Эволюционные и революционные изменения в форме государства

Министерство образования Российской Федерации
 
ТАМБОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
 
Кафедра Теория и история государства и права
               
УТВЕРЖДАЮ
Заведующий кафедрой,  проф., д.и.н. С.А. Есиков (подпись) « » 2003г. /> /> /> /> /> />
 ДИПЛОМНАЯРАБОТА
НА ТЕМУ:
 
 
« Эволюционные и революционные изменения
 в форме государства»
Автор дипломной работы Фарбер Александр Ильич
Группа Ю – 54 специальность 021100 «Юриспруденция» Руководитель работы:
 
  к.и.н. Р.В.Косов
( подпись, дата)
 
(инициалы, фамилия) Нормоконтролер:
  асс. Е.А.Попова
( подпись, дата)
 
(инициалы, фамилия) /> /> /> /> /> />
                                                                                                                 
     
 
 
Тамбов 2003
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1         ОСОБЕННОСТИТРАНСФОРМАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ ГОСУДАРСТВА
1.1     ПОНЯТИЕ ИКЛАССИФИКАЦИЯ ФОРМ ГОСУДАРСТВА
1.2     ЗАКОНОМЕРНОСТИПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ АВТОРИТАРИЗМА К  ДЕМОКРАТИИ
1.3     ТОТАЛИТАРИЗМ:ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ЭВОЛЮЦИЯ 
2         ОСОБЕННОСТИТРАНСФОРМАЦИИ ФОРМ ГОСУДАРСТВЕННОГО  ПРАВЛЕНИЯ
2.1     ИНСТИТУТ ПРЕЗИДЕНТСТВА  В  СОВРЕМЕННОМ      ГОСУ­ДАРСТВЕ  КАК ИНДИКА­ТОР ПРОЦЕССА  ПОЛИТИЧЕ­С­КОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ  СООТНОШЕНИЕ ФОРМ ПРАВЛЕНИЯ И ПОЛИТИЧЕСКИХ
РЕЖИМОВ
3         ТЕОРИЯ И ПРАКТИКАФЕДЕРАЛИЗМА
3.1      МИРОВАЯ ПРАКТИКАФЕДЕРАЛИЗМА
3.2      ФЕДЕРАЛИЗМ  В РОССИИ 
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОКИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ
ПРИЛОЖЕНИЯ

ВВЕДЕНИЕ
История многих стран учит,что во времена жесточайших социально-политических кризисов, чреватыхнациональными катастрофами, лишь форма государства, его внутренняя организация,если в ней оставались живые силы, спасала от гибели.  Всё, что естьустойчивого, стабильно­го в государстве, в большой мере относится к его форме.Проявления понятия «форма» применительно к государству многолики: от униформыпредставителя власти, государственного служащего до внутренней орга­низациигосударства, его структуры.
Именно формальное началовыделило из нерасчленённого единства со­циальных норм древности право, именноформе обязано своим появлением государство. На протяжении многих сотен лет, потрадиции, идущей еще от античности, государственно-правовая наука держала вцентре своего внимания два вопроса:
1.  Какие формы государствазнает история и совре­менность;
2.  Какая из известныхгосударственных форм наилучшим обра­зом подходит для данного народа в данноевремя.
Серьёзное влияние на формугосударства оказывает культурный уровень народа, его исторические традиции,характер религиозных воззрений, национальные особенности, природные условияпроживания и другие факторы. Специфику формы государства определяет такжехарактер взаимоотношений государства и его органов с негосударственнымиорганизациями (партиями, профсоюзами, общественными движениями, церковью и другимиорганизациями).
Форма государства, т.е.устройство государственной власти, её орга­низация, в содержательном отношениивыступает разными своими сторонами. Во-первых, это приёмы и методыосуществления государственной (политической) власти. Во-вторых, это определенныйпорядок образования и организации высших органов государственной власти иуправления. В-третьих, способ территориального устройства государства, опреде­ленныйпорядок взаимоотношений центральной, региональной и местной вла­стей. Таким образом,форма государства синтезируется из трёх основных элемен­тов, а именно: формы (государственного)политического режима, формы (государ­ственного) правления, формы (государственного)территориального устройства.
Такое понимание формыгосударства сложилось не сразу. Долгое время её считали состоявшей из формыправления и формы государственного устройства. Подобная точка зрения опираласьна взгляды выдающихся мыслителей прошлого  Ж.-Ж. Руссо и Л. Дюги[1]. Лишь в начале XX века к первым двум элементам формы государства добавилсяполитический режим, по­литическая динамика. Проблема трансформаций,происходивших на протяжении веков в форме государства, достаточно широко представленав зарубежной и отечественной научной литературе. Среди современных правоведовследует особо выделить работы Д.А.Керимова[2] и Е.Т.Гайдара[3], посвященные теорииформы государства и исторической практике преобразованиягосударственно-правовых институтов разных стран. В большинстве из нихконцептуальной основой является теория организации государственной власти,заключа­ющейся в единстве трёх элементов — политического режима, формыправления и территориально-государственного устрой­ства.
На ту или иную разновидностьполитического режима оказывает влияние множество факторов: сущность и формагосударства, характер законодательства, фактические полномочия государственныхорганов и юридические формы их деятельности, соотношениеобщественно-политических сил, уровень и стандарты жизни, состояние экономики,формы классовой борьбы и классового сотрудничества. Существенное влияние на видполитического режима оказывает общественно-политическая атмосфера,складывающаяся подчас вопреки желаниям господствующего в государстве слоя ивразрез с директивными прогнозами. На вид политического режима может оказатьвоздействие и международная обстановка. На разных исторических этапах формируютсяразличные политические режимы, они неодинаковы в конкретных государствах одногои того же времени.
Политический режим — характеристикане только (и даже, может быть, не столько) государства, но и всей по­литическойсистемы: отношения между людьми по поводу государственной власти и отношениялюдей с государственной властью, образующие содержание политического режима,разворачиваются именно в сфере политической системы. По­скольку последняяявляется одним из уровней гражданского общества, постольку глубинныесоциально-экономические и культурные основы этого общества обусловливаютхарактер государства не непосредственно, а запечатлеваясь в особен­ностяхполитического режима как содержании политической системы.
Характер фор­мы правления вконечном счёте зависит от типа общества. В обществах, не связанныхэкономическими узами обмена и вы­нужденных объединяться посредствомцентрализованной го­сударственной власти, естественной формой правления пред­ставляетсямонархия. Там, где форма правления не сопря­жена с иерархической системойфеодальной собственности на землю и её верховным собственником в лице самого мо­нарха,она принимает вид деспотии (например, государства восточных деспотий, основанныхна азиатском способе про­изводства). Для обществ, основанных на обменных отноше­нияхмежду свободными, политически равными субъектами-собственниками, характернареспубликанская форма правле­ния.
Политический режим, будучисам обусловлен теми же со­циальными факторами, влияет на форму правления болееопо­средствованно, определяя те её меняющиеся черты, которые связаны систорически конкретными политическими ситуаци­ями в государстве.
Сказанное объясняет, почемуневозможен прямой перенос политической формы, исторически возникшей в однойстране, в другие страны, хотя вполне возможно использование ми­рового ичастного опыта отдельных народов с его последу­ющей адаптацией кконкретно-историческим условиям того или иного государства.
Территориальное устройство —историческое следствие той предпосылки го­сударства, которая сформировалась врезультате замещения кровнородственных связей соседскими и эволюционировала впринцип разделения людей не по их происхождению, а по про­живанию наопределенной территории. Естественно, что по тому же принципу должны былистроиться и государствен­ные органы, людьми управляющие.
Форма государственногоустройства показывает: из каких частей состоит внутренняя структурагосударства, каково правовое положение этих частей и каковы взаимоотношения ихорганов, как строятся отношения между центральными и местными государственнымиорганами, в какой государственной форме выражаются интересы каждой нации,проживающей на территории данного государства.
В отличие от формыправления, организация государства рассматривается в моей работе с точки зренияраспределения государственной власти и государственного суверенитета в центре ина местах, их разделения между составными частями государства.
Предметом моего исследованияявляются эволюционные и революционные метаморфозы, происходившие с древнейшихвремён до наших дней в истории государственности. Коренные политическиеизменения, происходящие сегодня в России и в мире, подтверждают актуальность такоговопроса.
Цель моей работы –исследовать процессы трансформации, происходившие на протяжении веков в формегосударства и на этой основе сделать общие выводы, позволяющие судить об их закономерностяхи противоречиях, имеющих значение для современности.
В работе я ставил передсобой следующие задачи:
1. Показать эволюцию всегоспектра политических режимов с древности до наших дней, выявив закономерностиперехода посттоталитарного общества к демократическому через период авторитарныхтрансформаций;
2. Раскрыть основные условияи предпосылки появления тоталитаризма, исследовав узловые сходства и различияконкретных тоталитарных режимов, существовавших в XXвеке;
3. Исследовать изменения вформе правления, произошедшие как естественным, так и насильственным путём,обратив особое внимание на различия в правовом статусе главы государства (президента)как индикатора процесса политической трансформации;
4. Выявить соотношенияполитических режимов и форм правления, исследовав политическую историю пяти ведущихмировых держав в XX столетии;
5. Исследовать эволюционныеи революционные изменения в форме территориально-государственного устройства,выделив важнейшие закономерности и возможные пути развития федерализма в Россиии в мире.
Из нормативно-правовыхисточников в своей работе я использовал Конституцию Российской Федерации, атакже ссылки на основные законы зарубежных государств, приводимые в монографияхи научных статьях.
Кроме того, мноюиспользовались учебники и периодическая литература.
Структура моей работыпостроена в строгом соответствии с задачами исследования. Две первые главыпоследовательно раскрывают особенности трансформации политических режимовгосударства и форм государственного правления. Заключительная глава посвященатеоретическим и практическим аспектам федерализма, институту, по сей деньпретерпевающему многообразные и радикальные изменения.

