Введение
Осенью 1917 г. на Кавказе сложилась ситуация, близкая к анархии. Край превратился в кипящий котел самых разнообразных противоречий. Тверская область, имевшая очень пестрый национальный состав, оказалась в наиболее неблагоприятной ситуации (1). Большевики привлекли большую часть чеченцев на свою сторону проведением политики геноцида в отношении терского казачества, передачей значительной территории Терского войска горцам и обещанием предоставить независимость.
Чечня против белой гвардии Деникина
Поздней осенью 1918 г. белогвардейские войска вступили в Чечню. Здесь им противостояли объединенные силы чеченцев и Красной армии. После ряда неудач, 23.01.1919 г. подразделения генералов Покровского и Шатилова взяли Грозный. Попытки проведения мирных переговоров со стороны белогвардейского командования провалились. Во главе операции против чеченцев и остатков Красной армии, укрывшихся в аулах за рекой Сунжа, был поставлен генерал Шатилов (2).
Силами подчиненной ему 1-й конной дивизии он попытался в феврале 1919 г. овладеть укрепленным аулом Гойты, но потерпел тяжелое поражение и с большими потерями отошел в Грозный. Желая лично ознакомиться с местностью, Шатилов через несколько дней отправился на рекогносцировку и был во время ее ранен. Шатилова сменил полковник Пушкин, который снова попытался овладеть Гойты силами 1-й конной дивизии методом обычной наступательной операции, повторив маневр Шатилова. Эта попытка провалилась, сам Пушкин был убит в бою (3). Попытки овладеть аулами Алхан-Юрт, Гехи, Урус-Мартан также были неудачны. Эти бои показали, что чеченцы были серьезным противником. Победы сильно повысили боевой дух чеченцев, разнесших по всем аулам весть об очередном разгроме «гяуров». К этому времени, в Чечне было образовано Горское правительство во главе с П. Коцевым, поддержанное большевиками в его борьбе против Деникина. Видя неспособность Белой армии покончить с чеченским мятежом путем обычных боевых операций, Коцев потребовал от Деникина признания Горского правительства и независимости Чечни, Дагестана и Ингушетии. Задача покорения Чечни, поставленная Деникиным, по мнению многих экспертов того времени, была почти невыполнима. Деникин не мог снять войска с фронта, т.к. донские казаки из последних сил сдерживали напор Красной армии под своей столицей Новочеркасском и им требовалась неотложная помощь. С другой стороны, с Царицынского направления снять также было нечего — там требовались подкрепления для окончательного разгрома сил красных, отходящих с Кавказа на Астрахань и Царицын. Бросить же Чечню в том состоянии, в котором она находилась, было нельзя: это означало оставить у себя в тылу очень опасный очаг нестабильности, сепаратизма и большевизма. В этом случае терские казаки, чьи полки успешно дрались с большевиками, отказались бы покидать родные станицы и идти на войну против большевиков за пределы Терской области, мотивируя это потребностью защитить свои дома и семьи. Действительно, в то время все, кто мог держать в руках оружие, день и ночь охраняли свои станицы — это было не случайно, т.к. все поселения терцев Сунженской линии подверглись вооруженным налетам чеченцев. Некоторые из них, например, станица Кахауровская, была сожжена, а жители — перебиты. Кроме того, в подобном случае пришлось бы также оставлять воинские части для прикрытия тыла от неожиданных ударов чеченцев. В тех условиях приходилось использовать то, что было тогда под рукой. Генерал-майор Даниил Павлович Драценко, назначенный во главе войск для подавления Чечни, проанализировав сложившуюся ситуацию, пришел к выводу, что операции против горцев должны носить иной характер, чем те, которые осуществлялись в обычном сражении. Ситуация в то время осложнялась тем, что в крае, особенно вдоль линий железной дороги, свирепствовали эпидемии тифа, которые вырвали из рядов Белой армии на Кавказе до 50% ее состава. Одним из первых мероприятий, проведенных Драценко перед началом спецоперации, было то, что он пригласил к себе представителей чеченской интеллигенции в Грозный и попытался через консультации с ними выяснить, что же представляло на тот момент чеченское движение. Чеченцы-«интеллигенты» заявили, что «Движение чеченцев нельзя рассматривать как явление большевизма, ибо горцы, будучи мусульманами, по своей природе враждебны атеистическому коммунизму» (4).
