Бор и Эйнштейн: ТИМ и внетипные отличияАвтор статьи: Марианна Фёдоровна СТОВПЮК Астрофизик из Санкт-Петербурга, канд. ф.м. наук. Изучив соционику, создала серию психологических портретов известных учёных и писателей, где на основании подробно разобранных фактов из их жизни обосновала их принадлежность к тому или иному психологическому типу. Эл. адрес: urania@pisem.net Резюме. На основе биографического анализа предполагается, что оба известных физика относились к одному и тому же ТИМу - ИЛЭ, а их широко известная дискуссия основана на различиях, которые не связаны с природой ТИМа. 1. Зачем проверять "очевидное"? Хотя причисление обоих гениальных физиков к ТИМу (интуитивно-логический экстраверт) стало уже почти хрестоматийным [1,15,16], представляется всё же, что подробный анализ здесь не будет излишним. Во-первых, не все согласны с "хрестоматийной" точкой зрения (в работах сторонников теории Майерс-Бриггс Эйнштейн единогласно причисляется к интровертам, например, [9]), а значит, она требует более пристальной проверки, а во-вторых, даже если в обоих случаях ТИМ один, то интересно понять, какие черты этих людей не обусловлены типом. Кроме того, "абстрактное" описания типа и сама процедура определения типа конкретной личности - процессы самосогласованные в том смысле, что сами описания расширяются за счёт тех фактов, которые привносит каждая новая личность, "зачисленная" в конкретный тип. В своей основе соционика может иметь только проверенные опытом факты, чему и способствует аналитическое выявление ТИМа, в том числе исторических личностей. Полагаю, здесь нет смысла излагать в хронологическом порядке биографии Альберта Эйнштейна (1979-1955) и Нильса Бора (1985-1962). По вполне очевидным причинам это изложение просто не уместится в небольшой статье, желающих могу отослать к книгам [2,3,5-8,11,12,18]. Я же буду пользоваться отдельными фактами, почерпнутыми из этих книг, когда возникнет необходимость подкрепить какое-либо предположение. Рассмотрение будет проводиться по функциям модели А с проверкой "на прочность" доказательств в пользу .^ 2. Программная интуиция возможностей и контролирующая интуиция времени. Поскольку по наиболее сильному, программному, элементу "индивид сам из объективного окружения отбирает нужные ему сигналы-раздражители" [1], впитывающие интересующую их информацию ИЛЭ и ИЭЭ могут буквально позабыть обо всём на свете. Сохранился забавный эпизод из детства братьев Нильса и Харальда Боров, который произошёл во время поездки по городу, когда "мать рассказывала мальчикам разные истории о городских достопримечательностях, проплывавших мимо. Они слушали её с таким всепоглощающим вниманием, что глаза их замерли в неподвижности и непроизвольно раскрылись рты. А когда они сходили на своей остановке, фру Эллен услышала за спиной сочувственный голос: "Бедная мать!" [5]. Полнейшее погружение в заинтересовавшую их историю сделало мальчиков внешне похожими на дебилов. А вот эпизод из детства Эйнштейна, который он сам осмыслил уже будучи взрослым: "Акт удивления", по-видимому, наступает тогда, когда восприятие вступает в конфликт с достаточно установившемся в нас миром понятий. В тех случаях, когда такой конфликт переживается остро и интенсивно, он в свою очередь оказывает сильное влияние на наш умственный мир. … Чудо такого рода я испытал ребёнком 4 или 5 лет, когда мой отец показал мне компас" [18]. Здесь уместно вспомнить описание ИЛЭ из книги [16]: "Во внешности ИЛЭ больше всего привлекает увлечённый взгляд: перед вами словно большой ребёнок в предвкушении подарка". И таким "подарком" легко может стать интересная история или загадочный предмет. Зачастую ИЛЭ обладает способностью видеть нечто новое и необычное там, где "и так всё понятно" - это, опять же, функция его программной интуиции возможностей. Например, у Эйнштейна: "Иногда я себя спрашиваю: как же получилось, что именно я создал теорию относительности? По-моему, причина кроется в следующем. Нормальный взрослый человек едва ли станет размышлять о проблемах пространства-времени. Он полагает, что разобрался с ними ещё в детстве. Я же, напротив, развивался интеллектуально так медленно, что, только став взрослым, стал размышлять о пространстве и времени. Понятно, что я вникал в эти проблемы глубже, чем люди, нормально развивавшиеся в детстве" [17]. Конечно же, здесь содержится доля иронии, но не только. То же самое можно сказать и о следующем ответе Эйнштейна на вопрос К. Зелига: "Когда я спросил, от кого из родителей он унаследовал свой научный талант, Эйнштейн ответил: "У меня нет никакого таланта, а только страстное любопытство. Следовательно, отпадает и вопрос о наследственности" [6]. Н.