Зигмунд Фрейд. Введение в психоанализ (лекции 1-15) --------------------------------------------------------------- Перевод Г.В.Барышниковой. Литературная редакция Е.Е.Соколовой и Т.В.Родионовой З.Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции 1-15. СПб., Алетейя СПб, 1999--------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Часть первая. Ошибочные действия Предисловие 5Первая лекция. ВведениеВторая лекция. Ошибочные действияТретья лекция. Ошибочные действия (продолжение)^ Четвертая лекция. Ошибочные действия (окончание)Часть вторая. СновиденияПятая лекция. Трудности и первые попытки пониманияШестая лекция. Предположения и техника толкования^ Седьмая лекция. Явное содержание сновидения и скрытые его мыслиВосьмая лекция. Детские сновиденияДевятая лекция. Цензура сновидения^ Десятая лекция. Символика сновиденияОдиннадцатая лекция. Работа сновиденияДвенадцатая лекция. Анализ отдельных сновиденийТринадцатая лекция. Архаические черты и инфантилизм сновиденияЧетырнадцатая лекция. Исполнение желанияПятнадцатая лекция. Сомнения и критика^ * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОШИБОЧНЫЕ ДЕЙСТВИЯ (1916 [1915]) * ПРЕДИСЛОВИЕ Предлагаемое вниманию читателя "Введение в психоанализ" ни в коей мерене претендует на соперничество с уже имеющимися сочинениями в этой областинауки (Hitschmann. Freuds Neurosenlehre. 2 Aufl., 1913; Pfister. Diepsychoanalytische Methode, 1913; ^ Leo Kaplan. Grundzьge der Psychoanalyse,1914; Regis et Hesnard. La psychoanalyse des nevroses et des psychoses,Paris, 1914; Adolf F. Meijer. De Behandeling van Zenuwzieken doorPsycho-Analyse. Amsterdam, 1915). Это точное изложение лекций, которые ячитал в течение двух зимних семестров 1915/16 г. и 1916/17 г. врачам инеспециалистам обоего пола. Все своеобразие этого труда, на которое обратит внимание читатель,объясняется условиями его возникновения. В лекции нет возможности сохранитьбесстрастность научного трактата. Более того, перед лектором стоит задачаудержать внимание слушателей в течение почти двух часов. Необходимостьвызвать немедленную реакцию привела к тому, что один и тот же предметобсуждался неоднократно, например в первый раз в связи с толкованиемсновидений, а затем в связи с проблемами неврозов. Вследствие такой подачиматериала некоторые важные темы, как, например, бессознательное, нельзя былоисчерпывающе представить в каком-то одном месте, к ним приходилосьнеоднократно возвращаться и снова их оставлять, пока не представлялась новаявозможность что-то прибавить к уже имеющимся знаниям о них. Тот, кто знаком с психоаналитической литературой, найдет в этом"Введении" немногое из того, что было бы ему неизвестно из других, болееподробных публикаций. Однако потребность дать материал в целостном,завершенном виде вынудила автора привлечь в отдельных разделах (об этиологиистраха, истерических фантазиях) ранее не использованные данные. Вена, весна 1917 г. З. Фрейд^ ПЕРВАЯ ЛЕКЦИЯ * ВВЕДЕНИЕ Уважаемые дамы и господа! Мне неизвестно, насколько каждый из вас излитературы или понаслышке знаком с психоанализом. Однако само название моихлекций -- "Элементарное введение в психоанализ" -- предполагает, что выничего не знаете об этом и готовы получить от меня первые сведения. Смею всеже предположить, что вам известно следующее: психоанализ является одним изметодов лечения нервнобольных; и тут я сразу могу привести вам пример,показывающий, что в этой области кое-что делается по-иному или даженаоборот, чем принято в медицине. Обычно, когда больного начинают лечитьновым для него методом, ему стараются внушить, что опасность не так велика,и уверить его в успехе лечения. Я думаю, это совершенно оправданно, так кактем самым мы повышаем шансы на успех. Когда же мы начинаем лечить невротикаметодом психоанализа, мы действуем иначе. Мы говорим ему о трудностяхлечения, его продолжительности, усилиях и жертвах, связанных с ним. Что жекасается успеха, то мы говорим, что не можем его гарантировать, поскольку онзависит от поведения больного, его понятливости, сговорчивости и выдержки.