Критические схолии к «мирной теореме»
Бирюков Н.И.
1.
Вполитической философии и политической публицистике последних лет все чащефигурирует так называемая «мирная теорема», гласящая, что демократическиегосударства между собой не воюют, поскольку демократия предполагает созданиемеханизмов, позволяющих любые конфликты (как внутри, так и вне страны)разрешать исключительно мирными средствами. «Мирная теорема» неутверждает, что демократические страны вообще не ведут войн, она утверждаетлишь, что они не ведут войн друг против друга. Во избежание неверного пониманияи искажЈнного толкования нижеследующего, хочу заявить, что предложенныйкомментарий не преследует цели а) поставить под сомнение ценность и ценностидемократии; б) поставить под сомнение искренность деклараций и намеренийлидеров демократических государств относительно мирного разрешения любыхконфликтов между ними; в) поставить под сомнение осуществимость этих намерений,т.е. принципиальную возможность мирного разрешения конфликтов; г) поставить подсомнение предпочтительность такого способа их разрешения. Речь пойдЈтисключительно о статусе «мирной теоремы»: я полагаю и намерендоказать, что утверждаемый в качестве этой «теоремы» тезис надопонимать не в дескриптивном, а в перформативном смысле, т.е. не какхарактеристику внешней политики демократических стран (их поведения намеждународной арене), а как международное обязательство, которое эти страныготовы взять или, может быть, уже взяли на себя. (Не думаю, впрочем, чтоперформативное высказывание правомерно именовать «теоремой»).Перформативное толкование «мирной теоремы» не позволяет использоватьеЈ в пропагандистских целях, о которых речь пойдЈт ниже.
2.
«Мирнаятеорема», рассматриваемая в качестве дескриптивного высказывания, не имеетвалидного эмпирического подтверждения. Войны между демократическимигосударствами имели место в истории: античные Афины воевали не только противаристократической Спарты, но и против демократических Сиракуз и Фив (не говоряуже о подавлении антиафинских восстаний в государствах-сателлитах), в новейшеевремя в Первой мировой войне столкнулись две коалиции, в каждой из которыхучаствовали демократические государства. Когда защитникам «мирной теоремы»предъявляют соответствующие факты (when faced with the appropriate historicdata), они обычно отводят их как нерелевантные: ни Афины, ни Сиракузы не были,дескать, «подлинными» демократиями, поскольку допускали рабовладение(должны ли мы на этом основании отказать в «звании» демократическихполитиков «Отцам-основателям» США?), а в Первой мировой войнекоалиция западных демократий (Англия и Франция с союзниками;«союзники» могли и не быть демократическими государствами) воевала противкоалиции авторитарных империй (Германия, Австро-Венгрия, Турция). Оставляя встороне античные полисы и Турцию, необходимо отметить, что отказать Германии иАвстро-Венгрии 1914 года в статусе демократических государств можно толькоценой существенного «ужесточения» стандартов демократичности. Нестану отрицать ни исторической (демократические режимы «развиваются»в направлении большей демократичности), ни — тем более — нормативнойправомерности такого «ужесточения». Должен заметить, однако, чтоприменение «жЈстких» стандартов и «строгих» критериевдемократичности уничтожает эмпирическую базу «мирной теоремы»:«современным стандартам» демократичности удовлетворяют (и то неполностью!) столь немногие страны и на столь коротком отрезке истории, чтозначимые обобщения попросту преждевременны. Демократические государстваЗападной Европы и Северной Америки во второй половине XX в. действительно невоевали между собой, но ведь на протяжении всего этого периода они былисоюзниками, имели общего врага. Союзники, по определению, не воюют друг с другом,пока они — союзники. Может быть, все «подлинные» демократии — естественные союзники? Возможно, но пока у нас есть только один пример такогорода. Для обобщения маловато.
3.
