Уголовно-правовая характеристика вымогательства История развития

Оглавление
Введение
Глава 1. История развития законодательства о вымогательстве Российском уголовном законодательстве
1.1 Становление уголовной ответственности за вымогательство в досоветском законодательстве
1.2 Развитие вымогательства в послереволюционном законодательстве россии
Глава 2. Уголовно-правовая характеристика вымогательства в действующем Российском законодательстве
2.1 Характеристика основного состава вымогательства
2.2 Характеристика квалифицированного состава вымогательства
2.3 Характеристика особо квалифицированного состава вымогательства
Глава 3. Проблемы и особенности квалификации вымогательства
3.1 Проблемы совершенствования законодательства о вымогательстве
3.2 Проблемы квалификации вымогательства и отличие его от смежных составов преступлений
Заключение
Библиографический список
Приложение
ВВЕДЕНИЕ
Уровень преступности в России, резко подскочивший в конце 80-х годов, вот уже в течение длительного времени остается чрезвычайно высоким. Характерной чертой криминальных изменений последних лет является не просто увеличение количества преступлений, а качественное изменение преступности.
За короткий период преступная среда сумела накопить ресурсный и функциональный потенциал, усилилась ее организованность. От разрозненных бандитских групп до интеллектуально и технически обеспеченных, хорошо законспирированных преступных сообществ — этот путь криминальный мир прошел в относительно короткий период.
Одна из примет развития и распространения и России преступности как общеуголовной, так и организованной, — стремительный рост числа вымогательств, особенно групповых, среди которых наиболее быстро прогрессирует число вымогательств, совершенных организованными группами.
Состав вымогательства известен российскому уголовному праву сто лет, хотя сам этот термин встречается и в более ранних источниках. Однако и поныне повсеместно встречается различное его понимание как в пауке, так и па практике, нередко — в пределах даже одного и того же подразделения, что подчас серьезно влияет на эффективность борьбы с преступлением. Различен подход и к отграничению вымогательства от смежных преступлений.
Степень научной разработанности. В последние годы интерес ученых к различным аспектам вымогательства остается высоким. Специально посвященные вымогательству работы ряда исследователей, таких как Ахметов Б. И., Быков А. Г., Быков В. М., Борзенков Г. Н., Волобуев А., Галкин Е., Горбуза А., Гуров А. И., Дворкин А., Дмитриев О. В., Иванов Н. Г., Ищенко Е., Килин А. 3., Костров Г. К., Куц В. Н., Лобода А… Мельник М. И., Миненок М. Г., Минская В. С, Михайлова Г., Осип Б. В… Первухина Л. Ф., Петрунев В.Т., Сухарев Е. А., Тирских Г. И., Хадисов Г. Г., Шевцов Ю. Л. несомненно послужили дальнейшему изучению различных аспектов этого преступления.
И все же труды вышеупомянутых авторов не исчерпали всей проблематики вымогательства.
Для практической деятельности по борьбе с вымогательством необходимость результатов изучения этой проблемы очевидна.
Объектом исследования являются общественные отношения возникающие по поводу квалификации вымогательства, как общественно опасного деяния, предусмотренного российским законодательством.
Целью исследования является рассмотрение и актуализация вопросов, касающихся понятия состава преступления и его элементов по российскому уголовному законодательству.
Целевая направленность исследования обусловила необходимость решения следующих задач:
рассмотреть историческое развитие понятия вымогательства в российском законодательстве;
охарактеризовать основной, квалифицированный и особо квалифицированный состав вымогательства;
рассмотреть проблемы понятия вымогательства, как общественного опасного деяния;
проанализировать проблемы квалификации вымогательства и отличия его от смежных составов преступлений;
сделать собственные выводы.
Предмет исследования составляют нормы уголовного законодательства, регламентирующие понятие вымогательства, смежные уголовно-правовые нормы, тенденции развития учения о вымогательстве.
Методология и методика исследования. Методологической основой исследования являются общенаучные методы познания, а также ряд частно-научных методов: историко-юридический, системно-структурный, сравнительно-правовой, формально-логический и другие. Использовались социологические приемы в том числе — изучение материалов судебной практики.
Нормативную базу работы составили: Конституция РФ, уголовное законодательство РФ и РСФСР, проанализированы материалы судебной практики.
Теоретической основой исследования явились научные труды отечественных ученых в области уголовного права, а также иные литературные источники и материалы периодической печати, относящиеся к проблемам дипломной работы, в той мере, в какой они были необходимы для возможно более полного освещения вопросов избранной темы.
Структура работа. Работа состоит из введения, трех глав, объединяющих в себя семь параграфов, заключения, библиографического списка и приложения.
ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ВЫМОГАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
1.1 Становление уголовной ответственности за вымогательство в досоветском законодательстве
В русском уголовном праве вымогательство не выступало в качестве самостоятельного состава преступления. Однако ст. 406 Уложения о наказаниях уголовных исправительных 1845 года гласила: «Высшею степенью лихоимства почитается вымогательство»1. Под вымогательством понимались получаемые по службе путем угроз и притеснений различные материальные блага: прибыль, выгода, подарки, поборы, наряды па работу. Как должностное преступление вымогательство входило в главу шестую Уложения «О мздоимстве и лихоимстве» раздела пятого «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной». В позднейших изданиях Уложения законодатель не изменил своего подхода к понятию вымогательства, которое мы находим в ст. 420 Уложения издания 1857 года, позднее в ст. 373 Уложения 1866 года и его «продолжениях»2.
В науке уголовного права под вымогательством первоначально понимались также наиболее опасные виды лихоимства (взяточничества). Такого взгляда придерживался, например, профессор А. Лохвидкий, определение им вымогательства почти не отличалось от законодательного3.
Наиболее раннее упоминание о распространившихся фактах вымогательства в современном его понимании относится к началу XVIIвека, свидетельство этому мы находим в «Описании путешествия в Москву и через Московию в Персию и обратно» Адама Олеария4. Деяния эти совершались следующим образом. Так как кража па Руси серьезно каралась, то недобросовестные граждане старались обвинить кого-либо в ней. Занимая деньги, они оставляли взамен одежду, утварь, другие предметы или соответственно подбрасывали какие-либо вещи, например, в сапоги (многие в них носили письма, ножи, мелкие предметы), а то и просто в дом, а затем с целью вымогательства обвиняли и доносили на этих людей, будто данные вещи украдены.
В связи с распространенностью таких фактов и с целью их пресечения царь Михаил Федорович 1 января 1634 г. ввел указ, который гласил: «Чтобы никто, пи даже отец с сыном, не занимали денег, не давали друг другу залогов или вступали в иные обязательства без записи за собственными руками с обеих сторон; в противном случае все выступающие с требованиями признаются подозрительными и могут лишиться своих прав на требуемое»5. Были известны и факты подстрекательства судьями своих близких к подобным злоупотреблениям в надежде получить выгоду.
Во второй половине XIXвека в судебной практике появились уголовные дела, решения судебных органов по которым стали причиной острых научных дискуссий и критики позиции суда, включая Уголовный Кассационный департамент Правительствующего Сената. Так, мещанин Николаев в 1867 г. был осужден Калужским Окружным Судом по ст. 1545 Уложения 1866 г. за угрозы с вымогательством к ссылке на поселение в Сибирь в связи с тем, что он грозил купцам Рябушинским поджечь их фабрику, если не будут уволены некоторые из ее служащих. Осужденный ходатайствовал о применении ст. 141 Устава о наказаниях, предусматривавшей проступок — некорыстную угрозу и наказание за нее в виде ареста до двух месяцев или денежное взыскание. Кассационный департамент оставил это ходатайство без последствий, руководствуясь тем, что взысканное требование об увольнении некоторых служащих под угрозой поджечь фабрику было преступным требованием отказаться от законного права купцов Рябушинских6. Небесспорпость этого решения обусловило отсутствие указания па то, какое право купцов Рябушинских было нарушено Николаевым. Был вынесен ряд судебных решений о завладении деньгами граждан путем шантажа.
В 70-х годах XIXвека ученые-юристы отходят от буквального (аналогичного законодательному) определения вымогательства, и при этом выделился ряд принципиальных позиций. Н. Л. Неклюдов, один из первых занимавшихся специально этой проблемой, определял вымогательство как похищение чужой собственности (вещей, денег и актов) или переход какого-либо права от «угрожаемого» к преступнику или третьим лицам, но так, чтобы потерпевший перестал бы быть его собственником или хозяином7. В действовавшем праве ученый под вымогательством понимал угрозу с вымогательством (ст.ст. 1545, 1546 Уложения 1866 г.).
Первая из указанных норм предусматривала «требование выдать или положить в назначенное для того место сумму денег, или вещь, или письменный акт, или что-либо иное, или же принять на себя какие-либо невыгодные обязательства, или отказаться от какого-либо законного права» под угрозой убийства или поджога, что наказывалось ссылкой на каторжные работы сроком от четырех до шести лет. Статья 1546 предусматривала аналогичное требование, по под угрозой насилия, что каралось менее строго8. Цель такой угрозы, по определению Н. Л. Неклюдова, заключалась в похищении имущества или имущественных прав. Объект — всякое лицо, отличие от разбоя — в «заочном» характере угрозы, направленной в будущее. Оконченным преступление считалось, когда «угроза дошла по назначению», что, как полагал ученый, исключало предварительную преступную деятельность. Для «выравнивания» с грабежом и разбоем предлагалось состав преступления предусмотреть материальным9.--PAGE_BREAK--
Исходя из такого определения вымогательства, Н. А. Неклюдов считал незаконным осуждение мещанина Николаева Уголовным Кассационным департаментом, а предпосылкой для этого считал неконкретность предусматривавшихся Уложением угроз10.
Позицию Н. А. Неклюдова разделял В. В. Есипов, но он относил вымогательство к преступлениям против свободы11. Н. С. Таганцев понимал под вымогательством принуждение к даче обязательств, т. е. деяние, предусмотренное ст. 1686 Уложения, в соответствии с которой в качестве способов принуждения предусматривались насилие и угрозы насилием, а деяния ограничивались сферой заключения сделок и обязательств12.
Аналогичного мнения придерживался С. Будаинский. Он изучил проблему со сравнительно-правовых позиций, указал на идентичность понимания вымогательства в зарубежных законодательствах13.
Третья точка зрения представлена в работах Л. С. Белогриц-Котляревского, который относил к вымогательству вымогательные угрозы (ст. ст. 1545, 1546), угрозы ближайшим родственникам (ст. 1547), квалифицированное лихоимство (ст. ст. 377, 378) и принуждение к даче обязательств14. Вымогательство им расценивалось как имущественное преступление, предметом которого в отличие от грабежа является не только имущество, имущественные права и интересы вообще; второе отличие проводилось «по способу действия, т. е. по отношению его ко времени», достаточной считалась «альтернативная наличностью этих признаков. Им дана и принципиальная оценка по названному выше делу Николаева. Считая, что угроза поджечь фабрику, если не будут уволены некоторые из служащих на ней, составляет не вымогательство (вымогательные угрозы), а угрозу (ст. 140 — 141 Устава о наказаниях), он подверг критике позицию Сената и И. Я. Фойницкого, согласившегося с таким решением.
Взгляды И. Я. Фойницкого действительно не были свободны от противоречий. Понимая под вымогательством в действовавшем законодательстве вымогательные угрозы, принуждение к даче обязательств и лихоимство, он при отграничении данного преступления от грабежа и разбоя практически не придавал значения «способу деятельности».
Опасаясь широкой и неверной трактовки посредствующей деятельности потерпевшего («жизнь или кошелек», эту обычную угрозу разбойника следовало бы всегда признавать вымогательством15), И. Я. Фойницкий главный признак вымогательства видел в предмете посягательства, каковым в этом преступлении является «имущество вообще, безотносительно к данной вещи»16.
П. П. Пусторослев выделял в действующем законодательстве два вида вымогательства, в основе чего было структурное нахождение этих видов. Первый вид включал преступления из VIIглавы «Об угрозах» (ст.ст,1545, 1546/6, 1547, 1548 Уложения). Второй вид — преступления против собственности (ст. ст. 1686/6, 1687). Деление это сам автор считал условным, т. к. каждое из этих преступлений логически подходит под понятие преступного вымогательства имущества17. Таким образом, в русской уголовно-правовой науке было выработано особое понятие вымогательства, тогда как в действовавшем законодательстве этот термин означал другое деяние. Это, а также динамика разработки данного вопроса отражали активное развитие названной отрасли права в середине XIX— начале XXвеков.
Законом от 1 июля 1908 г. «Об изменении порядка производства дел об угрозах» возбуждение и дальнейшее направление дел о вымогательных угрозах было подчинено общему порядку, установленному для дел публичного обвинения18, что несколько уменьшило остроту проблемы, но не устранило ее.
Ожидая, что применение статей о вымогательных угрозах станет не исключительным, а заурядным, А. Щипилло обобщает накопленный опыт теоретического рассмотрения угроз с вымогательством, дает собственную характеристику преступления, анализирует судебную практику, хотя и необширную19. В соответствии с выводами ученого, объектом нымшателъных угроз является свобода потерпевшего и членов его семьи, а также близких родственников; угроза должна быть умышленной, «серьезной», определенной и обязательно преследовать корыстную цель; осуждение за некорыстные, но принуждающие угрозы по статьям 1545 и 1546 следует считать необоснованным (в том числе и упомянутое осуждение Николаева); в систематическом отношении вымогательные угрозы тесно соприкасаются с грабежом и разбоем. А. Щипилло приходит к выводу о возможности предварительной преступной деятельности при вымогательных угрозах и приводит пример из судебной практики.
При рассмотрении вопроса о месте вымогательства в системе преступлений ученые-правоведы принимали в расчет два критерия: место, выделяемое законодателем этому составу преступления среди других, и основной объект посягательства. Придавая большее значение первому или второму признаку, они относили это преступление к посягательствам против личности или собственности. Шантаж20как способ вымогательства в русском уголовном праве — интересная и даже драматическая страница его развития. Первой работой, специально посвященной этой проблеме, была монография И. Баженова «Шантаж как уголовное преступление». К тому времени шантаж, по определению французского законодателя, «в высшей степени гнусное и зловредное преступление, представляющее собой «вымогательство при помощи нравственного насилия, широко распространился в ряде стран. В Америке скандальные секреты продавались как товар, но особенно буйно шантаж расцвел па своей родине — во Франции, где организаторы шантажа имели свои организации, тайную «полицию», «выслеживающую годных для эксплуатации состоятельных лиц»21. Во французский уголовный кодекс шантаж внесен в 1883 г., а затем и в законодательства ряда других европейских стран.
Отсутствие и законодательстве нормы о шантаже вызвало в теории и па практике различные мнения о необходимости квалифицировать эти действия по статьям: о мошенничестве (Уголовный Кассационный департамент); о клевете, оскорблении или недоносительстве в зависимости от обстоятельств дела (Н. А. Неклюдов)22.
С. Соловьев, автор одной из самых основательных работ, посвященных шантажу, дал понятие этого преступления, предпринял его анализ, выделил виды и настаивал на введении в действующее законодательство самостоятельного состава шантажа, доказал необоснованность упомянутых выше точек зрения «подведения» шантажа под другие статьи Уложения. Ученый утверждал, что шантаж как посягательство на чужое имущество «есть угроза оглашением; есть вид вымогательства, т. к. их объединяет способ действия — психическое насилие, принуждение». Виды шантажа как самостоятельного деяния определяет содержание угрозы: 1) диффамация, 2) клевета, 3) оглашение тайны, 4) ложный донос — деяния преступные, преследуемые законом, 5) сообщение власти о действительно совершенном преступлении (донос) — деяние непреступное. Последний вид шантажа вызывал наибольшую сложность в его оценке, т. к. внешне действия шантажиста могли показаться законопослушными23.
Один из самых принципиальных, сложных и определяющих вопросов вымогательства и шантажа — относительная свобода действий потерпевшего.
Исследуя этот вопрос сквозь призму «учения о насилии и угрозах», М. М. Плец делил угрозу на неминуемую при разбое и обыкновенную при вымогательстве. В первом случае угроза предполагает состояние, неминуемо переходящее, по мнению потерпевшего, в убийство или в насилие. «Угроза должна быть настолько действительной и наличной, по мнению угрожаемого (не важно, произойдет ли она на самом деле), чтобы она ему не оставляла никакой свободы, опять-таки, по его мнению»24. И обыкновенную угрозу не следует недооценивать, считает ученый, указывая, что в немецком законодательстве угроза и насилие одинаково охватывались понятием принуждения. По утверждению М. М. Плеца, относительная свобода при вымогательстве и еще более выступающая при шантаже не снижает их опасности. Сама же эта относительная свобода выбора варианта поведения потерпевшего чрезвычайно мала. С позиций ценностного соотношения нарушаемого блага при шантаже и «издержек» со стороны принуждаемого потерпевшего нам представляется интересным и другое мнение того же ученого. «Честь есть одно из ценнейших благ, которым дорожит всякий человек и от которого зависит не только его положение в обществе, но и имущественная сфера. Поэтому при посягательстве на нее угрожаемый готов откупиться какой угодно суммой, лишь бы спасти свое доброе имя»25.
При разработке проекта нового Уголовного Уложения комиссия разработчиков учла изменения в структуре преступности, соответствующие проблемы и их разработки в теории права. В проекте нашли свое место вымогательство и шантаж. Статья 590 окончательного варианта Уголовного Уложения 1903 г. (ст. 495 проекта «разработчиков») была посвящена вымогательству, входившему в главу 32 «О воровстве, разбое и вымогательстве»26. Таким образом, системное расположение относило вымогательство к имущественным преступлениям.
Однако анализ диспозиции ст. 590 Проекта Уголовного Уложения не дает оснований для столь категоричного вывода, т. к. не исключается требование и завладение конкретным имуществом. Впрочем, глава 32 Уголовного Уложения после утверждения 22 марта 1903 г. Николаем IIУложения в целом так и не была введена в действие, поэтому реальная практика применения данной нормы отсутствует. Можно лишь предположить, что дальнейшая интерпретация состава этого преступления, его понимание, применение были бы неоднозначными в практическом и теоретическом отношениях.