Естественно, у нас есть веские основания для такого как будто бынеправильного подхода к больному, в чем вы, видимо, позднее сможетеубедиться сами. Не сердитесь, если я на первых порах буду обращаться с вами так же, какс этими нервнобольными. Собственно говоря, я советую вам отказаться от мыслиприйти сюда во второй раз. Для этого сразу же хочу показать вам, какиенесовершенства неизбежно присущи обучению психоанализу и какие трудностивозникают в процессе выработки собственного суждения о нем. Я покажу вам,как вся направленность вашего предыдущего образования и все привычное вашемышление будут неизбежно делать вас противниками психоанализа и скольконужно будет вам преодолеть, чтобы совладать с этим инстинктивнымсопротивлением. Что вы поймете в психоанализе из моих лекций, заранеесказать, естественно, трудно, однако могу твердо обещать, что, прослушав их,вы не научитесь проводить психоаналитическое исследование и лечение. Если жесреди вас найдется кто-то, кто не удовлетворится беглым знакомством спсихоанализом, а захочет прочно связать себя с ним, я не только не посоветуюэто сделать, но всячески стану его предостерегать от этого шага.Обстоятельства таковы, что подобный выбор профессии исключает для неговсякую возможность продвижения в университете. Если же такой врач займетсяпрактикой, то окажется в обществе, не понимающем его устремлений,относящемся к нему с недоверием и враждебностью и ополчившем против него всескрытые темные силы. Возможно, кое-какие моменты, сопутствующие войне,свирепствующей ныне в Европе, дадут вам некоторое представление о том, чтосил этих -- легионы. Правда, всегда найдутся люди, для которых новое в познании имеет своюпривлекательность, несмотря на все связанные с этим неудобства. И есликто-то из вас из их числа и, несмотря на мои предостережения, придет сюдаснова, я буду рад приветствовать его. Однако вы все вправе знать, какиетрудности связаны с психоанализом. Во-первых, следует указать на сложность преподавания психоанализа иобучения ему. На занятиях по медицине вы привыкли к наглядности. Вы видитеанатомический препарат, осадок при химической реакции, сокращение мышцы прираздражении нервов. Позднее вам показывают больного, симптомы его недуга,последствия болезненного процесса, а во многих случаях и возбудителейболезни в чистом виде. Изучая хирургию, вы присутствуете при хирургическихвмешательствах для оказания помощи больному и можете сами провести операцию.В той же психиатрии осмотр больного дает вам множество фактов,свидетельствующих об изменениях в мимике, о характере речи и поведении,которые весьма впечатляют. Таким образом, преподаватель в медицине играетроль гида-экскурсовода, сопровождающего вас по музею, в то время как вы самивступаете в непосредственный контакт с объектами и благодаря собственномувосприятию убеждаетесь в существовании новых для нас явлений. В психоанализе, к сожалению, все обстоит совсем по-другому. Прианалитическом лечении не происходит ничего, кроме обмена словами междупациентом и врачом. Пациент говорит, рассказывает о прошлых переживаниях инынешних впечатлениях, жалуется, признается в своих желаниях и чувствах.Врач же слушает, стараясь управлять ходом мыслей больного, кое о чемнапоминает ему, удерживает его внимание в определенном направлении, даетобъяснения и наблюдает за реакциями приятия или неприятия, которые он такимобразом вызывает у больного. Необразованные родственники наших больных,которым импонирует лишь явное и ощутимое, а больше всего действия, какиеможно увидеть разве что в кинематографе, никогда не упустят случаяусомниться: "Как это можно вылечить болезнь одними разговорами?" Это,конечно, столь же недальновидно, сколь и непоследовательно. Ведь те же самыелюди убеждены, что больные "только выдумывают" свои симптомы. Когда-то словабыли колдовством, слово и теперь во многом сохранило свою прежнюючудодейственную силу. Словами один человек может осчастливить другого илиповергнуть его в отчаяние, словами учитель передает свои знания ученикам,словами оратор увлекает слушателей и способствует определению их суждений ирешений. Слова вызывают аффекты и являются общепризнанным средствомвоздействия людей друг на друга. Не