Лобанова Л. П.
Содной стороны, информационная война представляет собой особую форму войны, посколькув ней внешние границы государств, которые в традиционных войнах образуют линиюфронта, теряют свое значение: театр военных действий возникает там, гдевозможен прорыв через «слабые места» информационных и коммуникационных систем.Майкл Хейден, бывший директор Агентства национальной безопасности США, оченьточно охарактеризовал географию информационной войны в своем выступлении 16октября 2000 г. на 23-й Конференции по безопасности национальных информационныхсистем (NISS): «Информация является теперь территорией. Территорией, на котороймы должны обеспечивать безопасность Америки так же, как мы обеспечиваембезопасность Америки на суше, на море, в воздухе и в космосе»[Poulsen, 2000].
Сдругой стороны, информационная война означает теперь уже не обязательно и нетолько войну между государствами, и ведется она не обязательно вооруженнымисилами. Она может вестись путем атак небольших групп или даже отдельных людей, находящихсякак за пределами, так и внутри страны. Этот аспект информационной войны мыбудем рассматривать в дальнейшем подробнее.
Крометого, информация может являться не только целью поражения в информационнойвойне, но использоваться одновременно в качестве оружия и метода ведения войны.И здесь возникает вопрос об оценке рисков применения этого вида вооружений имасштаба ущерба, который может быть причинен противнику. Поскольку существующееius in bello обязывает проверять новые вооружения, а также средства и методыведения войны еще до их использования на их соответствие нормам международногоправа, то действует фактически правило: все, что не запрещено, разрешено. Чемразрушительнее при этом оружие или система вооружений, тем большее значение приобретаетоценка рисков их применения.
Можносказать, что любая информация существует в виде знаков, объединенных всемиотические системы, и передается в знаковой форме. В силу этого она слегкостью причисляется к несмертоносным видам вооружений и считается вполнесовместимой с ius in bello, правилами ведения войны, так что порог допустимостиэтого оружия оказывается неизмеримо ниже порога допустимости смертоносногооружия. Тем самым на огромных территориях жизненно важных интересов можетнаноситься непоправимый ущерб противнику и даже осуществляться его уничтожение.В зависимости от характера информации, понимаемой как территория, можноклассифицировать характер информационных войн. Если, например, такойтерриторией являются культурно-значимые семиотические системы, жизненно важныев исторических судьбах народов, то можно говорить об информационно- культурнойвойне.
Важнейшейиз семиотических систем является язык, с помощью которого и на территориикоторого может осуществляться разрушение духовных оснований жизни народа черезизменение или разрушение языковой картины мира. Такие изменения и разрушениязаметны сегодня в большом потоке лексических заимствований из английского языка,а также в заимствовании стиля жизни и образа мысли, которые также находят своевыражение в языке и вносят изменения в языковую картину мира, неразрывнымобразом связанную с национальным характером, особым духом народа, егоменталитетом как особым вариантом представления бытия, с которым и связанасохранность его культуры и его исторической жизни.
Дляпонимания характера и последствий этих процессов, которые могут бытьклассифицированы, с нашей точки зрения, как тотальная информационная война, необходимы,с одной стороны, теоретические основания, а с другой стороны – фактический материалязыка. В качестве языкового материала мы возьмем здесь политическуюкорректность, которая, проникая на территорию языка в виде стилевогозаимствования, становится новейшим видом информационных вооружений, применяемымна театре военных действий толерантности и направленным на изменение языка каксистемы общих мест, следствием чего становится в прогностической оценкеразрушение духовной культуры [Лобанова, 2004] и тем самым уничтожение народакак субъекта культуры.
Сцелью поиска теоретических оснований полезно обратиться к этнолингвистическимтеориям прошлого, содержавшим концепции национального характера, национальнойкартины мира, идеи народа, или духа народа как источника жизни и сохранностинарода, которые так и остались незавершенными в ходе дальнейшего развитиянауки. Это касается и психологии народов М. Лацаруса и Х. Штейнталя, одного изнаправлений философии языка, основанного на идеях В. фон Гумбольдта и лежащегоу самых истоков развития современных лингвистических теорий применительно ккультурологии, психологии, социологии, этнологии и антропологии.
