РЕЛИГИЯТРУДА
«Труд в США — это душа народа. Американец служит своему делу с такой страстью, с которойкрестоносцы жертвовали своей жизнью для освобождения Святой Земли.» Aнгличанин Фрэнсис Грунд, 1843 год.
СравнениеГрунда американцев с крестоносцами вполне обосновано, так как ценность труда дляАмерики вначале ее существования была идеей религиозной — идеейпротестантизма.
Протестантизм, возникшийв Европе 16-го века, приобрел огромный авторитет, так как обращался кежедневному опыту нового нарождающегося класса, класса работников,предпринимателей и бизнесменов, буржуазии. Протестантизм отражал представлениенового класса о значимости труда и отвергал ценности аристократическогообщества. Ценность человека не в том сколько его предков служили королю, неродовые привилегии определяют ценность человека, а его личные качества которыепроявляются в труде. Протестантизм придал труду религиозный смысл, он объявилтруд высшим призванием человека (Calling),предназначением человеческой жизни, богатство, возникающее как его результат,знаком благосклонности Небес, а нежелание быть богатым вызовом богу, подобножеланию быть больным.
Католицизм, властвовавшийумами начиная с 5-го века, превратился к 16-му веку в инструмент контроля всейжизни общества. Ватикан, сложная бюрократическая организация, был корпорацией,на фасаде которой было слово «Религия», но ее целью была политическая иэкономическая власть.
Земля — источник всехбогатств, принадлежала потомственной аристократии и церкви. Но, к этомувремени, начало складываться машинное производство, которое создавалось низшимиклассами, и оно могло принести не меньшее богатство, чем владение землей.
Новая религия, протестантизм,выражала интересы неимущих классов и в своих постулатах противопоставила себякатолицизму, который объявлял своими ценностями идеи греческой цивилизации — смысл человеческого существования в стремлении к счастью. А счастье, поопределению Сократа, не результат труда, и не обладание материальнымбогатством, а постижение Истины, Бога и сотворение Прекрасного. Но постижениемИстины и сотворением Прекрасного мог заниматься только “праздный класс”,аристократия, не расходующая свою энергию на труд, на выживание.
Только аристократия моглавести полноценную жизнь, она была свободна от труда, и могла посвящать своюжизнь искусствам, философии и науке. Мировая литература, выросшая на идеяхкатолицизма, не говорила о труде, она описывала то огромное физическое иэмоциональное богатство, которое является истинным содержанием человеческойжизни, и только одна форма труда воспринималась, как достойная человека — трудтворческий. Литература обслуживала интересы высшего класса и считала обычныйфизический труд недостойным полноценного человека.
Работник, крестьянин,ремесленник воспринимались как люди низшего сорта, “низший класс”, существанизменной природы, не доросшие до состояния полноценного, т.е. свободного оттруда человека.
Новый Завет, главныйдокумент католицизма и православия, говорил о труде как наказании загрехопадение, и это отношение к труду отразилось в языках народов Европы — во французском,это travail, который имеет корень в латинском tribulium – орудие пытки, в немецком, слово Albeit также ассоциируется с наказанием, врусском слове работа корень, – раб.
Российский воровскойорден – воры в законе, довел это отношение к труду до своего логическогоконца. Вор, начавший работать, переставал быть полноценной личностью в глазахворовского братства.
Протестантизм поставилпод сомнение идеи Нового Завета и призывал вернуться к первоисточнику, кВетхому Завету, в котором труд понимался как инструмент создания царствабожьего на бренной земле.
Протестантизм полностьюперевернул значение труда в человеческой жизни, — не трудиться, чтобы жить, ажить для того чтобы трудиться. Любая работа — это молитва. Работать, значитвыполнить свой долг перед богом.
Протестантизм возник вЕвропе, но получил распространение лишь в Британии и Германии, начавшихиндустриализацию экономики. Протестантизм предлагал новую форму жизни тем, кто,в результате индустриальной революции (сгон крестьян с их земель для созданияовечьих пастбищ и создания текстильной мануфактуры в Англии), лишилсяисточника существования, связей с общиной, и оказался предоставленным сам себе.
Протестантизм давал ответ,как жить тем миллионам людей, кто оказался оторванным от своих корней, отобщины и остался один на один с окружающим враждебным миром. Перестав бытьчастью общины, каждый отвечал только за себя и находил свой путь к богу нечерез церковь, а самостоятельно, читая Священное Писание. Индивидуальная связьс богом была психологической подготовкой к индивидуальному характеру всех сферчеловеческой деятельности, подготовкой к первому этапу новых форм общественныхотношений, к капитализму.
Протестантизм далрелигиозное обоснование новой формы жизни в условиях возникающего машинногопроизводства — и новой формы труда, единственно возможной в новых условиях,индивидуальное предпринимательство.
Католицизм предоставлялверующему возможность раствориться внутри общины, в католицизме не существовалоразвитой идеи индивидуальной ответственности. Церковь была пастухом, пасущимстадо, и брала ответственность за индивидуальные грехи на себя. Прощение греховсоздавало атмосферу беззаботности жизни и доказывало всепрощающую любовь богако всем без исключения — все божьи дети.
