Военные походы Александра Македонского

Реферат на тему:

«Александр Великий - Македонский»

Выполнил ученик 6 класса

Пискун Алексей

СОДЕРЖАНИЕ

ДЕТСКИЕ ГОДЫ И ЮНОСТЬ

ШКОЛА МУДРОСТИ

ПРОТИВ ОТЦА

СРАЖЕНИЯ В ГРЕЦИИ И ФРАКИИ

ПОХОД В АЗИЮ

ДЕТСКИЕ ГОДЫ И ЮНОСТЬ

Личность Александра Македонского и его деятельность привлекали внимание историков и философов на протяжении более двадцати трех столетий; интерес к Александру не иссяк и поныне. Огромная литература, созданная об Александре Македонском в разные эпохи авторами различных направлений, имеет существенный недочет - субъективистский подход к рассмотрению его деятельности, отрыв личных качеств македонского завоевателя от социально-экономических условий его времени.

Александр Македонский родился в столице Македонии Пеле в 356 г. дон. н.э. Согласно греческой версии, он появился на свет летом, в гекатомбеоне - первом месяце аттического года (конец июня - июль). Его отец, Филипп ІІ, потомок древнемакедонского царя Карана, выводил свое происхождение от мифического героя Геракла, его мать, Олимпиада, была дочерью молосского царя Эпира, ведущего род от другого героя эллинской мифологии - Ахилла. Вера в сверхъестественные силы, поклонение легендарным героям и олимпийским богам - круг мировоззрения человека античного мира. Чудесному и фантастическому в то время придавалось большее значение. Так, по Плутарху, происхождение Александра - царское и одновременно героическое - уходит корнями в седую старину, эпоху полубогов и героев.

Двух женщин знал царевич в младенчестве. Властную и строгую Олимпиаду, оказавшуюся очень нежной матерь, и кормилицу Ланику, женщину знатного происхождения, ставшую подругой его детских игр. Она приводила с собой малолетнего сына Протея или молодого и красивого брата Клита, служившего командиром всадников в войске Филиппа. Отца Александр видел редко: войны и походы постоянно удерживали царя вдали от дома. Это привело к тому, что мальчик привык смотреть на мир глазами матери.

Наступило время, когда Александр, подобно всем царским детям, должен был получить воспитание по всем правилам тогдашнего педагогического искусства. Движимая своей ревнивой любовью, Олимпиада настояла на том, чтобы руководил воспитанием мальчика непременно эпирец, и это поручили Леониду - одному из эпирских родственников Олимпиады. Этот грубоватый человек вполне оправдывал свое имя и пытался воспитать царевича в духе древних спартанцев, без всякой мягкости и нежности. Он был далек от наук, и наукам обучали мальчика другие. Леонид не был ни учителем, ни гувернером, а взял на себя только руководство воспитанием. Он решил в первую очередь отучить ребенка от изнеженности, привитой ему матерью. Лучшим завтраком Леонид считал ночной поход, а ужином - скудный завтрак. Так как мать и кормилица постоянно старались подсунуть своему любимцу что-нибудь вкусное, то Леонид самолично обыскивал постель и ларцы своего воспитанника и отбирал спрятанные лакомства.

Леониду подчинялся гувернер Александра, некий Лисимах, грек незнатного происхождения. Он был родом из Аркании. Леонид, вероятно, привез его из Эпира. Лисимах считал Александра Ахиллом, а себя Фениксом. Здесь мы снова наблюдаем влияние Эпира: если предком Александра по отцу считался Геракл, то род матери велся от Ахилла. Во всем этом обнаруживается честолюбие Олимпиады. Лисимах оказался истинным другом своего воспитанника: к нему, матери и кормилице Александр сохранил любовь на всю жизнь.

Леонид считал, что наследник должен воспитываться вместе с другими мальчиками, родственниками царя и сыновьями придворной знати. Один, из них, Леоннат, происходил из семьи дикой Евридики, горянки, отличавшейся гордой заносчивостью. Другой, Марсий, впоследствии ставший историком, был братом Диадоха Антигона. Уже мальчиком он проявлял завидное прилежание. Упомянем также симпатичного Протея, который стал затем самым стойким выпивохой в войске Александра. Наконец, Гефестион, которого Александр уже тогда любил больше других и называл своим Патроклом мальчики вместе посещали школу и играли, конечно, в войну. Между ними иногда происходили драки, и здесь Александр одерживал свои первые победы. Именно в этих сражениях завоевывал он, вероятно, Олинф и Трою, возможно, превосходил победы при Иссе.

