Склярова Т. В.
Существующиев психологии системы деления человеческой жизни на возрастные отрезки сильноразнятся друг от друга в зависимости от того, что рассматривается в качествекритерия развития. В аспекте этого критерия – будь то созревание интеллекта илисоциальных отношений человека и ведётся рассмотрение особенностей становленияпсихики человека. Вообще, любая психологическая теория, с помощью которойисследуется тот или иной процесс, задаёт исследователю некий «угол зрения». Итогда исследователь воспринимает человека сквозь призму используемой теории.Рассмотрим некоторые примеры. Так, в психоанализе главной задачей являетсявыявление и изучение подсознательной сферы, которая управляет человеком. Впсихологических концепциях бихевиоризма ( behaviour (англ.) поведение) делаетсяакцент на конкретных действиях и поступках человека, изучении воздействияокружения на личность. Гуманистическое направление в психологии ставит в центрсвоей методологии внутренний мир человека, его «феноменальное поле» или«самость», которая рассматривается как представления человека о самом себе,основанные на прошлом опыте, данных настоящего и ожиданиях будущего. Вместе стем, каждая из этих теорий накопила богатейший арсенал наблюдений, на основекоторых выявлены определённые закономерности. Эти закономерности отражают какреальность психической жизни человека вообще, так и психическую реальностьсамого автора теории, выраженную в его манере мышления. Таким образом, в любойнаучной теории есть предмет и способы его описания. И если предмет – этореально существующее явление, то способы описания, какими бы они не былиточными, так и остаются некоторой «плоской» проекцией этого «объёмного»явления. Поэтому можно предположить, что использование психологической теориистановится способом мышления, обусловленным мировоззренческими установкамиисследователя, этот способ зависит от его культурной, религиозной или половойпринадлежности. В предлагаемой статье для рассмотрения выбраны концепциивозрастной периодизации, которые, по мнению автора, могут быть применимы квоспитанию в свете православной антропологии. В этой связи считаем необходимымоговорить тот факт, что нами описывается лишь один аспект богатейшего научногонаследия каждого из рассматриваемых психологов.
Л.С.Выготский
ВЫГОТСКИЙЛев Семенович (1896-1934) — русский психолог. Разработал культурно-историческуютеорию развития психики в процессе освоения индивидом ценностей человеческойкультуры и цивилизации. Различал «натуральные» (данные природой) психическиефункции и функции «культурные» (приобретенные в результате интериоризации, т.е.процесса освоения индивидом культурных ценностей).
Рядосновных понятий, употребляемых в психологии развития, был введён Л.С.Выготскимв разработанной им теории развития психики человека. Л.С.Выготский ввёл в наукукатегориальный анализ проблемы возраста, его структуры и динамики. Основаниемдля возрастной периодизации явилась внутренняя логика детского развития –процесса самодвижения, возникновения и образования в психике нового. Новый типстроения личности и её деятельности, психические и социальные изменения,которые впервые возникают на данном возрастном этапе и определяют сознаниеребёнка и его отношение к среде, называется новообразованием возраста. Накаждом возрастном этапе существует центральное новообразование, к немупримыкают частичные новообразования, которые относятся к сторонам личностиребёнка, к новообразованиям предыдущих возрастов. Структура возраста включает всебя центральные и побочные линии развития. К центральным линиям развитияотносятся те процессы, которые связаны с основным новообразованием возраста, кпобочным – другие частичные процессы. К примеру, развитие речи в раннем детствесвязано с центральной линией развития, а в подростковом – с побочными. К началукаждого возраста складывается специфическое отношение между ребёнком иокружающей его действительностью, называемое социальной ситуацией развития.Основным законом динамики возраста является признание того, что силы, которыедвижут развитие ребёнка, приводят к отрицанию самой основы развития возраста ираспаду существующей социальной ситуации развития. На каждом возрастном этапесуществует зона интеллектуального подражания, которая связана с реальнымуровнем развития ребёнка и называется зоной ближайшего развития. То, чтосегодня ребёнок делает при помощи взрослого, завтра он сумеет воспроизвестисамостоятельно. Для каждого ребёнка существует его собственная, индивидуальнаязона ближайшего развития. Деятельность, связанная с центральнымновообразованием возраста называется ведущей деятельностью. Это не тадеятельность, на которую тратится больше всего времени, а та, в которой ребёнокмаксимально проявляется как человек. Возрастные изменения могут происходитьрезко, критически и могут происходить постепенно, литически.
Эпохи,или стадии развития завершаются кризисами развития. Кризисом являетсярасчленение ранее бывшего единым элемента, которое связано с динамикой переходаот одного возраста к другому. Это процесс появления новых сторон в психике,перестройка связи между существующими в психике объектами. Характеризуя кризис,Выготский пишет, что в это время ребёнок меняется весь, в целом, границыкризиса размыты, а кульминация обязательна, в это время дети трудновоспитуемы,даже по сравнению с самими собой в стабильные периоды своего развития, кризисвызывает внутренняя логика самого процесса развития, а не внешние условия. Вкризисе не возникает новых интересов и видов деятельности.
