Оглавление
Введение
1. Путь к престолу
1.1 Детство и юность
1.2 События 14 декабря 1825 года
2. Россия в годы правления николая 1
2.1 Внутренняя политика
2.2 Внешняя политика
Заключение
Список литературы
Введение
Интерес к историческим личностям — императорам, полководцам,политикам, — был всегда. Но в советское время историков привлекали прежде всегодеятели революционного движения, боровшиеся с самодержавием и его правительствами.О царях, королях, императорах отзывались, в основном, лишь негативно. В последниегоды этот перекос преодолевается: появились статьи, книги, подробно анализирующиевоспитание, образование, взаимоотношения в семье, формирование характера, личностьроссийских самодержцев.
Вряд ли найдется в российской истории более одиозная фигура,чем Николай I. Историки единодушно считают его царствование периодом самой мрачнойреакции. «Время Николая I — эпоха крайнего самоутверждения русской самодержавнойвласти, в самых крайних проявлениях его фактического властвования и принципиальнойидеологии», — так характеризует николаевское царствование видный либеральныйисторик А.Е. Пресняков. Образ «жандарма Европы», «удава, 30 лет душившегоРоссию», «Николая Палкина» встает перед нами со страниц произведенийА.И. Герцена, Н.А. Добролюбова, Л.Н. Толстого. При имени Николая I в памяти всплываютхрестоматийные строки из «Былого и дум»: «Он был красив, но красотаего обдавала холодом; нет лица, которое бы так беспощадно обличало характер человека,как его лицо. Лоб, быстро бегущий назад, нижняя челюсть, развитая за счет черепа,выражали непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности.Но главное — глаза, без всякого милосердия, зимние глаза». Казалось бы, всеясно в этом цельном прямом характере, раз и навсегда дана оценка исторической ролиНиколая I. Но не все так просто.
Со второй половины XIX в. и особенно после октябрьского переворота 1917 г. начали раздаваться голоса русских историков и философов: И. Ильина, К.Леонтьева, И. Солоневича, по-иному оценивших личность Николая I и значение его царствованиядля России. Они видели в нем «рыцаря монархической идеи», «первогосамодержца после Петра», сумевшего удержать империю на путях ее самобытногоисторического развития, несмотря на разгоравшееся в Европе пламя революций. Наиболеепоследовательно этот взгляд выражен в сочинениях философа К.Н. Леонтьева, назвавшегоНиколая I «истинным и великим легитимистом», который «был призванзадержать на время. всеобщее разложение», имя которому — революция. Так кемже был самодержец, чье имя неразрывно связано с целой эпохой в политической, общественнойи культурной жизни России — «душитель свободы» и деспот или же его личностьзаключала в себе нечто большее? Ответ на этот вопрос тесно связан с тем спором осудьбах России, о путях ее развития, о ее прошлом и будущем, который не затихаетуже третье столетие.
1. Путь к престолу1.1 Детство и юность
В 1825 году царский трон в России занял Николай 1.
В то время Николаю Павловичу было 29 лет. Он родился в 1796 г., четырех лет от роду лишился отца и по-сыновьи благоговел перед братом Александром, который былпочти на 20 лет старше.
В отличие от своих старших братьев — Александра и Константина,Воспитание которых целиком взяла на себя бабушка, Николай и его брат Михаил рослив атмосфере чинного двора своей матери — императрицы Марии Федоровны.
С 1802 г. началась пора учения великого князя, и он переходитиз рук женских в ведение гувернеров или, как их тогда называли, «кавалеров».Главным его воспитателем становится М.И. Ламсдорф, не имевший ни педагогическогоопыта, ни каких-либо общеобразовательных взглядов. [1]
К гуманитарным наукам великий князь не испытывал никакого влечения.Написать сочинение было для него совершенно непосильным трудом. Неприязнь к греческомуи латыни настолько внедрилась в его сознание, что, став отцом семейства, он исключилэти предметы из программы воспитания своих детей.
С 1809 г. императрица-мать удаляет от своих сыновей их товарищейи решает отправить их в Лейпцигский университет. Но этому воспротивился АлександрI, учредивший в Царском Селе Лицей, в котором могли бы завершить свое образованиеи его младшие братья. Однако эта идея не осуществилась, и Николай с братом былизаперты в Гатчинском дворце, где им преподавали науки в рамках университетскогокурса. Мария Федоровна старалась загрузить день сыновей до предела, чтобы отвлечьих от военных занятий. Но этим достигался обратный эффект. Натура Николая противиласьтакому насилию, а науки вызывали у него отвращение.
Отечественная война 1812 г. оказала огромное влияние на мировоззрение будущего императора. В патриотическом воодушевлении он не подвергал нималейшему сомнению близость победы, даже когда французы находились в Москве. Николаюисполнилось 16 лет и он рвался в армию, мать решительно воспротивилась этому. Наконецв 1814 г. мечта великого князя осуществилась — Александр Г разрешил своим братьямприбыть в действующую армию. Но принять участие в боях им не довелось.
Встреча с Александром I состоялась уже в занятом союзниками Париже,где внимание великого князя привлекли прежде всего военные учреждения: казармы,госпитали, Дом инвалидов. На обратном пути в Россию в жизни великого князя произошлознаменательное событие — в Берлине он познакомился с принцессой Шарлоттой, дочерьюпрусского короля Фридриха-Вильгельма III, друга и союзника Александра I. Юная принцессапонравилась Николаю, но Мария Федоровна считала, что он еще слишком молод для брака.
Вернувшись в Петербург, Николай посвящает себя занятиям военныминауками: стратегию изучает на примере военных кампаний 1814 и 1815 годов. Впоследствии,вступив на престол, Николай I лично руководил составлением планов военных действий.Строительство и инженерное искусство также привлекало его, зато уроки юриспруденциии политэкономии вселяли в него скуку и на всю жизнь утвердили в нем отвращение к«отвлеченностям».
Образование Николая Павловича завершалось, как это было принятов то время, путешествием по России и Европе. Он побывал в Лондоне, где менее всегоинтересовался прениями в парламенте, а все время проводил в общении с офицерамибританской армии.
В 1817 г. свершилось давно ожидаемое Николаем событие — в июлесостоялось его бракосочетание с принцессой Шарлоттой, нареченной в православномкрещении Александрой Федоровной.
С бракосочетанием окончились юношеские занятия Николая. Брат-императорназначает его генерал-инспектором по инженерной части и шефом лейб-гвардии саперногобатальона. Николай с рвением приступил к исполнению своих обязанностей. Всю своюэнергию, всю властность он сосредоточил на муштровке вверенных ему частей. Ветеранынаполеоновских войн оказались во власти молодого офицера, не имевшего никакого боевогоопыта. Гатчинская система, превращавшая солдата в механизм, не встречала сочувствияу боевых генералов, которым по роду службы подчинялся Николай. «Я начал взыскивать,- вспоминал он, — но взыскивал один, ибо, что я по долгу совести порочил, позволялосьвезде, даже моими начальниками. Положение было самое трудное».[2]
Александр I подарил молодым супругам Аничков дворец, которыйвеликий князь называл раем. В 1818 г. в Москве у него родился первенец — будущийцарь-освободитель Александр П. К этому времени относится выразительный портрет НиколаяПавловича, оставленный его современником: «Природа наделила его одним из лучшихдаров, какие она может дать тем, которых судьба поставила высоко: у него самая благороднаянаружность. Обыкновенное выражение его лица имеет в себе нечто строгое и даже неприветливое.Его улыбка есть улыбка снисходительности, а не результат веселого настроения илиувлечения. Привычка господствовать над этими чувствами сроднилась с его существомдо того, что вы не заметите в нем никакой принужденности, ничего неуместного, ничегозаученного, а между тем, все его слова, как и все его движения, размеренны, словноперед ним лежат музыкальные ноты. В великом князе есть что-то необычное: он говоритживо, просто, кстати; все, что он говорит, умно; ни одной пошлой шутки, ни одногозабавного или непристойного слова. Ни в тоне его голоса, ни в составе его речи нетничего, что обличало бы гордость или скрытность; но вы чувствуете, что сердце егозакрыто, что преграда недоступна и что безумно было бы надеяться проникнуть в глубьего мысли или обладать полным доверием».
