной жизни.
«Нам необходимо всегда и повсюду… хранить нерушимую верность принципам марксизма-ленинизма, — говорил Л.И. Брежнев в выступлении на праздновании 50-летия Октябрьской революции в 1967 г. – проявлять четкий классовый, партийный подход ко всем общественным явлениям, давать решительный отпор империализму на идейном фронте, не делая никаких уступок буржуазной идеологии».[34]
Обе идеологические новации были отражены и в Конституции 1977г. Конституция 1977 г. – новый Основной закон, получивший название Конституция «развитого социализма» — была принята 7 октября.
Конституция состояла из преамбулы и девяти разделов: основы общественного строя и политики; государство и личность; национально-государственное устройство; советы народных депутатов и порядок их избрания; высшие органы власти и управления; основы построения органов государственной власти и управления союзных республик; правосудие, арбитраж и прокурорский надзор; герб, флаг, гимн и столица; действие Конституции и порядок ее применения.[35]
Главной новацией было наличие преамбулы, где констатировалось построение «развитого социализма» и создание «общенародного государства».
Конституция СССР 1977 г. окончательно оформила консервативный курс брежневской внутренней и внешней политики, узаконила жесткий идеологический контроль партии над обществом, законсервировала взрывоопасные противоречия в национальном вопросе. Следствием отказа от экономических методов управления стала централизация и бюрократизация управленческого аппарата и его быстрое разбухание.
Так «застой» развитого социализма стал временем расцвета номенклатурных привилегий, которые по-прежнему включали госдачи, спецпайки, спецлечение, спецтранспорт и т.п.
Ординарным явлением становится злоупотребление служебным положение. Началось сращивание партийного и государственного аппарата с теневой экономикой.
Такими оказались «новые условия» развития культуры в период застоя. «Непоследовательные и противоречивые реформы не смогли перестроить административно-командную систему руководства обществом. Административные методы продолжали преобладать и в управлении художественной культурой, хотя внешне они видоизменились. Ушли в прошлое встречи руководителей партии и государства с деятелями литературы и искусства, исчезли публичные разносы «провинившихся и наставления, как нужно работать, но идеологический контроль за литературой и искусством ужесточился», как и за развитием культуры в целом.[36]
§2.2 Культурный андеграунд «застойной эпохи».
70-80-е годы – это годы застоя общественно-политической жизни «новые» условия развития культуры.
«XXVII съезд КПСС вскрыл серьезные недостатки в жизни советского общества. Негативные явления в экономической и социальной сферах, нараставшие с 70-х годов, не могли не сказаться на духовной жизни. Потребительские настроения, скептицизм, равнодушие, пьянство, наркомания – вот проблемы, которые в это время приняли угрожающие размеры. Бюрократизация управления культурой привела к отставанию нашей страны в ряде областей науки, к падению фактического уровня образования выпускников школ и ВУЗов при формально благополучной статистике, к произвольному ограничению творческой самостоятельности художественной интеллигенции. Углублялись противоречия между командно-административными методами руководства культурной жизнью и потребностями общества, ростом социальной активности людей. В стране остро осознавалась необходимость глубоких реформ во всех отраслях культуры – в науке, средней и высшей школе, в художественном творчестве».[37]
Стала разрабатываться концепция развитого социализма. Административно-бюрократическая система управления всеми сферами жизни, в том числе и наукой, пустила глубокие корни.
С одной стороны, государство осуществляло в этот период широкую социальную программу (повышение зарплаты рабочим и служащим, введение гарантированной денежной оплаты труда и пенсий колхозникам, жилищное строительство, введение двух выходных дней в неделю и др. мероприятия). Это увеличивало возможности для повышения благосостояния людей. С другой, отсутствовали реальные возможности для участия человека в управлении производством, в общественной жизни. Отсюда падение интереса к практическим делам, безответственность, пассивность, охватившие значительную часть общества.