Шантаж был предусмотрен ст. 615 Уголовного Уложения в главе 34 «О банкротстве, ростовщичестве и иных случаях наказуемой недобросовестности по имуществу». Согласно законодательному определению, шантаж выражался в «побуждении с целью доставить себе или другому имущественную выгоду, к передаче имущества или к уступке права по имуществу или ко вступлению в иную невыгодную сделку по имуществу посредством угрозы оглашением вымышленных или истинных сведений». Простой состав шантажа предусматривал угрозу разглашения; 1) позорящих сведений; 2) сведений о совершении потерпевшим или его родственниками преступления; 3) сведений, подрывающих торговый кредит. Наказание за этот вид шантажа — тюремное заключение сроком не ниже трех месяцев. Часть вторая той же статьи предусматривала более опасные виды шантажа, если они совершены: а) шайкой; 6) лицом, ранее трижды отбывавшим наказание за воровство, разбой, вымогательство, мошенничество; и) редактором, использующим для этого свое служебное положение (шантаж публикацией). Эти виды шантажа наказывались заключением в исправительном доме.
Помещая статьи о вымогательстве и шантаже в отдельные главы, составители проекта исходили из того, что «шантаж хотя и имеет сходство с имущественным принуждением посредством угрозы, но угроза… совершенно отлична от той, которая служит средством имущественного вымогательства...»27. Вымогательство, по мнению Н. С. Таганцева, осуществляется угрозой преступления, а при шантаже угроза зачастую не преступна и даже «похвальна, например, заявлением власти о преступном деянии»28. Авторы проекта относили вымогательство и шантаж к имущественным преступлениям.
Отнесение составителями проекта Уголовного Уложения вымогательства и шантажа к имущественным преступлениям, констатация сходства их по способу совершения преступления и одновременно непризнание систематического родства составов этих преступлений представляется противоречивым.
Объективное рассмотрение законодательной, научной, правоприменительной и законотворческой сторон, относящихся к вымогательству и шантажу до октябрьской России, позволяет в историческом аспекте сделать ряд принципиальных выводов.
В буквальном смысле в законодательстве под вымогательством понималось квалифицированное взяточничество (лихоимство).
Борьба с шантажом ввиду отсутствия такого состава преступления в действующем законодательстве сводилась к рассмотрению дел по другим статьям Уложения (т.е. применялась аналогия).    продолжение
--PAGE_BREAK--
Взгляды ученых на предмет вымогательства и шантажа различались, в связи с чем назывались: имущество, имущественная выгода, право по имуществу, невыгодная сделка, обязательство. Но при определении сущности этих деяний наблюдается единство: суть этих деяний заключается в принуждении потерпевшего к передаче указанных благ или совершению определенных действий.
Дооктябрьский период не оставил заметного положительного правоприменительного опыта по делам о вымогательстве и шантаже.
1.2 Развитие вымогательства в послереволюционном законодательстве России
В послеоктябрьский период Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. в ст. 194 предусматривал вымогательство как «требование передачи каких-либо имущественных выгод или нрава па имущество, или же действий под страхом учи пения насилия над личностью или истребления его имущества». Имелось в виду, что вымогательство сопровождалось лишь теми угрозами, которые сами по себе, не связанные с имущественным требованием, составляли бы преступление. В ст. 195 УК нашел свое место шантаж как «вымогательство, соединенное с угрозой огласить позорящие потерпевшего сведения или сообщить властям о противозаконном его деянии. Оба деяния карались лишением свободы до двух лет.
Структурно вымогательство и шантаж помещались в главе шестой об имущественных преступлениях, следуя за ростовщичеством. В научной литературе 20-х годов вымогательство и шантаж считались хотя и имущественным преступлением, но не хищением, а «преступным приобретением имущества» и рассматривались отдельно от хищений, наряду с ростовщичеством29, либо с ростовщичеством и мошенничеством30. Отличие вымогательства и хищений проходило по двум критериям: по предмету, который в первом случае шире, и способу совершения, т. к. при вымогательстве «средством может быть и угроза злом, имеющим последовать лишь в будущем»31.
Конструкции составов этих преступлений подвергались критике. Так, по мнению С. В. Познышева, составом вымогательства необоснованно не предусматривалось применения насилия, что требовало дополнительной квалификации при его применении; неясно было, кому направлялась угроза насилием: потерпевшему или другим лицам; не предусматривалась угроза повреждением имущества, санкции были загаженными, т. к. существовали «профессиональные вымогатели, для которых такой срок явно незначителен». Считая их близкими к разбойникам, автор указывает, что «вымогатели часто образуют профессиональные шайки»32. Справедливо критическое замечание С. В. Познышева и о том, что в конструкции состава шантажа не предусматривались случаи разглашения позорящих или противоправных сведений в отношении близких потерпевшего33.
В ст. 174 УК РСФСР 1926 г. под вымогательством понималось требование передачи каких-либо имущественных выгод или права на имущество или совершения каких-либо действий имущественного характера под страхом насилия над личностью потерпевшего, оглашения о нем позорящих сведений или истребления его имущества. В отличие от предыдущей редакции шантаж входил в вымогательство его разновидностью, перечень угроз оставался зауженным, не предусматривал, например, угроз в адрес близких потерпевшего и ряда видов шантажа. Санкция за это преступление повышалась до трех лет лишения свободы.
Доктрина уголовного права вышеуказанного периода отнесла вымогательство «в одну общую группу — преступное приобретение чужого имущества» наряду с кражей, грабежом, разбоем, но в статусе «примыкающего к насильственному похищению, как имеющего с ним одновременно общие (угроза насилия над личностью) и различные (осуществление угрозы в будущем и специфика предмета посягательства) черты»34. Правда, был временный «зигзаг»: после принятия указов от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан» некоторые авторы и тем более судебная практика тоталитарного государства, широко раздвигая рамки хищения, а не исходя из содержания вымогательства, относила это деяние к хищениям35. Авторы большинства учебников и отдельных работ не связывали вымогательство с немедленным применением физического насилия, критически относилось к законодательной (формалыгой) конструкции этого состава преступления, считая, что оконченным оно должно считаться с момента завладения36.
Из общей канвы научных взглядов выделялось мнение Б. С. Утевского о том, что «вымогательство имеется и в том случае, когда преступник угрожает не только самому потерпевшему, но и лицам, близким потерпевшему». Он же утверждал, что вымогательство должно быть формальным составом37.
Уголовный кодекс РСФСР 1960 г, предусматривал уже два состава вымогательства: государственного и общественного имущества (ст. 95 УК) с санкцией до четырех лет лишения свободы и — личного имущества (ст. 148 УК) с санкцией до трех лет лишения свободы. Под вымогательством государственного или общественного имущества понималось требование передачи этого имущества или права на имущество под угрозой насилия над лицом, в ведении или под охраной которого находится это имущество, насилия над его близкими, оглашения позорящих сведений о нем или о его близких или истребления их имущества. Редакция нормы о вымогательстве личного имущества помимо названных действий предусматривала и требование совершения каких-либо действий имущественного характера.
Таким образом, если в ранее действовавшем законодательстве (ст. 174 УК РСФСР 1926 г.) угроза при вымогательстве связывалась только с личностью самого потерпевшего, то УК 1960 г. связывал угрозу как с лицом, в ведении которого или под охраной которого находится имущество, так и с личностью его близких.
Социально-экономические изменения в России 80-х годов серьезно повлияли на состояние и динамику преступности. Резко увеличилось число случаев вымогательств, распространились наиболее опасные его виды. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 12 января 1989 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР» были существенно изменены редакции статей 95 и 148 УК. Каждая из этих статей с этого времени состояла из трех частей и предусматривала соответственно простой, квалифицированный и особо квалифицированный составы. Значительно повышались санкции.
Статья 95 УК предусматривала вымогательство не только государственного, общественного, но и кооперативного имущества, что соответствовало новому качеству развития социально-экономических отношений. Часть 1 ст. 95 УК охватывала требование этого имущества или права на него под угрозой насилия над лицом, в ведении которого находится это имущество, насилия над его близкими, оглашения сведений о том или о его близких, повреждения или уничтожения их личного либо государственного, кооперативного, общественного имущества, находящегося в их ведении или под охраной (вместо «истребления» в предыдущей редакции).
Квалифицированные виды вымогательства включали вымогательство, совершенное повторно, либо по предварительному сговору группой лиц, либо под угрозой убийства или нанесения тяжких телесных повреждений, либо соединенное с насилием, не опасным для жизни и здоровья, либо с повреждением или уничтожением имущества.
Особо квалифицированное вымогательство выступало в следующих видах: вымогательство, совершенное организованной группой, либо особо опасным рецидивистом, либо соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья, либо повлекшее причинение крупного ущерба или иных тяжких последствий.
Федеральным законом от 1 июля 1994 г. были внесены существенные изменения в действовавший УК 1960 г., а перестройка норм об уголовной ответственности за преступления против собственности — главная их примета.
Закон от 1 июля 1994 г. исключил из текста УК вторую главу Особенной части, а в главу пятую внес существенные изменения. Так как объектом охраны стали все виды собственности, было введено понятие «чужое имущество». Изменения коснулись и состава вымогательства. Резкий рост числа вымогательства и наиболее опасных его форм стал причиной усиления ответственности за это преступление.
Новизна решения вопроса об ответственности за вымогательство по Федеральному закону от 1 июля 1994 г. состояла в дифференциации наказуемости этого преступления в зависимости от ряда обстоятельств: содержания угрозы, характера и степени насилия, размера ущерба и тяжести причиненных последствий, личности виновного и ряда других признаков (повторность, захват заложников). В пяти частях ст. 148 УК РФ устанавливалась ответственность за простое вымогательство, т. е. без отягчающих обстоятельств (ч.ч. 1 и 2), квалифицированное (ч.ч. 3 и 4) и особо квалифицированное (ч. 5 ст. 148)38.
Структурно виды вымогательства располагались в ст. 148 УК следующим образом.
Часть первая предусматривала шантаж, т. е. требование имущества, права на имущество или выполнения действий имущественного характера под угрозой оглашения позорящих сведений о лице и его близких.
Во второй части речь шла о вымогательстве, соединенном с угрозой насилием, не опасным для жизни и здоровья, над лицом или его близкими, либо с угрозой повреждения или уничтожения имущества этих лиц.
В части третьей это деяние квалифицировали следующие признаки: повторность, предварительный сговор, угроза убийством или нанесением тяжких телесных повреждений, насилие, не опасное для жизни и здоровья потерпевшего, повреждение или уничтожение имущества.
В части четвертой нашли свое место такие разновидности вымогательства, как сопряженное с захватом заложников либо повлекшее причинение крупного ущерба или иных тяжких последствий.
Особо квалифицированные составы части пятой определяли признаки: организованная группа, особо опасный рецидив и насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшего.
Редакция этой статьи в целом показала свою жизнеспособность, хотя она была не свободна от существенных изъянов. Первый из них — неудачное определение шантажа, который составлял простой вид вымогательства и определялся как требование под угрозой оглашения позорящих сведений о лице или его близких.
Острую дискуссию в литературных источниках и трудности в правоприменительной практике вызывало понимание вымогательства, сопряженного с захватом заложников. Особенно сложной в этой связи представлялась практика отграничения этого преступления от захвата заложников (ст. 1261 УК). В подходе к отграничению этих преступлений различается как минимум три точки зрения.
Л. Д. Гаухман предлагал квалифицировать вымогательство, соединенное с захватом заложников, по совокупности преступлений (ч. 4 ст. 148 и ст. 1261УК), обосновывая это тем, что иное решение может привести к оставлению без предусмотренных уголовным законом ответственности и наказания виновного за содеянное в целом39.
М. Каипов считал, что вымогательство, сопряженное с захватом заложников, не повлекшим тяжких последствий, полностью охватывает состав захвата заложников и деяние следовало квалифицировать только по ч. 4 ст. 148 УК. С другой стороны, по его же мнению, состав преступления, предусмотренный ч. 4 ст. 148, не охватывает состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 1261, а последний не охватывает первого, что обусловливает квалификацию вымогательства, сопряженного с захватом заложников, повлекшим тяжкие последствия, по совокупности преступлений: по ч. 4 ст. 148 и ч. 2 ст. 1261УК40.
Другие ученые, считая вымогательство комплексным составом, предлагали ограничиться при квалификации таких деяний только ч. 4 ст. 148 УК41. Очевидно, что эти составы во многом дублировали друг друга. Спор вызывался, в основном, несогласованностью размеров санкций.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Приметой последней редакции ст. 148 УК 1960 г. было наличие вымогательства имущества, повлекшего причинение тяжких последствий. Признак «иные тяжкие последствия» относится к оценочным. По своему характеру они могут быть весьма разнообразны, но непременно причинно и виновно связанными с вымогательством, например, самоубийство потерпевшего или его близкого, банкротство предприятия, его самороспуск и т. п. В случаях, когда причиненный вред, включая и упущенную выгоду, перерастал критерии крупного ущерба (двухсоткратный минимальный размер оплаты труда), имелись основания говорить о тяжких последствиях42.
В соответствии с п. 8 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о вымогательстве» от 4 мая 1990 г. №3 с последующими изменениями и дополнениями «вымогательство является оконченным с момента предъявленного требования о передаче имущества под угрозой причинения вреда потерпевшему или его близким… повреждение или уничтожение имущества, причинение ущерба или иных тяжких последствий могут быть инкриминированы лишь в случае реального наступления указанных в законе последствий»43.
Мы не разделяем эту позицию Верховного Суда, т.к. в этом случае покушения на такие деяния практически останутся ненаказуемыми. Характер общественной опасности действий, совершенных виновным, определяется главным образом значимостью объекта посягательства, что находит отражение в сознании виновного. Поэтому квалификация деяний должна учитывать желание причинить тяжкие последствия при покушении.
Другие виды вымогательства, предусматривавшиеся ст. 148 УК 1960 г. в редакции законов от 12 января 1989 г. и 1 июля 1994 г., восприняты статьей 163 нового Уголовного кодекса 1996 г. (буквально или несколько в иной редакции), в связи с чем мы остановимся на них.
Приведенный обзор был сделан для последующей оценки учета законодателем наработанного положительного или не вполне удачного опыта законотворчества и правоприменения.
Предваряя рассмотрение аналогичного опыта в республиках бывшего СССР, других странах, а также анализ действующего состава вымогательства, уместным представляется сделать ряд замечаний.
В отечественной научной литературе всего послеоктябрьского периода четко обозначились проблемные вопросы, которые хотя и находили частичное разрешение вследствие конструктивных изменений состава, но все же остаются по-прежнему принципиальными, и не только в теоретическом плане. К их числу относятся: 1) понятие вымогательства и его место в системе преступлений; 2) вымогательиая угроза, се сущность, содержание, соотношение во времени с насилием и завладением имуществом или правом на него (эти аспекты были спорными и ранее, в XIX— начале XXвеков в русском праве); 3) виды вымогательства и их достаточность в действующем праве; 4) ответственность лица, передавшего вымогателю чужое имущество; 5) отграничение вымогательства от смежных преступлений и ряд других.
Практически все названные проблемы не решены окончательно в теории уголовного права и, оставаясь актуальными, вызывают подчас сложности в правоприменительной деятельности. Нами эти вопросы будут рассмотрены применительно к новому уголовному законодательству.
Рассмотрение теоретико-правовых и законодательных положений, относящихся к вымогательству, позволяет сделать ряд выводов.
1. В праве вымогательство отнесено к имущественным преступлениям.
2. Сущность этого преступления заключается в принуждении к передаче имущества, имущественных прав или к выполнению действий имущественного характера.
В целом этот накопленный теоретический и практический опыт имеет немало положительных сторон и может быть востребован в современных российских условиях.
ГЛАВА 2. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВЫМОГАТЕЛЬСТВА В ДЕЙСТВУЮЩЕМ РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
2.1 Характеристика основного состава вымогательства
В период с 60-х по 90-е годы в науке уголовного права активно, разрабатывались теоретические аспекты вымогательства. В учебниках и отдельных публикациях, специально посвященных вымогательству, рассматриваются как весь состав этого преступления, так и отдельные с ним связанные проблемы, порой весьма узкие и актуальные. Активизация исследований объясняется рядом причин: сложностью и неразработанностью состава, необходимостью изучения новых его видов, введенных законодателем, и изменением криминологических характеристик преступления.
В этот период начатые исследования не только были последовательно продолжены, но и значительно продвинуты. Помимо упоминавшихся ранее проблем (в числе которых — понятие вымогательства и его место в системе преступлений, отграничение от смежных преступлений, вымогательная угроза), активно обсуждались следующие: новые виды вымогательства, ответственность лица, передавшего государственное или общественное имущество вымогателю, и другие.
На основании научных разработок были сделаны предложения по улучшению редакции действующей нормы. Представляется уместным рассмотреть теоретические наработки, предложения и сопоставить с действующим составом вымогательства, с тем, чтобы еще до детальной апробации его на практике иметь возможность сулить о его достоинствах и недостатках.
В статье 163, помещенной в главе 21 (преступления против собственности) раздела VIII(преступления в сфере экономики), нашел свое место состав вымогательства. Предметом нашего исследования является именно это преступление, хотя следует отметить, что вымогательство как разновидность объективной стороны деяния предусмотрено и в ряде других норм УК РФ 1996 г., а именно: в ст. ст. 221 (хищение либо вымогательство радиоактивных материалов), 226 (хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывчатых устройств), 229 (хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ).
Правильное применение нормы Особенной части УК предполагает точное понимание элементов и признаков состава преступления, предусматриваемого этой нормой. Отправной точкой решения ряда проблем является верное определение объекта преступления. В науке уголовного права проблема подразделения объектов па основной и дополнительный служит основанием для отнесения преступления к той или иной главе Уголовного кодекса. Критерии определения основного объекта называются разные. Так, Н. И. Коржанский, предложивший четырехступенную систему объектов (общий, родовой, видовой и непосредственный), считает, что в полнобъектных преступлениях «основным объектом является наиболее ценное с точки зрения общественных интересов социальное благо из всех повреждаемых данным преступлением» и на этом основании вымогательство относится к преступлениям против личности, а собственность называлась дополнительным объектом44. Но такой подход к определению основного объекта вообще и вымогательства в частности не нашел поддержки в современной научной литературе45за редким исключением.