Бор тоже с юности имел привычку задумываться над "очевидными вопросами": "Его юную голову отяжеляли совсем не юношеские размышления о сложностях процесса постижения мира вообще. Не о технических сложностях он думал - о философских… Кажется, всё в представлениях человека о мире продиктовано этим миром. Но разве самим процессом узнавания истины человек не вмешивается в природу и не вносит при этом в неё изменения? Велики они или малы, не это существенно: важно понять их место в содержании наших знаний… В кругу этих мыслей вдруг замыкалось всё его внимание, когда в университетской лаборатории он забывал во время опыта о самом опыте, и раздавался взрыв, и руководивший занятиями Нильс Бьеррум восклицал: "Это, конечно, Бор!" [5]. Рассеянность - часто одно из "последствий" присутствия интуиции в ТИМе. Сосредоточенность на какой-то проблеме может проявляться как внешняя несобранность. Замечу, что в теории Майерс-Бриггс рассеянность отождествляется не cтолько с интуицией, сколько с интроверсией [14] - вот одна из причин, почему Эйнштейна относят к типу INTP. А вот что вспоминает об отце Ханс Бор [3]: "Отец стремился не только развить наше логическое мышление и арифметические способности, но и приучить нас думать о проблемах жизни, глубже понимать их… Отец хотел, чтобы мы не удовлетворялись поверхностным или привычным объяснением явлений, а искали более глубокое общее решение, анализируя широко распространённые понятия и представления". То есть, сам обладая привычкой "вгрызаться в суть вещей" [5], Н.Бор пытался обучить этому и своих сыновей. Занимали его при этом не только научные проблемы, а практически всё, что происходит вокруг - проявление экстраверсии ТИМа. "Почти всегда он был поглощён той или иной проблемой, в которой он разглядел рациональное зерно…(заметим, что это общее свойство клуба Исследователей). Тогда он страстно желал, чтобы все мы участвовали в его начинаниях, и каждый раз излагая проблему, углублял свои мысли, придавая им более широкий и общий характер. Он часто высказывался необычным или парадоксальным образом, чтобы, как он сам говорил, путём преувеличения проверить идею в её крайнем проявлении. В разгар дискуссии он мог вспылить, если ему казалось, что мы неправильно поняли ход его мыслей, но в глубине души был против того, чтобы его слова воспринимались как критика…" [3]. Здесь хорошо видно присущее экстравертам стремление к расширению области приложения своих способностей [1]. Другим проявлением экстраверсии можно считать привычку Бора работать вслух, привычку, ещё в юности Нильса настораживавшую его отца, которого заботили "вечные его [Нильса] нелады с пером и бумагой. Они всё углублялись. Нильс начал превращать домашних в своих добровольных секретарей" [5]. Как впоследствии говорил сам Бор: "Мой метод работы заключается в том, что я стараюсь высказать то, чего я, в сущности, высказать не могу, ибо просто не понимаю этого!" [8]. Действительно, у экстравертов процесс мышления зачастую протекает вслух. Чтобы сформулировать мысль её нужно вначале проговорить, иногда громко, иногда про себя. А вот как такой стиль работы выглядел с точки зрения Поля Дирака - ЛИИ [13]: "Сочиняя статью, Бор беспокойно ходил вокруг стола и что-то бормотал, пытаясь найти нужную фразу. Дирак сидел с равнодушным видом и молчал, словно набрав в рот воды. Вдруг в одну из пауз он в своей спокойной и приятной манере заметил: "Когда я был мальчишкой, меня всегда учили не начинать предложения до тех пор, пока не знаешь его конца" [12]. Такая же манера "размышлений вслух" была присуща и публичным выступлениям Бора: "… довольно высокий и заметно медлительный Бор выпускал в пространство слова не шумными стаями, но сбивчивой чередой. И потом ещё иные из них звал обратно, выпуская взамен другие" [5]. В самом названии "интуиция возможностей" кроется ещё одно умение этой функции: умение отличать главное от второстепенного, находить наиболее перспективные направления, те куда стоит прилагать свою творческую функцию. Как правило, индивидуум вполне отдаёт себе в этом своём свойстве отчёт и даже способен оценить, в какой области