«Мирнаятеорема» не имеет априорного доказательства. Демократия может рассматриватьсякак институционализированный переговорный процесс, и в этом смысле онадействительно создаЈт предпосылки предотвращения и мирного разрешениясоциальных конфликтов. Но, во-первых, предпосылки, это ещЈ — не гарантии:истории известны примеры неудавшихся демократий. Поэтому даже в отношениивнутриполитической жизни демократических государств мы имеем дело собязательством или обетованием, а не с констатацией факта. Во-вторых,распространение внутриполитического опыта на внешнеполитическое поведение корректнолишь при условии, что внешнеполитический переговорный процесс будетинституционализирован тем же способом и в тех же формах, какие мы наблюдаемвнутри демократических стран. Попытки такого рода пока имели место лишь врамках Европейского Союза, т. е. в рамках движения, направленного к созданиюединого государства конфедеративного типа. Отношения между членами Евросоюзапока носят международный характер, но специфический тип этих отношений задаЈтсявектором развития, а этот вектор направлен в сторону «размывания»международной субъектности этих государств. Если усилия евроинтеграторовувенчаются успехом, мы вернЈмся к исходной ситуации демократического режимавнутри страны, если нет, мы потеряем возможность ссылаться на пример Евросоюза какна пример успешного распространения внутриполитических практик на сферумеждународных отношений. В этом случае можно будет, правда, проводить аналогиюс абортивными демократизациями, объясняя неудачу недостаточной демократичностьюсубъектов политического процесса. Но если способность и готовность к мирномуразрешению конфликтов принять в качестве критерия демократичности, «мирнаятеорема» превратится в аналитическое высказывание:«демократическими» можно будет по праву называть лишь те страны,которые разрешают конфликты внутри себя и между собой без войны и насилия. Притаком определении демократии надобность доказывать «мирную теорему»,очевидно, отпадЈт, но вопрос о том, есть ли на Земле хотя бы две страны (длямеждународных отношений одной будет, разумеется, недостаточно), соответствующиеэтому определению, превратится в вопрос эмпирический.
4.
Из«мирной теоремы» можно вывести «королларий», имеющийнемаловажное пропагандистское значение. Демократические страны друг с другом невоюют, недемократические страны могут воевать, а могут и не воевать друг сдругом. НазовЈм страны, не воюющие друг с другом, миролюбивыми. Тогда вседемократические страны миролюбивы, некоторые недемократические страны,возможно, миролюбивы. В случае военного конфликта между миролюбивой и немиролюбивойстранами стороной, ответственной за развязывание войны, будет, очевидно,немиролюбивая страна. Поскольку, согласно «мирной теореме», вседемократические страны миролюбивы, ответственность за любой вооруженныйконфликт между демократической и недемократической страной заведомо лежит нанедемократической стране. При толковании «мирной теоремы» какконстатации, а не как обязательства, этот «королларий миролюбия»фактически даЈт демократическим странам карт-бланш на любые, сколь угоднопровокативные и агрессивные, действия против недемократических стран — виноватой в любом случае окажется недемократическая страна. Сомнительно, чтобыподобный карт-бланш способствовал распространению миролюбия на планете. Если же«мирная теорема» понимается как обязательство демократических странне воевать друг с другом, то отсюда не следует, что демократические страныберут на себя аналогичные обязательства в отношении недемократических стран, ивопрос об ответственности за начало возможного военного конфликта должен вкаждом случае рассматриваться сообразно обстоятельствам, а внешняя политикалюбых государств оцениваться, как подсказывает здравый смысл, не столько пообещаниям, сколько по тому, как они выполняются. Можно лишь пожелать, чтобыкогда-нибудь в будущем мирный способ урегулирования споров и разрешенияконфликтов, декларированный в «мирной теореме», стал универсальнымпринципом международных отношений и международного права, и приветствовать сам«мирный обет» как важный шаг в этом направлении.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта polit.mezhdunarodnik.ru/