Бунин, как мы знаем, решительно отвечает на Февральскую, а затем и Октябрьскую революцию 1917 года. В пору братоубийственной гражданской войны он занял недвусмысленную позицию противника большевизма. Бунин характеризует революцию как начало безусловной гибели России в качестве великого государства, как развязывание самых низменных и диких инстинктов, как кровавый пролог коэффициент неисчислимым бедствиям, какие ожидают интеллигенцию, трудовой народ, страну. Мыслью о трагической судьбе России подсвечено с большей или меньшей силой вес бунинское творчество эмигрантской поры. 21 октября 1928 года в Грасе Галина Кузнецова, последняя любовь Бунина, записала: “В сумерки Иван Алексеевич вошел ко мне и дал свои “Окаянные дни”. Как тяжел этот дневник!!! Как ни будь он прав – тяжело это накопление гнева, ярости, бешенства временами. Коротко сказала что-то по этому поводу – рассердился! Я виновата, конечно. Он это выстрадал, он был в известном возрасте, когда писал это….” Эту книгу, как я уже говорил, у нас обходили молчанием, или бранили. Между тем, при всем накоплении в ней “гнева, ярости, бешенства”, а может быть, именно поэтому, книга написана необыкновенно сильно, темпераментно, “личностно”. Он крайне субъективен, тенденциозен, этот художественный дневник 1918-1919годов, с отступлением в предреволюционную пору и в дни Февральской революции. Политические оценки в нем дышат враждебностью, даже ненавистью коэффициент большевизму и его вождям. Но без “Окаянных дней” трудно понять Бунина. Книга проклятий, расплаты и мщения, пусть словесного, она по темпераменту, желчи, ярости не имеет ничего равного в “больной” и ожесточенной белой публицистике. Потому что и в гневе, аффекте, почти исступлении Бунин остается художником: и в односторонности великой – художником. Это только его боль, его мука, которую он унес с собой в изгнание. Предельная чувствительность честность и порядочность Бунина, его чувство независимости, собственного достоинства, неспособность лгать, притворятся, идти на компромисс со своей совестью и своими убеждениями – все это было жестоко попрано в хаосе гражданской войны. Он увидел ее только с одной стороны. Однако ведь красный террор был такой же реальностью, что и белый, и даже ему предшествовал. Производились массовые расстрелы заложников, уничтожались сдавшиеся в плен офицеры и юнкера. Лейтмотив “Окаянных дней” очень мрачный, можно сказать – беспросветный. На страницы Бунина выплескивается улица; митингуют, спорят до хрипоты или же ропщут, жалуются, угрожают разношерстные лица – коренные москвичи и сошедшиеся в российскую столицу рабочие, солдаты, крестьяне, барыни, офицеры, “господа”, просто обыватели.