Ленинградскийобластной институт экономики и финансов.
Кафедра: Юридическихдисциплин
Дисциплина: Историяполитических и правовых учений
КОНТРОЛЬНАЯРАБОТА
Вариант№47
Тема: УчениеИ. Канта о государстве и праве. Связь права и этики
г. Гатчина
2009 год
ПЛАН
Введение
1. Этика Канта
2. Учение Канта о праве
3. Учение Канта о Государстве
Заключение
Список литературы
ВВЕДЕНИЕ
Кант (Kant), Эммануил(Иммануил), величайший немецкий философ, родился 22 апреля 1724 года в городеКенигсберге в семье шорника Иоганна Георга Канта. Сам Кант полагал, что егопредки были родом из Шотландии, но современные исследователи установили, чтоего прадед по отцу был выходцем из Латвии, а по матери — уроженец Пруссии.
Высшее образованиеполучил в кенигсбергском университете; в нем же и начал чтение лекций 1755, а1770 получил кафедру логики и метафизики.
Он никогда небыл женат, не выезжал за пределы родного города, общался лишь с небольшимкругом людей, преимущественно своих учеников, никогда не изменял своим еще состуденческих лет заведенным привычкам, подчиняя всю свою деятельность строгомунеизменному распорядку. В этой связи Г. Гейне замечает: «Он жилмеханически размеренной, почти абстрактной жизнью холостяка в тихой, отдаленнойулочке Кенигсберга… Не думаю, чтобы большие часы на тамошнем соборебесстрастнее и равномернее исполняли свои ежедневные внешние обязанности чем ихземляк Иммануил Кант. Вставание, утренний кофе, писание, чтение лекций, обед,гуляние — все совершалось в определенный час, и соседи знали совершенно точно,что на часах половина четвертого, когда Иммануил Кант в своем сером сюртуке, скамышовой тросточкой в руке выходил из дому и направлялся к маленькой липовойаллее, которая в память о нем до сих пор называется философской дорожкой.Восемь раз проходил он ее ежедневно взад и вперед во всякое время года, а когдабывало пасмурно или серые тучи предвещали дождь, появлялся его слуга старыйЛампе, с тревожной заботливостью следовавший за ним словно символ провидения, сдлинным зонтом под мышкой»[1]. Само собой разумеется,что за внешним, наводящим скуку однообразием повседневной жизни философаскрывалась громадная интеллектуальная работа, непрерывная, упорная,плодотворная. Кант любил говорить, что жить стоит главным образом для того,чтобы работать. И когда в 1797 г. Кант вынужден был по стоянию здоровьяотказаться от чтения лекций, а затем через несколько лет и вовсе прекратитьсвои научные занятия, он начал тяготиться своей жизнью. Он умер 12 февраля1804г. с чувством облегчения и чуть ли не удовлетворения, как утверждает одиниз его биографов.
Канта принято называть«основоположником немецкой классической философии». Действительно,почти все виды классического и современного философствования так или иначевосходят к творчеству этого мыслителя. Его труды положили начало знаменательнойтрадиции в европейском духовном развитии. Суть ее состоит в том, что каждыйдальнейший шаг вперед рассматривается как переосмысление накопленноготеоретического богатства, которое бережно хранится, но не превращается в фетиш.Канта сравнивают с Сократом, ибо философия его человечна. Древнегреческийученый впервые в истории философии отвлекся от космоса и занялся изучениемчеловеческой природы. Для Канта проблема человека стоит на первом месте. Он незабывает о вселенной, но главная тема для него — человек. Он размышлял озаконах бытия и сознания только с одной целью: чтобы человек стал человечнее.Идеи Канта подверглись трансформации, но продолжают жить. Особенно актуальноони звучат на данном этапе развития человеческого общества — в периодгуманизации всех отраслей знания, в том числе и философии.
И. Кантявляется и основоположником одного из крупнейших направлений в современнойтеории права.
Президент РФ В.В. Путин,выступая в г. Калининграде 3 июля 2005г. по случаю присвоения имени ИмануилаКанта Калининградскому государственному университету «Альбертина»,отметил, что идеи Канта «без всяких ограничений лежат в основумеждународных отношений».
Федеральный канцлерГерхард Шрёдер в своём выступлении сказал: «Не только немцы и россияне, ався Европа многим обязаны этому великому философу. Он олицетворяет автономию идостоинство индивидуума, свободу от мелочной опеки. Неужели есть что-либо болееважное для тех, кто должен руководить государством, чем быть убежденным в этоми бороться за это.
Так четко, как никтодругой до него Кант определил основы современной государственности, основаннойна принципах гуманизма, и предпосылки для того, что он назвал „вечныммиром между народами“. Может быть, до конца мы этого никогда не добьемся.Но, стараться мы все-таки будем».
В примечании кпредисловию к первому изданию «Критики чистого разума» Кант писал: «Нашвек есть настоящий век критики, которой все должно подчиниться. Религия, наосновании своей святости, и законодательство, на основании своего величия,хотят обыкновенно стоять вне этой критики. Однако в таком случае онисправедливо вызывают подозрения и теряют право на искреннее уважение,оказываемое разумом только тому, что может устоять перед свободным и открытымисследованием».[2]
1. Этика Канта
Вфилософии Канта этике принадлежит видное место. Из трех главных кантовскихсочинений зрелого (так называемого критического) периода второе — «Критикапрактического разума» (1788) — посвящено исследованию и обоснованиюнравственности. Но «Критика» эта не единственный трактат Канта по вопросамэтики. Ей предшествуют как подготовительное к ней сочинение превосходнонаписанные «Основы метафизики нравственности» (1785), а в 1797 г. Кант публикует «Метафизику нравственности».
Вовсех названных здесь работах излагается по существу одна и та же системаэтических взглядов. Но цели, а потому и характер изложения каждой из нихразличны. В «Основах» речь идет об обосновании главного принципа, илизакона, нравственности, как его понимает Кант. В «Критике практическогоразума» тот же вопрос разрабатывается более широко — в сопоставлении скритикой разума теоретического (или «чистого»). Построение этогосочинения обнаруживает черты, параллельные построению «Критики чистогоразума», не говоря уже об общей для обеих «Критик» гносеологическойоснове. Наконец, опираясь на развитое в обоих этих трактатах обоснование этики,Кант излагает — в «Метафизике нравственности» — уже систему самихсвоих этических воззрений.
Дляэтики Канта характерно учение о независимости, или «автономии»,морали. Предшественники Канта и современные ему философы-идеалисты в Германииполагали, будто основа этики в религии: нравственный закон дан или сообщенлюдям самим богом. Утверждая это положение, моралисты — христианские инехристианские — ссылались на учение религии и на священные книги. Так, вБиблии излагается миф о божественном законодательстве — о даровании моральныхзаповедей богом через пророка Моисея.
Вотличие от этого взгляда Кант провозглашает мораль независимой от религии, анравственный закон — невыводимым из религиозных заповедей. По Канту, то, чтовозникает не из самой морали и не из ее свободы, не может заменить отсутствиеморальности. «Так, например, для того чтобы узнать должен ли я перед судомдавать правдивые свидетельские показания, должен ли я (и могу ли я) бытьверным, если потребуют возвратить доверенное мне чужое имущество, нетнадобности спрашивать о цели которую я мог бы поставить перед собой даваяобъяснение своей деятельности; ведь безразлично какова эта цель. Более того,если тот, от кого правомерно требуют признания, считает нужным искатькакую-нибудь цель, то уже этим показывает себя человеком недостойным».[3]Но хотя мораль не нуждается для своего оправдания ни в какой цели, предписаннойбожественным законодателем, и хотя для нее вполне достаточно того закона,который заключает в себе условие применения свободы, из самой морали все жевозникает цель. Это идея высшего блага в мире, а для возможности этого благанеобходимо признать высшее моральное всемогущее существо. Идея эта возникает,исходит из морали и потому не есть ее основа.