Мысльо неразрывной связи языка и духа народа пронизывает всю философию языка В. фонГумбольдта. «Существование языков, – пишет он, – доказывает, что бываютдуховные творения, которые вовсе не переходят, исходя от одного индивидуума, наостальных, но могут возникнуть только из одновременной деятельности всех икаждого. Так в языках, поскольку они имеют всегда национальную форму, истинно инепосредственно творят нации как таковые» [Humboldt, 1848, 33].
Это«сотворение» языка народом Гумбольдт, конечно, не понимает как сознательный актколлективного творчества при сознательном участии каждого в нем и не считаетвозможным описать его, но исходит в этом понимании из имманентной способностичеловека к такому творчеству: «Поскольку языки неразрывно срослись с глубиннойприродой человека и скорее самодеятельно происходят из нее, чем порождаются еюпо произволению, то можно было бы называть интеллектуальное своеобразие народовпроявлением их языков. Истина в том, что и одно, и другое возникаетодновременно и во взаимной согласованности из недостижимых глубин души»[Humboldt, 1848, 33]. Это можно понимать таким образом, что характером языкадух отдельного человека направляется в определенное русло, которое соответствуетсвоеобразию духа народа, и дух народа сохраняет свое своеобразие, посколькународ состоит из отдельных индивидуумов.
В 1860 г. Лацарус и Штейнталь учреждают научный «Журнал психологии народов иязыкознания», в котором публиковались исследования по этнологии, этнопсихологиии этнолингвистике в современном понимании и издание которого продолжалось до 1890 г. Еще раньше, в 1852 г. Штейнталь пишет: «Возникает новая наука: психология народов. Нужнонайти научные точки зрения, чтобы можно было описать образы мысли народов, обосноватьзаконы, которыми определяется их деятельность. Языкознание станет не простобогатейшим источником для новой дисциплины, но ее разделом, разделомпсихической этнологии. Ведь таковым оно и является по своей сути и по своемусмыслу. Язык совершенно непосредственно является духом народа» [Steinthal, 1852,568].
ЕслиШтейнталь просто ставит знак равенства между понятиями «язык» и «дух народа», тоЛацарус, признавая тождественность их происхождения и неразрывную связь, проводитвсе-таки различие между духом как феноменом, духом народа и языком. В пониманиидуха Лацарус следует пониманию языка В. фон Гумбольдтом (язык есть не продукт, адеятельность) и переносит его на дефиницию духа: «Дух в высоком и истинномсмысле этого слова есть закономерное движение и развитие внутреннейдеятельности» [Lazarus, 1851, 113]. В согласии с этим он дефинирует дух народа:«Дух народа есть то, что во внутренней деятельности является общим для всехпредставителей народа» [Lazarus, 1851, 118]. Это позволяет Лацарусу вдальнейшем рассматривать отношение духа народа и индивидуального духаотдельного его представителя.
«Простаясумма всех индивидуальных характеров в народе , – пишет он, – неможет составлять понятие их единства, потому что это понятие есть нечто иное игораздо большее, чем эта сумма, так же, как понятие организма (органическогоединства) далеко не исчерпывается суммой входящих в него частей, скорее этойсумме недостает как раз того, что делает ее организмом, внутренних уз, принципа. Так и дух народа есть именно то, что и делает народом простоемножество индивидуумов, он есть узы, принцип, идея народа, он образует егоединство. Это единство содержания и формы или способа его деятельности вобщественном производстве и сохранении элементов его духовной жизни. Ведь вдуховном делании всех индивидуумов в народе царит согласие и гармония, объединяющиеих и делающие их органически связанным единством. То, что в различном духовномделании отдельного человека согласуется с деланием всех остальных и образуетгармонию, есть духовное единство народа, дух народа» [Lazarus, 1851, 118].