В то же время, они отказались характеризовать это движение как сепаратистское. По их же заявлениям, ненавидеть российскую власть в то время у них не было повода: чеченцам были открыты, в принципе, двери высшей и средней школы, в то время, как будучи освобождены от обременительной воинской повинности, они могли, по своему желанию, служить в русской армии и «чеченцы пользовались всякими правами русских граждан.» Они предлагали рассматривать сопротивление чеченцев белым силам как следствие гражданской войны по всей России, но со своими специфическими особенностями — если в России «брат шел на брата», то в Чечне — «сосед на соседа», во многом из-за земельных споров. В роли таких «соседей» и выступили чеченцы и терские казаки. В обстановке анархии на Кавказе, также сыграли важную роль особенности «чеченского национального характера» — воинственного, склонного к жизни абрека, живущего в атмосфере «сильных ощущений». То есть, в условиях отсутствия сильной центральной власти, чеченцы почувствовали себя хозяевами положения и стали самостоятельно обустраивать свою жизнь за счет соседей. По данным чеченской интеллигенции того времени, горское население Чечни превысило тогда 200 тысяч человек. Исходя из мобилизационных возможностей, они могли выставить против Драценко двадцатитысячную армию. Однако, Драценко отдавал себе отчет, что чеченцы, как единая сила, на тот момент не выступали: они разделялись на различные тейпы, подчас враждующие между собой. В то же время, у чеченцев было важное преимущество — они отлично знали местность — каждый куст, каждую пещеру, тропу, умело используя каждую ее складку. Участник спецоперации по подчинению Чечни, полковник Писарев рисует нам «психологический портрет» чеченцев того времени, который и сегодня почти не изменился: «будучи одарены богатым воображением, как большинство восточных народов, чеченцы впечатлительны, отсюда — малейший успех на их стороне окрыляет их надежды, но и сильный удар по этому воображению мог привести к скорым и положительным результатам. Их положительные черты — храбрость и выносливость, отрицательные — коварство, вороватость, идеал чеченца — грабеж и они действительно были поставщиками самых значительных кавказских разбойников, горцы — консервативны, у них до последних дней существовала кровная месть; религиозный культ доведен до высокой степени и у некоторых переходит в состояние фанатизма»5. Своеобразной границей тогда между чеченцами и белогвардейцами служила река Сунжа. На левом берегу ее были казачьи станицы, на правом — чеченские аулы. К тому времени, Драценко восстановил большую часть разрушенной чеченцами железной дороги, которую они воспринимали, как «символ порабощения Чечни русскими». Эта дорога позволяла в кратчайшие сроки подвезти помощь гарнизонам, подвергшимся нападениям. Кроме того, курсировавшие по ней бронепоезда заметно охладили желание чеченцев вообще пересекать ее с целью налетов на станицы. Основными центрами чеченского мятежа были аулы Шали и Ведено. В них скрывались лидеры повстанцев, а также красный комиссар Гикало, через которого чеченцы поддерживали связь с Москвой (6). Оттуда им шли инструкции для действий против белогвардейцев и деньги. Разница сегодняшнего положения в Чечне с тем, что происходило там, в период гражданской войны, наблюдается в том, что тогда помощь из Москвы сепаратистам шла от большевиков, а теперь от чеченских общин российских городов. Схожесть сегодняшней ситуации в Чечне с той, которая сложилась там к весне 1919 г., наблюдалась и в том, что как Грузия, так и Азербайджан, а также Турция поддерживали чеченский сепаратизм. Это было во многом обусловлено тем, что вожди Белого движения не признавали новых государственных образований на территории бывшей Российской империи, выступая с лозунгом «За единую, неделимую Россию!» Турецкий лидер Кемаль, в обмен на щедрую помощь из Москвы против оккупационных войск стран Антанты, осуществлял переброску оружия и всего необходимого в Грузию и Азербайджан, а оттуда — в Чечню. С началом активных боевых действий, Горское правительство Коцева перебралось в Грузию, откуда продолжало свою сепаратистскую деятельность. С отъездом Горского правительства в Грузию, в самой Чечне усилили свои позиции большевики во главе с Гикало и Шериповым. Накануне начала спецоперации Драценко против Чечни, белогвардейцы наблюдали в бинокли из станицы Ермоловской приезд в соседний аул Алхан-Юрт Гикало: «На площади аула были видны красные и зеленые флаги, и собравшаяся громадная толпа чеченцев. Этот случай — весьма показательный, он характеризует чеченцев не только как добрых мусульман, глубоко чтящих истины Корана, но и способных митинговать под красными флагами и слушать речи представителя безбожного Интернационала» (7).