будем же недооценивать использованиеслова в психотерапии и будем довольны, если сможем услышать слова, которымиобмениваются аналитик и его пациент. Но даже и этого нам не дано. Беседа, в которой и заключаетсяпсихоаналитическое лечение, не допускает присутствия посторонних; ее нельзяпродемонстрировать. Можно, конечно, на лекции по психиатрии показатьучащимся неврастеника или истерика. Тот, пожалуй, расскажет о своих жалобахи симптомах, но не больше того. Сведения, нужные психоаналитику, он можетдать лишь при условии особого расположения к врачу; однако он тут жезамолчит, как только заметит хоть одного свидетеля, индифферентного к нему.Ведь эти сведения имеют отношение к самому интимному в его душевной жизни,ко всему тому, что он, как лицо социально самостоятельное, вынужден скрыватьот других, а также к тому, в чем он как цельная личность не хочет признатьсядаже самому себе. Таким образом, беседу врача, лечащего методом психоанализа, нельзяуслышать непосредственно. Вы можете только узнать о ней и познакомитесь спсихоанализом в буквальном смысле слова лишь понаслышке. К собственномувзгляду на психоанализ вам придется прийти в необычных условиях, посколькусведения о нем вы получаете как бы из вторых рук. Во многом это зависит оттого доверия, с которым вы относитесь к посреднику. Представьте себе теперь, что вы присутствуете на лекции не попсихиатрии, а по истории, и лектор рассказывает вам о жизни и военныхподвигах Александра Македонского. На каком основании вы верите вдостоверность его сообщений? Сначала кажется, что здесь еще сложнее, чем впсихоанализе, ведь профессор истории не был участником походов Александратак же, как и вы; психоаналитик, по крайней мере, сообщает вам о том, в чемон сам играл какую-то роль. Но тут наступает черед тому, что заставляет насповерить историку. Он может сослаться на свидетельства древних писателей,которые или сами были современниками Александра, или по времени жили ближе кэтим событиям, т. е. на книги Диодора, Плутарха, Арриана и др.; он покажетвам изображения сохранившихся монет и статуй царя, фотографию помпейскоймозаики битвы при Иссе. Однако, строго говоря, все эти документы доказываюттолько то, что уже более ранние поколения верили в существование Александраи в реальность его подвигов, и вот с этого и могла бы начаться ваша критика.Тогда вы обнаружите, что не все сведения об Александре достоверны и не всеподробности можно проверить, но я не могу предположить, чтобы вы покинулилекционный зал, сомневаясь в реальности личности Александра Македонского.Ваша позиция определится главным образом двумя соображениями: во-первых,вряд ли у лектора есть какие-то мыслимые мотивы, побудившие выдавать зареальное то, что он сам не считает таковым, и, во-вторых, все доступныеисторические книги рисуют события примерно одинаково. Если вы затемобратитесь к изучению древних источников, вы обратите внимание на те жеобстоятельства, на возможные побудительные мотивы посредников и на сходстворазличных свидетельств. Результаты вашего исследования наверняка успокоятвас насчет Александра, однако они, вероятно, будут другими, если речь зайдето таких личностях, как Моисей или Нимрод.* О том, какие сомнения могутвозникнуть у вас относительно доверия к лектору-психоаналитику, вы узнаетепозже. Теперь вы вправе задать вопрос: если у психоанализа нет никакихобъективных подтверждений и нет возможности его продемонстрировать, то какже его вообще можно изучить и убедиться в правоте его положений?Действительно, изучение психоанализа дело нелегкое, и лишь немногиепо-настоящему овладевают им, однако приемлемый путь, естественно,существует. Психоанализом овладевают прежде всего на самом себе, приизучении своей личности. Это не совсем то, что называется самонаблюдением,но в крайнем случае психоанализ можно рассматривать как один из его видов.