К 1819 г. Николай командовал 2-й гвардейской бригадой и, по-видимому,был доволен своим положением. Но вскоре его семейная идиллия была нарушена. АлександрI, с молодых лет тяготившийся престолом и мечтавший об отречении, после победы надНаполеоном под влиянием возраставших в нем религиозных настроений все чаще возвращалсяк этой мечте. Необходимо было подумать о наследнике. Дочери императора умерли вмладенчестве. У Константина Павловича, женатого вторым браком на полячке, детейтакже не было. Наиболее реальным претендентом на престол становился в этой ситуацииНиколай.
Сразу же после женитьбы в 1817 г. великий князь Николай Павлович был назначен генерал — инспектором по инженерной части, а спустягод стал командиром гвардейской бригады (с сохранением прежней должности), получиввозможность командовать, назначать смотры и взыскивать с подчиненных за малейшуюпровинность и любое отклонение от буквы воинского устава.
Летом 1819 г. Александр I в доверительном разговоре сообщаетНиколаю и невестке о своем намерении отказаться от трона в его пользу. Весть этанастолько их поразила, что Николай позже сравнивал свое (и жены) ощущение с ощущениемспокойно гулявшего человека, когда у того «вдруг разверзается под ногами пропасть,в которую непреодолимая сила ввергает его, не давая отступить или воротиться. Вотсовершенное изображение нашего ужасного положения».[3] Но, объявив Николаю о предуготованнойему судьбе, Александр I не делает никаких попыток начать приобщение младшего братак государственным делам. Да и сам Николай тоже был инертен, ибо, как он позже признавался,его мало влекло к трону и он со страхом взирал «на тягость бремени, лежавшегона благодетеле моем».
25 ноября 1825 г. из Таганрога пришло неожиданное известие осмертельной болезни императора Александра I. Однако намерение Николая тотчас заявитьсвои права на престол было достаточно резко и решительно пресечено военным генерал-губернаторомстолицы М.А. Милорадовичем, в распоряжении которого были части гарнизона Петербурга.На его предостережение, что «ни народ, ни войско не поймут отречения и припишутвсе измене», что гвардия «решительно откажется принести Николаю присягу»,что «неминуемым последствием затем будет возмущение», великому князю НиколаюПавловичу возразить было нечего. Поэтому, когда утром 27 ноября пришло известиео смерти императора, Николай, имевший достаточно времени для обдумывания своих дальнейшихдействий, первым присягнул «законному императору» Константину.
В России начался спровоцированный самой царствующей фамилиейполитический кризис — 17-дневное междуцарствие. По меткому замечанию одного из современников,великие князья Константин и Николай, «как Манилов и Чичиков, стояли в дверях,уступая один другому дорогу».[4]
В сложившейся ситуации действия Николая понятны: желая соблюстизаконность передачи власти и отвести обвинения в ее узурпации, он хотел во что быто ни стало добиться приезда Константина в Петербург и получить от него публичноеподтверждение факта отречения от престола. В поведении же Константина была некаядвусмысленность: вместо того, чтобы поспешить в столицу, как того настоятельно требовалаобстановка, он ограничивается витиеватыми письмами матери и брату со словеснымиуверениями в отказе от трона. Мотив подобных его действий объясняет дочь фельдмаршалаМ.И. Кутузова Дарья, супруга бывшего адъютанта великого князя Константина ПавловичаФ.П. Опочинина, пользовавшегося у цесаревича большим доверием. По ее словам, Константинв узком кругу частенько говорил: «На престоле меня задушат, как задушили отца».[5]
Когда окончательно стало ясно, что ждать приезда Константинабессмысленно, Николай в ночь с 13 на 14 декабря предстал перед Государственным советоми зачитал заготовленный М.М. Сперанским манифест о своем восшествии на престол.Рано утром церемония присяги новому императору без всяких эксцессов прошла в Сенатеи Синоде. Стали поступать первые известия о присяге Николаю из гвардейских полков.Примечательно, что на все поздравления близких, как пишет личный секретарь императрицыМарии Федоровны, Николай I отвечал: «Меня не с чем поздравлять, обо мне сожалетьдолжно».1.2 События 14 декабря 1825 года
14 декабря стало самым черным днем в жизни Николая I. С утрасобрались для присяги Сенат и Синод, одновременно стали приводиться |к ней и войска.Во время церемонии в лейб-гвардии Московском полку офицеры Д.А. Щепин-Ростовский,М.А. и А.А. Бестужевы уговорили часть солдат не присягать. Пытавшиеся вмешатьсяполковой командир П.А. Фредерике, генерал-майор В.Н. Шеншин и полковник Хвощинскийбыли тяжело ранены. Полк был выведен из казарм на Сенатскую площадь. Одновременнос этим поднялся ропот в лейб-гвардии Гренадерском полку, и часть солдат примкнулак восставшим. Наконец, на Сенатскую площадь вышел Гвардейский экипаж. Собравшиесявойска построились в каре. Но объявленный диктатором восстания князь С.П. Трубецкойна площадь не явился, что в значительной степени лишило восставших инициативы. Узнав,что часть столичного гарнизона вышла из повиновения, Николай I довольно быстро выработалплан действий. Настроен он был решительно.
Во второй половине дня Николай Павлович бросил против восставшихконную гвардию, но мятежное каре отбило несколько ее атак ружейным огнем. Послеэтого у Николая оставалось только одно средство, «ultima ratio regis»,как говорят об этом средстве на Западе («последний довод королей»), — артиллерия.
К 4 часам дня Николай стянул на площадь 12 тыс. штыков и сабель(вчетверо больше, чем у мятежников) и 36 орудий. Но положение его оставалось критическим.Дело в том, что вокруг площади собралась многолюдная (20-30 тыс.) толпа народа,поначалу только наблюдавшая за обеими сторонами, не понимая, что происходит (многиедумали: учения), потом она стала проявлять сочувствие к мятежникам. В правительственныйлагерь и в его парламентеров летели из толпы камни и поленья, которых было великоемножество у строившегося тогда здания Исаакиевского собора.
Голоса из толпы просили декабристов продержаться дотемна, обещалипомочь. Декабрист А.Е. Розен вспоминал об этом: «Три тысячи солдат и вдесятеробольше народу были готовы на все по мановению начальника». Но начальника небыло. Лишь около 4 часов дня декабристы выбрали — тут же, на площади, — нового диктатора,тоже князя, Е.П. Оболенского. Однако время уже было упущено: Николай пустил в ход«последний довод королей».
В начале 5-го часа он лично скомандовал: «Пальба орудиямипо порядку! Правый фланг начинай! Первое!.» К его удивлению и страху, выстрелане последовало. «Почему не стреляешь?» — набросился на правофланговогоканонира поручик И.М. Бакунин. «Да ведь свои, ваше благородие!» — ответилсолдат. Поручик выхватил у него фитиль и сам сделал первый выстрел. За ним последовалвторой, третий. Ряды восставших дрогнули и побежали.
В 6 часов вечера все было кончено. Подобрали на площади трупымятежников. По официальным данным, их было 80, но это явно уменьшенная цифра; сенаторП.Г. Дивов насчитал в тот день 200 погибших, чиновник министерства юстиции С.Н.Корсаков — 1271, из них «черни» — 903.[6]
Поздно вечером у Рылеева в последний раз собрались участникивосстания. Они договорились, как вести себя на допросах, и, простившись друг с другом,разошлись — кто домой, а кто и прямо в Зимний дворец: сдаваться. Первым объявилсяв царском дворце с повинной тот, кто первым же пришел на Сенатскую площадь, — АлександрБестужев. Тем временем Рылеев отправил на Юг гонца с известием о том, что восстаниев Петербурге подавлено.