Духовныекачества человека Лацарус и Штейнталь дефинируют как его характер в широкомсмысле и применяют такое понимание также к народу, приравнивая характер народак духу народа, к идее народа: «в духовной жизни народов, бесспорно, существуетмера их развития, которая, будучи исполненной, замыкает круг характера, или, еслиугодно, идеи народа» [Lazarus, Steinthal, 1860, 66]. Конечно, концепцияхарактера народа имеет долгую историю в европейской философии в целом и внемецкой философии языка в частности, где предшественниками Лацаруса иШтейнталя являются величайшие мыслители (Гердер, Гаманн, Вильгельм фонГумбольдт, Фихте, Шеллинг, Гегель и др.), понимавшие, что вся народная жизнь ився культура коренится в языке, образующем фундамент духовного единства народаи обеспечивающем не только передачу его духа, его идеи грядущим поколениям, нои само его существование. Теория Лацаруса и Штейталя интересна, однако, тем, чтопредлагает некий прогностический взгляд на отношение духа народа, его характераи продолжительности его исторического существования. Что же касается дефиниции,то в самом общем виде можно принять, например, определение, данное английскимполитологом Эрнестом Баркером в 1927г.: характер народа есть «ментальнаяорганизация, связующая умы всех членов нации узами, тонкими как шелк и крепкимикак сталь» [Barker, 1939, 4].
Анализвсех факторов влияния на развитие народа в процессе его восхождения кзавершенности своего характера, в частности, заимствований разного рода, существовавшихв истории его взаимодействия с другими народами, Лацарус и Штейнталь считаютневозможным, поскольку народ в качестве такового предстает перед исследователемуже в завершенности своего духа. В их рассуждении есть, однако, важная мысль, касающаясяусловий и результатов заимствований и состоящая в том, что взаимодействиенародов не обязательно бывает плодотворным. Одновременно затрагивается и вопросо том, существует ли какой-то безопасный предел заимствований.
Авторывыдвигают важнейшее условие плодотворности и безопасности заимствований:во-первых, заимствование идей должно проходить отбор, а во-вторых, оно недолжно осуществляться как механический перенос идей. Один народ можетвоспринять что-либо, способное принести плоды, лишь в том случае, если он, обладаясобственной полнотой идей и духовной силой, сможет найти чужим идеям, чужомуобразу мысли, чужим чертам характера аналогии в своих идеях, своем образе мысли,своих чертах характера и в некотором смысле поставить между ними знак равенства[Lazarus, Steinthal, 1860, 67]. Для иллюстрации этой мысли Лацарус и Штейнтальобращаются к примеру немцев, которые, в их понимании, являются средиотносительно молодых народов наиболее способными и наиболее склонными к тому, чтобыпознавать и заимствовать чужое. Но при этом они замечают: «Мы, к сожалению, воспринялибольше, чем можем переплавить со своим собственным народным духом. Но придет, хотелосьбы надеяться, время, когда мы осознаем свое собственное достояние, свойсобственный национальный дух и вновь возвысим его, сделав центром наших идей, ачужое будем просеивать и использовать лишь то, что возможно и целесообразно длянас. Приближению этого времени будет, безусловно, немало способствовать строгонаучное рассмотрение национальной жизни и ее истории» [Lazarus, Steinthal, 1860,66].
Говоряоб элементах духа народа, к которым они относят мифологию, религию, народныйэпос, искусство, нравственность, законы, семейное устройство и разного родазанятия [Lazarus, Steinthal, 1860, 40-62], Лацарус и Штейнталь ставят на первоеместо язык. Опираясь на Гумбольдта, они понимают язык как творение духа народа,как выражение духа народа и как средство формирования духа народа. Языкявляется самым совершенным выражением духа народа не только потому, чтовыявляет его во всех направлениях его деятельности, но главным образом потому, чтопредставляет собой непрерывную работу, которая совершается во всех поколениях, пронизываявсю историю народа и прирастая в ходе этой истории новым внутреннимсодержанием. Поскольку «характер языка является причиной и следствием характерадуши народа» [Lazarus, 1885, 399], то история и состояние духа народа пребываютв постоянной взаимосвязи с историей и состоянием его языка.
