Slash.Crede ma- Так, сегодня всем руковожу я!- Раду стряхнул с куртки снег, пытаясь одновременно запереть за собой дверь.- Возражения не принимаются.Такие привычные стены студии, отделанные под светлый кирпич, казались незнакомыми в царившей здесь тишине. Конечно, народа и обычно бывает немного, но сейчас здесь было пусто и неуютно, как бывает в необжитом или брошенном доме. «Как у меня в квартире»- мелькнула у Дана неожиданно грустная мысль. Кое-где на «кирпичах» были написаны названия самых разных групп и подписи их участников, нарисованы абсолютно сумасшедшие рожицы и картинки, а в паре случаев можно было даже встретить надписи вроде: «Пожил – поживи еще», «Девушки, звоните по телефону ***. А те, кто способен к нормальному сексу, звоните мне», «Нельзя записывать одну песню три недели… то есть, я думал, что нельзя…» и «Вокруг все дебилы. Я один умный. Наводит на мысли». Весь пол покрывал короткий темно-серый ковролин, теплый и мягкий. Раду ловко щелкнул пятеркой выключателей, врубая свет по всей студии. В тот же момент Арс изо всех сил тряхнул заснеженной шапкой, но, не рассчитав пространства и, особенно, длинны своего размаха, изо всей силы саданул ей по вешалке, стоявшей рядом. Та покачнулась и начала с опасной скоростью приближаться к голове Дана, который лишь чудом успел увернуться. Грохот сопровождался интеллигентным молчанием. А что говорить? Вот если бы он ничего не сшиб…- Поверить не могу, что Влад отдал тебе ключи…- пробурчал Дан, возвращая вешалке вертикальное положение и отодвигая подальше от Арса. - А что? Он во мне уверен…- на самом деле он и сам до сих пор не мог поверить. - А в нас?- голос Севы откуда-то снизу, от ботинок с жутким количеством шнурков. Зато, по его утверждению, невероятно модных. Ему все верят на слово.- Я помолчу… Влад все никак не может забыть раскрашенные наушники и варварски вырванный микрофон… - Нет, как будто я во всем виноват!- возмущенный голос, резкое вытягивание тела вверх и задетая головой на полной скорости лампочка сигнализации. Ее спасает лишь металлическая решетка вокруг. И снова благоразумное молчание, прерываемое лишь громкой руганью Арса.- Ну, может мы уже начнем?- голос Дана, разутого и выжидающе за ними наблюдающего. - Ага… А, черт!- догадайтесь, чей голос? Правильно, Арси. Споткнулся. О собственные ботинки, которые поставил на это место секунду назад. Бывает… Дан еле успевает подхватить его, пока тот не упал и не сломал себе и людям чего-нибудь нужного. Главное в этот момент – это удержать его от приземления, что довольно сложно, учитывая вес этого маленького лосенка.- Спасибо,- Арс постепенно приобретает опору, и спасительные объятия немедленно перетекают в нежные, потом – в далеко не дружеский поцелуй, а затем становятся все крепче, страстнее.Раду разворачивается, устало закатывая глаза. За последние 2 недели, которые прошли с того момента, как ему поведали о «великой и ужасной тайне», он видел подобное уже столько раз… Сколько можно?! И как им не надоедает?- Так, ну, может, запишем хоть что-нибудь, пока не разгромили всю студию?2 недовольных взгляда и быстрый, будто прощальный, поцелуй. Как же, прощальный…Студия, вообще-то, небольшая даже по скромным запросам. Другое дело, что она в этом здании не одна. И уж совсем становится плевать на размеры комнаты, когда работаешь с отличной аппаратурой и хорошими людьми.Короткое приготовление, во время которого Раду успел, не спеша, выпить чашечку кофе.Пара взмахов рукой, обозначающих полную боевую готовность. Поехали!- Слушай, а я не понял, а как ты петь будешь?- удивленный голос Арса. Тихо скрипнув зубами, выключает запись. 1-ый дубль прокатил… Ой, не к добру…- Объясняю для особо одаренных. Я. Буду. Петь. В. Понедельник. Когда. Выйдет. Влад. Потому что я, в отличие от некоторых, не смываюсь «на пару деньков туда, где нас никто не знает, и можно будет целовать Дана у всех на глазах». Цитата. Поэтому я и буду в понедельник стоять здесь, тихонечко напевая. А потом – простое наложение. Все, поем!5 минут приличной работы… Лишь 5 минут… Ну, почему Дану приспичило именно сейчас рассказать анекдот?! Задал вопрос вслух. Меня услышали? Или просто так жестоко проигнорировали? Услышали, но проигнорировали. Спасибо, я тоже вас люблю. Заметил, что забыл выключить запись. Теперь на ней 5 минут дикого ржача Севы. Бесценно. Подарю ему на день рождения. Нет, лучше Дану, пусть наслаждается. Так, работаем!