Католическая церковьрассматривала жизнь во всей ее полноте и красоте, как подарок небес, как вечныйпраздник, в котором труд существует для увеличения объема богатства жизни.Богатства не цель, а средство, ведущее к обогащению чувственного,интеллектуального и эмоционального мира, к достижению духовных жизненныхцелей.
Протестантизм же отрицалне только католическую идею жизни, как праздника, но и всякую социальнуюиерархию, классовые привилегии, само государство и личные различия — «ПередБогом все равны», те, кто создает новые богатства важнее тех, кто его имеет попринципу принадлежности к правящему классу.
Протестантизмпротивопоставил себя не только католицизму, идеи Возрождения также былинеприемлемы для новой философии жизни. Возрождение провозгласило, что человекот природы добр, поэтому нужно предоставить каждому право на свободноесамовыражение. Личность в период Возрождения приобрела небывалую свободу, аполная свобода не могла не привести к освобождению всех стихий человеческихстрастей. Без жесточайших ограничений и полицейских мер человек превращался вубийцу, грабителя и насильника.
Протестанты предложилиальтернативу идеям Возрождения и идеям средневековья в контроле греха. Труд,как форма служения богу, сделает возможным обуздание стихий в человеке, таккак труд требует самодисциплины и добровольного подчинения системеэкономических отношений.
Первый лидер новойрелигии, провозгласивший идею порочности католицизма с его идеей жизни, какпраздника, а саму религию протестантизмом, немец Мартин Лютер, утверждал, чтолюбые добродетели не гарантируют прощения, и лишь труд во имя бога может, негарантирует, но может, принести спасение души.
Другой протестантскийлидер, француз Кальвин, разделял людей на тех, кто от рождения несет в себедобро и тех, кто несет зло. Одним изначально предуготовано спасение, другиеизначально прокляты. И только в труде человек может забыть, заглушить чувствобеспомощности и бессилия перед богом и своей греховной природой.
«В своем развитиикальвинизм выдвинул доктрину спасения, которая базируется на труде и созданиибогатств, которые не гарантируют спасения, но сам материальный успех есть знакбожеского расположения. Никто не знает, будет ли спасена его душа или нет.Спасение души не зависит от количества добрых или злых дел, которые человексовершил в течении жизни. Человек не знает к чему он приговорен, к спасениюили вечному проклятию. Результат станет известен только на Страшном суде.Контроль над материальным миром человек приобретал в процессе создания богатстви это давало ему ощущение власти над своей судьбой, по крайней мере, на бреннойземле.» Немецкий социолог конца 19-го, начала ХХ века, Макс Вебер.
Во времена средневековьяединственным местом, где верующий мог спасти свою душу, оградить себя оттлетворного влияния общества, погрязшего в пороках, был монастырь, где каждыйиз членов монастырской общины, давая обет воздержания, вознаграждался правом намногочасовой труд, скудную диету и возможностью совершенствоваться в своемдуховном развитии.
Протестантизм превратилмонастырь в идеал общественного устройства, где главная добродетель человека — его способность трудиться самоотверженно и беззаветно, где во имя труда, какформы служения богу, человек должен отказаться от многих греховных желаний.Постоянное самосовершенствование обязательное качество духовного роста, ааскетизм наиболее достойная форма жизни.
Город Женеву, разгульныйторговый город, Кальвин превратил в огромный монастырь, живущий высшейрелигиозной целью — созданием богатств. Экономическая деятельность былавыделена в особую сферу жизни, в которой моральный закон, забота о ближнем,переставал быть абсолютом. Добродетельность каждого члена общины оцениваласьчерез труд, тем, что он создал.
«Лютер и Кальвинпсихологически приготовили человека к той роли, которую он играет всегодняшнем обществе». Эрих Фромм.
Кальвин создалгород-монастырь, а Оливер Кромвель, лидер протестантской, по духу и буржуазнойпо сути, революции нового класса в Британии, целью которой было свержениевласти аристократии, королевской власти, попытался создать большее, нежелигород-монастырь, монастырь-государство. Школой, создававшей принципы новогообщества, стала армия Кромвеля. Солдаты Кромвеля воевали за новую мораль,мораль всеобщего равенства и всеобщего труда, солдаты короля за деньги ивоенную добычу. Армию короля, воевавшего с Кромвелем, называли «Белой Армией»,так как она была одета в белые мундиры, армию Кромвеля «Красной Армией», еесолдаты носили красные мундиры. Солдаты армии Кромвеля были глубоко религиозныи их командирами были священники, проповедники — прообраз политическихкомиссаров Красной Армии Советской России.
В армиях тогдашней Европыдисциплина воинства была довольно относительной. Пьянство и драки считалисьестественной частью армейской жизни, воплощением мужского начала. Грабеж,мародерство, насилие над женщинами во время войны не только не порицались, нобыли частью награды за службу. Армия же Кромвеля несла службу не за награды,солдаты Кромвеля служили богу. Солдат-протестант нес в своем ранце “не жезлмаршала”, а Библию. За свои поступки он отвечал не столько перед командиром,сколько индивидуально перед Богом. Дисциплина создавалась не наказаниями, абыла результатом религиозных убеждений.