Действия Драценко были направлены на то, чтобы подготовить войска для предстоящей карательной экспедиции: «она ставила целью показать чеченцам нашу силу, и разрушением нескольких аулов доказать им, что с ними не шутят, а говорят языком железной действительности» (выделено автором статьи) (8). Подобный выбор стратегии борьбы против повстанцев-горцев был обусловлен полученным Драценко опытом войны против курдов в Иране в 1912-1913 гг. По свидетельству участника той войны полковника Писарева, «по месту и в психологии этих народностей (курды и чеченцы — С.Б.) очень много общего — та же склонность к празднеству, молодечеству, любовь к коню и оружию» (9). В то же время, Драценко учитывал то обстоятельство, что многие чеченцы были знакомы с современной тактикой боя, пройдя школу Первой мировой войны. Кроме того, брался во внимание факт, что значительная часть территории Чечни была покрыта густым кустарником и таким образом была идеально подходящей для скрытного перемещения даже крупных кавалерийских масс противника, который, пользуясь этим, мог внезапно появиться в том или ином месте в самое неподходящее время. Опыт первых боев в таких условиях показал, что чеченцы применяли особую партизанскую тактику применения небольших по численности групп, разбросанных друг от друга в разных направлениях, использовавших лошадей для быстрого передвижения на поле боя и находящихся, таким образом, в постоянной живой связи. Драценко учитывал опыт Кавказской войны и поэтому отказался от проведения длительных карательных экспедиций, помня печальный опыт разгрома еще в прошлом веке тех войсковых колонн, которые удалялись от своих баз на большие расстояния. В итоге, Драценко остановился на следующей тактике: не распыляя сил, короткими, сильными ударами, атаковать сначала один аул, потом другой, после чего возвращаться на базу и пытаться через переговоры добиться от желаемых результатов, угрожая, в случае отказа чеченцев, уничтожать аул за аулом (10).
В этих условиях, было решено отказаться от атак аулов лишь конными частями, как это делалось ранее, т.к. «конная атака любой массы не достигала цели, ибо она не имела своих объектов». Отказ Драценко от обычных войсковых операций был и потому, что «здесь трудно было полагаться и на такой, казалось бы, верный фактор победы, как число штыков, количество и калибр артиллерии, ибо и в данном случае, живая сила и техническое могущество отряда были направлены в пустое пространство» (11). Также одним из моментов, осложнявших проведение спецоперации, было то, что Чечня уже очистилась от снега; помимо появления «зеленки», здорово досаждавшей тогда и сейчас нашим войскам, чеченцы теперь располагали обширными пастбищами, выгоняя на которые скот, они обеспечивали себя мясомолочными продуктами и продовольственная проблема им не грозила до зимы.
Поэтому, по мнению командующего спецоперацией, все это говорило в пользу того, что «при наличии даже сильнейшего отряда, превосходящего силы Драценко в несколько раз, правильная операция по всем методам современной тактики, в лучшем случае, могло привести к затяжной войне, которая могла только ожесточить чеченцев. Вторжение наших войск в саму Чечню, оставляя целыми взятые аулы, было бы равносильно удару бича в пространство»(12).
Выделено автором статьи). Мудрость генерала Драценко подсказала ему подобное развитие ситуации еще тогда, в начале 1919 г. и заставила найти более эффективное решение чеченской проблемы. Драценко отказался от «правильной атаки» на аулы еще и потому, что, преследуя взятие их «в целости и сохранности», следовало ожидать потерь при штурме на порядок выше, нежели при выбранной тактике белого генерала. Драценко знал, что его отряд ждут при штурме аулов подвижные засады, меткие чеченские пули и гибкая линия боевых конных групп, настроенных фанатично и легко готовых умереть. И весь этот кошмар неотступно преследовал бы белые войска и в случае захвата аулов целыми. В этом случае они находились бы в постоянном напряжении в условиях фронта на все 360 градусов, т.к. бандитам, базирующимся на «живой» аул, не надо было бы далеко от него уходить, чтобы вредить «белым гяурам» (13).