Например, В. Н. Куц, разделяющий взгляды Н. И. Коржанского, считает непосредственным объектом вымогательства безопасность личности46. Подавляющее же большинство ученых приходит к другим выводам, изложенным в трудах, посвященных объекту и предмету посягательства или -вымогательству в частности47.
Под основным объектом «следует понимать то общественное отношение, тот интерес, который законодатель, создавая данную норму, в первую очередь стремился поставить под охрану уголовного закона»48.
Для решении вопроса о том, какой объект должен относиться к той сфере отношений, что и родовой объект охраны, следует учитывать, «основной объект всегда, во всех без исключения случаях нарушается или ставится в реальную опасность»49. С изложенной позицией Е. А. Фролова согласуются выводы В. К. Глистина50и предложившего трехзвенную «горизонтальную» схему непосредственного объекта (основной непосредственный, дополнительный непосредственный, факультативный непосредственный) В. Я. Тация51.
Принципиальным является то положение, что основной объект не обязательно должен быть более важным, чем дополнительный52. Обсуждая вопрос об основном и дополнительном объекте вымогательства, следует помнить, что преступная деятельность при вымогательстве направлена в первую очередь на отношения собственности, а посягательство па интересы личности при этом — средство для достижения корыстной цели. Формулировка состава преступления не требует в ряде случаев наступления общественно опасных последствий в виде физического вреда личности.
Нет единства и в определении дополнительного объекта вымогательства. Так, В. Л. Владимиров в качестве такового признает личность потерпевшего, его неприкосновенность, свободу, честь и достоинство53, что представляется правильным. Схожую с ним позицию занимает Н. Иванов54; другие ученые называют общественную безопаспость55. Последнее вряд ли верно в современных условиях рыночной ориентации хозяйства, когда роль общественных фондов потребления и распределительный функции государства ограничены.
В соответствии с положениями Конституции Российской Федерации и нормами уголовного права объектом правовой защиты в равной мере теперь являются все формы собственности: частная, коллективная, государственная, муниципальная и собственность общественных организаций56.
В научной литературе встречается возражение против использования в праве понятия «частная собственность», что приводит к идеологизации науки, т. к. в политэкономии, откуда пришел этот термин, под «частной собственностью» понимается не просто принадлежность имущества лицу, а принадлежность ему «средств производства», причем лишь тех, которые он сам не в состоянии использовать, не прибегая к найму работников57. Нам представляется уместным использование этого термина для обозначения принадлежности имущества «не обществу, не государству»58.
Верховный Суд РФ в постановлении № 5 от 25 апреля 1995 г. разъяснил, что, поскольку закон не предусматривает дифференциации ответственности за эти преступления в зависимости от формы собственности, определение таковой не может рассматриваться обязательным элементом формулировки обвинения лица, привлеченного к уголовной ответственности59.
Наиболее распространенными предметами посягательства являются деньги, валюта, реже — другие ценности.
Под правом на имущество понимают долговые расписки, фиктивное зачисление на работу с целью незаконного получения денег, документы о «добровольной» передаче квартиры от потерпевшего к виновному и т. п. На наш взгляд, признание законодателем и некоторыми авторами60права па имущество в качестве предмета вымогательства представляется спорным, необоснованным, т. к. оно не согласуется с теоретическими воззрениями на объект и предмет преступления.
В. Н. Кудрявцев определяет предмет преступления как вещь или процесс, служащие условием (предпосылкой) существования или формой выражения или закрепление конкретного общественного отношения и подвергающиеся непосредственному воздействию со стороны преступника61. Аналогично определял предмет преступления Г. Л. Кригер62.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Б. С. Никифоров, считающий предмет преступления составной частью объекта преступления — общественного отношения, указывал, что эти «отношения между людьми часто включают в себя различного рода состояния и процессы и разнообразные предметы материального и нематериального мира — орудия и средства труда, его предмет и результаты, различного рода документы, всякого рода сведения и т. д.63.
Придерживающийся такого же, то есть «вещного», подхода к пониманию предмета («Предмет посягательства — этот вещный предмет, на который непосредственно воздействует преступник») В. К. Глистин указывает, что «подмена действительного общественного отношения иным понятием вуалирует содержание непосредственного объекта, не выполняет, как правило, служебной роли»64. Такое положение вещей не меняет и обстоятельство, в соответствии с которым предмет преступления «может быть носителем множества социальных функций, они учитываются при издании нормы. Например, обычное ружье может «овеществлять» отношения собственности, быть предметом спекуляции, контрабанды, запрещенным для хранения предметом65.
Нам представляется принципиальным взгляд Б. С. Никифорова на соотношение предмета и общественного отношения. «Именно потому, что такие предметы, вещи и состояния сами по себе не являются общественными отношениями, они могут входить в состав общественных отношений»66.
По мнению Л. К. Малахова, «под правом на имущество в ст.148 УК РСФСР понимаются документы, дающие право па имущество...»67. Однако такие документы еще не есть предмет вымогательства (с определенной долей условности их можно было бы назвать дополнительным предметом посягательства, по аналогии с объектом); предметом же преступления в нашей ситуации являются именно деньги, доход, квартира. Не случайно Л. Д. Гаухман указывает, что вымогательство права на имущество — беспредметное преступление. В этом мнении он оригинален, но, как нам кажется, ближе к истине, за исключением одного; требование совершения действий имущественного характера он также считает беспредметным, с чем мы согласиться не можем68.
На наш взгляд, право па имущество в качестве предмета вымогательства при детальном его рассмотрении, в конечном счете, предстает как имущество или действие имущественного характера. Существовавший ранее традиционный перечень таких действий — ремонт автомашины, квартиры, строительство дачного домика — теперь дополняют несущие современный криминальный колорит требование «растаможить» за чужой счет автомашину, устроить па работу в акционерное общество с передачей значительного пакета акций, бесплатно установить телефон и другое.
От требований действий имущественного характера следует отличать понуждение к различным поступкам, которое, даже если и совершается из корыстной заинтересованности, но непосредственно не посягает па интересы личности. Например, понуждение к вступлению в брак не может рассматриваться как вымогательство69, как и другие действия, внешне схожие с вымогательством.
Объективная сторона вымогательства состоит в совершении действий, указанных в трех частях ст.163 УК, устанавливающих ответственность за простое вымогательство, т. е. без отягчающих обстоятельств (ч. 1), квалифицированное (ч. 2) и особо квалифицированное (ч. 3). Субъектом данного преступления в соответствии со ст.20 УК РФ является вменяемое физическое лицо, достигшее 14-летпего возраста. Требование передачи незаконного вознаграждения со стороны должностного лица под угрозой причинить вред охраняемым законом правам и интересам потерпевшего с использованием служебного положения виновного рассматривается как вымогательство взятки.
Вымогательство — корыстное преступление, совершаемое только с прямым умыслом: виновный сознает, что им предъявляется незаконное требование, соединенное с угрозой (а в ряде случаев — и с другими противоправными действиями), и желает таким путем добиться неправомерной передачи ему имущества гражданина, юридического лица или государства, права па имущество или совершения в его пользу действий имущественного характера. Корыстная же цель характеризует стремление субъекта к противозаконному обогащению.
Для дальнейшего анализа проблем вымогательства необходимо рассмотрение некоторых важных понятий и прежде всего таких, как «требование», «угроза», «насилие». В семантическом отношении «требование» означает выраженную в категорической форме просьбу, распоряжение. (В. И. Даль считал синонимами глаголы «требовать» и «домогаться»)70. В специальной литературе, касающейся предмета нашего рассмотрения, требование определяется как категорическое заявление, относящееся к потерпевшему, о противозаконной передаче имущества права на имущество или совершение действии имущественного характера. В других источниках требование определяется как предложение предоставить виновному такое право, используя которое он мог бы в дальнейшем получить имущество, либо как понуждение вымогателем потерпевшего к передаче вымогателю определенного имущества.
Эти дефиниции требования существенно различаются между собой, а «категорическое распоряжение» вообще лишает нас возможности понимания сущности вымогательства и отграничения этого преступления от смежных с ним, т. к. требование передачи возможно при грабеже и разбое («жизнь или кошелек»). Не случайно в последние годы авторы специально обращаются к понятию вымогательства71.
Исходя из сказанного выше, мы вынуждены вновь обратиться к семантическому аспекту понятия вымогательства и прибегнуть к построению синонимического ряда терминов (синонимической развертке), выделение ключевого из которых (локалии) отражало бы сущность этого деяния72. В толковом словаре синонимический ряд термина «требование» составляют слова: просьба, распоряжение, домогательство, надоедливость, приставание, понуждение, принуждение, назойливость, неотвязность, неотступность, навязчивость, постоянное преследование73. Термину «требовать» соответствуют слова домогаться, настойчиво добиваться, быть упорным, твердым в достижении чего-нибудь, понуждать, быть неотступным, неотвязным, надоедливо приставать, приступить с назойливыми просьбами74. Словарь синонимов русского языка близкими по значению к глаголу «вымогать» называет тянуть (разговорное), вытягивать, сосать, высасывать (просторечное) и следующим образом раскрывает его смысл. «Добиваться получения чего-либо принуждением, угрозами, хитростью, обманом и т. п. Наиболее литературным словом является вымогать; разговорное тянуть и просторечное вытягивать подчеркивают длительность и постоянство действия; сосать и высасывать употребляется с усилительным значением преимущественно в обиходно-разговорной речи и указывает не только на длительный характер вымогательства, но и на то, что лицо, у которого что-либо вымогается, терпит ущерб».75
Итак, требование характеризует некая протяженность действия, направленность на будущее. Другими словами, достижение цели при вымогательстве относится на какое-то будущее время, так как является результатом «постоянного преследования», что прямо указывает на длящийся характер этого действия (не путать с длящимся преступлением). Заполняют эту протяженность действия виновного и посредствующая деятельность самого потерпевшего, которой свойственна относительная свобода волеизъявления. Таков механизм совершения преступления, именуемого вымогательством, в этом заключается его неповторимость, самостоятельность. Внешне указанное напоминает дистанционное управление: виновный может не находиться при потерпевшем, но в конце концов, парализовав его волю к сопротивлению, получает от него требуемое. Причины, по которым потерпевший «получает отсрочку» передачи, различны: отсутствие в данный момент у него требуемого, невозможность выполнить приказ виновного тотчас из-за сложностей технического характера (например, необходимо юридическое оформление «сделки»), расчет на постоянный доход и т. п.
«Управление» потерпевшим осуществляется действиями, указанными в диспозиции ст. 163 УК: путем шантажа, угрозами, насилием, уничтожением или повреждением имущества. В этом заключается принуждение, результатом которого становится удовлетворение требований вымогателя. Поскольку статья 163 УК предусматривает угрозу разных видов, то, считая эту проблему сквозной, мы предварительно рассмотрим ее, прежде чем перейти к конкретным видам вымогательства.
«Угроза — запугивание, обещание причинить кому-нибудь неприятность, зло»76. По утверждению Б. С. Никифорова, «зло, которым вымогатель угрожает потерпевшему, должно быть объективно, а так же по замыслу виновного и с точки зрения потерпевшего, большим, чем то лишение, на которое должен пойти потерпевший, чтобы избегать грозящего ему зла. В противном случае отсутствовало бы характерное для вымогательства понуждение к соответствующему волеизъявлению в пользу виновного»77.
Угроза при вымогательстве представляет собой устное или письменное, переданное лично или через другое лицо, выраженное прямо или в косвенной форме, в виде просьбы или посредством конклюдентных действий доведение до сведения собственника либо лица, в ведении или под охраной которого находится это имущество, о том, что в случае невыполнения требования виновный лично или через других лиц совершит определенные действия: насилие, огласит те или иные сведения, уничтожит имущество и т. п. Вымогательная угроза по своему характеру и содержанию представляет собой запугивание потерпевшего и чаще всего противозаконными действиями.
Угрозы могут быть выражены в любой форме: письменно или устно; сообщены непосредственно потерпевшему через третьих лиц, по телефону и т.п. Наиболее распространена устная форма высказывания угрозы. Назначение вымогательной угрозы, ее смысл и временное «местонахождение» в объективной стороне преступления, влияние ее реализации па квалификацию деяния — один из самых дискуссионных вопросов состава этого преступления, к тому же он запутан78.
В большинстве источников утверждается, что специфическая общественная опасность вымогательства состоит в том, что при совершении этого преступления имеет место насилие над волей потерпевшего. Специфика насилия при вымогательстве, по общему мнению, заключается в том, что виновный угрожает применить его не тотчас же, а в некотором будущем времени, если потерпевший не выполнит предъявленного к нему требования. Поэтому угроза насилием при вымогательстве направлена не только па то, чтобы парализовать волю потерпевшего, подавить ее, а, главным образом, чтобы заставить потерпевшего осуществить нужное виновному волеизъявление, к понуждению, например, выполнить действия имущественного характера. В этом и усматривается сущность вымогательства. Помимо цитируемых ученых-правоведов на таких позициях стояли авторы практически всех учебников по Особенной части уголовного права79.
В случае реального применения насилия такие действия квалифицировались по статьям о вымогательстве и соответствующим статьям о преступлениях против личности. При таком понимании вымогательной угрозы, по мнению Б. С. Никифорова, в ситуации, когда «потерпевший тотчас же передает имущество виновному, действия виновного остаются в рамках вымогательства и не превращаются в разбойное нападение»80.
В соответствии с господствовавшим мнением в литературе до 90-х голов, момент передачи имущества не имеет принципиального значения81. Сторонники указанного подхода к пониманию вымогательства не приводят ни одного примера вымогательства из следственно-судебной практики, когда бы изъятие имущества следовало сразу за требованием.
Данная трактовка вымогательства, легко допускающая «подвижность» момента завладения имуществом, представляется нам противоречивой и запутанной. Требуется рассмотрение самостоятельности деяния с позиций единого критерия, которому будущий характер угроз насилием при вымогательстве вряд ли соответствует. В противном случае отграничение вымогательства от грабежа и разбоя станет практически невозможным, а сам такой подход к пониманию вымогательства способен лишь интерпретировать так называемые классические случаи. Например, В. Петрунев, разделяющий указанный подход к вымогателыюй угрозе, утверждает, что «в тех случаях, когда при вымогательстве насилие все же применяется немедленно после угрозы, по имущество не изымается, такие действия квалифицируются по совокупности как вымогательство и соответствующее преступление против личности»82, и тем самым придаст немаловажное значение моменту фактической передачи имущества и не избегает противоречия.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Мы не можем представить себе вымогательство, соединенное с завладением имущества в момент требования и угрозой насилием, направленной в будущее. «Будущий характер» вымогательной угрозы как основной ограничительный критерий приводит к выводу о пробеле в праве. В частности, еще М. М. Исаев указывал, что соединенное с насилием требование передачи права на имущество, когда само это имущество должно перейти к виновному в более позднее время, необходимо квалифицировать по аналогии с разбоем83. Впоследствии на это обращали внимание авторы ленинградского «Курса советского уголовного права», придя к выводу что «такие действия являются, по существу, разбоем»84. Однако состав разбоя в качестве предмета не предусматривает право па имущество, совершение действий имущественного характера.
Характерно, что в новых условиях резкого роста числа вымогательств и широкого разнообразия способов совершения этого преступления первыми отмстили неверный подход к пониманию вымогательства юристы-практики судья Г. Михайлова и адвокат И. Тимишев85.
Если суммировать имеющиеся теоретические наработки по этому вопросу, их можно представить в следующем виде.
1. Авторы почти единодушно определяют вымогательную угрозу не как способ получения требуемого, а как средство облегчения завладения. Некоторые из них, видимо, признавая зыбкость такого отличия способа от средства, прибегают к следующему теоретическому изыску: назначение угрозы и ее реализация при вымогательстве, считают они, иное, чем при грабеже и разбое. При этом одни ученые такое назначение видят в мести за отказ от передачи требуемого, а вторые — в подкреплении требования86.
2. «Будущий» характер угрозы при вымогательстве — главный признак этого компонента — утверждается почти во всех работах. Более того, этот признак считается едва ли не самым важным при отграничении вымогательства от других преступлений87. На направленности в будущее вымогательской угрозы и важности именно этого положения делается акцент и в работах последних лет. К сожалению, это заблуждение встречается в самых последних работах88.
Игнорирование семантического аспекта термина, внутреннего смысла закона и ненадлежащий анализ законодательных новелл приводит к взаимоисключающим выводам. Свидетельство тому — цитируемая работа Л. К. Малахова. «Смысл угрозы при вымогательстве, — считает ученый, — заключается в том, чтобы облегчить завладение имуществом, во-первых, и осуществление се предполагается в будущем в качестве мести за отказ передачи требуемых благ, во-вторых; при вымогательстве реализация угрозы насилием всегда находится за рамками состава этого преступления»89. Однако это не мешает ему прийти далее к противоположному выводу: «Все деяния, которые совершаются в период действия требования вымогателя, являются, как правило, соединенными с вымогательством и должны рассматриваться как квалифицирующие обстоятельства данного деяния, а не преступления против личности и ее прав»90.
Нам же представляется, что вымогательство отличает не будущий «характер угрозы, а, главным образом, момент получения требуемого. Именно с длительностью достижения этой цели и связана характеристика вымогательства как домогания, постоянного преследования и т. п. Если бы вымогательство определялось будущим характером Насилия, то виновному нечего было бы домогаться, т. к. возможность применения насилия у него, как правило, есть всегда и ради нее ему не стоит «настойчиво добиваться» и т. п.
Аналогично рассматривает эту проблему и Верховный Суд РФ: в п. 2 постановления Пленума этого суда «О судебной практике по делам о вымогательстве» № 3 от 4 мая 1990 г. («при вымогательстве умысел виновного направлен на получение требуемого имущества в будущем»)91.
По времени насилие при вымогательстве может быть применено до высказывания требований о передаче имущества или имущественных прав, в момент предъявления этого требования либо после него.
Таким образом, вымогательство, его модель, неповторимость определяет следующая схема: требование, соединенное с угрозой применения физического насилия или его применением — результат принуждения в виде посредствующей (промежуточной, связующей)92деятельности потерпевшего, воля которого относительно свободна — передача требуемого. Вымогательные угрозы и насилие — важные компоненты объективной стороны преступления, определяющие способ совершения этого преступления и по своему значению и назначению аналогичны угрозе насилием и насилию при разбое. Они определяют способ совершения вымогательства.