Не успел Петербург оправиться от шока, вызванного 14 декабря,как узнал о восстании декабристов на Юге. Оно оказалось более продолжительным (с29 декабря 1825 по 3 января 1826 г.), но менее опасным для царизма. К началу восстания,еще 13 декабря, по доносу Майбороды был арестован Пестель, а вслед за ним — всяТульчинская управа. Поэтому южане сумели поднять только Черниговский полк, которыйвозглавил Сергей Иванович Муравьев-Апостол — второй по значению лидер Южного общества,человек редкого ума, мужества и обаяния, «Орфей среди декабристов» (какназвал его историк Г.И. Чулков), их общий любимец. Командиры других частей, на которыерассчитывали декабристы (генерал С.Г. Волконский, полковники А.З. Муравьев, В.К.Тизенгаузен, И.С. Повало-Швейковский и др.), не поддержали черниговцев, а декабристМ.И. Пыхачев, командир конно-артиллерийской роты, предал товарищей и принял участиев подавлении восстания.3 января в бою у д. Ковалевка примерно в 70 км на юго-запад от Киева Черниговский полк был разбит правительственными войсками. Тяжело раненныйСергей Муравьев-Апостол, его помощник М.П. Бестужев-Рюмин и брат Матвей были взятыв плен (третий из братьев Муравьевых-Апостолов Ипполит, поклявшийся «победитьили умереть», застрелился на поле боя).
Расправа с декабристами вершилась жестоко. Всего были арестованысвыше 3 тыс. мятежников (500 офицеров и более 2,5 тыс. солдат).
Солдаты были биты шпицрутенами (иные — насмерть), а потом разосланыв штрафные роты. Для расправы с главными преступниками Николай I назначил Верховныйуголовный суд из 72 высших чиновников.
Суду был предан 121 декабрист: 61 член Северного общества и 60- Южного. В числе их были звезды российского титулованного дворянства: 8 князей,3 графа, 3 барона, 3 генерала, 23 полковника или подполковника и даже обер-прокурорПравительствующего Сената.
Все подсудимые были разделены по мерам наказания на 11 разрядов:1-й (31 подсудимый) — к «отсечению головы», 2-й — к вечной каторге и т.д.;10-й и 11-й — к разжалованию в солдаты. Пятерых суд поставил вне разрядов и приговорилк четвертованию (замененному повешением) — это П.И. Пестель, К.Ф. Рылеев, СИ. Муравьев-Апостол,М.П. Бестужев-Рюмин и убийца Милорадовича П.Г. Каховский.
Более 100 декабристов после замены «отсечения головы»каторгой сослали в Сибирь и — с разжалованием в рядовые — на Кавказ воевать противгорцев.
Амнистировал декабристов уже новый царь Александр II в 1856 г. К тому времени в Сибири из 100 осужденных выжили только 40. Остальные погибли на каторге и в ссылке.
2. Россия в годы правления николая 12.1 Внутренняя политика
Он вступил на престол, вдохновленный идеей службы государству,и мятеж 14 декабря преломил реализацию ее по двум направлениям. С одной стороны,Николай увидел опасность для собственных прав и прерогатив, а следовательно, с еготочки зрения, и для государства в целом со стороны общественных сил, желавших преобразований.Это предопределило отчетливо охранительный характер правления. С другой стороны,«друзья-декабристы» материалами их допросов, записками и письмами на имяНиколая сформировали у него представление о необходимости реформ — реформ умеренных,осторожных, проводимых исключительно самодержавной властью для обеспечения стабильностии процветания государства.
Первым шагом на пути осуществления «консервативной реакции»Николая I на события, сопровождавшие начало его царствования, стала деятельностьКомитета 6 декабря 1826 г., в котором должны были быть рассмотрены проекты, реформ,намечавшихся при Александре I, разработаны неотложные преобразования в устройствегосударственных учреждений, а также в положении и правах отдельных сословий. Прирассмотрении всех этих вопросов встала роковая для России проблема крепостного права.Ко времени вступления на престол Николая I уже выявились как несовместимость крепостничествас понятием гражданского равноправия, так и меньшая продуктивность крепостного трудав сравнении с вольнонаемным. Крестьянский вопрос во внутренней политике НиколаяI занимал ведущее место, но результаты, достигнутые на путях его решения, не соответствовализатраченным усилиям. Причину этого следует искать как в личных взглядах императора,так и в условиях, в которых ему приходилось проводить свою политику в жизнь.
Лично сам император относился к крепостному праву отрицательно,вынеся такое мнение из непосредственных впечатлений молодости, когда он путешествовалпо России, сталкиваясь с неприглядными сторонами крепостного быта. Знакомство сделом декабристов только укрепило его убеждения. Однако Николай I вовсе не был сторонникомполного освобождения крестьян, то есть перехода к бессословному строю. Его взглядыв крестьянском вопросе вытекали из его общих воззрений на сословные отношения. Еслиза дворянством не признается политическая независимость, поскольку она противоречитпринципу абсолютизма, то за ним не может быть признано и право владеть другим сословием- крестьянством как видом собственности. Эта мысль, как и мнение, что такое владениенарушает экономические интересы государства, отчетливо осознавались Николаем I.Отсюда его стремление вернуть крестьянам их гражданские права, придав им особоегосударственное состояние.
Однако, по-видимому, Николай I вообще не представлял себе такойгосударственный строй, где народ был бы свободен от государственной опеки. Он смотрелна дворянство как на агента правительственной власти над крестьянством. В этих взглядахследует искать объяснение нерешительности мер по крестьянскому вопросу, предпринятыхв царствование Николая I, которые сводились лишь к частным поправкам и изменениям.Но и на этом пути император не находил себе достаточной поддержки даже среди наиболееблизких к нему лиц. Теоретик николаевской правительственной системы, один из образованнейшихлюдей той эпохи, граф С.С. Уваров утверждал, что «вопрос о крепостном праветесно связан с вопросом о самодержавии».[7]Это две параллельные силы, которые развивались вместе, у того и у другого одно историческоеначало, и законность их одинакова, «поэтому отмена крепостного права неминуемоприведет к краху самодержавия».
Практические мероприятия по крестьянскому вопросу в 30-летнеецарствование Николая I свелись к следующему. В 1833 г. вышел указ о запрещении продажи крестьян с торгов и продажи отдельных членов семьи, запрещалосьвыплачивать частные долги крепостными без земли. В марте 1835 г. был учрежден «Секретный комитет для изыскания средств к улучшению состояния крестьян разныхзваний», видную роль в котором играли М.М. Сперанский и Е.Ф. Канкрин. Но, таккак деятельность комитета не привела к значительным результатам, Николай I поручаетэто дело генералу П.Д. Киселеву — умеренному реформатору александровского царствования,лично знавшему многих декабристов. Киселев в 1834 г. провел реформу управления в Дунайских княжествах и этим хорошо зарекомендовал себя в глазах императора.Было учреждено специальное Пятое отделение канцелярии, которому были переданы вседела, относящиеся к управлению государственными крестьянами.
Все дальнейшие мероприятия правительства Николая Г шли по двумнаправлениям: устройство быта государственных крестьян и упорядочение положенияпомещичьих. Облагаемые податью казенные крестьяне считались лично свободным сельскимсословием. На практике правительство рассматривало их как своих крепостных: Министерствофинансов, которому было поручено их устройство, считало государственных крестьянлишь источником доходов бюджета. По. настоянию Киселева в 1837 г. было создано Министерство государственных имуществ для «попечительства над свободными сельскимиобывателями» и заведования сельским хозяйством. Правительство занялось такжескупкой в казну помещичьих имений с освобождением крестьян от крепостной зависимости(всего было куплено 178 имений), учреждены «вспомогательные ссуды», выдававшиеежегодно до 1,6 млн. руб., было обращено внимание на медицинскую часть, устройствоучилищ. Эти меры дали свои положительные результаты: платежеспособность государственныхкрестьян к концу царствования Николая I возросла, сократились недоимки.
