Семенов А.А.Первые шаги тейлоризма на российской почве.История организационного оформления и прогресса крупного капиталистического предпринимательства – это чрезвычайно важный и недостаточно изученный аспект развития производительных сил в нашей стране. В советский период данная проблема изучалась крайне предвзято и лишь в контексте общей эволюции социально-экономической ситуации в дооктябрьский период. Становление отечественного предпринимательства как особое направление научных исследований получило у нас развитие только в 1990-е гг. На рубеже XX–XXI в. в нашей стране увидели свет целый ряд фундаментальных монографий, созданных историками Москвы, Петербурга и некоторых регионов России. При этом повышенное внимание было уделено истории финансовой системы и кредитного дела, тогда как проблемы управления торгово-промышленными предприятиями и его эффективности, организации дела в конкретных фирмах продолжали оставаться вне сферы научного рассмотрения. Перед специалистами стоит задача исторического осмысления деятельности фирм и предприятий сквозь призму хозяйственной конкретики и анализа принципов организации производства. Особенно слабо изучены вопросы специфики принятия управленческих решений российскими бизнесменами, характера и эффективности практики регулирования частного производства, а также тема достижений русского капитализма в области рационализации организационных методов. Сложившаяся в нашей литературе трактовка истории распространения в России идей научного управления грешит серьезными пробелами и односторонностью. При чтении страниц, посвященных становлению управленческой науки на отечественной почве, складывается впечатление, будто целенаправленное изучение вопросов рационализации трудового и производственного процессов началось у нас лишь в 1920-е гг. По сути, предполагается, что в досоветский период проблемы управления подлежали академическому рассмотрению исключительно в аспекте решения задач государственной политики.1 Если мы и наталкиваемся (в одной из лучших работ по данной тематике) на упоминание о том, что идеи менеджмента все же находили отклик в научной среде дореволюционной России, то вынуждены констатировать достаточно поверхностную, а отчасти и искаженную трактовку этого вопроса.2 Не свободна, на наш взгляд, от серъезных искажений и небольшая статья И.А. Голосенко, опубликованная в начале 1991 г., где вопросы истории теории управления дореволюционного периода трактуются с позиций социологии труда.3 Автор, в частности, утверждает, что «в России, как это ни странно, нельзя обнаружить ни правоверных тейлористов, ни столь же последовательных его врагов»4. Мы не можем согласиться с таким утверждением ни в отношении предреволюционных лет, с их острой полемикой в прессе между адептами и противниками «американских систем организации», ни в отношении последующего периода, когда, по словам П.М. Керженцева, главные группировки в управленческой науке «складывались под углом зрения принятия или непринятия тейлоризма»5 Серьезный анализ тейлоризма и сопутствовавших ему теоретических направлений в области менеджмента начался в отечественной литературе уже во втором десятилетии минувшего столетия, практически сразу же после выхода в свет знаменитых «Принципов научного управления» (1911 г.). Наиболее широко и комплексно новые системы организации производственного процесса были представлены в книжной серии «Административно-техническая библиотека», публиковавшейся издательством инженера Леонтия Арнольдовича Левенстерна. «Библиотека» очень оперативно переводила и издавала труды всех крупных заграничных авторов, специализировавшихся в области рационализации методов управления: Тейлора, Джилбрета [как тогда называли у нас Гильберта], Гантта, Паркгорста и др В серии издавались и работы отечественных авторов. Так сам Л.А. Левенстерн опубликовал свою книгу «Научные основы заводоуправления. Схема научной организации завода», состоящую из двух частей и первоначально опубликованную на страницах «Горного журнала» (1913. Кн. 9). В его работе излагались основные идеи Ф. Тейлора и приводились примеры научной организации работы предприятия. В 1914 г. вышла книга инженера – специалиста по теории резания металла А.