Насилие — «1. Применение физической силы к кому-нибудь. 2. Принудительное воздействие на кого-нибудь»93.
Однако в праве насилие понимается шире, оно бывает физическим и психическим. Например, Л. Д. Гаухман (еще до законодательных изменений 1989 — 1996 годов, предусмотревших применение насилия) по одному лишь признаку психического насилия относил вымогательство к насильственным преступлениям94.
Следовательно, сущность вымогательства состоит в противоправном требовании, выраженном в категорической форме, соединенном с запугиванием, угрозой причинить зло или насилие, с помощью которых виновный принуждает лицо к удовлетворению этого требования. В научной литературе традиционно указывается, что угроза при вымогательстве должна быть реальной, противоправной и восприниматься потерпевшим как вполне осуществимая в отношении не только себя, но и своих близких.
Из содержания закона вытекает, что действия вымогателя носят сложный характер и проявляются в виде: психического и (или) физического насилия. Оно может быть направлено не только против потерпевшего, но и против других лиц. Под физическим насилием при совершении вымогательства следует понимать активные противоправные действия в отношении непосредственно личности потерпевшего или его близких, посягающие на их жизнь (естественно, что убийство не охватывается таковым насилием), здоровье, свободу, а также честь и достоинство. Эти активные действия могут совершаться не только самим вымогателем, но по его указанию и другими лицами.
Простое вымогательство в ст. 163 УК представлено тремя разновидностями незаконного требования, совершенного под угрозой: а) применения насилия; б) уничтожения или повреждения чужого имущества; в) распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких.
Отказ законодателя от признака угрозы убийством в ч. 1 ст. 163 УК создает видимость пробела в праве, что может стать реальной почвой для «доказывания» вымогателями и защитой непреступности таких действий.
Зачастую угроза носит неопределенный характер, например, типа: «искалечу», «пришью», «будет дырка и голове», либо выражена в жаргонных или нецензурных формах. При демонстрации огнестрельного, холодного оружия или других предметов, используемых в качестве оружия, такая угроза может быть расценена как угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. В последние годы все чаще виновные запугивают потерпевших необычными видами угроз и нередко это достигает своей цели. Редакция действующей нормы о вымогательстве снижает требования к степени конкретизации угрозы насилием. Различие угрозы имеет значение для отграничения угрозы насилием от угрозы убийством, а также и для индивидуализации наказания. Отказ же законодателя от дифференциации угрозы насилием понятен, ибо в ряде случаев ее конкретизация затруднена, т. к. она носит завуалированный характер, что влечет следственные и судебные ошибки, затягивание рассмотрения уголовных дел, снижает эффективность закона при незначительном различии в общественной опасности.
Общее правило установления характера угрозы в таких случаях заключается в том, что выяснение подлинного содержания угрозы — вопрос факта, разрешаемый на основании оценки всех конкретных обстоятельств дела, т. е. целесообразно руководствоваться накопленными в теории уголовного права положениями и разъяснениями, данными Пленумом Верховного Суда РФ № 29 от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» и с учетом положений УК 1996 г. о видах угроз и телесных повреждений95.
При оценке неопределенной угрозы необходимо исходить из умысла виновного: если установлено осознание им того, что потерпевший воспринимает такую угрозу как направленную на лишение его жизни, причинение вреда его здоровью и т. п.96, то налицо угроза, предусмотренная ч. 1 ст. 163 УК РФ.
Угроза повреждения имущества означает обещание такого воздействия на имущество, когда оно полностью или частично перестает отвечать своему прямому назначению, хотя впоследствии может быть восстановлено. Уничтожение имущества — это полное приведение имущества в негодность, когда оно утрачивает хозяйственную ценность и уже не может быть восстановлено.
Нередки факты высказывания угрозы уничтожения или повреждения имущества в неопределенной форме: «квартира находится невысоко», «живете в деревянном доме». Оценку такой угрозе следует давать, учитывая все обстоятельства дела и субъективный момент (виновного и потерпевшего).
Фактическое уничтожение или повреждение имущества потерпевшего не предусмотрены ст. 163 ныне действующего УК, поэтому такие действия, соединенные с вымогательством, следует квалифицировать по совокупности преступлений. С отказом законодателя от упомянутого квалифицирующего признака, содержавшегося ранее в ч. 3 ст. 148 УК 1960 г., вряд ли можно согласиться по следующим соображениям. Действующее законодательство предусматривает ответственность за умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества при наличии существенного ущерба. Последнее представляет собой оценочную категорию и практически исключает возможность привлечения к ответственности по совокупности указанных преступлений, т. к. потерпевшие в большинстве своем, как показывает практика, не намерены свидетельствовать о значительном ущербе. В подобных ситуациях разбитая мебель в офисе, поврежденный автомобиль или сожженный коммерческий магазин — эффективное принуждающее средство.
Поэтому в ст. 163 УК следовало сохранить этот квалифицирующий признак, причем без указания па значительный ущерб.
Последний вид простого вымогательства представляет шантаж, который определяется как угроза распространения сведений, позорящих потерпевших или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких. Само по себе понятие шантажа является достаточно широким и потому отличается от понятия собственно вымогательства. Шантаж есть эксплуатация человеческой слабости, легкомыслия или нужды во всем многообразии общественной жизни. Эта эксплуатация может и не носить имущественного характера, а преследовать иные цели.
Законодателем предпринята попытка усовершенствования понятия шантажа как способа вымогательства: под таковым теперь следует понимать и угрозу распространения иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких.
Непременная связь угрозы распространения таких сведений, во-первых, с существенным вредом, а во-вторых, с законными интересами и правами потерпевшего сводят упомянутую попытку почти к нулю. Оценка «пригодности» такой угрозы связана с определением важности охраняемого права, предопределяющего размеры вреда при его нарушении.
В свете сказанного оценочный подход при определении реальности шантажа имеет и этический аспект: как, например, установить параметры предполагаемого или причиненного вреда в случае распространения или угрозы распространения сведений, составляющих тайну усыновления, данные о наличии у потерпевшего заболевания, тайну денежного вклада, факты о его личных слабостях, странных привычках, осведомительстве. Определяющим же для потерпевшего является важность сведений лично для него, а не формальная принадлежность к важным и защищаемым законом (что за редким исключением нигде не регламентировано и ничем не гарантировано). Не существует права па неразглашение сведений об упущениях по службе, совершенном преступлении, доносительстве и т. п. Потерпевший при передаче требуемого может руководствоваться и не чувством стыда, лежащего в основе позора, а нежеланием быть предметом обсуждения, виновником принимаемых решений, не всегда удобных для окружающих и т. п.    продолжение
--PAGE_BREAK--
При буквальном толковании понятия шантажа как вида вымогательства, даваемом в ст. 163 УК, создается впечатление, будто перечень таких сведений весьма не велик. Однако в реальной действительности это не так. Пробел в праве сохранился. Следует ожидать, что суды еще какое-то время, расширительно подходя с ведома Верховного Суда к перечисленным признакам об упомянутых сведениях, будут выносить приговоры до момента, когда это станет предметом принципиального разбирательства (например, в Конституционном Суде Российской Федерации) или законодательных изменений.
В соответствии с руководящими разъяснениями Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о вымогательстве» от 4 мая 1990 г. № 3 с изменениями и дополнениями, внесенными постановлением Пленума от 18 августа 1992 г. № 10, в редакции постановления Пленума от 21 декабря 1993 г. № 1, позорящими считаются сведения о совершенном потерпевшим или его близкими правонарушении, а также иные сведения, оглашение которых может нанести ущерб чести и достоинству потерпевшего или его близких97. Такое понимание Верховным Судом позорящих сведений является упрощенным, оно не учитывает сущности шантажа. Большинство криминалистов приходит к вполне обоснованному выводу, что оказать мотивирующее воздействие на потерпевшего может лишь то значение сведений, которое им придает сам потерпевший98. Действительно, какими бы позорящими объективно ни были сведения, разглашением которых угрожают лицу, угроза не окажет ожидаемого воздействия на психику угрожаемого, если последний не считает их позорящими либо безразлично относится к факту их разглашения. Наличие заболевания, факт изнасилования — беда, по никак не позор. Факт усыновления свидетельствует в пользу усыновителя. Но нет сомнения, что угроза разглашением этих сведений вполне может служить средством вымогательства.
В литературе утвердилось мнение, что «в отличие от угрозы применения насилия, реализация которой отодвинута в будущее, угроза огласить те или иные нежелательные сведения может быть реализована виновным немедленно на месте и в момент предъявления имущественных требований потерпевшему», что, как нам кажется, говорит о непоследовательности упоминавшихся взглядов па понятие вымогательства и значение его отдельных компонентов99. Угроза насилием или ее реализация — «подвижные» компоненты деяния. Однако осуществляться они могут до получения требуемого. Принципиальным в этой связи является следующий вывод. В случае, если требование и психическое насилие совпадут во времени с фактическим завладением требуемым имуществом — налицо грабеж (или разбой) с применением психического насилия100.
Фактическое разглашение позорящих сведений уголовным законом об ответственности за вымогательство не предусмотрено, поэтому распространение заведомо ложных или оскорбительных сведений, позорящих потерпевшего или его близких, создает самостоятельное основание уголовной ответственности за клевету или оскорбление101.
Таким образом, в ст. 163 УК в части, касающейся шантажа как вида вымогательства, не учтены теоретические наработки, имевшиеся в отечественном уголовном праве. Редакция нормы в этой части нуждается в совершенствовании.
2.2 Характеристика квалифицированного состава вымогательства
Во второй части ст. 163 УК предусмотрено квалифицированное вымогательство, представленное тремя видами этого деяния: совершенным группой лиц по предварительному сговору (п. «а»), а также с применением насилия (п. «в»), в крупном размере (п. «г»).
Признак совершения вымогательства по предварительному сговору группой лиц является квалифицирующим потому, что преступление совершается объединенными совместными усилиями нескольких лиц, что свидетельствует о более высокой степени общественной опасности. В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали два или более лица, заранее договорившихся о совместном совершении преступления. Аналогичным образом определялся этот признак и в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 29 от 27 декабря 2002 года «О судебной практике по делам краже, грабеже и разбое»102. Заранее — это означает до начала выполнения объективной стороны преступления. В понимании группы лиц с предварительным сговором позиция высших судебных органов характеризуется отсутствием необходимых уточнений в одних случаях, противоречивостью других. Позиции же ученых различны, почву для чего дает законодатель и судебная практика, чему следующие свидетельства.
По одному делу было указано: «Если участники преступной группы заранее договорились о совершении кражи и распределили роли, они все несут ответственность за соисполнительство в данном преступлении»103. Подобное мнение не вызывало бы вопросов, если бы речь шла об организованной группе.
Определение вида соучастия при предварительном сговоре — дискуссионная проблема в теории уголовного права. Одни авторы (Г. А. Кригер, В. А. Владимиров, Ю. И. Ляпунов и ряд других, чьи работы цитировались выше) считают, что здесь возможно лишь соисполнительство. Применительно к вымогательству, по их мнению, высказывать угрозы, применять насилие, уничтожать имущество может и один из соисполнителей, действующих в составе группы сообщников, находящихся в месте совершения преступления, т. е. при выполнении объективной стороны преступления. Эта позиция встречается и в более поздних работах, специально посвященных проблемам вымогательства104.
Некоторые ученые полагают, что может иметь место и распределение ролей. Так, А. А. Пинаев указывает, что законодатель, выделяя группу лип с предварительным сговором, связывает действия ее участников с совершением, а не с исполнением преступления, что не исключает возможности квалификации действии соучастников с распределением ролей по признаку предварительного сговора (если таковой имел место).
С принятием УК 1996 г. позиция Л. А. Пинаева, П. Ф. Тельнова Оказывается более обоснованной. Так, в ст. 35 УК законодатель, давая определения формам соучастия, указывает, что совершение преступления группой лиц характеризует соисполнительство по менее чем двух лиц без предварительного сговора105, в то время как преступление группой лиц по предварительному сговору считается совершенным, «если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении». Систематическое толкование понятий приводит к выводу, что законодатель не исключает распределения ролей при совершении преступления группой лиц по предварительному сговору.
Вопрос оказывается запутанным, особенно если учесть, что по делам об убийствах теория уголовного права не связывает действие рассматриваемого признака с распределением ролей106. Подход Верховного Суда РФ по конкретным уголовным делам в таких случаях аналогичен107. И в то же время в следственно-судебной практике по делам об имущественных преступлениях в районных, городских, областных судах почти всегда вменяется данный квалифицирующий признак при наличии распределения ролей. Расхождение это не случайно, т. к. законодатель, надо признать, не все сделал для однообразного понимания совершения преступления группой лиц по предварительному сговору.
В завершение рассмотрения этого признака нам представляется высказать свои соображения и предложения.
1.Ученые, отрицающие правомерность вменения квалифицирующего признака — совершение преступления по предварительному сговору группой лиц при групповом преступлении с одним исполнителем, утверждают, что основой для выделения формы соучастия является повышенная общественная опасность, не свойственная группе лиц с распределением ролей при одном исполнителе. Это, па наш взгляд, неверно по двум причинам. Во-первых, выделение формы соучастия обусловливает не столько общественная опасность, сколько характер связей между соучастниками и их действиями. Во-вторых, в ситуации, когда потерпевшему известно о наличии у исполнителя осведомленных, подчас и весьма опасных соучастников, это подавляет его волю, вряд ли можно говорить о меньшей общественной опасности таких действий.
2. Для единообразного понимания практика нуждается в легальном толковании совершения преступления группой лиц по предварительному сговору.
Сопоставление ч. 2 с ч.ч. 1 и 3 дает основание для утверждения, что речь идет именно о физическом насилии, причем в п. «в» ч. 2 имеется в виду причинение побоев, легкого или средней тяжести вреда здоровью. Как показывает судебная практика, в качестве такого насилия выступают лишение свободы, истязание и даже изнасилование. Незаконное лишение свободы -излюбленный способ воздействия вымогателей па потерпевшего и служит: а) в качестве устрашения и предупреждения о возможном более опасном насилии; б) при заложничестве, когда требуемое передает не сам потерпевший, а другие лица; в) в качестве самостоятельного средства подавления воли потерпевшей), когда ему причиняется особое страдание длительностью лишения свободы, истязанием либо другими связанными с этим физическими неудобствами и переживаниями.
В ч.ч. 2 и 3 ст. 163 УК законодатель отказался от дифференциации насилия на опасное и неопасное для жизни и здоровья, как это было в УК 1960 г. Часть вторая охватывает виды насилия, влекущие вред здоровью вплоть до средней тяжести включительно (т.е. дифференциация видоизменилась). В соответствии с разъяснениями, данными в постановлении Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о вымогательстве» от 4 мая 1990 г. с последующими изменениями и дополнениями (п.п. 9-12), насилие при вымогательстве охватывало причинение легкого, менее тяжкого телесного повреждения, ограничение свободы, истязание. Поскольку эти виды телесных повреждений являлись признаками более опасного преступления, коим было вымогательство, их причинение не требовало дополнительной квалификации по ст.ст. 109, 112, 113 УК РСФСР. В научной литературе такой подход в целом оправдывался108. Мы согласны с предложением, сделанным В. С. Минской, об отнесении к особо квалифицированным видам вымогательства, соединенного с истязаниями109.
Возвращаясь к дискуссии о характере и назначении насилия, необходимо прокомментировать два аспекта. Во-первых, большинство ученых настаивает па «будущем» характере насилия при вымогательстве, которое применяется как реакция виновного на отказ потерпевшего. Во-вторых, по своему назначению насилие не рассматривается как средство вымогательства, т. к. служит для подкрепления угрозы. Эти выводы основываются, по нашему мнению, на непонимании сущности вымогательства, характер которого определяет не момент осуществления угрозы (применения насилия, причинения вреда), а момент получения требуемого.
Настаивание на «подкрепляющей» роли насилия связано с попыткой хоть как-то отграничить вымогательство от грабежа и разбоя при приближении друг к другу в ряде случаев (когда это не связано, например, с требованием передачи имущественного права или совершение действий имущественного характера, но сопряжено с насилием). На взгляд, насилие при вымогательстве выполняет ту же роль, что в грабеже и разбое. Однако, если применено насилие или причинен вред здоровью после отказа от вымогательных действии, например, в качестве мести, то действия виновного следует квалифицировать по совокупности вымогательства с преступлением против личности.
Вымогательство, совершенное в целях получения имущества в крупном размере – п. «г» ч. 2 ст. 163 — следующая разновидность квалифицированного (особо квалифицированного) состава данного преступления. «Крупный размер», о котором говорит закон, характеризует качественные и количественные параметры общественно опасных последствий: с одной стороны, он показывает глубину поражения (нарушения) отношений собственности, а с другой — величину реального материального ущерба, причиненного собственнику имущества или его законному владельцу.
«Крупный размер» — признак, формализованный в самом уголовном законе (в частности, в п. 4 примечания к ст. 158). Крупным признается стоимость имущества, превышающая 250 тысяч рублей.
В условиях рыночной экономики, при которой нет и не может быть жестко фиксированных, утвержденных в установленном порядке государственных розничных цен по всей номенклатуре товаров, сырья и материалов, стоимость имущества в денежном выражении должна, как представляется, определяться на основании среднерыночной цены на тот или иной вид имущества (товара), сложившейся в соответствующем регионе страны на момент совершения преступления. При отсутствии цены стоимость имущества определяется на основании заключения экспертов. Например, данные рекомендации не были приняты во внимание судом при установлении стоимости автомобиля, что повлекло отмену приговора и направление дела на новое судебное рассмотрение. Действия Р. суд квалифицировал по ч. 3 ст. 163 УК РФ по признаку вымогательства, повлекшего причинение крупного ущерба. Согласно примечанию к ст. 158 УК РФ крупным размером являлась сумма, превышающая 250000 рублей на момент совершения преступления. В обоснование квалификации действий Р. по ч. 3 ст. 163 УК РФ суд привел лишь показания потерпевшего, который оценил свой автомобиль «Опель-Омега» в 300000 тыс. руб. Несмотря на то, что оценка потерпевшим своей автомашины не является бесспорной.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Как видно из материалов дела, автомобиль 1996 г. выпуска ранее неоднократно являлся объектом дорожно-транспортных происшествий.