Армия Кромвеля сталашколой, в которой воспитывались такие качества, как сознательность, т.е.самоконтроль, самодисциплина. Работник мануфактуры должен был не толькоподчиниться дисциплине труда, как солдат армейской дисциплине, он должен былнаучиться самодисциплине, работать не из-за страха перед наказанием, аосознавать правила, как необходимость, как признак улучшения своей собственнойприроды, склонной к анархии и своеволию. Эти качества были необходимы длянарастающей индустрии машинного производства.
Возникавшие фабрики имануфактуры нуждались не в крестьянине, с его спонтанной, стихийной формойжизни, связанной с природой, у машины мог работать только тот, кто добровольноподчинил себя Новому Порядку, порядку, который требовала новая форма экономики- индустриальная.
Кромвель первым ввел вобращение термин “сознательность”, который означал ответственность перед Богом.Впоследствии термин стал широко применяться в Советской России, но подразумевалответственность не перед богом, а перед государством, обществом.
Термин “сознательность”,в советском словаре, предполагал, что задачи и идеалы партии, частопротиворечащие идеалам и задачам индивидуума, каждый воспринимает как своисобственные, как самопожертвование, как отказ от индивидуальных целей во имяцелей высших, общественных. Сознательность естественно приводила к аскетизму вматериальной жизни и оскоплению жизни внутренней. Сознательный советскийчеловек должен был подавить в себе те импульсы, желания, идеи и идеалы,которые противоречили требованиям общества и государства.
Несмотря на внешнееразличие форм протестантской сознательности, построенной на индивидуализме исоветской, на коллективизме, целью воспитания сознательности была дисциплина,подчинение, принятое на индивидуальном уровне, сознательно.
“Сознательность”протестантизма — самоограничение во имя создания нового богатства.Kоличество созданных богатствдоказывали степень веры и, следовательно, возможность прощения, надежду на райв загробном мире.
В советском контексте,сознательность, т.е. самоотверженный труд, давал право на вхождение в новыймир, мир коммунизма, который был вариацией на всю ту же тему, правда, не рая нанебесах, а рая на земле.
Хотя революция Кромвеляпотерпела поражение, протестантизм стал государственной религией в Британии,но англиканство, как эта религия была названа, включало в себя многочисленныеэлементы католицизма. Начали появляться протестантские секты, не принявшиеангликанство, которое, в их глазах, было предательством основных идейпротестантизма. Наиболее распространенными стали секты квакеров и пуритан, онибросили вызов церкви и власти, называя власть и личное богатство ценностямиАнтихриста, а не Христа.
Квакеры требовали отчленов секты полного посвящения своей жизни труду, и аскетизма в потребностях.На кладбищах квакеров 17-18 веков на надгробьях не обозначены ни годы жизни исмерти, ни имена. «Здесь похоронен плотник и отец 10 детей». Человек пришел изпраха и ушел в прах. Человек пришел в этот мир только для того, чтобывыполнить свой долг, он сам, содержание его жизни, не имеют никакой цены. Самон ничто – пыль перед лицом Бога.
Плотские желания,наслаждение жизнью – грех, аскетизм был для квакеров знаком добродетели. Дажесамые богатые из них жили в скромных домах с убогой мебелью, их одежда была нетолько незатейливой, она носилась от совершеннолетия до гробовой доски.Картины считались знаком идолопоклонничества. Тех, кто пытался научитьсяиграть на каком-либо музыкальном инструменте, изгоняли из общины. Почти неимея трат на жизнь, квакеры накапливали огромные богатства, которые не выходилиза пределы общины благодаря запрету на браки вне своего круга. Не тратя ничегона себя, квакеры вкладывали накопленные средства в расширение бизнеса, так кактолько богатство давало уважение квакерского сообщества.
К началу 19-го векабританские квакеры составляли группу в 20.000 человек. Несмотря на своюнемногочисленность, они были богаты и обладали значительным влиянием. Трикрупнейших кампании Англии, выпускавшие все виды хлебных изделий, принадлежаликвакерским семьям. Из четырех главных банков Англии 19-го века двапринадлежали квакерам, Барклай и Ллойд. Кампания Ллойд по сей день являетсякрупнейшей страховой кампанией мира.
Вместе с сектой квакеровросла секта пуритан, с которой власти Британии вели постоянную борьбу. Пуританетребовали от своих приверженцев упорного труда в течении недели, утровоскресенья должно быть проведено в церкви, а остальная часть дня в чтениибиблии дома. Также, как монахи в монастыре, они посвящали все свое время трудуи молитве.
Пуритане игнорировалидаже религиозные праздники, которые в те времена отличались особойразнузданностью и длились неделями. «Можно ли представить, что вера в Спасителяподтверждалась бы многочасовым обжорством, пьянством и дебоширством. Этоскорее подходит для празднования в честь языческого Бахуса, а не Христа.»,говорил лидер пуританской общины в Бостоне, Коттон Махер.
В средневековье Пасха иРождество праздновались по две недели. Каждый святой имел свой праздничныйдень. Французские короли гарантировали своим подданным 38 праздничных дней вгоду. Пуритане же видели в праздниках проявление греховного начала, и нетолько праздники, но даже размышления в будний день считали грехом. Для этогоесть воскресенье, и размышлять в воскресенье можно только о слове божьем впроцессе чтения Библии.