Поэтому Драценко сразу отказался от занятия аулов — он решил просто сравнять с землей бандитские гнезда. Перспектива потерять «отеческий дом», как знал Драценко, приводила горцев в шоковое состояние и лишала воли к дальнейшему сопротивлению. Главный вывод Драценко о чеченцах и горцах вообще сложился к началу спецоперации у него такой: «горцы, как и все восточные народы, презирают слабость и глубоко уважают силу. Малейшие проявления слабости в их глазах, может испортить все планы, хотя бы и проводимые в их пользу. Излишняя строгость никогда не повредит и не сделает курда, чеченца Вашим врагом, наоборот, она возвысит Вас в его глазах и, при известной тактичности, может привязать его к Вам и сделать верным и преданным человеком» (14). Казалось бы, уничтожение целых аулов — очень жестокое решение. Но оно оказывается бесконечно гуманным по сравнению с другими планами. После февральских поражений 1919 г. Шатилова и Пушкина, подразделения доукомплектовывались новобранцами, которых усиленно готовили ведению боя в условиях гор и предгорий, проводилась мобилизация терских казаков. В итоге, к 20-м числам марта 1919 г., Драценко сосредоточил в станице Ермоловской ударную группу войск, состоящую из 1-й конной и терской казачьей дивизии (3 конных полка, пеший — пластунский батальон, терская конная батарея), 7-й кубанский пластунский батальон, 2-я и 3-я конные батареи 1-го Конно-Артиллерийского дивизиона, отдельная конно-горная батарея и гаубичная батарея 48-линейных гаубиц(15). Всего — до 4 тысяч человек (из них менее 1 тысячи — пехотинцев) при 12 орудиях и около 50 пулеметах. В отличие от прежних, неудачных операций белогвардейцев в Чечне, главную силу удара должны были обеспечивать пехота и артиллерия, конница же играла вспомогательную роль. Объектом первой атаки стал Алхан-Юрт. В ночь на 23 марта 1919 г., казаки-пластуны навели мост через Сунжу и переправились по нему на чеченский берег с конно-горной батареей, которая должна была с короткой дистанции обеспечивать наступление пехоты на аул. Другие батареи были выставлены на высотах для обстрела Алхан-Юрта. Конные подразделения отряда Драценко в это время надежно блокировали аул, чтобы не допустить подхода к нему подкреплений и не допустить из него бегства. Еще до начала операции было учтено то, что Алхан-Юрт разделяется ручьем, впадающим в Сунжу на две части. Этот ручей стал разграничительной «чертой» для кубанского и терского казачьих пластунских батальонов. Кубанцы должны были, как обладавшие большим, нежели терцы, количеством штыков и пулеметов в батальоне, наступать на главную часть аула. --PAGE_BREAK--
Оборона аула, по данным участников спецоперации, была великолепно выстроена. Впереди аула, представляющего собой разносторонний треугольник, на 1,5-2 километра, была вынесена 1-я линия обороны; 2-я линия обороны располагалась на окраине Алхан-Юрта. Первая и главная линия представляла собой сильно разомкнутую и отлично примененную к местности цепочку постов, хорошо замаскированных (16). На рассвете пластуны начали наступление. Они сразу встретили яростное сопротивление на линии чеченской обороны. Даже наблюдая за ходом наступления пехоты на аул в сильнейшие в то время бинокли Цейса, наблюдатели так и не смогли увидеть ни одного чеченца, когда с дистанции 500 метров по казакам был открыт губительный ружейный огонь. Позиции чеченцев, искусно оборудованные, применительно к складкам местности, для перекрестного огня, были так хорошо замаскированы, что долгое время артиллерия белогвардейцев била по ним «вслепую», оказывая, очевидно, на оборонявшихся лишь «звуковое воздействие». Участники этого боя со стороны белых свидетельствовали: «на поле — никаких ясно видимых, демонстрирующих позицию, чеченцев: какие-то окопы, линия проволоки, какое-либо движение — все это отсутствовало. Стрелковая линия противника — сильно изломана и давала как бы искусственную оборону, расчлененную в глубину» (17).
Вскоре меткий чеченский огонь замедлил продвижение пластунов. Они стали нести тяжелые потери — почти все ранения казаков были смертельны. Пластуны теперь передвигались по одному, быстрыми короткими перебежками, прячась от пуль там, где это было возможно. Чтобы одновременно накрыть огнем все пространство, откуда велся огонь, требовалось орудий в 3-4 раза больше имевшегося количества, чем в отряде Драценко. Точно артиллерия также не могла стрелять опять-таки по причине невозможности ясно определить позиции врага — на вопросы артиллеристов, откуда ведется огонь, пластуны отвечали: «со всех сторон» (18). Особенно большие потери понесли кубанцы, наступавшие на самом опасном направлении справа. В этих условиях, командовавший артиллерией отряда, полковник Долгонов, нашел выход в том, что смассировал артиллерийский огонь последовательно то на одном, то на другом участках наступления батальонов. Это решение спасло большое количество жизней казаков: «решение Долгонова сводилось к сосредоточению огня на участок наступающего батальона, который, продвинувшись на определенное расстояние, заново уступал положение своему соседу, в свою очередь, батальон шел своим флангом, облегчая продвижение соседу»19. Таким образом, удалось сломить сопротивление врага. К 14 часам дня, казаки приблизились на 250-300 метров к северной окраине аула. Первая линия обороны чеченцев была прорвана и уничтожена. Бросалось в глаза то, что чеченцы гибли на своих позициях, но не покидали их, сражаясь до конца (20). Теперь каждой батарее было поручено открыть огонь по своему сектору северной окраины аула и через 15 минут перенести стрельбу вглубь Алхан-Юрта. В 14 ч. 45 мин. пластуны атаковали северную и северо-восточную окраины аула. «Ворвавшимся в аул пластунам приказано было зажигать все, что могло гореть — линия пожара должна была служить артиллерии указанием места нахождения наших цепей» (21). Сопротивление казаки встречали очаговое, т.к. меткий артиллерийский огонь подавил оборону врага, но местами — ожесточенное. Во многих местах на окраине аула закипали короткие рукопашные схватки. Здесь отдельные чеченцы с криком «Аллах акбар!» бросались с шашками и кинжалами в руках на целые группы пластунов. Такие атаки в большинстве случаев кончались для фанатиков плачевно: казаки, обозленные потерями при прорыве 1-й линии обороны аула, просто поднимали их на штыках винтовок, уничтожая без пощады (22). По свидетельству очевидцев взятия Алхан-Юрта, «вся северо-восточная часть аула представляла сплошное море огня» (23). Артиллерия добивала отходящих вглубь аула чеченцев.