1  ОСОБЕННОСТИТРАНСФОРМАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ ГОСУДАРСТВА
1.1   ПОНЯТИЕ ИКЛАССИФИКАЦИЯ ФОРМ ГОСУДАРСТВА
В начале своей работы я хочупривести определения основных понятий, которыми буду пользоваться в дальнейшем,чтобы уточнить предмет исследования и избежать терминологической путаницы.
Итак, формагосударства — это его устройство, выра­жающееся в характере политическихвзаимоотношений меж­ду людьми, между людьми и государством, между государ­ствоми людьми в процессе управления ими (политический режим), в способах организациивысших органов государ­ственной власти (форма правления) и в административно-территориальномделении государства (форма территори­ально-государственного  устройства)[4].
В разных странахгосударственные формы имеют свои особенности, характерные признаки, которые помере общественного развития наполняются новым содержанием, обогащаясь вовзаимосвязи и взаимодействии. Как было сказано выше, форма всех существующихгосударств, особенно современных, имеет общие признаки, что позволяет датьопределение каждому элементу формы государства.
Появившись в научном оборотев 60-е годы прошлого века, категория «политический режим», по мнению однихучёных, в силу синтетического характера должна была рассматриваться в качествесинонима формы государства. По мнению других, политический режим должен бытьвообще исключён из состава формы государства, поскольку функционированиегосударства характеризует не политический, а государственный режим. Дискуссиитого периода дали начало широкому и узкому подходам в понимании политического(государственного) режима[5].
В узком смысле, политическийрежим – это совокупность приёмов и способов государственногоруководства, а в широком, он включает в себя уровень гарантированности прав иполитических свобод личности, степень соответствия официальных конституционныхи правовых норм политическим реалиям, характер отношения местных и центральныхвластных структур к правовым основам государства и общественной жизни[6].
В соответствии с двумятипами политических систем современная теория государства различает дваосновных ти­па политических режимов: демократический и тоталитарный. Этаклассификация восходит ещё к Платону, выделявшему, помимо «наилучшегогосударства», тимократию (господство благородных воинов), олигархию(правление богатых семей), демократию и тиранию; последняя, если пользо­ватьсясовременной терминологией, есть тоталитаризм.
Тимократия и олигархия былиисторией преодолены (пер­вая — полностью, вторая — частично), а демократическийи тоталитарный режимы превратились ныне в господствую­щие формы. Конечно, ихсовременное истолкование отлича­ется от платоновского. Государствоведческаямысль XX ве­ка противопоставляет демократию как политическую форму,обеспечивающую прогресс, тоталитаризму как воплощению политической реакции, тогдакак у Платона обе они суть фор­мы вырождения «наилучшегогосударства». Правда, тирания (платоновский эквивалент современногототалитарного режи­ма), в этой градации занимает последнее место и потому стра­даетнаибольшей вырожденностью[7].
Сравнение платоновскойконцепции политических режимов (государств) с современ­ным государствоведениемсвидетельствует, что в ней содер­жатся в зародыше практически все элементыполитической мысли, при помощи которых и сегодня формируются политическиетеории: и типология политических режимов (госу­дарств), и их историческая последовательность,и закономер­ности их смены, и формы перехода от одного типа государ­ства кдругому (например, революция, гражданская война), и даже указания на источникиисторических изменений, сре­ди которых Платон обозначает и то, что позднеемарксисты назвали классовой борьбой.
Политический режимдемократического типа имеет своей социально-экономическойпредпосылкой существование индивидуальных суверенных субъектов, являющихсясобственни­ками экономических условий своей жизни и строящих отно­шения друг сдругом на основе обмена и договора.
Политическими предпосылкамиэтого режима являются:
1)    отсутствие единой,обязательной для всех официальной государствен­ной идеологии, котораяоднозначно определяет цель общественно-исторического развития, а иногда и поли­тическиесредства ее достижения;
2)   наличие свободноформируемых внегосударственных по­литических партий, отражающих социальнуюдифференциа­цию гражданского общества;
 3)   ограничение политическойроли партий участием в вы­борах, на которых они выступают с разработаннойизбира­тельной программой, отражающей интересы представляемой партиейсоциальной группы гражданского общества;
 4)  функционированиеполитической системы, предполагающей борьбу, конкуренцию политических партий,соглашения между ними, образование коалиций политических сил, которые стремятсяк парламентскому большинству и полу­чению решающей роли в государственномуправлении; пред­полагается, что возникающая таким образом политическая борьбаесть отражение социально-экономической конкурен­ции внутри гражданскогообщества;
 5)    существование неопределяющего государственную по­литику и потому не несущего за нееответственность мень­шинства, в функцию которого входит оппозиционная полити­ческаядеятельность, разработка альтернативных программ общественного развития,позитивная критика государствен­ного руководства, идеологическая и кадровая подготовкаего смены;
6)     наличие политическихсвобод (гласность, свобода сло­ва, печати, уличных шествий, демонстраций,самодеятельных митингов, протестов и т.д. и т.п.), при помощи которых суве­ренныесубъекты гражданского общества осуществляют свою самодеятельность в сфереполитической жизни.
Реализация названныхпредпосылок и делает политиче­ский режим демократическим.
Главное в политическомрежиме — порядок и условия фор­мирования государственной власти. Условиядемократии, как обычно предполагается, обеспечивают в этом процессе реша­ющую вконечном счете роль народа. Иначе говоря, демокра­тический режим делаетвозможной последовательно опреде­ляющую связь населения с партиями, партийчерез перио­дически проводящиеся всеобщие выборы с представительной властью,представительной власти с властью исполнитель­ной. Считается, что такой порядок— и в этом видится чуть ли не главное достоинство демократического политическогорежима — обеспечивает систематическую смену правителей мирным, ненасильственнымпутем.
Политический режимтоталитарного типа таким преимуществом не обладает. Длянего характерно насильственное навязывание населению общественных порядков, чьимодели разработаны на основе единой идеологии. Господство этих порядковдостигается посредством монопольного тоталитар­ного контроля над политикой,экономикой, культурой и бы­том. Идеологическое и организационное единство обеспечи­ваетсяполитическим господством Партии, возглавляемой Во­ждём. Она подчиняет себегосударство. В ее руках находятся средства массовой информации, печать. В методахуправле­ния преобладает политическое и физическое насилие, поли­цейский ижандармский террор.
Подобные свойства, казалосьбы, исключают возможность ненасильственной смены тоталитарной власти. Однако,как показал опыт Чехословакии, Венгрии, во многом Польши и, быть может, СССР,тоталитарный политический режим спо­собен к самоизменениям с постепенным иотносительно мир­ным переходом к посттоталитарному, а затем, по-видимому, и кдемократическому. Во всяком случае, такого рода переход успешно осуществлён вИспании, Греции, Чили, отказавших­ся от фашистских режимов и выбравшихдемократический путь развития.
Политический режимавторитарного типа — третий его вид, зафиксированныйсовременной теорией государства. Он является промежуточным между тоталитарным идемократи­ческим режимами, переходным от одного к другому. При этом переходможет осуществляться как в сторону демократии, так и в сторону тоталитаризма.
Переходный, промежуточныйхарактер авторитарного ре­жима определяет «размытость», нечёткостьмногих его свойств. В нем можно наблюдать черты и тоталитаризма, идемократизма. Главная его особенность состоит в том, что государственная властьне имеет тоталитарного характера и не достигает полного контроля над всемисферами экономической, политической и культурной жизни. В нём нет единой государственнойобязательной для всех идеологии, которая за­меняется идеологическимиконструкциями типа теории наци­онального интереса, идеями патриотизма и т.п.Управление осуществляется не столь жесткими, как при тоталитарном режиме, средствами.Массовый террор отсутствует.
Авторитарные политическиережимы появляются на аван­сцене истории, в частности, тогда, когда властинамерены приступить к коренным реформам общественного строя и осуществить«революцию сверху» (например, переход в Ис­пании от фашистского строяк демократическому в послед­ний период правления каудильо Франко, начатая вСССР в 1985 г. перестройка происходили в условиях авторитарных режимов).
Политический режим какэлемент формы государства обу­словливает и остальные характеристикигосударственного устройства, в первую очередь, влияя на форму правления.
Форма правления –это организация верховной государственной власти, а также структура,компетенция, порядок образования, длительность полномочий, взаимоотношения снаселением и степень его участия в формировании высших, центральных и местныхорганов государственной власти[8].
Форма правленияобусловливается конкретной рас­становкой социально-политических сил ирезультатами борь­бы между ними (действие этого фактора особенно ярко про­являетсяв революционные периоды, доказательством чему являются, в частности, падениемонархических режимов в результате Великой французской революции 1789 г. или Фе­вральскойреволюции 1917 г. в России); историческими осо­бенностями отдельных стран (внеисторического контекста невозможно, например, объяснить существование всовремен­ной Великобритании парламентской монархии); особенностя­ми культурынарода, аккумулирующей исторический и поли­тический опыт, обычаи и навыки жизнив условиях того или иного государства (например, трудности, которые встречаетна своем пути становление демократической формы правле­ния в России во многоммогут быть объяснены спецификой её общей и политической культуры); влиянием встране полити­ческих процессов, в том числе военных (смена форм правле­ния вряде восточно-европейских стран в результате Второй мировой войны имела своейпредпосылкой присутствие в этом регионе Красной армии)[9].
Теория государства, фиксируяв его истории и реально воз­никавшие формы правления, выработала несколько ихклас­сификаций. Наиболее распространенная из них — это деление форм государствапо числу правящих лиц. Если власть при­надлежит одному — монархия, если многим— аристократия, если всем — демократия, или республика. Существование та­койклассификации отмечено еще Геродотом в его повество­вании о споре между Отаном,Мегабизом и Дарием о том, какую форму правления следует установить в Персиипосле убийства Лже-Смердиса. Однако и критика этого деления имеет достаточнодавнюю историю, восходя к Пла­тону и Аристотелю. Первый из них различал формыправле­ния в зависимости от преобладания в государстве трех до­бродетелей:мудрости, мужества и умеренности, второй — в зависимости от соотношенияправильных и искаженных ви­дов правления, объявляя правильными те, в которыхличный интерес правителей, кто бы они ни были, подчинен общему интересугосударства, и, наоборот, искаженными — те, в ко­торых преобладает личныйинтерес[10].
В результате сегодня идётречь о различении монархии и республики, хо­тя отдельные элементыаристократической формы правления существуют и до сих пор (например, палаталордов в англий­ском парламенте).
Привнесло ли Новое времячто-то свое в историю развития мировой государственности? Поскольку особенностиустрой­ства верховной власти тоталитарного государства не охва­тываются нипонятием монархии, ни понятием республики, эти признаки дают основание длявыделения третьего вида формы правления — формы правления тоталитарного госу­дарства.
Монархия какформа правления отличается следующими признаками:
1) существованием единоличногоносителя верховной вла­сти, — монарха (фараона, короля, царя, императора,великого князя, шаха, эмира и т.п.), который, как правило, пользуется этойвластью пожизненно;
2) наследственным порядкомпреемственности верховной власти, регулируемым законом о престолонаследии илиобы­чаем;
3)  тем, что монархпредставляет государство по собствен­ному праву, которое не производно отвласти народа (чаще всего подчеркивается божественное происхождение монарха,благодаря чему царь становится помазанником Божьим, ино­гда получает корону изрук Папы Римского и т.п.);
4)  отсутствием юридическойответственности монарха как главы государства.
Образуя качество монархии,то есть то, что отличает ее от всех других форм правления, эти признаки в своейидеальной совокупности встречаются достаточно редко. В Византии, на­пример, гдеиз ста девяти царствовавших императоров семьдесят четыре были убиты, во всехсемидесяти четырех слу­чаях престол переходил к цареубийце не по наследству, апо праву захвата. И при коронации императора Цхимисхия па­триарх Полуевктпровозгласил даже новый догмат: таинство помазания на царство смывает всегрехи, в том числе и грех цареубийства.
История государственностибыла по преимуществу исто­рией монархий, и в ходе её эта форма правлениясуществен­но видоизменялась. Вот почему первым основанием класси­фикациимонархий является их разделение по тем историче­ским эпохам, в которых онисуществовали и существуют. В историческом разрезе монархии подразделяются на восточно-деспотические,основанные на азиатском способе производ­ства; античные (рабовладельческие),в число которых входят рабовладельческие государства, выросшие на основе клас­сическойдревности (например, монархия рабовладельческо­го Рима); феодальные, ккоторым относятся раннефеодаль­ные, отличавшиеся большой степеньюдецентрализованности, сословно-представительные, в которых властьмонарха была ограничена тем или иным сословно-территориальным пред­ставительством(во Франции — Генеральными штатами, в Англии — парламентом, в Испании — кортесамии т.п.), и абсолютные (абсолютизм, самодержавие), в которых властьполностью принадлежит одному лицу и складываются такие государственныеинституты, как наёмная армия (в России её не было), чиновничество, королевскаяказна с системой пода­тей и т.д.; буржуазные, в которых власть короляограничива­ется конституцией и парламентом и которые подразделяют­ся на дуалистические,когда монарх сохраняет всю полноту исполнительной власти (в частности,назначает министров, ответственных перед ним), и парламентарные, когдамонарх как глава исполнительной власти ограничен в правах и, в частности,назначаемые им министры зависят от вотума до­верия парламента (например,Великобритания, Швеция).
Республика  какформа правления отличается следующими признаками:
1)  выборностью органовгосударственной власти на опре­деленный срок и их коллегиальным характером;
2)    наличием выборного наопределенный срок главы госу­дарства;
3)   производным характеромгосударственной власти, кото­рая пользуется властными полномочиями не пособственному праву, а по поручению суверенного народа;
4)    юридическойответственностью главы государства.
По историческим периодамсвоего существования респу­блики классифицируются на античные(государства-полисы — Афины, Рим и т.д.); средневековые (феодальные), кчи­слу которых относятся торгово-промышленные республики в Италии (Венеция,Флоренция), Нидерландах, в России (Нов­городская, Псковская); буржуазные,когда республиканская форма правления достигает своего расцвета, становясь спо­собомполитической организации гражданского общества.
Республиканская формаправления появляется там, где речь идет о политическом объединении свободныхграждан, являющихся самостоятельными субъектами хозяйственной и общественнойжизни.
Форма правлениятоталитарного государства обычно явля­ется извращенной формой республики иотличается следую­щими признаками:
1) наличием правящей партии,составляющей ядро поли­тической системы и играющей руководящую роль в управле­ниивсеми государственными и общественными делами стра­ны;
2) совпадением вождя партиии главы государства в од­ном лице, стремящимся к пожизненному сохранению своихполитических постов (в некоторых странах с тоталитарной формой правления даженамечалась было тенденция к наслед­ственной передаче власти, например, в КНДР иСРР);
3) наделением главыгосударства диктаторскими полномо­чиями;
4) формальным характеромпартийных и государственных выборов;
5) повышенной рольюпартийной и государственной бюро­кратии, решающей все конкретные делаобщественной и государственной жизни;
6) отсутствием юридическойответственности главы госу­дарства и партии.
Тоталитаризм предполагаетфункционирование соответ­ствующего политического режима.
С конца 80-х годовтоталитарная форма правления во мно­гих странах заменяется демократической,т.е. республикан­ской. На этом основании у многих политиков и государствоведовпоявилась склонность недооценивать ее возможности, объявляя нежизнеспособной.Эти заключения противоречат жизненному опыту. Не случайно 3. Бжезинский и С.Хантон ещё в 1964 году утверждали, что у этих великих, но очень разных державесть одно общее: обе они принадлежат к числу успешно действующих режимов[11].Известный политолог И. Шумпетер, превознося западную демократию и критикуяненавидимый им социализм, с горечью полагал, что будущее все-таки принадлежитсоциализму[12].
Обобщение историческогоопыта функционирования тота­литарных государств свидетельствует, что ониоказываются достаточно эффективными тогда, когда страна развиваетсяэкстенсивно. В этом случае тоталитарно устроенная власть в состоянии обеспечиватьпостоянное привлечение все новых и новых человеческих, сырьевых и иных ресурсовдля реше­ния экономических и политических проблем преимуществен­новнеэкономическими, т.е. политическими средствами. Тота­литарно устроенноеправление успешно достигает поставлен­ных перед ним целей, если действует попринципу «резуль­тат любой ценой!» Когда же общество вынужденоразвивать­ся интенсивно, этот тип правления оказывается малоэффек­тивным, болеетого, он превращается в препятствие на пути прогресса государства.
Форматерриториально-государственного устройства–это административно-территориальная организация государственной власти,характер взаимоотношений между государством и составляющими его частями, междуотдельными частями государства, между центральными и местными органами государственнойвласти[13].
Рассматривая формы территориально — государственного устройства, тео­рия государства и права сталкивается стаким их многообра­зием, которое позволяет по-разному оценивать эти формы, ипотому вынуждена прибегать к их классификации по объек­тивным признакам.
В современной теории государственное устройстворазде­ляется на унитарное (простое) и сложное.
Унитарное государственное устройство предполагает су­ществованиеслитного государства, подразделяющегося лишь на административно-территориальныеединицы и потому не включающее в себя никаких государственных образований. Внем господствуют единые конституционные принципы, су­ществует только одна системацентральных органов власти (один парламент, одно правительство, один верховныйсуд), как правило, функционирует одна валютная система, одна ар­мия и т.п.(Франция, Швеция, Финляндия, Эстония, Турция и т.д.).
В зависимости от степени централизации унитарныего­сударства делятся на централизованные и децентрализован­ные. Вбюрократически централизованных государствах во главе местных органовгосударственной власти стоят назна­ченные центром чиновники, которымподчиняются местные органы самоуправления. Демократическая форма централи­зациидопускает большую степень самостоятельности выборных местных органов государственнойвласти в решении их региональных вопросов.
Децентрализованным теория называетгосударство, в ко­тором центральные органы государственной власти имеют весьмаограниченные права вмешательства в решения мест­ных проблем и где местныеорганы, избираемые населением, обладают значительным объемом автономии.
Сложное государственное устройство предполагает суще­ствованиегосударства, включающего в себя другие государ­ственные образования.
Рассматривая отдельные территориальныеустройства, теория государства ничего не конструирует, а лишь фиксиру­ет вистории и современной действительности отдельные их виды (классы). В результатевыделились такие классы слож­ных государств, как протекторат и уния.
Под протекторатом понимаетсямеждународный договор, по которому одно государство обязывается оказывать по­кровительстводругому, более слабому государству, осуще­ствлять его представительство вовнешних делах, обеспечи­вать вооруженную защиту, а иногда оказывать экономиче­скуюи культурную помощь.
Протекторат относят к числу разновидностейгосудар­ственного устройства лишь по традиции, ибо после за­ключениямеждународного договора о покровительстве ново­го («третьего»)государства не появляется, а следовательно, не возникает вопроса и о его территориальнойорганизации[14].Под унией понимается союз, соединение, объединение госу­дарств.Среди уний различаются конфедерации, федерации, объединения монархическихгосударств в форме реальной и персональной (личной) унии, фузии, инкорпорации иимперии.
 Конфедерация — постоянный союзгосударств, который образуется для достижения конкретных целей (защита общихинтересов). Такими интересами могут быть защита террито­рий или, напротив,завоевание, освобождение от зависимости со стороны «третьего»государства и т.п.
Вступив в конфедеративный союз, государствополностью сохраняет свой суверенитет и продолжает выступать само­стоятельнымсубъектом во всех внешних и внутренних де­лах. При таких условиях органы конфедерациине имеют им­перативной власти по отношению к входящим в союз членам, и принимаемыеими решения становятся обязательными для вступивших в союз государств только послеподтверждения этих решений собственными органами власти. Как правило, конфедерацияне имеет единой армии, законодательных орга­нов, единого гражданства, единойсистемы налогов, бюджета, денежной единицы.
Конфедерации следует отличать от коалиций,являющих­ся по существу оборонительными или наступательными со­юзами. В отличиеот них конфедерация является относи­тельно постоянным образованием, имеющимгосударственно-правовой характер и конфедеральные органы управления ираспространяющим свою власть не только на внешние дела.
Примерами конфедераций могут служить США в 1776 — 1864 гг., Германский союз с 1815 по 1867 гг., Швейцарский союз с 1815 года,Австро-Венгрия до 1918 г. и др.
Федерация — союзное государство, объединяющее не­сколькогосударств или государственных образований (земли, кантоны, штаты, автономныереспублики и т.д.), каждое из которых имеет свои органы государственной власти(законо­дательные, исполнительные и судебные). В отличие от конфе­дерации онаобладает своим собственным суверенитетом, фе­деративными органамигосударственной власти, федератив­ной конституцией, армией, системой федеративныхналогов. При этом нельзя забывать, что федерация — именно союз­ное государство,и её суверенитет произволен, вторичен по отношению к суверенитету входящих внее государственных единиц.
Сказанное свидетельствует о большом эмпирическом раз­нообразиифедеративных устройств, часть из которых, исто­рически меняясь, отражаеттенденцию к превращению ряда федераций в унитарные государства. Как показываетопыт СССР 1989 — 91 гг., возможна и иная тенденция к преобразова­нию федерациив конфедерацию и даже к ее полному разры­ву[15].В принципе можно утверждать, что федерация — объеди­нение государств,суверенных постольку, поскольку их суве­ренитет не ограничен суверенитетомфедеративного государ­ства.
Объединения монархических государств существуют вформе личной или реальной уний. Общим у обеих форм явля­ется то, что онивозникают вследствие совпадения монархов двух или нескольких государств в одномлице.
Личная уния имеет основанием случайное, непреднамерен­ноесовпадение независимых друг от друга прав на корону в нескольких государствахна основе различных порядков пре­столонаследия. Она продолжается до тех пор,пока эти раз­личные правомочия персонифицированы в одном лице. Как только позакону корона опять переходит к другим лицам, личная уния тотчас жепрекращается. Так, в прошлом веке прекратилась личная уния между Великобританиейи Ган­новером в 1837 г., между Нидерландами и Люксембургом в 1983 годувследствие различия системы престолонаследия — когнатической в Великобритании иНидерландах и агнатической в Ганновере и Люксембурге. При этом в двух первыхгосударствах на престол вступали женщины, которые в двух других государствахвообще исключались из престолонаследия.
Политическое значение личных уний может оказатьсязна­чительным и привести к полному слиянию разных государств (Кастилия иАрагон, Англия и Шотландия и др.). Между го­сударствами, объединенными общим монархом,невозможна война. Однако в большинстве случаев сколько-нибудь существенногосближения между ними происходит.
Реальная уния возникает в результатесоглашения государств, в силу которого у них появляется общий монарх. Членыреальной унии независимы друг от друга, и соединение не ограничивает ихсуверенитетов. Не образуется ни общей территории, ни единого подданства, ниобщих законов, ни об­щих финансов и т.п. Представляя по существу международно-правовоесоглашение, она имеет значение преимущественно в области внешних сношений,выступает в качестве военного союза, как носитель единой внешней политики ит.п.
Реальные унии появляются лишь в Новое время, таккак предполагают развитый монархический порядок и оформив­шееся единствогосударства. С политической точки зрения они очень часто представляют собойрезультат стремлений основать единое государство.
Реальными были унии между Норвегией и Швецией(1815 г.), Австро-Венгрия.
Реальные унии прекращаются либо из-за превращенияв единое государство, либо из-за расширения союза вследствие того, что вовходящих в унию государствах корона переходит к другим монархам конституционнымили иным путем.
Империя — сложное государство, созданноенасильствен­ным путем. Степень зависимости составных частей империи бываетразличной. В прошлом входящие в империю образо­вания при неразвитоститранспортных средств и средств свя­зи мало соприкасались с имперской властью. ВНовое время, особенно в XX веке, положение, разумеется, существенно ме­няется.
Некоторые государствоведы пришли к выводу, что усо­ставных частей империи никогда не было единого государст­венно-правовогостатуса[16].
Круг империй достаточно широк. Они существоваливо все исторические эпохи. Империями были и Римское государство последнегопериода своего существования, и Великобритания, и Россия.
Фузия (слияние государств) иинкорпорация(внешне оформляемое как слияние присоединение одного государства к другому) —последние виды уний, рассматриваемых государствоведением.
Фузией было, например, воссоединение ФРГ и ГДР,инкор­порацией, как полагают многие, — присоединение Эстонии, Латвии и Литвы кСССР в 1940 г.
1.2  ЗАКОНОМЕРНОСТИ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ АВТОРИТАРИЗМА К ДЕМОКРАТИИ
Многие авторитетныеполитологи и публицисты уже несколько лет утверждают, что Россия — веё сложнейшем экономическом и национально-государственном положении— не сможет свершить «революционный скачок» от тоталитаризма к демократии,минуя фазу авторитарного управления[17]. Схожей убежденности внеобходимости такой фазы для общества с еще не разрушенным«реальносоциалистическим» хозяйствованием придерживается и большинствополитиков, действующих в исполнительных структурах. После августа 1991 г. целыйряд установлений российской верховной власти позволил увидеть контурыформирующегося авто­ритарного режима, за какими бы политическимиметафорами он ни скрывался. Налицо более или менее сложившийся ивозглавляемый лидером с достаточно сильной харизмой авторитарный блок власти,участники которого — на разных исполнительных уровнях — сосредоточили в своихруках существенную часть властных прерогатив.«Существенную часть», но не всю власть. Перед обществомпродолжает стоять труднейшая задача колоссальной исторической значимости — лик­видациястарых, глубоко укоренившихся тоталитарных структур, держащих по сию пору в«иде­ологических шорах» и в повиновении значительнуючасть трудового населения. Глубоко ошибочна незатейливо повторяемая в печатилегенда о якобы состоявшемся сломе старых структур. Если они отчастиликвидированы на уровне КПСС, то иначе обстоит дело с уровнем местной власти(где широко представлена бывшая номенклатура КПСС), ВПК, колхозов и совхозов,администраций предпри­ятия, их союзов и т.д.
Логика цивилизованногоисторического развития такова, что рано или поздно наше общество, в каком бывиде не закрепился в нем авторитаризм, в очередной раз после1917 г. стоит перед проблемой выбора пути к подлинно демократическим формамправле­ния. К нему надо готовиться, его надо предвидеть, обсуждать,дабы не оказаться вновь застигнуты­ми «врасплох», когда все решаетсяметодом проб и ошибок.  Конечно, путь каждого общества уникален ипринципиаль­но неповторим в главном, но все же не настолько, чтобы отказатьсяот апробированных цивилиза­цией вариантов, иначе дорóга к демократииокажется мучительнее и длиннее, чем могла бы быть.
Людям, живущим в период«смутного времени» смены политических режимов, жизньв обществе подчас представляется хаосом и нераз­берихой.Тем не менее, анализ большого числа случаев перехода от авторитаризма к демокра­тиипозволяет выделить общие закономерности, примерные этапы этого процесса и, еслине пред­сказать развитие событий в каждом конкретном случае, то, по крайней мере,указать на проблемы, которые следует решатьполитическим руководством в определенныхобстоятельствах и в определеннойпоследовательности, чтобы переход прошел плавно и завершился установлениемстабильной формы государства.
Демократизация стран с тоталитарными режи­мамиимеет свои особенности, так как авторита­ризм и тоталитаризм во многомотличаются друг от друга. В отличие от авторитаризма тота­литаризм практическистирает границы между государством и обществом, стремясь контроли­ровать всестороны жизни человека. Плюрализм отсутствует не только в гражданском обществе,но и в правящей элите. Стержнем всей тотали­тарной системы является единая идеологияи хо­рошо организованная единая партия. Личность лидера может не иметь большогозначения. В ав­торитарном же режиме четко разработанная идеология не обязательна.Правящая элита, как правило, неоднородна и опирается на блок соци­альных,политических и иных сил, которые во многом различны, но имеют общую заинтересо­ванностьв осуществлении власти авторитарны­ми методами. В этом смысле можно говорить оналичии при авторитаризме «ограниченного плюрализма». Именно поэтомугораздо бóльшую роль в этой системе играет лидер, который пользуетсяавторитетом у всех течений правящего блока и следит за поддержанием балансаинте­ресов его участников. При том, что авторитарная власть, так же как итоталитарная, не ограниченa законом и во многом опирается на репрессии, авторитаризм неносит всепроникающего характера и не стремится, как тоталитаризм, по­литизироватьнаселение. Наконец, весьма суще­ственным является различное соотношение пол­итическойи экономической систем. Если для тоталитаризма характерно стремление распро­странитьпрямое политическое регулирование и на сферу экономики, то авторитаризм можетсо­четаться как с централизованной экономикой, так и с рыночной, которая можетбыть весьма  эффективна, При авторитаризме, таким обра­зом, политическаясистема обладает большой ав­тономией по отношению к экономической, в свя­зи счем и кризис авторитарного режима разви­вается как внутриполитический, часто нафоне высокой экономической конъюнктуры. Полити­ческая система при тоталитаризмегораздо более прочна, но она, как правило, срастается с эконо­микой. Именно поэтомуподрывает ее не внутри­политический кризис, а военное поражение ли­бо (как внашей стране) кризис экономических структур. Таким образом, если переход отавто­ритаризма к демократии означает, прежде всего, смену политического режима,то переход от то­талитаризма к демократии подразумевает и сме­ну социально-экономическогостроя, что суще­ственно осложняет задачу. Значительно боль­шие сложностивозникают и в связи с тем, что тоталитарная элита более однородна, чем авто­ритарная,поэтому отстранение её от власти тре­бует гораздо больших усилий[18].
Несмотря на указанные различия, многиезакономерности, открытые при изучении эволю­ции авторитарных режимов, действуютив пере­ходный период от тоталитаризма к демократии. Вот почему для Россиитак важен опыт становления де­мократии в тех странах, где такая эволюция ужезавершилась.
Переходный период от авторитаризма к де­мократии ограничен,с одной стороны, началом кризиса авторитарного режима, а с другой,установлением и началом стабильного функционирования одной из формдемократического режима.
Кризис авторитарного режима и его либера­лизация.Динамикувызревания внутреннего полити­ческого кризиса авторитаризма можно предста­витьсебе в виде совокупности кризисных явле­ний, часть которых охватываетгосударственные институты и порядок их функционирования; другая же частьпредставляет собой процессы, происходящие в политической элите, и она свя­занас действиями отдельных лидеров, ускоряю­щими или замедляющими созреваниеполитиче­ского кризиса. Отдельно стоит вопрос о влиянии на кризис авторитарногорежима процессов, происходящих в гражданском обществе. Оче­видно, что все этипроцессы и явления взаимо­связаны и могут быть выделены лишь в аналити­ческихцелях.
Кризис институтов авторитарного госу­дарства связан, прежде всего, снесовершенно­стью проблемы преемственности. Политиче­ская система авторитарногогосударства, как правило, строится таким образом, что процесс принятияполитических решений, в конечном счете, замыкается на одном человеке —диктаторе, лидере военной хунты, авторитарной партии или блока сил и т.п. Этозначит, что нет четкой институционализации и регламентации полити­ческогопроцесса. Система институтов носит вторичный характер: парламент (если онесть), как правило, не представителен, назначение его членов контролируетсядиктатором, законода­тельная власть фактически подчиняется испол­нительной.Последняя же, как и судебная, цели­ком контролируется авторитарным лидером.Институты государства могут быть в любой мо­мент переформированы или распущены.Такая система нормально действует, пока диктатор жив и здоров. По мереприближения его естест­венного конца все острее встаёт проблема преем­ственности.Члены правящей элиты, сознавая, что с уходом диктатора может образоватьсяопасный вакуум власти, пытаются заранее реформировать систему принятия политическихрешений, устранив её зависимость от одного че­ловека и создав полноценныеорганы государст­венной власти. Но таковыми они могут стать лишь в случае, еслидиктатор добровольно согла­сится передать им власть. На это, как правило, ниодин диктатор не идет, если его к тому не вынуждают обстоятельства. Слабостьинститу­циональной системы становится очевидной по­сле смерти диктатора.
Ослабление или развал правящего блока также относятся квнутренним кризисным про­цессам авторитарного режима. По мере расщеп­лениясферы общих интересов и ослабления спо­собности диктатора поддерживать равновесиев авторитарном блоке могут возникнуть центро­бежные тенденции. Признаком егоослабления является рост явных и скрытых политических конфликтов внутриправящей элиты, вследствие чего режим уже не в состоянии противостоятьрасширению плюрализма, существовавшего до этого лишь в рамках господствующегосоюза сил; снижается эффективность решений, при­нимаемых режимом, что ведет кослаблению его легитимности.
Ослабление или потеря режимом легитим­ности, то есть общего согласияпо поводу закон­ности существующей власти, является важной составляющей его политическогокризиса. Сни­жение легитимности, однако, не всегда вызыва­ет его кризис. Еслиправящая коалиция сплоче­на, а деятельность оппозиции не допускается, то науровне масс режим может быть вообще неле­гитимен, но при этом сохраняется политическаястабильность. Последняя же нарушается, когда наряду с потерей авторитаризмомлегитимности в обществе зарождается новая сила, приобрета­ющая большую легитимность.
Причины, приводящие к кризису авторита­ризма,обычно развиваются одновременно, вза­имно усиливая друг друга. Так, спорывокруг ин­ституционального урегулирования усиливают раскол правящего блока, чтоприводит к сниже­нию способности режима к репрессиям и, как правило, коживлению гражданского общества. Происходит снижение легитимности режима нетолько на уровне масс, но и на уровне элит. В правящей элите возникают течения,по-разному представляющие себе пути выхода из кризиса. Их может быть несколько,но условно все данные течения могут быть разделены на две группы.  Сторонники«жесткой линии» считают не­обходимым повысить сплоченность правящейэлиты путем возврата к фундаментальным цен­ностям режима. Если это невозможно,то поло­жение может спасти перехват власти одним из компонентов правящего блока(как правило, ар­мией).
Сторонники «мягкой линии» считают такоерешение опасным для режима, так как оно не устраняет причины внутреннихполитических кризисов. Они видят выход в приспособлении режима к изменившимсяобстоятельствам путем его контролируемой либерализации — предо­ставлениягражданам некоторых прав и свобод, перехода к «ограниченнойдемократии», иначе говоря, к такой политической системе, при кото­ройсуществуют формальные атрибуты демокра­тии: парламент, регулярные выборы,возможно даже оппозиционные организации, но фактиче­ски ничего не меняется —процесс принятия ре­шений продолжает строиться на авторитарных принципах. Этозначит, что реальная конкурен­ция за политическую власть не допускается, идеятельность оппозиции не может выходить за рамки, угрожающие основам системы.
 Переход обычно начинается тогда, когда верх вэлите берут сторонники «мягкой линии», начинающие либерализацию.Понятие решения о либерализации порождает в любом авторитарном обществе рядоднотипных тенденций, которые раз­личаются лишь по степени интенсивности. Оживлениегражданского общества являет­ся одним неизбежных последствий начала либе­рализации.Предоставление некоторых свобод приводит к тому, что начинает возрастать инте­реск политике. Идет поиск новых идеалов и политических идентичностей. Растетправоза­щитное движение, появляются независимые профсоюзы. Рано или позднонеизбежно начи­нает формироваться открытая политическая оп­позиция режиму.
Её возникновение ставит сторонников «мяг­койлинии» перед сложным вопросом: как к ней относиться? Есть три варианта. Первый— пода­вить ее. Издержки такого решения, однако, мо­гут быть слишком велики— процесс контролируемой либерализации прервется, проблемы породившие кризис,останутся, возрастет меж­дународная изоляция режима.  Второй —игнорировать оппозицию, не подавляя ее, но и не допуская в «большую»политику. Это, однако, ведет к радикализации оппозиции, к тому, что онаприобретает ярко выраженный антисистем­ный характер, отвергая как возможностьсотруд­ничества с авторитарной элитой, так и эволюци­онного перехода и выступаяза полный демонтаж системы, а уж потом за создание новой. Воз­рождениегражданского общества поставляет ей новых сторонников, которые также становятсяприверженцами радикальных идей. В обществе нарастает конфронтация и раскол. Этоусилива­ет опасность насильственного прекращения ли­берализации сторонниками«жесткой линии». Третий вариант — сотрудничество с оппозицией.Оно выгодно обеим сторонам. Сторонники «мягкой линии» усиливают своипозиции в борьбе с ортодоксами, а противники режима получают возможностьлегализации.
Союзы с оппозицией означают возникнове­ние вполитической системе важных предпосы­лок демократизации. Прежде всего,авторитар­ная элита окончательно распадается, в полити­ческий процесс включаютсяи неавторитарные силы. Это ведет к появлению элементов конку­ренции, одной изхарактерных черт демократии. Кроме того, союз части элиты с бывшими про­тивникамиозначает создание первого звена в цепи компромиссов, из чего и вырастают впоследующем сами демократические процедуры. Встав однажды на путь компромиссов,либе­ральная часть правящей элиты вынуждена идти всё дальше и дальше, ведьсоотношение сил меняется, следовательно, компромиссы приходит­ся пересматривать.Осознание этого может при­вести к решению о более глубокой реформе пол­итическойсистемы.
Первая реформа политической системы, проводимая сверху, какправило, носит ограниченный характер. Правящая элита идет на при­знаниедемократической конкуренции, предо­ставление избирательного права, но одновре­менностремится гарантировать сохранение за собой контроля над государственнойвластью. Совместить эти, казалось бы, несовместимые ве­щи обычно удается путемвнедрения вновую политическую систему особых«предохранителей» — многоступенчатых выборов,  назначения частидепутатов сверху, а также мажоритарной способа голосования. Мажоритарнаяизбирательная модель, как правило, гарантирует пре­имущество сильнейшимучастникам политиче­ской игры. При своевременном проведении пол­итическойреформы сильнейшим участником может быть именно либеральное течение правя­щейэлиты, так как обладает тем, чего нет у оп­позиции, — развитой инфраструктуройвласти господствующими позициями на всех уровню государственного аппарата,контролем над ос­новными средствами массовой информации.   Усиливает еёположение и инерция политиче­ского сознания населения, особенно в провин­ции.Все это, в сочетании с умело подобранной избирательной системой (которая можетобеспе­чить завышенное представительство провинциальных округов), нередко позволяетреформаторам из элиты достичь своих целей.
Установление демократии. Если основным содержаниемпредыдущего этапа было расширение индивидуальных и кол­лективных политическихправ при сохранении в политической системе авторитарных структур иавторитарного режима функционирований, то на данном этапе происходиткачественное изме­нение политической системы: формирование демократическихполитических институтов и структур, взаимодействующих на основе демок­ратическихпроцедур. Двумя основными про­цессами установлении демократии являются формированиеконкурентной партийной систе­мы и институционализация демократическихмеханизмов государственной власти.
Формирование конкурентной партийной системы начинается в процессе подготовкии проведения первых свободных выборов. Сами политические партии возникают уже вначале переходного периода, однако до проведения сво­бодных выборов их роль вполитической жизни может быть невелика. Подготовка и проведение  многопартийныхвыборов превращает их в ос­новных действующих лиц политического про­цесса.Двойственная природа партий (с одной стороны, они — институциональные силы, уча­ствующиев принятии политических решений, а с другой — социально-политические, мобили­зующиеграждан) позволяет им служить связую­щим звеном между государством игражданским обществом, создавать прямые и обратные связи в политическойсистеме, во многом определяю­щие ее прочность. В результате выборов из де­сятков(а иногда и сотен) партий, возникающих в период либерализации, выделяетсянесколько, обладающих реальным весом. Именно они и об­разуют партийную Систему,при этом их количе­ство и характер взаимоотношений между ними определяют формупартийной системы (напри­мер, двухпартийная, многопартийная), а также степеньее конфликтности (конфликтная, консенсусная, смешанная). Конфигурация партий­нойсистемы оказывает очень большое влияние на легитимность и эффективностьвозникающей демократической политической системы, поэто­му важно, чтобы на этомэтапе перехода усилия всех участвующих в нем сторон были направле­ны насоздание такой партийной системы, кото­рая содействовала бы сплоченности идействен­ности, а не расколу и параличу возникающей демократии.
 Инструментом влияния на форму партийной системыявляется избирательный закон. Напри­мер, мажоритарная избирательнаясистема в один тур способствует возникновению двухпар­тийной системы. Вконфликтном обществе, од­нако, такая система может усугубить раскол.Пропорциональные выборы могут привести к многопартийной системе, но есликоличество партий слишком велико, то возникают пробле­мы с формированиемстабильного правительства. Конечно, влияние избирательного закона не следуетабсолютизировать. Тем не менее, разра­ботка закона о выборах в переходныйпериод имеет чрезвычайно важное значение для ста­бильности и эффективностисоздающейся политической системы[19].
 Институционализация демократическихмеханизмов государственной власти является второй крупной проблемой,которая решается на этапе установления демократии. Соотношение междуисполнительной и законодательной вла­стью — один из основных вопросов, встающихперед любой молодой демократией в процессе выработки конституции илидоконституционного формирования структур государственной власти. Формально речьидет о том, какую из изве­стных демократических моделей предпочесть: президентскую,парламентскую или смешанную парламентско-президентскую. Фактически, од­нако,главный вопрос — это определение объема полномочий исполнительной власти. Естественныйпорыв «создателей» демократической пол­итической системы — обеспечитьмаксимально точное представительство в парламенте и наде­лить последний основнымивластными функци­ями. Зная, к чему приво­дит бесконтрольное сосредоточение всейполноты власти у исполнительных: органов, демократы видят свой долг в её передаче представительному органу —парламенту. Однако, как показывает исторический опыт, сильный парламент в соче­тании со слабой исполнительнойвластью по­рождает неработающую модель государственно­го управления. Несмотряна всю внешнюю демократичность и представительность, она неспо­собна обеспечитьни выработку эффективного политического курса, ни тем более его реализа­цию,что рано или поздно приводит к хаосу и возрождению авторитаризма, может быть, виных формах. Исполнительные органы должны обладать значительной независимостьюот зако­нодательных. Значительной, но не чрезмерной, иначе опять возрастетопасность возврата к авторитаризму. Золотую середину необходимо ис­кать взависимости от конкретных обстоятельств.
Вопрос о национально-территориальном устройстве страны во многих случаяхстано­вится камнем преткновения в процессе станов­ления демократии в тех странах,где существен­но представлены этнические, религиозные или региональные субкультуры.Авторитарная сис­тема разрешения конфликтов основана на жес­тком централизмегосударственной власти и на­сильственном подавлении любого стремления к утверждениюсамобытности той или иной суб­культуры. Ликвидация авторитаризма естест­венно,приводит к возникновению центробеж­ных тенденций. В период становления демокра­тииодной из основных задач в подобных обще­ствах становится поискинституционального механизма учета интересов различныхсубкультур, ихпредставительства и участия ввыработ­ке решений.
Институциональный кризис, которыйбыл одной из основных причин начала крушения авторита­ризма.  Легитимация новогорежима позволяет восстановить эффективность политической сис­темы идолговременную политическую стабиль­ность. Переходный период от авторитаризма кдемократии завершается.
В заключение несколько слов о том, на­сколькоприменимы уроки перехода от автори­тарных режимов к демократии в условиях на­шейстраны. Несмотря на указанные различия авторитаризма и тоталитариз­ма, яполагаю, что чужой опыт в преобразовании политической системы (ей у нас потрадиции продолжают уделять меньше внимания, чем экономической) может помочьнам значительно снизить издержки переходного периода. Речь идет, прежде всего,об опыте формирования пол­итических институтов и структур демократии. На мойвзгляд, у нас практически не уделяется внимания формированию партийной системы,которая является основой любого демократиче­ского режима. До сих пор нетизбирательного закона, позволяющего провести выборы, на ко­торых могли бы соревноватьсяне отдельные личности, а партии. При его разработке следова­ло бы непременноучесть опыт регулирования «профиля» возникающей партийной системы,накопленный при переходе от авторитаризма к демократии. Это важно для будущейстабильно­сти политической системы. Очень ценен для нас и опыт созданиядемократической конституции, причём здесь можно было бы выделить не столь­косущностные аспекты  (они различаются от страны к стране), сколько самупроцедуру раз­работки конституции; ее не следовало бы навя­зывать с помощьюмашины голосования, она должна стать результатом совместной разработки иконсенсуса всех основных политических сил.
Не менее важен для нас и опыт консолида­циидемократических режимов. Безусловно, и у нас существует проблема «переходалояльно­сти», хотя стоит она совсем по-иному, чем при эволюцииавторитаризма, так как у нас сердце­вину бюрократического механизма составляетпартийный аппарат. Тем не менее, как показы­вает уже наш опыт, без квалифицированныхчи­новников «старого режима» нашей бюрократии не обойтись. Именно поэтомубезоглядная диск­редитация бюрократии просто неразумна. Целиком применимо к переходномупериоду ­и положение о необходимости обеспечения ло­яльности политическойоппозиции, что многими нашими политическими лидерами, очевидно, не осознается.Наконец, проблема легитимации са­мого демократического режима. Она стоит у насеще более остро, чем в странах, переживших ав­торитаризм. Без ее решения стабильнойполити­ческой системы у нас не будет. Именно поэтому особая ответственностьложится на сегодняшнее демократическое руководство, от эффективно­сти действийкоторого во многом зависит то, сколь быстро и безболезненно пройдёт Россияпереходный этап.
1.3  ТОТАЛИТАРИЗМ:  ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ЭВОЛЮЦИЯ
Тоталитаризм — этообщественно-политической строй, при котором государ­ство полностью подчиняетсебе все сферы жизни общества и отдельного человека. Тотальный — от латинского слова «TOTALIS» —и означает всеобщий, всеобъемлющий. Именно всеохватностью своегонадзора тоталитаризм отличается от всех других известных историиформ государственно-организованного насилия — деспотии, ти­рании, абсолютистской,бонапартистской и военной диктатур.
Термин«тоталитаризм» ввели в политический оборот в 20-е годы итальянские критикиБ.Муссолини, затем он сам использовал этот термин для характеристики фашистского государства.Понимаемый широко — как политический режим, как модели социально-экономического порядка и «нового человека» икак идеология — именно в этом видетоталитаризм является феноменом XX в.Его возникновение связано, прежде всего, с трудностямимодернизации, перехода общества к индустри­альной стадии развития, спопытками правящей элиты преодолеть эти трудности путем«чрезвычайщины» — огосударствления, сверхбюрократизации, униформенной политизации и милитаризации всего общества.Сущность тоталитаризма заклю­чается в том, что в результате указанныхпроцессов устанавливается бюрократиче­ская(военно-бюрократическая) диктатура, фактически отражающая интересы государственного(партийно-государственного) аппарата, а также — отчасти — инте­ресы представителейразного рода маргинальных групп, деклассированных элемен­тов, из которых взначительной степени этот аппарат и формируется.
В литературе различают два«классических» типа тоталитаризма — правый (фа­шизм,национал-социализм) и левый (сталинизм, маоизм). Их противопоставление игнорируетобщность внутренней природы обоих явлений, прежде всего огосударствления основныхсфер жизнедеятельности общества, неограничен­ной власти государства над человеком,в т.ч. и через механизмы идеологической обработки. Наличие этой, самой характерной,черты тоталитаризма позволяет отли­чать его от авторитарного режима.
Следующие«родовые» черты в совокупности определяют тоталитаризм при всемразнообразии его этнонациональных,  цивилизационных личин:
а) неприятие демократическихправ и свобод — слова, печати, собраний, объеди­нений и т.д.; б) всевластие(включая монополию на информацию) корпоративных организаций иерархическоготипа; в) государственная и/или находящаяся под жес­тким бюрократическимконтролем частная собственность на средства производства, по крайней мере — наосновную их часть; г) административно регулируемый харак­тер экономики, в т.ч.централизованное распределение сырья, продукции, значительная рольпринудительного труда и внеэкономического принуж­дения в жизни общества; д)официальная регламентация всех сторон жизни обще­ства и человека, включаяограничения в одежде, передвижении, проведении досуга и т.д.; е) мощныйрепрессивный аппарат, использующий методы физического и психологического террорапо отношению к массовым и даже элитным группам; система всеобщей слежки и«стукачества»; развитая сеть тюрем и концлагерей с антигуманнымиметодами содержания; ж) мессианская государственная идеология, долженствующаяраспространиться (вместе с ее носителями) по всему миру или хотя бы в егозначительной части; з) агрессивный характер внешней политики, сочетающийся ссамоизоляцией страны (закрытое общество); и) милитаризация экономики и всегообщества, перманентное применение насилия (полицейского и армейского) вовнутренней политике; к) об­щенациональный, наделяемый сверхъестественнымикачествами правитель (вождь) как ключевой элемент политико-идеологическойсистемы[20].
Неверен вульгарныймарксистский подход к государству как «органу диктату­ры господствующегокласса» («капиталистов», «пролетариата»). Например, внеко­торых восточных тоталитоидных деспотиях господствующий класс может в целомсовпадать с госаппаратом (это Маркс относил к чертам «азиатского способапроиз­водства», не излагая систематически сущность понятия). Но и придругих вариантах исторического развития госаппарат очень часто становилсясамостоятельным по отношению к обществу организмом, паразитирующим на этомобществе для удов­летворения своих собственных кастовых интересов ипотребностей. Это ярко прояв­лялось и в царской России, где по некоторым параметрамавтократия сближалась с тоталитарной формой: аристократия — бюрократиятормозила и выхолащивала реформы.
В результате большевистской,фашистской (антилиберальной) и других подо­бных революций к власти приходятновые элиты. При всей противоположности политических позиций — отправорадикальных до левоэкстремистских, их объеди­няет стремление поставитьсебя с помощью государственной машины над всем обще­ством, включая и ранеегосподствовавшие классы. Представители этих классов если и сохраняют своиэкономические и политические позиции при тоталитаризме, то лишь за счетинтеграции в бюрократический аппарат. Так, в нацистской Германии было проведеноогосударствление управления экономикой, при котором капитали­сты назначались«фюрерами» своих предприятий.
Заблуждение думать, чтототалитаризм держится только на страхе и  прямом насилии. Не менее важную рольиграет система социальной демагогии, идеологических иллюзий, манипуляций, спомощью которых затушёвывается противоположность интересов правящей элиты,привязавшей к себе другие элиты сис­темой «приводных ремней», и общества.В сознание атомизированных масс внедря­ется всеохватывающая мобилизационнаяидеология, обращенная не столько к разу­му, сколько к чувствам, инстинктам. Вкоре головного мозга человека создается зона устойчивого патологическоговозбуждения, которая не позволяет ему адекватно воспринимать сигналы окружающейдействительности. Ядро тоталитарной идеологии — одна «великая идея»,представляемая как ключ для  простого решения всех проблем. «Упаковка»такой «сверхценной» идеи может быть различной — классовой, национальной,расовой, религиозной, но характер ее определяют три обязательные черты:
1) Обращённость в будущее.Тяготы сегодняшнего дня рассматриваются лишь как необходимые временные жертвына пути к «светлому» завтра, доступному только носителям «великойидеи» («а паразиты — никогда!»).
2) Образ «врага». Он злобноненавидит «великую идею», какие-либо соглашения и компромиссы с нимпринципиально невозможны. Этот враг — абсолютно вне моральных норм, онбеспредельно жесток, коварен" и беспощаден. Что особенно важно — враг вездесущ,у него везде есть тайные приспешники, в т.ч. и среди мимикрирующих под приверженцев«великой идеи»; Все неудачи на пути к её осуществлению объясняютсякознями этого врага.
3) Идеализация, сакрализациягосударства, государственной партии, их лидера — Великого Вождя. Они выражаютдух народа, воплощают в жизнь его чаяния и мечты. Поэтому народ долженбеззаветно им верить, вручить им свою жизнь и безопасность, неограниченныеполномочия по искоренению врагов «великой идеи». Вообще, по­сколькувсе граждане государства являются частицами одного общего великого на­чала, тоинтересы управляемых и управляющих якобы полностью совпадают, какой-либоконтроль со стороны обще­ства над госаппаратом совершенно излишен.
«Великая идея»иррациональна и часто мистична, глубоко противоречит дей­ствительности, поэтомудля нее смертельно опасны плюрализм, любая критика, конкуренция с другимиидеями и в особенности — объективная информация о поло­жении дел в обществе и вмире. Известно, что тайна, исключительное владение и контроль над информацией —естественная стихия и необходимое условие сущест­вования любой бюрократии. Этоусловие тоталитаризм доводит до абсурда: устанав­ливаются режим строжайшей секретности,жесточайшая государственная монополия на информа­цию и цензура. Напротив,широко развита дезинформационная стратегия, в т.ч. преувеличение любыхдостижений. Публично сообщается лишь то, что способствует закреплению вмассовом сознании постулатов «великой идеи». Мощный пропаган­дистскийаппарат выполняет задачу мифологизации этого сознания, программирования мыслейи поведения людей. «Великая идея» превращается в квазирелигию,нуждающуюся в своей церкви. Монопольная партия, помимо основ­ной задачи(поддержание согласия «в верхах»), выполняет совместно с организаци­ями-сателлитами,профсоюзами, молодежными, корпоративными структурами функцию «приводногоремня» от элит к «низам». Мощнейший карательный аппарат активноучаствует в поддержании императивов государствен­ной идеологии и информационнойдиктатуры, в борьбе против «опасных мыслей» путем физическогоуничтожения или изоляции их носителей. Однако репрессии систематическиобрушиваются и на вполне лояльных режиму людей. Это создает стойкую атмосферувсеобщей подозрительности. Страх должен так глубоко, парализующе влиять напсихику, на подсознание, чтобы человек рефлекторно отталкивал бы даже мысли опротиворечиях окружающей жизни.
  Информационная диктатураоткрывает колоссальные возможности для мани­пулирования сознанием. Заглушаютсяинтересы людей, обычно побуждающие их к борьбе за социальные и профессиональныетребования, чувство солидарности. В сочетании с деятельностью карательныхорганов это позволяет практически сводить на нет всякие проявления протестаграждан против тоталитарных порядков. Созда­ются самые благоприятные условиядля эксплуатации государством части трудящих­ся методами внеэкономического принуждения.Реставрируются отношения рабства (труд заключенных) и крепостничества(инфеодализация беспаспортных колхозни­ков в СССР, остарбайтеры в нацистскойГермании и т. д.).
Возврат к средневековьюпроисходит также в области морали и права. Равенство граждан перед законом напрактике отрицается, все населениё делится на несколько сословно — правовыхкатегорий. В целом тоталитаризм можно считать особой формационной флуктуацией,когда происходит реставрация исторически отживших соци­альных порядков на новойэкономико-производственной и технологической основе. Устойчивость же режимаобеспечивается за счет целенаправленной деформации личности, извращения человеческойприроды. Недаром абсолютно все тоталитарные режимы в той или иной формевыдвигают цель «создания нового человека».
Любой госаппарат (даже встране с самыми демократическими традициями) стремится максимально расширитьсвои функции и полномочия, увеличить конт­роль над общественными делами,сокращать гражданский контроль над собой. Любое государство выступает (хотя быотчасти) в роли самостоятельного эксплуататора, т. е. содержит в себетоталитарные потенции. Но для их реализации необходима, прежде всего, веразначительной части граждан в необходимость и благодетельность всеоб­щегогосударственного контроля за жизнью общества, т. е. «великая идея».Эта идея в любом ее варианте не может быть ни пролетарской, ни крестьянской, нибуржуаз­ной, так как она, по сути, не выражает интересов ни одного из массовыхслоев общества. Но «великие идеи» легко усваиваются и поддерживаютсямаргиналами. Чем выше уровень маргинализации общества, тем вероятнее егоскатывание к тоталитаризму.
Для представителеймаргинальных групп особенно характерны культурная неу­корененность и связанноес этим острое чувство социальных неполноценности и отчуждения, гремучая смесьзабитости и агрессивности, болезненно-извращённое («обиженное»)восприятие окружающего мира, вера в чудеса. «Великая идея „манитмаргиналов легкостью социально-психологической адаптации к реальности: все лю­диделятся на “своих» и «чужих»; в твоем печальном положениивиновны только враги (буржуи, империалисты, коммунисты, масоны, евреи, неверныеи т.п.), сам же ты предназначен к светлому настоящему и будущему уже своей«анкетой» (как пролетарий, ариец, истинный мусульманин и т.д.);необходимо лишь уничтожить врагов («до основания!»), вверить заботы осебе «родным» партии и государству с их патерналистским участием, которыеавтоматически обеспечат тебе счастливую жизнь, снимут с тебя груз социальной,правовой, моральной ответственности в обмен на полную лояльность[21].
На деле, однако,тоталитарный режим не выполняет своих обязательств даже перед всеми теми, ктонепосредственно и активно способствовал его утверждению. Движения и партии-знаменосцы«великой идеи» после прихода к власти переживают, как правило, периодрадикальной трансформации, очищаются от лиц, слишком серьезно поверивших вживотворную силу «великих идей» (борьба с реальными, а затеммифическими антипартийными оппозициями в СССР, достигшая пика в 1937 г.;«ночь длинных ножей» в гитлеровской Германии; погром хунвейбинов вмаоистском Китае и т. п.).
Несомненны«генетические связи» тоталитарного идейного комплекса со многи­мивоззрениями докапиталистического общества. Прежде всего, это деление людей поих происхождению (по «крови и почве», «анкетный» принцип).И в традиционном обществе преобладали представления о приоритете прав коллектива(общины, корпорации, государства в лице государя) над правами личности. Но естьи качествен­ные различия. Прежде всего, господствовавшие в добуржуазные временарелигиоз­ные мировоззрения вполне соответствовали общему уровню развитиякультуры и производительных сил. И главное — никогда не ставилось под сомнениеестественно присущее человеку стремление удовлетворять собственные интересы,искать свою выгоду, жить для себя и своей семьи. Бескорыстие, альтруизмприветствовались практически всеми мировыми религиями, но вовсе не считалисьобязательными. Всегда признавалась обязанность власти соблюдать «изначальные»(по сути — до-правовые) неписаные законы, обычаи и нормы, следовательно, не исключаласьее ответственность за их нарушение. Претензий на тотальную же монополию государ­стване было даже при абсолютизме.
В основу либеральнойидеологии было заложено представление об изначально неизменной природе человекаи, соответственно, присущих каждому человеку с его рождения правах,неотчуждаемых в пользу государства или любой другой общности, если только самэтот человек не нарушает такие же права других людей. Именно эти общиепринципы, провозглашенные просветителями, сделали реальностью обще­ство,основанное на свободном труде и свободном обмене его продуктов, в т.ч. управ­ленческихи административных услуг, — общество представительной демократии и рыночнойэкономики. То есть из двух исторических тенденций — корпоративизма и житейскогоиндивидуализма — получила наибольшее развитие вторая; индивидуа­лизм былвозведен в критерий общества. Когда каждый человек предоставлен в первуюочередь самому себе, далеко не все нашли должное применение своей свободе («бегствоот свободы»). В плане социальной защищенности новое «либеральное»общество оказалось для многих людей (особенно «маргиналов») шагом назад.Стала звучать его критика, поставившая принцип равенства (всеобщей социальнойзащи­щённости) выше свободы. Для того же, чтобы обеспечить равенство, нужноограни­чить свободу отдельного человека, не желающего быть, «каквсе». Значит, необхо­димо государство, контролирующее все сферы жизниобщества. Так возникает тота­литарная идеология, представляющая альтернативнуюпрограмму общественного развития, являющаяся главным инструментом власти (идеократия).
Понятно, что равенство,проповедуемое сторонниками тоталитарной идеоло­гии, получается отнюдь невсеобщее. С одной стороны, есть госаппарат, пастыри, монопольные выразители«великой идеи», обеспечивающие соблюдение равенства. С другой, — обязательнопопадаются «паршивые овцы», не желающие быть, как все. Очевидно, что,по сути, тоталитарная идеология — это трансформированные об­щинно — корпоративныевоззрения феодальной эпохи. Но с одним принципиальным отличием: с требованиемравенства внутри всего общества. Ясно, что против чужаков и «паршивыховец» можно и нужно широко применять насилие. Но что делать с большинствомграждан новой «Утопии»? Ведь нельзя же постоянно применять наси­лиеко всем. Значит, нужно изменить природу человека так, чтобы он полностьюотождествлял интересы общества (фактически Государства) со своими личными интересами.То есть необходимо создать «нового человека». В этом и состоит одноиз отличий либеральной идеологии от тоталитарной: просветители настаивали нанеизменности человеческой природы, основную роль просвещения видели не в том,что люди перестанут стремиться к личной выгоде, а, напротив, в том, что онинаучатся определять, в чем именно состоит эта выгода и как наилучшим образом ееобеспечить.
Было ли пришествиетоталитарных режимов в XX в. неизбежным? Конкретные социально — политическиепредпосылки возникновения таких режимов разнообразны. Это неукорененность инепоследовательность демократии, атомизация общества в результате быстрогоразрушения доиндустриальных социальных структур и институтов, неспособностьправящих элит решать проблемы модернизации с по мощью механизмов права исвободного рынка, традиции сакрализации власти, великодержавности и др. Вкаждом случае роль и место этих факторов, их сочетание различны. Но их успешное(системное) использование тоталитарными силами возможно только в чрезвычайныхобстоятельствах, близких к национальной катастрофе. Таковыми стали в началевека первая мировая война, а затем жестокий мировой экономический кризис конца20-х годов, которые наглядно показали несовершенство существовавших порядков.Именно страны, наиболее сильно затронутые историческими катаклизмами, оказалисьв конце концов во власти тоталитаристов.
Вообще, тоталитаризм в любомего проявлении — это проблема изначально международная. И не только потому, чтототалитарные режимы по самой своей природе агрессивны. Тоталитарные порядки вГермании и Японии были ликвидированы в результате разгрома этих стран во второймировой войне и последующей их оккупации, в других случаях тоталитарные режимытерпели крах под напором массового движения в комбинации с действиями «изменившей»этому режиму части правящей элиты, которая осознавала внутреннее его разложение,неспособность конкуренции с постиндустриальным миром. Иногда (например, воВьетнаме) номен­клатура сама может пойти на преобразование тоталитарного режимав авторитар­ный, даже при отсутствии мощного давления «снизу». Донекоторой степени именно так в СССР возникло очень сложное и противоречивое явлениехрущевской «отте­пели» («десталинизация» не помешалавластям потопить в крови восстания заклю­ченных в ГУЛАГе, а позднее — мирныевыступления рабочих в Новочеркасске).
Но практически всегда вкрушении «устоявшихся» (т.е. переживших стадию стабилизации)тоталитарных режимов огромную, фактически решающую роль иг­рал международныйфактор — воздействие западных демократий — воздействие прямое, силовое и ещебольше — косвенное, своим примером. Не вызывает сомне­ний, что крах партии — государства— КПСС — также был вызван в огромной степени «ударом» Запада — поражениемв холодной войне, прежде всего технологиче­ским. Неэффективность советской плановойэкономики, вытекавшая отсюда неудов­летворительность качества жизни в СССРстали очевидными только на фоне постин­дустриальных достижений западных демократий.Вообще, пример извне осознается всеми тоталитарными режимами как главнаяопасность. Скорее,  отсюда (а не из «великой идеи» как таковой) вытекаютих агрессивность и мессианство, порой тра­гикомическое («идеи чучхе»),политика «осажденной крепости»,  «военного лагеря».
Возможно и неизбежно ливообще свержение тоталитарного режима без решающего воздействия извне? ИсторияXX в. не зафиксировала ни одного случая ликвидации такого режима подвоздействием «чисто» внутренних факторов. Вряд ли такое произойдёт вбудущем. Так что ответ может быть только гипотетическим. Но про­блема крайнеинтересна с общефилософской точки зрения. Авторы знаменитых романов — антиутопий,давшие средствами искусства анализ тоталитаризма, — Дж. Хаксли («Прекрасныйновый мир»), Е.Замятин («Мы») и особенно Дж. Оруэлл(«1984») — предлагают в целом отрицательный ответ: из тоталитаризмаобщество не способно выбираться самостоятельно, он может существоватьнеограниченно дол­го, становясь всё более бесчеловечным и необратимо деформируясаму людскую природу, в т.ч. путём прямого изменения её биологических характеристик.Так что будущее человечества в случае установления на Земле всемирной тоталитарнойдиктатуры рисовалось этими и другими мыслителями мрачными красками.
На мой взгляд, даже притакой диктатуре ситуация оставалась бы небезнадёжной. Во-первых, неустранимыпротиворечия и самая острая борьба между различными группами правящейбюрократии — «территориальными» и «отраслевыми», «идео­логами»и «хозяйственниками» и т.п. В ходе этой конфронтации возможен вариантапелляции к «низам» и, соответственно, последующей  «детоталитаризации»режи­ма. Дополнительные противоречия в стан бюрократии вносит то обстоятельство,что части её (хотя и не очень большой) приходится выполнять действительнообщепо­лезные функции (например, в области экологии). Во-вторых, в условиях тоталитар­ногоконтроля за информацией роль мощного идейного оружия против правящей верхушкиможет сыграть сама «великая идея», если можно доказать, что её«извра­тили». Но свобода толкования «великой идеи»неизбежно приводит к возможности ее преодоления. В-третьих, человеческаяличность способна самовосстанавливать­ся, и вообще человеческую природу не таклегко извратить, а чувство самосохране­ния — подавить. Однако, очевидно, чтовсе эти варианты не являются обязательными.
 