Ага, работаем… Меня опять проигнорировали. Или не услышали. Хотя врятли. Переходим к крайним мерам. Палец ненавязчиво скользнул по бегунку, поднимая его резко вверх. Искаженные лица доставили ма-а-ассу удовольствия, меня услышали! Еще 5 минут на мат… Зато какие серьезные лица, полная готовность к работе! Работаем полчаса…ЧЕРТ! Забыл перевести бегунок! «Crede ma» есть, но в таком звучании… То ли Арс поет, то ли 3-летняя девочка… Вообще, модно получилось, может так оставим? Все-все, стираю! А жалко… 15-минутный перерыв, все приходят в себя, успокаиваются… Арс, успокаиваются… плавно начинают работать… нет, Дан, не обнимать Арси, а работать… Взмах рукой, начало записи и… Дан забывает текст!!! Собственный текст!!! Им написанный текст!!! Чтоб его… И снова запись фиксирует дикий ржач Арса… Так, я сейчас или пойду за кофе, или пойду к ним, УБИВА-А-АТЬ!!! Спокойно, Раду, все будет хорошо…в следующей жизни…когда я стану кошкой… Откуда это? Так, пойду-ка я за кофе… - И чего он так разозлился?- спросил Дан, не отрываясь от листа с текстом. «Как интересно! И я это писал?»- Ревнует!Потом затишье на несколько секунд… Маленький тиран, стискивая в руках кофейник, возвращается на свое место. Под пристальным злобным взглядом Раду, песня начинает записываться… Вот всегда так, пока не наорешь – ничего не сделаешь.Льющаяся из наушников музыка создает настроение, сами собой в голове появляются слова. Ритм подхватывает, заставляет сердца биться с одинаковой частотой. Перед лицом загорелое, полуобнаженное плечо Дана… Голос Арса заметно стихает, ему трудно отвести взгляд от смуглой кожи… - Так, стоп! Арс, ну куда ты ушел? А так хорошо начиналось… Давай сначала!Проигрыш. И Арс не выдерживает, срывается в последний момент… Руки обнимают стройное, так хорошо знакомое тело, проникая под рубашку, губы впиваются в шею, выводят странный узор, ласкают языком. Дан вздрагивает и еле успевает вступить вовремя.Suferi mult, dar vrei sa ma uiti Crezi ca totul trece Nu vreau nimic, doar sa ma asculti Cu inima ta rece. В голосе слышны чувственные, гармонично вплетающиеся в песню выдохи сбившегося дыхания. Это получается случайно, даже против его воли. Пальцы Арси пробегают по коже, слегка щекоча, лаская и с силой разминая, словно настраивая странный музыкальный инструмент. Зубы чуть прикусывают вену на шее, но почти тут же исчезают…Crede ma, ce-am pastrat in suflet Este numai, numai pentru tine Am gresit, stiu, dar iarta-ma iubito Vreau din nou sa crezi in mine Stiu ca te-a ranit От тяжелого дыхания Дана сердце бьется быстрее, а когда он разворачивается и прижимается ближе, во рту неожиданно пересыхает. Теперь уже его губы слегка дотрагиваются до виска, обдавая мягким жаром, прикусывают ухо, на короткое мгновение касаясь языком чувствительной кожи за ним, и с яростью впиваются в шею. Голос едва заметно срывается. Stiu ca fara mine mult ai suferit Dar crede ma, n-a fost nici o clipa Sa nu te fi iubit.Светлые пальцы расстегивают рубашку, приспускают ее с плеч, так, чтобы губы смогли коснуться груди, подарить свое тепло и ласку. По спине Дана свободно гуляют чужие руки, большие ладони осторожно и почти нерешительно гладят темную кожу… Он ловит их своими за запястья, стараясь понять неизвестное движение…пытаясь почувствовать, то, что ощущают они, и передать им свое наслаждение…Crede ma, O lume va sti Ca viata mea e in tine Crede ma, Oricat vei iubi Nu vei iubi ca mine.Руки Арса сбегают вниз, касаются живота, заставляя вздрогнуть и оставляя за собой огненные следы на коже, медленно расстегивают пояс, игнорируя сдавленные вздохи и чужие руки, пытающиеся остановить сумасшествие… Раду тихо матерится, не отрывая взгляда от стекла… И они еще успевают петь… - Ну, так хорошо шло! Слабо было потерпеть? - шепотом, чтобы… А черт его знает, почему! Но все равно шепотом…- А е*сь сколько хотите, я ничего стирать не буду!, - демонстративно откидываясь на спинку стула и скрещивая на груди руки. «М-да, мне суждено умереть от передозировки кофеином», - наливая очередную чашку кофе. И, все-таки, они неплохо смотрятся…Тело Дана бьет мелкая дрожь, он прижимается еще ближе, и моментально погибает под страстными поцелуями, покрывающими лицо, шею, плечи… От его сумасшедшего влюбленного взгляда. Арс хочет жадно впиться в полуоткрытые губы, сцеловывать с них тихие вздохи, отнимать все произносимые слова, грубо кусать, чувствуя в своих руках страстную дрожь тела, но лишь легко пробегает по ним, дразня, целуя уголки, вызывая смущенную улыбку на лице и огненный вихрь во взгляде. Пальцы ощущают нестерпимый жар смуглого тела, впитывают его всеми клеточками, гордясь, что это они тому причиной. Nu mai rezist, simt ca te pierd Si totul plange in mine Nu vreau nimic, doar sa ma petreci In lumea fara tine.