В Британии были изданымногочисленные королевские эдикты, направленные против норм жизни, которыенавязывались обществу пуританами. Одним из них был закон, изданный королемДжеймсом I, который сделал обязательнымучастие всех групп населения в различных видах спорта в воскресенье.
Несмотря на все усилиявластей, влияние пуритан возрастало с каждым годом. Рост секты сталвосприниматься властями и официальной англиканской церковью как угроза существующемупорядку. После устрашающих преследований секты в 17-ом веке появились иныепуритане, трезвые практики. В процессе борьбы за человеческие души, лидерысекты пришли к выводу, что построить новый праведный мир на старом континенте,погрязшем в пороках, невозможно. К этому времени был открыт новый континент,который в глазах пуритан мог стать тем местом, где можно начать все с чистойстраницы, где можно было создать Новый Мир, Новый Свет на основе новогопринципа жизни – “Жизнь — Есть Труд”.
Первые общины пуритан,прибыв в северо-восточную часть континента, заложили идеологический фундаментнового общества и нового государства — самоотверженный труд, сделавший Америкусамой богатой страной мира.
В то же время, ЮжнаяАмерика, которую осваивали католические страны Европы, так и не стала “НовымСветом”, в течении столетий пребывая в нищете и разрухе. Труд, в глазахиспанских колонизаторов, не представлял никакой ценности. Колонисты в странахЮжной Америки, ставили своей задачей захват, грабеж уже существующих богатствиндейских цивилизаций-городов с высоким уровнем экономического и культурногоразвития.
На территории ЮжнойАмерики в начале 17-го века проживало до 50 миллионов индейцев. На территориибудущих Северо-Американских Штатов количество аборигенов составляло около 6миллионов, а кочевые индейские племена находились на уровне развития каменноговека.
Колонистов-пуритан вСеверной Америке встретил дикий, почти безлюдный мир, здесь не было техбогатств, которые вывозили из Южной Америки испанские конквистадоры. ВСеверной Америке богатства могли быть созданы, созданы только трудом, освоениемновых земель, на которых не было и следа какой-либо цивилизации, и труд, в этихусловиях, приобрел небывалый в истории статус.
Обедневшие европейскиеаристократы (а их количество среди колонистов было значительно), прибывшие всоставе первых экспедиций в надежде на мгновенное обогащение, вскорестолкнулись с непреодолимым фактом жизни в Новом Свете – трудиться должны всебез исключений. Был провозглашен библейский принцип «Кто не работает, тот неест».
Расчеты аристократов нарабский труд не оправдались, индейцы готовы были принять смерть, но не бытьрабами. До появления черных рабов из Африки аристократам приходилось работатьна земле вместе с простыми колонистами, их европейский статус, право наполучение привилегий, здесь был утрачен.
Каждый колонист, внезависимости от того, кем он был в своей стране, здесь был вынужден работать,чтобы не умереть. Вместе с семьей, семейным кланом или группой единомышленниковколонист поселялся в дремучих дебрях, и становился владельцем огромныхземельных участков, превращая дикую природу в пригодные для земледелиятерритории.
Попытки британскойадминистрации ввести захват земель в какое-либо законодательное русло былиобречены – необъятные пространства страны не давали возможностей контроля.Только после Войны за Независимость были введены правила по продаже земельныхучастков. Семья могла приобрести одну квадратную милю земли (320 гектаров) засимволическую плату, или, точнее, плату за регистрацию на владение. ПослеГражданской войны, в 1865 году был принят Homestead Act, по которому любой мог приобрести участок в 80 гектаров,заплатив 10 центов за регистрацию.
В Бразилии же, в это жевремя, стоимость земли была настолько высока, что ее могли приобретать толькосамые богатые. Таким образом, четкая граница между имущими и неимущими, будучипроведена в самом начале, в каждом поколении все больше увеличивала разрывмежду классами, и статус классовых привилегий был закреплен на века.
В Южной Америке не толькобыла воспроизведена европейская феодальная экономическая система, ЮжнаяАмерика жила ценностями католицизма, поддерживавшего феодальную формуотношений, в которой каждый был лишь «божьей овцой» в стаде, которое пасливласти, лендлорд и церковь.
А протестантизм СевернойАмерики давал полную свободу индивиду, в практической жизни – “каждый за себя”,в духовной сфере – “каждый сам себе священник”.
Резкий контраст междунищей католической Южной, и богатой протестантской Северной Америкой –контраст двух отношений к труду. На европейском континенте этот контраст неменее нагляден – сегодняшние протестантские Англия, Швеция, Швейцария,Германия богаче католических стран – Италии, Испании и Франции.
В католицизме трудсуществовал как средство для обогащения самой жизни, “праздник жизни” был иостается центром всех человеческих интересов в латиноамериканских странах. Впротестантской Северной Америке труд был и остается смыслом человеческогосуществования, что и сделало США самой богатой страной мира.
На Северо-Американскомконтиненте протестантская идея безостановочного создания богатств нашлаидеальную ситуацию для своего воплощения. Гигантские, никому не принадлежащиетерритории, отсутствие государственного контроля создали новый человеческий тип- одиночку, посвящающего все свои силы труду, умеющего работать лопатой иплугом, молотком и пилой, намывать золото, но также и умением владеть саблей,мушкетом, добывающего богатство только для себя любыми способами — работой,торговлей, спекуляцией, грабежом и шантажом.