Учителями Александра в большинстве случаев были, конечно, греки. Стоит упомянуть Филикса, предостерегавшего учеников от войн и насилия и восхвалявшего мирное служение на благо народа. Он излагал теорию о государстве благоденствия, соответствующую учению киников. Именно он впервые познакомил Александра с этим направлением философской мысли.

Слишком рано, к преподаванию был привлечен платоник Менехм: Александру в то время было не более десяти - двенадцати лет. Менехм должен был обучать мальчика геометрии, но, несомненно, преподавал также и числовую метафизику Платона, которая, по тогдашним понятиям, была высшей и последней ступеней мудрости.

Во время мусических празднеств мальчик часто восседал рядом со своим отцом. Иногда ему разрешалось исполнить какое-нибудь произведение. На этих праздниках Александр знакомился с приближенными отца - гетайрами и ксенами. Юноша больше всех любил ксена Демарата из Коринфа, происходившего, по-видимому, из рода Бакхиадов. Именно Демарат подарил ему впоследствии любимого коня - Буцефала. Не было для македонского юноши лучшего подарка, чем прекрасный конь. В это время Александр познакомился с персом Артабазом, который был изгнан из своей родины и жил в Пеле. От него юноша получил первое представление о рыцарских обычаях древнего Ирана.

Мать, воспитатели, соученики, ученые, редкие встречи с отцом, придворные - все это составляло окружающий Александра мир. Но каким был сам мальчик? Чувствительный, легко возбудимый, он напоминал жеребенка благородных кровей, упрямо вырывающегося из-под узды.

Воспитателем было с ним и легко, и трудно. Тот, кто пытался приказывать Александру, считал его непокорным, упрямым, злым, тот же, кто воздействовал на него добром, вызывал в нем интерес, добивался послушания, а иногда и обретал его любовь, ибо Александр был страстным человеком, склонным к любви и восхищению, так же как и к презрению, и протесту. Его легко можно было склонить как и согласию, так и к отказу, вызвать в нем радость или гнев. Часто страсти так потрясали его, что переживания становились для него невыносимы, но в эти моменты в нем проявлялся великий, царский и поистине гордый дух. При всей его мягкости была у Александра железная воля, даже непреклонность и неумолимость. Вероятно, эти качества он унаследовал от матери.

У учителей он перенимал их знания, опыт, но по своим качествам был гораздо выше их. К тому же у него бала своеобразная манера выражать свои претензии к учителям и задавать им вопросы. Преподавателям требовалось немало ума и сообразительности, чтобы тактично ответить ему, не теряя при это чувства собственного достоинства.

Так у Александра еще в детстве проявлялся характер будущего, великого человека. Его романтические настроения уживались с трезвым рационализмом, потребность любви - с неумолимостью, воинственностью и склонностью к насилию.

ШКОЛА МУДРОСТИ

Чем старше становился Александр, тем сильнее чувствовал Филипп отсутствие у сына обычной сыновней любви. Что-то непостижимое и непонятное было в этом мальчике; он был скрытен, особенно с отцом. В значительной степени это объяснялось все более холодными отношениями между родителями. И в детстве, и в юности Александр видел Филиппа глазами любимой матери. Поэтому он перенял от Олимпиады ее ревность и то ожесточение, с которым мать относилась к своему неверному супругу. Это произвело на Александра столь отталкивающее впечатление, что в юности он не признавал женской любви.

Но наследник Филиппа испытывал еще и муки иной ревности. Он не радовался блестящим успехам отца, но следил за ними с плохо скрываемой завистью. Он мечтал, что в будущем он одержит победы, которые дадут ему возможность помериться с отцом славой. Филипп делал все, чтобы завоевать доверие, привязанность и любовь строптивого сына. Он пытался воздействовать на него словами, советом, а иногда и иронией, но великому ловцу человеческих сердец не удалось покорить сердце собственного ребенка.