Такимобразом, Кант перевернул признанное в его время не только богословами, но имногими философами отношение между моралью и религией. Он признал моральавтономной, независимой от религии. Больше того, он поставил самое веру в богав зависимость от морали. Человек морален не потому, что бог предписал емумораль. Наоборот, человек верит в существование бога потому, что этой веры, поутверждению Канта, требует мораль. «Практический» разум главенствуетнад «теоретическим».
ПосколькуКант отрицал необходимость религиозного оправдания морали, его этика оказаласьодним из этапов в развитии свободомыслия XVIII в. Принцип автономии этики Канта— продолжение просветительской критики религии, начатой Юмом. За несколькодесятилетий до появления «Критики практического разума» Юм выступил сутверждением, согласно которому этика не нуждается в религиозной санкции.Однако, провозгласив мораль автономной по отношению к религии, Кант не смогпровести эту точку зрения последовательно. В его взглядах на отношение морали крелигии обнаруживаются две тенденции: то Кант подчеркивает полную автономиюморали, независимость ее обоснования от веры и вероучений; то он. напротив,выдвигает необходимость веры в бога — правда, не для обоснования самой морали,ее законов и велений, а для утверждения и обоснования веры в существованиеморального порядка в мире.
Неудивительно поэтому, что отношение современных Канту философов и протестантскихбогословов к этике Канта оказалось различным в зависимости от того, какую изэтих обеих тенденций Канта они выдвигали на первый план.
Философы,развивавшие традицию Просвещения, высоко ценили гордую попытку Кантавысвободить моральное законодательство из его зависимости от законодательстварелигиозного. Вместе с тем наиболее радикальные из них упрекали Канта занедостаточную последовательность в проведении этой своей тенденции. Напротив,философы, продолжавшие выводить содержание моральных законов из божьихзаповедей, осуждали этику Канта как безрелигиозную и страшились ее «автономного»по отношению к религии характера.
Итак,Кант не довел свой замысел автономной этики до конца. Он только ограничилавторитет религии, но отнюдь не отказался от религиозной веры. Бог Канта уже незаконодатель нравственности, не источник нравственного закона, не возвещаетэтот закон непосредственно. Но он — причина нравственного порядка в мире. Безэтого порядка моральный образ действий и блаженство остались бынесогласованными. Даже постулат бессмертия, сам по себе взятый, еще не всецелогарантирует, по Канту, реальность нравственного миропорядка. Бессмертиеоткрывает лишь возможность гармонии между нравственным достоинством исоответствующим ему благом, но никак не необходимость этой гармонии.Теоретически возможно представить и такой мир, в котором души людей бессмертны,но тем не менее даже в загробном существовании не достигают соответствия междусклонностью и моральным законом, между высокоэтическим образом действий иблаженством. Действительной полной гарантией реальности нравственногомиропорядка может быть, по Канту, лишь бог, устроивший мир таким образом, что вконечном счете поступки окажутся в гармонии с нравственным законом и необходимополучат воздаяние в загробном мире. Не доказуемое никакими аргументамитеоретического разума существование бога есть необходимый постулатпрактического разума.
УчениеКанта о человеке окрашено в мрачные, пессимистические тона — совсем в духеидеологии протестантизма, наложившей печать на воззрения Канта. Одно из главныхположений этой идеологии — тезис об «изначально злом», которое будтобы присуще природе человека. Первая часть книги Канта «Религия в пределаходного только разума» посвящена как раз вопросу об «изначально злом»в человеческой природе. Кант отмечает глубокую древность мнения оподверженности человеческого рода злу. То, что мир во зле лежит,— это, поКанту, жалоба, которая так же стара, как история, «и даже как самая стараясреди всех видов поэтического искусства—религия жрецов».[4]И хотя люди все хотели бы начинать историю человечества с доброго — с золотоговека, с жизни в раю или с еще более счастливой жизни в общении с небеснымисуществами, это счастье вскоре исчезает и падение—моральное и физическое — «непрестанноведет к худшему».[5]
Правда,существует наряду с этим мнением противоположное. Согласно этому мнению, мир вморальном отношении непрерывно (хотя и едва заметно) идет от худого к лучшему.Однако, по Канту, мнение это не имеет опоры в опыте: история всех временслишком сильно говорит против такого порядка вещей. Это, скорое, толькодобродушное предположение моралистов от Сенеки до Руссо.
Впессимизме воззрения Канта на человека следует различать его реальную —социальную — основу и то особое содержание, какое этот пессимизм принял,преломившись в философском сознании Канта.
Социальнуюоснову его пессимистического взгляда на человека образует отсталость иобусловленная ею слабость немецкого бюргерства. В свою очередь эта отсталостьбыла результатом и выражением отсталости всего хозяйства и общественного строяфеодальной Германии. Здесь отсутствовал общественный класс, который был быспособен стать представителем угнетенного феодализмом и абсолютизмом немецкогонарода, объединить его вокруг себя и повести на борьбу с крепко державшимисяеще учреждениями и отношениями феодального общества.
Всознании немецких философов сама практика принимает вид практики идеальной. Онасознается не как предметная материальная деятельность общественного человека,члена реального общества, а прежде всего и главным образом как деятельностьморального сознания, «практического» разума. Реальное практическоедействие превращается в понятие «доброй воли».
Всвязи с этим возникающий в Германии буржуазный либерализм приобретает и вжизни, и в теории своеобразные черты. Идеи, подготовлявшие во Франциинаступление буржуазной революции, а затем события самой революции, дали этомулиберализму его содержание. Огромное влияние в Германии приобрели идеи Руссо,Это было новое понятие о достоинстве и об автономии личности, стремившейся косвобождению от стеснительной и унизительной регламентацииабсолютистско-полицейского режима. Понятие это стало образцом, в соответствии скоторым формировалась мысль передовых немецких теоретиков.
Ужев середине 60-х годов Кант испытал сильнейшее влияние демократических идейРуссо. До знакомства с Руссо Канту был свойствен некоторый, впрочем лишьинтеллектуальный, аристократизм. «Сам я по своей склонности,—писалКант,—исследователь. Я испытываю огромную жажду познания, неутолимоебеспокойное стремление двигаться вперед или удовлетворение от каждогодостигнутого успеха. Было время, когда я думал, что все это может сделать честьчеловечеству, и я презирал чернь, ничего не знающую. Руссо исправил меня.Указанное ослепляющее превосходство исчезает; я учусь уважать людей ичувствовал бы себя гораздо менее полезным, чем обыкновенный рабочий, если бы недумал, что данное рассуждение может придать ценность всем остальным,устанавливая права человечества».[6] «Если существуетнаука,— говорит Кант,— действительно нужная человеку, то это та, которой я учу— а именно подобающим образом занять указанное человеку место в мире — и изкоторой можно научиться тому, каким надо быть, чтобы быть человеком».[7]
Следуяпо пути, который ему предначертали Руссо в события последующей французской революции,Кант выступает как немецкий теоретик этой революции — характеристика философииКанта, принадлежащая Марксу. На первый взгляд она представляетсяпарадоксальной, но при более пристальном внимании оказывается, что она оченьточно определяет своеобразие исторической роли Канта.
Всамом деле, историческая отсталость немецкого общественно-политическогоразвития, отразившись в немецкой философии, породила крайне своеобразнуюфилософскую форму, в которую отлилось содержание немецкого либерализма.Либерализм, возникший во Франции из действительных классовых интересов, принялв сознании немецких философов мистифицированный вид.