В то же время, внутрипервых протестантских общин Нового Света, каждая община, каждая секта,озабоченная своим выживанием, обязывала своих членов принимать во вниманиеблагополучие общины в целом.
Но сами условия новойстраны, где многое можно было добыть, действуя в одиночку, привели к другимформам отношений, и библейская заповедь – “не пожелай другому того, чего ты непожелаешь себе”, перестала играть значительную роль. Человеческая судьбапостепенно перестала ассоциироваться с нравственным, духовным ростом, ценностьчеловека подтверждалась, прежде всего, ростом индивидуального богатства.
В первый период освоенияновых земель, пуритане жили тесными общинами, вне общины колонист в одиночкувыжить не мог. Благополучие всех членов общины зависело от равного участия исвоей доли в доходе в зависимости от вложенного труда. Само название общин — «community», т.е. коммунальное общество,говорило о приоритете общего над единоличным, подтвержденного идеалом общества– жизнью апостолов Христа деливших все поровну. Центральным постулатом пуританбыла идея о том, что использовать богатство для себя значит отнять его у бога,для которого оно только, и предназначено, и чем больше человек создал, тембольше у него шансов спасти свою душу и получить прощение небес. Богатствонеобходимо лишь для еще большего увеличения богатства.
В Европе же, практическидо середины 19-го века, считалось, что труд необходим для созданиякомфортабельной жизни, и, достигнув приемлемого благополучия, можноостановиться в накоплении богатств, и совершать добрые дела. Предпринимателипервоначального периода капитализма не стремились заработать больше, чем ихделовые партнеры и конкуренты. Их доходы должны были быть достаточны, чтобывести “приличный образ жизни”. Сама идея, что жизнь должна быть посвящена делу,а не наоборот, казалась в то время очевидным безумием.
Американскийпротестантизм, однако, разрушил этот стереотип, так как машинное производствоначало занимать все большее место в экономике страны — аскетическая формажизни производителей богатства несла в себе противоречие – если они,богатства, не потребляются, дальнейшее развитие производства будетприостановлено. Появился новый тип работника, служившего не богу, а чистойпрактике – янки. В их идее жизненного успеха уже не было бога, а аскетизм,осознанную жизнь в бедности, они рассматривали как форму человеческойущербности. А к началу Гражданской войны уже была создана база производстватоваров массового потребления, и богатства страны не могли расти без выхода намассового покупателя.
В развивающихсяиндустриях не хватало рабочих рук, так как иммиграция была незначительной, аспрос на индустриальные товары возрастал. Растущая индустрия Севера нуждаласьв рабочих руках, и источником наемной рабочей силы могли стать, как черныерабы, работавшие на плантациях, а их было около 4 миллионов, так и белаябеднота Юга. До Гражданской войны подавляющая часть населения Юга былииндивидуальными фермерами, и наемный труд, труд на другого, считался простодругой формой рабства.
Гражданская война,внешне, была войной за отмену рабства, но, по своей сути, это была война заполную смену ориентиров — от свободы индивида, работающего на себя, до скрытойформы рабства – работы на другого, без права на равную долю в доходах.Индустриальный Север предлагал жителям сельскохозяйственного Юга не толькоосвободить своих рабов, но вместе с ними идти работать на заводы и фабрики –машинное производство создавало большие богатства, чем сельское хозяйство.
Для того чтобы поставитьнаселение Юга к заводскoму станку пришлось применять военные средства. Юготчаянно сопротивлялся, поэтому человеческие потери в период Гражданской войныбыли самыми большими за всю историю войн, которые вела Америка.
Во Второй Мировой погибло420 тысяч американских солдат. Это была война, в которой использовалось оружиемассового уничтожения. В Гражданскую войну оружием солдата был мушкет,производивший один выстрел в минуту, и самым страшным оружием была пушка,стрелявшая чугунными ядрами.
За 4 года Гражданскойвойны погибло 680 тысяч, больше чем во Вторую Мировую.
Огромные человеческиежертвы Гражданской войны могут быть объяснены той же причиной, которойобъясняют неимоверную жестокость войн эпохи Протестантской Реформации, унесшихтреть населения Европы – решался вопрос о фундаментальных основах жизни, остатусе труда в общественном сознании. До Гражданской войны плантаторы Юга,пользовавшихся рабским трудом были самыми богатыми людьми страны. После ееокончания, бегство черных на Север и массовая иммиграция из Европы дешевыхрабочих рук привели к созданию огромной машинной индустрии, которая приносилабольшие доходы, чем сельскохозяйственный Юг. К началу 20 века США сталипревращаться в одну из крупнейших индустриальных стран мира, так как в машинномпроизводстве была задействована основная масса населения. Богатства сталираспределяться широко благодаря свободе экономической деятельности. Европеецбольшую часть доходов отдавал государству, в Америке, до Первой Мировой войныгосударство не облагало налогом трудовые доходы, после войны, до 1933 года,подоходный налог составлял в среднем 3% — американец работал только на себя. Каждыйимел возможность, накопив определенную сумму трудом на другого, открыть свойсобственный бизнес, и, посвящая труду все свое время и все свои силы, получитьтакое богатство, о котором не мог мечтать средний европейский работник илибизнесмен.