Хуже обстояло дело с решением вопроса о частновладельческих крестьянах,для обсуждения которого был создан Секретный комитет 1839 года. Киселев высказалсяпротив безземельного освобождения крестьян, видя в нем источник постоянных смут.Он подал Николаю 1 записку, где отстаивал право крестьян получить у помещика личныйнадел, за который они обязаны выполнять повинности, но могут договориться и о полномвыкупе. Обсуждение «Проекта об обязанных крестьянах» заняло два года.Поскольку он встретил мощную оппозицию в кругах высшей дворянской бюрократии, НиколайI вынужден был отступить. На обсуждении проекта в Государственном совете 20 марта 1842 г. он выступил с речью, в которой отразились его взгляды по крестьянскомувопросу. Император признал, что «крепостное право, в нынешнем положении, естьзло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к оному теперь было бы злом,конечно, еще более гибельным». Его компромиссная программа выразилась в словах,что «не должно давать вольности, но должно открыть путь к другому, переходномусостоянию, связав с ним ненарушимое охранение вотчинной собственности на землю».[8]
Возражая князю Д.В. Голицыну, предложившему ограничить властьпомещиков над крестьянами составлением так называемых инвентарей, Николай I признался:«Я, конечно, самодержавный и самовластный, но на такую меру никогда не решусь,как не решусь и на то, чтобы помещикам заключать договоры; это должно быть деломих доброй воли, и только опыт укажет, в какой степени можно будет перейти от добровольногок обязанному» В проект, поданный в Государственный совет, были внесены существенныеизменения, и он потерял свой смысл в оговорке, что его проведение в жизнь предоставленона волю тех помещиков, которые сами того пожелают. Первоначальный проект Киселева,таким образом, превратился из меры государственного характера в новый вид отпускакрестьян на волю по желанию помещика.
Попытки решить крестьянский вопрос в царствование Николая I показывают,что даже царь, пытавшийся быть самодержцем в полном смысле этого слова, не мог проявитьнеуступчивости по отношению к дворянству, вопреки своим собственным взглядам. Врамках устаревшего строя жизнь шла своим путем в полном противоречии с охранительныминачалами николаевской политики. Экономика империи выходила на новые пути развития.Возникали новые отрасли промышленности: свеклосахарная на юге, машиностроение иткацкая промышленность в центральной части страны. Выделяется Средне-русский промышленныйрайон, который все больше кормится закупкой хлеба в земледельческих губерниях. Наперекорправительственным мерам усиливается разночинный состав учащихся в университетах,крепнут средние общественные слои. Властям приходилось считаться с новыми потребностямистраны. Эти новые окрепнувшие тенденции отразились в личных интересах Николая: онсерьезно увлекался вопросами техники, предпринимательства и финансовой политики.На его правление приходится строительство половины всей сети шоссейных дорог, проложенныхв России до 1917 года. Первая железная дорога от Петербурга до Царского Села былапостроена в 1837 г.; дорога Петербург — Москва — в 1851 году.
Успешно развивалась отечественная научная мысль. Славу русскойхимической науки составили труды Г.И. Гесса, Н.Н. Зинина, А.А. Воскресенского; в 1828 г. впервые была получена очищенная платина. В 1842 г.К. К. Клаус открыл ранее не известный металл, получивший, в честь России, название «рутений».В 30-е годы XIX в. была открыта Пулковская обсерватория. Выдающимся русским математикомН.И. Лобачевским была создана теория неевклидовой геометрии. В области физики иэлектротехники замечательные результаты были достигнуты Б.С. Якоби. Расширяласьсеть медицинских учреждений, отечественная хирургия в лице Н.Й. Пирогова достигламировой известности.
И все это происходило на фоне углублявшегося кризиса крепостногохозяйства. В царствование Николая I окончательно разлагаются экономические и общественныеосновы, на которых взросло самодержавие. В остром недоверии общественным силам:к консервативным — за их вырождение, к прогрессивным — за их революционность, царскаявласть пыталась жить самодовлеющей жизнью, доведя самодержавие до личной диктатурыимператора. Он считал управление государством по своей личной воле и личным воззрениямпрямым делом самодержца. Этот принцип выражался в строе центральной власти благодаряпервенствующему значению Собственной канцелярии — органа личной власти императора.
В первый же год царствования Николай I взял в ведение своей канцеляриивсе законодательные дела, учредив для этого особое Второе ее отделение. В его недрахпод руководством Сперанского к 1832 г. был исполнен колоссальный труд по кодификациироссийского законодательства. Впервые после Соборного уложения 1649 г. законы, рассеянные во многих тысячах актов, были собраны вместе и приведены в строгую систему,результатом чего явились два издания: Полное собрание законов Российской Империив 47 томах, включающее в себя законы с 1649 по 1825 г., и Свод законов Российской Империи — действующее законодательство в 15 томах.
Выбор Николая I не случайно пал на Сперанского. Император понимал,что труд по составлению свода законов требует большого опыта и громадных знаний,чем обладал опальный министр либерального периода царствования Александра I, державшийсяв своих планах государственного преобразования взглядов, противоположных мнениюНиколая I. Он, без сомнения, знал о планах декабристов включить Сперанского во временноеправительство и поэтому вначале относился к нему недоверчиво. Впоследствии, послесмерти Сперанского, со свойственной ему прямотой Николай говорил барону М.А. Корфу:«Михаила Михайловича не все понимали и не все умели довольно ценить: спервая сам в этом более всех, может статься, против него грешил. Мне столько было наговореноо его превратных идеях, о его замыслах. но потом время и опыт уничтожили во мнедействие всех этих наговоров. Я нашел в нем самого верного и ревностного слугу,с огромными сведениями, с огромной опытностью, с неустававшею никогда деятельностью»[9] Однако в 1826 г. Николай I думал иначе, отзываясь о Сперанском чрезвычайно резко. Но в интересах успеха дела онне усомнился поручить его Сперанскому, так как в то время это был единственный человек,способный довести кодификацию законов до конца.
Успехи внутренней политики в первую половину царствования НиколаяI были связаны с именами государственных деятелей александровских времен: М.М. Сперанского,П.Д. Киселева, М.С. Воронцова, С.С. Уварова, Е.Ф. Канкрина. В кампаниях 1828-1829и 1831 гг. русскими войсками предводительствовали генералы времен Отечественнойвойны 1812 г.И. И. Дибич, И.Ф. Паскевич. По словам Б.М. Чичерина, Николай I«получил от своего предшественника целую фалангу людей, если не с высокимихарактерами, то умных и образованных. Он ценил их, старался сделать их покорнымиорудиями своей воли, в чем не трудно было успеть; они составили славу его царствования.Но чем более он привыкал к власти и исполнялся чувством собственного величия, темболее он окружал себя раболепными ничтожествами».
Наибольшую известность из всех государственных учреждений николаевскоговремени получило Третье отделение и корпус жандармов при нем, созданные в 1826 г. под началом графа Бенкендорфа как орган тайной полиции и личного осведомления императора о событиях,происходящих в стране. Николай I вникал в донесения не только о крупных происшествиях,но и о проделках и похождениях отдельных лиц, попавших в сферу жандармского наблюдения.Третье отделение призвано было осуществлять непосредственную связь между самодержавнойвластью и обывателями. На этом скользком пути, порождавшем практику доносительства,искал Николай I популярности и доверия. Под его личным руководством велась борьбас общественным недовольством. Делалось это двумя способами: суровым подавлениемвсех его проявлений и некоторым смягчением его причин. Подавляя крестьянские волнения,Николай I требовал рассмотрения жалоб крестьян на жестокости помещиков, в крайнихслучаях приказывал ссылать злодеев-помещиков в Сибирь, а имения их брать в опеку.Эти случаи производили сильное впечатление, но вместе с тем вызывали большое недовольствов дворянской среде.