Материальнообусловленные определения реальной воли исторического человека превратились всознании немецких философов, и прежде всего у Канта, в «чистые», т.е. будто бы априорные, не зависящие ни от какого опыта, определения и постулатыразума. Превращение это осуществлялось, разумеется, только в мысли, а не вдействительности. У Канта оно со всей силой сказалось в его понятии нравственногозакона. Основу нравственной обязанности должно, по Канту искать «не вприроде человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, apriori исключительно в понятиях чистого разума».[8]Вся моральная философия, утверждает Кант, всецело покоится на своей чистойоснове. Она ничего не заимствует из знания о человеке (из антропологии), а даетему, как разумному существу, априорные законы. В своей подлинности — а это, поКанту, более всего важно именно в практической области — нравственный законможет быть отыскан только «чистой философией». По мнению Канта,философия, которая перемешивает «чистые» (т. е. априорные) принципы сэмпирическими, не заслуживает даже имени философии, особенно же моральнойфилософии. Вот почему основа этики — «метафизика нравственности». Онадолжна исследовать идею и принципы возможной чистой воли, а не действия иусловия человеческой воли, которые большей частью черпаются из психологии.
Исследуявысший принцип моральности, Кант опирается как на центральное на понятие «добройволи». Именно в значении, какое Кант приписал этому понятию, сказаласьотсталость и слабость немецкого буржуазного класса. "… Бессильныенемецкие бюргеры,— писали Маркс и Энгельс,— дошли только до «доброй воли»".[9]И действительно, согласно Канту, доброта волн измеряется не тем, что ею реальнопроизводится или исполняется; она добра «не в силу своей пригодности кдостижению какой-нибудь поставленной цели, а только благодаря волению, т.е.сама по себе».[10] Если бы эта воля быладаже совершенно не в состоянии доводить до конца свое намерение; если бы еюничего не было бы использовано и оставалась бы одна только добрая воля, то всеже, по словам Канта, она «сверкала бы подобно драгоценному камню сама посебе как нечто такое, что имеет в самом себе свою полную ценность».[11]
Понятаятаким образом, «добрая воля» отделяет начисто цель от еепрактического осуществления: она превращается в самоцель, в совершенноформальное понятие. Кант прямо утверждает, что истинное назначениепрактического разума должно состоять в том, чтобы быть причиной воли не вкачестве средства для какой-нибудь другой цели. Безусловно добрая воля,неопределенная по отношению ко всем объектам, «будет содержать в себетолько форму воления вообще» (288).
Подобнотому как в «Критике чистого разума» Кант исследует «законодательство»рассудка не с точки зрения содержания, вносимого самодеятельностью рассудка взнание (содержание это порождается воздействием «вещей в себе» нанаши чувства), а лишь с точки зрения априорной формы, сообщаемой знаниюрассудком, так и в «Критике практического разума», и в предшествующихей «Основах метафизики нравственности» речь идет лишь о чистоформальном определении нравственного закона. Каким же должно быть, согласноКанту, это определение?
Формуповеления Кант называет императивом. Императив обращается к такой воле, котораяпо своему свойству не определяется этим императивом с необходимостью.Императивы говорят, что поступать таким-то образом хорошо, но они говорят это о«такой воле, которая не всегда делает нечто потому, что ей даютпредставление о том, что делать это хорошо».[12]Императивы всегда предполагают несовершенство воли разумного существа. Длябожественной воли нет никаких императивов: воление здесь уже само по себенеобходимо совпадает с законом.
Императивы,по Канту, бывают гипотетические и категорические. Если поступок, предписываемыйимперативом, хорош только в качестве средства для чего-нибудь другого, то мыимеем дело с гипотетическим императивом. Но если поступок представляется какхороший сам по себе или как необходимый для воли, а сама воля согласуется сразумом, то императив будет категорическим. Гипотетический императив говориттолько, что поступок хорош для какой-нибудь цели — возможной илидействительной. Напротив, категорический императив признает поступокнеобходимым объективно, безотносительно к какой бы то ни было цели.
Императивывозможны не только в области этики, но и в науках. Каждая наука имеетпрактическую часть, где указывается, что какая-нибудь цель возможна, и гдедаются императивы, научающие тому, каким образом эта цель может бытьдостигнута. При этом, однако, в науках вопрос о том, хороша ли сама цель, вовсене ставится; вопрос состоит только в том, что необходимо делать, чтобы даннаяцель была достигнута, Такие императивы относятся не к этике, а к умении. Кантпоясняет различие между категорическим императивом нравственности ипрактическими правилами науки на примере постулатов геометрии. Чистая геометрияимеет постулаты, или практические суждения, которые не заключают в себе ничего,кроме предположения, что нечто может быть сделано, если только потребуется,чтобы это было сделано. Это единственные суждения геометрии, которые касаютсясуществования. Это практические правила, зависящие от проблематических условийволи.
Напротив,в случае категорического императива нравственности воля действует не взависимости от проблематического условия, а безусловно, непосредственно иобъективно — через закон. Чистый практический разум есть непосредственнозаконодательствующий разум. В нем воля выступает как не зависимая ни от какихэмпирических условий, как «чистая воля», движимая «одной лишьформой закона». Здесь воля априорно определяется формой правила. И Кантразъясняет, что «только с законом связано понятие безусловной и притомобъективной и, стало быть, общезначимой необходимости».[13]
Указаннымпониманием нравственного закона, или категорического императива, определяютсяосновные особенности этики Канта. Эти особенности: 1) крайне формальныйхарактер этики; 2) отказ от построения этики как учения об условиях исредствах, ведущих человека к счастью; 3) противопоставление нравственногодолга влечению, прежде всего чувственной склонности.
1.Формализм этики Канта. Нравственный закон, как егопонимает Кант, совершенно формален. Он ничего не говорит и не может говорить отом, какими содержательными принципами должно руководствоваться поведение.Всякая попытка использовать нравственный закон как предписывающий некотороеопределение нравственного поступка по его содержанию кажется Кантунесовместимой с самими основами нравственного закона: с его безусловнойвсеобщностью, с его полной независимостью от каких бы то ни было эмпирическихобстоятельств и условий, с его автономией, т. е. независимостью от всякогоинтереса.
Поубеждению Канта, никогда нельзя относить к нравственному закону такоепрактическое предписание, которое заключало бы «материальное» (т. е.содержательное), а следовательно, эмпирическое условие. Всякая «материя»практических правил всегда основывается на субъективных условиях. Носубъективные условия не могут дать ей другой общезначимости для разумныхсуществ, кроме только обусловленной. Поэтому необходимость, которую выражаетзакон нравственности, не должна быть естественной необходимостью, она можетсостоять «только в формальных условиях возможности закона вообще».[14]
Отсутствиепонятия об «автономии» нравственной воли привело, по мнению Канта, ккрушению все предпринимавшиеся до него попытки обоснования этики.Предшественники его, разъясняет Кант, видели, что нравственный долг связан сзаконом, но не догадывались, что человек подчинен только собственному и тем неменее всеобщему законодательству. Человек должен поступать, сообразуясь сосвоей собственной волей. Однако воля эта устанавливает всеобщие законы. Так какчеловека представляли только подчиненным закону, то этот закон должен былзаключать в себе какой-нибудь интерес как приманку или принуждение. Он не возникализ воли самого человека; что-то другое заставляло его волю поступатьзаконосообразно. Но таким путем приходили не к понятию долга, а только кнеобходимости поступка из какого-нибудь интереса — собственного пли чужого.Такой императив «должен был всегда быть обусловленным и не мог годиться вкачестве морального веления».[15]
2.Критика эвдемонистической этики. Вторая важнаяособенность кантовской этики — отрицание возможности обоснования этики на принципесчастья. Учения этики, опирающиеся на принцип счастья, называютсяэвдемонистическими (от древнегреческого eudaimonia—счастье). Этика Кантапринципиально антиэвдемонистическая.