«Накапливание негативных тенденций в духовной жизни общества шло постепенно. Противоречивость и непоследовательность процесса демократизации, начавшегося после ХХ съезда партии, теоретические просчеты, усиления административного нажима в социальной и культурной сферах – причины, непосредственно вызывавшие негативные явления в культуре рассматриваемого периода».[38]
Идеологические и организационные проблемы культурной жизни усугублялись материальными трудностями.
Радикальные изменения произошли в развитии средства массовой информации. Появление транзисторных радио- и телеприемников, кассетных и видеомагнитофонов, стереозаписей, цветного телевидения, цветного широкоформатного кино и т.п. значительно расширили возможности доступа к культуре.
Постоянная нехватка средств и зачастую бесхозяйственность в их использовании тормозили развитие здравоохранения, науки, просвещения, высшего образования. Пренебрежительное отношение к материальной базе культуры вело к постепенному накоплению проблемы. В середине 80-х годов необходимость срочной реставрации привела к одновременному закрытию Третьяковской галереи и Государственного исторического музея и других объектов. Наряду с бюджетными ассигнованиями средства на культурное строительство поступали от общественных организаций. В 1971 г. возникло движение добровольных помощников-реставраторов.
В 70-е годы темпы роста численности научных работников в нашей стране снизились, стабилизировалась сеть научных учреждений. С 1970 по 1985 г. расходы на науку из государственного бюджета и других источников выросли в 2,5 раза.[39] Шел поиск организационных форм, которые позволили бы объединять научные силы для решения важнейших задач независимо от их ведомственной принадлежности. Создавались региональные межведомственные координационные научные советы. Однако проблема ведомственной разобщенности научных сил решена не была. В 60-е годы появились первые научно-производственные объединения.
Большой вклад внесли ученые в разработку комплексных долгосрочных программ основных направлений развития народного хозяйства с учетом их влияния на социальный прогресс страны. Первая такая программа была разработана в 1972-1973 г. (на период до 1990 г.).
Одной из центральных научно-технических задач было обеспечение энергетических потребностей страны. Выросла роль атомной энергетики, построен ряд мощных атомных реакторов для исследовательских целей, электростанций, энергетических установок ледокольного флота (под научным руководством академика А.П. Александрова. Большое внимание уделялось развитию нефтегазовой энергетики.
В области физики успешно развивались исследования по квантовой электронике и лазерной технике. Началось производство отечественной вычислительной техники. Важное теоретическое значение и прикладное имели работы академика Л.А. Арцимовича, М.В. Келдыша, М.А. Лаврентьева, нашедшие применение в области теории ядерного синтеза, теории поля, гидродинамики и других областей науки. Всемирную известность получили работы советских физиков – Л.Д. Ландау, М.А. Леонтовича, А.Д. Сахарова, И.Е. Тамма, Н.Н. Боголюбова и др. Но в прикладных областях, особенно компьютеризации, мы безнадежно отставали от Запада.
«Постепенно преодолевалось отставание в биологических науках, связанное с последствиями лысенковщины. Широкий размах получили работы по расшифровке структуры белка. Специалистам Института биоорганической химии им. М.М. Шемякина удалось получить искусственные гены, найти подходы к изменению наследственных свойств растений и организмов».[40]
Успехи в области астрофизики и астрономии связаны с созданием новых мощных астрономических инструментов и космическими исследованиями. Результаты космических исследований земной поверхности использовались в геологии, сельском хозяйстве, рыболовстве.
Были созданы новые мощные телескопы, среди которых радиотелескоп РАТАН стал крупнейшим в мире. Это способствовало развитию науки о Вселенной.
«В целом советские ученые внесли большой вклад в развитие экономики страны, но научный потенциал использовался недостаточно эффективно».[41]
Быстрыми темпами стали развиваться социологические исследования, началась подготовка специалистов-социологов. Продолжалась работа над многотомными коллективными трудами: «История КПСС», «История СССР с древнейших времен до наших дней»; подготовлено 30-томное издание Большой Советской энциклопедии.