Терцы-пластуны достигли южной окраины Алхан-Юрта, где были отдельные сакли посреди поля у обрыва. В одной из них засела группа чеченцев с пулеметом и препятствовала прорыву терцев в аул. Стрельба с дальней дистанции по маленькой сакле была безрезультатной, поэтому одно орудие было вывезено на прямую наводку по сакле. Командир орудия смелым маневром выехал на открытую позицию в 500 метрах от врага. Такого рода «психическая атака» ошеломила чеченцев. На их глазах орудие спокойно подъехало, стало на позицию, открыв огонь. Только тогда чеченцы опомнились, открыв по орудию пулеметную стрельбу, но было поздно. С четвертого выстрела прямым попаданием снаряда, сакля была разворочена (24). Терцы с криком «ура!» ворвались в аул, сметая последние очаги сопротивления. Командиры батальонов не рисковали напрасно жизнями своих подчиненных: встретив сопротивление в ауле из той или другой сакли, они передавали ее координаты артиллерии, которая беспощадно уничтожала целые дома вместе с их защитниками. Пленных не брали. К вечеру того же дня, весь Алхан-Юрт был в руках белогвардейцев. По приказу Драценко, конные сотни выпустили нескольких чеченцев, удиравших из аула — чтобы было кому рассказать о печальной судьбе упорствующих и тем самым нанести «психологический удар» по настроению врага. «Аул весь был предан огню и горел всю ночь и следующий день, освещая ночью далеко равнину Чечни, напоминая непокорным, что их ожидает» (25).
Подводя итоги взятия Алхан-Юрта, Драценко отметил стойкость противника, но невозможность с его стороны противостоять современной технике. Кроме того, на чеченцев, проявивших при защите аула героизм, «магическим образом», сводя на нет их готовность к обороне, действовали проявления отваги со стороны атакующих — примером служит выезд под огнем на открытую позицию орудийного расчета белых и уничтожение им сакли с пулеметом. Несмотря на разгром противника, Драценко принял все меры предосторожности на случай неожиданной атаки со стороны горцев — артиллерия была взята под усиленную охрану, были выставлены дополнительные караулы. На следующий день, рано утром, отряд провел демонстративную психическую атаку на соседний аул Валерик. Артиллерия вновь заняла господствующие высоты, но огня так и не открывала. Конница также блокировала Валерик, как и Алхан-Юрт. Пластунские батальоны шли в бой шеренгами, как на параде(26). Лишь с дистанции в 200 метров по ним был открыт огонь, который был во много раз слабее, чем во время атаки Алхан-Юрта. Оказалось, что Валерик оборонялся лишь немногочисленными добровольцами из числа его жителей, в то время как большая часть населения Валерика было против этого и ушла из селения накануне его штурма. Пластунов чеченцы на этот раз задержать не смогли и казаки быстро ворвались в аул, поджигая все, что могло гореть (27). К полудню, с Валериком было покончено. К вечеру того же дня отряд Драценко вышел из сожженного аула и рассредоточился в Ермоловской и Грозном. Большим плюсом для белогвардейцев было то, что они в данном случае не открывали орудийного огня, выставив пушки на видное для чеченцев место, демонстрируя, что они могут справиться с уничтожением аула лишь силами пехоты, но в случае необходимости, очаги сопротивления будут сметены с лица земли.