Николай I стремился сохранить маску бесстрастного судьи, отцасвоих подданных. В своей роли самодержца он шел до конца, подчас рискуя собственнойжизнью, В 1830 г. из Средней Азии в Москву и Петербург проникла холера. Эпидемияраспространилась среди всех слоев населения. От холеры умерли великий князь КонстантинПавлович с супругой, фельдмаршал Дибич. Меры, принимаемые против эпидемии, оказалисьмалоэффективными и сводились к изоляции очагов заразы, а также к насильственномуводворению людей в больницы, иногда без достаточных на то оснований. Все это вызывалоозлобление населения и ряд бунтов. Николай I лично находился в местах, охваченныхэпидемией. В 1830 г. при получении известий о холере в Москве, он тотчас же поспешилтуда. В Москве он едва не заразился. В Петербурге 22 июня 1831 г. холерный бунт достиг угрожающих размеров. На Сенную площадь, где собралась 5-тысячная толпа, быливызваны войска, но действовали они вяло. Тогда Николай, находившийся в то времяв Петергофе, немедленно приехал в столицу, появился среди бушевавшей толпы и своеюрешительной речью в значительной степени содействовал успокоению. Этот эпизод запечатленна барельефе памятника Николаю I скульптора Клодта.
С воцарением Николая I большие изменения произошли и в областинародного просвещения и образования. Одним из первых его шагов было закрытие в 1825 г. Библейского общества. Космополитический мистицизм, свойственный последним годам александровскогоцарствования, не вызывал симпатий Николая I, защищавшего и опекавшего традиционноеправославие. Сам он был горячо верующим человеком. В его царствование в 1832 г. был канонизирован епископ Митрофан Воронежский. Прислав на раку святителя золотой покров, НиколайI приехал в Воронеж для поклонения святому. Царь был озабочен положением сельскогодуховенства, видя в нем опору народной нравственности. При Николае I правительствовело борьбу с сектантством: с 1827 г. уход в раскол признается уголовным преступлением.
В царствование Николая 1 была окончательно сформулирована идейнаядоктрина монархического государства. В 1832 г. товарищ министра народного просвещения С.С. Уваров в докладе императору о Московском университете формулирует знаменитуютриаду: «Православие, Самодержавие, Народность», называя ее «последнимякорем нашего спасения и вернейшим залогом силы и величия нашего Отечества».Эта формула сразу пленила Николая I, поскольку провозглашала новый принцип: опорумонархической власти непосредственно на патриархальное крестьянство, минуя дворянство,скомпрометировавшее себя на Сенатской площади.
Новые идеи проводились в жизнь прежде всего в области народногообразования. Оно было проникнуто принципом сословности. Еще в 1827 г. царским рескриптом к учебным заведениям было предъявлено основное требование, «чтобы повсюдупредметы учения и самые способы преподавания были, по возможности, соображаемы сбудущим предопределением обучающихся, чтобы каждый вместе со здравыми, для всехобщими понятиями о вере, законах и нравственности, приобретал познания, наиболеедля него нужные. и не быв ниже своего состояния, также не стремился через меру возвыситьсянад тем, в коем по обыкновенному течению было ему суждено оставаться». Выполнениеэтих требований легло в основу нового устава средних и низших учебных заведений 1828 г., который предназначал приходские училища для лиц «самых низших состояний»,уездные — для горожан, гимназии — для детей дворян и чиновников.
К охранительным мерам первых лет царствования Николая I относитсяиздание в 1826 г. нового цензурного устава, состоявшего из более чем 200 параграфов,значительно превосходившего по строгости цензурные правила александровского времени.В обществе этот устав получил название «чугунного». Однако уже в 1828 г. он был заменен более умеренным, в котором цензорам рекомендовалось рассматривать прямой смыслречи, не позволяя себе произвольно толковать его. Одновременно по жандармскому ведомствубыло сделано негласное распоряжение, по которому лица, подвергшиеся цензурной каре,попадали под негласный надзор полиции. Все эти меры служили для борьбы с тем«духом вольномыслия», который распространился в царствование АлександраI.
После разгрома восстания декабристов центром свободомыслия сталаМосква, точнее Московский университет. В 30-е годы XIX в. правительство арестовываетчленов революционных студенческих кружков: Н.П. Сунгурова и братьев Критских. Всяческиурезается университетская автономия, в студенческую жизнь вводятся военные порядки.Но было бы упрощением судить о 30-летнем царствовании Николая I только как о временимрачной реакции. Николаевская эпоха была периодом подлинного расцвета русской литературыи искусства. Именно в то время творили А.С. Пушкин и В.А. Жуковский, Н.В. Гогольи М.Ю. Лермонтов, создавали свои шедевры К. Брюллов и А. Иванов.
Николай I, стремившийся поставить под личный контроль все стороныжизни страны, уделял большое внимание отечественной культуре и искусству. Если отброситьзаблуждения и ошибки Николая I, как, например, аукцион эрмитажных картин в 1851 г., то следует признать его немалый вклад в русскую культуру устройством Эрмитажа и превращениемего в общедоступный музей. В 1840 г. архитектор Л. Кленце строит по приказу царяНовый Эрмитаж; проводится систематизация и пополнение эрмитажных коллекций.
Любимым детищем Николая I был Александрийский театр, переживавшийв 30-40-е годы XIX в. период расцвета. Русская сцена обогатилась в то время произведениямиН.В. Гоголя, И.С. Тургенева, А.Н. Островского, М.И. Глинки. Особенной высоты достиглосценическое искусство.
Советское пушкиноведение немало поработало над тем, чтобы представитьНиколая I гонителем А.С. Пушкина, притеснителем его творчества, чуть ли не виновникомего гибели. Но факты рисуют иную картину. В мае 1826 г., когда еще шло следствие над декабристами, поэт подает прошение царю с целью оправдаться передправительством. После коронации царь вызывает поэта в Москву, где дает ему двухчасовуюаудиенцию.
В дуэльной истории Пушкина Николай I проявил себя справедливымсудьёй: после кончины поэта он приказал позаботиться о материальном обеспеченииего семьи, Дантеса разжаловал в солдаты, отдал под суд и вместе с бароном Геккерномвыслал из России.
Существенные изменения произошли в архитектурном облике империи:умирание классицизма и смена его национальным, хотя и не очень оригинальным, стилем,символично для николаевского времени. К архитектуре Николай I питал особое пристрастие.Ни один проект общественного здания не проходил без его личного одобрения.
В царствование Николая I на Дворцовой площади в Петербурге былавоздвигнута Александровская колонна, велось строительство Исаакиевского собора,был заново отстроен Зимний дворец, пострадавший от пожара в 1837 году.
При его восстановлении царь требовал роскошной отделки парадныхапартаментов, но в своих личных комнатах ценил прежде всего уют и простоту.
Памятником личных вкусов Николая I стал Петергоф — его любимаялетняя резиденция; здесь, недалеко от Финского залива, расположились загородныедома императорской семьи: Александрия, Коттедж, Николаевский домик.2.2 Внешняя политика
Во внешней политике николаевской России доминировали, чередуясь,два направления:
1) борьба с революционным движением в Европе и 2) попытки разрешитьвосточный вопрос. Главным из них царизм считал первое направление. Продолжая курсСвященного союза, Николай I вместе с монархами Австрии и Пруссии как младшими партнерамивозглавлял европейскую реакцию. Ради сохранения единства монархов в борьбе с революциейцаризм готов был жертвовать своими интересами в восточном вопросе. Зато всякий раз,когда революционный ураган в Европе временно утихал, в центре внимания царизма,как и других европейских правительств, немедленно оказывался восточный вопрос — вечное яблоко раздора между ними.