Есть целый ряд распространенных и общеизвестных психических явлений, которыепри некотором овладении техникой изучения самого себя могут стать предметамианализа. Это дает возможность убедиться в реальности процессов, описываемыхв психоанализе, и в правильности их понимания. Правда, успешностьпродвижения по этому пути имеет свои пределы. Гораздо большего можнодостичь, если тебя обследует опытный психоаналитик, если на собственном Яиспытываешь действие анализа и можешь от другого перенять тончайшую техникуэтого метода. Конечно, этот прекрасный путь доступен лишь каждому отдельно,а не всем сразу. ---------------------------------------- * Нимрод (или Немврод) по библейской легенде -- основатель Вавилонскогоцарства. -- ^ Прим. ред. перевода. Другое затруднение в понимании психоанализа лежит не в нем, а в вассамих, поскольку вы до сих пор занимались изучением медицины. Стиль вашегомышления, сформированный предшествующим образованием, далек отпсихоаналитического. Вы привыкли обосновывать функции организма и ихнарушения анатомически, объяснять их химически и физически и пониматьбиологически, но никогда ваши интересы не обращались к психической жизни,которая как раз и является венцом нашего удивительно сложного организма. Апосему психологический подход вам чужд, и вы привыкли относиться к нему снедоверием, отказывая ему в научности и отдавая его на откупнепрофессионалам, писателям, натурфилософам и мистикам. Такаяограниченность, безусловно, только вредит вашей врачебной деятельности, таккак больной предстает перед вами прежде всего своей душевной стороной, какэто и происходит во всех человеческих отношениях, и я боюсь, что в наказаниеза то вам придется поделиться терапевтической помощью, которую вы стремитесьоказать, с самоучками, знахарями и мистиками, столь презираемыми вами. Мне ясно, чем оправдывается этот недостаток в вашем образовании. Вам нехватает философских знаний, которыми вы могли бы пользоваться в вашейврачебной практике. Ни спекулятивная философия, ни описательная психология,ни так называемая экспериментальная психология, смежная с физиологиейчувств, как они преподносятся в учебных заведениях, не в состоянии сказатьвам что-нибудь вразумительное об отношении между телом и душой, дать ключ кпониманию возможного нарушения психических функций1. Правда, в рамкахмедицины описанием наблю- ---------------------------------------- 1 Скептическое отношение Фрейда к экспериментальной психологии моглобыть обусловлено тем, что центральная для него проблема мотивациипервоначально не подвергалась серьезному экспериментальному изучению. Лишьвпоследствии в ряде исследований (в частности, у К. Левина и его школы) этапроблема становится областью применения экспериментальных методов. даемых психических расстройств и составлением клинической картиныболезней занимается психиатрия, но ведь в часы откровенности психиатры самивысказывают сомнения в том, заслуживают ли их описания названия науки.Симптомы, составляющие эти картины болезней, не распознаны по своемупроисхождению, механизму и взаимной связи; им соответствуют либонеопределенные изменения анатомического органа души, либо такие изменения,которые ничего не объясняют. Терапевтическому воздействию эти психическиерасстройства доступны только тогда, когда их можно обнаружить по побочнымпроявлениям какого-то иного органического изменения. Психоанализ как раз и стремится восполнить этот пробел. Он предлагаетпсихиатрии недостающую ей психологическую основу, надеясь найти ту общуюбазу, благодаря которой становится понятным сочетание соматическогонарушения с психическим. Для этого психоанализ должен избегать любой чуждойему посылки анатомического, химического или физиологического характера ипользоваться чисто психологическими вспомогательными понятиями -- вот почемуя опасаюсь, что он покажется вам сначала столь необычным. В следующем затруднении я не хочу обвинять ни вас, ни ваше образование,ни вашу установку. Двумя своими положениями анализ оскорбляет весь мир ивызывает к себе его неприязнь; одно из них наталкивается наинтеллектуальные, другое -- на морально-эстетические предрассудки. Не следует, однако, недооценивать эти предрассудки; это властные силы,побочный продукт полезных и даже необходимых изменений в ходе развитиячеловечества. Они поддерживаются нашими аффективными силами, и бороться сними трудно. Согласно первому коробящему утверждению