После этого был недельный перерыв в боевых действиях, т.к. между командованием Добровольческой армии и чеченскими представителями начались переговоры. На этот раз чеченцы сами прислали своих представителей. Отряд Драценко в это время был занят боевой подготовкой, учениями и отработкой взаимодействия между разными родами войск при атаке аулов, исходя из полученных белогвардейцами уроков при овладении Алхан-Юртом и Валериком. Конница отряда Драценко в это время была направлена на осуществление сторожевого охранения Грозного со стороны проявлявших явную враждебность аулов Гудермес и Устар-Тардой, т.к. белогвардейское командование, зная коварство горцев, опасалось осуществления с их стороны провокаций. В Грозном 29.03.1919 г. был собран «Съезд Чеченского народа», к которому обратились главнокомандующий белыми войсками на юге России Деникин и представитель Великобритании в Закавказье генерал Бриггс. В своем обращении Деникин призвал чеченцев подчиниться власти белогвардейцев, выдать красных комиссаров и наиболее одиозных лидеров бандитов, а также имеющуюся кое-где артиллерию и пулеметы, все награбленное красными терцам, обещая в этом случае пощадить авторитетных чеченских лидеров, захваченных в плен — Сугаиб-муллу и Ибрагим-ходжу (28). В этом случае Деникин соблюдал тактичность. Так, говоря о необходимости вернуть награбленное имущество казакам, он сформулировал это так: «возвратить жителям Грозного все свезенное в Чечню на хранение их собственное имущество» (29). При этом все грабежи белогвардейское командование возложило на большевиков, с которыми оно просило чеченцев разорвать всяческие отношения, говоря, что красные «не признают ни Бога, ни закона, ни порядка», тем самым, укоряя горцев в связях с богоборческим Интернационалом.
Деникин обещал чеченцам, что, несмотря на верховную власть Добровольческой армии в крае, Чечня сохранит свое внутреннее самоуправление. Необходимость подчинения Чечни белогвардейскому командованию подчеркивалась как Деникиным, так и Бриггсом на основании того, что на Кавказе, в условиях относительно небольшой территории и проживания на ней большого числа разных народностей, в условиях огромного количества взаимных претензий друг к другу, без наличия единой мощной власти, играющей одновременно роль сдерживающей силы, кавказским народам угрожает самоистребление (30). В итоге, чеченцам были обещаны и предоставлены максимальные автономные льготы: правителем Чечни и одновременно Помощником Главноначальствующего краем, генерал-лейтенанта Ляхова был избран горцами генерал Алиев, при котором действовало своеобразное правительство — Горский совет, которые следили за соблюдением интересов чеченцев (31). В своем итоговом слове Деникин подчеркнул, что Белая армия располагает реальными силами для подавления мятежников и что экстремисты и большевики обманывают чеченский народ, уверяя его, что справиться с сопротивлением антигосударственных элементов Чечни белогвардейцы не в силах, пытаясь оттянуть конец своего владычества в Москве. Тем самым чеченцам давалось понять, что уничтожение Алхан-Юрта и Валерика — это не только решение «зарвавшегося» Драценко, но и всего командования Белой армии юга России и что оно не остановится и перед самым жестоким наказанием тех, кто мешает делу борьбы с большевизмом. Терский атаман Вдовенко, в свою очередь, обещал, что казаки не тронут чеченцев, если те прекратят налеты на станицы.
В итоге, все требования белогвардейского командования, поставленные перед «Съездом Чеченского народа», были выполнены. Представители аулов Мискер-Юрт, Геремчук, Белгатой, Новые Атаги, Дуба-Юрт, приехавшие на съезд, организовали Чеченский конный полк из своих жителей, который впоследствии был развернут в дивизию (32). Эта дивизия сражалась впоследствии в составе Кавказской армии и против банд Махно. Несмотря на успех данных переговоров, значительная часть Чечни отказалась признать требования Деникина. Наибольшую враждебность проявляли аулы Цацен-Юрт и Гудермес. Против них требовалось проведение карательной экспедиции. По данным контрразведки, жители аулов к югу от Алхан-Юрта и Валерика были сильно подавлены разгромом, который учинил им Драценко и заняли выжидательную позицию в дальнейшей борьбе. В начале апреля 1919 г. отряд Драценко выступил против Цацен-Юрта. Из его состава к тому времени была выведена и направлена на фронт борьбы против Красной армии 3-я конная батарея. Опасаясь подвергнуться неожиданной атаке противника со стороны Шали и Гудермеса, Драценко был вынужден выдвинуть на эти направления для прикрытия значительные силы своей конницы с конно-горной батареей. Таким образом, в распоряжении главной части отряда для проведения операции оставалось лишь 3 артиллерийские батареи общей численность 7 орудий, что было почти в два раза меньше, чем при проведении штурма Алхан-Юрта. С соблюдением всех мер предосторожности на случай неожиданного нападения чеченцев, выставив сторожевое охранение из конных терских казаков, отряд двинулся к Цацен-Юрту. Аул представлял собой четырехугольник, три стороны которого были прикрыты огромным кукурузным полем и лишь с одной стороны к Цацен-Юрту примыкал луг.