приложение его интуиции наиболее оптимально. Эйнштейн вспоминал: "[В Цюрихском политехникуме] у меня были прекрасные преподаватели [например, Гурвиц, Минковский], так что, собственно говоря, я мог бы получить солидное математическое образование. Я же большую часть времени работал в физической лаборатории, увлечённый непосредственным соприкосновением с опытом… Причиной того, что я до некоторой степени пренебрегал математикой, было не только преобладание естественнонаучных интересов над интересами математическими, но и следующее своеобразное чувство. Я видел, что математика делится на множество специальных областей и каждая из них может занять всю отпущенную нам короткую жизнь. И я увидел себя в положении буриданова осла, который не может решить, какую же ему взять охапку сена. Дело было, очевидно, в том, что моя интуиция в области математики была недостаточно сильна, чтобы уверенно отличить основное и важное от остальной учёности, без которой ещё можно обойтись… Конечно, и физика была разделена на специальные области, и каждая из них могла поглотить короткую трудовую жизнь, так и не удовлетворив жажды более глубокого познания. … Но здесь я скоро научился выискивать то, что может повести в глубину, и отбрасывать всё остальное, всё то, что перегружает ум и отвлекает от существенного" [18]. Постоянное появление новых идей на фоне доводки старых неизбежно приводит интуитивно-логического экстраверта к неверной оценке времени, требуемого на их развитие и реализацию. Нильс Бор брату Харальду: "Я начал разрабатывать маленькую теорию, которая, как ни скромна она, быть может, прольёт некоторый свет на ряд проблем, связанных со структурой атомов. Думаю вскоре опубликовать коротенькую статью об этом… У меня так много замыслов, что кое с чем придётся повременить" [5]. Однако "маленькая теория разрасталась. Короткая статья становилась длинной. И, как обычно, он [Бор] вползал в цейтнот. К середине июля он почувствовал, что не успевает: "… Я полагаю, мне удалось прояснить кое-какие вопросы, но, понимаешь, разработка их давалась и даётся не так быстро, как я имел глупость рассчитывать". Поэтому ИЛЭ часто становится перед проблемой, как донести до других свои многочисленные идеи, понимая, что потери неизбежны. Так, Эйнштейн говорил: "Если я буду писать кратко, то вообще никто не поймёт; если я буду писать слишком пространно - тема станет необозримой. Итак, я пытаюсь проложить путь между двумя крайностями. В сущности, жизнь слишком коротка, чтобы всё делать отлично. Очень многое из того, что хотелось осуществить, останется незавершённым" [18]. Доверие ИЛЭ к своей самой сильной функции хорошо проявляется в следующей истории. Когда расчёт Эйнштейна относительно отклонения лучей света, проходящих вблизи Солнца, блестяще подтвердился экспериментом, одна из студенток спросила у него, что было бы, если бы он ошибся. "Тогда мне было бы жаль господа бога, теория-то всё равно верна", - ответил Эйнштейн [11]. Конечно же это не означает, что программная функция всегда права. В своё время Бор не побоялся замахнуться на закон сохранения энергии: "… закон сохранения энергии мало пригоден для объяснения природы внутриатомных процессов" [3], но здесь его интуиция дала осечку. ИЛЭ отнюдь не считает себя непогрешимым, а результаты своих исканий однозначно ценными. Интуиция - функция "подвижная", она не даёт возможности застревать на полученных результатах. Скорее наоборот, интуит чаще недоволен плодами своих трудов, ему представляется, что можно сделать лучше, полнее… да и вообще по-другому [1]. Эйнштейн писал: "Для нашей работы необходимы два условия: неустанная выдержка и готовность всегда выбросить за борт то, на что ты потратил так много времени и труда" [8]. Готовность подвергнуть сомнению свои выводы видна в таких отрывках: "…однажды на заседании берлинского Физического общества у Эйнштейна возник горячий спор с Вальтером Нернстом. Когда Нернст упомянул об одной причинной зависимости, Эйнштейн заметил: "Я не уверен, что эта зависимость справедлива". "Но, уважаемый коллега, это ведь та самая зависимость, которую Вы недавно вывели на одном коллоквиуме!" - возразил Нернст. "Что же мне делать, если господь бог не желает считаться с тем, что я утверждал на коллоквиуме?" - уклончиво сказал Эйнштейн" [6]. Заметим, что в этом эпизоде прослеживается также и иррациональная логика: не важно, что я утверждал ранее, сейчас