Правда,Кант признает, что быть счастливым — необходимое желание каждого разумногоконечного существа. Однако потребность в счастье касается лишь «материи»способности желания, а эта «материя» относится к субъективномучувству удовольствия или неудовольствия, лежащему в основе самого желания. Таккак эта «материальная» основа познаваема субъектом толькоэмпирически, то задачу достижения счастья невозможно, по Канту, рассматриватькак закон. Закон объективен. Он во всех случаях и для всех разумных существдолжен содержать в себе одно и то же определяющее основание воли. Однакопонятие о счастье ничего не определяет специфически. То, в чем каждыйусматривает свое счастье, зависит от особого чувства удовольствия илинеудовольствия и даже в одном и том же субъекте — от различия потребностейсоответственно изменениям в этом чувстве. Следовательно, практический принципстремления к счастью, будучи необходимым субъективно, объективно все жеостается совершенно случайным принципом; в различных субъектах он может идолжен быть очень различным и, значит, никогда не может служить законом.
Дажеесли предположить, что конечные разумные существа мыслят совершенно одинаково,то и в этом случае они не могли бы выдавать принцип собственного счастья запрактический нравственный закон, так как это их единодушие было бы толькослучайным.
Извсех эмпирических принципов прежде всего должен быть отвергнут принцип личногосчастья. Принцип этот сам по себе ложен; опыт опровергает представление, будтохорошее поведение всегда приводит к счастью: наконец, принцип счастья нискольконе содействует созданию нравственности; совсем не одно и то же сделать человекасчастливым или сделать его хорошим, сделать хорошего человека понимающим своивыгоды или сделать его добродетельным. Но главная причина неприемлемости принципасчастья в том, что он «подводит под нравственность мотивы, которые,скорее, подрывают ее и уничтожают весь ее возвышенный характер, смешивая в одинкласс побуждения к добродетели и побуждения к пороку и научая только одному —как лучше рассчитывать, специфическое же отличие того и другого совершенностирают».[16]
Ивсе же Кант должен был признать, что стремление к счастью — необходимоестремление каждого разумного существа и, следовательно, необходимое основание,определяющее его желания. Именно это признание поставило перед Кантом вопрос, вкакой степени моральному поведению личности, моральной доблести соответствуетмера счастья, какой эта личность пользуется в реальной жизни.
Прирассмотрении этого вопроса особенно сказалось отраженное в этике Кантапрактическое бессилие немецкого бюргерства. И действительно, вопрос о том,достижимо ли в эмпирическом мире искомое счастье, не может быть решен в сферечисто личного существования. Решение этого вопроса зависит от положения, вкакое личность поставлена существующими в обществе социальными отношениями.Искатель личного счастья не изолированный индивид. Он — лицо, обусловленноеобщественными отношениями, исторически изменяющимися и динамичными.
Какчестный мыслитель и проницательный наблюдатель явлений жизни, Кант не мог незаметить, что при порядке вещей, существовавшем в современном ему обществе, нети не может быть необходимой гармонии между безупречно нравственным поведением исчастьем. Но, заметив это противоречие, Кант дал ошибочное его разрешение.
3.Противопоставленииэтического долга склонности. Как безусловноепредписание, категорический императив независим, по Канту, от какого бы то нибыло влечения. Объективно практическое действие, которое в силу нравственногозакона исключает все определяющие основания поступков, исходящие изсклонностей, Кант называет долгом. Долг заключает в своем понятии практическоепринуждение, т. е. определение к поступкам, как бы неохотно эти поступки ни совершались.Моральность поступков, как ее понимает Кант, состоит именно в необходимости ихиз одного лишь сознания долга и одного лишь уважения к закону, а не из любви ине из склонности к тому, что должно приводить к этим поступкам. Моральнаянеобходимость есть непременно принуждение. На каждый поступок, который на нейосновывается, следует смотреть как на долг, а не как на такой вид деятельности,который мы сами произвольно выбрали.
Конечно,поступает хорошо тот, кто делает людям добро из любви к ним, из участия идоброжелательства или кто справедлив из любви к порядку. Однако такаясклонность не есть еще настоящее моральное правило нашего поведения, подобающееразумным существам. Тот, кто придает одной уже нашей субъективной склонности кдобру моральное значение, похож, по мнению Канта, на «волонтера»,который с гордым самомнением устраняет все мысли о долге и независимо отзаповеди только ради собственного удовольствия делает то, к чему его непринуждает никакой закон.
Длядостижения истинной моральности необходимо, чтобы образ мыслей людейосновывался на моральном принуждении, а не на добровольной готовности, иначеговоря, на уважении, которое требует исполнения закона, хотя бы это делалосьнеохотно. Моральное состояние, в котором человек всегда должен находиться, есть«добродетель, т. е. моральный образ мыслей в борьбе».[17]Это иллюзия, говорит Кант, будто не долг, т. е. уважение к закону, служитопределяющим основанием моральных поступков людей. Хвалить самоотверженныепоступки как благородные можно лишь постольку, поскольку «имеются следы,дающие возможность предполагать, что они совершены только из уважения к своемудолгу, а не в душевном порыве».[18]
Кантсклоняется к мысли, что поступок, совершаемый согласно велению нравственногодолга, но в то же время согласный с чувственной склонностью, неизбежно долженпотерять нечто в своей моральной ценности. Он прямо утверждает: «Нельзябрать другой (кроме уважения к закону) субъективный принцип в качестве мотива,иначе поступок может, правда, быть совершен так, как предписывает закон,однако, поскольку он хотя и сообразен с долгом, но совершается не из чувствадолга, намерение совершить поступок не морально».[19]
Кантовскоепротивопоставление долга склонности вызвало энергичные возражения, в том числеу некоторых мыслителей, которые сами испытали на себе влияние идей Канта.Общеизвестна эпиграмма, в которой немецкий поэт Шиллер осмеял этопротивопоставление:
Ближнимохотно служу, но — увы! — имею к ним склонность.
Воти гложет вопрос: вправду ли нравственен я?..
Неттут другого пути: стараясь питать к ним презренье
Ис отвращеньем в душе, делай, что требует долг.[20]
Однаков этом до крайности абстрактном и формальном ригоризме кантовской морали быласторона, которая роднит Канта с буржуазно-революционными идеологами Францииконца XVIII в. Это — близкое к стоицизму высокое представление о долге. Правда,реальные, практические задачи по переделке жизни, по замене существующегонравственного и политического уклада другим, лучшим, соответствующимдостоинству человека и чаяниям личности, Кант подменяет всего лишь мысленнымиопределениями и постулатами разума. Но зато при рассмотрении конфликта междудолгом и противоречащими ему склонностями он не признает никаких компромиссов.Достоинство морального человека должно быть осуществлено, долг должен бытьвыполнен, какие бы препятствия ни воздвигала эмпирическая действительность.
Говоряо долге, обычно сухой, сдержанный и осторожный Кант поднимается до истинногопафоса: «Долг! Ты возвышенное, великое слово, в тебе нет ничего приятного,что льстило бы людям… Это может быть только то, что возвышает человека над самимсобой (как частью чувственно воспринимаемого мира), что связывает его спорядком вещей, единственно который рассудок может мыслить и которому вместе стем подчинен весь чувственно воспринимаемый мир, а с ним — эмпирическиопределяемое существование человека во времени и совокупность всех целей.».[21]
Однаиз важнейших в кругу этих идей — идея безусловного достоинства каждойчеловеческой личности. По мысли Канта, практический нравственный закон, иликатегорический императив, возможен только при условии, если существует нечтопредставляющее абсолютную ценность само по себе. Такая «цель сама по себе»— человек, точнее, личность.
Представлениео личности как самоцели неотделимо в этике Канта от идеи долга. Связь этаделает в глазах Канта совершенно неприемлемой эпикурейскую этику наслаждения.
Правда,с побуждением морального закона к выполнению высшего нашего назначения могутсоединяться многие радости и наслаждения жизни. Уже ради них одних можно былобы, соглашается Кант, признать мудрейшим выбор разумного эпикурейца,размышляющего о благе жизни. Но это было бы допустимо, только если бы эпикуреецвысказался за нравственно доброе поведение в противовес всем обольщениямпорока. Однако эпикуреизм, по Канту, не таков. Там, где речь идет о долге,недопустимо рассматривать наслаждение жизнью как движущую силу поведения илидаже как малейшую часть этой силы: «Высокое достоинство долга не имеетникакого отношения к наслаждению жизнью; у него свой особый закон и свой особыйсуд».[22] Если бы даже захотели тои другое — уважение к долгу и наслаждение — смешать наподобие целебногосредства и предложить больной душе, то они тотчас же разъединились бы самисобой.