В середине 60-х годов были созданы условия для введения всеобщего среднего образования. Это явилось громадным социальным и культурным завоеванием советского общества, проделавшего путь от массовой неграмотности к всеобщему среднему образованию в течение 5 десятилетий. Но в этой сфере оставалось еще много нерешенных проблем, связанных с низким качеством подготовки в школе и ПТУ, падением престижа среднего образования и др.
«В связи с переходом к всеобщему среднему образованию остро встала проблема достижения оптимального соотношения между различными формами обучения. Средняя общеобразовательная школа по-прежнему сохраняла ведущую роль. Но возросло значение профессионально-технических училищ и техникумов, так как они непосредственно готовили молодежь для работы в народном хозяйстве. Произошло перераспределение учащихся в пользу ПТУ и техникумов».[42]
Социальные и идеологические проблемы нашего общества явились причинами многих негативных явлений в молодежной среде. Пассивность, апатия части молодежи нарастали постепенно и не сразу были осознаны обществом как тревожные симптомы. Более острой казалась тогда проблема кадров для народного хозяйства.
Были пересмотрены школьные программы. Курс начальной школы сократился до трех лет, и с 1971 г. систематическое изучение основ наук началось с 4-го класса. В условиях НТР (научно-технической революции) когда стал быстро расти объем информации и в то же время ускорилось «старение» знаний, вопрос о содержании школьного образования приобрел особую остроту.
«Большое внимание уделялось развитию университетского образования… Во всех автономных республиках, краях, во многих областях были созданы крупные центры высшего образования. Это приблизило структуру подготовки кадров к потребностям народного хозяйства и культурного строительства регионов».[43]
Заметную роль в жизни высшей школы играли подготовительные отделения.
Характерной особенностью в развитии высшей школы в рассматриваемый период явилось создание на ее базе системы послевузовского образования, переподготовки и повышения квалификации специалистов. Однако уже в 70-е годы проявились негативные последствия экстенсивного пути развития высшей школы: нерациональное использование выпускников ВУЗов, низкий уровень их подготовки, снижение престижа дипломированного специалиста.
Остро встала необходимость перестройки высшего и среднего образования.
В августе 1974 г. сессия Верховного Совета РСФСР приняла постановление «О мерах по завершению перехода к всеобщему среднему образованию». И Закон о народном образовании, направленный на совершенствование деятельности всех учебных заведений. Аналогичные проблемы стояли и перед высшей школой.[44]
Книгоиздание в начале 80-х годов приобрело не только массовый, но и многонациональный характер. По данным ЮНЕСКО, СССР занимал в эти годы первое место в мире не только по количеству книг на человек, но и по количеству и тиражам переводных изданий.
Несмотря на то, что нередко возникали трудности, наука и культура продолжали развиваться, чему в немалой степени способствовало стабильное финансирование.
«На примере любого «солидного университета» можно увидеть, как в те годы в результате подобной деятельности постепенно изгонялись таланты, умирали прекрасные научные школы, как в администраторы пролезали проходимцы и ставленники партаппарата и КГБ, как делались липовые научные репутации, как уродовалась молодежь, приучаемая к прислужничеству, двоемыслию, как тысячи, может быть, десятки тысяч абитуриентов наткнулись на хорошо организованные издевательские приемные экзамены, цель которых – не пустить неугодных».[45]
Всемирно известный математик В.А. Рохлин, говорил: «Почти никто из моих лучших учеников не был принят в 70-80-х гг. в аспирантуру, а если иногда это и удавалось с невероятным трудом, то оставить кого-либо из них в университете или устроить в другое подходящее место было невозможно. Не один из них перед эмиграцией спрашивал, есть ли хоть какая-то надежда, что я смогу в обозримом будущем взять его на работу в какую-либо свою лабораторию, кафедру и др., чтобы он мог продолжать научную работу. Я честно говорил, что такой надежды у меня нет. Более того, если я ходатайствовал за хорошего школьника, поступающего на матмех, или за будущего аспиранта, — то он определенно не поступал. На какое-то время меня вообще лишили права брать аспирантов».[46]
Влияние КГБ на научную жизнь было разрушительным не только в кадровых вопросах. Научный потенциал, потерянный страной в 70-80-е гг., огромен. Но и корни послеперестроечной научной эмиграции, имеющей иную мотивацию, также лежат в старой политике. Можно сказать, что в 70-е гг. было сделано все возможное для разложения общества и его науки. К началу 80-х гг. политика и дела партии уже привели к необратимым изменениям в структуре советской науки, а 90-е годы показали глубину кризиса. Из всех социальных групп научная среда дала больше всего диссидентов.