Однако суд не предпринял никаких мер к выяснению обстоятельств приобретения потерпевшим автомобиля, его цены и технических характеристик, а также случаев повреждения данного автомобиля во время дорожных аварий. Кроме того, потерпевший не был допрошен о том, каким образом им была определена стоимость автомашины и включала ли она в себя сумму ущерба, причиненного Р. Поэтому установление по делу действительной стоимости автомашины «Опель-Омега» имеет существенное значение.110
Естественно, что при определении размера ущерба в качестве крупного необходимо исходить не только из региональных (областных, городских, данной местности) среднерыночных цен на имущество, но и учитывать его состояние, качество с точки зрения износа, амортизации, сохранения товарного вида и т. д., что может известным образом сказаться на его реальной стоимости. Такую оценку, как правило, также дает товароведческая экспертиза.
Размер в качестве крупного определяется только и исключительно суммарной стоимостью в денежном выражении. Такие натуральные и экономические критерии, как вес, объем, количество, хозяйственное значение похищенного имущества, его дефицитность и т. п., учитываться при определении размера ущерба не могут.
Если совершено не одно, а несколько обособленных друг от друга по месту, источникам, в которых реализован самостоятельно возникший умысел виновных на вымогательство, суммирование стоимости в каждом отдельном преступлении при исчислении размера ущерба в качестве крупного не допускается. Исключение составляет лишь единое продолжаемое преступление, в котором отдельные тождественные акты, охватываемые единым умыслом, составляют эпизоды одного растянутого со времени преступления. При совершении вымогательства группой лиц по предварительному сговору или организованной группой стоимость полученного каждым ее участником в отдельности суммируется, т.к. речь идет об одном групповом преступлении. Если общий размер в денежном выражении достигает предела, установленного законом для «крупного размера», действия каждого из участвующих в преступлении лиц надлежит квалифицировать по ч. 2 ст. 163 УК РФ. При этом доля, полученная каждым соучастником, при последующем дележе преступно приобретенных ценностей влияния на квалификации их действий не оказывает, поскольку вес они — соисполнители преступления.
Следует заметить, что квалифицирующие признаки вымогательства, предусмотренные ст. 163 УК РФ,- причинение крупного ущерба может быть инкриминировано лишь в случае реального наступления указанных в законе последствий.
Таким образом, можно сделать вывод, что законодатель в ст. 163 УК РФ указал квалифицирующие, присущие хищениям. Это еще раз подчеркивает позицию законодателя о том, что вымогательство тесно примыкает к хищениям.
2.3 Характеристика особо квалифицированного состава вымогательства
Часть третья ст. 163 УК в п.п. «а-в» включает три вида особо квалифицированного вымогательства, т. е. совершение этого преступления: а) организованной группой; б) в целях получения имущества в особо крупном размере; в) с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего.
Организованная группакак одна из наиболее опасных форм соучастия имеет место, если установлены следующие ее признаки:
— формальный — наличие заранее объединившихся двух и более лиц для совершения одного или нескольких преступлений;
— оценочный — устойчивость, под которой судебная практика понимает особую характеристику субъективной связи группы лиц, которые тщательно готовят и планируют совершение преступлений, распределяют роли между соучастниками.
Об устойчивости группы лиц свидетельствуют также техническое оснащение, постоянство форм и методов преступной деятельности. Устойчивость такой группы может обуславливаться длительным знакомством участников, профессиональными, служебными, личными отношениями.
Такое понимание устойчивости как оценочной характеристики организованной группы было впервые сформулировано в п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 3 от 4 мая 1990 года «О судебной практике по делам о вымогательстве» (в действующей редакции)111и стало традиционным (например, п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17 января 1997 года «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»112).
В судебной практике вывод о наличии устойчивости, как правило, обосновывается длительностью либо многоэпизодностью преступной деятельности113, однако закон допускает совершение организованной группой и одного преступления.
При совершении преступления в более опасной форме соучастия, каковой является организованная группа, последняя непосредственно влияет на пределы уголовной ответственности соучастников.
Ряд авторов из указания ч. 5 ст. 35 УК РФ делают вывод, что действия организатора организованной группы или преступного сообщества (преступной организации) приравниваются к соисполнительству и квалифицируются без ссылки на ст. 33 УК РФ, если совершенные группой (сообществом) преступления охвачены его умыслом114.
Верховный Суд РФ занял в этом вопросе однозначную позицию. Так, в соответствии с п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 27 января 1999 года «О судебной практике по делам об убийстве»115, при признании убийства совершенным организованной группой, действия всех соучастников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ. Таким образом, действия любого участника организованной группы, а не только организатора, расцениваются как исполнительство.
Представляется, что данное судебное правило должно иметь место и в отношении квалификации терроризма (как и любого другого преступления), совершенного организованной группой.
Законодательное нововведение, предусмотренное п. «б» ч. 3 ст. 163 — вымогательство в целях получения имущества в особо крупном размере — точнее соответствует формальному составу вымогательства. Для его наличия достаточно требования передачи имущества в особо крупном размере, т. е. на сумму, превышающую 1000000 рублей (размер указан в примечании к ст.158 УК). В этом случае виновный осознает размеры ущерба и желает его причинения именно в таком объеме.
Вследствие конструктивных особенностей в УК 1960 г. этот признак (равно как и причинение иных тяжких последствий) мог быть вменен при реальном наступлении таких последствий116, что неверно, т. к. в принципе исключались приготовление и покушение на причинение вымогательством крупного ущерба даже в тех случаях, когда такие последствия осознавались виновными и были желательны для них, но не наступили по не зависящим от воли вымогателей причинам. На практике это приводило к различным подходам и нередким вмешательствам вышестоящих судов.
Однако и предложенная редакция названного пункта далека от совершенства. Во-первых, принимается в расчет только цель получения имущества, в то время, как в следственно-судебной практике нее чаще встречаются уголовные дела о требованиях выполнить имущественные действия в крупных размерах. Во-вторых, учитывается только имущество, которого потерпевший лишается, и не принимается в расчет уничтоженное или поврежденное вымогателями, упущенная выгода по этим и другим причинам, в частности, вследствие прекращения деятельности предприятия. В-третьих, законодатель, на наш взгляд, напрасно отказался от признака причинения иных тяжких последствий. Примерами таковых могут быть самоубийство потерпевшего, вынужденное оставление учебы (с последующим исключением из груза), места жительства и семьи, завладение всем имуществом потерпевшего (или имуществом в особо крупных размерах) и оставление его без средств к существованию с крупными долгами, в которые он был втянут, и т. п.
В свете изложенного выше мы считаем уместным предложить следующую редакцию п. «б» ч. 2 ст. 163 УК: «Вымогательство, совершенное особо крупных размерах, или повлекшее иные тяжкие последствия, либо с целью причинения значительного ущерба гражданину, организации...».
Пункт «в» части третьей предусматривает ответственность за вымогательство, совершенное с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего. Понятие тяжкого вреда здоровью дается в ст. 111 УК. Представленный перечень видов тяжкого вреда здоровью шире перечня тяжких телесных повреждений, имевшегося в УК 1960 г., более дифференцирована и ответственность в четырех частях ст. 111. При этом имеется в виду, что тяжкий вред здоровью причиняется умышленно. Если этот вид вымогательства не квалифицирован каким-либо отягчающим обстоятельством, то дополнительной квалификации не требуется. Сложнее ситуация, когда имело место, квалифицированное причинение тяжкого вреда, например, с особой жестокостью, издевательством и мучениями для потерпевшего, а равно в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (п. «б» ч. 2 ст. 111), либо, если тяжкий вред здоровью повлек по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4). Систематическое толкование этих норм подсказывает, что вымогательство не охватывает действий и последствий, указанных в этих пунктах ч.ч. 2 и 3 ст. 111 УК, Налицо совокупность преступлений.
Совокупность преступлений также имеет место во всех случаях, когда тяжкий вред причинен по мотиву мести после прекращения вымогательства. Вымогательство, сопряженное с умышленным убийством потерпевшего, квалифицируется по совокупности преступлений, т. е. по соответствующей части ст.163 и п. «з» ч. 2 ст. 105 в зависимости от цели и мотива убийства: из корыстных побуждений, или с целью скрыть вымогательство. Возможны ситуации, когда вследствие вреда, нанесенного здоровью и не являющегося тяжким, по неосторожности причиняется смерть потерпевшему. Квалификация таких действий по совокупности статей УК о вымогательстве и причинении смерти по неосторожности не соответствует тяжести содеянного. Налицо изъян конструкции ст. 163 УК. На наш взгляд, имеет место и другой недостаток. Нередко вымогательство совершается с использованием оружия или угрозой его применения. В последние годы наблюдается постоянный рост этого показателя, что существенно повышает общественную опасность деяния. В законодательстве же вымогательство с применением оружия не нашло своего закрепления. Квалификация же таких деяний, но совокупности преступлений: вымогательства и незаконных действий с оружием не всегда соответствует тяжести преступления, представляющего собой органическое единство упомянутых действий.
Изложенное выше позволяет нам внести соответствующие предложения о дополнении ч. 3 ст. 163 УК двумя пунктами следующего содержания:
— вымогательство, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего;
— вымогательство, совершенное с применением оружия.
Учитывая особенности этого преступления, представляется правильной позиция законодателя, предусмотревшего формальный состав всех видов вымогательства за исключением двух: с применением насилия (п. «б» ч. 2) и с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего (п. «в» ч. 3). Последние имеют материальный состав, формулировка вымогательства позволяет считать это преступление оконченным уже в момент предъявления потерпевшему имущественных требований, сопровождающихся угрозами. Причинение потерпевшему реального имущественного вреда при большинстве видов вымогательства законом не обусловливается. Только квалифицированные виды (п. «в» ч. 2; п. «в» ч. 3) требуют наступления тех последствий, что указаны в законе.
Хотя состав вымогательства прошел определенный эволюционный путь развития, но и современное его понимание не исключает неоднозначного подхода. Небезынтересно поэтому проследить, как это отражается на квалификации и отграничении преступлений, на совокупности преступлений и в конце концов — на эффективности закона.    продолжение
--PAGE_BREAK--
ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ И ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ ВЫМОГАТЕЛЬСТВА
3.1 Проблемы совершенствования законодательства о вымогательстве
В диспозиции ст. 163 УК РФ указывается три вида угроз, различающиеся. По содержанию: угроза применением насилия, угроза уничтожения или повреждения чужого имущества, угроза распространением позорящих или иных сведений. Последнее чаще всего обозначается rюридической литературе специальным термином «шантаж»117.
Следует отметить определенный пробел в юридической конструкции вымогательства в части определения термина «шантаж». Так, раскрывая сущность данного понятия, как угрозы распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких, сам термин «шантаж» в статье 163 УК РФ не употребляется. Нам это представляется нелогичным, в связи с тем, что в некоторых других статьях Особенной части УК РФ понятие «шантаж» активно используется как конструктивный элемент состава ряда преступлений. При этом в одних случаях он выступает обязательным признаком объективной стороны преступлений. Таких, например, как понуждение к действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ), принуждение к даче показаний (ст. 302 УК РФ). Кроме того «шантаж» иногда выступает в качестве квалифицирующего (отягчающего уголовную ответственность) признака. Примером этому может служить подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу (ч. 2 ст. 309 УК РФ)118.
Как видим, отсутствие в Уголовном кодексе четкой дефиниции термина «шантаж» не является логичным и должно быть восполнено. Наиболее логично это можно было бы сделать путем дополнения ст. 163 УК РФ примечанием соответствующего содержания119.
Следует отметить и то, что вымогательство, как оно сформулировано в диспозиции ст. 163 УК РФ, является преступлением, которое может быть совершено только с помощью активного действия. На самом же деле это не точно. Например, ст. 290 УК Российской Федерации (ч. 4 п. «в») в качестве отягчающего обстоятельства называет «вымогательство взятки». При этом характерно, что как показывает практика, распространенным способом такого вымогательства является умышленное неисполнение должностным лицом своих дискреционных полномочий по реализации прав или интересов граждан, т.е. здесь может иметь место и бездействие. Аналогично сформулирована и ст. 204 УК РФ (коммерческий подкуп).
В этой связи, очевидно, что понятие вымогательства, данное в ст. 163 УК РФ, сформулировано неточно, потому что здесь усматривается противоречие его с признаками термина «вымогательство», используемого в конструкции ст. ст. 204, 290 УК РФ, Следовательно, целесообразно расширить базовое понятие вымогательства, приведенное в ст. 163 УК РФ, указанием на возможность его совершения: под угрозой использовании но вред потерпевшему дискреционных полномочий вымогателя.
Одним из наиболее важных и принципиальных вопросов уголовно-правовой характеристики вымогательства является правильная его классификация, т.е. отнесение этого преступления к определенному виду (группе). Нам представляется, что наиболее логично и обоснованно относить вымогательство к разновидности хищения. Вместе с тем, следует отметить, что российский законодатель придерживается в настоящее время другой позиции: он не относит вымогательство к способам хищения. В этом можно легко убедиться, анализируя ст.ст. 221, 226, 229 УК РФ, где хищение и вымогательство разделены союзом «либо».
Примечательно в этой связи, что современное законодательство некоторых государств — участников СНГ в противоположность российскому относит вымогательство к категории именно хищения120. Так, например, УК Белоруссии прямо указывает на то, что вымогательство является одним из способов хищения (ст. 208). При этом под хищением здесь понимается «умышленное противоправное безвозмездное завладение чужим имуществом или правом на имущество с корыстной целью путем кражи, грабежа, разбоя, вымогательства, мошенничества, злоупотребления служебными полномочиями, присвоения, растраты или использования компьютерной техники»121.
Аналогичную российскому законодателю позицию занимают и многие современные юристы-правоведы, которые также считают, что вымогательство нельзя отнести к способам хищения. Так, например, С.М. Кочои относит вымогательство к корыстным преступлениям против собственности, не содержащим признаков хищения. Более того, данный автор даже обращает внимание законодателя на неудачное расположение статьи о вымогательстве внутри главы XXIУК РФ122. Аналогичной точки зрения придерживается и А.П. Севрюков123.
Основным аргументом данного подхода является то, что вымогательство в теории уголовного права относится к преступлениям с формальным составом, т.е. «изъятие чужого имущества и обращение его в пользу виновного или других лиц, находятся вне рамок данного состава преступления»124. Вместе с тем, те же авторы относят к числу хищений разбой (ст. 162 УК РФ), который так же по действующему законодательству является преступлением с формальным составом. Непосредственная разница между понятиями «разбой» и «вымогательство» заключается во временном промежутке между предъявлением требования и моментом завладения какими-либо материальными средствами: при разбое это может произойти практически сразу после нападения преступника на жертву, а при вымогательстве имеет место промежуток времени от нескольких часов до нескольких дней, недель и т.д. В то же время следует иметь в виду, что при том же разбое преступник может и не завладеть имуществом, если, например, получит достойный отпор от жертвы посягательства. То же самое может произойти и при вымогательстве.
Таким образом, для правильной оценки наличия признаков хищения, имеет приоритетное значение не юридическая конструкция формального состава преступления, когда имеет место более раннее определение момента оконченного преступления (вне связи с наступлением вредных последствий и причинной связи между деянием и наступившими последствиями), а признаки субъективной и объективной сторон посягательства, выражающие цель, намерение, способы действия преступника.
Для того чтобы разобраться в сути подхода, отрицающего логичность и правомерность отнесения вымогательства к одному из способов хищения, целесообразно детально, комплексно проанализировать признаки хищения и соотнести их с признаками вымогательства.
Только после этого можно сделать окончательные выводы и сформулировать обоснованные предложения.
С учетом сказанного необходимо обратиться к примечанию к ст. 158 УК РФ, где дано законодательное определение понятия «хищение». В соответствии с ним, под хищением понимается совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.
Как видно из приведенного примечания, вымогательство вполне можно отнести к насильственно-корыстным преступлениям, охватываемым понятием в хищение». Для того чтобы подтвердить такой вывод, целесообразно детально проанализировать сущностные признаки хищения, отмеченные в упомянутом примечании.
Прежде всего, в уголовном законе указывается на корыстную цель, выражающую стремление преступника извлечь противозаконную материальную, имущественную выгоду. При этом виновный демонстрирует корыстные интерес, намерение обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц. С учетом отмеченного следует указать, что данный признак хищения в полной мере можно отнести и к вымогательству, так как преступник, предъявляя своей жертве имущественные требования, руководствуется, прежде всего, корыстной целью.
Следующим важнейшим признаком хищения является его противоправность. Это означает, что похититель нарушает уголовно-правовой запрет, установленный конкретной статьей УК РФ В данном контексте мы опять-таки с полным основанием можем говорить о том, что вымогательству присущ признак противоправности.
Характерной чертой при хищении является безвозмездность изъятия или обращения, которая означает завладение чужим имуществом без предоставления эквивалентного возмещения за него в натуральном виде или в виде иных материальных ценностей, компенсирующих его стоимость125, безвозмездность будет иметь место и тогда, когда налицо неадекватное возмещение причиненного ущерба собственнику126. Частичное возмещение стоимости изъятого имущества не означает отсутствие признаков хищения, но может быть учтено судом при назначении наказания127.
Важнейшим признаком является изъятие чужого имущества, которое выражается в физическом отторжении от собственника либо иного владельца и перемещении в иное место изъятого имущества, где виновный мог бы фактически обладать им, не приобретая на него право собственности. Предметом такого изъятия выступают, как правило, движимые вещи. При изъятии же права на имущество происходит смена правообладателя. Как полагает А.П. Севрюков, «под изъятием понимается извлечение, вывод, удаление и любое другое обособление имущества из владения собственника с одновременным переводом его в фактическое незаконное физическое обладание преступника128.