Максим Горький,сделавший, больше, чем кто-либо, для пропаганды идеологии труда, побывав вАмерике в 1911 году, тем не менее, увидел в американской форме отношения ктруду, определяющему все содержание жизни, силу, разрушающую сами основы исмысл человеческого существования, — «Америка! Удивительно интересно здесь.Что они сумели создать эти дьяволы, как они работают, с какой энергией, с какимудовлетворением, и насколько они варварски невежественны. Я одновременновосхищаюсь и проклинаю, все это и восхитительно и тошнотворно.… Когдаиммигранты прибывают сюда они быстро превращаются в тупых и жадных животных.Как только они видят богатство этой страны, они оттачивают свои зубы, и неостанавливаются до тех пор, пока не становятся миллионерами, или падаютзамертво от голода… Везде — труд. Все охвачено его бурей. Все стонет, скрежещети повинуется воле какой-то тайной силы, враждебной человеку и природе.»
Взгляд Горького, этовзгляд человека, выросшего на гуманистических идеалах 19-го века, но наступалновый век, век индустриализации и ее требования в Советской России также привелик пересмотру отношения к труду.
Советские плакаты 20-ых,30-ых годов возвещали, — «Владыкой мира станет труд».
Гражданская война вРоссии закончилась в 1922 году, но продолжалась в других формах в течении почтидвух десятилетий. Протестантская идея труда, как смысла жизни, противоречилаправославной религиозной традиции, поэтому русская революция, в процессевхождения в цивилизованный мир, который понимался, прежде всего, как мириндустриальный, должна была применять насилие, как единственный инструментизменения отношения к труду, что и привело к такому огромному количествужертв.
В США религия сделалагероический, самоотверженный труд по созданию материальных богатств высшимэтическим идеалом, и благодаря религии, общественное сознание приняло труд, каквысшую ценность жизни, без применения насилия.
Убеждала и сама практикажизни, в которой иммигрант из Ирландии, прибывший в Америку без гроша вкармане, Джеймс Карнеги, стал королем стали, конторский клерк Джон Рокфеллер,нефтяным королем, а механик по починке велосипедов, Генри Форд, превратился вкороля американской автомобильной промышленности.
Их идеи были болеевесомы, чем библейские догмы, так как они подтверждались самим существованиемогромных индустриальных империй, которые они создали.
Форд, больше чем другиелидеры американской индустрии, сделал для пропаганды самоотверженного труда,поэзии созидания, он говорил о труде и производстве в терминах протестантизма,и в стране, по преимуществу протестантской, его логика была неотразима, — «Если ты рабочий, клерк, инженер, врач, юрист или полицейский, ежедневновыполняющий изо дня в день одну и ту же монотонную работу, мало чемотличающуюся от работы на конвейере. Твоя работа — это божественное провидение,это не только твой общественный долг, это твое предназначение на этой земле».
Протестантизм Форда былданью традициям прошлого, его практицизм был фундаментом будущего. Форд былодним из первых, кто увидел в использовании науки в практике производствамощный инструмент изменений, не только изменений индустриальных, но и измененийсамого общества. Наука не только должна создавать новую технологию, новыемашины. Наука должна помочь организации всего процесса труда.
В чем цель научнойорганизации труда? Сведение всего многообразия человеческих отношений напредприятии к единым для всех нормам. Научная организация труда этоформализация, бюрократизация трудовых отношений, благодаря которой можнодобиться тотального контроля над производством и работником.
В труде ремесленникасуществовал немалый элемент непредсказуемости, его эффективность определяласьиндивидуальностью работника, а деловые отношения, складывающиеся на основечеловеческих пристрастий, чувств, эмоций, были неопределенны инеконтролируемы.
Следствиеминдивидуализированного подхода была низкая производительность труда. Поисккаждым работником оптимальных форм индивидуально приводил к большим тратамсредств и времени, так как каждое решение было уникальным, характерным толькодля данного работника, и поэтому неэффективным.
Ремесленное хозяйствобазировалось на многообразных персональных контактах, которые требовалипостоянной импровизации в принятии разнообразных решений.
Научный же подход сводитмногообразие к единству, выявляя в бесконечном разнообразии то, что в нем естьобщее.
Наука, использованная ворганизации трудовых отношений, применила единый, не изменяющийся, общий длявсех параметр – количественную оценку задач, операций и результатов труда. Существуетшироко распространенное мнение, что бюрократия направлена против интересовлюдей. Долой бюрократию — лозунг бунта против порядка, который не учитываетиндивидуальные особенности людей. Но в массовом производстве индивидуальныйподход стал невозможен, он противоречит основному принципу массовогопроизводства — унификации всех форм отношений.
Результатомбюрократизации стал неизмеримо большая производительности труда, нежели вперсонализированном процессе, что привело к невиданному в истории ростаблагосостояния индустриальных стран. С другой стороны работник долженотказаться от своей индивидуальности, стать не размышляющим винтиком машины, ивыполнять работу, так же точно и вовремя, как и машина? Система превращениячеловека в винтик была разработана Фредериком Винслоу Тэйлором,основоположником идеи научного управления. Генри Форд начал широко применятьсистему Тэйлора.
