Секс в эпоху постмодернити

Секс в эпоху постмодернити Разговор о сексе в эпоху посмодернити неизбежно должен начаться с истории и раз-вития самого понятия посмодернити. Вначале следует определиться с понятиями «модер-на», «постмодерна». Эти термины в современной социологии и философии означают осо-бое мироощущение, они относятся главным образом к стилям или направлениям в литера-туре, живописи, скульптуре и архитектуре, касаясь аспектов эстетической рефлексии о природе модернити. Модернити означает определённый исторический тип общества,

в котором за людьми была признано право быть единственными хозяевами собственной жизни. Эпоха модернити открыла широкий простор для несогласия и сопротивления лю-бым обстоятельствам, считавшимся неудобными и воспринимавшимся как тягостные. Эпоха модернити обещала всеобщее счастье и уничтожение любых неоправданных мук и лишений. Она предполагала также признать неоправданными любые тяготы. Основопола-гающие документы эпохи модернити – американская

Декларация независимости и фран-цузская Декларация прав человека и гражданина – провозглашали право каждого человека на достижение счастья. При этом считалось, что обеспечение этого права есть важнейшая функция государства. С тех пор как стали очевидными социальные пороки индустриальной системы, на Западе зародилось стремление выйти за рамки модернити и реализовать качественно но-вое социальное состояние «после модернити» (постмодернити, постсовременное общест-во).

Особенностью этого формирующегося состояния социума является невозможность его четкого терминологического определения. Постмодернити – это ни историческая эпо-ха, ни культурная или политическая тенденция с однозначными характеристиками. «Постмодернити» означает, что общественное развитие уводит нас от институтов модернити в направлении к новому и особому типу общественного строя. При этом важ-нейшие изменения коснулись не столько технологий или принципов хозяйствования, сколько

мироощущения людей и стереотипов поведения. Человек перестал чувствовать себя хозяином и творцом внешних условий своего существования. Общим результатом стало разрушение морали, а также предельная индивидуализация человеческого сущест-вования, когда человек рассматривает в качестве субъекта лишь самого себя и полагает всех себе подобных не более чем частью враждебного объективного мира. Зигмунт Бауман, современный английский мыслитель, представил свой анализ пере-хода от эпохи модернити

к новому социальному порядку, качественно отличающемуся от существовавшего в развитых странах вплоть до середины ХХ века. Книга Баумана «Индивидуализированное общество» появилась на книжных прилав-ках Европы в прошлом году и едва ли не сразу была признана весьма значительным явле-нием современной социологии. Ее автор, снискавший себе научный авторитет и славу са-мого оригинального из британских академических социологов, объединил в этой книге ряд своих статей и выступлений, относящихся ко второй половине 90-х

годов, но сделал это столь искусно, что на читателя она производит впечатление целостного и фундамен-тального философского исследования. Как же характеризуется современное общество постмодернити в работе Баумана? Три главных его признака, как следует из книги, это: утрата человеком контроля над большинством значимых социальных процессов; возрастающая в связи с этим неопреде-ленность и прогрессирующая незащищенность личности перед лицом неконтролируемых ею пере­мен; и, наконец, возникающее в таких условиях стремление

человека отказаться от достижения перспективных целей ради получения немедленных результатов, что в ко-нечном счете приводит к дезинтеграции как социальной, так и индивидуальной, жизни. Как следствие, общество начала XXI века характеризуется, с одной стороны, стреми-тельным усложнением экономических процессов, а с другой – все более явной фрагмен-тированностью человеческого существования. Противоречие между этими процессами и составляет основную проблему современного общества; сегодня нетрудно

заметить, что при всей «индивидуализированности» социума в нем побеждают именно тенденции к са-модостаточности хозяйственных процессов, в то время как социальное начало становится все менее значимым. Именно в этом кроется основная причина того, что современное об-щество пропитывается антигуманизмом, а современный человек становится все более дез-ориентированным, ограниченным и беспомощным. Особенного анализа удостоился в работе Баумана вечно-животрепещущий вопрос секса.