Из вышеизложенного можносделать ряд общих выводов:
а)      Проблематоталитаризма — это, по сути, глобальная проблема. Любой тоталитарный режим,даже в небольшой и далёкой стране, в наш атомный век представляет собойсерьёзную угрозу всему человечеству.
б)   Поэтому на сменупринципу невмешательства во внутренние дела других государств должны придти –применительно ко всем странам мира без исключения — принципы приоритета правчеловека и законности международного вмешательства в случаях массовых исистематических нарушений этих прав.
в)      Устранение угрозытоталитаризма — это в значительной мере проблема ликвидации огромного разрыва вуровнях социально — экономического развития в мире, предоставления отсталымстранам и регионам возможностей подтягивания до уровня передовых,предупреждения войн, экологических катастроф. В этих целях необходимо максимальноеобъединение усилий всего человечества.
г)      Международноесообщество должно официально признать опасность для дела мира распространениялюбых тоталитарных доктрин, т.е. доктрин, отрицающих самоценность личности,объявляющих приоритет любых общественных групп, которые выделяются по«анкетным» признакам (принадлежность к нации, расе, классу, религии ит.д.), отвергающих политический плюрализм, нетерпимых к инакомыслию.
д)      Если всякоегосударство несёт зло, то Абсолютное Государство порождает абсолютное зло.Поэтому необходимо сводить государство к допустимому минимуму. Государственноерегулирование, столь необходимое для модернизации, не должно вести нашепосттоталитарное общество к новым формам его огосударствления. Жёсткий контрольза государственным аппаратом может обеспечить только гражданское обще­ство. Егоформирование — основная гарантия от тоталитарного перерождения.
Самый главный вывод: путь ктоталитаризму и пути к свободе заложены в нашей психической природе. То, кудамы идём, есть результат прежде всего нашего личного нравственного выбора.