Совершенноособое место язык занимает и потому, что, будучи сокровищницей представлений ипонятий, он является собственностью нации, общей для всех, какие бы отклоненияни существовали в степени владения и пользования этой собственностью. Являясьорганом умственного восприятия, общим для всех представителей народа, языквлияет на восприятие одного человека другим объединяющим их образом, так чтоони настолько вбирают в себя друг друга, что становятся народом: «в языке ониучатся и учат взаимно понимать внутренний мир друг друга и договариваются, т.е.приходят к единению в духе (im Geiste)» [Lazarus, Steinthal, 1860, 40].
Лацарусмногократно повторяет мысль Гумбольдта о том, что в языке содержится «всемировоззрение, все способы представлений, направление ума и образование, весьмир понятий народа как по объему содержания, так и по развитию формытеоретической умственной деятельности» [Lazarus, 1885, 405]. Определяя триглавных условия существования народа, его физической, моральной иинтеллектуальной сохранности, он включает в их число язык: «что в мирефизическом есть Родина, в мире морали – совесть, то в мире интеллектуальноместь родной язык» [Lazarus, 1885, 404].
ХотяЛацарус и Штейнталь и называют связь народа с его происхождением и его языкомиррациональной, они все же пытаются объяснить ее рационально, приводя следующийпример: может показаться, что житель севера Германии в силу своегонижненемецкого диалекта стоит ближе к голландцу, чем к жителю центральныхобластей Германии. На самом же деле эти два немца понимают гораздо лучше другдруга, чем голландца, поскольку они связаны общим для них верхненемецким языком,который, будучи продуктом духа немецкого народа, возвышается над всемидиалектами и принадлежит целому, т.е. народу как чисто духовному индивидууму.Голландец не захотел понимать и употреблять этот верхненемецкий язык, объединитьсяв этом языке с немцем, составляя с ним один духовный народ, образуя с ним одиндух народа, и таким образом откололся. Так и стремление к единству с немцами вСредние века заканчивалось для голландцев неудачами, поскольку поиски этогоединства осуществлялись всегда не в национальном духе, а вне его, и вофициальных контактах средством общения этих народов служил иностранный язык.
Следующийаспект касается продолжительности исторической жизни народа, т.е. вопроса о том,до каких пор сохраняется народ, при каких условиях люди, его составляющие, остаютсянародом, и при каких условиях происходит гибель народа. Дух народа важен, впонимании основателей психологии народов, не только как объединяющее начало, онжизненно важен, поскольку народ живет, лишь пока жив его дух. Сохранность духанарода они считают основополагающим фактором, а внешние судьбы народа, егоконтакты с другими народами относят к второстепенным обстоятельствам. Этоозначает, по сути, что народ можно уничтожить только физически, а если онпогибает сам, то это происходит оттого, что умер его дух, т.е. он утратил, всовременной терминологии, свой менталитет. «Конечно, – пишут Лацарус иШтейнталь, обращаясь к историческим примерам, – небезразлично, имеет ли народ всоседстве римлян. Но римляне не уничтожили ни одного единственного живогонарода; они лишь погребали мертвых. Даже греческого народного духа уже не было.Что впоследствии из-за воздействия этого последнего был ослаблен римский дух, всвою очередь заключалось в слабости римского духа. Таким образом, приходится, вконце концов, всегда констатировать, что народ умирает лишь изнутри. Причиныэтого многообразны» [Lazarus, Steinthal, 1860, 67].
Вто же время, пока жив дух народа, внешняя, т.е. физическая смерть даже оченьмногих его представителей не может уничтожить народ: «Поколения, умирая, уходяти на их место приходят другие. Здесь нашему рассмотрению народного духаугрожает мощный разлом; смерть, как кажется, уничтожает единство и тем самымсущество и жизнь духа народа. Но поток общественного духа, пока сохраняется егоистинное существование, продолжает свое неудержимое течение; тысячи сердецежедневно останавливаются, но тысячи других начинают биться, и общий дух бодрошагает над могилами прошлых поколений, которые жили его жизнью, которым ондавал свою жизнь. Полнота внутреннего бытия, духовного содержания неуменьшается» [Lazarus, 1883, 399].
