Лингвистические условия и факторы возникновения индивидуальных толкований слов и выражений

Кульгавова Л.В.

Индивидуальное (субъективное) значение слова/выражения - это значение, возникающее в индивидуальной картине мира и представляющее собой такое субъективное содержание, которое приписывается индивидом слову/выражению под влиянием целого ряда разнородных и разнопорядковых факторов, значимых как вместе, так и в отдельности. Под содержанием понимается информация, прежде всего, когнитивного (собственно понятийного) и вещественного (предметного) характера; эмотивно-оце- ночная и экспрессивная информация также не исключена. Указанные типы информации тесно взаимосвязаны между собой, а их присутствие и соотношение варьируются у разных пользователей языка и у одного и того же человека в зависимости от различных факторов. К прагматическим факторам, например, можно отнести следующие: объем знаний индивида об обозначенном словом/выражением предмете или явлении; цели и задачи коммуникации и, шире, жизнедеятельности; характер предмета или явления, о котором идет речь. В данной статье предметом рассмотрения выступают лингвистические факторы, имеющие лингвосемиотическую и семантическую природу.

Анализ речевого бытия слов и выражений намечает разграничение двух основных типов индивидуальных значений. Первый тип - это ситуационный вариант языкового значения слова/выражения, употребление которого не выходит за рамки со- циумного понимания и узуса и иногда даже иллюстрируется примерами в словарях. Такие значения принадлежат речевой деятельности данного языкового коллектива и в целом одинаково используются его членами. Второй тип - это субъективное значение, которое является частью индивидуальной картины мира и соотносится с последним членом классической трихотомии: язык-система (langue) - речевая деятельность нации (langage) - индивидуальный акт речи и понимания языкового знака индивидом (parole). Это не простой вариант/употребление языкового значения в речи в соответствии с конкретной ситуацией общения, поэтому такое значение является неконвенциональным. Такое понимание опирается на расширенную трактовку асимметрии знака: языковое выражение может обозначать разные понятия. У индивидов общим оказывается «тело» знака, содержательная же субстанция знака различается; «тело» знака используют в готовом виде, а содержанием манипулируют в зависимости от интенций вплоть до приписывания слову или выражению смыслов, не свойственных ему согласно узусу и словарным толкованиям. В этом случае, по сути, совершается индивидуальный акт семиозиса в той системе знаков, которая актуальна для данного человека.

Анализ материала позволяет нам утверждать, что семантической причиной и условием возникновения индивидуальных значений и толкований является размытость языкового значения. В научной литературе на английском языке это явление обозначается терминами vagueness, fuzziness (fuzzy-edgedness), indeterminacy, imprecision; vague, fuzzy, indeterminate, imprecise, not fixed, with blurred edges, что свидетельствует об отсутствии общепринятого терминологического его обозначения. В переводах на русский язык термины vagueness и fuzziness представлены следующим образом: расплывчатость, неопределенность, размытость, нечеткость, неточность. Не существует и четкой интерпретации этого понятия. В самом общем виде размытость значения слова/ выражения можно определить как нечеткость, неопределенность содержательных границ слова, наличие переходных оттенков (что отражается в обычных словарных толкованиях). Размытость значения опирается на такие фундаментальные свойства языкового знака, как его произвольность и асимметричный дуализм. Размытость значений обусловливается и порождается, в числе прочих, следующими факторами: отсутствием четкой категориальной дискретности предметов и явлений, особенностями мышления.Современные когнитивные исследования показывают, что четких границ между предметами и явлениями материального мира не существует. Как следствие, в языке наблюдается размытость и взаимозависимость денотативных границ. Отсюда такие высказывания[1]:

Чем отличаются понятия «Чашка» и «Кружка» (и где граница?)[2].

Жила-была одна вилка. Такая маленькая, что у нее даже еще зубы не выросли. Собственно, это была еще не вилка, а ложка. Все вилки сначала рождаются ложками[3].

Явления, относящиеся к ментальной, психической, эмоциональной сферам человека, еще в большей мере неопределенны, чем материальные предметы. Это объясняет более ярко выраженный характер размытости значений, присущий абстрактной, отвлеченной, признаковой лексике. Такая лексика открывает пользователям языка больше возможностей для субъективного манипулирования знаками. Сравните примеры: Бывают дураки разные. Бывают дураки, которых трудно сразу отличить от умных - так сказать, поддельные камни ума, что, впрочем, не мешает им быть неподдельными дураками. В. Крачковский[4].

Some people call it fate and some people call it religion, but whatever it is there's no denying it happens (Allingham M. No Love Lost).

Bobbie had another quality which you will hear differently described by different people. Some of them call it interfering in other people's business - and some call it «helping lame dogs over stiles», and some call it «loving-kindness». It just means trying to help people (Nesbit E. The Railway Children).