Руки Дана под его джемпером. Они пробегают по чуть влажной спине, временами несильно впиваясь ногтями в кожу, цепляясь за плечи, словно ощущая в этом поддержку, проверяя их силу. Crede ma ca luna de pe cer Va fi numai, numai a ta Si crede ma, in lumea toata Doar eu iti voi da toata viata mea.Бедра Дана близко, настолько близко, что без труда можно почувствовать сквозь плотную ткань полурасстегнутых джинсов возбужденную плоть, ее нестерпимое желание.Теперь губы Дана касаются груди Арса. Они втягивают кожу внутрь, чуть прикусывая ее, оставляя темно-красные засосы на светлой коже, исчезающие в тот же момент следы зубов. Они болят, но этим лишь усиливают желание, лишь увеличивают наслаждение. Crede ma, soarele pe cer Va luci numai, numai pentru tine Si crede ma, Vreau sa crezi in mine.Откинув голову и судорожно втягивая в себя воздух, Арс мельком взглянул на Раду, с серьезным видом рассматривающего свои ноги. Вроде, он тут не при чем. Усмешка сама по себе возникает на лице, а в душе одновременно поднимается что-то о-очень отдаленно напоминающее жалость или смущение… Дан сильно толкает Арса, заставляя отступать назад, толкает до тех пор, пока спина Арси не упирается в холодную стену. Желание подобно пожару… Поцелуи, словно смерч, проносятся по разгоряченному телу, искаженное хрипом дыхание звучит все чаще, чужие зубы прикусывают сосок, первый стон заставляет пробежать по телу дрожь. Позади, где-то бесконечно далеко, слышится негромкий хлопок дверью… Очень галантно…Дан, неожиданно оторвавшись от горячей, солоноватой кожи, приподнимается и хрипло выдыхает Арсу куда-то в шею:- По-моему, нас бросили на произвол судьбы…Арс нервно усмехается, представив красноречивую мимику Раду. Дан тоже усмехается, но совсем по-другому – лукаво, хищно, многообещающе, не отрывая взгляда от светлых глаз. И резко соскальзывает вниз по телу Арси, с силой вцепляясь длинными пальцами в ремень. Послышался звук расстегиваемой молнии, и Арс глухо застонал, когда горячие губы Дана коснулись его члена. Его рука утонула в черных, чуть влажных волосах друга, корректируя его движения, задавая нужный темп. Горячий язык скользил по члену, отбирая чувства и дыхание, на губах оставался солоноватый, терпкий привкус.Тихие, едва разборчивые стоны Арса сменились резкими вскриками, нервная дрожь, пробегавшая по его телу, без труда передавалась Дану. Влажные от пота пальцы Бэлана скользили по его бедрам, по животу, покалывая кожу ногтями, щекоча едва уловимыми прикосновениями. С силой сжали сосок.Арс медленно оседал по темной, гладкой стене, ноги отказывались его держать. Было все труднее дышать, воздух словно иссекал в этой маленькой акустической комнатке, постепенно наполняясь сладким мраком, и все время звучала какая-то тихая ненавязчивая мелодия… - Дан Бэлан, вы обвиняетесь в убийстве,- шепотом на ухо с жалкой тенью иронии, рваное, горячее дыхание.- Так накажи меня,- глухо и хрипло, совершенно серьезный голос, и глаза, черные, горящие, не отпускающие. Разгоряченная спина Дана прижалась к влажной, чуть прохладной стене. И тут же жаркие, несдержанные поцелуи коснулись его груди. Собственный хриплый стон заглушил бешеное биение сердца, мягкие, чуть подрагивающие пальцы Арса пробежали от груди к животу, обжигая своим нетерпением. Жаркое, прерывистое дыхание коснулось живота Дана, заставив его удовлетворенно выдохнуть, откинувшись назад. И хриплые крики, рвущие горло, и маленькие капельки пота, стекающие по виску и столь трепетно щекочущие кожу. Арс не спешил, он наказывал, не забывая время от времени следить за выражением лица Дана. Средний и указательные пальцы, едва касаясь кожи, пробежали от живота к основанию члена и, нарочно медленно, к самой головке. Дан тихо зашипел, только крепче зажмурившись. Сколько он еще вытерпит? Это было интересно обоим…Огненное, невыносимо горячее дыхание охватывало возбужденную плоть и постепенно остывало, не принося облегчения. Тело Дана била болезненная дрожь, но Арс будто не замечал этого. Едва коснувшись кончиком языка, он слизнул маленькую выступившую капельку… и, тут же выпрямившись, припал к плотно сжатым, напряженным губам Дана, кусая, лаская языком, втягивая во влажную глубину, даря им свое наслаждение, делясь страстью и полученным вкусом. Дан напряженно вцепился в его плечи, нечаянно причиняя боль, но тут же невероятным усилием заставил себя ослабить хватку. Рука Арси скользнула по беспокойно