2.Учение Канта о праве
Всостав философских учений, разработанных Кантом, вошло и учение о праве. Этоодин из поздних результатов философского развития Канта. В 1797 г. Кант опубликовал «Метафизику нравственности» («Metaphysik der Sitten»).Сочинение носит приметы наступающей старости Канта; все же оно полно мыслей,характерных для Канта и важных для понимания его философии, а также егосоциально-политических взглядов.
В«Метафизике нравственности» обоснованию подлежит учение о праве иучение о добродетели. Первая ее часть посвящена учению о праве (Rechtslehre).Такое построение не находится ни в каком противоречии с этическими трактатамиКанта. В «Основах метафизики нравственности» и в «Критикепрактического разума» Кант развил философское обоснование моральногозакона. В «Метафизике нравственности» он дает систему своих правовыхи этических воззрений. В этой системе учение о праве предшествует этике непотому, что оно представляет принципиальную ее основу, а лишь потому, что,согласно взгляду Канта, в нормах права в отличие от этических имеются в видуисключительно внешние отношения между людьми.
Вего попытках указать философскую основу права заметны колебания и противоречия.Он одновременно и подчиняет право этике, и стремится обособить их друг отдруга.
Основадля их обособления лежала в утверждавшемся этикой Канта различии между «моральностью»и «легальностью» поведения человека. Юридические отношения междулюдьми Кант причисляет всецело к сфере «легальности»: вслед заТомазием и Христианом Вольфом он утверждает, будто учение о праве касаетсятолько внешних условий и норм действий человека. В учении о моральности (илинеморальности) речь идет о намерениях. Напротив, в учении о праве речь можетидти не о намерениях, а только о поступках. Юридический закон, как его понимаетКант, остается чисто формальным. Он не касается содержания поступков инезависимо от мотивов поведения определяет лишь внешние действия. Правопростирается, таким образом, только на внешние практические отношения междулюдьми. Самые отношения рассматриваются при этом только со своей формальнойстороны: вопрос ставится о. том, насколько свободная воля одного лица можетбыть совмещена со свободой других лиц в обществе. При этом свобода понимается какчисто внешняя свобода, а право определяется как сумма условий, при которых воляодного может сочетаться с волей других под общим формальным законом свободы.
Вэтом учении связь права с нравственностью сильно ослаблена. Согласно меткойхарактеристике историка правовых теорий П. Новгородцева, когда Кант «хочетпредставить право в связи с нравственностью, оно теряет свои специфическиечерты; когда же он пытается подчеркнуть специфические черты права, оноутрачивает свою связь с нравственностью».[23]
Правда,Кант не допускает, чтобы учение о праве имело своей основой этику. Но это лишьв том случае, когда под этикой понимается учение о частных нравственныхобязанностях отдельных лиц, или членов общества. Однако понятие Канта обэтическом шире здесь указанного. По Канту, в общественной жизни людейнеобходимо обнаруживается их практическая природа. Именно поэтому в ней должен как-топроявиться принцип практического разума. Как выражение практического разума,правовая сфера должна быть выведена из основного закона этого разума — иззакона свободы («автономии»). Понятие свободы — главное понятие всей «практической»философии Канта. Через это понятие его учение о праве вступает в связь сучением о нравственности. Согласно этому учению, свобода есть одновременно иоснова личной нравственности, и цель социальной жизни. Вся политическая жизнь иборьба есть, с этой точки зрения, борьба людей за достижение свободы. Самапостановка вопроса о праве обусловлена тем, что влечение человека к свободевступает в противоречие с изначально злым, которое Кант считает неустранимымуделом эмпирического человека. Именно поэтому для человека неизбежен вопрос:имеются ли условия, при которых воля отдельного лица по отношению к другимчленам общества может быть ограничена посредством общего закона свободы? Правои есть, по Канту, система таких условий.
Такимобразом, отношение права к этике не есть у Канта отношение их полнойразделенности и обособленности. Правда, право не может включать в своитребования внутренние мотивы; на основании права, например, кредитор не можеттребовать от своего должника внутреннего сознания обязанности вернуть долг. Вэтом случае можно говорить только о внешнем исполнении долговой обязанности,основа которого лишь возможность принуждения.
Однако,не требуя непреложно внутренних мотивов поступка, право, по Канту, и неисключает эти требования. Более того, правовое законодательство — частьзаконодательства этического. В этических законах заключается предписание нетолько этических обязанностей в собственном смысле этого понятия, но также ипредписание всех обязанностей юридических. В этом смысле юридический законрассматривается как частное следствие категорического императива.
Изпринадлежности юридических законов к области законов этических Кант выводитаприорность правовых норм: в основе их лежит не то, что бывает — по законувсего случающегося, а то, что необходимо должно быть — согласно с постулатомпрактического разума. Для определения права необходимо отвлечься от всякихэмпирических данных; последние не дают принципа и представляют лишь факты: изних возможно узнать не то, что справедливо само по себе, а лишь то, что считалосьправомерным в том или ином месте, в то или иное время. Само по себесправедливое может быть выведено только из чистого разума.
Совершенноочевидно, что априорность правового законодательства и подчинение его чистомупрактическому разуму должны были сообщить кантовскому учению о праве характеручения чрезвычайно формального. Моральность основывается на одном лишь уважениик закону практического разума и не может сама по себе определить какие бы то нибыло внешние отношения. Из чистого практического разума не могут быть выведеныникакие содержательные юридические полномочия.
Итак,со стороны своего философского обоснования учение Канта о праве, вполнеформальное по характеру, оказалось подчиненным учению философа о практическомразуме: право — подчиненным этике, юридические нормы в конечном счете —категорическому императиву.
Важноезначение Кант придавал проблеме правопонимания и ее точной формулировке. «Вопросо том, – писал он, – что такое право, представляет для юриста такие жетрудности, какие для логики представляет вопрос, что такое истина. Конечно, он может ответить, что согласуется с правом, т.е. с тем, чтопредписывают или предписывали законы данного места и в данное время. Но когдаставится вопрос, справедливо ли то, что предписывают законы, когда от неготребуется общий критерий, по которому можно было бы распознать справедливое инесправедливое, – с этим он никогда не справится, если только он не оставит навремя в стороне эти эмпирические начала и не поищет источника суждений в одномлишь разуме… Право – это совокупность условий, при которых произвол одного[лица] совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы».[24]Кант выводит следующий всеобщий правовой принцип: «Всеобщий правовой законгласит: поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола былосовместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом».[25]
Кантсвязывает право с правомочием принуждать. Он утверждает, что «все неправоепрепятствует свободе, сообразной со всеобщим законом, принуждение же препятствует свободе или оказывает ей сопротивление.Следовательно, когда определенное проявление свободы само оказывается препятствиемк свободе, сообразной со всеобщими законами (т.е. неправым), тогда направленноепротив такого применения принуждение как то, что воспрепятствует препятствиюдля свободы, совместимо со свободой, сообразной со всеобщими законами, т.е.бывает правым; стало быть, по закону противоречия с правом также связаноправомочие применять принуждение к тому, кто наносит ущерб этому праву».[26]
Как жесогласовать этот главный принцип права с категорическим императивом? Кантразличает право в широком и в узком смыслах слова. «Строгим правом (правомв узком смысле слова) можно назвать лишь совершенно внешнее право. Оноосновывается, правда, на осознании обязательности каждого по закону, но длятого чтобы определить в соответствии с этим произволом строгое право, чтобыбыть чистым, недолжно и не может ссылаться на это осознание как на мотив;поэтому оно опирается на принцип возможности внешнего принуждения, совместимогосо свободой каждого, сообразной со всеобщими законами… С любым правом в узкомсмысле этого слова связано правомочие принуждать. Но можно мыслить себе еще иправо в более широком смысле, где правомочие принуждать не может бытьопределено никаким законом. – Этих истинных или мнимых прав имеется два: справедливостьи право крайней необходимости; из них первая допускает право без принуждения,второе – принуждение без права, и легко заметить, что такая двусмысленностьпокоится, собственно говоря, на том, что бывают случаи сомнительного права, длярешения которых нет никакого судьи».[27]
С однойстороны, Кант разграничивает моральное и легальное поведение, право с объективной стороны и право с субъективной стороны. Моральнымможно назвать такое поведение, которое продиктовано внутренним осознаниемдолга. Правовое же поведение основано на выполнении предписаний закона,независимо от внутренних мотивов субъекта. Моральное поведение – сфера мотивов,в основе которой лежит особая моральная справедливость. Право — внешнееповедение; в основе его — внешние проявления воли. Здесь мотивы не важны.Власть не должна указывать, как поступать личности, и не должна регулироватьсвободу мысли. Государство не может задавать этические каноны. В сферу мотивовповедения, душевных побуждений, по Канту, государство не должно вмешиваться,нельзя заставлять человека быть счастливым и свободным.