психоанализа, психическиепроцессы сами по себе бессознательны, сознательны лишь отдельные акты истороны душевной жизни. Вспомните, что мы, наоборот, привыклиидентифицировать психическое и сознательное. Именно сознание считается у насосновной характерной чертой психического, а психология -- наукой осодержании сознания. Да, это тождество кажется настолько само собойразумеющимся, что возражение против него представляется нам очевиднойбессмыслицей, и все же психоанализ не может не возражать, он не можетпризнать идентичность сознательного и психического1. Согласно егоопределению, психическое ---------------------------------------- 1 Фрейд постоянно подчеркивал, что психоанализ открыл областьбессознательных душевных процессов, тогда как все остальные концепцииидентифицируют психику и сознание. Рассматривая эту позицию в историческойперспективе, следует подчеркнуть, что Фрейд неадекватно оценивал общуюситуацию в психологической науке. Понятие бессознательной психики быловведено Лейбницем, философскую концепцию которого Гербарт перевел на языкдоступной эмпирическому анализу "статики и динамики представлений". Переходот умозрительных конструкций, включавших в себя понятие о бессознательнойпсихике (в частности, философии Шопенгауэра), к использованию вэкспериментальной науке наметился в середине XIX в., когда изучение функцийорганов чувств и высших нервных центров побудило естествоиспытателейобратиться к указанному понятию с целью объяснения фактов, несовместимых совзглядом на психику как область явлений сознания. Гельмгольц выдвигаетпонятие о "бессознательных умозаключениях" как механизме построениясенсорного образа. Предположение о бессознательной психике лежало в основепсихофизики Фехнера. Согласно Сеченову, "бессознательные ощущения", иличувствования, служат регуляторами двигательной активности. Отождествлениепсихики и сознания отвергали и многие другие исследователи. Действительнаяновизна концепции Фрейда связана с разработкой проблем неосознаваемоймотивации, изучением неосознаваемых компонентов в структуре личности идинамических отношений между ними. представляет собой процессы чувствования, мышления, желания, и этоопределение допускает существование бессознательного мышления ибессознательного желания. Но данное утверждение сразу же роняет его в глазахвсех приверженцев трезвой научности и заставляет подозревать, чтопсихоанализ -- фантастическое тайное учение, которое бродит в потемках,желая ловить рыбу в мутной воде. Вам же, уважаемые слушатели, пока ещенепонятно, по какому праву столь абстрактное положение, как "психическоеесть сознательное", я считаю предрассудком, вы, может быть, также недогадываетесь, что могло привести к отрицанию бессознательного, если таковоесуществует, и какие преимущества давало такое отрицание. Вопрос о том,тождественно ли психическое сознательному или же оно гораздо шире, можетпоказаться пустой игрой слов, но смею вас заверить, что признаниесуществования бессознательных психических процессов ведет к совершенно новойориентации в мире и науке. Вы даже не подозреваете, какая тесная связь существует между этимпервым смелым утверждением психоанализа и вторым, о котором речь пойдетниже. Это второе положение, которое психоанализ считает одним из своихдостижений, утверждает, что влечения, которые можно назвать сексуальными вузком и широком смыслах слова, играют невероятно большую и до сих порнепризнанную роль в возникновении нервных и психических заболеваний. Болеетого, эти же сексуальные влечения участвуют в создании высших культурных,художественных и социальных ценностей человеческого духа, и их вклад нельзянедооценивать. По собственному опыту знаю, что неприятие этого результатапсихоаналитического исследования является главным источником сопротивления,с которым оно сталкивается. Хотите знать, как мы это себе объясняем? Мысчитаем, что культура была создана под влиянием жизненной необходимости засчет удовлетворения влечений, и она по большей части постоянно воссоздаетсяблагодаря тому, что отдельная личность, вступая в человеческое общество,снова жертвует удовлетворением своих влечений в пользу общества. Среди