После литературы «оттепели» многое стало нравственно невозможным для уважающего себя писателя.
В 1964 г. Н.С. Хрущев был отстранен от должности и отправлен на пенсию. Политики, пришедшие к власти, во главе с Л.И. Брежневым официально объявили оттепель законченной. Началась полоса «похолодания», «застоя», сопровождавшаяся высылкой тех, кто не захотел поступиться свободой творчества.
Создавался своеобразный тупик. Ужесточилась цензура, усилилось преследование интеллектуальной независимости.
Литература и стенографическое искусство 70-80-х гг. определилось в двух направлениях в пределах и за пределами социалистического реализма. Наличие двух, хотя и не равномерных «миров» советской культуры спасло ее от омертвления. Это было время, когда, казалось, «духовная жизнь общества иссякла, культура утратила механизмы, движения, растерялась от лозунгов, которым уже многие не верили, и застала».[47]
Писатели – «деревенщики» в качестве героев своих произведений выдвинули представителей уходящего поколения – тех стариков и старух русской деревни, что показали примеры стойкости в тяготах коллективизации, голода, войны, бесправия. «В произведениях В.П. Астафьева, Ф.А. Абрамова, В.А. Солоухина, Р.Г. Распутина, В.М. Шукшина и других авторов говорилось о гордости и достоинстве человека из народа, в бедах и унижениях сохранившего высокий строй души».[48]
Авторы пытались понять суть времени «застоя». «Деревенская проза стала искать нравственную опору для сохранения живой души человека в традиционной системе ценностей.
«Военная проза» времени «застоя» («Навеки – девятнадцатилетние Г.Я. Бакланова, «Горячий снег» Ю.В. Бондарева, «А зори здесь тихие» Б.Л. Васильева, «Сашка» В.Л. Кондратьева) также не только описывали события, они пытались через своих герое постичь смысл времени, в котором они жили. Но далеко не все трагедии военных лет могли попасть на страницы книг. Например, повесть В.В. Быкова «Сотников» смогла увидеть свет только после 1885 г. Литература 70-х гг. не отказалась и от проблемы исторического самосознания. Она была продолжена в произведениях Д.М. Балашова («Симеон Гордый»), В.А. Чевелихина («Память»), в романах на исторические сюжеты В.С. Пикула. Темы, которые волновали этих писателей, заставляли читателей их книг задуматься о прошедшем, помогали осмыслить его. Новаторской по форме и философской по содержанию стала главная книга В.А. Чивилихина – «Память», в которой он исследовал связь времен русской истории через личностное восприятие исторического пространства.
Таким образом, лучшая литература 70-х годов не утратила авторской позиции. Писатели ставили перед читателями проблему ответственности и выбора.
Такие же процессы, как в литературе, происходили и в других сферах искусства, как в годы оттепели, так и период «застоя».
Так, в сценическом искусстве использовались еще более изощренные методы, чем в литературе, например, — эзопов язык, что делало спектакли еще более острым и привлекательным зрелищем.