Право собъективной стороны заключается в подчинении всех общему моральному закону, аправо с субъективной стороны характеризуется тем, что каждый долженсогласовывать свой произвол (свободу) со свободой (произволом) каждого другогочеловека.
Естественныеправа человека до Канта просто декларировались, исходя из факта самогочеловеческого существования. Он создал свое учение о человеке и егоприрожденных правах. По Канту, как физическое существо человек подчинен законамприроды, но как волевое существо он подчинен законам морального мира. Этизаконы, по убеждению Канта, можно было сформулировать как императивы, т.е. побудительные,безусловные правила:
1) «поступайтак, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была статьвсеобщим законом природы»;[28]
2) «поступайтак, чтобы твоя свобода сочеталась со свободой других по общему закону свободы».В этих императивах заключена кантовская идея естественного права, под властькоторого должны поставить себя каждое государство и издаваемые им законы.
Самым ценными существенным во всей кантовской теории является принцип, согласно которомукаждое лицо обладает совершенным достоинством, абсолютной ценностью; личностьне есть орудие осуществления каких бы то ни было планов, даже благороднейшихпланов общего блага. Человек – субъект нравственного сознания, в корне отличный от окружающей природы, – в своем поведениидолжен руководствоваться велениями нравственного закона. Закон этот априорен,не подвержен влиянию никаких внешних обстоятельств и потому безусловен.
Кантразличает три правовые категории: первая – естественное право, т.е.совокупность нравственных норм, или принципы, продиктованные практическимразумом; вторая – положительное право, основанное на воле законодателя, котороедолжно соответствовать естественному праву, т.е. требованиям категорическогоимператива, и плюс сила принуждения; третья – справедливость, т.е. совокупностьпритязаний индивида, не обеспеченных принуждением. «Свобода (независимостьот принуждающего произвола другого), поскольку она совместима со свободойкаждого другого, сообразной со всеобщим законом, – утверждает Кант, – и естьэто единственное первоначальное право, присущее каждому человеку в силу егопринадлежности к человеческому роду. – Прирожденное равенство, т. е.независимость, состоящая в том, что другие не могут обязать кого-либо кбольшему, чем то, к чему он со своей стороны может их обязать».[29]
Субъективноеправо он делит на «прирожденное, которое принадлежит каждому от природынезависимо от какого бы то ни было правового акта, и приобретенное, для которого требуется правовой акт».[30]Положительное право должно соответствовать прирожденному. «Естественномуправу в состоянии гражданского устройства (т.е. тому праву, которое можно длятакого устройства вывести из априорных принципов), – отмечает Кант, – не могутнанести ущерб статуарные законы гражданского устройства и, таким образом,остается в силе правовой принцип: „Тот, кто поступает согласно максиме, покоторой становится невозможно иметь предмет моего произвола моим, наносит мнеущерб”; в самом деле, только гражданское устройство есть правовое состояние,благодаря которому каждому свое лишь гарантируется, но в сущности не устанавливаетсяи не определяется“.[31]
Право Кантразделяет на частное и публичное. Рассматривая их соотношение, он выступает как сторонник отграничения гражданского общества отгосударства.
Частноеправо, по Канту, – это отношения индивидов как частных собственников. В сфередолжного данные отношения должны строиться на основе свободы, равенства,независимости, так как это вытекает из принципов естественного права. Основнымпризнаком права Кант считает формальное равенство: в гражданском обороте людивыступают как лица, формально равные. Формальное равенство может быть только в свободе.Не должно быть привилегий в сфере права. „Будь человеком, действующим поправу… Не поступай с кем-либо не по праву“[32],– пишет Кант. Он выступает против средневекового неравенства, противправа-привилегии.
Кантразличает право на вещь и вещное право: „Право на вещь – это правочастного пользования вещью, которой я владею (первоначально или в силуустановления) совместно со всеми другими. Под словами вещное правоподразумевается не только право на вещь, но и совокупность всех законов, касающихсявещного мое и твое“.[33]
Собственность, по Канту, – это „внешнийпредмет, который по своей субстанции есть чье-то свое, кому неотъемлемопринадлежат все права на эту вещь (как акциденцииприсущи субстанции), которой собственник может распоряжаться по своему усмотрению“.[34]
В системечастного права Кант выделяет личное право. „Владение произволом другогокак способность по законам свободы определять этот произвол моим произволом ктому или иному действию (внешнее мое и твое в отношении причинности другого)–это некое право (каковых прав я могу иметь много по отношению к одному и томуже лицу или к другим лицам); совокупность же (система) законов, на основаниикоторых я могу находиться в этом владении, – это само личное право, котороебывает только одно“.[35]
Вещно-личноеправо как одна из трех разновидностей частного права (вещное, личное), поКанту, „представляет собой право владения внешним предметом как вещью ипользования им как лицом“. Оно регулирует также и отношения между мужем иженой, родителями и детьми, господином и рабом.[36]
В числедругих прав в системе частного права Кант выделяет брачное право, родительскоеправо, право хозяина дома, наследственное право и др.
Кант считает,что частное право соответствует естественному состоянию, а гражданскому состоянию общества, подчиняющегосяраспределяющей справедливости, соответствует состояние публичного права. Онутверждает, что „из частного права в естественном состоянии вытекаетпостулат публичного права: ты должен приотношениях неизбежного сосуществования со всеми другими людьми перейти из этогосостояния в состояние правовое, т.е. в состояние распределяющей справедливости.– Основание для этого можно аналитически вывести из понятия права во внешнихвзаимоотношениях в противоположность насилию“.[37]
Публичноеправо регулирует отношения лиц как граждан. По Канту, главным в этих отношениях является право народа участвовать в принятииконституции.
Право должнобыть общеобязательным, так как цель человека – совместить свой произвол(свободу) с произволом (свободой) других. Но для соблюдения права необходимопринуждение, а претворение принуждения Кант связывает с государством. Такимобразом, Кант переходит от нравственности к праву и от права к государству,которое должно базироваться на требованиях категорического императива исоответственно на принципах права. Отсюда Кант выводит идею правовогогосударства.
3. УчениеКанта о Государстве
»Государство(civitas), – пишет Кант,– это объединение множества людей, подчиненных правовым законам. Поскольку этизаконы необходимы как априорные законы, то есть как законы, сами собойвытекающие из понятий внешнего права вообще (а не как законы статутарные),форма государства есть форма государства вообще, то есть государство в идее,такое, каким оно должно быть в соответствии с чистыми принципами права, причемидея эта служит путеводной нитью (norma) для любого действительного объединенияв общность (следовательно, во внутреннем)".[38]
Кантпредставляет государство как соединение множества людей под властью правовогозакона. Наилучшим государством он считает республику как правовой союз (а некак форму правления). Он ведет речь о правовом государстве как о республике в духееще цицероновской традиции. Главная задача государства, где суверенитетпринадлежит народу, заключается, по Канту, в том, чтобы охранять игарантировать права и свободы граждан.
