Л.Р.Прозоров
Ввопросах этнического самосознания очевидно первостепенную роль играют принципы,по которым народ определяет «своих» и «чужих». Нельзя незаметить, что в самосознании современных Русских фактор расы, «крови»играет ничтожно малую роль. В отличие от немцев, у которых «Blud undBoden» («Кровь и Почва») составляли и составляют неразделимоеединство, в Русском общественном сознании последних веков вопрос скорееставился «В1ud oder Boden», с явным предпочтением второго. Этохарактерно как для массового сознания, так и для т.н. «национальномыслящей интеллигенции» (А. Г. Кузьмин, В. В. Кожинов) и даже длянекоторых идеологов праворадикальных организаций (А. П. Баркашов, РНЕ; Э. В.Лимонов, НБП).
Отношениевсех вышеперечисленных к теме этноса и расы можно вкратце сформулировать так:«русская идея НИКОГДА не основывалась на крови; русский — это тот, ктолюбит Россию, воспринял русскую культуру. Православие и пр., раса и происхождениероли не играют; русские — изначально смешанный народ; белый Запад — однозначноВРАГ, урало-алтайские „коренные народы России“ чаемые союзники,»братья". Симптоматично, что синонимом слова «националист»в России является «почвенник», а не «расист». Наоборот,«расизм» для большинства русских — часть образа врага, причёмнаиболее отвратительная. Расизм прибалтов, кавказцев и т.д. возмущаетсегодняшнего Русского не столько антирусской направленностью, сколько сам посебе, как нечто по определению «плохое». В современных антисемитскихизданиях евреям инкриминируют именно расизм, едва ли не в первую очередь.
Такойподход далеко не нов. Ещё в XIX веке его выразителями стали первыепредставители национального начала в русской общественной мысли — славянофилы(А.С.Хомяков «Семирамида»). Их сочинения, при явной антигерманскойнаправленности, воспевали способность России уживаться и родниться с народамитайги, степи, тундры, жителями Кавказа.
Также, как и современные представители «национально мыслящей» интеллигенции,славянофилы рассматривали полное отсутствие расового самосознания (т.е.неспособность рассматривать расово близкие народы как «свои», арасово чуждые, как «чужаков»), как некую извечную, изначальную чертурусского и, шире, славянского характера.
Наскольковерным является это утверждение?
Дляразрешения этого вопроса плодотворным представляется обращение к русскому эпосу- былинам и балладам. Сам факт сохранения их в устной передаче с, как минимум,домонгольского периода, доказывает их авторитетность в качестве выразителейрусского самосознания. Не будем задерживаться на вопросе возникновения былин,их исторического или мифологического происхождения — это для наспринципиального значения не имеет. Нам важно отражение в былинахэтническо-расового вопроса.
Определим,условно, три группы описанных в эпосе иноземцев. Это белая индоевропейскаяЕвропа (земля Ляховецкая, земля Поморянская, Леденец-город за морем Вирянским[Варяжским], земля Тальянская и т.д.), степной Восток (Золотая Орда,Турец-земля, царство Задонское, царство Татарское и т.д.) и, наконец, лесныеугрофинские племена (ливики, карелы, чудь).
Очевидно,что максимальная степень межэтнической вражды, её наиболее яркое проявление — война. Напротив, наиболее яркое проявление взаимной симпатии между этносами — браки и вообще интимные контакты их представителей. Рассмотрим последовательноотношение русского эпоса к представителям Востока, финноугорских племён иЗапада — сквозь призму войны и любви.
Войнас Востоком — основное содержание былинного эпоса, бессмысленно даже перечислятьпосвящённые ей сюжеты. Можно только отметить — это бескомпромиссная война, гденикакой мир с врагом не возможен, наилучший исход: «не оставил татар(условный этнический термин, обозначающий степняка вообще) и на семена». Близкок этому отношение к византийцам («Глеб Володьевич и МаринкаКайдаловна») и хазарским иудеям, воплощённым в образах богатыря Жидовина ицарища Кощерища.
Эпос,как ни странно, помнит и войны с финноуграми, хотя их историческая роль всравнении с противостоянием Степи кажется исчезающе малой. Это войны скарелами-ливиками («Князь Роман и братья-ливики») и «чудьюбелоглазой» («Добрыня чудь покорил», баллада «На литовскомрубеже»). Обращает на себя внимание крайняя бескомпромиссность ижестокость описанных в былинах и балладах конфликтов. Вражеская сторона описанаедва ли не более неприязненно, чем в былинах, посвящённым войнам со степью.Постоянные эпитеты Корелы в Русском эпосе «Корела проклятая, кореланеверная» так же указывают на сильную степень отчуждения. Отчуждение ивраждебность доходят до того, что с «Корелой» отождествляются«татары» царя Калина, самого страшного из врагов былинного Киева.