Царь видел, как велико влияние Олимпиады на сына, и знал что Леонид и Лисимах стоят на ее стороне. Так как такого рода обучение сына не соответствовало его желаниям, он решил направить его по совершенно иному пути. Ему казалось, что мальчик достаточно подрос и вполне может жить без присмотра матери. Он думал также, что Александр не будет столь строптивым, если на его пути встретится по настоящему крупный человек. Не колеблясь царь выбрал самого лучшего из известных ему учителей. Он послал приглашение Аристотелю на остров Лесбос и получил согласие философа.

Для философа это приглашение было очень важным. Его отец, принадлежавший к роду Асклепия, при царе Аминте был придворным врачом в Пелле. Кроме того, семья Аристотеля происходила из греческого города Стагира, который, хотя и был разрушен войной, находился теперь на территории Македонского царства. Но главное - Аристотель видел в Александре будущего гегемона эллинов, и более того, самого могущественного властителя Европы. Поэтому Аристотель отнесся к приглашению Филиппа с большой ответственностью. Философ сумел наилучшим образом справиться со своей задачей. Его интересовали не двор и власть, а доверенный ему драгоценный человеческий материал - царственный юноша.

Аристотель был человеком, снедаемым той же жаждой, которая терзала и Александра, жаждой познания неизвестного в бесконечном мире. Неудивительно, что оба эти искатели нового, стали друзьями.

Их дружбе способствовала и окружающая обстановка. Жили они не в столице Пелле, а вдали от суеты двора, вблизи небольшого селения Миеза, в посвященной нимфам роще с уединенными тропинками и укромными уголками. Здесь находилась царская вилла, где поселился Аристотель со своими воспитанниками и помощниками - Феофрастом и племянником Каллисфеном. Он привез также из родного Стагира тринадцатилетнего мальчика Никанора, сверстника Александра. Кроме того, здесь жили знатные македонские юноши, и их присутствие придавало совместному обучению живость; вместе с тем их было не так много, чтобы это могло препятствовать тесному общению Аристотеля с Александром.

Аристотель передал мальчику некоторый запас фактических знаний. Но гораздо важнее было то, что он сам служил ему примером. Глядя на философа, мальчик учился ценить все возвышенное и благородное, постигал греческую культуру. Они изучали не произвольно вырванные фрагменты различных наук, а гармонию духовного существования в целом. Узнавание и понимание красоты, трудолюбие, добро и его воплощение в лучших произведениях -- все это теперь предстало перед духовным взором Александра. Во всем надо было стремиться к постижению наивысшего: «Да не убоится человек создавать бессмертное и божественное». Впервые Александр, самой природой предназначенный к великим делам, приблизился к тому, что впоследствии определило его жизнь,-- к безграничному и бесконечному. Единственный раз Александр увидел эти качества в другом человеке, причем в самой благородной и чистой форме. Гармония, возникшая в отношениях между учеником и учителем, оправдала не только ожидания отца, но и мечты сына. Аристотель вывел Александра из полуварварского состояния, приобщил к духовной элите Греции и дал представление об истинном духовном величии.

Мы не знаем, что именно преподавали в Миезе, да это и не важно. Вероятно, Аристотель знакомил его с философией, а Александр внимал ему. Это не прошло даром: Александр продолжал интересоваться вопросами философии и впоследствии, для чего брал с собой в походы ученых. Правда, его сопровождали главным образом киники и ученики Демокрита, чьи взгляды разделял сам царь.

Преподавалась, конечно, и этика. Специально для Александра читались лекции о добрых делах властителей. Но и здесь пример учителя был важнее всяких теорий. Достаточно напомнить, как сильно потрясла Аристотеля горькая весть о пленении Гермия, его гордом нежелании отвечать персидским инквизиторам и его героической смерти. Александр из первых уст услышал поэму Аристотеля, посвященную аретэ, т. е. добродетели и доблести. Философ излил в ней всю свою боль от потери друга. Для Александра благодаря этой поэме аретэ стала бессмертным достоянием, более важным, чем богатство и высокое происхождение. Геракл, Диоскуры, Ахилл и Аякс рисковали жизнью, чтобы достичь аретэ, а Гермий отдал за это жизнь. Следует обратить внимание на предпочтение, которое Аристотель оказывает в этой поэме Гераклу. Он называет его первым, уделяя больше внимания предку царевича по отцовской линии, чем Ахиллу. Это соответствовало не только желанию Филиппа, но и склонности Аристотеля. Философ и сам во всем, что касалось его собственного творчества, был подобен Гераклу и нисколько не походил на Ахилла.