В. Панкина «Научная организация труда» (1914), опубликованная первоначально в журнале «Электричество», а затем в указанной выше серии. В ней детально излагались взгляды Ф. Тейлора и очерчивалась сфера применения его теоретических построений. Имя доктора технических наук, профессора Александра Васильевича Панкина (1876 – после 1960 г.) связано с работами по технологии обработки металлов резанием, например, «Резание металлов на станках» (1929), «Основные вопросы наивыгоднейшего резания металлов» (1948), «Обработка металлов резанием: Уч. пособие. М., 1961». Между тем, в начале века он, изучая принципы передачи электрической и механической работы на предприятиях, активно изучал и пропагандировал идеи Ф. Тейлора. «Административно-техническая библиотека» оказала большое влияние на современников и пользовалась значительным авторитетом. Так, академик И.И. Янжул 14 ноября 1913 г. писал в своем отзыве главному редактору серии: «Имею честь сообщить, что выбор Ваш известных мне американских книг Тейлора, Джилбрета и прочих, – посвященных вопросу об интенсивности труда, – для перевода и издания делает Вам большую честь и вызывает полную мою симпатию Вопрос “об интенсивности” во всех его видах является вопросом всего грядущего будущего и заключает в себе, по моему мнению, зерно для разрешения если не всех, то большей части настоящих экономических задач и затруднений ХХ столетия».6 А.В. Панкин и Л.А. Левенстерн отстаивали идеи тейлоризма с рвением подлинных прозелитов. Очевидный технократизм и подчеркнутый практицизм новой теории, за которые ее упрекали даже в Соединенных Штатах, не только не пугал этих авторов, но и служил в их глазах верным признаком идеологической незашоренности последователей нового направления в организационной науке, естественным следствием их принадлежности к авангарду научного поиска. Рассуждая о факторах распространения тейлоризма, А.В. Панкин писал: «Чрезвычайно поучителен генезис этих идей. Организационная деятельность в большинстве случаев относилась в область искусства, интуиции, личного умения или долговременного опыта. Современные учения об организации переносят ее в область объективной науки. Такова, в сущности, эволюция большинства отраслей человеческого знания Все его (Тейлора – авт.) мысли об организации исходили из непосредственного опыта и наблюдения заводской жизни и, пройдя через его здравый смысл, технические знания и честный ум, претворялись в широкие общие идеи, крепко связанные в органически целостное учение, захватившее в настоящее время все технические умы».7 Характерно, что если американские тейлористы любили рекламировать прежде всего практические выгоды от использования их рецептуры, то их российские единомышленники предпочитали делать акцент на методологической выверенности нового направления. В своей работе «Научные основы заводоуправления», которую можно рассматривать как своего рода катехизис предвоенного российского тейлоризма, Л.А. Левенстерн выделил два основных принципа научной организации: «Научная система организации основывается действительно на научных данных».8 «Второй принцип научной организации работ заключается в научном подборе, на основании выработанных научным путем законов, машин, материала и людей».9 В чем же выражается означенная супернаучность нового метода? Левенстерн указывает, что инженер-организатор должен осуществить непредвзятое изучение трудового процесса на своем предприятии, отталкиваясь не от традиций и рутины, а от опыта передовых производств. «При этом, – продолжает автор, – он производит критический анализ всех деталей производства, делает опыты с предполагаемыми нововведениями и выясняет дело до такой степени ясности, чтобы можно было формулировать непреложные законы».10 По мнению Левенстерна, очень много может дать тщательное наблюдение за поведением рабочих во время работы, позволяющее выявить, для какой именно профессии каждый из них наиболее приспособлен. В результате возникает возможность более целесообразного распределения ролей, распределения, основанного на принципе «подбора “инструмента по работе”, а не наоборот».11 Очевидно, что к подобным формулировкам мог прийти только автор, рассматривающий производственный труд не как творческий многофункциональный процесс, а как некое гомогенное целое, легко расчленимое на составные части, которые могут быть сочетаемы более или менее рациональным образом. И действительно, несколько ниже