2   ОСОБЕННОСТИТРАНСФОРМАЦИИ ФОРМ ГОСУДАРСТВЕННОГО  ПРАВЛЕНИЯ
2.1  ИНСТИТУТПРЕЗИДЕНТСТВА В СОВРЕМЕННОМ ГОСУДАРСТВЕ КАК ИНДИКАТОР ПРОЦЕССА ПОЛИТИЧЕСКОЙТРАНСФОРМАЦИИ
Изучение возникновения и развития института главыгосударства (президента) даёт возможность вникнуть в суть изменений,происходящих сегодня во многих государствах, выделить особенности оформившихсяв них политических режимов, а также в целом осмыслить процесс политических трансформаций,непрерывно продолжающийся  и сегодня.
 Ещё раз отметим, что в современной теориигосударства и права республики традиционно подразделяются на три типа: 1)парламентские, где исполнитель­ная власть принадлежит правительству, формируемомупарламентским боль­шинством и подотчетным парламенту, а полномочия главыгосударства невелики; 2) президентские, где исполнительную власть возглавляетпрезидент, которому подотчетно правительство, и  3) президентско — парламентские, или полупрезидентские, где правительство формируется парламентскимбольшин­ством, но при этом несет ответственность и перед президентом, Обладающимрядом исполнительных полномочий. Это весьма распространенная, но край­несхематичная и грубая классификация, затемняющая разнообразие моделейгосударственного устройства.
Одно из самых известных определений президентскихрежимов было сфор­мулировано М.Шугартом и Дж.Кэри. Согласно ему, президентскаясистема предполагает:
Всенародное избрание носителя верховнойисполнительной власти (вне
зависимости от того, является ли таковой единоличным или коллегиальным);
Сроки полномочий носителя верховнойисполнительной власти и зако­нодательного органа фиксированы и не зависят отдоверия сторон друг к другу (т.е. президент не может распустить парламент, апарламент — низложить
президента, и отсутствует механизм досрочных выборов);
Выборная исполнительная власть назначаетправительство и определяет
его состав[22].
Помимо «чисто» президентского, Шугарт иКэри описывают премьер — президентский режим (впервые подобные режимы быливыделены и изучены М.Дюверже, который характеризовал их как«полупрезидентские»[23]),который подразумевает наличие и премьер-министра, как при парламентскойсистеме, и всенародно избранного президента. Отличи­тельные признаки премьер — президентскойсистемы:
Президент избирается всенародно;
Президент наделен существенными полномочиями;
Наряду с президентом имеются премьер-министр икабинет, которые ответственны перед законодательным собранием.
Под «существенными полномочиями»понимаются не только законода­тельные прерогативы, скажем, возможность вынестизаконопроект на рефе­рендум или оспорить его в судебном порядке, но и правороспуска парламента. Черта, при пересечении которой режим перестаёт бытьпремьер — президентским, по Шугарту и Кэри, — предоставление президенту праваединолично решать вопрос о смещении министров.  Наряду с парламентскими,президентскими и премьер — президентскими режимами как идеаль­ными типами, Шугарти Кэри выделяют президентско — парламентские системы, когда полномо­чия по формированиюкабинета закреплены как за президентом, так и за парламентом, и ассамблейно-независимыесистемы, где исполнительная власть назначается парламентом, но не может быть имсмещена[24].
Попытки классифицировать республиканские режимыпредпринимались и отечественными авторами. Например, Н.А.Сахаров подразделяетреспублики на президентские, полупрезидентские и парламентские. Однаковыделенные им признаки режимов каждого типа имеют не жесткий, а вероятностныйха­рактер. Так, приводя в качестве образца президентской республики США, ав­тортут же указывает, что латиноамериканская и ещё в  большей степени аф­роазиатскаямодели президентства совершенно иные. Отличие полупрезидентской системы отпарламентской он видит в том, что в одном случае президент разделяетисполнительную власть с главой правительства, а в другом испол­нительная властьпринадлежит правительству, ответственному только перед парламентом, но при этомотносит ряд стран, где по конституции действует система второго типа, к полупрезидентским(Чехию, Болгарию, Италию, Лит­ву, Эстонию и др.)[25]. В результате предлагаемая Сахаровымтипологизация режимов есть не более чем его собственная экспертная оценка.
Таким образом, приходится заключить, чтотипологизации с исчерпываю­щим перечнем признаков, которые бы позволялибезошибочно классифициро­вать систему органов государственной власти каждойконкретной страны, пока не создано. Разумеется, как справедливо отмечали Шугарти Кэри, никакая классификация не в состоянии зафиксировать все многообразиеспособов раз­деления властей и объемов президентских полномочий[26]. Но этого и не требуется. Достаточнообозначить существенные характери­стики, определить границы обобщений иустановить жесткие критерии, позво­ляющие судить о принадлежности государства кнекоему определенному типу.
Основанием для выделения последних должна служитьих принципиальная значимость для политической системы, т.е. модификация любогоиз критери­ев должна вести к образованию иной политической системы. Главноевнима­ние при выборе критериев следует уделять их влиянию на партийную систе­му,поскольку, как обнаружил М.Дюверже, она отражает важ­нейшие особенностиполитического режима[27].Очевидно, что подобными критериями в первую очередь будут выступать «системные»принципы — специфика избирательной системы и порядок формирования органоввласти. Что же касается такого показателя, как распределение функций между органамивласти в собственно законотвор­ческом процессе, то он не является ключевым сточки зрения формирования основных характеристик политической системы.
На мой взгляд, при классификации систем синститутом президентства
следует исходить из семи перечисленных ниже критериев. При этом нужно
учитывать, что типологизация по данным критериям имеет смысл только в ус­ловияхконкурентной политической среды. Если в стране существует монопо­лия на власть,то конституционное разграничение полномочий оказывается формальным и не играеттой роли, которая ему отводится в демократических обществах.                 
1. Состав избирательного корпуса. Всенародноеизбрание ставит президента в совершенно иное положение, нежели избраниепарламентом, поэтому данный критерий считают важнейшим все исследователиинститута президентства. Как отмечает известный юрист Д.Л.Златопольский, привыборах «всем избирательным корпусом страны Парламент и Президентформально обретают одинаковый статус: в результате этого, естественно, вопрособ ответственности Президента перед Парламентом, как правило, даже не возникает»[28]. При прочих равных президент,избранный непосредственно населением, будет гораздо независимее президента, избранногопарламентом.
2. Способ избрания (для президентов, избираемыхнаселением). Выборы президента по определению являются мажоритарными.Мажоритарная избирательная система и, следовательно, президентская республикастимулируют возникновение партий, ориентированных на привлечение голо­сов всехслоев населения, что создает благоприятные условия для политического центризмаи стремления к максимальному общественному согласию.
Формула, по которой устанавливается победитель,оказывает серьезное влияние на характер партийной системы. Общепризнанно, чтомажоритарная система в один тур способствует установлению двухпартийности,пропорциональная система, наоборот, — многопартийности, а мажоритарная в два тур— объединению партий в коалиции. При системе относительного большинства длядостижения успеха необходимо заранее определить единого кандидата для максимальноширокого спектра сил. В США это достигается с помощью института«праймериз», в других странах действую иные механизмы взаимныхконсультаций. При системе абсолютного большинства партии, как правило, в первомтуре выступают поодиночке, а во втором поддерживают согласованного кандидата,формируя различные конфигурации двухполюсных коалиций.
3. Совмещение/разделение постов главы государстваи главы правительства. Важность этого критерия не вызывает сомнений, так как отспособа формирования правительства во многом зависит организация власти встране. Президент, лично возглавляющий правительство, непосредственно несетответственность за деятельность всей исполнительной власти. При наличии жесамостоятельного поста главы правительства президент оказывается несколько встороне от кабинета и, таким образом, не может прямо отвечать за его работу.Соответственно, по-разному стоятся взаимоотношения президента и парламента,президента и правительства, парламента и правительства. Иначе говоря,расхождения по этому критерию свидетельствуют о существенных различиях всистеме власти.
4. Механизм формирования правительства. Важно нетолько наличие самостоятельного поста главы кабинета, но и механизмформирования правительства, прежде всего распределение полномочий, касающихсяназначения и смещения его членов. Очевидно, что данный фактор имеет решающеезначение с точки зрения иерархического подчинения правительства президенту илипарламенту. Чем важнее роль президента при назначении и увольнении министров,тем в большей степени он контролирует правительство. Существенно также,насколько самостоятелен президент при выборе кандидата в премьер-министры,может ли он по своей воле отправить в отставку правительство. Если при прочихравных в одной стране президент наделен таким правом, а в другой нет, то речьидет о разных типах президентского режима, так как президент обладает тамнеодинаковым политическим влиянием, и его взаимоотношения с правительствомстоятся на совершенно разной основе.
5. Наличие/отсутствие у президента правараспустить парламент. Значимость данного критерия определяется тем, чтонаделение президента такими полномочиями во многом уравновешивает влияниепарламента на формирование правительства, прежде всего его право на вотумнедоверия. Кроме того, если президент  уполномочен распускать законодательноесобрание, он может понуждать премьер-министра к компромиссам с партнёрами покоалиции, прибегая к угрозе досрочных выборов.
6. Наличие/отсутствие ограничений напереизбрание. Включение данного критерия обусловлено тем, что предоставлениепрезиденту права баллотироваться на новый срок усиливает его властные возможностии меняет отношение к лицу, занимающему президентское кресло. При этом следуетотметить, что какого-либо влияния на особенности политической системыпродолжительности президентского мандата не было обнаружено, и никто из исследова­телей никогда не использовал этот показатель при типологизации  президент­скихрежимов (в большинстве стран президент избирается на 4-5 лет, и подобноеразличие явно не сущест­венно).
7. Порядок замещения поста президента(наличие/отсутствие института досрочных выборов). Порядок замещения постапрезидента в случае вакансии оказывает серьезное воздействие на партийную, ишире — на всю политичес­кую систему. В странах, где не предусмотрены досрочныевыборы и при не­возможности исполнения избранным президентом своих обязанностейего полномочия переходят к следующему по рангу должностному лицу, партии в состояниипланировать свою деятельность на длительный срок. Более того, им незачем иметьпостоянный актив, который требуется главным образом в пе­риод выборов. Именноблагодаря этому обстоятельству и возможно существо­вание партий —«избирательных машин» без фиксированного членства.
Режимы с досрочными выборами менее стабильны.Поскольку выборы мо­гут быть назначены практически в любой момент, партиямследует находить­ся в постоянной «боеготовности». Соответственно, ихактив должен быть все­гда мобилизован, и, чтобы этого добиться, партии иногдасознательно прово­цируют политическую нестабильность и расшатываютгосударственные инсти­туты. Кроме того, продолжительность досрочной избирательнойкампании ча­сто бывает крайне мала, что затрудняет создание коалиций.
В соответствии с представленными критериями можновыделить следующие основные, реально существующие типы систем с институтомпрезидентства[29]:
Североамериканский тип. США — исторически перваяпрезидентская рес­публика (создана в 1787 г.). Впоследствии опыт США былиспользован при составлении конституций стран Латинской Америки, большинствастран Аф­рики и многих иных.
Президент США избирается населением (формально —через систему выбор­щиков) по однотуровой системе относительного большинства.Он является гла­вой не только государства, но и правительства, назначает членовправительства при условии утверждения их в Конгрессе, не имеет права распускатьвысший за­конодательный орган, который, в свою очередь, не вправе выразить недовериеправительству; не может быть избран более двух сроков подряд. Механизм до­срочныхвыборов отсутствует, четко оговорен порядок замещения вакансий.
Латиноамериканский тип. Формальнолатиноамериканская модель, подоб­но североамериканской, основана на разделениивластей, однако система «сдержек и противовесов» здесь развитаслабее, а законодательная и судебная ветви власти по объему прав заметноуступают исполнительной. Хотя в по­следние десятилетия этот дисбаланс полномочийпостепенно сглаживается, ряд исследователей определяют, латиноамериканские режимыкак «чистый президенциализм», «легальную диктатуру» и т.д.[30] К данному типу относятся все страныЛатинской Америки, кроме Суринама и Перу.
В странах латиноамериканского типа президентыизбираются непосредст­венно населением по мажоритарной системе абсолютногобольшинства. (В Боливии, если никто из претендентов не набрал в первом туресвыше половины голосов, его выбирает парламент из числа лидирующих  кандидатов.Ранее та­кая же система действовала в Чили.) Они возглавляют  правительства, но иногда имеют подотчетного себе номинального руководителя кабинета (вАргентине — министр-координатор); назначают членов правительства без согласия парламентаи наделены обширными полномочиями в случае чрезвычайных ситуаций; лишены правараспускать высший законодательный орган, который, в свою очередь, не вправевыразить недоверие правительству. В большинстве стран региона запрещенопереизбрание главы государства на следующий срок и в качестве президента, и вкачестве вице-президента, причем иногда этот запрет распространяется и народственников действующего президента (В Аргентине и Бразилии повторноеизбрание президента разрешено).
Конституции латиноамериканских стран не предусматриваютдосрочных президентских выборов. Если пост президента оказался вакантным,функции президента исполняет вице-президент, а при отсутствии такового — главаза­конодательного органа либо избранный парламентом временный президент. Вместес тем отсутствие поста вице-президента является скорее исключением, более того,в ряде стран — например, в Панаме, Гондурасе, Коста-Рике и Пе­ру, —предусмотрено даже несколько вице-президентов.
Французский тип. Классический дляполупрезидентских (или президентско — парламентских) республик строй былустановлен во Франции Конститу­цией 1958 г. Аналогичные режимы действуют такжев Алжире, Шри-Ланке и некоторых других странах.
В государствах французского типа президентизбирается населением по ма­жоритарной системе абсолютного большинства иявляется только главой го­сударства. Правительство подотчетно и парламенту, ипрезиденту; по итогам парламентских выборов президент назначаетпремьер-министра и по пред­ставлению последнего — остальных членовправительства. Президент наделен обширными полномочиями во всех сферах государственнойжизни; он имеет право распускать нижнюю палату парламента и назначать новыевыборы, а также переизбираться на свой пост неограниченное число раз. Предусмотренинститут досрочных президентских выборов, в преддверии которых функциипрезидента временно исполняет председатель Сената.
Российский тип. Институт президентствабыл введен в России в 1991 г.,
полномочия президента регламентированы Конституцией 1993 г. В соответст­вии сней президент РФ избирается непосредственно населением по двухту­ровой мажоритарнойсистеме. Он назначает (с согласия нижней палаты пар­ламента) председателяправительства, а также — уже самостоятельно — всех остальных министров и можетв любой момент отправить правительство в от­ставку. При определенных обстоятельствахпрезидент вправе распустить Госу­дарственную Думу (Дума не может быть распущенав период действия чрезвычайного положения, при проведении процедуры импичментапротив президента и в течение первого года своих полномочий. Ст.ст. 111 и 117Конституции РФ[31]).Вместе с тем, один чело­век не может быть избран президентом более двух разподряд, а в случае ва­кансии назначаются досрочные выборы.
Как и в государствах французского типа, президентРФ является главой го­сударства, но не главой правительства. Однако во Францииправительство формируется парламентским большинством, что уравновешивает правопре­зидента на роспуск Национального Собрания. В России же парламент лишьутверждает кандидатуру премьер-министра, так что право президента на рос­пускГосударственной Думы ничем не уравновешено. Полномочия президен­та Россиипревышают и полномочия президента США, ибо, как уже говори­лось, последний нипри каких условиях не может распустить Конгресс, а тот, со своей стороны, утверждаетвсе персональные назначения в правительстве.
Президентские системы российского типа действуютв Казахстане, Киргизии, Белоруссии, Узбекистане, Таджикистане, Азербайджане иАрмении.
Парламентский тип. Парламентские республикиможно разбить на две группы: условно мягкого типа, при котором президентаизбирает население, и условно жёсткого, при котором его  избирает парламент. Кпервой группе относятся Ирландия, Австрия, Германия, Сингапур, ко второй —Швейцария, Греция, Израиль, Молдова, Индия и ряд других.
Для парламентских республик характерны: избраниепрезидента парламентом  (в «мягких» парламентарных республиках – населением помажоритарной системе абсолютного большинства); формирование правительствапарламентским большинством и ответственность правительства передзаконодательным собранием, отсутствие у президента права исполнительныхполномочий и реального права на роспуск парламента, отсутствие ограничений напереизбрание на пост президента и наличие института досрочных президентскихвыборов.
Можно выделить еще несколько особых форм,отличающихся от вышепе­речисленных по некоторым показателям[32].
Перуанский тип занимает промежуточноеположение между латиноамери­канским и французским вариантами и близок кроссийскому. Президент Пе­ру вправе распустить парламент, при этом в странеимеется самостоятельный глава правительства. Подобно президентам России и странЛатинской Амери­ки, президент Перу самостоятельно назначает членовправительства, но в от­личие от России и Франции при замещении вакантного постапрезидента не проводятся досрочные выборы: полномочия главы государства автоматическипереходят к вице-президенту.
Украинский тип правомерно рассматриватьв качестве переходного между французским и российским. Он во многом напоминаетроссийский, однако на Украине возможности президента прибегнуть к роспускупарламента значи­тельно уже, нежели в России. Кроме того, хотя президентУкраины лично на­значает большинство чиновников, ряд назначений ему надосогласовывать с Верховной Радой или главой правительства.
Кипрский тип повторяетсевероамериканскую модель за исключением трех позиций: на Кипре президентскиевыборы проводятся по двухтуровой систе­ме, нет поста вице-президента исуществует институт досрочных выборов. По­хожая система действует наМальдивских и Сейшельских островах, в Грузии.
Южноафриканский тип тоже похож насевероамериканский, однако в от­личие от США президент ЮАР избираетсяпарламентом, и имеется институт досрочных выборов. Аналогичная модель, но безинститута досрочных выбо­ров, используется в Индонезии и Суринаме.
Пакистано-турецкий тип сходен с французским, нов странах с подобной системой президент избирается парламентом и не можетпретендовать на пе­реизбрание.
Ливанский тип в чем-то напоминаеттурецкий, но при этом обладает выра­женной спецификой. В Ливане высшиегосударственные посты закреплены за представителями разных конфессий. Президентизбирается парламентом, но обязательно из христиан-маронитов, премьер-министр —из мусульман-сун­нитов, председатель парламента из шиитов, а его заместитель изаместитель премьер-министра должны быть православными. Разграничение властиносит мягкий характер, и все базовые права осуществляются сообща.
Углубляясь в детализацию, можно выделить ещенесколько разновидностей смешанных систем, например индонезийскую, суринамскую,португало — финскую. Следует также учитывать, что в ряде стран третьего мирасуществуют яв­но временные формы, которые, скорее всего, постепенно приблизятсяк одному из обозначенных типов.