я думаю по-другому и не считаю необходимым этого стесняться [10]. Или другой эпизод об одной из неудачных попыток создания единой теории поля: "Я ошибался тогда. Мои расчёты оказались неверными. И всё же я опубликую свою работу. Надо по возможности предостеречь другого глупца, чтобы он тоже не потратил два года на такую же идею" [18]. У ИЛЭ идей много, и если одна из них оказалась неудачной, он принимается за другие. Ассистент Эйнштейна Штраус вспоминал: "Мы работали [над одной теорией] девять месяцев. Но вот однажды вечером я нашёл класс решений, который при свете дня показал, что эта теория не имеет физического смысла" Штраус пришёл в отчаянье, а Эйнштейн на следующее утро уже забыл о неудаче и начал думать над новой теорией [11]. То же Лев Ландау писал о своём учителе Боре: "У него была абсолютная безбоязненность нового, пусть самого невероятного и фантастического на первый взгляд. Гейзенбергу он сказал свою знаменитую фразу: "Это, конечно, сумасшедшая теория. Однако она мне кажется недостаточно сумасшедшей, чтобы быть правильной новой теорией". У него был вечно молодой мозг" [7]. Увлечённый своими идеями, ИЛЭ может забросить формальную сторону жизни или отвлечься от требований окружающей действительности. Он может посчитать ненужным систематически посещать занятия, писать дипломные работы и диссертации. Однако в результате, скорее всего, найдёт возможность "выкрутиться". Тут проявляется его контролирующая интуиция времени [15,16]. Эйнштейн в таких словах вспоминал период своего обучения в Цюрихском университете: "Особенно хорошо было тому, у кого, как у меня, был друг, аккуратно посещавший все лекции и добросовестно обрабатывающий их содержание. Это давало свободу в выборе занятий вплоть до нескольких месяцев перед экзаменами, свободу, которой я широко пользовался; связанную же с ней нечистую совесть я принимал как неизбежное, притом значительно меньшее зло. В сущности, почти чудо, что современные методы обучения ещё не совсем удушили святую любознательность, ибо это нежное растеньице требует, наряду с поощрением, прежде всего свободы - без неё оно неизбежно погибает. Большая ошибка думать, что чувство долга и принуждение могут способствовать находить радость в том, чтобы смотреть и искать" [18]. Действительно, ИЛЭ не понятно, как можно "кнутом" активизировать способность и желание искать, на подобное воздействие он отвечает активным сопротивлением (указание на ролевую ). Своим вдохновением и работоспособностью "распоряжается" только он сам, и вмешательство здесь не приветствуется, да и просто бесполезно. Вот как складывалась студенческая жизнь Нильса Бора: "Подходил к концу шестой год его пребывания в университете. Шестой! Смешно: он, заслуживший за морем репутацию профессора, дома выглядел отстающим школяром… Отстав от своих однокашников на торном пути студента, он опередил их на тернистом пути исследователя. Но вообще он жил и работал в некоем собственном времени, отличном от всеобщего (не универсального, а университетского). Он двигался по жизни, повинуясь иной логике, чем требовали традиция и норма…" [5]. И другой отрывок, указывающий на иррациональность ТИМа Бора: "Бор никогда не трудился "по графику", не придерживался расписаний - работал и в праздники и во время отпуска; он даже с лыжных катаний в Норвегии неоднократно привозил "созревшую вдруг идею" [7]. Мне представляется, что из приведённых в этом разделе отрывков уже видна принадлежность как Бора, так и Эйнштейна к ТИМу с программной , и даже есть некоторые указания на творческую , но предоставим этот анализ следующему разделу. В заключении же этого приведу одно высказывание Эйнштейна, которое также можно отнести и к Н.Бору: "В развитии человека моего склада поворотная точка достигается тогда, когда главный интерес жизни понемногу отрывается от мгновенного и личного и всё больше концентрируется в стремлении мысленно охватить природу вещей" [18].