Совершеннообратная картина с Западом: все многовековые воины с поляками, литвой, Орденом,варягами, шведами былинный эпос попросту игнорирует. Северорусские сказителибылин, очевидно, рассматривали древние набеги степняков на Киевские рубежи иукрощение лесных дикарей, как нечто более важное, чем более близкие во времении пространстве конфликты с западными соседями. Словно коллективный РусскийБисмарк, былина провозглашает: «На Западе врага нет!»
В«брачной» тематике, напротив, Западу уделяется гораздо большевнимания. Князь Владимир берёт себе жену из земли Ляховицкой или Поморянской. ВПоморянской земле находит себе жену и богатырь Святогор. В Ляховицкой земле — невеста богатыря Дуная. Из-за Варяжского моря прибывает к княжеской племянницеЗабаве жених — Соловей Будимирович. Илья Муромец живёт с некой вдовой в«Тальянской земле». К той же Забаве прибывает из Ляховицкой земли«жених Василий Микулович», оказывающийся Василисой Микуличной,выручающей заточённого Владимиром мужа. Всё это воспринимается былиной, каквполне нормальные явления.
Нето в отношении Востока. Женщина с Востока — коварная ведьма, сватающаяся кРусскому богатырю с единственной целью погубить его. Богатырь разоблачает иказнит её («Михаила Потык», «Глеб Володьевич и МаринкаКайдаловна»). Жена Владимира, Апраксея, выведенная особой отнюдь невысоконравственной, решительно отвергает «руку и сердце»«татарина» Идолища, во власти которого находится. В другой былине тотже Идолище сватает княжескую племянницу и та, избавляясь от жениха, прибегает кстоль крайней мере, как отравление, а Алёша Попович уничтожает явившихся сженихом сватов. Всё это былина описывает с полнейшим сочувствием, как ижестокую расправу Ивана Годиновича над своей спутавшейся со степным«царищем» невестой. У той поочерёдно отсекают части тела, ласкавшие икасавшиеся «татарина» — рука, нога, губы, язык и лишь потом голова. Беспрецедентнаяпо жестокости кара подразумевает беспрецедентность проступка.
Ктеме брака примыкает тема полона, т.к. почти всегда упоминаются русскиеПОЛОНЯНКИ, но не ПОЛОНЯНЕ. Трагизм ситуации — своя, русская женщина — в рукахврага и иноплеменника. «Чудесным спасением» называется баллада, вкоторой героиня, спасаясь от «крымского царя», разбивается о«бел-горюч камень». Её тело и одежда превращаются в церковь, леса,горы и моря.
Особенныйинтерес для нашей темы представляет баллада «Гибель полонянки». Убегающаяот татар полонянка просит перевозчика перевезти её через реку «наРусь». Тот требует в качестве награды выйти за него замуж. Девушка гневноотказывается: её род слишком высок, в одних вариантах «князья ибоярины», в других вообще «матушка красно солнышко, а батюшкамлад-ясен месяц»
— Так пойду ли я за тебя, за МОРДОВИЧА?
Появляютсятатары, девушка бросается в воду и тонет.
Попутнозаметим, что брак с финно-угром «мордовичем» представляется столь женеприемлемым, как и брак с «татарином».
Самоубийство,как желанная альтернатива татарскому плену отразилась и в пропитаннойфольклорными мотивами «Повести о разорении Рязани».
Наэтом трагическом фоне выделяется полнейшей невыразительностью единственный«западный» вариант сюжета о полонянке. Некий «пан» обещаетсвоей «панье» привезти пленницу с Руси, и привозит. Никакой трагедии,о войнах с западными соседями не складывается легенд, подобных преданию оЕвпраксии Зарайской. Создаётся впечатление, что ужас татарского полона не втом, что он — полон, а в том, что ТАТАРСКИЙ.
Итак,подведём итог. В былинах тюрки и финноугры — враги, брак с ними позорен, и,дабы избежать его, оправданы любые средства. Связь с их представителем жестококарается судьбою или людьми. Европейцы — свои, брак с ними — норма, войн с нимине существует (точнее, они преданы забвению, как семейная ссора). Налицо явноерасовое противопоставление, якобы чуждое славянам. Русский эпос — это эпосфорпоста Европы, Белого мира против диких орд тайги и степи.
Именнотакое представление следует считать исходным, древнейшим, народным вариантомРусской идеи, впоследствии искажённым под влиянием привнесённой идеологии — византийской (Х — XVII вв.), либеральной (XVIII- нач. ХХ вв.) икоммунистической (1917-1991гг.) (характерно удивительное сходство в оценкецерковной и советской историографией фигур Александра Невского и ДмитрияДонского).
Последниеисследования в области археологии и генной морфологии полностью подтверждаютправоту народных сказителей: Русские и славяне в культурном и расовом отношениипринадлежат Европе и белому миру. И поэтому всякие попытки формулированияРусской идеи без учёта этих фактов не могут рассматриваться всерьёз.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта rustrana.ru