Восточный вопрос с конца XVIII в. стоял остро: как быть с Турцией,которая переживала тогда общее загнивание своей военно-феодальной системы (западныедипломаты с легкой руки Николая I стали называть ее «больным человеком»),хотя и контролировала территорию на стыке трех частей света — Европы, Азии и Африки,главный нерв мировой торговли и важнейший стратегический плацдарм. Европейские державыстремились воспользоваться «болезнью» Турции и прибрать к рукам ее территориальноенаследство, причем каждая из них рассчитывала на большую долю. Российское дворянствостремилось к господству на Черном море и даже к захвату Константинополя.
Николай I, едва заняв трон, возобновил подготовку к войне с Турцией,начатую при Александре, но воевать пришлось. с Ираном. Англия спровоцировала Ираннапасть на Россию, чтобы таким образом отвлечь царизм от войны с Турцией и вообщеот ближневосточных дел. Летом 1826 г. иранские войска вторглись в долину Куры снамерением захватить все Закавказье и отбросить русских за Терек. Их удар принялна себя Отдельный Кавказский корпус, которым уже 10 лет бессменно командовал генералот артиллерии Алексей Петрович Ермолов — противник аракчеевщины и блюститель суворовскихтрадиций, герой всех войн России с Наполеоном. Наместник Кавказа с 1816 г., Ермолов за 10 лет покорил ряд кавказских народов, не останавливаясь перед жестокими военно-колониальнымиметодами. В то же время он укрепил и благоустроил завоеванный край. Никто не могпредположить, что после его смещения Кавказская война затянется еще на 37 лет.
И в армии, и в обществе Ермолов был тогда самым популярным изрусских полководцев. Лучшие поэты России (Пушкин, Лермонтов, Жуковский) воспевалиего в стихах. Но цари его не любили за «гордыню», вольнодумство, дерзостьсуждений, острый язык, а в особенности за связь с декабристами, которые считалиЕрмолова одним из кандидатов в члены Временного революционного правительства послесвержения царизма. Александр I, вначале благоволивший к Ермолову, позднее стал судитьо нем по-аракчеевски: «Сердце Ермолова так же черно, как его сапог». НиколайI определил свое отношение к Ермолову сразу и навсегда: «Ему менее всех верю».[10]
Корпус Ермолова в тяжелых условиях, не получая никаких подкреплений,отразил нашествие вчетверо превосходивших его численностью иранских войск и отбросилих за Аракс. После этого в марте 1827 г. Николай I сместил Ермолова и назначил наего место своего фаворита — Ивана Федоровича Паскевича. Этот генерал отличался среднимиспособностями, но, благодаря благоволению монарха, стойкости русских солдат (особеннотех, которые прошли школу Ермолова) и капризу фортуны, сделал ослепительную военнуюкарьеру, став фельдмаршалом и светлейшим князем. Придворные псалмопевцы расточалиему хвалу как гению. Отец Паскевича — бывалый украинский помещик — заметил по этомуповоду: «Що гений, то не гений, а що везе, то везе.»
Получив крупные подкрепления, Паскевич успешно продолжил наступление,уже начатое Ермоловым. Он освободил Ереван, вступил в Тебриз и чуть ли не церемониальныммаршем повел свои войска на столицу Ирана Тегеран. Иранский шах запросил мира.10(22) февраля 1828 г. в иранском местечке Туркманчай был подписан мирный трактатмежду Ираном и Россией. Текст его большей частью составил А.С. Грибоедов, проявившийсебя блистательным дипломатом. Он же доставил трактат в Петербург. По условиям Туркманчайскогомира Россия отняла у Ирана восточную Армению с городами Ереван и Нахичевань и развязаласебе руки для борьбы с Турцией.
Николай I еще летом 1827 г. заявил о необходимости «принудительных мер» против Турции в защиту греков, которые продолжали с 1821 г. борьбу за независимость. Чтобы удержать Россию от единоличного выступления, Англия и Франция согласилисьвместе с ней блокировать греческое побережье и тем самым воспрепятствовать переброскетурецких войск в Грецию. При этом западные державы хотели ограничиться «дружескойдемонстрацией силы», не ввязываясь в войну с турками. Но, когда союзная эскадравошла в Наваринскую гавань, где располагался турецкий флот (20 октября 1827 г.), турки открыли огонь. Завязалась ожесточенная битва, в которой флот турок был уничтожен. Решающуюроль сыграли здесь русские моряки, в особенности экипаж крейсера «Азов»под командованием капитана 1-го ранга М.П. Лазарева — замечательного мореплавателя(первооткрывателя Антарктиды) и флотоводца. На борту «Азова» сражалисьученики Лазарева — П.С. Нахимов, В.А. Корнилов, В.И. Истомин, будущие герои Севастопольскойобороны. «Азов» один потопил два больших фрегата и корвет, сжег флагманскийкорабль турок с главнокомандующим на борту, заставил выброситься на мель 80-пушечноелинейное судно. За этот подвиг крейсер «Азов» был награжден Георгиевскимфлагом — первый случай такой награды в истории русского флота.
В Лондоне и Париже о Наваринском сражении узнали с досадой. КорольАнглии Георг IV публично, в тронной речи назвал его «горестным событием».На полях указа о награждении адмирала Э. Кодрингтона, который командовал соединеннойэскадрой при Наварине, король приписал: «Я посылаю ему ленту, хотя он заслуживаетверевки». Послы Англии и Франции старались успокоить возмущенного султана,заверяя его в том, что их державы не хотят войны с Турцией и не поддержат Россиюв случае русско-турецкого столкновения. Султан расхрабрился и призвал своих подданныхк «священной войне» против России.
Война началась весной 1828 г., как обычно в русско-турецких войнах, — на двух фронтах: дунайском и кавказском. На Дунае русскими войсками командовалпервый николаевский фельдмаршал П.Х. Витгенштейн, на Кавказе — Паскевич. Русскаяармия была явно сильнее турецкой, но Витгенштейн чрезмерно осторожничал всю кампанию 1828 г. и расположился на зимние квартиры, почти ничего не добившись. Паскевич,тоже не торопясь, успел тем не менее взять несколько турецких крепостей и подступилк сильнейшей из них — Карсу. Штурм Карса он назначил на 25 июня (день рождения НиколаяI), что могло бы кончиться для него плохо, ибо на помощь карскому гарнизону спешиливойска Киос-паши. Только инициатива дивизионных генералов, завязавших бой 23 июня,погубила Каре и выручила Паскевича. То был первый в истории русско-турецких войнпобедоносный штурм Карса. Все лавры этой победы достались Паскевичу, которому теперьцарский двор курил фимиам больше прежнего, как «русскому Ахиллу».[11]
В феврале 1829 г. Николай I заменил Витгенштейна Дибичем. Немецкийбарон по имени Иоганн Карл Антон, переименованный на русский лад в Ивана Ивановича,Дибич был отличным начальником штаба, но не отличался талантами главнокомандующего.По мнению Дениса Давыдова, «ему была бы по плечу какая-нибудь войнишка с каким-нибудьгессенским курфюрстом, но вряд ли он мог бы управиться и с королем саксонским».В армии Дибича не любили, посмеиваясь над его внешностью: он был уродливый гном,толстый и кривоногий, с большой головой на маленьком теле и глазами навыкат. Малокто не знал расхожего анекдота о том, как Павел I, едва увидев Дибича на гвардейскомсмотру, повелел: «Сего безобразного карлу уволить немедля за физиономию, наводящуюуныние на всю гвардию».