читаем: «Наиболее важная сторона этого дела (научной организации –авт.), изучение элементов времени и движений, имеет целью свести работу к наименьшему числу элементарных движений и выяснить необходимое для них время. На основании этих исследований назначаются “нормы” времени для каждой работы».12 Наиболее широкое практическое использование идеи тейлоризма получили в России в механических мастерских и на машиностроительных предприятиях. Путиловский завод, например, а также ряд крупных предприятий схожего профиля, в большом количестве закупали новую литературу по соответствующей тематике. Это делалось централизованно, за счет администрации. Рационализация трудового процесса имеет в металлообработке колоссальное значение. Профессор Н.Н. Саввин указывал в 1913 г., что в металлических производствах чугунные и стальные заготовки, проходя путь до создания «деликатных машинных изделий», нередко удорожаются в 20–30 раз, что «обусловлено главным образом высокой стоимостью затраченного труда, расходами топлива и большими расходами капитала на организацию этого труда».13 Средняя доля заработной платы в себестоимости изделий металлообрабатывающей промышленности была очень высока – 25%, а в некоторых производствах, требовавших широкого использования рабочей силы высокой квалификации (судостроение, изготовление артиллерийских орудий, ремонтные и железнодорожные мастерские), доходила до 40%.14 Важным фактором повышенного внимания руководителей этой отрасли к проблемам организации труда являлся и наблюдавшийся в ней высокий уровень травматизма. По свидетельству журнала «Фабрично-заводское дело», в 1911 г., например, при обработке металлов произошло 29085 несчастных случаев, и это составляло 43% всех увечий в различных отраслях отечественной промышленности.15 Непосредственно перед войной значительный толчок развитию дискуссии о целесообразности использования «новомодных» систем рационализации и оплаты труда дал доклад инженера П.П. Риццони ХХХ Совещательному съезду инженеров службы подвижного состава и тяги. В докладе анализировалась целесообразность замены традиционной сдельной системы оплаты, применявшейся в механических мастерских этой службы, новыми американскими системами Гельси и Роуэна. Ввиду того, что на содержание подвижного состава и тяги казенных железных дорог отпускалась двадцатая часть годового бюджета государственного казначейства, речь шла о достаточно значимом вопросе экономической политики. Но тема о путях рационализации труда оказалась настолько злободневной, что дискуссия быстро вышла из первоначальных рамок, и в обсуждение вопроса о сущности и перспективах тейлоризма в России активно включились такие известные и многотиражные органы, как журналы «Утро России», «Русская мысль», «Биржевые ведомости», газеты «Русские ведомости», «Луч», «Правда». В профессиональной печати наиболее многочисленные и широкие отклики на публикации в этих изданиях появились в ежемесячнике «Фабрично-заводское дело»,16 представлявшем себя, как журнал, «посвященный вопросам о научных основах заводоуправления, административно-технической организации промышленных предприятий, о методах повышения производительности труда, популяризации новейших открытий и изобретений во всех областях техники и разработки теоретических и практических задач в связи с калькуляцией фабрикатов и коммерческой организацией фабрик и заводов». Оценки новых систем организации и оплаты труда, которые мы находим на страницах этого журнала, можно характеризовать как взвешенную и достаточно настороженную критику. Практически все авторы, отдавая дань заслугам Ф. Тейлора в деле усовершенствования работы механических станков и улучшения качеств резцов, признавая неординарность и экономическую эффективность некоторых его административных приемов, высказывают вместе с тем большие сомнения в том, что разработанные им правила и алгоритмы рационализации трудового процесса имеют универсальную значимость и отмечены печатью действительной научной объективности. Подобное же отношение вызывали работы и других американских авторитетов в области «научного менеджмента». В статьях указывается, в частности, что системы Тейлора, Роуэна и др. доказали свою продуктивность лишь на заводах, «занимающихся массовым изготовлением новых однородных изделий», что доводы авторов касаются главным