Еслипредставители народа могут говорить «мы» применительно к событиям далекогопрошлого, например: «мы победили Наполеона», то это означает, что те далекиевоины для них не другие люди, хотя бы и их предки, но носители того же самогодуха, что одухотворяет их самих. В этом «мы», в котором соединяется нашесобственное бытие с прошлым, заключена идея безостановочности, непрерывностидуховного бытия. Эта непрерывность духовного бытия есть, по мысли Лацаруса, непременноеусловие сохранности народа.
Однаиз главных причин исчезновения народа состоит в отношении духа народа и духаотдельного человека как представителя этого народа. Дух народа соотноситсядвояким образом с духом отдельного человека. С одной стороны, дух каждогоотдельного человека лежит в основании духа народа. С другой стороны, дух народапротивопоставлен духу отдельного человека так, что существует своего родаобратно пропорциональная зависимость между духом народа и духом отдельногоиндивидуума: многое из того, что укрепляет и усиливает дух индивидуума, одновременноослабляет дух народа. Авторы объясняют, как это происходит: «Слишком мощноеразвитие своеобразия отдельных людей необходимым образом наносит вредсовокупному духу. Народ разделится на партии и этим исчерпает себя. Ведьраздвоение будет иметь, во-первых, уже в практическом отношении скверныепоследствия; но также и в идеальном отношении. Подлинные народные идеи всебольше сокращаются в числе, все более бедным становится их влияние на сознание»[Lazarus, Steinthal, 1860, 86-87].
Этоозначает, что при таком развитии разрыв между духом народа и духом отдельныхиндивидуумов все больше увеличивается, поскольку развитие идет в прямопротивоположных направлениях: дух народа утрачивает свои идеалы, истощаются егодуховные силы. Утрачивая единство своего духа, народ начинает расщепляться напартии, группы и прочие объединения разного рода, в результате чего подрывается,раскалывается на части сам дух народа теми элементами, формами деятельности илисилами, которые его составляют. Это происходит по той причине, что элементы, составляющиедух народа, распадаются и попадают в отношения противопоставленности друг другу,тем самым уничтожая друг друга, поскольку каждый из них начинает испытывать насебе разные, своеобразные влияния и получает тем самым своеобразное, отличноеот других развитие, обретает особое, своеобразное содержание, так что из неговозникает некая завершенность, некое единство, существующее само по себе, независимоот совокупного народного духа. Одновременно это приводит, понятным образом, красколу народа, поскольку каждый элемент становится доминирующим в пределахнекоторой массы индивидуумов. Таким образом, у каждой из этих масс появляетсясвой особый интерес, каждая из этих групп следует целям, не укорененным в почвенационального духа.
Еслирассмотреть это рассуждение Лацаруса и Штейнталя в свете языковой картины мира,то это означает, собственно, дробление языковой картины мира и возникновениеотдельных фрагментов, не укорененных в совокупности языковой картины мира, утрачивающихсвязи с ней. Иными словами, упадок и гибель народа происходит от разрушенияцельности языковой картины мира, общей для народа. Изменения в языковой картинемира могут иметь разное происхождение и носить разный характер, здесь же мырассмотрим те изменения, которые вносят стилевые заимствования, наиболеезначительным из которых является политическая корректность.
Идеологияполиткорректности состоит в утверждении своего рода культурного апартеида путемразделения общества на группы меньшинств по разным признакам, в формированиисхизматической модели общества. Каждая из групп обладает своим групповыммировоззрением, групповым менталитетом и чувствует себя во враждебном окружениибольшинства, объединенного общей картиной мира, общим менталитетом, или, втерминологии Лацаруса и Штейнталя, общим духом. Состав известныхантагонистических отношений в обществе значительно расширяется за счетпополнения вновь создаваемыми из внутригрупповых ощущений и притязаний на«особость» и особые права. Эти новые линии антагонистических отношений получаютимена и включаются в языковую картину мира, раскалывая ее целостность ввосприятии большинства: этноцентризм – «угнетение других культур»; сексизм –дискриминация женщин; гетеросексизм – дискриминация гомосексуалистов; эйджизм(от англ. age – возраст) – «угнетение молодых и старых лицами среднеговозраста»; лукизм (от англ. look – внешний вид) – создание стандарта красоты;эйблеизм (от англ. able – способный) – «угнетение лиц, других по способностям, лицами,временно способными», т.е. угнетение больных здоровыми; элитизм – угнетениеглупых умными или малоодаренных талантливыми; сайзизм (от англ. size – размер)– дискриминация людей с другими пропорциями, преимущественно толстых; спишизм(от англ. species – вид, разновидность, порода) – дискриминация по признакувида, т. е. дискриминация человеком животных и растений.