Периодыдетской жизни, отделённые друг от друга литически, составляют фазы развития.
Л.С.Выготскийпроанализировал процессы психического развития ребёнка в разные возрастныепериоды и разработал общую схему, которая позволяет наблюдать причины сменывозрастов. Согласно этой схеме каждый возраст открывается кризисом. Кризисобуславливает становление новой социальной ситуации развития. В ней имеютсявнутренние противоречия, которые и развивают в психике ребёнка новообразование.Возникшее новообразование несёт в себе предпосылки разрушения данной социальнойситуации развития и назревания нового кризиса.
Л.С.Выготскийобосновал возрастную периодизацию детского развития, которая завершаетсярассмотрением кризиса 17 лет. Она выглядит следующим образом:
Кризисноворожденности
Младенческийвозраст (2 мес.- 1 год).
Кризисодного года
Раннеедетство (1 – 3 года)
Кризистрёх лет
Дошкольныйвозраст( 3 – 7 лет)
Кризиссеми лет
Школьныйвозраст (8 – 12 лет)
Кризистринадцати лет
Пубертатныйвозраст (14-18 лет)
Кризиссемнадцати лет
Д.Б. Эльконин
ЭльконинДаниил Борисович (1904 – 1984) — советский психолог, создатель концепциипериодизации психического развития в онтогенезе, основанной на понятии „ведущаядеятельность“. Разрабатывал психологические проблемы игры, формированияличности ребенка.
ИдеиЛ. С. Выготского о социально-культурной обусловленности возрастного развитияразвил Эльконин Д. Б. Он предложил другое понимание детского психическогоразвития. Согласно его концепции смена стадий развития зависит от степенивзаимодействия ребёнка и общества. По мысли Эльконина, личность ребёнкаформируется внутри систем «ребёнок — общественый предмет» и «ребёнок –общественный взрослый». Ребёнок, знакомясь с окружающим миром, реализует своиопределённые потребности, мотивы и задачи (ребёнок-взрослый) и овладеваеткультурными способами действия с предметным миром (ребёнок – предмет).Рассматривая своеобразие социальной ситуации развития и ведущей деятельности вкаждый возрастной период, Д.Б.Эльконин выявил следующую закономерность –сначала ребёнок ориентируется в основных смыслах человеческой деятельности, итолько потом осваивает общественно выработанные способы действия с предметами.Эти две линии усвоения нельзя рассматривать изолированно, так как онивзаимодополняют друг друга. Но в каждом возрастном периоде одна из тенденцийявляется преобладающей. Первая тенденция – развитие мотивационно-потребностнойсферы, вторая – развитие операционно-технических возможностей.
Д.Б.Эльконинвыделил в детском возрасте шесть периодов, каждому из которых соответствуетсвой тип ведущей деятельности.
Первыйпериод – младенчество (0-1 год). Ведущая деятельность –непосредственно-эмоциональное общение, личностное общение с взрослым внутрикоторого ребёнок учится предметным действиям. Мотивационно-потребностная сферадоминирует.
Второйпериод – раннее детство (1 – 3 года).Ведущая деятельность –предметно-манипулятивная, внутри которой ребёнок сотрудничает с взрослым восвоении новых видов деятельности. Преобладает операционно-техническая сфера.
Третийпериод – дошкольное детство (3 – 6 лет). Ведущая деятельность – сюжетно-ролеваяигра, внутри которой ребёнок ориентируется в самых общих смыслах человеческойдеятельности, например, семейной и профессиональной. Мотивационно-потребностнаясфера доминирует.
Четвёртыйпериод – младший школьный возраст (7 – 10 лет). Ведущая деятельность – учёба,дети осваивают правила и способы учебных действий. В процессе усвоенияразвиваются также и мотивы познавательной деятельности. Но преобладаетоперационно-техническая сфера.
Пятыйпериод – подростковый возраст (10 –15 лет). Ведущая деятельность – общение сосверстниками. Воспроизводя межличностные отношения, которые существуют в миревзрослых людей, подростки принимают или отвергают их. В этом общенииоформляются смысловые ориентации подростка на его будущее, на взаимоотношения слюдьми, появляются задачи и мотивы дальнейшей деятельности.Мотивационно-потребностная сфера доминирует.
Шестойпериод – ранняя юность (15 – 17 лет). Ведущая деятельность –учебно-профессиональная деятельность. В этот период происходит освоениепрофессиональных навыков и умений. Операционная деятельность преобладает.
Такимобразом, психическое развитие осуществляется в процессе закономерной сменыведущего типа деятельности. Переходы от одного периода к другому сопровождаютсязначительными трудностями в отношениях взрослых и детей, так как ребёнок«заявляет» о своих новых потребностях или умениях. Эти переходные периодыназваны кризисами возрастного развития.
Определяявозраст, как относительно замкнутый период детского развития, Д.Б.Эльконинхарактеризовал каждый такой период (возраст) главными показателями – социальнойситуацией развития, ведущим типом деятельности, основными психическиминовообразованиями.
Ж.Пиаже.