По словам философа, «секс, эротизм и любовь связаны между собой, но существу-ют отдельно. Они едва ли могут обойтись друг без друга, но их существование проходит в непрерывной войне за независимость». Бауман принимает прекрасную метафору Окта-вио Паза: над первобытным огнем секса, зажженным природой задолго до первых шагов человечества, поднимается красное пламя эротизма, над которым трепещет и дрожит сла-бое голубое пламя любви. Без огня не было бы пламени, но в красном и голубом пламени, и даже в каждом

из них по отдельности, заключено гораздо больше, чем в том огне, из ко-торого они поднимаются. Но эту диалектику Бауман связывает с разными культурными стратегиями. В новое время «эротизм вынужден был оправдывать свое существование через сексуальную (ре-продуктивную) полезность, в то время как третий элемент – любовь – являлся желан-ным, но не слишком обязательным украшением… Во второй стратегии любовь призна-ется единственным законодателем, а эротизму отводится образ ее прислуги,

в то время как его связь с сексуальностью не одобряется или сводится к роли несущественного, да-же если и приятного атрибута». А в обществе постмодернити эротизм провозглашает полную независимость как от секса (репродукции), так и от любви, объявляя себя само-достаточным: «желание не желает удовлетворения. Напротив, желание желает жела-ния». Рассматриваемый с этого ракурса, эротизм постмодернити выглядит беспрецедент-ным. Он кажется воплощением прорыва и новизны.

Эротизм постмодернити не вступает в союз ни с сексуальным воспроизводством, ни с любовью, «провозглашая полную незави-симость от обоих и категорически отказываясь нести ответственность за то влияние, которое он может оказать на их судьбу; он гордо и смело объявляет себя единственной и достаточной причиной и целью». При этом профессор Бауман замечает, что свободный от условностей эротизм эпохи постмодернити также свободен вступать в любые союзы и покидать их по расчету, но при этом «оказывается легкой добычей

сил, стремящихся использовать его способности обольщения». Прежде всего автор упоминает об «эротизации» коммерции, но, впрочем, тут же заявляет, что рассмотрение проникновения экономики в поле эротизма (к примеру, в виде чрезвычайно эротически насыщенной современной рекламы) не составляет основ-ной задачи его исследования. Не его дело вскрывать причины жадности и всеядности эко-номического мышления; он хочет рассмотреть

лишь последствия этого для секса и эро-тизма в эпоху постмодернити. Прежде всего он замечает: «чтобы быть использованным как экономический фактор, эротизм должен предварительно подвергнуться культурной обработке и ему должна быть придана форма, подходящая для потенциального товара». Но этому препятствует один фактор: в отличии от секса, для эротизма очень сложно опе-редить социальную норму. В эротизме нет нормы «здоровья»; есть только «соответствие».

А «в игре, называемой соответствием, игрок является одновременно и скрипкой, и скри-пачом. Стремящаяся к соответствию личность ищет приятных, волнующих и захваты-вающих ощущений, но собирателем ощущений выступает само это тело и в то же са-мое время его владелец, охранник, тренер и режиссер. Две эти роли обладают изначаль-ной несовместимостью. Первая требует полного погружения и самозабвения, вторая – отдаленности и трезвой оценки».

Все три проблемы ежедневно вызывают массу беспокойств; более того, беспокойст-во – специфическое для постмодернити бедствие – вряд ли может когда-нибудь быть из-лечено и устранено. Но мало того, что все противоречия, присущие повседневному существованию соби-рателя ощущений, фокусируются в его сексуальной жизни. Возникает еще и дополни-тельная трудность, порожденная врожденной монотонностью и прямотой секса. В эпоху постмодернити сексуальная активность сфокусирована на эффекте оргазма.