Стахановское движение вСоветской России, которое также использовало методики Тэйлора, имело ту жецель, повышение производительности труда, хотя внешние формы его были другими.Американский менеджмент, также, как и советские командиры производства, быливынуждены отказаться от системы Тэйлора – в ней была слишком наглядна ее цель — «выжимание пота», интенсификация эксплуатации работника.
Прямое давление наработника сменилось гораздо более мягкой и менее заметной системойпсихологического контроля, которая была названа “заботой о людях”.
Фирма Western Electric заказало исследование эмоциональных,индивидуальных факторов, влияющих на производительность, известному социологуЭлтону Майо, которым были разработаны рекомендации, позволяющие создатьэмоциональный комфорт для работников. Майо, подводя итог своей работе, писал вмассовой прессе, — «Мнение, что условия труда улучшились, ошибочно. Контрольстал менее заметным, но более эффективным, почти тотальным, изменились лишьвнешние формы», отметил.
В результатеиспользования достижений психологической науки в производстве США достиглисамого высокого уровня производительности труда, которая сегодня выше на 15%,чем в остальных индустриальных странах. Интенсивность труда увеличилась на40%.
Хотя самой трудолюбивойнацией считаются немцы, но они работают всего 1500 часов в году, а американцы2000. Количество отпускных дней в году у американцев 10, у европейцев от 30 до40. Сокращается и количество праздников. Да и сами праздники стали настолькоскучны из-за формализации человеческих связей вне работы, что многиепредпочитают работать в праздники, чтобы чем-то занять себя, иначе им предстоитпровести много часов перед телевизором, переходя с одного канала на другой.
Во времена Токвиля страхперед богом заставлял американца-пуританина находиться в непрерывном процессеслужения богу — Работе.
Сегодня американец такжеслужит своему Делу, правда, он не апеллирует к закону божью, он говорит себе, — «I should keep myself busy», я должен быть все время занят, как будто также, каки его далекие предки-пуритане, боится наказания небес.
Чем богаче становитсяобщество в целом, тем больше энергии и времени необходимо чтобы приобрестиаксессуары своего социального статуса и социального престижа — дом, машина,счет в банке. Чтобы соответствовать повышающемуся с каждым годом стандартужизни и приобретать все, что связано с демонстрацией социального статуса,необходимо работать уже не 40, а 70, 80 или 100 часов в неделю, и сократить доабсолютного минимума часы, отведенные для самой жизни.
Необходимо безостановочнодвигаться вверх, необходимо подниматься с одного экономического уровня надругой. Остановка означает поражение. Нельзя быть привязанным к какому-тоодному месту, нужно двигаться вперед, иначе богатство, всегда лежащее где-товпереди, останется недосягаемым. Но для чего нужно богатство. Для того чтобысоздавать все большие богатства. Цель — сама деятельность в создании богатств,в конечном счете, само движение, и есть цель.
«Работа для американцевглавная радость жизни, в работу они превращают и отдых… Если онипутешествуют, то делают пять, шесть сотен миль в день, останавливаясь только,чтобы сделать фотографии, и узнают о том, где они побывали, только когда домарассматривают фотографии. Если они занимаются спортом, то вкладывают такуюэнергию, которая может убить лошадь», пишет английский социолог Горер.
Cпорт воспринимается как форма труда,в нем, также, как и в работе, ставятся определенные задачи, которые должныбыть выполнены в обозначенные сроки, и разрабатывается наиболее эффективнаяметодика. Американец подсчитывает сколько миль, за какое время он прошел,проехал, проплыл, какое место занял и, готовится к тому, чтобы в следующий разпройти, проплыть, проехать быстрее за меньшее время. Особое место занимаетмарафон, который проводится на всех уровнях, в графствах, городах, штатах иинтернациональный марафон в Нью-Йорке. Движение — главная ценность национальнойкультуры, тот не американец, кто не стремится двигаться в физическом исоциальном смысле вперед, вверх к новым победам.
Эта жажда движения слышнав балладах Элвиса Пресли, Боба Дилана и Керуака, главный мотив народной,фольклорной музыки, “country music” – дорога.
Многие улицы американскихпригородов являются хайвэями, бесконечные прямые линии дорог создают ощущениебесконечности – они ведут к другим дорогам, к другим хайвэям, и это дороги вникуда.
Американец находится впостоянном движении — ремонт дома и машины, улучшение газона перед домом,поездки на машине, часто без какой-либо определенной цели, и многочасовойгипноз калейдоскопа образов на телевизионном экране — эрзац движения.
В повседневномамериканском словаре очень мало пассивных форм, скажем, слово загорать — этопассивная форма, в американском лексиконе она превращена в активную, «I work on my sun tone”, Я работаю над красивым загаром. Я не общаюсь, аделаю контакты, — «Make contacts». Даже проституция утратила своипассивные формы.
Когда-то проституткисчитались пассивными “жертвами общества” и, действительно, они и былипассивными жертвами обстоятельств своей жизни. Сегодня проститутка – это business woman, она, одновременно, и товар и индивидуальныйпредприниматель, она работает, действует. Сам термин проститутка, сменился надругой – “sex worker”, т.е. работник секса, человек действия. Любаядеятельность получает общественное признание, если она приносит высокиедоходы, а работница секса, получающая от 300 до 1000 долларов за час труда, неможет не вызывать уважения.