2.2  СООТНОШЕНИЕ ФОРМ ПРАВЛЕНИЯ
ИПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ
Форма правления отвечает на вопрос «кто правит?»,политический режим — «как правит?». Подобный подход позволяет разграничитьпервое и второе, так как часто их смешивают (например, тоталитаризм частоназывают формой правления), что делает анализ конкретной политической жизникакого-либо общества ошибочным и дезориентирует властные структуры и рядовыхграждан. Ещё раз назовём формы правления, известные с античных времен:монархия, аристократия, демократия, тирания (или похожие на неё деспотия и диктатура),олигархия, а также отсутствие всякой формы правления, т. е. анархия, прикоторой на вопрос «кто правит?» следует, очевидно, ответ: «никто» или «всеправят», что в данном случае одно и то же. Эти формы правления, известные сПлатона, более научны, чем современные понятия «парламентская республика»,«президентская республика», которые, скорее, не раскрывают, а маскируют политическуюсуть форм правления, что делается очень часто в угоду власть предержащим.
Понятие «политический режим» отражает степень икачество контроля,  осуществляемого  важнейшими  субъектами  политики вполитической жизни вообще и в политическом управлении в частности. Как отмечаетС. Хантингтон: «В политическом плане стороны главным образом отличаются неформами управления, а степенью управляемости». Это понятие очень многозначно:военный режим, расистский режим, коммунистический режим и т. д.[33]
В реальной жизни формы правления в чистом видевстречаются крайне редко, чаще мы наблюдаем смешение одних с другими. Например,И.Н.Зернов писал: «В числе многих парадоксов русской жизни один изсамых замечательных тот, что политически Россия была абсолютной монархией, а вобщественной жизни в ней была бытовая демократия, более свободная, чем вЗападной Европе»[34].Точно также обстоит дело и с политическими режимами: они никогда не встречаютсяпо отдельности, но всегда в комбинации с другими.  Даже при подавляющемдоминировании какого-либо одного режима правления всегда остаются вобщественной жизни островки, где люди живут по законам двух других режимовправления. В самых демократических странах существуют структуры, которые построенына принципах тоталита­ризма (например, армия, монастыри, тюрьмы, которыесоциологами так и называются: «организации тотального типа»). И, наоборот, приобщем тоталитарном режиме сохраняются ареалы демократии и авторитаризма или пригосподстве авторитаризма, как, скажем, в царской России, существовали нишидемократии (например, сельская община в деревне). Необходимо учитывать тотфакт, что далеко не всегда официальное название формы правления и режимаправления соответствует тому, что есть на самом деле: политический стройсовременной Великобритании называют конституционной монархией, хотя там нетконституции как отдельного свода основных законов государства и монархиясохранилась лишь как дань традиции, т. е. и монархии как формы правления тамтоже нет.
   Ещё большую неразбериху вносит совпадение двухпонятий: демократии как формы  правления и демократии как политического режима.Чтобы устранить  этот недостаток мы будем  демократию как политический режимименовать самоуправлением народа (или кратко — санар). В политической теории со времён Платона и Аристотеля — известны два политических режима: авторитарныйи демократический (санар), которые соответствуют управлению сверху и управлениюснизу.
Управление сверху осуществлялось государством сбольшей или меньшей глубиной контроля за жизнeдеятeльностью граждан, ауправление снизу — самими гражданами внутри своих сословий или поселений, идоля последнего была, как правило, гораздо большей, чем доля первого, так как вте времена государство не имело возможности охватить всё общество своимполитическим управлением за исключением самых важных для него (государства)процессов и структур, законы, сбор налогов, армия, полиция, разведка, церковь,другого режима в прошлые века (кроме этих двух) невозможно было представить.Поэтому политическая жизнь  прошлого с точки зрения режима управления, представляласобой соотношение — в той или иной степени — авторитаризма и санара: где-тобыло больше первого, а где-то — второго. Но в XX в. появляются благодаря достижениямнауки и техники широкие возможности контроля за обществом и дажеманипулирование им со стороны государства, что ведет в  ряде стран  к формированию  принципиально  нового  режима — тоталитаризма.
Тоталитаризм — жесткий политический режим, при котором политическая власть стремится в максимально возможной степениконтролировать и в целом управлять всей  общественной жизнью. Два понятия оченьблизки по смыслу  к тоталитаризму: монополизм и диктатура, которая определяетсяК. Каутским как государственная власть, исключающая всякую возможностьоппозиции и ставящая обладателя этой власти (лицо, корпорацию, класс) вышезаконов государства[35].
Тоталитаризм позволяет совершенно исключитьпоявление и существование любой оппозиции к правящим в этом обществе властям.Из этой связи между достижениями науки и  техники   и  тоталитаризмом   как политическим   режимом вытекает серьёзная опасность: что же в этом смысле можетпринести XXI век? Некоторые тревожные признаки уже налицо: появление так называемогопсихотропного оружия,  генная инженерия и биологическое клонированиеорганизмов, химическое или психологическое зомбирование отдельных индивидов идаже групп людей.
Первым, кто сформулировал признаки тоталитаризма,был русский мыслитель И. А. Ильин. Из девяти признаков тоталитаризма трисоставляют его суть и основу. Это монополия на собственность, на власть и насоциализацию граждан (т.е. на освоение ими социального опыта и духовных ценностей).Для других — стремление воплотить в жизнь идеологическое мессианство — вместе стремя первыми дают неполный тоталитаризм. Если к этим пяти признакам добавитьнеограниченное насилие и  террор по отношению к гражданам, культ личностивождя, антилиберализм и антидемократизм, материальную и духовную автаркию исамоизоляцию, то получим полный тоталитаризм.
Если исходить из такого подхода, то в СССР полныйтоталитаризм существовал с начала 30-х гг. до 1956 г. (до хрущёвского докладана съезде КПСС), а затем стал неполным, т.к. появилась теневая экономика (т.е.монополия на собственность дала первую трещину), а также именно тогда советскиелюди стали впервые регулярно слушать зарубежные радиоголоса (т.е. монополиявластей на социализацию граждан тоже была нарушена). Позже (с конца 60-х иначала 70-х гг.) постепенно стали разрушаться четыре из первых пяти (кромемонополии на власть) признаков тоталитаризма (идея построения ком­мунизма былазаменена идеей построения и совершенствования развитого социализма, а в отношениистран социалистического содружества проявлялась все большая идеологическая терпимость),который всё больше объективно трансформировался в авторитарный режим КПСС,бывшей своего рода аристократией в СССР. Если же говорить о периоде до  30-хгг., то необходимо сказать, что в годы гражданской войны была диктатураСоветской власти, но не было никакого  тоталитаризма, не было его и в годы нэпадо конца 20-х гг.  (из-за многоукладной экономики)[36].
Общественному сознанию тоталитаризм всегдапреподносится только в негативном свете, а это не совсем верно, так  кактоталитарные режимы в СССР и Германии формирова­лись объективно и былинеизбежны, поскольку условия, в  которых оказались народы этих стран послеокончания 1-ой  мировой войны, и недальновидная корыстная политика Англии,Франции и США (санитарный кордон вокруг СССР и  унизительный Версальскийдоговор для Германии) способствовали этому. Если бы державы-победительницыоказали  Германии помощь вроде плана Маршалла, то, может быть, Гитлер и непришел бы к власти в 1933 г. Тем  более никакой помощи Запад не собиралсяоказывать Со­ветской России, которую считал своим злейшим врагом. По­этому и вРоссии, и в Германии остро встал вопрос о выживании этих государств в качествесамостоятельных и един­ственным средством спасения оказался тоталитаризм[37].
Проблема заключается в том, как отличить время,оправдывающее тоталитаризм, от времени, когда тоталитаризм превращается втормоз общественного развития. Это объективный фактор. Другая проблема — в том,что элита, привыкшая к тоталитарным методам управления, не захочет от них отказываться. Это субъективный фактор. Именно в эту ловушку попала политическаяэлита СССР времён Хрущёва и Брежнева, что в конечном итоге и привело её к поражениюв 1991 г.
Разница между авторитаризмом и тоталитаризмом какдвумя политическими режимами состоит лишь в степени контроля за обществом состороны государства, поэтому и общеизвестно, что грань между ними подвижная.Авторитарному режиму трансформироваться в тоталитарный, чем демократическому,который противоположен тоталитаризму. Но легче всего тоталитаризм рождается изанархии, как это было в Германии, когда из анархии Веймарской республики родилсягитлеровский фашизм. Одна из проблем заключается в том, что в представлениимногих граждан и даже специалистов анархия выглядит как самоуправление народа,т.е. является демократическим режимом.
И на самом деле анархия есть самоуправлениенарода, но без всяких правил. Поэтому разница между ними такова: при анархиистепень управляемости обществом постоянно и заметно снижается, а при санаре поправилам она растёт или остается на одном уровне. Анархия ведёт к стабильномуснижению уровня жизни большей части населения, хотя кто-то очень быстробогатеет. Санар же по правилам, т. е. при демократической или другой формеправления, ведет к повышению уровня жизни (или сохранению достигнутого) большинства граждан. На непонимании этой тонкости (отличия санара от анархии)рядовыми людьми и основывается большой обман, который осуществляют, очевидно,те, кто быстро богатеет.
Если тоталитаризм — это монополия почти во всем,то санар — это плюрализм почти во всем. Санар наиболее полно проявляется вструктурах гражданского общества, т. е. существует непосредственная связь междудемократическим  режимом правления и появлением в политической жизни феноменагражданского общества как результата зрелого  санара. Для появлениягражданского общества необходимы  длительный исторический период развитиясанара и благоприятная для такого развития форма правления; демократия  илиполития (по Аристотелю это сочетание демократии и олигархии). Народ же,внезапно оказавшийся в условиях демократического режима, но без демократии какформы правления, может воспринять эту демократию как анархию и  вместоулучшения своей жизни рискует ее ухудшить, что с очень большой долейвероятности может привести его через некоторое время к тоталитаризму.  Именнотак и случилось в первой половине XX в. в СССР, Германии и Китае. Но в США, гдесложились с самого возникновения этого государства сильные структуры санара,хотя и при господстве аграрной, а потом и промышленной олигархии, в периодвеликой экономической депрессии этого сваливания в сторону анархии удалосьизбежать. Более того, с момента избрания президентом США Франклина Рузвельта олигархия вынуждена была в целях сохранения своего господства уступить частьвласти народу, которую, она, впрочем, после Второй мировой войны постепенно себеопять вернула. Что же касается режима правления в США, то в данный моменттрудно говорить о том, что там самоуправление народа является доминирующимрежимом (хотя оно и сохраняет ещё достаточно сильные позиции). Скорее всего, сегодняв США господствует авторитарный режим крупных собственников: финансовая,информационная и промышленная олигархия, которая и диктует свою волю вовнутренней и внешней политике.
Сочетание формы правления и режима правления вразвитии даёт неповторимую политическую историю конкретного  государства. Этоможно изобразить графически, если по горизонтальной оси отмечать режимыправления, а по вертикальной — формы правления. Получившийся график можноназвать «графиком политической истории» (ГПИ)[38].Формы правления, взятые у Платона, расположим в той последовательности, как онисменяют друг друга у Платона: монархия, тирания,  аристократия, олигархия,демократия и анархия как отсутствие  какой-либо формы правления вообще. Подаристократией в  современном мире надо понимать бюрократический слой, которыйуправляет государством по закону и на  пользу самому государству и народу, внём проживающему.  Если же эта бюрократия начинает «грести под себя», отодвинувв сторону или вообще позабыв интересы государства и  населения, то, очевидно,она превращается из аристократии  в олигархию. Политические режимы возьмём те,которые рассмотрели выше: авторитарный, самоуправление народа и  тоталитарный.Последовательность, в которой расположены  режимы правления, вытекает из хронологииих возникнове­ния в практике управления человеческими сообществами.  Совершенноочевидно, что авторитарный режим в политической жизни возникает прежде других,позднее, на более вы­сокой ступени развития появляется как реакция на автори­тарныйрежим самоуправление народа и, наверное, впервые это в Европе случилось вполисах Древней Греции, И, наконец, тоталитарный режим, который, как отмечалосьвыше, по­явился впервые в XX в. Преимущества ГПИ очевидны — это  формализованность,наглядность и возможность сравнивать графики разных государств. К примеру,составим ГПИ России XX в. (см. Приложение А)
Для периода между 1917 и 1921 гг. характерносостояние анархии (развал империи, усугубление кризиса временным правительствомдо катастрофы на фронте и в столице,  Октябрьская революция и трехлетняягражданская война) и в то же время переход от авторитарного режима квынужденному самоуправлению, что обусловлено бессилием или отсутствиемцентрализованной власти; для временного отрезка начало — конец 20-х гг.характерно совпадение демократии и самоуправления народа, т. е. власть народапосредством самого народа (многоукладность в экономике, экономическая свобода,реальная власть Советов, политика партии большевиков в полном соответствии синтересами государства и нуждами   населения);   затем   формирование  тоталитарного режима  и формы правления,  представляющей собой соединение тираническойвласти Сталина и аристократии (т.е. лучших людей), функции которой осуществлялаВКП(б); после смерти Сталина переход к авторитарному режиму партии, которая продолжала играть роль аристократии, но постепенно скрыто трансформировалась волигархию; и с 1991 по 2000 г.г. открытая фаза превращения  аристократии волигархию, которая установила свой авторитарный режим. С приходом к властиВ.В.Путина и т.н. «петербургской команды» мы наблюдаем обратныйпроцесс.
Превращение аристократии в олигархию произошло вРоссии в полном соответствии с порядком смены форм правления по Платону:аристократия, затем тимократия (когда стремление к наживе ещё осуждается вобществе, хотя она охватывает всё большее число бывших аристократов) и,наконец, олигархия, т. е. богатство и стремление к нему открыто признаётсявысшей ценностью. Причём все пороки олигархии, отмеченные Платоном иАристотелем, присутствуют в нынешней российской,   олигархии / аристократии:должности в государстве получают не по способностям, а по богатству,  государство   раскалывается на две враждебные части (бедняков и богачей), что ведёт его  кослаблению, государство не   способно эффективно вести войну, смешиваютсяфункции граждан, происходит падение нравов молодежи, резко возрастает уровеньпреступности, богачи  создают такие условия, при которых бедные не имеют равныхс ними прав, так как это защищает богатство первых  от покушений вторых.
Теперь рассмотрим ГПИ Китая, Германии, США иЯпонии (см. Приложения Б и В).
Какие выводы напрашиваются из сравнения ГПИ данныхгосударств?
1. Чем стабильнее внутриполитическая жизнь, темкороче и меньше их ГПИ. Это видно из сопоставления ГПИ России, Китая иГермании, с одной стороны, и ГПИ США и Японии с другой стороны. Крайним случаемв этом смысле будет пример Поднебесной китайской империи, где 2 тысячи лет неменялись форма и режим правления, и ГПИ Китая эти две  тысячи лет представлялсобой просто точку на пересечении монархии и авторитаризма.
2.  Разбросанность ГПИ,  длинные отрезкисвидетельствуют о крайней  нестабильности   внутриполитической  жизни, особенноналичие петель, когда ГПИ пересекает сам себя. В ГПИ Германии есть длинныеотрезки, но нет петель; в ГПИ России наличествует одна петля, а в ГПИ Китая —целых две.  И кто станет спорить, что из пяти данных держав  Китай в XX в.самую бурную политическую историю, заполненную революцией в начале века,затяжной гражданской  войной, шедшей одновременно с войной против японской  интервенции,второй революцией 1949 г., культом личности Мао Цзэдуна, «великим скачком» 50-хгг., «культурной рево­люцией» 60—70-х гг., междоусобицей после смерти Мао иочень быстрым развитием под руководством Дэн Сяопина,  начиная с 1978 г.
3.  Сами по себе любая из форм правления илирежим правления ни хороши, ни плохи, так как важно их сочетание друг с другом.Поэтому смена одной формы правления на  другую (что давно уже замечено) ненесет автоматически  народу счастья или беды. Например, очевидно, что наилуч­шимбудет сочетание демократии и санара, а наихудшим — анархии и санара (т. е.самоуправление без всяких правил). Все другие сочетания санара с формамиправления (самоуправление  по определенным  правилам)  предпочтительнее, чемсочетания других режимов правления  с какими-либо формами правления. Говорядругими словами, где самоуправление народа играет в политической жизнигосударства заметную роль,  там  качество  принимаемых политических решенийвыше и вероятность политических ошибок меньше.
4.  Есть сочетания форм и режимов, которыеневозможны для политической истории и, стало быть, недоступны для ГПИ.Например, невозможно сочетание анархии с авторитаризмом или с тоталитаризмом,также невозможна комбинация демок­ратии с тоталитаризмом, очень сомнительно,что возможно существование тирании с санаром. И других запретных точек,пожалуй, нет.