этихвлечений значительную роль играют сексуальные; при этом они сублимируются,т. е. отклоняются от своих сексуальных целей, и направляются на целисоциально более высокие, уже не сексуальные1. Эта конструкция, однако,весьма неустойчива, сексуальные влечения подавляются с трудом, и каждому, ---------------------------------------- 1 Психоанализ, как явствует из этих положений, не ограничивалсяпритязанием на построение новой психологии и нового учения об этиологиинервных и психических заболеваний. Выйдя за границы этих направлений, онстал претендовать на объяснение движущих сил развития человеческого обществаи отношений между личностью и культурой. Такое отношение трактовалось какизначально антагонистическое. Это следовало уже из исходных позиций Фрейда,согласно которым сексуальные влечения и агрессивные инстинкты, образуяглубинные, биологические по своей сущности основы личности, несовместимы стеми требованиями, которые навязывают ей социальная среда с ее нравственныминормами. кому предстоит включиться в создание культурных ценностей, грозитопасность, что его сексуальные влечения не допустят такого их применения.Общество не знает более страшной угрозы для своей культуры, чемвысвобождение сексуальных влечений и их возврат к изначальным целям. Итак,общество не любит напоминаний об этом слабом месте в его основании, оно незаинтересовано в признании силы сексуальных влечений и в выяснении значениясексуальной жизни для каждого, больше того, из воспитательных соображенийоно старается отвлечь внимание от всей этой области. Поэтому оно стольнетерпимо к вышеупомянутому результату исследований психоанализа и охотнеевсего стремится представить его отвратительным с эстетической точки зрения инепристойным или даже опасным с точки зрения морали. Но такими выпадаминельзя опровергнуть объективные результаты научной работы. Если уж выдвигатьвозражения, то они должны быть обоснованы интеллектуально. Ведь человекусвойственно считать неправильным то, что ему не нравится, и тогда легконаходятся аргументы для возражений. Итак, общество выдает нежелательное занеправильное, оспаривая истинность психоанализа логическими и фактическимиаргументами, подсказанными, однако, аффектами, и держится за этивозражения-предрассудки, несмотря на все попытки их опровергнуть. Смею вас заверить, уважаемые дамы и господа, что, выдвигая это спорноеположение, мы вообще не стремились к тенденциозности. Мы хотели лишьпоказать фактическое положение вещей, которое, надеемся, мы познали впроцессе упорной работы. Мы и теперь считаем себя вправе отклонить всякоевторжение подобных практических соображений в научную работу, хотя мы еще неуспели убедиться в обоснованности тех опасений, которые имеют следствием этисоображения. Таковы лишь некоторые из тех затруднений, с которыми вам предстоитстолкнуться в процессе занятий психоанализом. Для начала, пожалуй, более чемдостаточно. Если вы сумеете преодолеть негативное впечатление от них, мыпродолжим наши беседы.^ ВТОРАЯ ЛЕКЦИЯ ОШИБОчНЫЕ ДЕЙСТВИџУважаемые дамы и господа! Мы начнем не с предположений, а сисследования. Его объектом будут весьма известные, часто встречающиеся имало привлекавшие к себе внимание явления, которые, не имея ничего общего сболезнью, наблюдаются у любого здорового человека. Это так называемыеошибочные действия 1 (Fehlleistungen) человека: оговорки (Versprechen) --когда, желая что-либо сказать, кто-то вместо одного слова употребляетдругое; описки -- когда то же самое происходит при письме, что может бытьзамечено или остаться незамеченным; очитки (Verlesen) -- когда читают не то,что напечатано или написано; ослышки (Verhцren) -- когда человек слышит нето, что ему говорят, нарушения слуха по органическим причинам сюда, конечно,не относятся. В основе другой группы таких явлений лежит забывание(Vergessen), но не длительное, а временное, когда человек не можетвспомнить, например, имени (Name), которое он наверняка знает и обычно затемвспоминает, или забывает выполнить намерение (Vorsatz), о которомпозднее вспоминает, а забывает лишь на определенный момент. В третьей группеявлений этот временной аспект