^ 3. Творческая структурная логика и демонстрационная деловая логика. Название "творческая функция" говорит само за себя - это канал реализации программы, в данном случае задаваемой интуицией возможностей. Итак, определив первую функцию, нам остаётся выбирать из двух: структурная логика или этика отношений. Обратимся к отрывкам, описывающим детство и юность обоих физиков. Однажды, гуляя вместе с маленьким Нильсом, его "… отец говорил, как удивительно зрелище живого дерева: ствол, от ствола - ветви, от ветвей - веточки, от веточек - листья. Малыш слушал и думал. Потом сказал: "Да, но иначе не было бы никакого дерева!" [5,7]. Чем не проявление структурной логики - способности обобщить факты и углядеть суть явления? "В школьные времена, когда Нильс обнаружил ошибки в учебнике, ему странно было услышать вопрос встревоженного приятеля: "Послушай, а что делать, если на экзамене спросят как раз о таком месте, где учебник врёт?" Нильс ответил: "Ну, конечно, рассказывай так, как дело обстоит в действительности!" Ему не приходили на ум ухищрения тактики, когда речь шла о выборе между правдой и неправдой" [5]. Не стану утверждать, что всякий этик будет говорить только то, что от него ждут учителя и что написано в учебнике - конечно, нет, но, скорее всего, именно этик задал Нильсу такой вопрос - логик решает его для себя самостоятельно. Интересно, что и Бор, и Эйнштейн пережили в своей юности довольно серьёзное воздействие религии и оба самостоятельно раз и навсегда отошли от неё. Причём, как следует из приведённых ниже отрывков, обоих привлекло в религии одно и то же: кажущаяся возможность обрести свободу, подняться над собой, и оба позднее утратили эту иллюзию, поскольку просто не могли ни во что верить слепо. О Нильсе Боре: "Позже ему вспоминалось это как наваждение. Он переживал мысли как чувства. Одно ясно: тайна бога была в его отроческом восприятии высокой и оттого захватывающей, но она не возвышала его разум и оттого смущала… "И вдруг всё это произошло. Всё это превратилось для него в ничто. И тогда он пришёл к отцу, который оставил его прежде наедине с этим наваждением, и сказал: "Я не могу понять, как всё это могло меня захватить. Отныне это ничего не значит для меня!" [5]. Здесь мы видим отсутствие возможности работать творческой функцией - нельзя анализировать, надо верить. А вот как описывает своё отношение к религии Эйнштейн: "Ещё будучи довольно скороспелым молодым человеком, я живо осознал ничтожность тех надежд и стремлений, которые гонят сквозь жизнь большинство людей, не давая им отдыха… Участие (в этой гонке) могло привести к удовлетворению желудка, но никак не к удовлетворению всего человека как мыслящего и чувствующего существа. Выход отсюда указывался прежде всего религией… Таким путём я, хотя и был сыном совсем нерелигиозных (еврейских) родителей, пришёл к глубокой религиозности, которая, однако, уже в возрасте 12 лет резко оборвалась. Чтение научно-популярных книжек привело меня вскоре к убеждению, что в библейских рассказах многое не может быть верным. Следствием этого было прямо-таки фанатическое свободомыслие, соединённое с выводами, что молодёжь умышленно обманывается государством; это был потрясающий вывод. Такие переживания породили недоверие ко всякого рода авторитетам и скептическое отношение к верованиям и убеждениям, жившим в окружавшей меня тогда социальной среде. Этот скептицизм никогда меня уже не оставлял, хотя и потерял свою остроту впоследствии, когда я лучше разобрался в причинной связи явлений. Для меня ясно, что утраченный таким образом религиозный рай молодости представлял первую попытку освободиться от пут "только личного", от существования, в котором господствовали желания, надежды и примитивные чувства. Там, вовне, был этот большой мир, существующий независимо от нас, людей, и стоящий перед нами как огромная вечная загадка, доступная, однако, по крайней мере отчасти, нашему восприятию и нашему разуму. Изучение этого мира манило как освобождение…" [18]. Здесь мы выходим ещё на одну примечательную особенность структурной логики: сильно развитая творческая структурная логика имеет тенденцию подменять собой слабую этику отношений. И это вполне естественно: там, где нет или почти нет средств решить проблему с этической позиции, которая у иррациональных логиков весьма и весьма слаба, "на помощь" призывается сильная творческая функция. Не хочу, чтобы создалось неверное представление будто я отказываю логикам вообще и иррациональным в частности в "этичности" - отнюдь нет, просто у этих ТИМов нет изначального представления о том, "что такое хорошо и что такое плохо". Этот вопрос они пытаются решить для себя посредством логики, и даже воздействие родительского воспитания здесь вторично. "… Была у девятнадцатилетнего Нильса искушающая идея: попытаться понять одну старую философско-психологическую проблему