Узнав о назначении Ивана Дибича главнокомандующим на Дунае, вто время как на Кавказе командовал Иван Паскевич, русские офицеры загрустили:«Ну, на двух Ваньках далеко не уедем!» («ваньками» звали в Россииплохих извозчиков). Однако все обошлось как нельзя лучше. На Кавказе Паскевич взялЭрзерум и пошел к Трапезунду — по турецкой земле. На Дунае же Дибич перевалил черезБалканы и вступил в древнюю столицу турецкой империи Адрианополь. Русские авангардыпоявились в 60 км от Константинополя.
Турция была на краю гибели. Чтобы не допустить падения Константинополя,западные державы побудили султана идти на любой мир с Россией.2 (14) сентября 1829 г. мирный договор был подписан в Адрианополе, в старинном дворце турецких султанов, что подчеркивалоунижение Турции. Согласно договору Россия завершила присоединение к себе основнойтерритории Закавказья. Кроме того, Адрианопольский договор предоставил автономиюМолдавии, Валахии и Сербии (ранее бесправным провинциям Турции), а через год — инезависимость Греции. Царизм торжествовал победу, не скупясь на боевые награды.Дибич и Паскевич одновременно (22 сентября 1829 г.) были пожалованы в фельдмаршалы.
Выиграв войну 1828-1829 гг., Россия на этом не остановилась.Ее дипломатия воспользовалась конфликтом между Турцией и вассальным по отношениюк ней Египтом в 1831-1833 гг. Дело в том, что наместник Египта, знаменитый Мухаммед-Али(основатель правившей в Египте до 1952 г. династии, «Наполеон Востока», как его называют) восстал против своего сюзерена, разбил турецкие войскаи подступил к Константинополю. В этот критический для Турции момент Николай I далпонять, что поможет ей, если султан попросит о помощи, — султан попросил. В феврале 1833 г. эскадра наваринского героя М.П. Лазарева бросила якорь в Босфоре, а русскийдесант из 10 тыс. штыков высадился в местечке Ункяр-Искелеси (что значит «государевапристань») под самым Константинополем. После этого Мухаммед-Али ушел восвояси.
Следуя правилу «куй железо, пока горячо», российскаядипломатия склонила правительство султана к подписанию 26 июня (8 июля) 1833 г. в Ункяр-Искелеси договора между Россией и Турцией о вечном мире, дружбе и оборонительном союзе.Россия обязалась предоставить султану при необходимости военную помощь, а Турция- закрыть пролив Дарданеллы от иностранных военных судов. Таким образом, Россиястановилась неуязвимой со стороны Черного моря для любой нечерноморской державы.
Все эти успехи царизма вызвали ревнивое недовольство европейскихправительств. Англия официально опротестовала Адрианопольский договор, Австрия расценилаего как «несчастье». Еще больше были раздражены правительства Запада Ункяр-Искелесийскимдоговором. Англия и Франция в два голоса заявили, что если Россия осмелится ввестив Турцию свои войска, они будут действовать так, как если бы Ункяр-Искелесийскогодоговора «не существовало». Царизм проявил твердость, ответив, что еслиТурция призовет для своей защиты русские войска на основании Ункяр-Искелесийскогодоговора, то Россия будет действовать так, как если бы протест Англии и Франции«не существовал». Договор 1833 г., закрепивший господство России на Черном море, явился наивысшим успехом царизма в восточном вопросе; никогда ещецаризм не был так близок к осуществлению своих ближневосточных замыслов, как в товремя.
Сталкиваясь с великими державами в колониальной борьбе на Востоке,царизм действовал рука об руку с ними против революционного движения в Европе. Революция,в какой бы стране она ни произошла, рассматривалась правителями Европы как общийи самый страшный их враг, гораздо более опасный, чем все колониальные конкуренты,вместе взятые. Между тем в 30-40-е годы революция назревала по всей Европе. В июле 1830 г. она вспыхнула во Франции, еще раз после 1789 г. и теперь окончательно низвергнув Бурбонов. Система Священного союза получила внушительную пробоину.«Мы отброшены на 41 год назад!» — ужасался брат Николая I Константин.Царизм начал готовиться к интервенции во Францию. Через месяц разразилась революцияв Бельгии, где королевствовала родная сестра Николая Анна (та, к которой в 1810 г. неудачно сватался Наполеон). Анна Павловна обратилась к брату за помощью. Николай с готовностьюусилил подготовку к интервенции, рассчитывая подавить не только французскую, нои бельгийскую революцию.
К осени 1830 г. основные приготовления были завершены. НиколайI ждал только известий о расправе с крестьянскими бунтами в центральной России,чтобы объявить о начале интервенции. Но 29 ноября 1830 г., как гром среди ясного неба, грянуло восстание в Польше, которое заставило царизм отложить интервенцию.«Теперь вы сами заняты у себя дома», — со вздохом сказал русскому послув Вене император Австрии.[12]
Главной причиной польского восстания 1830 г. был национальный гнет, которому подвергался народ Польши со стороны царизма. Наместник ЦарстваПольского вел. кн. Константин Павлович грубо нарушал конституцию 1815 г., поощрял насильственную русификацию и произвол русских властей. Поводом же к восстанию послужилислухи о том, что царизм готовит мобилизацию поляков для интервенции в Бельгию. Восставшиезахватили арсенал и дворец наместника (Константин Павлович едва успел бежать изВаршавы).25 января 1831 г. сейм Польши объявил Николая I и его семью лишенными правна польский престол.
Повстанческое правительство возглавил князь Адам Чарторыйский- крупнейший магнат, один из «молодых друзей» Александра I. Он и его соратники(дворяне, аристократы) преследовали только национальные задачи — восстановлениегосударственности Польши, игнорируя задачи социальные. Они не пожелали отказатьсяот своих феодальных привилегий, не дали польскому крестьянству ни земли, ни свободы,тем самым оттолкнув его от себя, что и обрекло восстание на гибель.
Повстанческая армия Польши численно в 2-3 раза уступала царскимвойскам, которыми командовал Дибич, а после его смерти (в июне 1831 г. от холеры) — Паскевич.8 сентября 1831 г. Паскевич штурмом взял Варшаву, завершив разгром восстания.Отныне русская часть Польши была фактически лишена автономии и, по выражению Ф.Энгельса, «оккупирована так крепко, что не могла и шевельнуться». ЗатоПольша ценой самопожертвования, вторично после восстания Т. Костюшко в 1794 г., спасла европейскую революцию, сорвав поход царизма против Франции и Бельгии.
Революционные бури 1830-1831 гг. напугали и озлобили НиколаяI. Он решил любой ценой возродить Священный союз, развалившийся из-за осложненийвосточного кризиса 20-х годов. После долгих споров Николай в октябре 1833 г. заключил в Берлине договор о взаимопомощи с монархами Австрии и Пруссии, а чтобы привлечь к договоруАнглию, пожертвовал даже самым важным из своих завоеваний на Востоке: в 1840 г. он согласился утопить выигрышный для России Ункяр-Искелесийский договор в Лондонской конвенциичетырех держав (России, Англии, Австрии, Пруссии), установивших коллективную опекунад Турцией. Однако новый Священный союз, менее сплоченный и мощный, чем прежний,не смог удержать под своей пятой Европу, которая с 20-х годов значительно окрепладухом. В феврале 1848 г. во Франции началась третья буржуазная революция, а вскореона охватила и другие страны. Европейские троны зашатались.
Николай I получил известие о французской революции 20 февраляна балу. «Господа, — обратился он к свите, раскрасневшейся от танцев. — Седлайтеконей! Во Франции провозглашена республика».24 февраля он уже начал мобилизациюрусской армии. Но вслед за Францией революция началась в Пруссии, затем в Австрии.Николай уже не знал, куда посылать войска. Царизм ощетинился штыками и ждал, неначнется ли очередная революция где-нибудь по соседству. Почти 400-тысячная армиябыла придвинута к западным границам империи. Царский манифест от 14 марта 1848 г. был своего рода объявлением войны революции, где бы она ни случилась. «Разумейте, языцы,и покоряйтеся, яко с нами Бог!» — устрашающе восклицал царь.