вздымавшейся смуглой груди, явственно ощущая сумасшедший ритм сердца. Пальцы, выписав непонятный пируэт на животе, поднялись по шее, и вернулись к члену, несильно сжав его. - Все, - жарко выдохнул Дан, придвигая Арса ближе к себе, с наслаждением вдыхая его запах, утопая в тепле его тела, - я больше не могу, Арс…Арс ухмыльнулся, добившись своего, увидев маску сладкой муки на лице друга. Коснувшись губами его губ, он скользнул ниже, обхватывая головку члена и слыша болезненный вскрик. - Да, Арс, да… еще, Арс, быстрее… - горячо шептал Дан, уже не видя и не слыша ничего, ощущая лишь горячее бархатное дыхание и влажность на своей коже. Мягкие губы скользили вверх-вниз, выпивая Дана полностью, сжигая дотла. Легкие плавились от горячих, резко врывающихся в грудь вдохов, губы высохли, с безумием хватая воздух. Пальцы беспокойно метались по лицу Арса, зарывались в его темные волосы, безжалостно уничтожая прическу. Дан выгибался навстречу жадным губам, нервно вскрикивая, шепча что-то неразборчивое, безуспешно пытаясь увидеть хоть что-нибудь сквозь мутную пелену, застилавшую глаза...Хрипло выкрикнув имя, он кончил. - Отличная запись!– Влад был в восторге, очередной раз прокрутив песню на начало.- Вы превзошли сами себя! В кои-то веке нормальная песня!..Был вечер четверга. Раду, упорно смотрел в стол и лишь изредка поднимал свой недовольный взгляд на Арса или Дана, веселых как никогда. У всех были свежи воспоминания недавнего вечера, вот только не у всех они были положительными. - Сколько чувства, ритма, жизни! А эти вздохи, хрипы! Честное слово, 1-ый раз слушал и не понял, чем вы там занимались! Но офигенно получилось! Вот чего каждый раз так не записывать?Раду дернулся, будто его ударило током. Арс и Дан перекинулись вопросительными заинтересованными взглядами, но, заметив испуганное, побледневшее лицо друга, рассмеялись. - Не надо так больше, я прошу…- раздался жалобный голос, крашенная голова опустилась, уткнувшись лбом в стол.- А что такого? По-моему, прекрасно получилось!- голос Влада был полон удивления.- Да, по-моему, тоже,- задумчиво отозвался Арс из-за спины Дана, до этого с задумчивым видом рассматривавший какой-то толстый журнал о компьютерах. Дан закашлялся, пытаясь сдержать смех. Владу оставалось только переводить взгляд с одного на другого, с другого на молчаливую голову Раду и снова по кругу.- Странные вы сегодня какие-то… Да, кстати! А кто мне сломал кофеварку?!И все красноречиво посмотрели на Арси, который, впервые в жизни, был не причем…Механик.Альбом.«Господи, как же хорошо! А теперь - в душ!»- Арс зашел в номер, довольно улыбаясь, и сбросил куртку прямо на пол. День сегодня выдался на удивление солнечный и теплый, так что он просто не смог усидеть в душном гостиничном номере и с утра пошел на прогулку. Осень уже вступила в свои права, деревья окрасились во множество теплых оттенков, и свет, проскальзывая сквозь их листья, исполнял свой странный, пугающе-безумный танец на покрытой редкой травой земле и редких прохожих. Ветер играл с яркой листвой, выплетая из нее причудливые узоры или, желая пошалить, бросал ее в лица людям. Утром в воскресение на улицах было довольно пустынно, и Арс получил истинное наслаждение от прогулки по парку, специально уйдя подальше от асфальтированных дорожек. Он вообще часто ловил себя на мысли, что любит одиночество, особенно после неожиданно приобретенной известности, когда каждый поход по улице сопровождался парой автографов. В душе кто-то был, о чем любезно сообщал шум воды, слышимый из-за двери. Взгляд автоматически метнулся к дорогим часам на руке, подарку отца: 12.30. «Значит, это, скорее всего, Дан, потому что Раду собирался встретиться с кем-то в полдень. Интересно, с кем?»- размышляя таким образом, он сел на свою кровать, одновременно потянувшись к бутылке с минералкой, которая валялась где-то на полу. Затем, откинувшись на жесткую гостиничную подушку и полоща рот водой, обвел взглядом комнату. Небольшая, но довольно свободная, оформленная в песочных тонах. Одно большое окно, чуть прикрытое золотистыми шторами. Из мебели в номере лишь три кровати, три маленьких столика и большое прямоугольное зеркало на стене в деревянной раме. Более чем скупо, но в любом случае они здесь не жить собираются, а лишь переночевать 2 ночи.Неожиданно его взгляд привлекла лежащая на кровати Дана довольно толстая папка, сделанная из простого картона, уже изрядно потертого в нескольких местах. Арс, скорее всего, даже не заметил бы ее, сливающуюся цветом с обстановкой комнаты, если бы не ярко-алая шелковая лента, перехватывающая ее наискосок. С секунду посомневавшись, он поднялся с кровати и осторожно взял ее. Немногие знали, что Дан очень любит, а главное, хорошо умеет рисовать. В его дорожной сумке сменяли друг друга вещи, появлялись разные мелкие безделушки и сувенирчики, исчезали, выкидывались и покупались какие-то книги, но там всегда можно было найти папку для рисунков и 5 простых карандашей самых разных фирм и типов мягкости. Рисовал он очень часто: во время переездов и перелетов, дождливыми вечерами в гостиничных номерах, а иногда даже доставал папку, сидя в каком-нибудь кафе или ресторане. Но он никогда и никому не показывал своих рисунков, ровно как и никогда не оставлял папку без присмотра.Именно поэтому Арс не смог перебороть любопытства и, прислонившись к подоконнику и чуть поправив штору, чтобы солнечный свет падал точно на папку, раскрыл ее. И увидел себя. Рисунок еще не был закончен, но уже поражал своей реалистичностью. Это было сегодня утром, момент, когда он уже собирался уходить и одевался. Пустые стены, одинокая дверь, взгляд, остановленный на руке, застегивающей куртку. И в наклоне головы, глазах, общей позе сквозило…одиночество. И даже не само одиночество, а упоение им, граничащее с упоением свободой. «Странно, именно так я сегодня себя и чувствовал… А еще я думал, что никого не разбудил». На следующем листе был изображен Раду, улыбающийся как-то бесшабашно, совсем по-детски, развалившийся на диване и с интересом смотрящий мультики. Здесь было веселье и непосредственность. Потом шел автопортрет: Дан сидит на кровати в своей квартирке, прислонившись спиной к подушке и положив папку на колени, а напротив - огромное зеркало, в котором это все отражается. Он рисует, спокойно, с каплей вдохновения и азарта, который выдают его горящие глаза. Умиротворение и увлеченность. Затем Раду, изображенный крупным планом - только голова, шея и руки. Еще сонный и встрепанный после сна, в своем любимом сером халате, греющий в руках кружку с кофе. Спокойствие и защищенность. Дальше шла совершенно незнакомая девушка, которую Дан заметил в каком-то кафе. Волнение, беспокойство. Снова Арс, Раду, какие-то незнакомые люди… И в каждом портрете, в каждой зарисовке ярко видны самые различные чувства: ожидание, нежность, страдание, счастье, ненависть, лицемерие, жадность… Последней была изображена нищая старуха, быстро уводящая с глаз людей маленького искалеченного ребенка, одетого в какие-то лохмотья. Гордость и страх. Арс помнил эту старуху, которую ребята видели на улице какого-то небольшого городка, где были с концертом. Дан рисовал великолепно, передавая все чувства людей в запечатленный им момент. Он уже собирался закрыть папку, но неожиданно заметил еще один листок с карандашными штрихами, едва видневшийся из-за совершенно чистых листов. Снедаемый любопытством, он перевернул белую бумагу и застыл, не в силах оторвать взгляд от тонких, уверенных линей, складывающихся в законченный рисунок.На него с бумажного листа смотрел Раду. Но этот портрет отличался от предыдущих, нет, не качеством исполнения, он поражал своей страстностью. Мужчина был одет лишь в джинсы, верхняя пуговица которых была расстегнута, на губах играла лукавая улыбка, позаимствованная явно у дьявола, а в глазах - предложение, вызов… Арс помнил этот день - Раду тогда решил изобразить рекламу джинсов, на которую они напарывались уже пару недель, как только включали телевизор. Получилось очень весело, но здесь… Дрожащими пальцами он перевернул лист. Он сам, только что из душа, тело не прикрыто ничем, кроме небольшого полотенца, повязанного на бедрах, на теле поблескивают капельки влаги, мокрые волосы растрепаны, немного усталый и соблазняющий взгляд, устремленный на зрителя. Вызывает желание прикоснуться, выпить каждую капельку воды с теплой кожи. На следующей странице… «Господи!»- Арс не удержался и провел пальцами по четким линиям, то ли желая стереть, то ли... Он, склонившийся над лежащим на кровати Раду, опирается на руку у него над головой, другая осторожно касается его груди, а в глазах - обещание… Затем портрет Раду - лицо искажено желанием, губы открыты на полувздохе, капельки пота на чистом лбу… Его собственное лицо, преображенное страстью, волосы разметались в беспорядке, зубы плотно сжаты, но через приоткрытые губы наверняка прорывается чувственный стон…- Ну что, нагулялся? С 7 часов?- насмешливый, такой знакомый голос ворвался в мысли, путая их и заставляя оторвать взгляд от четких, очень четких линий.