с помощью математической параллели. Свобода воли… Каков её механизм? Обстоятельства предлагают человеку набор возможных решений, а он делает выбор. Но человек - часть природы и дитя истории. И разве не законами истории и природы целиком определяются его поступки? Если целиком, то никакой свободы воли нет. Между тем мы одобряем или осуждаем человека за его поступки, а человек, оказывается, в них не волен! Если в мире господствует полная предопределённость, всякая этика бессмысленна. Как же быть? Математические функции… разнообразные зависимости одних величин от других. … бывают зависимости многозначные, когда появляются целые наборы значений - разных, но равноправных. И выбор предпочтительного - во власти математика. Так начиналось Нильсово построение. Внешне параллель выглядела хорошо: остроумно и похоже. Но обещала ли она что-то объяснить?" [5]. И всё же у ИЛЭ логика - функция, зависимая от первой, и сама по себе особым почётом не пользуется, что отличает его, например, от ЛИИ [1,10]. Эйнштейн вспоминал: "В возрасте 12-16 лет я ознакомился с элементами математики, включая основы дифференциального и интегрального исчисления. При этом, на моё счастье, мне попадались книги, в которых обращалось не слишком много внимания на логическую строгость, зато хорошо была выделена везде главная мысль" [18]. Трудно лучше определить отношение ИЛЭ к логике - для него она средство, а не цель. Логика - только некие непротиворечивые "правила игры", но никак не божество. Так обнаружив в работе Макса Планку математическую ошибку и разъяснив её своим студентам, Эйнштейн заметил: "Но о ляпсусе писать не будем. Результат ведь правилен, неверно доказательство. Мы просто изложим ему правильный ход рассуждений. Главное всё же содержание, а не математика. С помощью математики можно доказать всё что угодно" [6]. Наиболее прямо своё понимание назначения логики Эйнштейн описывал так: "… всякое наше мышление… представляет собой свободную игру с понятиями. Обоснование этой игры заключается в достижимой при помощи неё возможности обозреть чувственные восприятия… Я вижу, с одной стороны, совокупность ощущений, идущих от органов чувств; с другой стороны, совокупность понятий и предложений, записанных в книгах… задача логического мышления сводится исключительно к установлению соотношений между понятиями и предложениями по твёрдым правилам, которыми занимается логика. Понятия и предложения получают смысл … только благодаря их связи с ощущениями. Связь последних с первыми - чисто интуитивная и сама по себе не логической природы. Научная "истина" отличается от пустого фантазирования только степенью надёжности, с которой можно провести эту связь или интуитивное сопоставление, и ничем иным" [18]. Здесь уже явно проступают те роли, которые Эйнштейн отводит интуиции и логике: первая - ведущая, вторая - вспомогательная. И, конечно же, у обоих физиков структурная логика прикладывалась не только "по месту работы". Теории строились везде, где угодно, и по любому поводу - опять же признак комбинации логики и интуиции, так как в комбинации с сенсорикой логика употребляется на нечто иное: технологии, управление и т.п. Дирак вспоминал: "Бор иногда любил сходить в кино, в том числе на гангстерские фильмы. Посмотрев кинофильм, в котором буквально каждый раз герой насмерть поражал гангстеров, прежде чем они успевали произвести выстрел, Бор психологически объяснил это так: всякое действие, являющееся результатом определённого решения, выполняется медленнее, чем действие, вызываемое внешним раздражителем. Следовательно, если гангстер решил застрелить героя, то его действия будут в какой-то степени более медленными, чем действия последнего: инстинкт самосохранения заставит героя мгновенно выхватить свой револьвер и выстрелить первым. Некоторые ученики Бора, сомневаясь в правильности такого толкования, купили игрушечные пистолеты, чтобы проверить их действие на своём учителе. Но Бор всегда успевал выстрелить первым" [3]. Кроме оригинальной теории, обратим также внимание на высказывание: "всякое действие, являющееся результатом определённого решения, выполняется медленнее, чем действие, вызываемое внешним раздражителем" - полагаю, оно характерно в первую очередь для воспринимающих (иррациональных) типов. В отношениях с объективным миром логики более уверены и независимы, чем этики, и порой даже склонны переоценивать свои силы: "…студентом Эйнштейн, работая в лаборатории профессора физики Жана Перне, серьёзно поранил себе руку… во время произошедшего там взрыва. Как и всем студентам, Эйнштейну была вручена инструкция с описанием задачи и метода, которым следует её решать. Но, обуреваемый сильнейшей жаждой независимости, Эйнштейн чаще всего бросал такие инструкции в корзину и выполнял задания по-своему" [6]. Тут даже больше проявляется работа по деловой логике - создание своей (хотя и не всегда успешной) методики. Что касается проявления деловой логики у Нильса Бора, то следует упомянуть, что он был весьма успешным директором Института Теоретической Физики в Копенгагене, способным вникнуть в многочисленные и разноплановые проблемы своих сотрудников [3,5,7]. Будучи сам свободен от различных условностей и авторитетов, ИЛЭ с недоумением, а порой и презрением отмечает в других стремление быть "как все". Эйнштейн: "Если кто-либо с удовольствием марширует в строю под музыку, то за одно это я его презираю; головной мозг дан ему по ошибке, ибо он вполне мог бы обходиться спинным" [6]. Зачастую логик верит в возможность "логического" урегулирования любого конфликта, считая, что для этого достаточно объяснить всем, что лежит в его основе, но при этом недооценивает эмоциональную сторону вопроса. Так во время Первой Мировой Войны Эйнштейн писал: "Мне бы так хотелось что-то сделать для сплочения коллег из разных стран. Разве эта кучка мыслящих людей не единственная родина, к которой мы сохраняем привязанность? Неужели и у этих людей убеждения являются функцией места жительства?" [6]. Увы, для очень многих людей, в том числе и учёных, так оно и есть, и чтобы верить в обратное нужно было быть Эйнштейном. И всё же, несмотря на то, что и Эйнштейн, и Бор отдали много времени и сил политическим проблемам ХХ века, превалирующую роль в их жизни играла, конечно же, физика. Эйнштейн: "Мне приходится делить всё время между политикой и уравнениями. Однако уравнения, по-моему, гораздо важнее, потому что политика существует только для данного момента, а уравнения буду существовать вечно…" [6] "В конце концов существует только одна истина и бесчисленное множество ошибочных путей. Нужна смелость и преданность науке, чтобы отдавать ей каждый час своей жизни, все свои силы, имея лишь малый шанс на победу. Но всё остальное, кроме науки, кажется мне таким эфемерным и безразличным, что вряд ли к нему стоит стремиться" [18].^ 4. Суггестивная сенсорика ощущений и контактная волевая сенсорика. Перейдём теперь к описанию функций слабых каналов и начнём с сенсорики: и . Для ИЛЭ это соответственно суггестивная и ролевая функции [1,15,16]. Слабость сенсорики ощущений проявляется, например, в том, что, имея сильную тягу к качественно выполненной работе, ИЛЭ склонен затягивать её "сдачу" на неопределённое время (в отличие от, например, ЛСЭ, который страшно нервничает, не успевая в срок из-за тех же деталей, того же качества; или СЛИ, который много не обещает, но в уме уже прикидывает, как скоро справится). Выше уже упоминалось, как долго Н.Бор провёл в университете, работая над магистерской диссертацией. Жена Нильса Бора, Маргарет, вспоминала: "Вечером, когда мы сидели с Нильсом в его комнате, радуясь тому, что он только что довёл до конца последние исправления в своей диссертации, его отец время от времени к нам заходил: он знал, как это трудно было для Нильса решиться сказать себе - "ну, вот теперь работа завершена", и потому был счастлив созерцать действительно законченную рукопись" [5]. Позднее аналогичные проблемы с бесконечными углублениями, расширениями, уточнениями и разъяснениями возникли с работой Бора о строении атома, на что Резерфорд ему заметил: "Я думаю, что в своём стремлении быть ясным Вы уступаете тенденции делать статьи непомерно длинными. Не знаю, отдаёте ли Вы себе отчёт, что длинные сочинения отпугивают читателей, чувствующих, что они не найдут времени в них углубиться" [5]. Получается, что слабая сенсорика не успевает справляться с реализацией задач, диктуемых программной интуицией. Сохранился интересный эпизод из детства Бора. "Когда он учился в 5-м классе, ученикам было дано задание нарисовать дом с садом и забором. Нильс уже начал рисовать, как вдруг выбежал на улицу и пересчитал все жерди забора: он не мог допустить, чтобы количество жердей на рисунке не соответствовало действительности" [5,7]. Так и подмывает объяснить