Готовый к интервенции царизм оказывал европейским монархам материальнуюи прочую помощь. Австрийскому императору он предоставил шестимиллионный заем дляборьбы с революцией в Италии, турецкому султану — своему исконному внешнему врагу- помог подавить волнения в Дунайских княжествах. Каждое поражение революции приводилоНиколая I в восторг. Он радостно приветствовал душителя июньского 1848 г. восстания в Париже генерала Э. Кавеньяка, могильщика итальянской революции фельдмаршала И. Радецкого,погромщика восстаний в Праге и Вене генерала А. Виндишгреца.
К лету 1849 г. реакции удалось взять верх почти повсеместно.Но в Венгрии, неподалеку от русских границ, революционное движение продолжало угрожающенарастать. Победа венгерской революции, по мнению К. Маркса и Ф. Энгельса, моглапривести к тому, что «Австрия исчезла бы, а Россия отброшена к границам Азии».
Разумеется, царизм не хотел допустить такого исхода. Собираясьпомочь Австрийской империи, в состав которой входила тогда Венгрия, Николай I рассчитывалне только расправиться с венгерской революцией, но и связать Австрию чувством благодарностии вовлечь ее таким образом в фарватер российской политики. Положение Австрии былоотчаянным. Насколько нуждалась она в помощи царизма, видно из того, что австрийскийфельдмаршал Кабога чуть ли не от имени своего императора публично упал на колениперед фаворитом царя И.Ф. Паскевичем и, целуя ему руки, с плачем умолял спасти Австриюот венгров.
В июне 1849 г. Николай I двинул на помощь Австрии 150-тысячнуюрусскую армию. О том, какое значение придавал Николай интервенции в Венгрию, яркосвидетельствует царский выбор главнокомандующего. Им был назначен сам Иван ФедоровичПаскевич — граф Эриванский, князь Варшавский, фельдмаршал трех европейских армий,наместник Польши, кавалер всех российских орденов, высший военный авторитет тоговремени и единственное лицо в России, которому при его появлении перед войскамиотдавали такие же почести, как и царю. Николай I, который смотрел свысока на всеи на всех в мире, перед Паскевичем благоговел, как солдат перед генералом, называлего своим «отцом-командиром» и считал панацеей от всех зол.
Инструкции Николая Паскевичу заняли всего три слова: «Нещади каналий!» Паскевич следовал им два месяца.13 августа 1849 г. под Вилагошем армия революционной Венгрии была предана ее главнокомандующим А. Гергеем и сложилаоружие. Венгерская революция погибла. Зато Австрийская империя была спасена.
Расправившись с венгерскими инсургентами, царизм закрепил поражениеевропейской революции. Международная реакция торжествовала победу и чествовала царизмкак жандарма Европы, а Николая I как своего «Агамемнона». «ИмператорНиколай — господин Европы, — писал муж английской королевы Виктории одному из своихдрузей. — Австрия — его орудие, Пруссия одурачена, Франция — ничтожество, Англияменьше нуля». Но Николай I после Вилагоша, как Наполеон после Тильзита, явнопереоценил свои силы и возможности. Минута, когда он прочел донесение Паскевича:«Венгрия у ног Вашего Величества», — была пиком его величия. С той высоты,на которую вознес его 1849 год, быстрый и полный разгром Турции стал казаться емулегким делом, и он вознамерился одним ударом меча разрубить гордиев узел восточноговопроса. Николай схватился за меч, разразилась Крымская война, а с ней не замедлилопоследовать историческое возмездие. Таким образом, уже в триумфальном перезвоне 1849 г. прозвучал для царизма, говоря словами Ф. Энгельса, «первый удар похоронногоколокола».
Заключение
Почти 30-летнее царствование императора Николая I часто называютапогеем самодержавия. Действительно, парадный фасад Российской империи никогда ещене был столь блестящим, а ее международный престиж — столь высоким, как в эпохуНиколая I. Однако поражает ее внутренняя противоречивость: золотой век русской культуры,первые железные дороги, систематизация законов, оформление идеологической основыроссийского самодержавия, ряд важных реформ в самых различных областях жизни общества- и разгром движения декабристов, жесткое преследование инакомыслия, гнетущее засилиебюрократической рутины, венгерский поход русской армии 1849 г. и неудача в Крымской войне как своего рода итог правления Николая I. И во всем этом можно обнаружитьследы его личного участия, проявления его здравого смысла и духовной ограниченности,непреклонной воли и капризного упрямства, житейского добродушия и мелочной мнительности.
Частная жизнь и государственная деятельность Николая I, его характер,привычки, взаимоотношения с самыми различными людьми нашли отражение в не менеечем 300 дневниках и воспоминаниях современников.
О Николае I писали государственные деятели и генералы, писателии поэты, заезжие иностранные и придворные дамы.
Подлинно научной биографии Николая 1 до сих пор нет.
Зато все аспекты внутренней политики Николая исследованы обстоятельно,хотя и несколько односторонне, с акцентом на обличении карательного (жандармского,цензурного и прочего) террора. Наиболее содержательны обзоры николаевской внутреннейполитики в 85-й лекции пятого тома «Курса русской истории» В.О. Ключевского,а из советской литературы — в «Очерках» и «Лекциях» по историиСССР СБ. Окуня и в монографии А.С. Нифонтова «Россия в 1848 г.».
В литературе о внешней политике Николая I выделяется глубокаяи яркая работа А.В. Фадеева. Обзорно о том же писала Н. С Киняпина, а интервенциюцаризма против венгерской революции исследовала Р.А. Авербух.
Николаевские реформы не вызывают у историков большого интереса.Капитально изучена только реформа П.Д. Киселева. Ей посвящен классический труд Н.М.Дружинина — один из самых значительных в советской историографии по содержанию икрупных по объему (102 п. л.). В нем исчерпывающе рассмотрены предпосылки, смысли последствия реформы Киселева как серьезной, тщательно продуманной, но тем не менеезаведомо обреченной на неудачу попытки царизма отыскать выход из назревшего кризисафеодально-крепостнической системы, не разрушая ее основ.
Список литературы
1. История России (1Х-ХХ вв.) /Под ред. Я.А. Перехова. — М.: Гардарики, МарТ,2000.
2. История России с древнейших времен до 1861 года. / Под ред.Н.И. Павленко.- М.: «Высшая школа», 2000.
3. История России с начала XVIII доконца XIX века. / Под ред.А.Н. Сахарова.- М.: АСТ, 1996.
4. Канн П.Я. О числе жертв 14 декабря 1825 г. // История СССР. 1970. № 6.
5. Капустина Т.А. Николай 1 // Вопросы истории. — 1993. — №11-12.
6. Киняпина Н.С. Внешняя политика Николая 1 // Новая и новейшая история. — 2001.-№№1,2.
7. Кузнецов И.Н. Отечественная история. — М.: «Дашков и К0»,2005.
8. Рахматуллин М.А. Император Николай 1 глазами современников // Отечественнаяистория. -2004.
9. Рахматуллин М.А. Император Николай 1 и его царствование // Наука и жизнь.- 2002. -№№ 1,2,3.
10. Самыгин П.С., Самыгин С.И. Репетитор по истории. — Ростов н/ Д.: «Феникс»,2002.
11. Троицкий Н.А. Россия в Х1Х веке. Курс лекций. — М.: Высш. школа. — 2003.
12. Трубецкой СП. Замечания на книгу М.А. Корфа «Восшествие на престол императораНиколая 1-го // 14 декабря 1825 года и его истолкователи. (Герцен и Огарев противбарона Корфа). М., 1994.
13. Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. М. 1990.
14. Федоров В.А. Александр I. — Вопросы истории. — 1990. — № 1.
15. Шмурло Е. История России. — М.: АГРАФ, 1997.