По данным разведки, чеченцы здесь хотели повторить оборону Алхан-Юрта, считая местность под Цацен-Юртом очень удобной для отражения атака «белых гяуров» и нанесением тяжелых потерь штурмующим вынудить их отказаться от дальнейших операций подобного рода. Чеченцы не учли того, что отряд Драценко не пойдет через кукурузу напролом, а скрытно выдвинувшись лесом, на три километра не доходящим до Цацен-Юрта, двинется по лугу. Перед началом операции, Драценко оборудовал свой наблюдательный пункт на стогу сена, откуда руководил боем. Если под Алхан-Юртом чеченские позиции были скрыты от глаз наступающих, то здесь их окопы были хорошо видны на открытом лугу, представляя собой прекрасную цель для артиллерии. В течение получаса, первая линия обороны аула была сметена орудийным огнем. Особенно хорошо действовала гаубичная батарея, каждый из снарядов которой разносил вдребезги целые окопы врага вместе с находящимися в них защитниками33. В итоге, цепи пластунов встретили очень слабое сопротивление. Там же, откуда шел особенно сильный огонь, командиры останавливали пластунов и передавали указание целей артиллерии, быстро уничтожавшей сопротивляющихся. Таким образом, казаки успешно овладели первой линией обороны противника и продолжали наступление на аул, уже не встречая сопротивления. При осмотре убитых выяснилось, что вооружены они, были не только винтовками, но и берданками и даже старинными кремневыми ружьями; на всех телах были шашки и кинжалы, горцы, видимо, надеялись на рукопашный бой… По всем признакам, жители не успели оставить аул — по нему бродил скот, из труб шел дым. Драценко заявил, что он не остановится перед уничтожением аула вместе с его жителями в случае его дальнейшего сопротивления35. В это время, артиллерийские батареи были передвинуты поближе к аулу, чтобы чеченцы почувствовали то, что Драценко готов довести дело до полного разгрома Цецен-Юрта.
Восточнее аула, с наблюдательного пункта, белогвардейцы заметили огромную митинговавшую толпу из местных жителей. В 100 метрах от аула Драценко остановил наступление — горцы выслали делегатов, выражая полную покорность. Драценко в этом случае запретил входить в аул и что-либо уничтожать там36. Вскоре отряд, соблюдая все меры предосторожности, отошел в Грозный. После этого несколько дней шли переговоры с аулом Гудермес. Как оказалось, его жители переговоры затягивали, в то же самое время укрепляя оборону аул. Поняв это, Драценко в апреле, на Страстной неделе, организовал карательную операцию против Гудермеса. Отряд, выступив из Грозного, переночевал в станице Ильинской и на следующий день появился вблизи Гудермеса, пройдя развалины сожженной станицы Кахауровской. Тем самым, белогвардейское командование провело «наглядную агитацию» личного состава против мятежников (37). Гудермес был самым большим и самым богатым из всех аулов, которые штурмовал отряд Драценко. К западу от Гудермеса, рядом с ним, находилась господствующая высота, с которой простреливались все подступы к аулу. На ней были оборудованы окопы, отвечавшие требованиям современной тогда огневой тактики: «в местах, где была вероятность флангового обстрела со стороны белогвардейцев, были построены траверзы. В общем, было видно, что постройка производилась под наблюдением офицера, отлично разбирающегося в требованиях современной тактики к инженерному искусству» (38). продолжение
--PAGE_BREAK--
Река Сунжа, преграждавшая путь к аулу, в это время вышла из берегов, превратившись в бурный поток, создавая, таким образом, естественную и труднопроходимую преграду. Все говорило за то, что лобовой удар по Гудермесу должен был обернуться для наступавших огромными потерями и, скорее всего, неудачей. Однако, чеченцы не учли возможностей артиллерии и современной техники. Когда пластуны подошли на километровую дистанцию, по ним с высоты был открыт огонь. В это время по высоте открыла уничтожающий огонь артиллерия. Он был так меток, что вскоре чеченцы повыскакивали из из окопов и рассыпались по высоте, надеясь, что теперь огонь артиллерии их не достанет. Однако, они просчитались: скат высоты был обращен к белогвардейской артиллерии, а силуэты людей хорошо просматривались на почти голой поверхности. Под прикрытием артиллерии, казаки подошли к высоте и просто выкосили до последнего человека оборонявшихся там чеченцев (39). В тот самый момент, когда одна часть пластунов заняла высоту, другая их часть ворвалась на окраину аула и подожгла ее. Как только это произошло, оборонявшиеся на шестах подняли белые тряпки. Вскоре к Драценко привезли с завязанными глазами двух чеченских парламентеров и дальнейшее уничтожение Гудермеса было остановлено. Как оказалось, горцы были согласны на все условия Драценко и умоляли об одном: «не жечь аула» (40).