этот факт присутствием сенсорики в ведущем блоке, но мне представляется, что это скорее проявление суггестивной функции плюс деловая логика: работа должна быть выполнена качественно, а значит соответствовать действительности, для этого и проверка будет нелишней. В то время, когда Бор ещё учился в университете, был объявлен конкурс на серьёзную экспериментальную работу по гидродинамике. Нильс включился в него, но произошла любопытная вещь: удовлетворив лишь части требований, предъявляемых к заказанной работе, он существенно продвинул теорию вопроса. При подведении итогов конкурса были присуждены две золотые медали вместо одной: первая - экспериментатору, выполнившему всю работу, а вторая Бору. "Так, впервые испробовав свои силы как экспериментатор, Нильс Бор удостоился награды как теоретик" [5]. Не справившись с обилием экспериментов, которые надо было провести (учтём, что всё он делал самым тщательным образом), Бор увидел недостатки в основных уравнениях гидродинамики и смог внести в них нужные поправки. Превалирование интуиции над сенсорикой можно углядеть также в следующем высказывании голландского физика Абрахама Пайса: "… Бор сразу сказал мне, что работа с ним будет плодотворной, только если я пойму, что он в этих делах дилетант. Он объяснил, что так уж у него бывало всегда с новыми проблемами - ему приходилось начинать с полного незнания предмета. Может быть, лучше всего сказать, что сила Бора гнездилась в его поражающей интуиции и проникновенности мысли, а вовсе не в эрудированности" [5]. Ироническое пренебрежение к узкой специализации, к которой более склонны сенсорные типы, сам Бор выразил так: "эксперт - это человек, на своём мучительном опыте познавший ничтожно мало о некоторых грубейших ошибках, которые можно допустить в какой-либо очень узкой области" [3]. Отмечу, что с таким различием между интуицией и сенсорикой согласны и сторонники теории Майерс-Бриггс. Но суггестивная функция на то и суггестивная, что по ней человек способен с интересом впитывать новую информацию и обучаться. Пусть менее успешно, чем по главным своим функциям, но всё же иногда достигая заметных успехов. Поэтому совершенно неверно думать, будто ИЛЭ вовсе не способен к эффективному ручному труду, особенно если это что-то новое и интересное для него. Один из сыновей Бора вспоминал, как отец привёз детям из Америки механический автомобиль, но не удержался - собрал сам. И далее: "Отец мог починить почти любую сломанную вещь, и притом очень прочно… Отец вообще проявлял большой интерес к механике и с удовольствием объяснял нам, как работают машины" [3]. Замечу, что и здесь суггестивная сенсорика проявляется в кооперации с демонстрационной деловой логикой. Если разделять точку зрения Гуленко о сочетании ТИМа с подтипом в виде "маски" другого ТИМа [4], то можно предположить, что "маска" Бора соответствовала ТИМу СЛИ (). А вот Эйнштейну вряд ли можно приписать склонность к ручной работе. Однажды он заметил: "Теперь я знаю, почему столько людей на свете охотно колют дрова. По крайней мере, сразу видишь результат своей работы" [6]. Быть может, и так, но интуиту вовсе не обязательно иметь возможность "пощупать" результат своего труда, и поэтому подобные "преимущества" его волнуют мало. Слабая сенсорика ощущений может проявляться также в стремлении к простоте, в безразличии к бытовой стороне жизни: "В повседневной жизни Эйнштейн поступал так же, как и в своих научных трудах, в которых он всегда стремился добиться простоты и основательности. Для бритья он пользовался тем же мылом, которым мылся. "Два сорта мыла - это слишком сложно для меня", - объяснял он" [6]. В 1929 году впервые приехав по приглашению бельгийской королевской четы в Лэкен, Эйнштейн остановился в третьеразрядной гостинице. Когда он попросил владельца гостиницы соединить его по телефону с замком, тот решил, что постоялец просто глупо шутит - ему не могло прийти в голову, что перед ним лауреат Нобелевской премии [6]. Наконец, чтобы довершить описание слабого канала сенсорики ощущений приведу такую забавную историю. "Когда Эйнштейн отправлялся в путешествие, он нередко возвращался с полупустым чемоданом. Половину содержимого он где-то терял или забывал, за что его однажды выбранила жена. "Когда он вернулся домой в следующий раз, - рассказывает Эльза Эйнштейн… - все его вещи оказались в сказочном порядке. Удивлённая, я спросила: "Кто тебе в