При этом изъятие должно происходить одним из шести способов, перечисленных в уголовном законе. Их можно условно разделить на ненасильственные (кража, мошенничество, присвоение, растрата) и насильственные (грабеж и разбой). Как известно, при вымогательстве основной целью требования виновного лица является изъятие чужого имущества, и вместе с тем, насильственный способ осуществления этого требования. Так что исследуемое нами вымогательство вполне логично отнести к насильственному, незаконному изъятию чужого имущества.
Обращение как одна из самостоятельных разновидностей изъятия чужого имущества — это фактическое завладение чужим имуществом виновным или другими лицами. Это означает, что виновный получает фактическую возможность владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом, не имея на это законных оснований. Важнейшим элементом обращения чужого имущества является фактическое завладение им с возможностью для преступника распорядиться этим имуществом по своему усмотрению. При вымогательстве, когда виновный с помощью различных угроз завладевает требуемым имуществом, он часто способен пользоваться и распоряжаться им по своему усмотрению.
Хищению также свойственно изъятие или обращение именно чужого имущества. Это означает, что у виновного отсутствуют какие-либо права на завладеваемое им имущество. Лицо изымает имущество, на которое он не имеет ни действительного, ни предполагаемого права. Под чужим имуществом, как полагает А.П. Севрюков, следует считать только имущество, не находящееся в собственности виновного129. Полагаем, что можно целиком согласиться с данной точкой зрения. Исходя из приведенного определения, к формам хищения можно отнести и разбой (как преступление с формальным составом), а так же, по нашему мнению, и вымогательство. Сопоставляя данный признак хищения с вымогательством, мы опять-таки имеем все основания утверждать, что он типичен и для последнего.
Важной характеристикой хищения является его конкретная овеществленная направленность. То есть здесь речь идет о таком предмете посягательства как имущество (право на имущество). Под имуществом следует понимать любые материальные носители, имеющие потребительскую ценность. Поскольку вымогательство также является имущественным преступлением, то, естественно, данный признак характерен для него в такой же мере, как он присущ хищению.
Причинение ущерба собственнику или иному владельцу имущества при хищении состоит в нанесении прямого, реального ущерба, т.е. уменьшении стоимости похищенного имущества. При этом на стороне собственника или иного владельца возникает прямой ущерб, то есть недостача имущества, а на стороне виновного — незаконное обогащение за счет похищенного имущества130. Все это реально существует при вымогательстве.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Таким образом, детальный анализ содержащихся в уголовном законе признаков хищения позволяет сделать вывод о том, что вымогательство следует рассматривать как один из способов хищения.
В качестве дополнительного примера, иллюстрирующего спорность разделения понятий «хищение» и «вымогательство», можно рассмотреть ст. 164 УК РФ «Хищение предметов, имеющих особую ценность». Законодатель считает посягательство на предметы и документы, имеющие особую историческую, научную, художественную или культурную ценность особо общественно-опасным. Об этом свидетельствует максимальная санкция за эти преступления, до 15 лет лишения свободы. Однако вполне реально может существовать в качестве одного из способов завладения такими ценностями — вымогательство предметов антиквариата. Соответственно данное преступление будет квалифицироваться только по ст. 163 УК РФ («вымогательство»). Поскольку современный российский законодатель не относит вымогательство предметов, имеющих особую ценность, к категории хищения, то невозможно будет применить к такому вымогателю ст. 164 УК РФ. Таким образом, отсюда следует, что законодатель устанавливает специальный, особый запрет на все способы хищения предметов, имеющих особую ценность (в том числе и наиболее опасные из этих посягательств: грабеж, разбой), и в то же время, реальная возможность вымогательства таких ценностей оставлена законодателем без внимания. Логически такой подход явно небезупречен. Совсем другое дело, если вымогательство рассматривать как один из способов хищения. Тогда все встанет на свои места и логика установления более строгих запретов по отношению к любому способу корыстного завладения историческими, художественными и иными раритетами будет обоснована131.
Подытоживая все ранее сказанное, сделаем выводы:
Следует отнести вымогательство к хищениям это позволит избежать неоднозначного толкования преступлений против собственности. Наиболее целесообразным было бы закрепить это соответствующим дополнением примечания 1 к ст. 158 УК.
Поскольку термин «шантаж» является одним из важных конструктивных элементов вымогательства, а, кроме того, используется в некоторых других статьях УК РФ в качестве обязательного признака, то целесообразно в ст. 163 УК РФ использовать этот термин, раскрыв в примечании его содержание.
Вымогательство, как оно сформулировано в ст. 163 УК РФ, может трактоваться только как активное действие. Вместе с тем, понятие «вымогательство» используется в качестве конструктивного признака объективной стороны составов преступлений, предусмотренных ст.ст. 204 (коммерческий подкуп) и 290 (получение взятки) УК РФ, которые могут совершаться и путем бездействия. Это характерно и для ситуации вымогательства взятки, когда должностное лицо (лицо, выполняющее управленческие функции) применяет в качестве скрытой угрозы (для понуждения просителя к даче взятки) неисполнение, в пределах своих дискреционных полномочий, определенных действий во вред потерпевшему. Данное обстоятельство дает основание ставить вопрос об уточнении понятия «вымогательство», сформулированного в ст. 163 УК РФ.
3.2 Проблемы квалификации вымогательства и отличие его от смежных составов преступлений
Обобщенно основные проблемы квалификации вымогательства, совершенного в организованных формах, и его отграничения от смежных преступлений можно представить следующим образом.
Квалификация вымогательства в контексте наличия или отсутствия состава преступления, предусмотренного ст. 163 УК РФ.
Отграничение вымогательства от смежных преступлений: грабежа и разбоя, мошенничества, самоуправства, принуждения к совершению сделки или отказу от ее совершения.
Соотношение вымогательства с бандитизмом, захватом заложников, похищением человека, незаконным лишением свободы.
Рассмотрим подробнее основные проблемы, хотя их актуальность, а порой сложность не исключают и специального рассмотрения.
Из ряда случаев, когда вопрос о наличии или отсутствии состава вымогательства решается наиболее сложно, нам особенно хотелось бы выделить два. Первый из них связан с феноменом так называемой «бандитской крыши», когда взимающие дань рэкетиры оказывают определенные услуги предпринимателям, хозяйствующим субъектам. Типичные отношения преступника и жертвы начинают приобретать деловую окраску криминального и теневого толка, а именно таким сращиванием наиболее опасно организованное вымогательство.
На наш взгляд, к оценке таких деяний следует подходить, учитывая их генезис и динамику. В случае прекращения вымогательских действий и перехода взаимосвязей жертвы и преступника на почву сотрудничества, ст.163 УК РФ может быть вменена только за действия, совершенные до отказа от вымогательства. Если же наряду с вознаграждением за конкретные услуги продолжает взиматься прежняя «дань», предполагающая вымогательскую угрозу или насилие, то все действия, хотя бы и создающие видимость сотрудничества, следует квалифицировать как вымогательство.
Следующая проблема связана с правовой оценкой вымогательских действий, когда виновные применяют неконкретизированные или нетрадиционные способы угрозы, например, действуют от имени преступных авторитетов или опасных преступных групп. В последнее время по ряду причин (юридическая подготовленность вымогателей, страх, производимый на потерпевших завуалированной угрозой, исходящей от имени преступного авторитета или опасной преступной группы) такие факты встречаются все чаще, и па практике они оказываются вне правового воздействия. Здесь внешне не выступает обязательный для вымогательства признак — угроза, она предполагается, хотя и высказана завуалированно132. С учетом напряженной криминальной обстановки и ряда виктимизирующих поведение потерпевших факторов такой вид вымогательства становится распространенным и, с точки зрения виновных, перспективным. Учитывая сложность оценки и доказывания нетрадиционных видов угрозы, Б. Г. Разгельдиев предлагает вообще отказаться от такой оценки и — «доказать лишь действия, совершенные с целью получения имущества либо права на имущество»133.
Последнее для нас неприемлемо, ибо приведет к слишком широкому пониманию вымогательства (предложение помощи в домашних делах или вступить в интимные отношения, когда то и другое совершается в расчете на выгоду и т. п.). Было бы непродуктивным, если бы законодатель стал предусматривать возможные варианты нетрадиционных угроз, т. к. обязательно появлялись бы новые.
А ведь положительный опыт оценки угрозы, носившей неопределенный характер, имеется в литературе134и судебной практике. Так, в п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о краже грабеже и разбое» В тех случаях, когда завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя необходимо решать с учетом всех обстоятельств дела: места и времени совершения преступления, числа нападавших, характера предметов, которыми они угрожали потерпевшему, субъективного восприятия угрозы, совершения каких-либо конкретных демонстративных действий, свидетельствовавших о намерении нападавших применить физическое насилие, и т.п.
Если в ходе хищения чужого имущества в отношении потерпевшего применяется насильственное ограничение свободы, вопрос о признании в действиях лица грабежа или разбоя должен решаться с учетом характера и степени опасности этих действий для жизни или здоровья, а также последствий, которые наступили или могли наступить (например, оставление связанного потерпевшего в холодном помещении, лишение его возможности обратиться за помощью)135.
Игнорирование восприятия потерпевшего и отсутствие воли у следствия и суда — вот подлинная причина неспособности оценки нетрадиционных видов угроз.
Проблема отграничения вымогательства от грабежа и разбоя, поднятая еще во второй половине прошлого века профессором Н. А. Неклюдовым, хотя и отметила свое столетие, но так и не нашла окончательного разрешения в теории уголовного права. Болезненно сегодня решается она и на практике. Среди ученых нет единства относительно критерия отграничения, таковыми назывались: «заочный», «будущий характер угрозы» (Неклюдов Н. А.); предмет преступления — «имущество вообще» (Фойницкий И. Я.); «альтернативная наличность» способа действия и времени (Белогриц-Котляревский Л.С).
Попятно, что наиболее сложна проблема в случае вымогательства чужого имущества, так как при требовании права на имущество, совершения действии имущественного характера ситуация упрощается по причине специфики предмета преступления.
Большинство современных авторов, позиция которых изложена в учебниках и в специальных работах, при отграничении грабежа (разбоя) от вымогательства чужого имущества считают таковым критерием особенности угрозы, которая в том и другом случае отличается по цели, содержанию, направленности и моменту реализации136.
Так, Октябрьским районным судом г. Кирова Рыбин и Карпов были осуждены за вымогательство, разбой и грабеж. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах Рыбин потребовал от Перминова ежемесячной платы по 100 рублей за то, что тот продает пакеты с жидкостью «Блеск», угрожая насилием. Примерно через месяц Рыбин и Карпов пришли к Перминову, Рыбин повторил требования и с целью заставить его платить, угрожал убийством и причинил телесные повреждения Псрминов, испугавшись избиения, вынужден был указать место нахождения денег в сумме 100 рублей, которые забрал Рыбин Коллегией областного суда было обоснованно указано, что суд при квалификации действии искусственно разграничил объективную сторону одного преступления, то есть вместо квалификации преступных действий только по ст. 163 УК РФ, необоснованно дополнительно квалифицировал эти действия еще и как разбой и грабеж. Учитывая, что деньгами Рыбин завладел в процессе вымогательства и с целью получения указанной суммы денег ежемесячно, эти действия полностью охватываются составом вымогательства и дополнительной квалификации по ст. 162 и 161 УК РФ не требуют137.
Правильной представляется нам позиция тех авторов (их меньшинство), которые считают, что при вымогательстве угроза насилием направлена на получение имущества в будущем, а не в момент применения угрозы138. Своего рода испытание временем подтвердило правильность именно этой позиции. Выше мы приводили свои доводы в обоснование именно такого понимания социально-правового содержания вымогательства. Заслуживает одобрения позиция Верховного Суда РФ, в п. 2 упоминавшегося постановления которого говорится следующее: «Завладение имуществом при грабеже и разбое происходит одновременно с совершением насильственных действий либо сразу после их совершения, тогда как при вымогательстве умысел виновного «направлен на получение требуемого имущества в будущем»139. Как указывается в этом постановлении, не исключается совокупность этих преступлений, если вымогательство сопряжено с непосредственным изъятием имущества потерпевшего. Сложностью рассматриваемой проблемы объясняются противоречивые позиции ряда авторов140. Решение обозначенной проблемы зависит от сочетания трех моментов: передачи имущества, угрозы насилием, момента применения насилия. Определенное сочетание этих элементов составляет критерий отграничения вымогательства от насильственного грабежа и разбоя. Вымогательство определяют следующие варианты такого сочетания, учитывающие правовое, социальное, семантическое содержание этого понятия: а) виновный требует передачи имущества в будущем, угрожая применением физического насилия немедленно, если потерпевший не согласится выполнить его требования; б) виновный требует передачи имущества в будущем, угрожая применить физическое насилие также в будущем, если потерпевший не выполнит требования; в) виновный требует передачи в будущем и применяет то или иное насилие в обеспечение этого требования141.
Любое другое сочетание образует грабеж или разбой.
Отграничение вымогательства от мошенничества до последних лет не представляло серьезных затруднений. Простые составы этих преступлений соприкасаются не слишком близко. Этим объясняются не часто приводимые в литературе критерии данных преступлений142. В обоих случаях имущество передает сам потерпевший (лицо, в ведении которого находится имущество), однако это сходство внешнее. По существу же, при мошенничестве изъятие имущества, как волевое действие, производит преступник посредством введения в заблуждение лица, ведающего имуществом. Последний не осознает противоправного характера действий виновного.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Вымогательство же характеризуется иными признаками. Во-первых, оба лица (виновный и потерпевший либо представитель организации) осознают противоправный характер действий вымогателя. Во-вторых, преступник требует передать имущество безвозмездно и навсегда. В-третьих, при мошенничестве воля потерпевшего (представителя организации) сфальсифицирована, а при вымогательстве над волей этих лиц осуществляется насилие143.
Этими критериями можно было бы закончить обсуждение проблемы. Однако в последние годы совершение этих преступлений организованными группами чрезвычайно сблизило их квалифицированные виды. С одной стороны, на это влияют многообразие способов и криминальный профессионализм вымогателей, а с другой — умение мошенников использовать страх людей перед вымогательством с целью извлечения выгоды. Тесно соприкасаясь между собой, организованные формы мошенничества и вымогательства как бы «заимствуют»- друг у друга признаки.
Изучение судебной практики позволяет выделить мошенничество с элементами вымогательства.
От мошенничества с элементами вымогательства следует отличать вымогательство с элементами мошенничества, относящимися к способу совершения преступления и подлинной роли виновных.
В случае сокрытия и присвоения части суммы, полученной для всей группы одним из ее членов, его действия следует квалифицировать по совокупности преступлений: вымогательства и мошенничества.
Наибольшее же распространение показала разновидность вымогательства с элементами мошенничества, известная в криминальной субкультуре и публицистике как «разводка». Для этого организуется страшный «наезд бандитов», подставляется «помощь», разыгрывается сложность ситуации. Затем она проигрывается по отработанному сценарию. Полученные за «защиту» деньги «защитники» и «бандиты» делят поровну. Деяние, внешне несколько похожее па мошенничество, представляет собой вымогательство.
В этом случае забирается вся сумма, предназначенная «бандитам» и «защитникам»; на стороне «защитников» действует группа; конфликт решается не «мирным улаживанием», а хорошо отрежиссированной разборкой («стрелкой»).
Проблема отграничения вымогательства и самоуправства, практически не существовавшая ранее, в настоящее время актуальна в теоретическом и практическом планах, а в реальной действительности ее решение связано подчас с оценкой весьма драматичных действий.
Обычно эта проблема проявляется в ситуациях «возвращения» собственного имущества или денег, ранее переданных потерпевшему в кредит (долг) и более сложной в оценочном плане ситуации требования возмещения причиненного ущерба в виде неустойки, упущенной выгоды (например, по процентам и т. п.).
Драматизм переквалификации со статьи о вымогательстве на статью о самоуправстве па практике предопределяет разница в санкциях, которая за самоуправство (ст. 330 УК 1996 г.) значительно ниже, хотя она и несколько сгладилась в сравнении с разницей в санкциях ст.ст. 148 и 200 1960 г. Зачастую это стимулирует вымогателей к фальсификации оспариваемого (по ст. 200 УК 1960 г.- действительного или предполагаемого) права. Суды нередко поверх-постно входят в оценку доказательств144. Потерпевших вымогатели запугивают или подкупают, чтобы они в суде признали наличие не существовавших в действительности обязательств, расчетов145.
Решение этой проблемы основало на выяснении правового статуса предмета требования. Согласно ст. 163 УК, предметом вымогательства является чужое имущество, то есть такое, па которое виновный не имеет ни действительного, ли предполагаемого права. Поэтому требование передачи собственного имущества, в частности, сопровождаемое угрозами или насильственными действиями, предусмотренными ст. 163 УК, не может быть квалифицировано по этой статье. Такое деяние представляет собой самоуправство, если причинен существенный вред охраняемым интересам.
Сложнее решаются вопросы квалификации при требовании «процентов но несвоевременно возвращенным капиталам», возвращении карточного и другого игорного долга (а еще сложнее — с процентами), тем более, что в последние годы уголовные дела о таких требованиях, в том числе и с насилием, стали встречаться чаще146. На наш взгляд, в первом случае необходимо исходить из официально существующих процентных ставок, ибо нельзя отрицать реальное причинение ущерба в результате несвоевременного возвращения долга.
Требование возврата карточного или иного, не урегулированного законодательством игорного долга, хотя бы и соединенное с угрозой насилия или с насилием, не может считаться вымогательством, так как игра в карты или иные азартные игры на деньги или имущество основана на взаимной договоренности. Угрозы и насилие в этих случаях требуют самостоятельной квалификации как преступления против личности.
В этом отношении современная правоприменительная практика разноречива (обычно учитывается признание или отрицание долга потерпевшим). Требование карточного долга или завладение в следственно-судебной практике почти всегда квалифицировали как вымогательство или разбой (грабеж).