Выход в свет книги, премьера спектакля, выпуск на экран фильма по-прежнему зависели (и даже более, чем раньше) от большого количества инстанций. Постоянную борьбу за идеалы подлинного гуманизма, свободу мысли и творчества вел театр. Такие спектакли, как «Человек со стороны» в Театре на Малой Бронной, «А зори здесь тихие», «Гамлет» в Театре на Таганке, «Соло для часов с боем», «Заседание парткома», «Обратная связь» во МХАТе, стали событиями не только художественной, но и общественной жизни. Это не значит, что в театре не было запретов, бесконечных доработок и компромиссов. Создатели боролись за жизнь почти каждого спектакля.
Некоторые писатели и художники, которые не могли приспосабливаться и у которых не хватило сил, чтобы бороться, покидали родину. Творчество этих и многих других писателей, художников, музыкантов, режиссеров, оказавшихся за пределами родины, официально было вычеркнуто из советской культуры, их имена перестали упоминаться даже в исторических и искусствоведческих исследованиях. Но и «вычеркнутые» произведения продолжали жить в списках, ксерокопиях, на кино-, фото- и магнитных пленках.
В 70-е годы отчетливо выделились два пласта в художественной культуре – официальный и неофициальный, другими словами, поддержанная и поощряемая государством культура и не признанная им. Узкие рамки официально дозволенных идей, тем и форм не могли вместить все многообразие творческих возможностей.
Исследования процессов развития художественной культуры 70-х годов – первой половины 80-х годов позволяет сделать вывод, что и в период «застоя» гуманистические традиции русской литературы и искусства, которые стали возрождаться в годы оттепели, не были прерваны и в последующие десятилетия, несмотря на сохранение административно-командных методов руководства художественной культурой. Они продолжали развиваться в лучших произведениях советских автором, как признанных, так и официально не признанных.
Период 70-х – первой половины 80-х нельзя однозначно назвать застойным, когда речь идет о развитии литературы и искусства. Бесспорно, кинематограф, например, переживал сложную ситуацию, но вот живопись пережила за годы «оттепели» и «застоя» свои «взлеты» и «падения». Живопись в 30-50-е годах, в начале «оттепельных» времен в наибольшей степени подлежала не только идеологическому, но и эстетическому контролю. В середине 50-х были возвращены зрителю известные, но объявленные «формалистами» мастера. «В 60-е годы выросло целое поколение молодых кинорежиссеров, сценаристов, актеров».[49]
Мелочная и постоянна опека деятелей культуры со стороны государственного аппарата приводила к снижению художественного уровня произведений.
Жесткому контролю Министерства культуры подвергалась театральная деятельность. В таких условиях многие творческие личности уходили в себя, в частную жизнь, другие эмигрировали.
Особое место в системе распространения духовных ценностей занимала культурно-массовая просветительская работа, получившая широкие масштабы.
Рок-н-ролл, начавший распространяться в начале 60-х гг., постепенно стал, моделью молодежной музыки 70-80-х гг. и не отождествлял себя с официальным искусством. «Мы идем от скоморохов, русской ярмарки, где была толчея, было смешно и весело, и обязательно была какая-то сатира на то, что происходит вокруг».[50]
Главным условием этой музыки стал уход в свой мир, который противопоставлялся нормированному начальством, лицемерному миру.
Рок как культура андеграунда стремился преодолеть нормативность официальность культуры. Ужесточение контроля со стороны власти только усиливало иронию в текстах песен и скоморошничество в исполнения.
В 70-80-е гг., когда возможности для авторской песни, джаза и рок-н-ролла были ограничены, часть их функций приняла на себя эстрада. Эстрада становилась официальной сценой культуры позднего советского общества. Эстрада чутко улавливала специфику социокультурной ситуации.
Официальное и неофициальное пространство культуры приобрело новые очертания, отличные от предыдущих лет.
«Бетонный идол» идеи еще существовал, но уже дал много трещин и не мог требовать столько жертв, сколько требовал прежде. Время «застоя» перешло от двоемыслия и двоедушия к «двоемирию» культуры.