отсутствует, как, например, призапрятывании (Verlegen), когда какой-либо предмет куда-то убираешь,так что не можешь его больше найти, или при совершенно аналогичномзатеривании (Verlieren). Здесь перед нами забывание, к которомуотносишься иначе, чем к забыванию другого рода; оно вызывает удивление илидосаду, вместо того чтобы мы считали его естественным. Сюда же относятсяопределенные ошибки-заблуждения (Irrtьmer),* которые также имеютвременной аспект, когда на какое-то время веришь чему-то, о чем до и послезнаешь, что это не соответствует действительности, и целый ряд подобныхявлений, имеющих различные названия.---------------------------------------- 1 Изучение ошибочных действий являлось одной из главных темпсихологических исследований Фрейда. Этой теме специально посвящена егоработа "Психопатология обыденной жизни" (1901).Внутреннее сходство всех этих случаев выражается приставкой "о-" или"за-" (Ver-) в их названиях. Почти все они весьма несущественны, вбольшинстве своем скоропреходящи и не играют важной роли в жизни человека.Только изредка какой-нибудь из них, например затеривание предметов,приобретает известную практическую значимость. Именно поэтому на них необращают особого внимания, вызывают они лишь слабые эмоции и т. д. Именно к этим явлениям я и хочу привлечь теперь ваше внимание. Но вынедовольно возразите мне: "В мире, как и в душевной жизни, более частной егообласти, есть столько великих тайн, в области психических расстройств такмного удивительного, которое нуждается в объяснении и заслуживает его, что,пра- ---------------------------------------- * Слово "Irrtum" переводится буквально как "ошибка", "заблуждение". Внастоящем издании оно в зависимости от контекста переводится либо как"ошибка", либо как "ошибка-заблуждение". -- ^ Прим. ред. перевода. во, жаль тратить время на такие мелочи. Если бы вы могли объяснить нам,каким образом человек с хорошим зрением и слухом среди бела дня можетувидеть и услышать то, чего нет, а другой вдруг считает, что его преследуютименно те, кого он до сих пор больше всех любил, или самым остроумнымобразом защищает химеры, которые любому ребенку покажутся бессмыслицей, мыеще как-нибудь признали бы психоанализ. Но если он предлагает нам лишьразбираться в том, почему оратор вместо одного слова говорит другое илипочему домохозяйка куда-то запрятала свои ключи, да и в других подобныхпустяках, то мы сумеем найти лучшее применение своему времени и интересам".Я бы вам ответил: "Терпение, уважаемые дамы и господа!" Я считаю, что вашакритика бьет мимо цели. Действительно, психоанализ не может похвастатьсятем, что никогда не занимался мелочами. Напротив, материалом для егонаблюдений как раз и служат те незаметные явления, которые в других наукахотвергаются как недостойные внимания, считаются, так сказать, отбросами мираявлений. Но не подменяете ли вы в вашей критике значимость проблем ихвнешней яркостью? Разве нет весьма существенных явлений, которые могут приопределенных обстоятельствах и в определенное время выдать себя самыминезначительными признаками? Я с легкостью могу привести много примеров такихситуаций. По каким ничтожным признакам вы, сидящие здесь молодые люди,замечаете, что завоевали благосклонность дамы? Разве для этого вы ждетеобъяснений в любви, пылких объятий, а недостаточно ли вам едва заметноговзгляда, беглого движения, чуть затянувшегося рукопожатия? И если вы, будучикриминалистом, участвуете в расследовании убийства, разве рассчитываете вы всамом деле. что убийца оставил вам на месте преступления свою фотографию с адресом, и не вынуждены ли выдовольствоваться более слабыми и не столь явными следами присутствияличности, которую ищете? Так что не будем недооценивать незначительныепризнаки, может быть, они наведут нас на след чего-нибудь более важного. Авпрочем, я, как и вы, полагаю, что великие проблемы мира и науки должныинтересовать нас прежде всего. Но обычно очень мало пользы от того, чтокто-то во всеуслышание заявил о намерении сразу же приступить к исследованиютой или иной великой проблемы. Часто в таких случаях не знают, с чегоначать. В научной работе перспективнее