Встречаются требования под угрозой насилия или с применением насилия дополнительных сумм за просрочку долга, т. е. так называемое «включение счетчика». В необширной но этому вопросу литературе заслуживает внимания мнение Л. А. Андреевой и Г. В. Овчинниковой, которые считают, что если «включение счетчика» не было оговорено сторонами заранее и требование носит односторонний характер, то оно и осознается лицом, его выдвигающим, как неправомерное, образуя состав вымогательства147. В подтверждение выдвинутого тезиса авторы ссылаются па случай из судебной практики, когда Ф. В. и Р. были осуждены за групповое вымогательство у К. за каждый просроченный день по 10 рублей (факт имел место в 80-е годы)148. Представляется, что однозначно с таким предложением согласиться сложно. Признавая правомерность требования «основной» суммы, следует считать правомерным и требование сумм денег по этой несвоевременно возвращенной сумме (о чем мы уже говорили и ссылались на практику, давно сложившуюся в немецком праве) в объеме официально существующих процентных ставок. Не следует забывать, что невозвратом причитающегося лицо причиняет материальный вред кредитору, т. е. его действия подпадают под юрисдикцию ст. 165 УК РФ.
Таким образом, при так называемом «включении счетчика» вымогательство не исключается лишь тогда, когда имеет место требование с насилием или его угрозой сумм, превышающих официально действующие (банковские) процентные ставки по несвоевременно возвращенным суммам.
В целях единообразного применения закона все эти случаи требуют специального рассмотрения и отражения в позиции Верховного Суда.
В качестве других дискуссионных аспектов проблемы требуют освещения следующие: а) субъект самоуправных требований, действий; б) содержание признака «существенный вред».
В литературе встречается мнение, что субъектом самоуправства может быть лишь сам потерпевший (кредитор). Требования, действия других лиц превращают их в вымогателей149. Это положение неверно по ряду причин. Во-первых, нормы гражданского права предусматривают уступку требования долга. Его юридическая неоформленность не исключает само право. Во-вторых, преследуется цель не корыстного, безвозмездного изъятия, а возвращение должного. Тот же автор считает, что действия по возврату долга не могут считаться причиняющими должнику существенный вред, в том числе и моральный, т. к. должник не возвращает чужое (в отличие от передачи принадлежащего ему).
Смежным преступлением с вымогательством можно отнести и квалифицированный состав самоуправства, ответственность за совершение которого предусмотрена ч. 2 ст. 330 УК РФ. В соответствии с данной статьей под самоуправством понимается самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершения каких — либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, если такими действиями причинен существенный вред. Квалифицирующим признаком данного преступления является применение насилия или угроза применения насилия, содержание которых аналогично при совершении вымогательства.
Самоуправство, даже и совершенное с применением насилия или угрозы его применения, в отличие от вымогательства и принуждения к совершению сделки или отказу от ее совершения (ст. 179 УК), можно назвать преступлением с материальным составом. Окончено оно будет в момент причинения существенного вреда личности, обществу или государству.
Наличие в действиях самоуправства полностью исключает вымогательство. Так, по приговору Яранского районного суда Кировской области Щеглов и Торбеев были осуждены по п. «а» ч. 2 ст. 163 УК РФ. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах: они подошли к Козлову и потребовали передать им золотую цепочку, якобы принадлежащую Мальцевой, но тот отказался. Они стали угрожать Козлову насилием и повреждением его имущества — легкового автомобиля, после этого Щеглов проколол ножом два колеса автомобиля потерпевшего. Судебной коллегией по уголовным делам Кировского областного суда данный приговор был оставлен без изменения.
Президиум Кировского областного суда удовлетворил протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ об изменении квалификации действий указанных лиц по следующим основаниям. По делу установлено, что Мальцева действительно просила Козлова вернуть ей цепочку, однако он отвечал отказом и она уговорила Щеглова убедить Козлова вернуть ее цепочку. Щеглов не имел намерение обратить указанную цепочку в свою собственность, а хотел вернуть ее законному владельцу.
При таких обстоятельствах действия виновных не могут быть квалифицированы по ст. 163 УК РФ, так как в соответствии с данной статьей ответственность предусматривается за корыстное преступление, при совершении которого виновный предъявляет незаконные требования на имущество для обращения в свою пользу или пользу других лиц150.
При совершении самоуправства в подавляющем большинстве случаев между потерпевшим и преступником (или его сообщниками) уже ранее возникали определенные имущественные отношения, которые по каким—либо причинам остались неурегулированными.
Иллюстрацией этому может быть пример из судебной практики. Действия Волкова и соучастников были квалифицированы как вымогательство. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах. Между 3. как представителем ЗАО «Всзге» и Волковым был заключен договор, согласно которому ЗАО «Везге» обязалось выплатить Волкову вознаграждение — 30% от суммы задолженности АО «Конпрок», что составляло 108 млн. рублей.
После встречи Волкова с генеральным директором АО «Конпрок» последний перечислил на счет ЗАО «Везге» часть суммы по задолженности.
Во исполнение договора 3. выплатил Волкову 23 млн. рублей, но тот стал требовать уплаты остальной части суммы. 3. заявил, что требуемой суммы у него нет. Тогда Волков, Углава и другие лица стали угрожать 3. похищением, применением к нему физического насилия, убийством, потребовали написать расписку о добровольной передаче принадлежащей ему автомашины и применили насилие, в результате которого 3. был причинен вред здоровью средней тяжести.
В связи с указанными действиями Волкова и его соучастников 3. вынужден был написать расписку о передаче Волкову своей автомашины.
Суд первой инстанции квалифицировал действия Волкова и Уг-лавы по п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ.
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ переквалифицировала действия Волкова и Углавы с п. «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ на ч. 2 ст. 330 УК РФ.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Президиум Верховного Суда РФ согласился с решением кассационной инстанции, оставив без удовлетворения протест прокурора.
Судебная коллегия обоснованно указала в своем определении, что действия виновного могут быть квалифицированы как вымогательство в случае, если предъявляемое собственнику или иному законному владельцу имущества требование передать ему или указанным им липам определенное имущество, право на имущестао либо совершить в их пользу какие-то конкретные действия имущественного характера было заведомо незаконным. Таких обстоятельств указанного состава преступления по данному делу не установлено.
Между 3. и осужденными имелись имущественные отношения, поскольку за оказанную услугу по возврату задолженности потерпевший согласно договору был должен Волкову и другим деньги в размере 30% от суммы задолженности АО «Конпрок».
Поэтому Судебная коллегия обоснованно пришла к выводу о том, что осужденные самовольно, вопреки установленному законом порядку, с применением насилия и с угрозой применения насилия совершили действия, правомерность которых оспаривается потерпевшим, и этими действиями ему причинен существенный вред, и правильно квалифицировала их по ч. 2 ст. 330 УК РФ как самоуправство151.
Одной из многочисленных новелл УК является норма, предусматривающая ответственность зaпринуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения (ст. 179 УК РФ). От вымогательства это деяние отличают, главным образом, объект (общественные отношения, возникающие в связи с заключением сделок)152и цель, т. к. при этом в отличие от вымогательства не меняются отношения собственности. Воздействие па волеизъявления одной из сторон при сделке путем принуждения не преследует корыстного безвозмездного обогащения путем нарушения отношений собственности.
Так, Бабаев И. и Бабаев М. осуждены по п.п. «б», «в» ч 2 ст. 179 и п.п. «а», «б» ч 3 ст. 163 УК РФ. Они признаны виновными в принуждении к совершению сделки с применением насилия, совершенного организованной группой, а также вымогательстве, совершенном в отношении граждан Ф., М. и М-ва организованной группой, неоднократно, в целях получения имущества в крупном размере.
Бабаев И. и Бабаев М. в период с конца марта по апрель 1997 г. с целью незаконного обогащения требовали от Ф. обменять принадлежавшую ей на праве собственности благоустроенную квартиру на другую, неблагоустроенную. С тем чтобы понудить Ф. к обмену, они избивали (в том числе и в се присутствии) ее сына, угрожали ему убийством, увозили Ф. на другую квартиру и не разрешали выходить. Опасаясь расправы с сыном, Ф. была вынуждена согласиться на обмен своей квартиры на неблагоустроенную, куда затем, и переехала, получив в качестве компенсации 1,5 млн. рублей. Ее же квартира была продана за 36 млн. рублей, из которых 30 млн. рублей получили Бабаевы.
Кроме того, в апреле-мае 1997 г. Бабаев И. и Бабаев М. снова совершили вымогательство: под угрозой применения насилия вымогали у М. деньги в сумме 18 млн. рублей, а у М-ва — в сумме 50 млн. рублей.
Судебная коллегия по уголовным делам Владимирского областного суда приговор оставила без изменения.
Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора и кассационного определения — исключении из обвинения осужденных п.п. «б», «в» ч. 2 ст. 179 УК РФ.
Президиум Владимирского областного суда 4 сентября 1998 г. протест удовлетворил, указав следующее.
Виновность Бабаева И. и Бабаева М. в совершении вымогательства в суде установлена. Их действия квалифицированы правильно. Вместе с тем их осуждение по п.п. «б», «в» ч. 2 ст. 179 УК РФ за принуждение Ф. к совершению сделки по обмену ее квартиры нельзя признать обоснованным.
В соответствии с диспозицией ст. 179 УК РФ уголовная ответственность за принуждение к совершению сделки наступает в том случае, когда действия виновного не содержат состава другого преступления — вымогательства153.
В данном случае принуждение Бабаевыми Ф. к обмену се квартиры как преследовавшее цель незаконного, за ее счет, обогащения судом обоснованно квалифицировано как вымогательство и дополнительной квалификации этих действий по ст. 179 УК РФ не требуется154.
С принятием УК 1996 г. несколько изменился подход к соотношению вымогательства с составами других преступлений. УК ставит на первое место охрану общепризнанных ценностей: жизни, здоровья, свободы человека, за посягательство на которые вводится повышенная ответственность в зависимости от способа и других признаков.
Так, уголовная ответственность за умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью предусмотрена в двух частях ст. 112 УК. Квалифицированными видами этого преступления, например, являются указанные деяния, совершенные в отношении двух или более лиц (п. «а») или с особой жестокостью, издевательством или мучениями для потерпевшего, а равно в отношении лица, заведомо виновного, находящегося в беспомощном состоянии (п. «в»). В соответствующих статьях УК предусмотрены квалифицированные разновидности истязания (ст. 117), похищения человека (ст. 126), незаконного лишения свободы (ст. 127).
Ряд квалифицирующих признаков этих деяний не находит аналога в статье УК о вымогательстве. Указанное говорит о необходимости комплексного подхода к квалификации насильственного вымогательства, т. е. рассмотрения деяния как совокупности преступлений. При квалификации действий в нашем случае речь может идти об охвате насильственным вымогательством каких-либо видов насилия (насильственных преступлений против личности), либо о совокупности преступлений. Па это влияют следующие обстоятельства: а) направленность умысла; б) соотношение размеров санкций; в) объективное совпадение действий при вымогательстве с описываемыми в соответствующих статьях преступлений против личности. Лишь в той ситуации, когда санкция насильственного вымогательства превышает санкцию конкретного насильственного преступления, совершаемого при этом, во-первых, а диспозиция такого вымогательства соответствует описанию преступления против личности, во-вторых, действия виновных квалифицируются только по статье о вымогательстве. В других ситуациях речь может идти только о совокупности преступлений155.
Поэтому вымогательство, совершенное с причинением средней тяжести вреда здоровью с особой жестокостью, издевательством или мучениями для потерпевшего, а равно в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, должно квалифицироваться по совокупности преступлений, указанных в п. «в» ч. 2 ст. 163 и п. «и» ч. 2 ст. 112 УК. При вымогательстве, сопряженном с незаконным лишением свободы потерпевшего, налицо совокупность преступлений, т. к. объекты этих преступлений различны: в первом случае — собственность и свобода человека -во втором. Мы не разделяем позицию Верховного Суда РФ, изложенную в п. 9 постановления Пленума от 4 мая 1990 г. «О судебной практике по делам о вымогательстве», а также и тех авторов156, которые считают, что незаконное лишение свободы есть разновидность насилия и охватывается составом вымогательства.
Мы против того подхода, в соответствии с которым составом вымогательства охватываются насильственные действия равной общественной опасности. Эта позиция учитывает ошибки судебной практики, т. к. суд, прекращая иногда по каким-либо основаниям уголовное дело о вымогательстве или переквалифицируя его на другое, менее опасное, обычно — самоуправство, «забывает», что квалификация вымогательства строилась с учетом поглощения (охватывания) других общественно опасных действий: угрозы применения насилия, убийством, незаконного лишения свободы, причинения вреда здоровью, и такие деяния остаются безнаказанными.
Вымогательство, являясь преступлением против собственности, не может поглотить посягающие на свободу человека захват заложника и похищение человека157. Корыстные виды последних (п. «з» ч. 2 ст. 126, п. «з» ч. 2 ст. 206) не охватывают всей совокупности отношений, определяющих право собственности (например, это может быть требование предоставить самолет, чтобы покинуть страну, без цели его присвоения). Это последнее также отличает составы этих преступлений от вымогательства чужого имущества. Помимо цели совершения преступлений и других признаков их социально-правового содержания, составы отличают и санкции: они повышены за захват заложника, но в отличие от вымогательства не предусматривается конфискация имущества (ч.ч. 2, 3 ст. 163 УК РФ).
Изложенное позволяет сделать вывод о совокупности преступлений: вымогательства и похищения человека либо вымогательства и захвата заложника при наличии соответствующих фактических оснований.
Проблема соотношения вымогательства и бандитизма обнаруживает различие в подходе к ней разных авторов. В целом же выделяются две позиции. Сторонники одной из них отрицают возможность квалификации деятельности вооруженных организованных групп вымогателей по статье УК о бандитизме, «ибо механизм воздействия на объект посягательства иной, более сложный. Преступная цель заведомо для вымогателя может быть достигнута только опосредованным путем — при участии волеизъявления вымогателя»158. В, Минская указывает, что для вымогательства критерий вооруженности — не главный. Сторонник той же позиции Л. К. Малахов в качестве отграничи-тельного критерия видит то обстоятельство, что вымогательства, «совершенные организованными группами», как правило, не преследуют цели нападения159. Л. Д. Гаухман помимо критерия вооруженности в качестве разделяющего бандитизм и вымогательство, совершенное вооруженной организованной группой, называет конструктивные особенности: бандитизм считается оконченным в момент создания банды, а вымогательство — и момент предъявления требования160.
В основе выводов двух первых авторов лежит неверное представление об угрозе и насилии при вымогательстве, по их мнению, носящих «будущий характер».
Выше мы приводили пример из судебной практики, когда вымо-гательные действия начинались с нападения. Следственная практика не без оснований вот уже несколько лет идет по такому пути, квалифицируя деятельность наиболее дерзких организованных вооруженных групп вымогателей как бандитизм. Научные исследования также отмечают различную направленность бандитских групп: наряду с нападениями ими совершаются кражи, мошенничество, угоны, вымогательства161.
Отмеченные конструктивные особенности этих составов не являются препятствием для их сближения, так как момент окончания преступления — это волевое решение законодателя, далеко не всегда совпадающее с реальным завершением преступного поведения. Думается все же, что существование подобных банд исключить нельзя, поскольку вымогательство может перерасти в бандитизм при условии использования виновными вооруженного нападения как средства истребования чужого имущества162.
Представленный выше перечень законодательных нововведений, так или иначе относящихся к вымогательству, был бы неполным, если бы мы не вспомнили и о ряде других. Вымогательство в качестве конструктивного признака объективной стороны преступления, а именно в качестве способа совершения преступления, представлено в ряде других составов, дна из которых предусмотрены в главе 24 (преступления против общественной безопасности) раздела IX(преступления против общественной безопасности и общественного порядка). Так, ст.221 УК предусматривает наряду с хищением н вымогательство радиоактивных материалов, а ст. 226 УК помимо хищения — вымогательство огнестрельного оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств.
В систематическом отношении основой для включения названных видов вымогательства в главу 24 послужили два конструктивных признака состава преступления: объект посягательства и предмет преступления. Объектом преступления, предусмотренного ст. 221 УК, является безопасность оборота радиоактивных материалов. Дополнительным непосредственным объектом выступают отношения собственности, а при квалифицированных видах этого преступления — здоровье человека. Предмет преступления — радиоактивные материалы. В диспозиции ч. 1 ст. 221 УК нет описания вымогательства, понятие которого дается в ст. 163 УК163.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Объектом вымогательства оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств является общественная безопасность в сфере оборота оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств.
Предмет преступления — огнестрельное оружие, комплектующие к нему детали, боеприпасы, взрывчатые вещества и взрывные устройства.
Ст. 229 УК кроме хищения предусматривает и вымогательство наркотических средств или психотропных веществ.
Объект этого преступления — здоровье населения. В качестве дополнительного непосредственного объекта могут выступать отношения собственности.
Предмет преступления — наркотические средства и психотропные вещества. Число статей и перечень квалифицированных видов этого преступления совпадают с имеющимися в ст. 221 (вымогательство наркотических средств, психотропных веществ в крупном размере). Схожи в целом и санкции. Таким образом, санкции за преступления, предусмотренные ст.ст. 221, 226, 229 УК, выше, чем за вымогательство, предусмотренное ст.163 УК.
На наш взгляд, приведенные законодательные новеллы вполне своевременны в связи с распространением наркотизма и незаконных, в том числе организованных, действий с оружием164. Наличие таких новелл косвенно подтверждает актуальность проблемы, связанной со способом совершения преступлений — путем вымогательства.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вымогательство занимает особое место в системе имущественных преступлении. С одной стороны, оно примыкает к насильственным хищениям, когда выражается в угрозе применения насилия или совершении насильственных действий с целью получения чужого имущества в виде вещи. С другой стороны, имея своим предметом как движимое, так и недвижимое имущество, как вещь, так и имущественное право, вымогательство является сходным с мошенничеством; эти преступления сближает также такой свойственный им признак, как получение виновным имущественного блага «из рук» потерпевшего, совершающего с пороком воли передачу имущества.
Хотя в действующем российском уголовном законодательстве вымогательство не отнесено к хищениям, это следует признать недостатком, поскольку анализ понятия показывает, что от хищений оно отличается только моментом окончания преступления (в частности от разбоя).
1. Следует отнести вымогательство к хищениям это позволит избежать неоднозначного толкования преступлений против собственности. Наиболее целесообразным было бы закрепить это соответствующим дополнением примечания 1 к ст. 158 УК.