Официальная культура теряла свои позиции. Неофициальное поле культуры расширилось и укрепляло свои позиции за счет андеграунда, диссидентства, (инакомыслия, основанного на несогласии с господствующей идеологией, существующим строем, в диссидентстве обычно сочетается культурное и политическое содержание).
Конец 60-х, все 70-е и начало 80-х годов ознаменовались у нас в стране широкой компанией по борьбе с так называемыми диссидентами или «узниками совести», чьи высказывания объявлялись клеветой на советский общественный строй.45 Итак, в очередной период запретов на свободу «родилось» диссидентство.
Многие литераторы, ученые, художники, скульпторы, объявленные властью диссидентами, были едины лишь в одном – в праве на инакомыслие, свободу творческого самовыражения. Они не считали себя политическими борцами и нередко пополняли ряды новой интеллектуальной эмиграции. За границей они, как правило, оказывались против собственной воли. Главная причина, вынуждавшая многих уехать за границу, состояла в том внутреннем расхождении с советским мировоззрением, которое делало несовместимым жизнь и творчество.
Заключение
Великая Отечественная война оказала огромное воздействие на духовный климат советского общества. Однако поколение победителей не соответствовало роли «винтика» государственного механизма, которую отводила человеку сталинская административно-командная система. В позднесталинскую эпоху это означало, что автономной личности в культуре быть не могло. А есть коллектив-общество, которому подчиняется все. Культура конца 40-х – начала 50-х гг. – это единообразный, единомышленный, неперсонифицированный поток. Окончательно утверждается система нравственных ценностей, где ключевым звеном является обожествление личности вождя как воплощение коллективного идеала.
Набиравшая обороты «охота на ведьм» прекратилась лишь после смерти Сталина. Общественные и духовные процессы, начавшиеся после смерти Сталина и получившие название «оттепели» протекали в совершенно новых условиях. Приметой времени становилась тяга людей к неформальному общению. Уходила в небытие атмосфера всеобщей подозрительности, отнюдь не располагавшая к открытости. Свидетельством становления более доверительного стиля общения явилось начало движения авторской («бардоской») песни.
Как в зеркальном отражении общества, обнаружился эффект «раздвоения» или «двоецентрия». Лагерь приверженцев и «охранителей».
Но время хрущевской «оттепели» практически не изменило государственную политику по отношению к культуре. Власть по-прежнему подразделяла творения культуры в плоскости «советское – несоветское».
Как результат в обществе продолжали существовать две культуры: официальная и неофициальная. Итог «оттепели» в сфере культуры пессимизм и разочарование. И логическим развитием в русле устоявшихся тенденций стало культурное «двоемирие» эпохи «застоя».
Партия начинает создавать идеологические барьеры, чтобы оградить советских людей от «тлетворного влияния буржуазной псевдокультуры».
Во имя достижения поставленной цели в начале 70-х гг. активно внедрялось понятие «советский образ жизни», который олицетворял «подлинный коллективизм, дружбу всех нардов, высокую нравственность и социальный оптимизм.
Наиболее рельефно культурное «двоемирие» проявилось в культуре быта, повседневной жизни. В частности, общественному остракизму стали подвергаться так называемые «стиляги», т.е. молодые люди, которые стремились неординарно одеваться и таким образом подчеркивать свою индивидуальность. Внешне статичная культурная жизнь 70-х гг. заключала в себе элементы андеграунда или неформальной культуры, которая существовала полуподпольно и не выдвигала притязаний на официальное признание.
В результате духовных трансформаций официальное и неофициальное пространство культуры приобрело новые очертания, отличные от предыдущих лет. Официальная культура утрачивала свои позиции. Поле неофициальной культуры, наоборот, расширяло и укрепляло свои позиции благодаря андеграунду и диссидентству.[51]
Во время брежневского «застоя» выявилось важнейшее противоречие советской культуры: в контексте идеологического диктата официальная культура полностью исчерпала возможности развития, а неофициальная не обладала почвой для укрепления своего воздействия на общественное сознание. Формировался своеобразный «культурный тупик». Тенденция распада официальной советской культуры нарастала, но масштабы этого процесса в брежневские времена еще не могли быть в достаточной степени осознаны.