Идеюнародного суверенитета Кант выводит из договорной теории происхождениягосударства. Государство, по Канту, создается через общественный договор.Главное условие общественного договора состоит в том, чтобы властные органыгосударства никогда не заставляли бы человека быть ведомым, не заставляли быего делать так, как хочет эта организация исполнения принуждения. Государствоникогда не должно опекать граждан, так как все люди обладают автономной волей,не должно способствовать развитию у граждан иждивенческих настроений. Канткатегорически против патриархального и патерналистского государства. Там, гдеесть подобные настроения, нет права. Мыслитель утверждает, что это – самаяужасная деспотия.
Кантразличает гражданское общество и государство. Исследуя причины возникновениягражданского общества, философ приходит к следующему выводу: в естественном состоянии каждый индивид не в состоянииобеспечить в полной мере свои права, ибо по природе люди все разные. И первое,что «человек обязан решить, если он не хочет отречься от всех правовыхпонятий, – это следующее основоположение: надо выйти из естественногосостояния, в котором каждый поступает по собственному разумению, и объединитьсясо всеми остальными (а он не может избежать взаимодействия с ними), с тем чтобыподчиниться внешнему опирающемуся на публичное право принуждению, то естьвступить в состояние, в котором каждому будет по закону определено и достаточносильной властью ( не его собственной, а внешней) предоставлено то, что должнобыть признано своим, то есть он прежде всего должен вступить в гражданскоесостояние».[39]
Государство,утверждает Кант, должно строиться на основе взаимной ответственности личности игосударства. Государство и гражданин – равные субъекты права. Деятельностьгосударства основана на правовых законах, а эти законы, в свою очередь, должнысоответствовать правовым принципам, суть которых составляют естественные правачеловека. Кант выделяет права и свободы граждан как членов государства: «Объединенныедля законодательства члены такого общества (societas civilis), т.е.государства,называются гражданами, а неотъемлемые от их сущности (как таковой) правовыеатрибуты суть: основанная на законе свобода каждого не повиноваться иномузакону, кроме того, на который он дал свое согласие; гражданское равенство –признавать стоящим выше себя только того в составе народа, на кого он имеетморальную способность налагать такие же правовые обязанности, какие этот можетналагать на него; в-третьих, атрибут гражданской самостоятельности – бытьобязанным своим существованием и содержанием не произволу кого-то другого всоставе народа, а своим собственным правам и силам как член общности,следовательно, в правовых делах гражданская личность не должна бытьпредставлена никем другим».[40] Кант в числе другихгражданских прав выделяет и избирательное право.
Для болеесовершенной организации государственной власти в целях установления общего благаи защиты прав личности Кант предлагает установить принцип разделения властей: «Вкаждом государстве существует три власти, то есть всеобщим образом объединеннаяволя в трех лицах (trias politica): верховная власть (суверенитет) в лицезаконодателя, исполнительная власть в лице правителя (правящего согласнозакону) и судебная власть (присуждающая каждому свое согласно закону) в лицесудьи».[41] Но верховенствозаконодательной власти не означает, что она может поступиться принципами права.«Законодательная власть может принадлежать только объединенной воленарода. В самом деле, так как всякое право должно исходить от нее, онанепременно должна быть не в состоянии поступить с кем-либо не по праву».[42]Значит, правовые акты, издаваемые законодательной властью, должнысоответствовать правовым принципам: свободе, равенству и справедливости какнеотъемлемо присущим личности атрибутам. В процессе создания законодательныхактов человек «должен рассматриваться в государстве как участвующий в законодательствене только как средство, но в то же время и как цель сама по себе».[43]
Кантутверждает, что «все три власти в государстве, во-первых, координированымежду собой наподобие моральных лиц, т.е. одна дополняет другую для совершенствагосударственного устройства; но, во-вторых, они также и подчинены друг другутаким образом, что одна из них не может узурпировать функции другой, которойона помогает, а имеет свой собственный принцип, т.е. хотя она повелевает вкачестве отдельного лица, однако при наличии воли вышестоящего лица; в-третьих,путем объединения тех и других функций они каждому подданному предоставляют егоправа».[44]
У Кантаразделение властей представлено иначе, чем у Ш.Л. Монтескье. Если Монтескьеразделение властей основывает на системе сдержек и противовесов, то Кантсчитает законодательную власть верховной; она создает исполнительную власть, апоследняя назначает судей. Кант предусматривает и создание суда присяжных. Воснове его теории разделения властей лежит принцип субординации и согласования.
Судебнаявласть, по Канту, осуществляет правосудие: «Судебное решение (приговор)есть единичный акт общественной справедливости, осуществляемый государственнымдолжностным лицом (судьей или судом) в отношении подданного, т.е. лица,принадлежащего к народу, причем цель этого акта – присудить (предоставить) ему свое».[45]Таким образом, «суд обладает судейской властью применить закон дляопределения действия в исковом деле и через исполнительную власть каждомувзыскать свое. Следовательно, только народ может творить суд над каждым в егосоставе, хотя и опосредствованно, через им самим избранных представителей (судприсяжных)».[46]
«Итак, –говорит Кант, – таковы три различные власти, благодаря которым государствообладает автономией, т.е. само себя создает и поддерживает в соответствии сзаконами свободы. – В объединении этих трех видов власти заключается благогосударства; под благом государства подразумевается не благополучие граждан иих счастье – ведь счастье (как утверждает и Руссо) может в конце концовоказаться гораздо более приятным и желанным в естественном состоянии или дажепри деспотическом правлении: под благом государства подразумевается высшаястепень согласованности государственного устройства с правовыми принципами,стремиться к которой обязывает нас разум через некий категорический императив».[47]Отметим, что именно благополучие и счастье граждан – вот основная цель истремление государства. А это достигается, по Канту, через правовую организациюгосударства с разделением властей.
Лучшей формойгосударства Кант считает республику (как правовой союз) с разделением властей, так как здесь сочетаются закон, свободаи принуждение. В анархии есть свобода, но нет закона ипринуждения. В монархии есть закон и принуждение, но нет свободы. Однако формамгосударства Кант не придает особого значения. Главное, считает он, – это методывластвования, т.е. политический режим, а не форма правления. Говоря ополитическом режиме, Кант уделяет внимание соотношению исполнительной изаконодательной власти. Если они объединены в одном лице, то тогда наступитдеспотия. Наилучшей формой государства (как формы правления) он считаетконституционную монархию, т.е. монархию, опирающуюся на конституцию.
«Государственныеформы, – отмечает Кант, – это всего лишь буква первоначального законодательствав гражданском состоянии, и они могут существовать до тех пор, пока они какпринадлежность механизма государственного строя считаются по старой идлительной привычке (следовательно, лишь субъективно) необходимыми. Но духпервоначального договора налагает на устрояющую власть обязательство делать способправления соответствующим идее первоначального договора и, если этого нельзядобиться сразу, постепенно и последовательно так изменять это правление, чтобыоно по своему действию согласовалось с единственно правомерным строем».[48]
В отношенииизменения форм государства Кант пишет: «Все же суверен (народ. – М.А.)должен иметь возможность изменять существующее государственное устройство, еслионо не согласуется с идеей первоначального договора, и при этом сохранятьформу, необходимую для того, чтобы народ составлял государство».[49]
Заключение
Кант писал: «Двевещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением иблагоговением, чем еще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездноенебо надо мной и моральный закон во мне».[50]
Этическое исоциально-политическое учение Канта представляет собой обоснование идеиправового строя, выдвинутой просветителями. Правовой строй, с точки зренияКанта, предполагает уничтожение всех форм личной зависимости, обеспечениеличной свободы, равенство всех граждан в правах, т. е. ликвидацию всехпривилегий. Человек, утверждал Кант, не должен рассматриваться как средство длядругого человека; он всегда должен быть целью. Впрочем, этот принцип — человекесть цель для человека — Кант истолковывал лишь как идеал, сознавая тем самым,что уничтожение сословий, крепостничества, феодальной тирании не приведет к егоосуществлению. С этой точки зрения необходимо рассматривать и провозглашенныйКантом идеал вечного мира. Однако следует подчеркнуть, что в условияхмилитаристской Пруссии, которая представляла собой, по отзывам современниковнечто вроде солдатской казармы, провозглашение скромным профессоромкоролевского университета идеала вечного мира, несомненно, былоинтеллектуальным подвигом.