2. Поскольку в настоящее время законодательство не признает вымогательство хищением следует уточнить действующую формулировку вымогательства. Поскольку термин «шантаж» является одним из важных конструктивных элементов вымогательства, а, кроме того, используется в некоторых других статьях УК РФ в качестве обязательного признака, то целесообразно в ст. 163 УК РФ использовать этот термин, раскрыв в примечании его содержание.
3. Вымогательство, как оно сформулировано в ст. 163 УК РФ, может трактоваться только как активное действие. Вместе с тем, понятие «вымогательство» используется в качестве конструктивного признака объективной стороны составов преступлений, предусмотренных ст.ст. 204 (коммерческий подкуп) и 290 (получение взятки) УК РФ, которые могут совершаться и путем бездействия. Это характерно и для ситуации вымогательства взятки, когда должностное лицо (лицо, выполняющее управленческие функции) применяет в качестве скрытой угрозы (для понуждения просителя к даче взятки) неисполнение, в пределах своих дискреционных полномочий, определенных действий во вред потерпевшему. Данное обстоятельство дает основание ставить вопрос об уточнении понятия «вымогательство», сформулированного в ст. 163 УК РФ.
4. Возможны ситуации, когда вследствие вреда, нанесенного здоровью и не являющегося тяжким, по неосторожности причиняется смерть потерпевшему. Квалификация таких действий по совокупности статей УК о вымогательстве и причинении смерти по неосторожности не соответствует тяжести содеянного. Налицо изъян конструкции ст. 163 УК. Изложенное выше позволяет нам внести соответствующие предложения о дополнении ч. 3 ст. 163 УК пунктом следующего содержания:
— вымогательство, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего.
5. На наш взгляд, имеет место и другой недостаток. Нередко вымогательство совершается с использованием оружия или угрозой его применения. В последние годы наблюдается постоянный рост этого показателя, что существенно повышает общественную опасность деяния. В законодательстве же вымогательство с применением оружия не нашло своего закрепления. Квалификация же таких деяний, но совокупности преступлений: вымогательства и незаконных действий с оружием не всегда соответствует тяжести преступления, представляющего собой органическое единство упомянутых действий.
Изложенное, выше позволяет нам внести соответствующие предложения о дополнении ч. 3 ст. 163 пунктом следующего содержания:
— вымогательство, совершенное с применением оружия.
6. П. «б» ч.3 ст. 163 УК РФ имеет в качестве особо квалифицирующего признака вымогательство «в целях получения имущества в особо крупном размере», вместе с тем такая формулировка представляется неточной, поскольку не охватывает выполнение требований имущественного характера. Необходимо изменить редакцию данного признака представив его как вымогательство, «совершенное в особо крупном размере».
Проведенное нами исследование не исчерпало всей проблематики вымогательства, что требует дальнейшей разработки данного уголовно-правового понятия.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Нормативно-правовые акты
Конституция Российской Федерации. — М., Закон.-96 с.
Уголовный кодекс Российской Федерации. М. ТК Велби. 2005.-144 с.
Федеральный закон РФ от 13 декабря 1996 года № 150 – ФЗ «Об оружии» // Российская газета. — 1996. 18 декабря.
Федеральный закон РФ № 136- ФЗ от 21 ноября 1995 года «Об использовании атомной энергии» // Российская газета. — 1997. 13 февраля.
Федеральный закон от 8 января 1998 г. № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» // Собрание законодательства РФ. — 1998. — № 2. — ст. 219.
Уголовный кодекс 1960 года. М. Юрид. издат. 1980.- 156 с.
Уголовный кодекс 1922 года. М. Юрлитиздат 1961.- 214 с.
Уголовный кодекс 1926 года. М. Юрлитиздат 1961.- 288 с.
Закон от 1 июля 1908 г. «Об изменении порядка производства дел об угрозах»// Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. СПб., 1908.- Ст. 1430.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1845. – 898 с.
Уголовное Уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. СПб., 1903. – 564 с.
Полный свод уголовных законов. Уложение о наказаниях со включением статей томов свода законов. СПб., 1879.- 924 с.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных издания 1885 г. и по продолжению 1912 г. СПб., 1914. – 452 с.
Полный свод решений Уголовного Кассационного департамента Правительствующего Сената. Екатеринослав, 1879. – 744 с.
Уложение, по которому суд и расправа во всяких делах в российском государстве производится, сочиненное и напечатанное при владении его величества государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея России самодержца изд. 1729 года. СПб. Нева. – 672 с.
Научная и учебная литература
Андреева Л. А., Овчинникова Г. В. Некоторые вопросы квалификации вымогательства//Вопросы совершенствования предварительного следствия/Под ред. С. К. Питерцева. Вып. 7. СНГ, 1997. — C.124-126.
Асланов Р. М., Бойцов Л. И. Юридическая природа вымогательства и некоторые спорные вопросы его квалификации//Юридическая практика.- 1996. -№ 6. — С. 1-8.
Баженов И. Шантаж как уголовное преступление. М., 1878. – 234 с.
Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права. Киев-СПб.-Харьков, 1903. – 124 с.
Беляева Н. В., Орешкина Т. Ю. О совершенствовании уголовно-правовых норм, предусматривающих уголовную ответственность за посягательства на личную свободу граждан//Современные тенденции развития уголовной политики и уголовного законодательства. М., 2004. — С. 78 — 79.
Беспалько В.Г. Понятие и признаки культурных ценностей как предметов преступлений//Журнал российского права.- 2005.-№ 3.- С.23.
Борзенков Г. Новое в уголовном законодательстве о преступлениях против собственности// Законность. -1998.-№2. -С. 7.
Бородин С.В. Ответственность за убийство, квалификация и наказание по российскому праву. М., Юристъ. 2004. – 346 с.
Будаинский С. О преступлениях в особенности. Сравнительное исследование. М., 2002.- 146 с.
Вандышев Р. А. Реализация взаимосвязей жертвы и преступника в раскрытии и расследовании насильственных преступлений. СПб., 1992.- 122 с.
Винокурова Н.С. Актуальные проблемы уголовно-правовой характеристики вымогательства//Российский следователь.- 2005.- № 4.- С.12.
Владимиров В. А. Квалификация похищений личного имущества. М, 1974. – 232 с.
Воробьев Е., Горбуза А., Сухарев Е. Отграничение вымогательства от хищения социалистического имущества//Советская милиция.-1984.- №12.- С. 51-53.
Гаухман Л. Д. Уголовная ответственность за вымогательство. М., Юристъ. 1996. – 98 с.
Гельфер М. Л. Преступные посягательства на социалистическую собственность. М., 1953.- 344 с.
Глистин В. К. Проблема уголовно-правовой охраны общественных отношений (Объект и квалификация преступлений). Л., 1979.- 232 с.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1994.- 966 с.
Дворкин А., Чернова К. Квалификация вымогательства и сопряженных с ним преступлений//Законность.- 2004.-№12.- С. 10-11.
Дмитриев О. В. К понятию вымогательства в уголовном праве//Актуальные вопросы правоведения в современный период. Томск: Изд-во ТГУ, 1995.- С. 217 -218.
Евдокимов К., Бабаев М. Разграничение посягательств на личную собственность в практике судов// Советская юстиция.- 1991.- №9. — С. 15.
Егоров С.В. Проблемы объекта и предмета вымогательства личной собственности граждан//Совершенствование деятельности органов внутренних дел в условиях правовой реформы. М., 1992.-С. 55-59.
Есипов В. В. Уголовное право. Часть Особенная. Т. 2. М., 1913. – 456 с.
Жданухин Д. Как избавиться от шантажа//ЭЖ-Юрист.- 2005.- № 33.- С.12.
Жижиленко Л. Л. Имущественные преступлении, М, 1925.- 234 с.
Иванов В. Ф. Уголовно-правовая опенка понуждения: Автореф. дис. канд. юрнд. наук. Саратов,1988. – 44 с.
Иванов Я. Уголовная ответственность за вымогательство//Советская юстиция.-1989.-№10.- С. 27.
Исаев М. М. Имущественные преступления. М., 1938. – 342 с.
Каипов М. Проблемы квалификации вымогательства //Законность. — 2004. -№ 9.- С. 37-39.
Клименко И. Л., Мельник II. И. Проблема предмета вымогательства личного имущества граждан в новых социальных условиях//Актуальные проблемы уголовного права и правоприменительной деятельности органов внутренних дел в новых социально-политических условиях. М., 1992. -С. 148 — 154.
Ковалев М. II. Основы криминологии, М., Юридическая литература. 1970.- 522 с.
Козаченко П. Я. Проблемы разграничения вымогательства со смежными корыстно-насильственными преступлениями//Актуальные проблемы правового регулирования общественных отношений в условиях перехода к рыночной экономике. Барнаул: АГУ, 1991. — С. 201-209.
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/Отв, ред. А. В. Наумов. М., БЕК. 1999. – 564 с.
Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации. В двух томах. Том. 2. / Под ред. Шитова О. Ф. — М.: Новая Волна, 2004. – 678 с.
Копцов А. И. Понятие насильственного преступления // Криминологические в уголовно-правовые проблемы борьбы с насильственной преступностью. — Л.: Изд-во ЛГУ. 1988. – 124 с.
Коржанский Н. И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М. 1980. – 212 с.
Кочои С.М. Преступления против собственности — М., БЕК. 2001.- 234 с.
Кочои СМ. Ответственность за корыстные преступления против собственности. — М.: Профобразование, 2000. – 322 с.
Кригер Г. Л. К вопросу о понятии объекта преступления в советском уголовном праве//Вестник МГУ. -1955. -.№ 1.-С. 123.
Криминология: Учебник/Под ред. В. В. Коробейникова, Н. Ф. Кузнецовой, Г. М. Миньковского. М.: Юридическая литература., 1988.- 566 с.
Крылов Г. В. Некоторые направления организованной преступной деятельности в СССР//Проблемы борьбы с организованной преступностью: Сб. научи, тр. — М„ МВШМ МВД СССР, 1990. — С. 30-35.
Кудрявцев В. Н. К вопросу о соотношении объекта и предмета преступления //Советское государство и право. -1951.- № 7. -С. 57.
Куримов Б. Л. Уголовная ответственность за хищения государственного и общественного имущества. М., 1954.- 126 с.
Лобачевский И.Л. квалификация вымогательства и отграничение от смежных составов преступлений.М., Юнити. 2004.- С.34.
Лозовицкая Г. П. Общий сравнительно-правовой комментарий и сравнительные таблицы уголовных кодексов государств — участников содружество независимых государств (СНГ). М., Норма.- 46 с.
Лохвицкий Л. Курс русского уголовного права. СПб., 1871. – 562 с.
Ляпунов Ю. Ответственность зa вымогательство//Социалистическая законность.- 1989.- №6.- С.36.
Малахов Л.К. Ответственность за вымогательство: квалификация и наказание по российскому и зарубежному праву. Н. Новгород, 1995.- 136 с.
Милюков С. Ф., Сафонов В. II. Рецензия на монографию Л. К. Малахова «Ответственность за вымогательство квалификация и наказание по российскому и зарубежному праву»//Правоведение. 1996.- № 2.- С. 167.
Минская П. С. Вопросы квалификации вымогательства//Государство и право. — 1998.- №11. -С.99-104.
Михайлова Г., Тимишев И. Разграничение грабежа и вымогательства//Российская юстиция. -1998. -№ 8.- С. 20.
Неклюдов Н. Л. Руководство к Особенной части русского уголовного права. Т. 2. СПб., 1878.- 562 с.
Никифоров Б. С. Объект преступления. М., 1960. -
Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., Слово. 1994. – 1012 с.
Олеарий Адам Описание путешествия в Москву и через Московию в Персию и обратно СПб… 1900. – 222 с.
Осин В. О борьбе с вооруженными видами организованной преступности// Российская юстиция.- 1999. -№ 8. -С. 24 — 25.
Осин В. Квалификация бандитизма//Законность. -1999. -.№ 10. -С. 39 — 45.
Oсипов H. Ю., Сафонов В. П. Основные тенденции организованной преступной деятельности и сфере незаконного оборота оружия//Проблемы борьбы с преступностью на современном этапе: Tез. докл. и выступл. на научн.-практ. конф. 1999. -С. 25-27.
Разгельдиев Б. Г. Некоторые уголовно-правовые проблемы вымогательства// Проблемы повышении качества следствия к органах прокуратуры. Матер. науч.-метод. конф. -21-22 апреля 1994 г. Саратов, 1994. — С 37 — 39.
Перов И.Ф. Уголовно — правовые и криминологические вопросы борьбы с вымогательством. – М., Юристъ. 1997.- 128 с.
Петрунев В. Отграничение вымогательства от смежных преступлении// Советская юстиция.-1973.- №14. — С. 4- 5.
Плец М. М. Шантаж//Журнал Министерства юстиции СПб., -1905.- №5. -С. 201.
Познышев С. В. Очерк Основных начал науки уголовного права. Особенная часть. М., 1923.- 90 с.
Сафонов В. Н. Жест как способ совершения преступления//Человеческий фактор в правоохранительных системах. Орел, 1996. — С. 90 — 92.
Севрюков А.П. Хищение имущества криминологические и уголовно-правовые аспекты. – М., Юнити. 2004.- 244 с.
Севрюков А.П. Признаки хищений//Российский судья.- 2004.- № 6.-С.12.
Севрюков А.П., Пономарев П. Г., Борбот А.В., Уканов К.Ш. Проблемы борьбы с хищениями в регионах России. — М ВНИИ МВД РФ, 2003. – 86 с.
Семенов В.М. Признаки объективной стороны хищения// Российский следователь.- 2005.- № 4.- С.11.
Сирота С. И. Преступления против социалистической собственности и борьба с ними. Воронеж, 1966. – 322 с.
Скорнякина И. Л. Вымогательство, совершенное по предварительному сговору группой лиц//Вопросы совершенствования правоохранительной деятельности органов внутренних дел в свете новой Конституции Российской Федерации М., 1994. -С. 48 — 52.
Словарь синонимов русского языка/Под ред. А. П. Евгеньевой. Л., Наука. 1970. Т.1.- 452 с.
Советское уголовное; право. Часть Особенная/Под ред. Ковалева М. И. М., Юридическая литература. 1988. – 654 с.
Соловьев С. Шантаж//Журнал Министерства юстиции. СПб., 1899. №6. — С. 92.
Софии Ф. Ю. К вопросу о соотношении предметов вымогательства и хищения// Coциально — правовые и психологические основы деятельности органов внутренних дел и внутренних войск МВД России: проблемы теории и практики. Мат. междунар. научн.-практ. конф. СПб., 20-21 марта 1997 г. Ч. 3. СПб:, 1997.- С. 67-68.
Суханов К. А. Преподавание гражданского права в современных условиях //Вестник Московского ун-та. 1992. Сер. II.- №4.- С.23.
Сухарев Ю. Н. К искусству смысловой дифференциации. Краткий и общедоступный курс практической герменевтики. М., ИНИО РАН, 1993. -С. 20 — 21.
Тирских Г. И. Уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с вымогательством. Дис. канд. юрид. наук. СПб., 1996.- 234 с.
Уголовный кодекс Республики Беларусь.- CПб. 2000. – 312 с.
Уголовное право России. Особенная часть: Учебник/Под ред. Д. И. Рарога. М.: «Триада» Лтд, 1999.- 674 с.
Уголовное право. Особенная часть/Под ред. Герцензона Л. А. и Пионтковского А. А. М., 1939. – 452 с.
Уголовное право. Особенная часть/ Под ред. Голякова И. Т. М., 1943. – 540 с.
Уголовное право Особенная часть: Учебник. Часть 2. / Под ред. Н. А. Келяева, Д. П. Водяникова, В. В. Орехова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1998. – 674 с.
Уголовное право/Под ред. Утевского Б. С. М, 1950. – 568 с.
Уголовное право. Особенная часть: Учебник/Под ред. Здравомыслова К. В., Красикова Ю. Д., Рарога А. И. М., Юридическая литература. 2002. – 762 с.    продолжение
--PAGE_BREAK--
Устинова Т. Принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения//Законность.- 2004.-№ 9.-С. 34.
Таганцев Н. С. Уголовное право. Часть Особенная. СПб., 2004.- 642 с.
Таганцев П. С. Уголовное Уложение 22 марта 1903 г. Рига, 1922. – 452 с.
Таций В. Я. Объект и предмет преступления в советском уголовном праве. Харьков, 1988. – 234 с.
Фролов Е.А. Объект уголовно-правовой охраны и ею роль в организации борьбы с посягательствами на социалистическую собственность: Авторсф. дис. д-ра юрид. наук. Свердловск, 1971. – 34 с.
Шевцов Ю. Л. К вопросу об объекте вымогательства// Право и демократия/Межвуз. сб. научн. трудов. Минск, 1991. -С.106 -108.
Щипилло А. Угроза вымогательством//Журнал Министерства юстиции. СПб.,- 1910.-№ 1.- C.121-131.
Яковлев А. М Совокупность преступлений по советскому уголовному нраву. М., 1960. — С.61.
Материалы судебной практики
Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 мая 1990 г. №3 «О судебной практике по делам о вымогательстве»// Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. -1991. -.№ 9. — С.6.
Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17 января 1997 года «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»// Бюллетень Верховного Суда РФ. -1997. — № 3. — С. 2.
Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 27 января 1999 года «О судебной практике по делам об убийстве»// Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1999. -№3. — С. 2.
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое // Бюллетень Верховного Суда РФ.-2003 -№ 2. -С. 6.
Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 года «О судебной практике по делам хищения государственного и общественного имущества»// Сборник постановлении Пленума Верховного Суда СССР. М., 1987. — С. 609.
Бюллетень Верховного Суда СССР — 1974. — № 4. — С. 13.
Бюллетень Верховного Суда СССР. — 1974. — № 6. — С. 8.
Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1991.- .№ 8. — С. 12.
Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1995. — № 5. — С.11.
Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1998.- № 1. — С 7.
Бюллетень Верховного Суда РФ.-2000.-№ 1. — С.20.
Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2002.- № 11. — С. 12.
Бюллетень Верховного Суда РФ. -2002. — № 6. — С. 8.
Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2003. — № 10. — С. 21-22.
Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2004. -№3. -С. 19.
Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2004. — № 5. — С. 21.
Приложение
/>     продолжение
--PAGE_BREAK----PAGE_BREAK--