Последние два примера заставляют нас вспомнить высказывание Т. Гоббса, который, наблюдая над тем, как функционируют имена, обладающие «непостоянным» значением, обусловленным природой, наклонностями и интересами говорящего, обратил внимание на то, что их употребление весьма субъективно: «Таковы, например, имена добродетелей и пороков, ибо то, что один человек называет мудростью, другой называет страхом; один называет жестокостью, а другой - справедливостью; один - мотовством, а другой - великодушием; один - серьезностью, а другой - тупостью и т.п.» [1, с. 74т - 75].Что касается связи мыслительной деятельности человека и менее четкого семантического состава имен признаков, по сравнению с именами вещей, то здесь можно сказать следующее. «Мысль испытывает возрастающие трудности на пути от конкретного к абстрактному, от частного к общему все более высокого порядка, от понятий о вещах к понятиям о признаках, свойствах и отношениях. Ее четкость на этом пути в общем затемняется, а границы понятия как бы размываются» [2, с. 7].

Следующий пример демонстрирует размытость и неопределенность значений слов и выражений естественного языка, которые порождают такие взаимозависимые явления, как недопонимание в процессе коммуникации и стремление уточнить значение того или иного слова/выражения, неизбежно приводящее к возникновению субъективных интерпретаций:

«But that expression of «violently in love» is so hackneyed, so doubtful, so indefinite, that it gives me very little idea. It is as often applied to feelings which arise from an half-hour's acquaintance, as to a real, strong attachment. Pray, how violent was (выделеноавторомромана. - Л.К.) Mr Bingley’s love?»

«I never saw a more promising inclination. He was growing quite inattentive to other people, and wholly engrossed by her. Every time they met, it was more decided and remarkable. At his own ball he offended two or three young ladies, by not asking them to dance, and I spoke to him twice myself, without receiving an answer. Could there be finer symptoms? Is not general incivility the very essence of love?» (Austen J. Pride and Prejudice).

Размытостьинеопределенностьманифестируютсяздесьвсемконтекстом, ноособенновыделимвыражениеso doubtful, so indefinite, that it gives me very little idea. Данныйпримертакжевыводитнаснатакиепредпосылкивозникновенияиндивидуальныхтолкований, какчастотностьупотребления(hackneyed «избитый, затасканный») иширокозначность(It is as often applied to feelings which arise from an half-hour’s acquaintance, as to a real, strong attachment). В данном случае в качестве индивидуального толкования выступает Is not general incivility the very essence of love?

Широкая употребляемость слова может приводить к содержательному опустошению слова, повышает вероятность субъективного его использования. Употребление слов типа доброта, любовь, нежность, правда, свобода, справедливость в русском языке и их коррелятов в английском языке (особенно в средствах массовой информации) имеет оттенок симулятивности и демонстрирует обесценивание этих языковых знаков при их востребованности и популярности. А.А. Ивин приводит следующие данные из анкеты на тему «Трудности описания сегодняшней действительности», распространенной Бертольтом Брехтом среди писателей: «В большинстве ответов на нее говорилось о неустойчивости значений слов, наиболее широко используемых в общественной жизни. “Впрочем, и слово истина сегодня плавает, - писал один из отвечавших, - точно так же, как свобода, справедливость, терпимость, вера, честь и многие другие, под карантинным флагом; эти понятия все вместе и каждое в отдельности отравлены - идеологией, прагматизмом и всякого рода инсинуациями”. Другой отвечавший выразил свои опасения в отношении слова «истина» так: “Боюсь, что само слово уже стоит криво, склоняясь к противоположности того, что оно могло бы значить, - ко лжи”»[5].

Сравните подобные примеры со словами доброта, любовь:

У каждого свое, но объединило всех одно чувство - доброта. Иногда мы стесняемся произносить это слово, оно кажется нам затасканным, затертым, обесцененным в каких-то политических и прочих делах, но на самом деле, как это видно из комментариев, доброта - основа нашей жизни[6].

...Любовь это: затасканное слово, широкое понятие, которому каждый придает свою смысловую нагрузку[7].

В последнем примере (со словом любовь) объективируется связь между широко- значностью и появлением индивидуальных смысловых прочтений понятия, и соответственно, слова.

Разграничение различных значений и их оттенков у многозначных слов, а также их репрезентация в словарях - это трудная задача даже для профессиональных линг- вистов-исследователей, лексикографов, решение которой приводит к разнящимся результатам в словарях, имеющих сходные цели и фиксирующих одинаковый объем лексики. Что касается обычных пользователей языка, то и для них многозначность выступает в качестве фактора субъективных интерпретаций. Сравните примеры, в которых виды любви дифференцируются индивидами по признакам объект, субъект:

Все-таки это разные чувства: любовь к стране, дальним родственникам и соседям, бездомным животным и - к тому единственному, без которого жизнь не в жизнь[8].

Я думаю, ни о чем не было так много писано и говорено, как об одном чувстве, которое мы называем любовью, - а что такое любовь? Все прочие душевные свойства: дружба, милосердие, благодарность, сострадание, - имеют какой-то определительный смысл, но любовь? <...> Всякий согласится, что все эти различные виды любви, доведенной до высочайшей степени, любовь к отечеству, любовь матери к детям, брата к сестре и, наконец, тревожная, пламенная страсть любовника к той, которую выбрало его сердце, выражаются всегда одним и тем же: беспредельным и безусловным самоотвержением и, несмотря на сходство, не имеют ничего общего между собою (Загоскин М.Н. Аскольдова могила: романы, повести).