С середины 80-х годов начался новый этап в развитии советского общества, основным содержанием которого стало обновление всех сторон жизни.
Начавшиеся в апреле 1985 г. революционные преобразования во всех сферах общественной жизни создавали новые условия культурного развития как общества в целом, так и каждого отдельного человека, формировала новый духовный климат, включая в себя перестройку работы отраслей культуры.
История отечественно культуры – наше духовное богатство. В культуре заключена память народа, через культуру каждое новое поколение, вступая в жизнь, ощущает себя частью этого народа.
«Если природа необходима человеку для его биологической жизни, — писал академик Д.С. Лихачев, — то культурная среда столь же необходима для его духовной, нравственной жизни, для его «духовной оседлости», для его привязанности к родным местам, для его нравственной самодисциплины и социальности».[52]
Культура развивается непрерывно, и каждое поколение людей опирается на то, что было создано предшественниками.
Список использованной литературы:
Источники:
1. Брежнев Л.И. Речь на праздновании 50-летия октябрьской революции: цит. // Хрестоматии КПСС в резолюциях и решениях конференций, съездов, пленумов ЦК КПСС. – М., 1986.
2. Доклад Хрущева о культе личности, 1956.
3. Закон: Об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР. – М., 1958.
4. Конституция (Основной Закон) Союза Советских социалистических республик. – М., 1977.
5. Ленин В.И. Полное собрание сочинений т. 38. – С. 55.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 46. ч. I. — С. 483-484.
7. Материалы съездов партии, пленумов ЦК. // Хрестоматия по истории Отечества. – М., 1999.
8. Народное образование в СССР. Сб. документов, 1917—1973 гг., М., 1974
9. Постановление ЦК КПСС «Об исправлении ошибок в оценке опер «Великая дружба», «Богдан Хмельницкий» и «От всего сердца». – М, 1958.
10. Шевелев В.Н. Н.С. Хрущев. – Ростов-на-Дону, 1999.
11. Эренбург И. Оттепель: переск. М. К. Поздняев. – М., 1954.
Научная литература:
12. Березовая Л.Г., Берлякова Н.П. История русской культуры. Т.2 – М., 2002. — С. 280.
13. Вершик А.М. Наука и тоталитаризм // Звезда. – 1998. — №8. – С. 185.
14. Герчук Ю. Искусство «оттепели». 1954-1964 гг. – М., 1967. — С. 483.
15. Горбатов Г. Свидетельство современника. – М., 1991.
16. Гурьевич Л.Ю. Неофициальные художники 70-х: время натиска». // Звезда. – 1998. — №8.
17. Зезина М. и др. Указ произв. – М. 1990.
18. История России. – М., 1938-2002. — С. 176
19. Ковалев В.А. Наука и тоталитаризм // Звезда.- 1998. — №7.
20. Костюренко В.В. Культурная жизнь общества: поздний «сталинизм», «оттепель», «застой»: дипл. раб. — Ставрополь, 2005.
21. Культура и общественное движении // История России. 1938-2002 / А.С. Барсенков, А.И. Вдовин. – М.2003. — С. 194.
22. Политехническое образование // Российская педагогическая энциклопедия. Т. 2. М., 1999.
23. Пыжиков А.В. Проблема культа личности в годы хрущевской «оттепели» // Вопросы истории. -2003. — №7. — С. 47.
24. Хрестоматия по истории России /авт. сост. А.С. Орлов, В.А. Георгиев, Т.А. Сивохина, Н.Г. Георгиева. – М., 2005.
25. Шубин А.В. от «застоя» к реформам СССР в 1917-1985 гг. – М., 2001.
26. Яковлев А.Н. Большевизм и Реформация в России. – Ярославль, 1994.
27. Яковлев А.Н. Горькая чаша. – Ярославль, 1994.
--PAGE_BREAK--