образом станковой работы или же совершенно примитивных операций, а новации в области оплаты труда, сопровождающие распространение новых форм организации, лишь «извращают старую урочную систему в пользу капиталиста».17 Отмечается высокая дороговизна предлагаемой «рационализации». Так, мы читаем: «Тейлор при исследовании обработки металлов на станках должен был произвести более пятидесяти тысяч опытов, стоивших около четырехсот тысяч рублей. Отсюда очевидно, какие огромные средства потребны, чтобы поставить изучение движения в том масштабе, который рекомендуют Тейлор, Джильбрет и их последователи».18 В других работах обращается внимание на то, что приводимые апологетами новых форм менеджмента цифры роста производительности некорректны. «Какой же «научный анализ» применил Жильбрет при изучении работы каменщика?», – спрашивается в одной из статей. И перечисляется: отобрал лучших каменщиков, назначил многочисленных помощников по сортировке и подноске кирпичей, увеличил штат администрации на столько, чтобы она могла учесть результаты работы каждого каменщика. «И все же, – пишет автор, ссылаясь на проделанный им опыт по внедрению американской схемы, – я утверждаю, что положить в течение часа 350 кирпичей [вместо 120] невозможно».19 В той же работе ставится под сомнение «научность» вывода Тейлора о том, что к тяжелой физической работе, в частности, к переноске чугунных чушек, способны только самые тупые работники. Подобные высказывания мы встречаем и на страницах других изданий. Так, профессор Петербургского Политехнического института Михаил Владимирович Бернацкий (1876–1943) отмечал в своей статье, опубликованной в журнале «Коммерческая школа и жизнь», что с частнохозяйственной точки зрения для предпринимателя увеличение интенсивности труда рабочих при сохранении прежнего уровня оплаты, или несколько повышенного, «представляется усилением производительности, ибо уменьшаются издержки производства и увеличиваются его результаты». Но с точки зрения всего народного хозяйства, принцип «достижение максимума эффекта затратой минимальных усилий», не может рассматриваться как момент прогресса, поскольку, хозяйственная деятельность не есть цель, а всего лишь средство. «Действительный хозяйственный процесс на протяжении всей человеческой истории выражался всегда в увеличении производительности труда, т.е. в уменьшении затраты рабочей энергии на изготовление продукта. Соответственно этому, должен выигрывать и потребитель, ибо стоимость товара несомненно падает» – заключал Бернацкий.20 Приветствовать систему Тейлора, по его мнению, нужно только в плане ликвидации рутинного, малопроизводительного способа ведения дела. Можно привести и другие примеры критического отношения отечественных исследователей к тейлоризму. Основную канву большинства российских журнальных публикаций, относившихся к системе Тейлора, отличал подчеркнуто критический тон высказываний, и общий их вывод в отношении анализируемого феномена может быть сформулирован следующим образом: масштабные административные перетасовки рабочего персонала, радикальное расширение административно-контрольных функций, проведение исследований, сопровождающих внедрение выверенных стандартов, реорганизация инфраструктуры рабочих мест, связанное с внедрением дополнительных вспомогательных операций и др. мероприятиями – все это достижимо лишь на крупных преуспевающих предприятиях, ориентированных на устойчивый массовый спрос. Научный же вклад американских новаторов не следует преувеличивать. Но вернемся к практическому аспекту распространения тейлоризма в России. 29 марта 1912 г. в правлении Общества технологов под председательством Н.Н. Саввина21 состоялся доклад И.А. Семенова22, лектора Санкт-Петербургского политехнического института по кафедре заводской организации и владельца петербургского завода по производству гильзонабивочных машин – «Общая характеристика организации хозяйства на машиностроительном заводе И.А. Семенова в Санкт-Петербурге». 30 марта И.А. Семенов выступил с докладом «Отдел распределения работ». На этом же заседании был заслушан доклад И.М. Холмогорова «Устройство завода Герберта». Первый доклад Семенова был опубликован на страницах «Записок Императорского Русского технического общества».23 В своем докладе И.