Но, если даже труд,работа не приносит никаких ощутимых результатов, он обязателен для каждого, внезависимости от принадлежности к определенному классу.
Антрополог Эдвард Холл, — «Я знаком с дамой, главой одного из крупнейших книжных издательств. Онанаследница огромного капитала, оставленного ей родителями. Тем не менее, онаработает и работает тяжело. Она озабочена своим делом не только в рабочие часы,оно заполняет все ее время. Ее доходы, от того, что она делает, выглядятжалкими крохами в сравнении с тем, что она уже имеет. Но другой жизни, жизнивне дела, вне действия, вне работы для нее просто не существует».
Все социальные классы,снизу до верху, превратились в работников.
«Категория работника неотменяется, а распространяется на всех людей.», писал Карл Маркс в 19-ом веке обудущем труда в общественных критериях…
Долорес МакКена,работавшая главным редактором трех крупнейших в стране книгоиздательств, — «Выследуете общепринятым меркам жизни — больше рабочих часов, больше денег. Затемобнаруживаете, что из вашей жизни исчезли друзья, семья, независимость, и самаработа все больше напоминает конвейерную линию. Вы пытаетесь начать инуюжизнь, но, оставив работу, вы теряете не только престиж, ощущение власти, свободув финансах, вы теряете свою личность, потому что она определялась окружающими ивами самими через вашу должность и ваши заработки. Оставив работу, вы теряетесебя. Для того чтобы решиться на такой шаг надо обладать железной волей — этопочти героический акт, окружающие воспринимают ваше решение, как вызовобществу, как предательство основных общественных ценностей. Вы ставите подсомнение идеалы и мечты миллионов — престиж, власть, деньги.»
С начала 70-ых годов, всенаселение Америки, в независимости от принадлежности к социальному классу,стало носить джинсы. Традиционно джинсы носили ковбои, фермеры и шахтеры,джинсы были знаком принадлежности к рабочему классу, пролетариату и отсутствияпривилегий. С 70-ых годов джинсы стали повседневной одеждой для всех классов,олицетворяя единое для всех содержание жизни – труд, и гражданское бессилие,когда-то характерное только для пролетариата. В определенном смысле, Америкастала бесклассовым обществом, она создала один класс – класс работников.
В Советской России всеклассы также должны были превратиться в один класс – рабочий. Все видыдеятельности стали пониматься как работа. Существовали работники науки иработники театра, работники кинематографа и работники эстрады, музыкальныеработники и мастера слова. Сталин, в своих обращениях к советскому народу,начинал свои речи словами «Работники и работницы...».
«Только те, кто работаети полезен для общества, должен жить, остальных следует уничтожить», писал одиниз французских просветителей, Сен-Симон.
Этой заповеди Сен-Симонабуквально следовали в фашисткой Германии и в Советской России. Советскиеплакаты 20-ых, 30-ых годов возвещали, — «Владыкой мира станет труд».
Протестантская идеятруда, как смысла жизни, противоречила православной религиозной традиции,поэтому русская революция, в процессе вхождения в цивилизованный мир, которыйпонимался прежде всего как мир индустриальный, должна была применять насилие,как единственный инструмент изменения отношения к труду, что и привело к такомуогромному количеству жертв. Гражданская война в России формально закончилась в1922 году, но продолжалась в других формах в течении почти двух десятилетий.
Демократическое жеобщество использовало человеческие ресурсы более экономично, оно создалоатмосферу, в которой даже физически недееспособные стремятся быть вовлечены втрудовой процесс, никто не хочет быть в глазах общества, и в собственныхглазах, парией, изгоем, извращенцем, социально пустым местом.
Алекс Токвиль писал в1836 году, — «Что ошеломляет в США, это не останавливающееся движение ипостоянные изменения, но сама жизнь чрезвычайно монотонна, потому что всеизменения и непрекращающееся движение ничего не меняют в содержании, в сущностисамой жизни. Человек находится в движении, но это движение чисто физическое,внутри себя он неподвижен.»
Токвиль назвал этовечное, не останавливающееся движение “dread revolution” — кружение на одном месте.Застывший, неподвижный внутренний мир нуждается в постоянной встряске, идвижение, по крайней мере, создает иллюзию того, что что-то происходит.Движением, действием исчерпывается все человеческое существование,остановиться, означает перестать существовать.
Социолог Вилкинсон всвоей работе, посвященной американскому национальному характеру, «The Pursuit of American Character», иронически отмечает — «Поражающуюиностранцев динамику американской жизни можно определить формулой — «We getting nowhere fast.», мы очень быстро движемся в никуда.»
Олдос Хаксли увидел еще в1921 году, когда труд начал превращаться в единственное содержание жизни, нетолько в США, но и в Европе и России, — «С раннего детства людям будутпрививать мысль, что счастья вне работы не существует. Власть имущие убедятмассы в том, что они счастливы, только когда они работают, и, в тоже время,каждый из них свободен, делать то, что он хочет. А все что они делают, достойнои значительно. Самые жалкие из них будут чувствовать себя центром вселенной и,работая по многу часов в день, убежденные в своей значимости, они действительнобудут счастливы, как человек никогда не был. Они пройдут через жизнь вубеждении, что это единственная, достойная человека форма жизни, и из этогосчастливого дурмана не дано будет выйти никому.»