В 1842 г. Маркс в статье «Философский манифест исторической школы права» охарактеризовалфилософию Канта как немецкую теорию французской революции, противопоставив еевоззрениям реакционного романтика юриста Г. Гуго, представлявшим собой немецкуютеорию французского ancien regime. Гуго, как и другие теоретики так называемойисторической школы права, стремился доказать, что общественные учреждения ипорядки нельзя оценивать с точки зрения разума: они не находятся в каком бы тони было необходимом отношении к разуму человека, который представляет собойсубъективную человеческую способность, отнюдь не составляющую главной,определяющей черты человеческого индивида, основным отличительным признакомкоторого является-де его животная природа.
Примечательныисторические судьбы учения Канта. Он не только положил начало наиболеевыдающемуся интеллектуальному движению своего времени — классической немецкойфилософии, но и оказал огромное влияние на все последующее развитие философии.В то время как Фихте и Гегель восприняли прогрессивные идеи учения Канта,другие философы второй половины XIX и первой половины XX в. возродилиреакционные стороны этого учения. Лозунг «назад к Канту», провозглашенныйв 60-х годах 19-го века неокантианцем О. Либманом, означал не только требованиеотказа от диалектики Гегеля, но и отречение от всех тех прогрессивныхфилософских идей.
Не приходитсядоказывать, почему — то значительное и рациональное в постановке вопросов, чтосделало Канта великим философом, стало совершенно неприемлемым для воинствующихидеологов. По-своему это хорошо понял Ф. Ницше, страстно ненавидевший Канта заего гуманизм. Ницше, который утверждал, что человек есть животное и должен имостаться, и притом наиболее хищным, обвинял Канта в том, что тот подрывает эту «естественную»основу человеческой жизни. Категорический императив Канта, заявлял Ницше,проистекает из «противоестественного инстинкта», из забвенияэлементарной истины, что сильный обязан подавлять, порабощать, уничтожатьслабых. Именно поэтому Ницше писал, что «категорический императив Кантаопасен для жизни...»[51]. В кантовскомнравственном идеале Ницше узрел болезнь века, проявление психологии «больногоживотного», симптом декаданса.
ЭтикаИммануила Канта весьма злободневна для нас. Чтобы в этом убедиться, достаточно раскрытьего «Критику практического разума» на странице, где написаноследующее: «Предположим, что кто-то утверждает о своей сладострастной склонности,будто она, если этому человеку встречается любимый предмет и подходящий случай дляэтого, совершенно непреодолима для него; но если бы поставить виселицу переддомом, где ему представляется этот случай, чтобы повесить его после удовлетворенияего похоти, разве он и тогда не преодолел бы своей склонности? Не надо долгогадать, какой бы он дал ответ. Но спросите его, если бы его государь подугрозой немедленной казни через повешение заставил его дать ложное показание противчестного человека, которого тот под вымышленными предлогами охотно погубил бы,считал бы он и тогда возможным, как бы ни была велика его любовь к жизни,преодолеть эту склонность? Сделал ли бы он это или нет, – этого он, быть может,сам не осмелился бы утверждать; но он должен согласиться, не раздумывая, чтоэто для него возможно.”[52]
Как видим,Кант сопоставляет тут две житейские ситуации. В первой из них он имеет в виду именнообыденную похоть, как пример некоего удовольствия, могущего мотивироватьпоступки человека, а не возвышенную любовь, подобную той, которую испытывалДанте к Беатриче или Петрарка к Лауре. Что касается второй ситуации, то в годырепрессий тысячи людей не теоретически, а на практике стояли перед дилеммой: оговоритьтребуемое количество невинных людей с тем, чтобы получить эфемерную надежду остатьсяв живых, или же, несмотря на пытки не лжесвидетельствовать.
Но этикаКанта не просто злободневна; она еще и возвышает наш дух: ведь Кант учит, чточеловек даже перед лицом смерти может устоять перед насилием. Кант мудр и знает,что это очень трудно: никто заранее не осмелится утверждать, что не сломается, не»расколется" под пыткой, что страх смерти не возьмет верх. И тем не менее,по Канту, каждый может преодолеть свою любовь к жизни и выдержать любое насилие.
Канта поправу называют философом свободы. Квинтэссенцией этики мыслителя являетсяучение о том, что человек – существо не только природное, но и свободное. «Кантпролагает новые начала развития и определяет направление юридико-политическоймысли XIX века»[53], — пишет П.И. Новгородцев.
В основеучения Канта о праве и государстве лежит постулат: поступай так, чтобы максиматвоей воли могла бы быть в то же время принципом всеобщего законодательства.Кант утверждает, что каждое лицо обладает совершенным достоинством, абсолютнойценностью.
Главную цельучения о государстве и праве Кант видит в том, чтобы поднять, возвысить правоиз мерзости окружающего его бесправия. Он считает, что необходимо возвыситьправо над государством. А государство, по Канту, должно быть органом защитыправ личности. Личность может потребовать от государства того же, что игосударство от личности. Здесь, как мы видим, Кант развивает идею взаимнойответственности государства и личности. Он обосновывает и раскрывает сущностьидеи правовой государственности в целях охраны индивидуальных прав личности.
Принципприоритетности неотчуждаемых прав личности и положение о необходимости ихзаконодательного закрепления (в юридическом законодательстве) вытекают из всейэтико-правовой концепции Канта. Притом эти права служат как бы критериемлегитимности всех юридических актов, вытекающих из воли законодателя.
Подытожив всё вышесказанное, обратимся к Основному законуРФ, его Конституции:
«Статья 1
1. Российская Федерация — Россия есть демократическое федеративное правовое государство с республиканскойформой правления…
/>Статья 2
Человек, его права исвободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свободчеловека и гражданина — обязанность государства».[54]
Это ли не лучшеедоказательство гениальности и величия Эммануила Канта.
Списоклитературы
1. Нормативно-правовыеакты
1.1 КонституцияРоссийской Федерации: Сб. материалов. – М.: «Республика», 1993. 95 с.
2. Книги
2.1 Кант И. Критикачистого разума. Сочинения в шести томах, М., 1964, т. 3.
2.2 Кант И. Основыметафизики нравственности. Сочинения в шести томах, М., 1965, т. 4. ч.1. С.221-311.
2.3 Кант И. Обизначальном злом в человеческой природе. Сочинения в шести томах, М., 1965, т. 4.ч. 2. С. 5-59.
2.4 Кант И.Метафизика нравов в двух частях// Кант И. Критика практического разума. СПБ.,1995.
2.5 Амус В. ЭтикаКанта./ Кант И. Сочинения в шести томах, М., 1965, т. 4. ч.1. С. 5-66.
2.6 Историяполитических и правовых учений: Краткий учебный курс./ Под общ. Ред. АкадемикаРАН, д.ю.н., проф. В.С.Нерсесянца. – М.: НОРМА, 2004. С.129-214.
3. Научные статьи
3.1 Абдуллаев М.Учение Канта о праве и государстве.//Правоведение.-1998.-№3.-С.148-154.
3.2 Гусейнов А. Закони поступок (Аристотель, И.Кант, М.М.Бахтин).//Сектор этики Института философии РАН. Этическая мысль. — Вып. 2. — М.: ИФ РАН.2001.