Идеологическаяборьба политкорректности, происходящая через «исправление» языка, сопровождаетсяпоявлением множества новых, политически корректных наименований. В этой ревизиисловарного состава можно увидеть определенные направления семантическихизменений в языковой картине мира. Этническая политкорректность, например, реализуетсвою программу через создание новых имен в этой смысловой сфере за счет отказаот употребления слова, называющего народ, и разделения народа в языке наотдельные племена, его составляющие. Это происходит путем использованиясамоназваний племен; например: вместо «индейцы» – «чироки», «ирокезы», «навахи»и т. д., хотя все индейцы продолжают называть себя индейцами, осознавая себяпока (?) одним народом. Цыгане должны называться в Германии «Roma und Sinti».Племя, называемое «Sinti» (Cinti), живет в Германии давно, во многихпоколениях. Roma пришли в Германию уже в ХХ веке с Балкан. Табуизация слова«цыгане» (Zigeuner) привела к тому, что цыгане как народ в политкорректнойкартине мира немецкого языка не существуют.
Однаиз разновидностей культурной политкорректности выражается всепаратизме внутриодной культуры, подчеркивании различий, непохожести и множественностиальтернатив. Об этом свидетельствует наличие в языке, например, такихименований, как белая наука, черная наука, женская наука, альтернативная наука,альтернативная история, альтернативная Академия наук, черные университеты, чернаялитература, женская (лесбийская) литература и т. п. Существует женская культурав целом, а культурной традиции в целом противопоставлена альтернативнаякультура, которая есть результат альтернативного мышления. Общая тенденциясемантического развития гендерной политкорректности заключается в представлениимужчин и женщин в языке как особей разных видов.
Этимипримерами мы ограничимся, поскольку достаточно подробная характеристикаполитической корректности дана в книге «Новый стиль речи и культура поколения:политическая корректность» [Лобанова, 82-98], добавим только, чтолексикологическая классификация политкорректных наименований, в основу которойположены характерные признаки стилевых движений, возникающих в результатеполитически корректной культурной революции, свидетельствует о том, чтопроисходит не расширение картины мира, а предлагается множество сосуществующихальтернативных картин мира за счет разрушения системы общих мест науки, образования,морали и культуры. Иными словами, исправление языка ведет к фрагментациицелостной языковой картины мира и возникновению отдельных картин, неукорененных в совокупности языковой картины мира, утрачивающих связи с ней, чтоозначает фактически разрушение языковой картины мира, общей для народа. Этоявляется прямым следствием плюралистического разделения общества на группы иведет, в свете теории Лацаруса и Штейнталя, к расщеплению самого духа народа, вкотором заключена опасность его утраты. «Если массы, а в особенности их вожди, стоящиево главе по унаследованному или завоеванному праву, предадутся безграничномуиндивидуализму, – утверждает Лацарус, – то истлеют духовные узы, объединяющиеих, и они распадутся на множество атомов» [Lazarus, 1883, 406].
Неследует забывать и о том, что хотя каждый индивидуум обладает своим языком, выражающимего индивидуальный дух, язык народа является общей собственностью и выражениемдуха народа. Как народ и дух народа составляет не простую сумму индивидуумов, анекую общность, так и язык народа как целое образует живую систему, источникоми порождающей силой которого является дух народа, понимаемый как его характер, егообраз мысли и миропонимание, его национальная идея в широком смысле. «Язык игений народа могут пережить свой народ, – напоминает Лацарус, – но ни один народне может пережить свой язык; он ведь тогда перестает быть этим народом, посколькуего своеобразный дух угас» [Lazarus, Steinthal, 1885, 404].