Признаюсь тебе, по-моему, вовсе нет различных родов любви (Тургенев И.С. Собрание сочинений. Т.3: Накануне. Отцы и дети).

Интересный и показательный пример с точки зрения целого комплекса предпосылок (размытость значения, диффузность, многозначность, широкозначность, флуктуарность, высокая частотность) для индивидуальных употреблений представляет в американском английском прилагательное cool. Оно довольно свободно используется говорящими для выражения чрезвычайно широко очерченного круга смыслов «положительности» - от высокого качества/доброкачественности до красоты или удовольствия - и может выполнять функцию атрибута или предикатива в дескрипциях самых разных предметов и явлений действительности. Значение слова всегда подвержено изменениям, модификациям и колебаниям (флуктуациям). Периоды наибольших проявлений флуктуарности благоприятны для индивидуальных толкований и употреблений слов. Например, в 50-е годы прошлого века слово cool имело такие значения, как "restrained", "relaxed", "laid-back", "detached", "cerebral","stylish", "excellent" и др. Т. Далзелл, исследователь американского молодежного сленга, на материале конкретных употреблений с 1945 года по начало 90-х годов нарисовал сложную панораму развития, размытости и флуктуации значений и оттенков значений cool на протяжении указанного периода.

Приведем некоторые данные, касающиеся только 50-х годов: сентябрь 1945 года, «Women’s Digest» - Cool, daddy значит "okay"; cool также значит"diplomatic", "smooth"; октябрь 1951 года, «Newsweek» - в речи подростка: If you like a guy or gal, they’re cool; сентябрь 29, 1952 год, «Life» - значения "tasty", "pretty"; июнь 22, 1953 год, « Time » - в речи подростка: a really cool cat; октябрь 18, 1953 год, комикс о Дональде Дакке - употребление Cool, absolutely cool; январь 15, 1955 год, «New Yorker» - Дороти Паркер отмечает, что молодежь использует cool по следующим соображениям: «for reasons possibly known in some department of Heaven. to express approbation»; к середине 50-х годов слово прочно заняло место в сленге хип- стеров, представителей богемы, битников: «To be cool was to be intuitively aware of and in touch with the latest, a world view that embraced jazz, fashion, drink, drugs, and relationships» [3, с. 127-128].

Как более ранние, так и современные сленговые значения и их оттенки у cool трудно интерпретировать из-за их смежности, диффузности, размытости. Размытость и диффузность cool представляют собой сложный феномен, являющийся не только частным, речевым проявлением, но и ингерентным свойством слова как результатом его исторического развития. Проведенный нами анализ данных толковых и переводных словарей показал, что неопределенность значений отражена и заложена в словарях. Иными словами, словари, с одной стороны, фиксируют объективную размытость семантической структуры cool, а с другой - открывают для пользователей словарей возможности субъективных интерпретаций.

Допустимо говорить не только о размытости, неопределенности значений слова, взятых в отдельности, но также о том, что семантические границы между значениями внутри слова в некоторой степени размыты. Размытость, диффуз- ность семантики cool настолько очевидны пользователям языка, что они легко наполняют слово новым, своим содержанием, экспериментируют с его значениями и употреблениями и даже манипулируют его семантикой. Как правило, для достижения понимания в таких случаях требуются пояснения о том, что же именно подразумевается. Так, канадский исследователь масс-медиа Маршалл Маклюхан (Мак-Люэн) в работе «Understanding Media» [4] переосмыслил семантику и концептуальное содержание cool таким образом, что они стали соответствовать его интерпретации и концепции носителей информации. Егозначениеможетбытьпредставленоследующимобразом: "employing understatement and a minimum of detail to convey information and usually requiring the listener, viewer, or reader to complete the message". Всоответствиисэтимонделитсредствакоммуникациинадвегруппы: hot media (radio, movies, the newspaper (the press)) иcool media (TV, telephone, speech).

Таким образом, предпосылки и возможности индивидуального, личностного понимания значения слова/выражения запрограммированы уже в самой системе языка: с одной стороны, диффузное и размытое, динамичное и флуктуирующее значение позволяет и допускает субъективное его модифицирование, а с другой - неопределенность значения как бы нацеливает пользователей языка на то, чтобы они уточнили его по-своему.

Список литературы

Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Избранные произведения: В 2 т. М., 1964. Т. 2.

Кузнецов А.М. Семантика лингвистическая и нелингвистическая, языковая и неязыковая (вместо введения) // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика: Сборник обзоров. М., 1992. С. 5 - 27.

Dalzell T. Flappers 2 Rappers: American Youth Slang. Springfield, Massachusetts, 1996.

McLuhan M. Understanding Media: The Extensions of Man. New York, 1964.

^[1]В приводимых здесь и далее примерах сохранены авторские пунктуационные и стилистические особенности цитируемых материалов

Дата добавления: 21.01.2014