А. Семенов охарактеризовал имеющиеся за границей системы оплаты труда (Гельси, Эмерсона, Ганта, Тейлора) и показал, что требуется для их введения, прежде всего – реорганизация заводоуправления. Им было отмечено рациональное начало системы Тейлора и предложена своя схема управления, подразумевающая распределение функций между коммерческим, подготовительным, распределительным, конструкторским отделами, а также отделом времени и рабочей платы и советом. Причем каждому отделу были вменены четкие обязанности. Семеновым были разработаны специальные таблицы, в которые заносилась информация о длительности различных технологических операций и технических характеристиках станков и оборудования. Затем вся информация сводилась в единую таблицу, что позволяло распределительному отделу следить за тем, чтобы все цеха были нагружены работой равномерно, сколько работы будет лежать на каждом цехе и сколько потребуется для него людей и станков.24 После доклада Семенова о внедрении тейлористских установок, началось его обсуждение. Так, инженер Пиолунковский выступил с возражением против утверждения, что система Тейлора является потогонной, поскольку она назначает время для каждой операции, которое «научно необходимо, для того, чтобы рабочий мог работать с максимальной производительностью без ущерба для своего здоровья».25 Г. Ефимов сообщил, что в 1907 г. на Александровском заводе один из техников попытался урегулировать распределение работ по мастерским – «техник этот, никогда не слыхавший даже имени Тэйлора, пошел по тому же самому пути. Он разбил работы по ремонту паровозов на отдельные операции и с часами в руках наблюдал их продолжительность. Затем, пользуясь полученными данными, он составил графики для определения продолжительности выполнения работ и их последовательного порядка».26 В прессе появились появились отклики на эти выступления. Так, в либеральном журнале «Русское богатство» в 1913 г. была напечатана статья экономиста Николая Николаевича Гиммера, больше известного под псевдонимом «Н. Суханов» (1882–1940).27 Он предлагал оценивать идеи Тейлора с двух точек зрения – технической и социальной. Если рассматривать эти идеи с первой точки зрения, то, по его мнению, «система Тэйлора в принципе, есть несомненно, огромное приобретение», поскольку «изучение процесса и приемов труда и рационализация последнего на основе добытых наблюдений есть очевидное и бесспорное благо, поскольку это есть фактор повышения производительности труда».28 Совсем по-другому обстоит дело, если рассматривать систему Тейлора с социальной точки зрения: для предпринимателя она играет ту же роль, что и введение машин вместо ручного труда. Экономическая разница для капиталиста между машиной и системой Тейлора заключается в том, что «введение машины может быть для него выгодно в зависимости от сравнительной цены машины и цены вытесняемой ею рабочей силы», а «система же Тэйлора принесет ему выгоды безусловно – при данной рыночной конъюнктуре».29 С точки зрения интересов рабочего класса значение новой системы, по мнению автора, «более скромно»: «…. При ограниченном круге своего применения, при крайне медленном своем распространении – она не должна вызывать у рабочих никаких надежд и не требует от них никаких особых реакций. Она не сулит массового подъема экономического уровня и не грозит сколько-нибудь острой безработицей. Не больше, чем продолжает дело машины, она и смысле интенсификации и автоматизации труда; в капиталистических условиях это нежелательно, но это соответствует общему “историческому ходу вещей” и требует борьбы только за сокращение рабочего дня».30 В 26 сентября 1914 г. в Обществе им. А.И. Чупрова был прочитан доклад Николая Александровича Каблукова (1849–1919) «Общеэкономическое и социальное значение системы Тэйлора», который затем увидел свет в виде статьи в журнале «Современник».31 Каблуков считал, что сама сущность системы Тейлора направлена на условия производительности труда, поскольку они зависят не от «внешних сил природы», а заключаются в самом человеке. Следовательно, необходимо внимательное и скрупулезное изучение условий производительности труда. «В системе Тэйлора, – замечает Каблуков, личность, как таковая, получает большое значение. Не человека приспосабливают к делу, а наоборот, выбирают для данного человека подходящее дело. Это представляет в постановке дела на фабриках совершенно новое начало…».32 Каблуков анализировал также идеи Тейлора, связанные с отказом от организации управления «по военному образцу». В результате «все предполагается, как общее дело администрации завода и рабочих и эта общность вытекает не из чего иного, как только из технико-экономических оснований производства, из повышения производительности, можно сказать и доходности предприятия, но основанной не на выжимании из рабочего большого количества его трудовых сил, а на более правильном использовании этих сил, соответствующего устройству человеческого организма и способностям и свойствам отдельного лица».33 «Система Тэйлора, – заключал автор, ведет… к возможности при затрате значительно меньшего времени и сил на производства материальных предметов достигнуть более полного удовлетворения потребности в них. А это опять представляет громадный культурный выигрыш в том отношении, что человек, уделяя время физическому труду, соответственно требованиям здорового образа жизни, вместе с тем будет иметь много больше времени, чем имеет теперь на развитие своих душевных и умственных сил, на приобретение большего количества знаний на удовлетворение своих умственных стремлений, потребностей вкуса и здоровый наслаждений».34 Такая логика рассуждения приводила к идиллической картине последствий внедрения тейлоризма в производстве под флагом воспитания гармоничной личности. Доклад Н.А. Каблукова вызвал серьезную дискуссию. Большинство выступавших экономистов и практиков высказались против перенесения системы Тейлора на российскую почву, хотя среди выступавших были и одобрительные голоса. Так В.Ф. Тотомианц, признанный авторитет в области кооперации, отметил, что с точки зрения предпринимателей система Тейлора имеет много преимуществ, а с точки зрения рабочих она тоже может иметь некоторые преимущества (повышение заработной платы, сокращение рабочего дня), хотя «несомненно имеет и отрицательные стороны, в особенности – сокращение числа занятых рабочих».35 Отсюда – отрицательное отношение к ней рабочих организаций. Но система Тейлора, по мнению Тотомианца, не имеет столь большого значения, как это полагает Каблуков – решение рабочего вопроса лежит в сфере использования идеи копартнершипа. Другой выступавший, П.П. Маслов, отмечал, что Каблуков совсем не остановился на отрицательных последствиях системы Тейлора. В Америке система вводится не потому, что этим преследуется общий прогресс, а потому, что предприниматель, ввиду высокой заработной платы, стремиться всесторонне использовать рабочего. В России же, благодаря «слабому накоплению капитала», наблюдается громадный резерв рабочей силы. В результате введения идей научной организации труда этот резерв будет только расти. Н.Н. Шапошников оценил доклад Каблукова как односторонний, а отношение к системе Тейлора как «чересчур оптимистическое». Система Тейлора дает предпринимателю могучее оружие против рабочего, и «в конце концов не может не отразиться на физическом состоянии последнего». Причем введение этой системы особенно опасно там, где, как в России, нет прочных и сильных рабочих организаций. В выступлении председателя собрания В.Я. Железнова подчеркивалось, что «повышение производительности идет при системе Тейлора значительно быстрее, чем повышение заработка рабочих» и это является негативным явлением. «Тейлор, – отмечал Железнов, дилетант в физиологии и основательной проверки своих методов с этой точки зрения не производил. Специалисты физиологи считаются с отрицательными сторонами системы и… полагают необходимым ее всесторонне изучить».36 Полностью поддержал развиваемые Каблуковым идеи Р. В. Поляков, преподаватель Московского технического училища, который подчеркнул, что в результате внедрения тейлоризма 1911–1913 гг. производительность труда и заработная плата рабочих в США повысилась, а число несчастных случаев на производстве сократилось. Поэтому на многих предприятиях рабочие сами стали требовать внедрения этой системы. Статьи в защиту тейлоризма появлялись и на страницах периодических изданий (но, отметим, в основном технической направленности). Тот же Р.