Еще одно слово в этой поэме обращает на себя внимание. Это слово потос, т. е. побуждение, влечение. Именно потос приводил героев к аретэ. Может быть, некоторые предки Александра считали, что ими руководит потос, например дикая Евридика, о чем есть свидетельство в источниках. Этому заимствованному у Еврипида понятию Аристотель придал более возвышенный смысл. Александр запомнил это выражение на всю жизнь и, когда впоследствии его охватывал творческий порыв, называл его потосом; по сути дела, это было то же самое свойственное и Аристотелю побуждение, а именно стремление к аретэ.

Аристотель надеялся, что несчастье, обрушившееся на Гермия, послужит Александру примером и поможет ему выработать твердость духа, которую философ считал главной целью воспитания. Александр, происходивший из рода Аргеадов, представлялся Аристотелю одичавшим греком. Поэтому он старался показать ему, что такое нравственное достоинство и чем зрелая душа подлинного грека отличается от варварской. Нет сомнения в том, что уроки Аристотеля должны были привести ученика к пониманию и любви к Элладе: ведь его идеалом был панэллинский дух, стоящий выше полисного. Получалось так, что Аристотель противопоставлял греческое государство персидскому, где царило насилие. Если бы Аристотель был последовательным платоником, он пробудил бы в ученике господствовавшее тогда в Академии восхищение Заратуштрой. Но философ был искренне озабочен национальными интересами греков и не хотел, чтобы на Александра оказало влияние учение этого мага, которого он, впрочем, весьма ценил. Поэтому, когда Александр впоследствии отправился в поход в Азию, то он сделал это для завоевания ее, а не для того, чтобы ознакомиться там с мудростью Заратуштры. Обучение в Миезе не дало также ничего и для идей терпимости, которые Александр исповедовал позднее.

Учителю казалось, что ничто так не способствует воспитанию Александра в греческом духе, как знакомство с эллинским искусством. Гомера Александр, конечно, знал еще раньше, но Аристотель пробудил в юноше понимание и истинное восхищение красотой гомеровского эпоса. Философ придавал этому столь важное значение, что составил для своего ученика собственное издание гомеровских поэм, то самое, которое впоследствии сопровождало царя во всех походах.

Глубокому знакомству с Еврипидом Александр был обязан не только урокам Аристотеля, но в не меньшей степени и торжественным театральным представлениям в Пелле и Дионе. Известное значение при этом имела врожденная склонность Александра к театру. Еще будучи наследником, он подружился со многими выдающимися актерами. Юноша оценил Пиндара, стал читать Ксенофонта. Наряду со столь актуальным для него «Анабасисом» он, конечно, читал также и «Киропедию». В последней впервые перед ним предстал идеал властелина. Ктесий открыл ему сказочный мир Востока. По-видимому, Аристотель не очень ценил Геродота, однако именно благодаря ему (возможно, у Александра было сокращенное издание, составленное Феопомпом?) царевич получил представление о персидских войнах.

Не меньшее значение имело для Александра изучение естественных наук -- ознакомление с новой для него областью фактов. По-видимому, на юношу произвело сильное впечатление то обстоятельство, что его учитель, будучи уже зрелым человеком, открыл для себя в этих науках новое, необозримое поле деятельности, за освоение которого и бесстрашно взялся. Александра поразило, что Аристотель придавал большое значение тем проблемам, которыми в его время никто не занимался. Удивляло и то, что исследование чудес мира приходится начинать с исследования мельчайших форм, в которых проявляется жизнь. Строение растений и животных, устройство человеческого тела, наблюдение за явлениями природы -- все это должно было способствовать решению загадок мироздания. Александр как бы присутствовал при выделении из философии отдельных естественных наук. Радость при сборе материала, терпение при его анализе, а затем взгляд вперед, иными словами, взгляд на великое вообще -- все это покоряло царского сына. Особенно заинтересовала Александра медицина, и Аристотель, сам происходивший из семьи врачей, сумел так преподать царевичу теорию и практику медицины, что Александр, став царем, мог лечить больных друзей диетой и лекарствами.