Дан, одетый в белый гостиничный халат, быстрыми, чуть озорными движениями вытирал голову полотенцем, остановившись в дверном проеме. Неожиданно его взгляд упал на папку в руках друга, и улыбка моментально исчезла с губ, лицо словно окаменело.- Ты… Что ты видел? Кто тебе разрешил?- голос чуть подрагивал, в глазах застыл страх. - Зачем ты это рисуешь? Нет, не может быть…- Арс стоял замерев, только глаза горели лихорадочным огнем, сквозь который проскальзывала надежда. Последняя попытка:- Откуда у тебя эти рисунки?!«Ну скажи, что это прислали поклонницы, что ты не выкинул их просто так, ради прикола, что собирался нам показать… Я поверю, поверю…».- Это мои. Не говори Раду, пожалуйста,- голос тот же, только в глазах теперь спокойная просьба.Последняя попытка провалилась. Дан не захотел ухватиться за спасительную веревку. - Зачем?- тихо и как-то безнадежно заданный вопрос.Художник только пожал плечами, отведя взгляд.- Это красиво.Арс перевел взгляд назад на портрет. Да, красиво, несомненно, красиво, даже слишком красиво. А еще - чувственно, желанно, по-животному притягательно, так, что невозможно оторваться... Он снова поднял глаза и отшатнулся от неожиданности, потому что Дан стоял почти вплотную. Тот взглянул на него, удивленный и чуть смущенный такой реакцией, а потом протянул руку и решительным движением вырвал папку, резко закрыв. Повисла тишина.Ее прервал стук закрываемой двери. Еще через секунду в дверном проеме возник как всегда растрепанный и весело улыбающийся Раду, не подумавший даже снять ботинки, отчего на светлом ковре тут же образовались темные подтеки.- Привет! Чем занимаетесь?Дан тут же повернулся к нему, широко улыбаясь в ответ. - Вас ждем, Ваше высочество! Ты случайно ничего не забыл сделать?- А? Да, сейчас разуюсь. Арс, а с тобой что? Ты как-то странно выглядишь.Арс только кивнул и, пробормотав что-то вроде «отвратительно себя чувствую», выскочил из комнаты. С того дня прошло уже больше двух месяцев, но он никак не мог забыть те рисунки. Он не расслаблялся ни на минуту, вздрагивал, видя, как Дан вроде бы по-дружески прикасается к Раду, лохматит его волосы, и испытывал ужас, видя в руке бывшего лучшего друга карандаш. Теперь он выходил из душа только полностью одетый, часто надевал свитера с высоким горлом, изо всех сил старался избегать Дана. Он начал больше курить, правда, от этого его голос звучал только лучше. А еще ему начали сниться странные сны, от которых он просыпался в холодном поту. В них он видел сильные пальцы, сжавшие карандаш, листающие чистые листы, на которых неожиданно появляется черно-белое изображение. Снова и снова восставали в его сознании увиденные картины…четкие, четкие линии…Он уже 2-ой день не мог найти свой сотовый. После того, как они с ребятами отпраздновали Новый Год в каком-то супер-модном ночном клубе, он его не видел. И вот сейчас он как раз валялся на кровати, только что из душа, хорошо отдохнувший после праздника, и размышлял, во сколько же обойдется покупка и подключение нового телефона. И какой дурак работает 3-его января в воскресенье. В этот момент под подушкой, на которой покоилась его голова, раздалась громкая резкая трель домашнего телефона. Лениво засунув под нее руку, он с трудом нашарил темную трубку.- Алло?- Салют, Арс!- смеющийся голос Раду резко вырвал его из полусонного состояния.- Салют. - Я звоню сказать, что насчет сотового можешь не волноваться, мы его нашли! Ты его оставил на столике, когда ушел с той девицей…- Раду, ты даже не представляешь, как я тебе благодарен! Слушай, когда я могу за ним заехать?- А он у Дана. Я ведь на неделю с родителями застрял, так что отдал его ему.- У Дана?- голос прозвучал как-то потерянно и даже немного испуганно.- Ага. Он сказал, что сегодня весь день будет дома, поэтому можешь заехать, когда хочешь! Кстати, тебе уже несколько раз кто-то звонил! Ну ладно, пока, меня мать зовет! Как он добрался до дома Дана, Сева не помнил. За весь путь он не обратил ни малейшего внимания на снежные сугробы, поблескивающие, словно звезды, на деревья одетые в белоснежные шубы, на птиц, самоотверженно сражающихся за рябиновые ягоды и хлебные крошки, на синее небо, наполовину скрытое сероватыми облаками. Каждая ступенька до квартиры была пройдена с огромным усилием, как, наверно, идут осужденные на смерть до палаты, где им будет сделана инъекция «лекарства». Даже в теплой вроде бы кожаной куртке прошибает холодный озноб. Рука с трудом поднимается, пальцы надавливают на кнопку звонка. Через несколько слишком долгих секунд дверь открывается.