Остаетсядобавить лишь несколько слов о методах ведения политкорректной культурной войны,поскольку они осуществляются в виде речевых действий и вполне характерны дляинформационных войн иного назначения. Критики политической корректностиназывают ее культурной войной, полицией мыслей, запретом на мышление, диктатуройблагонравия, инквизицией и т. п. В Америке и в иных странах действительновозродился старый принцип инквизиции: людей, имеющих неверные и вредные взгляды,находящие свое выражение в языке, следует в интересах общества и для его благаподвергать наказанию. Представители политической корректности считают, что еслизакон не позволяет посадить таких инакомыслящих в тюрьму, то надо сделать так, чтобыони хотя бы потеряли работу, их надо публично клеймить, надо организовыватькампании по их дискредитации, их следует принуждать к извинениям и публичномуотказу от своих мнений. А в силу того, что государство не может взять на себяих наказание, это должны делать частные организации и представители интересовразличных групп, своего рода гражданская гвардия, устраивающая охоту на мыслиподобно тому, как во времена инквизиции устраивалась охота на ведьм. Пока этагражданская гвардия не прибегает к прямому насилию, но представление о егодозволенности легко формируется по печально известной методике, которуюобнародовал Адольф Гитлер 10 ноября 1938 г. в Мюнхене: «Обстоятельства вынуждали меня годами говорить только о мире. Ведь было необходимо постепенноперестроить немецкий народ психологически и мало-помалу объяснить ему, что естьвещи, которых нужно добиваться силой, если нельзя добиться их мирнымисредствами. Для этого нужно было не то чтобы пропагандировать насилие кактаковое, но освещать немецкому народу определенные внешнеполитические процессытаким образом, чтобы внутренний голос народа со временем стал сам требоватьнасилия; это значит, освещать определенные процессы так, чтобы постепенно в умешироких масс народа абсолютно автоматически сформировалось убеждение, что еслине получается прекратить это по-хорошему, то, стало быть, нужно прекратить этосилой» [Wilhelm, 2001, 32].
Список литературы
1.Лобанова Л.П. Новый стиль речи и культура поколения: политическая корректность.– М.: МГУЛ, 2004.
2. Barker E. National Character and the Factors in Its Formation. – London: Methuen, 1939.
3. Humboldt W. von. Über die Verschiedenheit des menschlichenSprachbaues und ihren Einfluß auf die geistige Entwickelung desMenschengeschlechts // Wilhelm von Humboldt’s gesammelte Werke. Sechster Band.– Berlin: Verlag von G. Reimer, 1848.
4. Lazarus M. Begriff und Möglichkeit einerVölkerpsychologie // Deutsches Museum. Zeitschrift für Literatur,Kunst und öffentliches Leben. Hrsg. Robert Prutz und Wilhelm Wolfssohn.Erster Jahrgang. 1851. Juli-September.
5. Lazarus M. Geist und Sprache, eine psychologische Monographie //Das Leben der Seele in Monographien über seine Erscheinungen und Gesetze.Zweiter Band. – Berlin: Ferd. Dümmlers Verlagsbuchhandlung, 1885.
6. Lazarus M. Über das Verhältniß des Einzelnen zurGesammtheit // Das Leben der Seele in Monographien über seineErscheinungen und Gesetze. Erster Band. – Berlin: Ferd. DümmlersVerlagsbuchhandlung, 1883.
7. Lazarus M., Steinthal H. Einleitende Gedanken überVölkerpsychologie, als Einladung zu einer Zeitschrift fürVölkerpsychologie und Sprachwissenschaft // Zeitschrift fürVölkerpsychologie und Sprachwissenschaft. Erster Band. – Berlin: Ferd.Dümmler’s Verlagsbuchhandlung, 1860.
8. Poulsen, Kevin. NSA seeks Partners // SecurityFocus, 2000-10-16:http:// www.securityfocus.com/news/105 (дата обращения16.06.2010).
9. Steinthal H. Jacob Grimm über den liebesgott // Zeitschriftfür vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiete der deutschen,griechischen und lateinischen. Hg. v. Theodor Aufrecht u. Adalbert Kuhn. 1. Bd.– Berlin 1852.
10. Wilhelm Klaus. Was ist Nationalsozialismus? –Books on DemandGmbH, 2001.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru/