“Быть или не быть” понятым “Гамлету”? (Зависимость адекватности интерпретации трагедии от точности перевода)
Цель работызаключалась в нахождении и систематизации неточностей и ошибок в переводах “Гамлета” на первом этапе (переводческая часть работы) и выявлении зависимости правильности интерпретации от адекватности перевода на втором (литературоведческая часть).
Параллельно с систематизацией ошибок изучались материалы, связанные с задачами переводчика. Как известно, перед переводчиком всегда существует два пути: первый — это создание как можно более точного перевода, второй – это желание творчески переработать, приблизить произведение к современности. Рассматривались пять переводов “Гамлета” на русский язык (М. Л. Лозинского, Б. Л. Пастернака, К. Р. |великий князь Константин Константинович Романов|, А. Д. Радловой, А. И. Кронеберга). Но делать выводы о правильности или неправильности каждого не входит в задачи исследования, да это и вообще едва ли возможно. Известные литературоведы и переводчики (М. М. Морозов, И. А. Ильин, Н. С. Гумилёв) не могли прийти к согласию: всё зависит от понимания переводчиком своих задач. Целью данной работы было непредвзято оценить все удачные и неудачные моменты в переводах самых трудных для прочтения мест (см. Приложение 1).
В этой классификации неточностей и разночтений и состоит первая особенность данной работы, так как никто ещё не пытался их систематизировать. Конечно, многие литературоведы отмечали неудачные моменты того или иного перевода (М. М. Морозов, Н. А. Никифоровская), но работы над всеми пятью переводами еще проделано не было, не было и подобной попытки показать связь точности переводов с правильным пониманием трагедии, а именно этому посвящена вторая часть данного исследования:
Связь между точностью перевода и правильности понимания авторского замысла.
I. Гамлет и Призрак
The time is out of joint; — O cursed spite,
That ever I was born to set it right!
(Век вывихнут, о, проклятый жребий, что я рожден, чтобы его вправить!)
Как известно, в трагедии рифма у Шекспира встречается крайне редко, поэтому, когда она все-таки использована, то данный эпизод является наиболее важным, даже переломным. Кроме того, эти две строчки находятся в конце первого акта и поэтому очень важны для правильного понимания создавшейся ситуации.
Радлова: Век вывихнут. О злобный жребий мой. Век вправить должен я своей рукой.
Пастернак: Порвалась дней связующая нить. Как мне обрывки их соединить?
Лозинский: Век расшатался – и скверней всего, Что я рожден восстановить его.
Шекспир хотел вложить в уста своего героя такие слова, чтобы зритель сразу понимал глубину заблуждения Гамлета. Принц Датский взял на себя непосильную для простого смертного задачу. В переводе же Пастернака грандиозность задачи исчезает. Отсюда и возможное заблуждение читателя, неоправданность краха замыслов Гамлета.
Гамлет неоднократно размышляет над словами Призрака, и вот к какому выводу он приходит: “Я, к мести небом вызванный и адом...”. Пастернак же перевел это, в отличие от Радловой, так: “Мне небо сказало: встань и отомсти”. Он допустил грубую ошибку, т. к. коварная месть Гамлета (желание смерти Клавдия в грехе, а не в покаянии) не могла быть оправдана на небесах. Призрак сказал: “Не запятнай себя!” — а Гамлет, решив, что он вызван к мести “и адом” тоже, не стесняется в средствах. Поэтому можно сказать, что с ''христианского'' пути, начертанного ему Призраком, принц сбился еще в начале трагедии (в конце второго акта). Он жаждет ''крови'', и именно поэтому эффект “Мышеловки” кажется ему “фальшивым огнем”.
II. Гамлет и Клавдий
We defy augury (Мы презираем предзнаменования).
На первый взгляд, эта фраза Гамлета, в которой он говорит о том, что, несмотря на нехорошее предчувствие, он все же пойдет на дуэль с Лаэртом, ничем не примечательна, но на самом деле значение ее огромно. Сразу надо отметить, что и Клавдий, и Фортинбрас говорят о себе торжественное “мы”, тем самым подчеркивая свое высокое положение, королевское достоинство (Например, Клавдий: “It will be laid to us”, что в переводе означает: “Это кровавое преступление будет приписано нам”; Фортинбрас: “Would aught with us”, т.е.: “Хочет о чем-нибудь переговорить с нами”).
К сожалению, все переводчики, кроме Лозинского, вместо местоимения
1-ого лица множественного числа использовалось местоимение 1-ого лица единственного или безличную конструкцию, как у Пастернака:
Лозинский: “Нас не страшат предвестия”.
Пастернак: “Надо быть выше суеверий”.
Употребление местоимения множественного числа очень важно, т.к. означает притязания Гамлета на королевское достоинство.
This is I, Hamlet, the Dane (Это я, Гамлет, король Датский).
Вернувшись живым из Англии, Гамлет провозглашает себя королем, тем самым уже открыто противоборствуя дяде, т. к. теперь он заявляет о своих правах на престол. В этих словах заключается его решимость идти до конца. Но в переводе Пастернака эта существенная деталь исчезает:
Пастернак: “К его услугам я, принцДатский”.
Лозинский: “Я, Гамлет Датчанин”, — т.е. король.
III. Гамлет и его ''друзья'' (Гильденстерн и Розенкранц)
I like advancement.
Слово “advancement” в английском языке имеет несколько значений, и иногда это слово обозначает то же самое, что и слово “promotion”, т. е. “продвижение”, “повышение”. Когда Гамлет произносит эти слова, он не имеет в виду того, что его обошли в правах на трон, как перевел, к примеру, Пастернак: “Я нуждаюсь в служебном повышении”. Гамлет подразумевает, что его замысел не развивается, стоит на месте. В переводе же Радловой истинный смысл не утрачивается: “Сэр, мне не хватает продвижения вперед”. Надо также упомянуть о том, кому он говорит эти слова: Гильденстерну и Розенкранцу, своим бывшим друзьям, а теперь шпионам короля. Вряд ли осторожный на слова Гамлет бросал бы им в лицо подобного рода откровения.
I am most dreadfully attended.
Эти слова Гамлет произносит, ведя беседу со своими друзьями по университету. Здесь снова присутствует игра слов, т. к. это словосочетание обозначает, как “Мне отвратительно прислуживают”, так и “За мной невероятно следят”. У Пастернака удивительно удачный перевод: “Мои слуги стали слишком хорошо смотреть за мной в последнее время”, в то время как у Лозинского утрачивается подспудный смысл: “Служат мне отвратительно”.
IV. Гамлет и Офелия
Принято считать, что Офелия — невинная жертва, которую загубило вероломство Полония и Клавдия. Но это не так. Дело в том, что в оригинале слог Офелии высокопарен и напыщен: “А я, несчастнейшая из всех дам, Впивавшая мед сладких клятв его, Я слышу, как высокий, чистый разум, Как колокол разбитый, груб, нестроен…” (перевод Радловой).
Помимо этого, сами действия Офелии компрометируют её. Так как Гамлет никак не может поверить в предательство Офелии, то он задает ей коварный вопрос: “Где твой отец?” — на что честная Офелия говорит неправду, утверждая, что ее отец дома. На это Гамлет советует ей “запирать за ним покрепче, чтобы он разыгрывал дурака только с домашними” (перевод Пастернака). Эта ложь доказывает Гамлету причастность девушки к интриге Клавдия, к заговору против него.
White his shroud as the mountain snow, — Which bewept to the grave did go
Larded with sweet flowers; With true-love showers.
Но Офелия все-таки меняется. Она сходит с ума, осознав происходящее во дворце, но вместе с ее сумасшествием к ней приходит истинное понимание вещей. Теперь она поет незатейливые народные песенки, которые, однако, выражают безмерную скорбь и потому вызывают сострадание, в отличие от прежних высокопарных клише: '' Саван бел, как горный снег, Цветик над могилой. Он в нее сошел навек, Не оплакан милой'' (перевод Лозинского)
V. Гамлет и Горацио
I am more an antique Roman than a Dane (Я больше похож на римлянина, а не на датчанина).
Горацио, друг Гамлета, — чужестранец, об этом говорит даже его имя латинского происхождения. Гамлет, в душе которого перед смертью возобладали христианские чувства, умоляет друга не допивать отравленное королем вино и поведать всем его ''повесть'', под которой подразумевает не только кровосмешение и предательство, оскорбившие его, а те антихристианские чувства, которые возобладали в его душе, приведя к таким печальным последствиям. Горацио благороден именно в силу того, что он римлянин, и он выполнит завет друга. Лозинский искажает мысль Шекспира, переведя слова Горацио, как “Я римлянин, но датчанин душою”, тогда как Горацио говорит о том, что он датчанин по подданству, а не по крови и сущности (“Я не датчанин, римлянин скорей” — перевод Пастернака).
Во второй части исследования удалось выявить эпизоды, где неточность перевода влияет на искажение смысла, создает угрозу неправильного понимания авторского замысла (идейно-художественной концепции):
1. Понимание Гамлетом своих задач, толкование им заветов Призрака.
2. Справедливость (или, наоборот, неоправданность) действий Гамлета с точки зрения Шекспира (авторская позиция по отношению к действиям героя).
3. Характер взаимоотношений Гамлета с окружающими, ''содержание'' образов, нравственно-психологическая оценка. (Офелия, Гертруда, Клавдий, ''друзья'' и т.д.)
4. Роль образа Горацио.--PAGE_BREAK--
Литература
1. Алексеев М. П., “Гамлет” Бориса Пастернака // Искусство и жизнь – М. 1940.
2. Анненский И. Ф., Проблема “Гамлета” — СПб. 1909.
3. Гумилев Н.С., Избранное — М. 1990.
4. Ильин И.А., Основы художества. О совершенном в искусстве // Ильин И. А., Собрание сочинений в десяти томах, Т. 6, кн. 1- М. 1996
5. Левик В. В., Нужны ли новые переводы Шекспира? // Мастерство перевода- М. 1966.
6. Левин Ю. Д., Основные особенности перевода Пастернака // Мастерство перевода — М. 1966.
7. Лозинский М. Л., Неизданные письма // Литературная газета — 1968, 30. 08.
8. Морозов М. М., Избранные статьи и переводы — М. 1954.
9. Немирович – Данченко В. И., “Гамлет” // Немирович – Данченко В. И., Незавершенные режиссерские работы: “Борис Годунов” — М. 1984.
10. Никифоровская Н. А., Шекспир Бориса Пастернака — СПб. 1999.
11. Об Анне Ахматовой: Стихи, эссе, воспоминания, письма — Л. 1990.
12. Пастернак Б. Л., Гамлет, принц Датский // Пастернак Б. Л., Собрание сочинений в пяти томах, Т. 4 — М. 1991.
13. Переписка Бориса Пастернака — М. 1990.
14. Shakespeare W. The Tragedy of Hamlet Prince of Denmark — СПб. 2000.
15. Шекспир У. Трагедия о Гамлете принце Датском – СПб. 2000.
16. Шекспир В., Гамлет, принц Датский — М. 1965.
17. Шекспир У., “Гамлет” в русских переводах XIX-XX веков — М. 1994.
18.Эткинд Е. Р., Поэтический перевод в истории русской литературы // Мастера русского стихотворного перевода Т. 1 — М. 1968.
Приложение 1:
Ошибки, неточ-
ности, разно-
чтения
Оригинал
Примеры
(переводы)
Комментарии
(достоинства и недостатки)
1 группа:
стилистические
значимые расхо-
ждeния.
Hide fox, and all
after. (Прячься, лисичка, гони-
тесь все за нею.)
Пастернак:
Гуси, гуси, домой, волк
за горой!
Радлова:
Ведите меня к нему! Ну,
поиграем в прятки.
Гамлет сравнивает себя с лисой, затравленной королем и его приближенными.
Удачен перевод Пастернака, т. к.
в оригинале Гамлет произносит
слова из детской игры, а в дан-
ном переводе сохранен не только
смысл сказанного, но и ''прина- длежность к игре'' не утрачивается.
В переводе же Радловой не толь-
ко опущены слова о “затравлен-ности” Гамлета, но и допускается толкование, что Гамлет трус,
боящийся противостоять королю.
2 группа:
лексический уровень понима-
ния слов пере-
водчиком.
A knavish speech
sleeps in a foolish
ear.
(Глупое ухо не
слышит лукавой речи, т. е. глуп-
цы не понимают скрытого
смысла слов.)
Лозинский:
Хитрая речь спит в глу-
пом ухе.
Пастернак:
В уме нечутком нет мес-
та шуткам.
В данном случае перевод Пастер-
нака неудачен, т. к. он использо-
вал рифму внутри строки, чего
нет у Шекспира. Помимо этого,
в оригинале речь о шутках не
шла – Гамлет, напротив, говорил
об ''опасных'' словах.
Перевод Лозинского точно пере-
дает истинный смысл.
3 группа:
искажение
смысла.
The body is with
the king, but the
king is not with
the body.
(Тело Полония у
короля, но ко-
роль не там, где
тело Полония)
К. Р.:
Тело у короля, а король
не у тела.
Пастернак:
Тело во владении коро-
ля, но король не во вла-
дении телом.
Перевод К. Р. точен, дословен.
А вот вторая часть перевода
Пастернака двусмысленна, т. к.
можно подумать, что король не
в состоянии управлять телом.
4 группа:
неточность
рифм, которые
хотя и редко
встречаются у
Шекспира, но
играют важную
роль.
-The king is a
thing.
-“A thing”, my
lord?
— Of nothing.
Радлова:
— Король есть нечто.
— Нечто, милорд?
— Или ничто.
Пастернак:
-Да и какую роль играет
тут король?
— Король, милорд?
— Не более чем ноль.
В переводе Радловой отсутствует
не только негативная оценка, но
и рифма, и даже создается впечатление, что принц не понимает, что говорит.
Пастернак же справился с этой задачей блестяще.
5 группа:
пропуски и до-
бавления.
В разговоре Гамлета и
Гертруды Пастернак до-
бавил несколько ''своих''
строчек:
-Какой пример вы
страшный подаете не-
вестам нашим!
Конечно, это усиливает эффект, производимый обличительной
речью Гамлета, но думается, что
надо более уважительно отно-
ситься к оригиналу, а кроме то-
го, эти две строчки, как
представляется, понадобились Пастернаку лишь для того, что-
бы Гертруда смогла ответить: “Гамлет, перестань!”
/>