обратиться к изучению того, что тебяокружает и что более доступно для исследования. Если это делать достаточноосновательно, непредвзято и терпеливо, то, если посчастливится, даже такаявесьма непритязательная работа может открыть путь к изучению великихпроблем, поскольку как все связано со всем, так и малое соединяется свеликим. Вот так бы я рассуждал, чтобы пробудить ваш интерес к анализу кажущихсятакими ничтожными ошибочных действий здоровых людей. А теперь поговорим скем-нибудь, кто совсем не знаком с психоанализом, и спросим, как онобъясняет происхождение этих явлений. Прежде всего он, видимо, ответит: "О, это не заслуживает каких-либообъяснений; это просто маленькие случайности". Что же он хочет этим сказать?Выходит, существуют настолько ничтожные события, выпадающие из цепи мировыхсобытий, которые с таким же успехом могут как произойти, так и не произойти?Если кто-то нарушит, таким образом, естественный детерминизм водном-единственном месте, то рухнет все научное мировоззрение. Тогда можно поставить ему в упрек, что религиозное мировоззрение кудапоследовательнее, когда настойчиво заверяет, что ни один волос не упадет сголовы без божьей воли [букв.: ни один воробей не упадет с крыши без божьейволи]. Думаю, что наш друг не будет делать выводы из своего первого ответа,он внесет поправку и скажет, что если эти явления изучать, то, естественно,найдутся и для них объяснения. Они могут быть вызваны небольшимиотклонениями функций, неточностями в психической деятельности приопределенных условиях. Человек, который обычно говорит правильно, можетоговориться: 1) если ему нездоровится и он устал; 2) если он взволнован; 3)если он слишком занят другими вещами. Эти предположения легко подтвердить.Действительно, оговорки встречаются особенно часто, когда человек устал,если у него болит голова или начинается мигрень. В этих же условиях легкопроисходит забывание имен собственных. Для некоторых лиц такое забываниеимен собственных является признаком приближающейся мигрени. В волнении такжечасто путаешь слова; захватываешь "по ошибке" не те предметы, забываешь онамерениях, да и производишь массу других непредвиденных действий порассеянности, т. е. если внимание сконцентрировано на чем-то другом.Известным примером такой рассеянности может служить профессор из FliegendeBlдtter, который забывает зонт и надевает чужую шляпу, потому что думает опроблемах своей будущей книги. По собственному опыту все мы знаем онамерениях и обещаниях, забытых из-за того, что нас слишком захватилокакое-то другое переживание. Это так понятно, что, по-видимому, не может вызвать возражений. Правда,может быть, и не так интересно, как мы ожидали. Посмотрим же на этиошибочные действия повнимательнее. Условия, которые, по предположению,необходимы для возникновения этих феноменов, различны. Недомогание и нарушение кровообращенияявляются физиологическими причинами нарушений нормальной деятельности;волнение, усталость, рассеянность -- причины другого характера, которыеможно назвать психофизиологическими. Теоретически их легко можно объяснить.При усталости, как и при рассеянности и даже при общем волнении, вниманиераспределяется таким образом, что для соответствующего действия его остаетсяслишком мало. Тогда это действие выполняется неправильно или неточно. Легкоенедомогание и изменения притока крови к головному мозгу могут вызвать такойже эффект, т. е. повлиять на распределение внимания. Таким образом, во всехслучаях дело сводится к результатам расстройства внимания органической илипсихической этиологии. Из всего этого для психоанализа как будто немного можно извлечь. У насможет опять возникнуть искушение оставить эту тему. Но при ближайшемрассмотрении оказывается, что не все ошибочные действия можно объяснитьданной теорией внимания или, во всяком случае, они объясняются не только ею.Опыт показывает, что ошибочные действия и забывание проявляются и у лиц,которые не устали, не рассеяны и не взволнованы, разве что им припишут этоволнение после сделанного ошибочного действия, но сами они его неиспытывали. Да и вряд ли можно свести все к простому объяснению, чт