3  ТЕОРИЯ ИПРАКТИКА ФЕДЕРАЛИЗМА
3.1   МИРОВАЯ ПРАКТИКА ФЕДЕРАЛИЗМА
Федерализм как явление между­народного значениявозник с факти­ческим обретением независимости крупнейшими английскими колония­ми— в XVIII —XIX веках. До этого едва ли не единственным примером государственногообразования феде­ративного типа являлась Швейцария, где данная формагосударственного устройства была создана на базе кон­федерации и обусловленадействием целого ряда исключительных факто­ров, приведших к возникновению уни­кальнойдля Европы полиэтнической общности. Примечательно, что офици­альное названиеэтого государства до сих пор звучит как Швейцарская Кон­федерация, хотя посуществу оно ста­ло федерацией еще в начале XIX века, когда впервые вэтой стране были созданы общегосударственные органы управления.
За пределами Европы создание федерацийпроисходило путем добро­вольной консолидации бывших коло­ний с преимущественнооднородным этническим составом, что имело место, в частности, в США, Канаде иАвстра­лии. При этом было вполне естествен­ным и объяснимым нежелание этих колонийпри образовании новых го­сударств лишиться существенной час­ти прав, полученныхв ходе борьбы за независимость. Поэтому федеративная форма государственногоустройства явилась для них практически един­ственно возможным способом объ­единения.В рамках федераций была в целом сохранена сложившаяся к тому временизаконодательная систе­ма штатов и провинций и учтены исторические особенноститерритори­ального управления. Федеративная форма правления была принята ещё ипотому, что колонии не могли позво­лить себе такую роскошь, как объеди­нительныевойны в целях создания цен­трализованных унитарных государств. С другойстороны, в таких войнах про­сто не было необходимости ввиду силь­ныхцентростремительных тенденций, возникших в период противостояния метрополиям.
Как бы то ни было, образование федераций вСеверной Америке и Ав­стралии носило ярко выраженный объединительный характер иявилось наиболее адекватным способом реали­зации сложившихся предпосылок кслиянию бывших колоний на обшир­ных пространствах. Следует учиты­вать также,что такие страны, как Ав­стралия и Канада, в развитии своей государственностипрошли стадию доминиона, то есть формального при­знания британской королевскойвлас­ти, и поэтому их федерализм в опре­деленной степени можно рассматриватькак составную часть наследия метро­полии.
То же самое относится к Индии, Нигерии, Малайзиии некоторым дру­гим бывшим британским владениям, а также отчасти и к отдельнымколони­ям Испании и Португалии в Латин­ской Америке. Разумеется, фактор ко­лониальногопрошлого ни в коей мере нельзя считать основополагающим, од­нако он, несомненно,сыграл некото­рую роль в выборе этими странами формы государственного устройства.
В Европе в конце XIX века обра­зованиефедераций также было обус­ловлено объединительными процесса­ми. Наиболее яркийпример — Герма­ния, где введение данной формы прав­ления явилось своего родакомпромис­сом между бывшими самостоятельны­ми государствами и вновь созданны­миорганами центральной власти. При этом уровень централизации властных полномочийв этой стране изначально был очень высок, что способствовало быстромуустановлению монархии и существенному ограничению свобод земель и «вольных» городов.
Большинство существующих ныне федераций было сформированов пе­риод после окончания Второй миро­вой войны и до завершения распада мировойколониальной системы. В Европе в число воссозданных феде­ративных государств,которые в 30 — 40-е годы фактически представляли со­бой унитарные образования,вошли Фе­деративная Республика Германия и Ав­стрия. Новое государственноеустрой­ство указанных стран в существенной мере можно рассматривать как устрой­ство,принятое под давлением держав-победительниц. Согласно новой кон­ституции ФРГ,каждая из входивших в ее состав земель признавалась само­стоятельнымгосударством. Статья 30 Основного Закона Германии, в част­ности, гласит, что«осуществление го­сударственных полномочий и решение государственных задачявляются де­лом земель, поскольку настоящий За­кон не устанавливает и недопускает другого регулирования»[39].Не измени­ло данного положения и объединение Германии в 1990 году. Территориаль­наяорганизация бывшей ГДР, вклю­чавшая восемнадцать округов, была преобразована впять новых земель, которые были объединены принципом новых федеративных земель.Грани­цы новых административно — территориальных единиц соответствуют старым,исторически сложившимся до 1945 года.
В последнее время в Европе на­блюдается новыйвсплеск федерализ­ма, вызванный повышением экономи­ческой и политическойсамостоятель­ности регионов в большинстве стран континента, и в особенности врамках Европейского Союза. Стремление к преобразованию унитарных государств вфедеративные затронуло крупней­шие европейские центры и сегодня уже повсеместновоспринимается как объективный процесс.
В Италии, например, недавно была поставленазадача создания «админи­стративного» федерализма, в резуль­тате чегопредполагается осуществить дальнейшую децентрализацию государ­ственногоуправления. Этот процесс должен затронуть как территориаль­ную организациюгосударственной ад­министрации, так и бюджетные отно­шения между Центром ирегионами. Цель данной административной рефор­мы заключается в том, чтобы приме­нитьпринципы частного сектора к ра­боте государственных служб и тем самым повыситьих эффективность. Принятый в связи с этим рамочный закон передает региональными мест­ным органам власти ряд полномочий, находившихся ранее в ведениигосударства. К числу последних относят­ся, в частности, услуги в сфере обра­зованияи здравоохранения, предостав­ление финансовых стимулов для раз­вития промышленногопроизводства, городское строительство, вопросы зем­лепользования, общественныеработы, защита окружающей среды и другие. Указанные преобразования можно рас­сматриватьв качестве важного шага по трансформации унитарной системы государственногоуправления в феде­ративную.
В Соединенном Королевстве (ко­торое у нас сплошьи рядом ошибоч­но именуют Великобританией) нарас­тание центробежных тенденцийпро­является в попытках создания соб­ственных законодательных органов власти висторических областях, в пер­вую очередь в Шотландии. Это ново­введение такжебудет, по существу, означать образование нового европей­ского федеративногогосударства с символической монархической властью, что, судя по всему, нетолько не устра­нит сепаратистских тенденций, но мо­жет еще более усилить их.Кроме того, отмена прямого правления Центра в Северной Ирландии может дать до­полнительныйимпульс к дальнейше­му усилению федералистских веяний и в недалекой перспективе— к пере­смотру конституции страны.
В Бельгии поправка к конституции от 1993 годаокончательно зафиксиро­вала новое государственно-правовое ус­тройство страны:«Бельгия является фе­деративным государством, состоящим из сообществ ирегионов». При этом была создана весьма сложная многоуровне­вая системауправления: в состав Бель­гии вошли три сообщества (француз­ское, фламандское игерманоязычное), три региона (Валлония, Фландрия и Брюссель) и четырелингвистических региона (франкоязычный, голландско (фламандско) язычный, немецкоязыч­ныйи двуязычный столичный регион в Брюсселе). Более того, многие предста­вители общественныхкругов этой стра­ны (особенно во Фландрии) настаива­ют на дальнейшемпреобразовании го­сударства в конфедерацию, что означа­ет весьма вероятноепоявление в ближайшем будущем на карте Европы но­вых независимых государств.
Этот вывод сделан мной не слу­чайно, так как вЕвропе и в мире в целом наряду с созданием новых фе­дераций идет процессдробления уже существующих. Свершившимися фак­тами стали распад Югославии и раз­делениеЧехословакии, прекратил свое существование Советский Союз, со­храняется высокаявероятность вы­хода из состава Канадской федера­ции провинции Квебек, что, посуще­ству, приведет к исчезновению этого государства в качестве экономиче­скогои политического фактора гло­бального значения.
Усиление федералистских тенденций представляет собой проявлениеболее обширного процесса — регионализации, которая заключается в по­вышенииэкономической, политической и правовой самостоятельности терри­торий(крупнейших административно-территориальных единиц), передачи в их ведение значительнойчасти полно­мочий центральной власти. В Европей­ском Союзе регионы входящих вего состав стран получают представительство в органах наднациональногорегулирования и приобретают возмож­ность оказывать влияние на политикуСообщества в целом. Термин «Евро­па регионов» уже достаточно прочно вошел влексикон официальных лиц и представителей академических кругов не только всамой Европе, но и в Рос­сии. Все большее распространение по­лучает точказрения, согласно кото­рой уже в недалекой перспективе не­которые географическиесегменты мирового сообщества необходимо бу­дет рассматривать как совокупностьне государств, а регионов, составляю­щих эти государства.
Конечно, трудно отрицать поло­жительный эффект отвведения еди­ной валюты, снижения тарифных и нетарифных торговых барьеров, отоблегчения свободы передвижения лю­дей по территории Сообщества, от сближениязаконодательных систем и от других уже осуществленных и на­меченных к осуществлениюмер. Од­нако при всех позитивных достиже­ниях налицо тенденция к ослаблениюорганов государственной власти, к окончательному разгосударствлению экономики исозданию новой, «ячеис­той» структуры общества, в котором каждая из ячеекнезависимо от дру­гих может быть подвергнута прямому или косвенному воздействиюизвне.
Источником такого воздействия, согласно широкораспространенной точке зрения, принято считать Соеди­ненные Штаты.Действительно, на об­щем фоне ослабления связующих зве­ньев между регионами врамках мно­гих крупнейших государств мира США продолжают выглядеть единым моно­литом,демонстрирующим положитель­ные стороны федерализма. Основопо­лагающим принципомамериканской конституции, как известно, является территориальная целостность, ане пра­ва человека, как в большинстве стран «либеральной» Европы и даже в Рос­сии.Любая деятельность, направлен­ная на самоопределение отдельных штатов,пресекается в корне (широкую известность получила, например, акция по ликвидациигорстки сепаратистов в штате Техас). К тому же в эту схе­му хорошо вписываетсяидея однополярного мирового устройства, в кото­ром американской державеотводится главенствующая роль.
   В государственном строе США и способе развитиязаложено много мин замедленного действия, включая ярко выраженную этническуюнеоднород­ность, многоконфессиональность, рез­кие различия между регионами вкуль­турном и социальном отношении и главным образом федерализм сам по себе.Эти мины при определенных об­стоятельствах могут быть достаточно быстроприведены в действие, и тогда США окажутся приблизительно в та­ком жеположении, в каком в конце 1980-х годов предстал казавшийся доселе незыблемым СоветскийСоюз[40].
Тем не менее, как представляется, речь в данномслучае должна идти не столько о Соединенных Штатах как таковых и об«американском импери­ализме», сколько о США как основ­ном месте базированиямеждународ­ных финансовых кругов, использую­щих в своих целях административныйаппарат и военную мощь этой страны. Разукрупнение общественных и поли­тическихструктур в глобальном мас­штабе обеспечивает для них если еще не сам контрольнад основным боль­шинством стран мира, то возможность достижения такого контроляв обо­зримом будущем. Так как центр тя­жести мирового развития уже пере­местилсяиз производственно-экономи­ческой сферы в сферу финансовую, основнымпрепятствием для трансна­циональных финансовых групп оста­ются институты властинационально­го уровня, то есть государства. По­этому всяческого поощренияудоста­иваются усилия по их разделению и ослаблению, а попыткам реальной кон­солидацииоказывается активное со­противление (наглядный пример — заключение союзногодоговора меж­ду Россией и Белоруссией).
В результате можно сделать вы­вод о том, что федерализм,возник­ший и распространившийся как объективное явление, сегодня пре­вратился впроцесс, в значитель­ной мере контролируемый так на­зываемым «мировым сообществом»и международными финансовыми структурами.
Означает ли все вышеизложенное, что федерализм всовременных ус­ловиях в конечном итоге ведёт к развалу государственности в боль­шинстве стран мира? Избегая одно­значно положительного ответа на этот вопрос, обратимсяк ситуации, ко­торая сегодня сложилась в области федеративных отношений вРоссии, и к возможным последствиям происшед­ших сдвигов для политического и эко­номическогобудущего нашей страны.
3.2  ФЕДЕРАЛИЗМ В РОССИИ
В числе многочисленных «мин замедленного действия»,закопанных в российской политической и идеологической по­чве, — постулат онеразрывной связи между федерализмом и национальным государственнымустройством. Может сложиться впечатление, что эту точку зрения разделяют нетолько видней­шие политические деятели, но и ос­новная часть населения страны.Она характерна также для ряда патриоти­ческих изданий, не говоря уже о либе­ральнойпрессе. Так, показательно в этом отношении высказывание бывшего пред­седателяСовета Федерации Е. С. Строева в одном из его телевизионных интервью: «Развитиефедерализма в России является главной составля­ющей в деле укрепления государства.С одной стороны, развитие федерализ­ма означает всё большую самостоя­тельностьрегионов, а с другой — даёт возможность объединяться на благо России».
Даже в этом, на первый взгляд, кор­ректном ибезобидном утверждении имеется серьезное противоречие. Пер­вая его частьпредставляет собой по­стулат, по сути дела, исключающий воз­можностьрассматривать в качестве главного фактора укрепления государ­ственностикакие-либо иные процес­сы, кроме развития федерализма. Бо­лее того, как бы подразумевается,что таких процессов вообще не существу­ет и поэтому федерализм в Россииестествен, как дневной свет.
В результате можно видеть, что вполне объяснимыйреверанс в сторо­ну федерализма, исходящий от одного из первых лиц государства,может быть истолкован и в обратном смысле, а именно — как стремление выдать же­лаемоеза действительное. И дело здесь не только в несовершенстве ар­гументации: федерализмуже «автома­тически» отождествляется с нацио­нальным развитием России и рассмат­риваетсякак очередная аксиома, не нуждающаяся в каких-либо доказа­тельствах.
Все эти рассуждения я привожу здесь для того,чтобы, во-первых, по­казать необходимость осторожного отношения к идейнымштампам «но­вого поколения» и, во-вторых, заост­рить внимание на проблеме федера­лизмакак таковой.
Вопрос, как представляется, состо­ит не в том,хорош или плох федера­лизм сам по себе, а в том, насколько он применим иоправдан в современ­ных условиях для крупнейших миро­вых держав, и для России вособен­ности, и существуют ли другие пути развития национальной государствен­ности,которые могут быть использо­ваны в будущем.
К настоящему времени в России сформировалась весьмасвоеобразная система федеративных отношений (главным образом отношений междуЦентром и регионами), которая по сво­ей сути очень близка к государствен­номуустройству стран эпохи раннего феодализма. Российскому федерализ­му сейчасприсущи многие, если не все, отличительные черты данной форма­ции, и, крометого, был приобретен ряд новых, усиливающих тенденцию к тер­риториальному дроблению.Наиболее показательным является принятие органами представительной власти вомногих регионах и последующая реа­лизация законов, противоречащих рос­сийскойконституции. Количество та­ких законов уже исчисляется сотня­ми, а сам процессне только не вызы­вает активного противодействия со стороны федеральныхвластей, но и нередко ими стимулируется. В особен­ности это касается «прогрессивных»законов, прежде всего закона о прода­же земли, принятого, например, в Сара­товскойобласти и Татарстане. Не вда­ваясь в оценку плюсов и минусов дан­ного закона,отмечу, что он носит ос­новополагающий характер для буду­щегосоциально-экономического раз­вития страны, и принятие его снизу тем болеенедопустимо, так как оно коренным образом нарушает единство государственногоюридического про­странства и усиливает неравенство в условиях жизнедеятельностирегионов.
Такое положение ещё более уси­ливает сходствонынешних субъектов Федерации с ленными владениями, уп­равление которыми,однако, не переда­ется тем или иным лицам, имеющим особые заслуги передгосударством или даже лишь заявляющим о личной преданности его интересам, аявляется призом в борьбе за власть представи­телей центральной и региональныхбю­рократических (зачастую полукрими­нальных) элит.
Фактически реализуется средневе­ковое правовассалов чеканить соб­ственную монету, в качестве которой во многих регионахшироко исполь­зуются разного рода платежные обя­зательства, векселя, купоны идругие денежные суррогаты. Это, разумеется, никак не способствует укреплениюнациональной валюты и одновременно служит весьма эффективным спосо­бомуклонения от налогов.
В одном из своих телевизионных интервью бывшийсекретарь Совета безопасности И. Рыбкин заявил о кон­ституционном правесубъектов Феде­рации иметь собственные вооруженные формирования. Вероятно, невызовет особого удивления признание нынеш­ней властью за ними права вести ло­кальныемеждоусобные войны. Учи­тывая, что некоторые районы России являются объектом нетолько между­народных, но и внутренних межрегио­нальных территориальных споров,та­кой способ их разрешения не выглядит находящимся за пределами реальности,тем более что его применение уже име­ло место (достаточно вспомнить тра­гическийосетино-ингушский конфликт, не говоря уже о событиях в Чечне и вокруг нее).Это, пожалуй, станет по­следним главным атрибутом феодализ­ма, возвращаемогосегодня в Россию[41].
В то же время поступательное об­щественноеразвитие, в том числе в сфере экономики, как известно, воз­можно лишь придостижении опреде­ленного баланса между важнейшими компонентами данногообщества, ба­ланса, который мог бы обеспечить ди­намическое равновесие в рамкахтой или иной страны на достаточно про­должительный период времени. От­сутствиев России на протяжении уже более десятка лет какого-либо раз­вития вообще взначительной (если не в определяющей) степени обуслов­лено именно усиливающимсядисба­лансом между основными обществен­ными субъектами.
Вероятно, проблему фе­дерализма необходиморассматривать именно в плане взаимоотношений меж­ду главными субъектамиобщества, вновь, но уже с другой точки зрения выходя за пределы системы «Центр— регионы».
Под общественными субъектами в данном случаепонимаются те состав­ные части общества, которые наделе­ны правовымиполномочиями и спо­собны сами по себе воздействовать на процесс национальногоразвития в материальной сфере. По этому крите­рию могут быть выделены пять глав­ныхобщественных субъектов:
— государство;
— региональные органы власти;
— местные (районные и муниципальные) органы власти;
— предприятие (компания);
— личность (физические лица).
В этот перечень заведомо не вклю­чаются некоторыезначимые соци­альные величины: общественные организации (в том числе партии ипрофсоюзы), религиозные институты, вооруженные силы и др. Их влияние на моральноеи духовное состояние общества может быть исключитель­но велико, но, обладаясущественны­ми правами в юридической сфере, они практически (по крайней мере,на се­годняшний день) не играют никакой роли в сфере экономической и не мо­гутоказать сколько-нибудь заметно­го прямого воздействия на производ­ствоматериальных благ, при этом лишь косвенным образом влияя на их распределение.
Что же касается остальных «дей­ствующих лиц» вобщественном эко­номическом развитии, то баланс их интересов может быть достигнутза счет соответствующего распределения между ними прав и обязанностей восуществлении хозяйственной, управ­ленческой и иной деятельности. Ины­мисловами, столь афишировавшиеся еще недавно договоры о разграниче­нии полномочиймежду Центром и субъектами Федерации в идеале дол­жны быть распространены и натри остальных общественных субъекта. Ра­зумеется, в реальных условиях такогорода правовые соглашения вряд ли возможны, однако вся совокупность юридическихактов (включая государ­ственную конституцию) должна быть направлена надостижение некоего ус­тойчивого полицентрического эквилибриума.
В идеале правовые полномочия должны бытьприблизительно поров­ну распределены между обществен­ными субъектами. Во многихразви­тых государствах, в особенности уни­тарных, несмотря на некоторые «пере­косы»,можно наблюдать картину, близ­кую к оптимальной. Такое общество может бытьохарактеризовано как стабильное — сбалансированное. Его стабильностьопределяется достаточ­ным удельным весом правовых пол­номочий государственныхорганов власти, а сбалансированность — тем, что ни один из общественныхсубъектов не имеет доли полномочий, превы­шающей соответствующий показатель длякакого-либо другого субъекта в полтора раза[42].
В бывшем Советском Союзе на долюгосударства приходилось, по меньшей мере, 70% суммарного объе­ма правовыхполномочий общественных субъектов[43].Такой тип общества может быть назван  стабильным — несбаланси­рованным. Стабильностьсоветского общества по-прежнему определялась исключительно высоким правовымпотенциалом государства. В то же время несбалансированность сама по себеявляется серьезным тормозом для динамичного функционального разви­тия, что в СоветскомСоюзе на протя­жении длительного времени проявля­лось достаточно очевидно ивыража­лось, как известно, в низких темпах роста в последний период существо­ванияСССР, в неэффективности эко­номики и нерациональности ее струк­туры и т. д.
Что мы можем наблюдать в этой области в Россиисегодня? «Демокра­тизация» общества и парад суверени­тетов начала 90-х годов привелик тому, что практически во всех россий­ских национальных образованиях быливведены выборные посты президентов, приняты собственные конституции, многиеположения которых противо­речат российской, а также множество законов,направленных на укрепление экономической и политической само­стоятельноститерриторий, вплоть до провозглашения полной независимости (Чечня). В «русских»краях и облас­тях этот процесс протекал не столь интенсивно, но в большинствеслучаев привел к сходным последствиям. В результате сегодня Россия преврати­ласьв разнородный комплект регио­нов, характеризующийся очень слабой степеньюуправляемости сверху. Такие положения конституций некоторых субъектовФедерации, как, например, право предоставления политического убежища гражданаминостранных го­сударств (Татарстан) или обязатель­ное знание коренного языкадля лиц, занимающих высокие административ­ные посты, хотя и встречают вполнепонятное раздражение в Центре, но вялые попытки привести эти законы всоответствие с государственным Ос­новным Законом (проще говоря, от­менить их) вдействительности ока­зываются малоэффективными. Не вы­полняется главное условиесущество­вания федерации — превалирование общегосударственных законов над ре­гиональными.Вряд ли будет большой ошибкой утверждать, что большинство регионов в своейобщественно-поли­тической и экономической жизни сей­час руководствуется, преждевсего, собственными законами, вспоминая о федеральных лишь в случае возник­новениякаких-либо разногласий с со­седями. Некоторые видимые успехи Центра вюридических столкновени­ях с субъектами Федерации (отмена референдума вИнгушетии о созда­нии независимой прокуратуры; во­зобновление Калмыкией выплатв фе­деральный бюджет и некоторые дру­гие) были достигнуты не столько за счетзаконного использования влас­тных рычагов, сколько путем комп­ромиссов (в томчисле на личност­ном уровне) с региональными лиде­рами. В итоге«демократизации» си­стемы государственного управления несбалансированное российскоеоб­щество практически утратило и ком­понент стабильности.
Как следствие сегодня в России мы наблюдаем типобщества, который может быть определен как нестабильное — несбалансированное. По оценкам А.Горохова, на данный момент на государ­ствоприходится около 25% совокуп­ного объема реальных правовых пол­номочий, в товремя как доля регио­нов достигла 45 — 50%. Удельный вес остальных общественныхсубъектов (местных органов власти, предприятий и физических лиц) по-прежнемуоста­ется на очень низком уровне (прибли­зительно по 8—10% у каждого). Го­сударственнаяправовая основа уже не выдерживает региональной нагрузки, и общество находитсяна грани паде­ния в «организационный штопор»[44].
Для придания российскому обще­ству стабильностииногда предлагает­ся изменить его основание, иными сло­вами — рассматривать вкачестве его фундамента правовые полномочия не государства, а регионов.Фактически это означает изменение государствен­ного устройства с федеративногона конфедеративное. Такой вариант раз­вития событий в России в той илииной форме неоднократно прогнозировался на страницах зарубежной печати и счи­таетсясейчас весьма вероятным для будущего нашей страны.
Вместе с тем исторический опыт показывает, что вдолговременном пла­не конфедерация является нежизне­способным образованием.Обычно вскоре после её создания происходит либо ее преобразование в федерацию(что особенно характерно для моно­этнических и сравнительно небольших потерритории государств), либо про­возглашение полной независимости ее членов.
Для России переход к конфедера­ции явился быблагом лишь в одном — единственном случае: если бы то же самое произошло вовсех государствах бывшего Советского Союза или, по крайней мере, впостсоветских странах, непосредственно граничащих с РФ. Такая ситуация могла быпослужить основой для добровольного последу­ющего объединения регионов в новыегосударства, в том числе на основе этнических, геополитических, экономи­ческихи иных факторов, причем объ­единения безболезненного, практичес­ки исключающегов своей основе по­литические и тем более военные кон­фликты. За счет этогоРоссия могла бы вернуть многие исконно русские земли, «подаренные» в свое времясо­юзным республикам.
Однако в приграничных государствах СНГ, не говоряуже о балтий­ских странах, сегодня не наблюдается ничего похожего. Более того,все наши соседи более или менее чётко при­держиваются линии на укреплениеунитарной составляющей в своем го­сударственном устройстве. Такая про­цедура,например, как выборы губер­наторов, для большинства из них яв­ляетсянепозволительной роскошью, в том числе и с точки зрения террито­риальнойцелостности. Поэтому сегод­ня конфедерация для России, скорее всего, будетозначать вторую, и, види­мо, необратимую, стадию прогнозиро­вавшегосятерриториального распада, в том числе в существенной мере сти­мулируемогоизвне. В связи с этим экстренно необходимым представля­ется поиск каких-либоиных спосо­бов преодоления кризисной ситуации, сложившейся в системероссийского федерализма.
Часто приходится слышать, что нам необходимоучиться демократии и федерализму. Важно понять, что у России нет времени напроцесс та­кого обучения. Если не произойдет радикальных сдвигов в механизмахразвития экономики и в системе го­сударственного устройства, уже в ближайшиегоды страна может быть раздавлена экономически и ликви­дирована как геополитическоецелое.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблема формы государства имеетне только теоретическое, но и первостепенное практически — политическоезначение. От то­го, как организована и как реализуется государственная власть,опреде­ляющим образом зависят эффективность государственного руководства,действенность управления, престиж и стабильность правительства, состо­яниезаконности и правопорядка в стране. Вот почему проблема формы государства имеетвесьма существенный политический аспект.
Своеобразие конкретной формыгосударства любого исторического периода определяется, прежде всего, степеньюзрелости общественной и государственной жизни, задачами и целями, которыеставит перед собой государство. Другими словами, категория формы государстванепосредственно зависит от его содержания и определяется им.
Форма государства в ходеисторического процесса развивается из его признаков, первоначально выраженных впредпосылках государства. В ней, прежде всего, воплощается связь на­селения вполитическое целое, т.е. те публично-властные от­ношения, которые позволяютрассматривать государство как объединение индивидов, одномасштабное обществу,основан­ному на обмене товарами и деятельностью. В форме государствавоплощается природа и организация публичной власти — системы учреждений, управляющихделами общества.
Сказанное выше объясняет,почему те­орию и историю форм государства нельзя рассматривать и изучатьотдельно. Теория отвечает на вопрос, как организована власть в государстве,какими органами она представлена, каков порядок образования этих органов, скольдлителен период их полномочий, нако­нец, какими методами при этом происходитосуществление государственной власти. История же объясняет, какая из известныхформ государства наилучшим образом подходит данному народу в данное время.
В своей работе я постаралсяуделить внимание и теории, и истории, поскольку только на стыке наук мы можем воссоздатьпо-настоящему глубокую и подробную картину общественно — политических иисторических метаморфоз. История государственности открывает перед наминевероятное разнообразие реально существовавших и существующих ныне политическихинститутов. Лишь подходя к этому вопросу с позиций теории государства и еёметодов, мы сможем выделить и обобщить закономерности изменений какэволюционного, так и революционного характера, происходивших в мировой историигосударственности. Только делая осознанный выбор, мы можем уберечь себя отвнутригосударственных и международных конфликтов и кризисов, только опираясь намноговековую историю политического развития человечества, мы сможем сократитьриск неконтролируемых и необратимых изменений в самой структуре государства иобщества.
В начале этой работы яставил перед собой ряд теоретических задач, и в заключении мне хотелось бывыделить и подытожить узловые моменты проведённого мною исследования.
 