Терские казаки, говорившие о Гудермесе, как о чем-то страшном, ожидая в нем самого кровопролитного боя, увидели, что вышло все наоборот: потери при его взятии были самыми маленькими, чем при овладении каждого из предыдущих аулов. На другой день отряд вернулся в Грозный. Этой операцией завершилось умиротворение Чечни, которая пала к ногам малоизвестного генерала Драценко всего за 18 дней и это с учетом того, что половина данного времени ушла на переговоры. Подводя итоги спецоперации марта-апреля 1919 г. в Чечне, белогвардейское командование отмечало: «Если припомнить детали боев с чеченцами, то и в данном случае чеченцы проявили дух своих предков. Алхан-Юрт стал нам дорого, но несоразмеримо он стал дороже чеченцам, в этом и заключается секрет дальнейших успехов.Алхан-Юрт сильно ударил по воображению чеченцев; они на собственной шкуре испытали ударную силу Добрармии; они убедились, что вожди армии не остановятся перед самыми крайними мерами. Мы видим, как в каждой последующей операции сила их сопротивления падает» (41). Кроме того, большую роль в быстрой победе белогвардейцев над Чечней сыграла разумная дипломатия Драценко, в результате чего многие аулы отказались выступить на помощь тем чеченским селениям, которые испытали на себе действие карательной экспедиции. Обычно, в таких случаях, ставка делалась на тейповую разобщенность чеченцев. Секрет победы Драценко заключается и в том, что он, вырабатывая план операции против Чечни, учитывал исторические примеры ведения боевых действий как Кавказской войны, так и свой собственный боевой опыт борьбы против курдов в Иране. Кроме того, он хорошо изучил психологию восточных народов, к которым он относил и чеченцев и понял, что они, будучи более обращены к вере в сверхъестественное и силу Бога и находясь «ближе к природе», на более низкой стадии развития, склонны больше бессознательно подчиняться силе воображения и даже инстинктов (42). Основываясь на этом, Драценко во многом и сделал ставку на применение «шайтан арбы» или «дьявольской колесницы», как называли артиллерию курды и чеченцы. Кроме того, удержанию в повиновении подчинившихся белогвардейскому командованию аулов способствовало и то, что Драценко брал с каждого чеченского населенного пункта заложников (43). Если проанализировать боевые действия против Чечни XIX-ХХ вв., то мы видим, что горцы около 40 лет успешно боролись против значительно превосходящих их сил царской армии, нанеся ей огромные потери. Пять лет потребовалось Красной армии для покорения Чечни в 1920-х гг. С переменным успехом продолжается антитеррористическая операция сегодня. В сравнении со всеми этими боевыми операциями, действия Драценко были выполнены просто блестяще — достигнутые результаты говорят сами за себя. Успеху Драценко сопутствовала и его особая политика: беспощадно расправляться с закореневшими бандитами, но щадить «колеблющихся духом». История не приемлет сослагательного наклонения, но если бы белогвардейское командование действовало весной 1919 г. так, как делают это сегодня федеральные силы, то и всей мощи Добровольческой армии не хватило бы для покорения Чечни.
Заключение
В отличие от значительных успехов красноармейцев на Дону, их наступление на Кавказе закончилось с противоположным результатом.
Англичане попытались, было ограничить продвижение белогвардейцев, сохранив нефтяные месторождения Грозного и Дагестана за мелкими “суверенными” образованиями, вроде правительства Центрокаспия и Горской республики.
Отряды коммунистов и “шариатистов”, скопившиеся в Кабарде, бежали в Ингушетию, но там население их не приняло, и они отступили в Чечню. В Дагестане представитель Деникина встретился с имамом Гоцинским и заявил, что существования на территории России независимой Горской республики главнокомандующий не потерпит. Гоцинский отказался от борьбы с Деникиным, увел свои силы в район Петровска и от выступлений воздерживался.
Но другой имам, Узун-Хаджи, объявил Деникина неверным, с которым нужно вести джихад. Он проклял Гоцинского как отступника и ушел в высокогорный Андийский округ и Чечню собирать сторонников для священной войны.
Список использованной литературы
Анисимов А. Армия Деникина до и после разгрома, Военно-исторический журнал, 1996, №6.
Декреты Советской власти т.т. 1-10, Москва, 1957 -1980.
Деникин А.И. Очерки русской смуты в 5 томах, Москва, 1991.
Дмитренко В.П., Есаков В.Д., Шестаков В.А. История отечества XX век, Москва, Дрофа, 1995.
Дмитренко В.П. История России ХХ век, Москва, АСТ, 1998.
Донилов А.А., Косулина Л.Г. История России ХХ век: 2-е издание, Москва, Яхонт, 2000.
Зуев М.Н. История России с древности до наших дней, Москва, «Высшая школа», 1998.
Кондрашов И.Ф. Очерки истории СССР, Москва, Учпедгиз, 1960.
Ленин В.И. Сборник произведений В.И.Ленина. Издание 4-е, Москва, Политиздат, 1977.