Дан, увидев гостя, мгновенно посерьезнел, улыбка исчезла с его лица. Он был одет в темно-синий махровый халат и, как всегда, босиком. Арс быстро кивнул, пытаясь скрыть неловкость. - Здравствуй. Я за мобилой.Художник только кивнул в ответ и, пошире открыв дверь, пропустил его внутрь. На несколько слишком долгих минут тот остался один, ожидая, пока друг найдет его вещь. «Вот и все. Все хорошо. Он даже не собирается ничего…предпринимать. Он все тот же Дан. А эти рисунки… Они не его. Точно, они не его»- он так глубоко ушел в свои мысли, что даже не заметил, что Дан уже стоит рядом, протягивая ему маленький серебристый прибор.- Арс!- тихий, но настойчивый голос вывел его из состояния задумчивости.Слишком тихо. Слишком настойчиво. Всегда слишком. Арс не успел сдержать 1-ый порыв и, вздрогнув, чуть подался назад, увидев его всего в шаге от себя. Мужчина нахмурился, заметив эту непроизвольную реакцию, и сделал шаг назад.- Послушай, я не собираюсь ничего тебе делать. Понимаешь? Хватит так себя вести. Я не собираюсь ничего тебе делать,- спокойный голос. Да нет, скорее, успокаивающий. Слишком успокаивающий. Арс поднял на него взгляд, полный какого-то голодного отчаяния. - А я собираюсь.Шаг вперед, и вот уже Дан был прижат к стене, в губы впились настойчивым и почти злым поцелуем, кусая, причиняя боль, врываясь. Он попытался вырваться, оттолкнуть, но пальцы Арс с силой вцепились в его талию, не позволяя прервать поцелуй. И Дан ответил на поцелуй, ворвавшись в его рот языком, сминая малейшее сопротивление и подчиняя. Руки Арса рванулись к поясу халата, но были остановлены уверенным движением чужих и, в то же время, необыкновенно знакомых рук. - Тише, тише,- успокаивающий шепот, пока ловкие пальцы быстро расстегивали кожаную куртку.Когда эти же пальцы, неожиданно прохладные, проникли под черную рубашку, он снова вздрогнул, но уже от резкого наслаждения, и с шумом втянул в себя воздух. Казалось, что все его чувства были сосредоточены лишь на тех сантиметрах кожи, которых они касались. - Пойдем,- тихий, но властный голос. И он пошел, вцепившись в его ладонь. Они пришли в комнату, где Арс был до этого ужасающее множество раз, но никогда он не испытывал ничего, подобного сегодняшним чувствам. Вся его одежда, повинуюсь чужим сильным пальцам, оказалась на полу. Дан, толкнув его на кровать, лег поверх, слегка придавливая разгоряченным телом. Тело инстинктивно начало совершать движения, касаясь другого, что содрогалось от желания… И горячий шепот в плечо:- Я хочу тебя.И учащенное, сбивавшееся от каждой страстной ласки дыхание…Дан осторожно положил его стройные ноги себе на плечи и, целуя чуть солоноватую, гладкую кожу груди, резко вошел в него, до конца насаживая тело. Казалось, что мир вокруг застыл. Или разбился. На миллиард осколков, которые, впиваясь в тело, дарили боль напополам с неземным наслаждением. И возносили к небу. И бросали на землю. И убаюкивали на морских волнах. Огонь желания и ледяные острые искры боли. Дан шумно выдыхал горячий воздух ему в лицо, прикусывая в наслаждении губу. Он зажмурился и соленый пот капнул с его взмокших волос. Иногда он открывал глаза и всматривался помутневшими глазами в лицо Арси и снова удовлетворенно жмурился и урчал, видя полный восторга взгляд безумных глаз и сладостную муку на лице. Пальцы Арса, сжимаемые судорогой, чертили красные жгучие полосы на спине и плечах Дана. Плотно сжатые зубы скрежетали друг о друга, борясь с громки криками и пропуская сквозь себя лишь сдавленные хриплые стоны…Дан тяжело дышал, почти опустившись на Арса, и чуть замедлил движения, растягивая удовольствие. Наконец-то можно коснуться его смуглых плеч, шеи, на которой в безумстве бьется синенькая жилка, солоноватой кожи, груди и услышать неразборчивый горячий шепот возле самого уха…Дан кончил неожиданно с хриплым криком, заставив Арса выгнуться дугой и вцепиться руками в скомканную простыню…Через несколько минут, наполненных молчаливым ожиданием и покоем, Дан оторвался от груди Арса и чуть приподнялся. Он уже потянулся к папке и карандашу, лежащим на полу рядом с кроватью, но неожиданно замер на половине пути. - Можно? - он вопросительно посмотрел на мужчину, лежащего на его кровати.Арс кивнул и, сонно потянувшись, чуть улыбнулся. Он уже не боялся. Я люблю девушек.