1. Представив эволюциюполитических режимов с древности до наших дней и выявив закономерности переходапосттоталитарного общества к демократическому, я постарался приложить логикуисторического развития к нынешней ситуации в России, всё ещё находящейся впроцессе авторитарных трансформаций и наметил возможные пути развитияполитической ситуации в нашей стране, опираясь на противоречия и  реалиипостсоветского периода.
2. Раскрыв основные условияи предпосылки появления тоталитаризма, исследовав узловые сходства и различияконкретных тоталитарных режимов, существовавших в XXвеке, я сделал ряд выводов, изложенных выше и имеющих, на мой взгляд,немаловажное значение для предупреждения и ликвидации угрозы тоталитаризмасегодня и завтра, что по-прежнему остаётся, как показывает политическая реальность,одной из главных проблем, стоящих перед человечеством.
3. Исследовав эволюционные иреволюционные изменения в форме правления, обращая при этом особенное вниманиена различия в правовом статусе главы государства (президента), я отметилнекоторые закономерности, позволяющие лучше по­нять суть изменений, происходящих всовременных государствах, а также осмыслить процессы трансформаций не толькокак смену политического строя, но и как попыт­ку синтеза различных моделей иидей, обращение к уже имеющимся аналогам и поиск новых институциональных механизмов.
4. Исследовав политическуюисторию России, Китая, Германии, Японии и США в XXвеке и построив графики политической истории этих государств, я вывел из их сравненияосновные закономерности соотношения политических режимов и форм правления,реально существовавших там за последние сто лет, что, на мой взгляд, само посебе представляет несомненный теоретический интерес.
5. Исследовав изменения вформе территориально-государственного устройства, происходившие какестественным, так и насильственным путём, я выделил важнейшие закономерности ивероятные пути развития федерализма в нашей стране и в мире, поскольку, на мойвзгляд, это один из ключевых вопросов, стоящих перед Россией и целым рядомвосточноевропейских и азиатских государств. От его решения зависит внутриполитическаястабильность не только отдельных стран, но и целых регионов, а, следовательно –и всего мирового сообщества.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМЫХ ИСТОЧНИКОВ