Секс постмо-дернити направлен только на оргазм. Его главнейшая задача – поставлять все более силь-ные, бесконечно разнообразные, предпочтительно новые и беспрецедентные пережива-ния. «Однако в этой области вряд ли можно достичь окончательного результата, и по-этому достижение высшего сексуального опыта остается вечной проблемой, никакой фактический сексуальный опыт не является совершенным, и, тем самым, ничто не уст-раняет необходимости в дальнейших тренировках, рекомендациях, советах, рецептах, лекарственным

препаратах или технических приспособлениях» — пишет Бауман. Еще одно интересное замечание о том, что наиболее яркой характеристикой эроти-ческой революции эпохи постмодернити является разрыв уз, связывавших эротизм, с од-ной стороны – с сексом (в его главной репродуктивной функции), и с другой – с любовью. В культуре постмодернити заложены предосторожности, освобождающие эротизм от ог-раничений, биологически налагаемых репродуктивным потенциалом секса, а

культурно — от требований вечной любви и строгой верности. Таким образом, эротизм освобождается от звеньев, связывающих его с производством бессмертия — как физического (которое заключается в продолжении человеческого рода), так и духовного (в так любимом роман-тиками всех времен и народом «преодоление» смерти через «бессмертную» любовь). Вза-мен постмодернити предлагает новую версия бессмертия — жизнь, проживаемую мгно-венно и приносящую

наслаждения здесь и сейчас. Постмодернистское «разрушение бессмертия» обеспечивает эротическому вообра-жению и практике такую свободу эксперимента, какой они никогда раньше не обладали. «Эротизм постмодернити абсолютно свободен; он может вступать в химические реак-ции практически с любым веществом, подпитывать любые другие эмоции и виды дея-тельности или извлекать из них соки». Эротизму постмодернити дышит в затылок сексизм. Рутинное замечание о том, как хорошо выглядит сегодня

коллега, скорее всего будет расценено как сексуальная прово-кация, а предложение чашечки кофе – как сексуальное домогательство. Призрак секса бродит по офисам и аудиториям колледжей; угроза таится в каждой улыбке, взгляде, об-ращении. «Итоговым результатом всего этого становится быстрое истощение человече-ских отношений, лишение их близости и эмоциональности и, в конечном счете, угасание желания в них вступать и их поддерживать» — пишет профессор. В одной стране за другой суды легализуют понятие «супружеское

изнасилование»; сексуальная связь более не считается супружеским правом и обязанностью, и принужде-ние к ней может классифицироваться как наказуемое преступление Еще одно новое, что привнесло в область секса и эротизма эпоха постмодертити — это изменение взглядов на детскую сексуальность, а также на место детской сексуально-сти во взрослом мире. Для эпохи модернити был свойственен постоянный контроль над детской сексуальностью; прежде всего, каждая

частичка интимной жизни ребенка была заполнена многочисленными предосторожностями «руки прочь от своего тела!». Нынешнее общество, перестав подслеживать за потенциально онанирующими деть-ми, переключилось на потенциально сексуальные домогания родителей в сторону своих детей. В результате под угрозой судового преследования неизбежно оказались область физических контактов родителей и детей; мужчины (а иногда и женщины) боится поса-дить себе на колени пятилетнюю племянницу, а тем более

подойти на улице к плачущему малышу. Почему это все происходит? Не в последнюю очередь из-за того, что хотя культура постмодернити и превозносит удовольствия секса, а также призывает наполнить каждый уголок и трещинку жизненного пространства эротическим смыслом; но при этом та же культура однозначно запрещает рассматривать другого искателя ощущений как сексуаль-ный объект. Реальность же состоит в том, что в каждом эротическом общении мы являем-ся и субъектами, и объектами

желания. «Противоречащие друг другу культурные посылки в неявной форме подрывают то, что в явном виде восхваляют и поощряют. Эта ситуация чревата психическими расстройствами, все более тяжелыми из-за того, что сегодня уже неясно, что есть «норма» и какой вариант «следования норме» помог бы их излечить». В заключение хотелось бы сказать следующее. Социальная критика составляет, без-условно, главный лейтмотив и пафос как частного исследования секса и эротизма в эпоху постмодернити, таки вообще всей книги

Зигмунта Баумана. Можно даже сказать, что в этой критике автор видит и цель данной своей работы. Разделяя идеалы гуманистической традиции, профессор Бауман резко обрушивается на современное общество, показывая, в первую очередь, сколь глубок кризис, поразивший большую часть населяющих это обще-ство людей, сколь неустойчив и неспособен к саморегуляции социум, члены которого не имеют представления о собственных долгосрочных целях и, более того, стремятся

вообще уйти от таковых.