Я люблю девушек. Честное слово, не мальчиков, мужчин, мужиков, парней и дедушек, как большинство уверены, а именно девушек. Красивых и не очень, ухоженных и нарочито растрепанных, понятных и загадочных, светлых и опасных… Я люблю именно их, как бы это странно не звучало. Точнее, я люблю всех людей, а вот влюбляюсь только в девушек. Иначе бы я просто физически не смог писать все эти чертовы песни! Люди что, не понимают того, что я изо всех сил стараюсь передать свои чувства как можно ярче, рассказать им о том, что они, может быть, еще не испытали или не испытают никогда. Того, что я рассказываю им о том, что было на самом деле и будет еще много тысяч лет после их смерти. Да, я люблю Ларса и Раду. Именно ЛЮБЛЮ, а не влюблен, хотя не думаю, что так уж много людей смогут понять разницу. К сожалению, эти двое уже стали мне намного ближе, чем обычные друзья-знакомые, которых в каждом городе у нас по огромной толпе. Что-то вроде братьев, только не родные, но такие же близкие. Это здорово, намного лучше, чем всякая влюбленность.Я люблю девушек. Нет, честно! Я люблю их глаза и улыбки, смех и слезы, люблю зарываться в их волосы или приводить их в полнейший беспорядок. Я люблю обнимать их. Прижимать к себе, чувствуя их нежное тепло, и просто сидеть, уставившись в телевизор. Однажды я в шутку заявил, что ищу девушку с зелеными глазами. Фигня. Главное совсем не глаза, и даже не ноги, и не грудь. Главное, чтобы рядом с ней хотелось жить и чувствовать каждую секунду. А ребята… Они… Они еще 2 дополнительных солнца в моем мире, 2 очень родных человека, без которых жизнь была бы координальо другой.Дан, опасный и непобедимый, как гроза или ураган, и Ларс, мягкий, резкий и неуловимый одновременно, как колючий морозный воздух в конце декабря. Я даже готов признать, что они достаточно красивы, потому что абсолютно бессмысленно оспаривать очевидное и делать из себя идиота. Я наверное, их… Они мне очень дороги, скажем так. Я люблю этих двоих! Нет, я их просто обожаю! Правда, только тогда, когда они на меня не орут, мы не записываем очередную песню или не снимаем клип, или нас не селят в одном номере, потому что объяснять Дану, где заканчивается «общее» и начинается «мое», бессмысленно. Да, и то, что в ванной нормальные люди не живут, а только моются. А в остальное время я их очень люблю. И плевать мне на всех!Знаете, зато я точно уверен, что они меня любят не меньше. Это видно, хотя и не столько обычному глазу, сколько на уровне чувств. Это ощущается, когда мы все вместе или встречаемся после небольшого отдыха. Или когда кому-нибудь из нас плохо. И может быть я самый младший, но я это прекрасно понимаю, а иногда мне кажется, что даже лучше этих двоих чудовищ. Но я никогда не видел в них объект желания или влюбленности. А знаете почему? Потому что любовь - это самое драгоценное, что у нас есть…Фонтан.Здорово! Потрясающе! Великолепно! Раду зажмурился, глядя на яркое белое солнце, расположившееся над крышами белоснежных домов. Это действительно лучшее, что может случиться с человеком, работающим по 23 часа в сутки 400 дней в году. И слово-то какое - отпуск… Черт с ним, что всего две недели, главное, что эти недели абсолютно свободные. Только твои дни.- Раду!«Ну, или почти только твои»,- юноша обернулся, улыбаясь быстро приближающемуся к нему высокому брюнету. Синяя футболка трепалась легким ветерком, джинсы были новенькими, только недавно купленными, но уже сильно чем-то испачканными, кроссовки выглядели довольно старыми, но, видимо, были нежно любимы владельцем. Раду почувствовал себя немного…точнее, очень глупо - Дан явно собрался на длительную и увлекательную экскурсию, включающую в себя лазания по достопримечательностям и камням, общение с местной кухней в виде жутко пачкающихся соусов и пешие прогулки вдоль автомобильных трасс с обязательным покрытием себя дорожной пылью. Раду же рассчитывал на спокойную прогулку по городу, возможно с заходом на небольшой цивилизованный пляж, заглядыванием в небольшой бар и распитием небольшой порции спиртных напитков, после чего нахождением небольшого ночного клуба, где можно познакомиться с красивой девушкой и достойно закончить день. Именно поэтому на нем красовались белые брюки и легкая белая рубашка, чистенькие, выглаженные, только что из чемодана. Дан окинул его крайне удивленным взглядом.- М-да… По-моему, кто-то из нас чего-то не понял…- Да ладно, я тебя не виню,- яркая ехидная улыбка.- А Сева где? - Где, где…- брюнет поморщился,- Велел ждать его. Обещал выйти через 5 минут.- А… Ну и чем займемся в ближайшие полчаса?- Раду растерянно оглянулся вокруг. Подъезд отеля выходил на небольшую, вымощенную светлым булыжником площадь, в центре которой красовался просто потрясающий фонтан. Кроме отеля, в кот