1.  КонституцияРоссийской Федерации. М.: Новая волна. 1996. 64 С.
2.  Алексеев С.С.Теория права. М.: Бек. 1994. 348 С.
3.  БаталовЭ.Я. Топология политических отношений. // Полис. 1995. №2.         – С. 8 — 21.
4.  Бжезинский З.,Хантон С. Политическая власть: США и СССР. М.: Госюриздат.1964. 380 С.
5.  ВасовичВ.К. Переход к демократии в посткоммунистических странах. // Вестник МУ. Сер.18. 1998. №6. – С. 19 – 48.
6.  ВнукВ.К. Влияние распада биполярного мира на кризис региональных политических систем.// Вестник МУ. Сер. 12. 2001. №2. – С. 42 – 53.
7.  ГайдарЕ.Т. Государство и эволюция. М.: Евразия. 1995. 206 С.
8.  ГельманВ.Я. Постсоветские политические трансформации: наброски к теории. // Общественныенауки и современность. 2001. №1. – С. 55 – 69.
9.  ГороховА. Российский федерализм: кризис и возможная альтернатива. // Москва. 2000. №4.– С. 146 – 163.
10.  ДегтярёвА.А. Политическая власть как регулятивный механизм социального общения. //Полис. 1996. – С. 108 – 121.
11.  ДювержеМ. Политические партии. М.: Юридическая литература. 2000. 448 С.
12.  ЗерновИ.Н. Монархия как высшая стадия демократии. // Москва. 2002. №9. – С. 169 –177.
13.  ЗлатопольскийД.Л. Очерк о новых конституциях в странах Восточной Европы Азии. М.: Юрист. 1996. 96 С.
14.  ЗубовА.Б. Унитаризм или федерализм: к вопросу о будущей организации государственногопространства России. // Полис. 2000. №5. – С.32 – 54.
15.  ЗубовА.Б. Харизма власти: от современности к древности. // Восток. 1995. – С. 80 –99.
16.  КаменскаяГ.В. Больше федерализма – больше демократии. // Вестник МУ. Сер. 12. 1997. №4.– С. 71 – 85.
17.  КасымбековМ.Б. Особенности института президентства в странах второго и третьего эшелоновмодернизации. // Социально – гуманитарные знания. 2002. №3. – С. 247 – 257.
18.  КачохаВ. Проблема общего блага в современной демократии. // Вопросы философии. 2000.№9. – С. 57 – 64.
19.  КеримовД.А. Философские проблемы государства и права. М: Госюриздат. 1984. 448 С.
20.  КрасновБ.А. Теория власти и властных отношений. // Социально — политический журнал.1994. №3. – С. 83 – 105.
21.  КудрявцевЮ.А. Политические режимы: критерии классификации и основные виды. // ИзвестияВУЗов. Правоведение. 2002. №1. – С. 195 – 205.
22.  КыневА.В. Институт президентства в странах Центральной и Восточной Европы. // Полис.2002. №2. – С. 126 – 137.
23.  ЛатыновР.А. Постсоветская Россия и опыт авторитарных демократий. // Полис. 2000. №4. –С. 169 – 185.
24.  НиколайчукИ.М., Терехов В.Ф. Демократия в стиле «non stop». // Новая Россия. 1998. №1. – С.76 – 84.
25.  ОрловА.Г… Президентские республики в Латинской Америке. М.: Юрист. 1995. 72 С.
26.  ПарамоновБ.И. Низкие истины демократии: демократия и власть. // Звезда. 1995. №4. – С.142 – 154.
27.  РассохаИ.Н. Тезисы о тоталитаризме. // Полис. 1995. №2. – С. 147 – 155.
28.  РомашовР. А., Сальников М. В. Авторитарный политический режим: попытка объектив­нойоценки. // Демократия и тоталитаризм: проблемы противостояния. М.: Юридическаялитература. 1998. 104 С.
29.  РязанцевВ.В., Одинцов А.М. Федеративные проблемы российской государственности. //Вестник МУ. Сер. 18. 2001. №1. – С. 44 – 65.
30.  СафоновВ.Н. Соотношение форм правления и режимов правления. // Социально –политический журнал. 1998. №1. – С. 112 – 121.
31.  СахаровН.А… Институт президентства в современном мире. М.: Юридическая литература. 1994.192 С.
32.  СилинА.А. Философия и психология власти. // Свободная мысль. 1995. №12. – С. 3 – 14.
33.  СимонияН.А. О роли государства в общественном развитии. Запад vs незападные модели. //Общество и экономика. 2000. №3/4. – С. 4 – 17.
34.  СпиридоновЛ.И. Теория государства и права: Учебник. СПб. 1995. 304 С.
35.  ФадеевД.А. От авторитаризма к демократии. // Полис. 1992. №1/2. – С. 117 – 123.
36.  ХропанюкВ.Н. Теория государства и права. М.: ИПП «Отечество». 1993. 344 С.
37.  ШестопалА.В. Из мирового опыта федерализма: федерализм по-американски. // Общественныенауки и современность. 1994. №1.               – С. 45 – 70.
38.  ШугартМ.С., Кэри Дж. М. Президентские системы. Современная сравнительная политология.М.: Юрист. 1997. 360 С.

ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение А
/>
Приложение Б     
/>
/>
Приложение В
/>
/>