В курс обучения в Миезе входила еще весьма важная для будущего полководца наука, на которую до сих пор недостаточно обращали внимания, а именно география, знакомство с картой мира. Живой интерес царя к географии проявился еще в то время, когда он мальчиком задавал вопросы персидским послам о расстояниях между городами Азии и тамошних дорогах. Уже тогда стремление к познанию толкало Александра на расспросы о Персии и других далеких странах. Аристотель сам путешествовал мало, но мог познакомить юношу с картой. О том, что при обучении он широко пользовался этим пособием, мы знаем по его позднейшим урокам в Афинах, в Лицее, где большие карты земли устанавливались на досках. Сам философ интересовался географией не отдельных стран, а землей в целом. Нет сомнения в том, что и своему воспитаннику он показывал карты земли. Чего только не было на этих картах! Прежде всего пояса: холодный на севере и жаркий на юге. По учению философа, неблагоприятный климат обеих этих зон не способствовал обитанию здесь людей. Между ними -- умеренная зона, где расположены Средиземное море, Персия и Индия. Только эта зона и образует ойкумену, т. е. пригодную для обитания людей часть земли. Ее и считали собственно миром. На карте можно было увидеть расположение континентов и обтекающий их океан -- огромное море. С океаном посредством Геркулесовых столпов (Гибралтара) соединялось Средиземное море, а дальше, если доверять Скилаку,-- Красное море (но здесь Аристотель не чувствовал себя уверенным). Он считал, что Каспийское море надо рассматривать как внутреннее. Вполне возможно, что философ указывал и на ряд симметрии в строении Земли: на западе -- Пиренеи (и Альпы), на востоке -- Кавказ с его отрогами; на западе -- Дунай, на востоке -- Танаис (Дон). Учитель, конечно, не преминул обратить внимание Александpa на многочисленные белые пятна на географической карте, прежде всего на то, что из всего мира известны лишь Средиземноморье и Передний Восток. Все остальное еще надлежало исследовать, более того, сначала открыть.

Ничто, видимо, не увлекало юношу так, как изучение этих карт и связанные с ними пояснения учителя. Более того, для Александра география была важнейшей из наук. Уже сама задача исследования мира казалась ему соблазнительной. Но еще больше привлекало другое: Александр стал рассматривать отдельные страны, и прежде всего Македонию, лишь как часть мирового пространства. Разве это не было совершенно новой перспективой? Любой другой царь или царский сын смотрел на мир только глазами жителей своей страны. Для Александра же был характерен более широкий взгляд. Македонию он представлял себе только частью мира. Не было ли это решающим шагом, отдалившим его от родины, шагом, к которому Александр был подвигнут своими врожденными инстинктами и распрями с Филиппом и македонской знатью?

К тому же, если рассматривать мир на карте, не кажутся ли его пространства легко преодолимыми? Ведь юноша уже давно мечтал о роли великого завоевателя и завидовал успехам отца. Разве не могло у него при рассматривании карт возникнуть желание завоевать весь мир? Учитывая психологию Александра, вполне вероятно, что уже в Миезе у него зародилась идея завоевания мира. Может быть, это была лишь игра воображения, но она характерна именно для Александра; может, это была только мечта, но мечта такого человека, который впоследствии посвятил ее осуществлению всю свою жизнь.

Александру было тринадцать лет, когда он прибыл в Миезу (343/342 г. до н. э.). Идиллические годы учения продолжались до 340 г. до н. э., пока Филипп не стал привлекать его к управлению страной. Но и тогда при первой возможности он продолжал обучение у Аристотеля то в Пелле, то в Миезе, то в Стагире. Аристотель принадлежал теперь к знати и получил во владение святилище муз в Миезе, а на родине для него восстановили отцовский дом. Став гражданином Македонии, Аристотель еще некоторое время оставался в этой стране. Особенно сблизился он с Антипатром. Возникшая между ними дружба продолжалась до самой смерти философа. Аристотель сделал Антипатра своим душеприказчиком. Только в 334 г. до н. э., когда Александр начал свой поход, Аристотель переехал в Афины. Но и здесь философ продолжал сохранять дружеские чувства к Македонии, хотя не упоминал в своих лекциях и книгах об этой своей склонности.

Отношения Аристотеля и Александра оставались дружескими. Когда Александр вступил на престол, философ посвятил ему свою работу о царской власти. Александр приказал всем пастухам, пасечникам, рыбакам, охотникам и птицеловам, лесничим и смотрителям царских озер помогать исследователю при сборе им научного материала. После захвата персидских сокровищ он предоставил Аристотелю для тех же целей большую сумму денег. Исследовательской работе школы Аристотеля царь помогал и своими собственными открытиями, а также естественнонаучными исследованиями сопровождавших его ученых. Только во время походов взошли по-настоящему семена, посеянные некогда Аристотелем. В научном плане у учителя и ученика никогда не бывало расхождений. Аристотель сочувствовал быстро растущим властолюбивым устремлениям своего воспитанника -- во всяком случае, до тех пор, пока видел в нем гегемона эллинов. Правда, он никогда не говорил об этом в своих лекциях, но, как показывают некоторые замечания в его работе о государстве, тайно мечтал о включении феномена Александра в свое политическое мышление. Он старался даже оправдать требование царя воздавать ему божеские почести.

Какое же значение для будущей деятельности Александра имели годы его учения в Миезе? Александр, конечно, сам устанавливал для себя законы. У Аристотеля он брал только то, что совпадало с его собственными желаниями. И без наставлений мудреца Александр стал бы великим завоевателем; исходя из собственной природы, он открывал бы новые страны, покровительствовал искусствам. Однако обучение в Миезе облегчило ему понимание самого себя, укрепило волю и привело к обогащению его натуры и последовательности действий на избранном пути. Без обучения в Миезе он никогда не стал бы покровителем наук. Несомненно, без уроков Аристотеля связь царя с греческой духовной культурой никогда не могла бы стать сильной и глубокой. Но самое важное: без Аристотеля концепция мирового государства не была бы выработана столь рано и в такой четкой форме. Именно благодаря своему учителю Александр воспринимал мир как единое целое.

То, чем Александр был обязан лишь самому себе, легче всего понять, рассматривая те его идеи, которые отличают царя от Аристотеля. Когда-то учитель и ученик сошлись как люди, стремящиеся к познанию мира. В остальном они должны были разойтись, ибо ученик превзошел учителя в более последовательном понимании единства мира. В метафизическом, естественнонаучном и религиозном плане Аристотель перешагнул национальные рамки и был объективен до конца. Однако он избегал выходить за рамки общепринятого, если дело касалось отношения к другим народам, и не хотел идею эллинства подчинить более широкой общечеловеческой идее. Таким образом, у него сосуществовали две шкалы ценностей. Одной измерялся весь мир, а другой -- эллинство. Он посвятил себя естественнонаучному и метафизическому миру, но не антропологическому, социологическому, политическому и этическому. Из его концепции выпадал фактор, который относится ко вселенной, а именно понятие о человечестве. Вместо этого Аристотель проводил резкое различие между эллинами и варварами, считая их совершенно различными типами людей, и постулировал преимущество эллинов столь безоговорочно, что серьезная проверка этого постулата становилась невозможной. Он считал, что достичь неба можно, только поднявшись на вершину эллинской культуры. Аристотель различал и характеризовал целые народы, тогда как на самом деле надо было различать и характеризовать отдельных индивидуумов.

Учитывая это, можно понять, где и почему должны были разойтись пути этих исследователей закономерностей мира. Оба они стремились к универсальности, но Александр, который думал о пространствах как завоеватель и покоритель, применял принцип универсальности и к государствам, и к человеческому обществу, подчиняя все неумолимым соображениям, направленным на пользу империи. У него возникло понятие о человечестве в целом. Таким образом, для Александра перестало существовать различие между эллинами и варварами, в его действиях появилась та логическая последовательность, которой так не хватало Аристотелю. И когда впоследствии Александр, управляя странами, стремился уравнять их, он имел все основания считать себя более последовательным представителем идеи универсальности, чем его учитель. Философ хотел познать весь мир, оставаясь духовным предводителем одних только эллинов. Александр же хотел завоевать весь мир и вместе с тем стать воспитателем всего человечества. Аристотель стремился организовать научное мышление людей. Александр при помощи той же организации хотел поднять человечество на высшую ступень развития.

Понятно, сколь далеко должны были разойтись Аристотель и Александр, когда царь стал последовательно проводить свои космополитические планы. Он открыто отказался от аристотелевской непоследовательности, касающейся эллинов. Не рассматривая более благо греков и иранцев как самоцель, он стал считать эти народы лишь подходящим для себя средством, которое должно было послужить благу империи и всего мира, не думая о том, что они имеют основания претендовать на какие-либо особые привилегии. Позиция Александра в этом вопросе была последовательной и твердой.

К этому следует добавить еще одно расхождение, которое привело к открытому разрыву между учителем и учеником. Покоритель мира отвергал как отживший предрассудок принципиальное отличие эллинов от варваров, победителей от побежденных. Вместо этого он выдвинул новое требование: всегда и во всем следовать его диктаторской воле. Аристотелю и всем, кто гордился своей национальной принадлежностью к грекам, эллинские представления о божественном начале казались мерой всех вещей. Всем этим представлениям Александр противопоставил теперь свой диктат. Он один, будучи победителем, хотел быть мерилом всех вещей. Этому диктату Александра противостояло представление Аристотеля об индивидуальной свободе. Правда, оно распространялось только на греков, но опосредованно относилось и ко всему человечеству. Исходя из этой точки зрения, и восстал впоследствии против Александра Каллисфен. Его протест, направленный против диктаторского высокомерия, свидетельствовал о более высокой нравственной позиции.

ПРОТИВ ОТЦА

После того как наследник столь удачно проявил себя, царь уже стал давать ему другие поручения. В 338 г. до н.э. Александр уже входил в штаб Филиппа. Царь с гордостью смотрел на своего сына. Он отправил его вместе с Антипаром в Афины, куду, возглавив торжественное шествие, они должны были доставить пленных, а также пепел павших в сражении. В первый и единственный раз Александр вступил на священную землю Афин.

Чаще всего юноша жил при дворе в Пелле. Однажды ему поручили возглавить военную экспедицию против иллирийцев. Эту задачу он выполнил так же успешно, как и прежние.

И все-таки Александр не был бы Александром, если бы мог легко ужиться с придворной знатью. Из-за своей эпирской матери, которую он очень любил, а македонская знать ненавидела, Александр неминуемо должен был вступить в конфликт с влиятельной придворной кликой. К этому добавилось его гордое, порой даже дерзкое поведение и тот незримый барьер, который отделяет гения от остальных людей. Наследник не сходился даже с самыми знатными приближенными Филиппа и вел себя не так, как этого можно было ожидать от македонского царевича. В Македонии существовали товарищества молодых людей, сверстников. В современной Греции подобные объединения называются пареа. Кто же входил в этот тесный круг времен Александра? Гефестион из македонской знати, Птоломей, представитель эордейской знати, и Гарпал, происходивший из элимиотской княжеской семьи, которая вплоть до времени Филиппа не зависела от Македонии, да и теперь питала плохо скрываемую неприязнь к македонскому царю.

Наследник, вероятно, почувствовал себя счастливым, когда отец предоставил ему возможность действовать самостоятельно. Однако Александр уже настолько ощущал себя царем, что через некоторое время воспринимал свое право на власть как нечто само собой разумеющееся. Филипп говорил, что Македония слишком мала для его сына, и эти слова вскоре стали весьма актуальными. Александру надоело быть просто помощником, он считал свое положение просто невыносимым. Более того, эпирская кровь, греческие профессора, учение Аристотеля, привело к тому, что юноша стал рассматривать Македонию извне и как бы со стороны, вражда между родителями, зависимость от отца - все это усложнило отношение Александра к Македонии и сделало его чувства противоречивыми. Не только придворные ощущали неудовлетворенность, исходившую от этого человека, который вскоре стал столь могущественным. Больше всего ее ощущал сам Александр. И то, что произошло потом, в 337г до н.э., и то, как Александр на это реагировал, следует объяснить этим чувством, едва не приведшем к трагическому разрыву Александра с Македонией.

Филиппа охватила в это время новая страсть. На сей раз речь шла о девушке из самой знатной семьи. Ее родные, прежде всего честолюбивый дядя и опекун Аттал, не преминули использовать любовь царя. Поскольку Филипп яростно стремился к обладанию прелестной Клеопатрой, они настаивали, чтобы он по всем правилам попросил ее руки и возвел в ранг законной супруги и царицы. До сих пор Филипп умел искусно сочетать свои увлечения с политикой, но на сей раз страсть привела его к серьезным затруднениям. Аттал, один из самых уважаемых придворных царя, был тесно связан с родом Пармениона. Филипп оставил это важный вопрос открытым, и по-прежнему считал Александра наследником.

Напряженные отношения между отцом и сыном могли кончиться разрывом. Но судьба разрубила это трагический конфликт одним ударом. Она милостиво избавила Филиппа от всех дальнейших бедствий.

Со смертью Филиппа умерла и надежда объединить греческие и македонские сердца в их стремлении к общему будущему. Задача Александра была такова - объединить все страны и народы.

СРАЖЕНИЯ В ГРЕЦИИ И ФРАКИИ

· 340 г. до н. э. -- Восстание медов -- В возрасте 16 лет Александр подавил восставших медов, фракийского племени на северо-восточной границе Македонии, в то время как его отец, Филипп II, осаждал Византию на Босфоре (Плутарх, «Александр»).

· Август, 338 г. до н. э. -- Сражение при Херонее -- в центральной Греции объединенное войско Афин, Фив и других городов Эллады было разгромлено македонским царем Филиппом II. В возрасте 18-ти лет Александр возглавлял левое крыло македонской армии. После сражения Греция признала власть Македонии над собой.

· Весна-лето, 335 г. до н. э. -- Поход на Балканы -- Первые сражения Александра в качестве македонского царя. В ходе боев на Балканах до реки Истр (совр. Дунай) разбит ряд восставших фракийских и иллирийских племен (трибалы, пеоны, геты, тавлантии и др.).

· Сентябрь, 335 г. до н. э. -- Осада Фив -- стремительный бросок из Иллирии на штурм восставшего города Фивы в Беотии, одного из самых сильных в Элладе того времени. Быстрая победа и разрушение древнего и сильного города подавили волю греков к сопротивлению.

ПОХОД В АЗИЮ

Места битв в Азии на карте империи Александра

· Май, 334 г. до н. э. -- Битва на реке Граник -- Александр Великий разбил войско персидских сатрапов на реке Граник в Малой Азии, недалеко от легендарной Трои. После битвы вся Малая Азия в течение года попала под власть Александра.

· Осень, 334 г. до н. э. -- Осада Галикарнаса -- осада и штурм столицы Карии, прибрежного города Галикарнаса на южной оконечности полуострова Малая Азия. В ходе осады погибло немало солдат из гарнизона, но персам удалось вырваться морем. Галикарнасс был сдан после тяжелого боя без населения и разрушен по приказу Александра.

· Ноябрь, 333 г. до н. э. -- Битва при Иссе -- разгромлено персидское войско царя Дария III в Киликии (Малая Азия). Александр легко ранен мечом в бедро. Дарий бежал, Александр мог без помех продолжить завоевание Азии.

· Январь-июль, 332 г. до н. э. -- Осада Тира -- семимесячная осада и взятие штурмом неприступного финикийского города Тира. Персидская держава лишилась своего морского флота, так как все основные приморские базы и города оказались во власти Александра.

· Сентябрь-октябрь, 332 г. до н. э. -- Осада Газы -- 2-х месячная осада и взятие штурмом города Газа в Палестине. Александр тяжело ранен стрелой в плечо. После падения Газы Александр легко овладел Египтом.

· 1 октября, 331 г. до н. э. -- Битва при Гавгамелах -- решающее сражение, после которого Персидская империя прекратила существование. Войско персидского царя Дария III разбито за рекой Евфрат, на территории современного иракского Курдистана. Дарий бежал, но вскоре был убит своим сатрапом.

· 329 -- 327 гг. до н. э. -- Горная война -- Война в Согдиане и Бактрии с местными повстанцами. Сражения носят локальный характер, местные правители при помощи партизанских действий пытаются завоевать феодальную независимость. После уничтожения лидеров и захвата горных крепостей сопротивление местной знати в основном подавлено.

· Июль, 326 г. до н. э. -- Битва на реке Гидасп -- битва с индийским царём Пором на реке Гидасп, восточным притоком реки Инд. Македонцы впервые сражались со слонами и понесли тяжёлые потери, после которых отказались следовать за Александром дальше на восток за реку Ганг.

· 326 -- 325 гг. до н. э. -- Штурм города маллов -- бои с племенами Индии, проживающими вдоль рек Гидасп и Инд. Вынужденный отказаться от похода на Восток, Александр возвращался в Персию через новые земли, присоединяя или истребляя местных жителей. В бою за один из городов маллов Александр был тяжело ранен стрелой в грудь и лишь чудом выжил.

·