В. Поляков на заседании инженерно-механического отдела Политехнического общества 9 марта 1913 г. делал доклад о системе Тейлора и перспективах ее внедрения в России. Доклад этот был опубликован в виде обширной статьи в журнале «Бюллетени Политехнического общества».37 В статье, в частности, отмечалось, что те предприятия, которые раньше других воспользуются плодами тейлоризма, создадут себе преимущественное положение на международном и внутреннем рынке, причем это одинаково справедливо как для США, так и для России. В завершении отметим, что многие высказывания сторонников тейлоризма были достаточно оригинальны и показательны с точки зрения рассмотрения условий и перспектив внедрения методов научной организации. Так, на упоминавшихся уже собраниях Общества технологов отмечалось, что ввиду сложности и дороговизны тейлористских методов для их масштабного применения необходимо, помимо личной заинтересованности предпринимателей, достаточно сильное «давление извне» и когда оно есть, то переход к новым системам становится массовым. Формы этого давления могут быть различны: обострение конкуренции или же, как это имело место в России, поводом может послужить кризис фабрично-заводской промышленности, в результате которого «появилась настоятельная потребность поставить промышленность на более прочное и выгодное основание» (мнение профессора А.Д. Гатцука).38 Другие выступавшие указывали на то, что современная экономическая жизнь выдвигает задачу рационализации управления как объективную потребность успешного хозяйствования, и что, начавшись в производственной сфере, эта рационализация неизбежно преобразует также и коммерческие функции предприятия. В 1912 г. Л.А. Левенстерн предлагал даже специально озаботить предстоящий съезд Общества разработкой вопросов, связанных с оптимизацией сбыто-снабженческой стороны заводского хозяйства.39 1 История менеджмента: учеб. пособие / Под ред. Д.В. Валового. М., 1997; Маршев В.И. История управленческой мысли: Учебник. М., 2005. 2 Корицкий Э.Б., Нинциева Г.В., Шетов В.Х. Научный менеджмент: российская история. СПб., 1999. С. 7–8. 3 Голосенко И.А. Идеи Ф. Тейлора в дореволюционной России // СОЦИС. 1991. № 10. С. 64–72. 4 Там же. С. 66. 5 Керженцев П.М. Научная организация труда и задачи партии. М.-Пг., 1923. С. 28. 6 См. анонсы книги Ф.А. Паркгорста «От директора-распорядителя и до рассыльного. Опыт инструкций для служащих промышленных предприятий» Пг., 1916. 7 Панкин А. В. Научная организация труда (отдельный оттиск из журнала «Электричество»). Пг., 1914. С. 1. 8 Левенстерн Л. А. Научные основы заводоуправления. СПб., 1913. С. 4. 9 Там же. С. 5. 10 Там же. 11 Там же. С. 4–5. 12 Там же. С. 6. 13 К вопросу о потреблении металла и металлических изделий в России: Речь, произнесенная профессором Н.Н. Саввиным на открытии II Всероссийского съезда деятелей по горному делу, металлургии и машиностроению 17 апреля 1913 года в Санкт-Петербурге. СПб., 1913. С. 1–2. 14 Там же. С. 3. 15 Фабрично-заводское дело. 1914. № 4. С. 11. 16 Выходил в 1913–1914 гг. в Петербурге (в 1913 г. вышло 2 номера, в 1914 г. – 4). Редактор-издатель журнала – А.С. Харитонов. 17 «В.О.Т.» Современные способы оплаты труда рабочих в механических производствах // Фабрично-заводское дело. 1914. № 4. С. 7–9. 18 Фабрично-заводское дело. 1914. № 2. С. 16. 19 Фабрично-заводское дело. 1914. № 4. С. 13. 20 Там же. С. 8. 21 О Николае Николаевиче Саввине см.: Чепарухин В.В. Эмигрантские воспоминания Н.Н. Саввина // Зарубежная Россия. СПб., 2003. Вып. 2. С. 230–234. 22 После Октябрьского переворота 1917 г. Семенов ушел пешком в Финляндию, а затем перебрался в Чехословакию, обосновавшись на заводе «Шкода». 23 Организация заводского хозяйства. (Реферат доклада, читанного в Обществе технологов инж.-технологом И.А. Семеновым) // Записки Императорского Русского технического общества. 1912. № 8–9. С. 282–296. 24 Там же. С. 293. 25 Там же. 26 Там же. С. 295. 27 Гиммер Ник. О «система Тэйлора» //Русское богатство. 1913. № 11. 28 Там же. 29 Там же. С. 140. 30 Там же. С. 153. 31 Каблуков Н.А. Общеэкономическое и социальное значение системы Тэйлора // Современник. 1915. № 3. 32 Там же. С. 98. 33 Там же. 34 Там же. С. 102. 35 Журнал общего собрания Общества им. А.И. Чупрова // Юридический вестник. 1915. Кн. 9. С. 270. 36 Там же. С. 272. 37 Поляков Р. Настоящее положение вопроса о применении системы Тейлора // Бюллетени Политехнического общества. 1914. № 7. 38 Записки Императорского Русского технического общества. 1912. № 8–9. С. 283. 39 Там же. С. 296.