Пиаже(Piaget) Жан (1896 – 1980) — швейцарский психолог, основатель женевской школыгенетической психологии. В начальный период своей деятельности описалособенности представлений детей о мире. В дальнейшем Ж. Пиаже обратился кисследованию развития интеллекта, в котором видел результат интериоризациивнешних действий и выдвинул концепцию стадиального развития психики.
Однаиз наиболее известных систем принадлежит Жану Пиаже, который основывал своюсистему на анализе развития мышления. По мнению Пиаже, интеллект, как живаяструктура, растёт, меняется и адаптируется к миру. Различия между детьми ивзрослыми обусловлены не только тем, что дети знают меньше, но и тем, чтоспособ познания детей иной, чем у взрослых. Пиаже высказал предположение, чтодетям присущи некоторые когнитивные (мыслительные) ограничения. По мере того,как человек растёт и получает больше знаний, усложняются и способы обработкиинформации в его когнитивных структурах. Учёный выделил три главных периода вумственном развитии ребёнка, внутри каждого периода выделяется несколькостадий. Все дети проходят периоды и стадии развития в определённой последовательности,каждая новая стадия основывается на предыдущей, и этот порядок являетсянеизменным для всех детей.
Первыйпериод развития назван Пиаже сенсомоторным, поскольку в возрасте от 0 до двухлет дети знакомятся с миром в основном посредством ощущений – рассматривания,хватания, сосания, кусания, жевания и др.
Второйпериод – конкретных операций, включает в себя две стадии – дооперационную иоперационную.
Перваястадия – дооперационная, характерна для возраста от 2 до 6 лет. В этом возрастедети формируют понятия и пользуются символами, но делают это, опираясь на свойопыт. В отличие от взрослых, дети могут видеть происходящее только со своейточки зрения (эгоцентризм) и сосредоточиваться на одном отношении за раз(центрация). Зачастую ребёнок не может продумать последствий конкретной цеписобытий. В начале этой стадии дети настолько серьёзно относятся к названиям,что порой не могут отделить их буквальное значение от сути этой вещи. Так,ребёнок может называть воду в кружке «пить», а воду в ванной другим словом,которое означает в его лексиконе «купаться». В тех случаях, когда происходящееявление не вписывается в имеющийся у ребёнка опыт, он может прибегнуть к«магическим» представлениям о причинах и следствиях – например,предпринять попытку заклинания автобуса, чтобы он скорее приехал. Такжемышлению детей этого возраста свойственен «анимизм» (anima с латинского душа),как одушевление окружающих предметов, например, ребёнок может решить, что лифтрассердился на него и потому захлопнул дверцей полу его пальто. На этой стадииребёнок зачастую испытывает затруднения при классифицировании объектов ипонятий.
Навторой стадии – операционной (от 7 до 11-12 лет) дети начинают использовать вмышлении логику, классифицировать объекты по нескольким признакам. Мышлениеребёнка на этой стадии учитывает иерархию классов – так «машина» это большаягруппа, внутри которой есть подгруппы «марок автомобилей», да и внутри этихподгрупп могут быть ещё более мелкие подгруппы. Логические операции успешноприменяются к действиям с конкретными объектами.
Третийпериод – формальных операций, от 12 лет или чуть позже. Мышление подросткаразвивается настолько, что он в состоянии оперировать абстрактными понятиями,не опирающимися на наглядные образы. Подростки не только в состоянии думать ирассуждать о свободе, любви, справедливости; они могут строить своиумозаключения и выдвигать гипотезы, рассуждать по аналогии и метафорически,обобщать и анализировать свой опыт.
Всозданной Ж.Пиаже теории когнитивного развития обозначены различия между формойи содержанием познания. Содержание детского познания – всё то, чтоприобретается благодаря опыту и наблюдению. Форма познания есть специальнаяструктура мыслительной деятельности человека. Как говорит Пиаже, человекусваивает то, что его окружает, но он усваивает это соответственно своей«умственной химии». Познание реальности всегда зависит от господствующихумственных структур. Одно и то же знание может быть разного достоинства взависимости от того, на какие мыслительные структуры оно опирается. Важнейшийпедагогическим принципом для Пиаже является признание ребёнка «активнымисследователем», который постигает мир согласно своей собственной умственнойструктуре.
Изучаяразвитие мышления, Пиаже указал на взаимодействие морального чувства сразвивающимися мыслительными структурами и постепенно расширяющимся социальнымопытом ребёнка. Развитие морального чувства по Пиаже осуществляется в двестадии. На стадии нравственного реализма дети уверены, что существующиенравственные предписания абсолютны и степень нарушения этих предписаний прямопропорциональна количественной оценке происшедшего. Так, по примеру Пиаже,ребёнок будет считать девочку, накрывавшую на стол и нечаянно разбившую 12тарелок более виноватой, чем девочку, намеренно разбившую 2 тарелки в порывегнева на сестру. Позже дети достигают стадии нравственного релятивизма. Теперьони понимают, что существующие правила в некоторых ситуациях могут значительнокорректироваться и нравственность поступка зависит не от его последствий, а от намерений.Эту теорию Пиаже о двух стадиях нравственного развития значительно развилЛоуренс Колберг.
Колберг
Колберг(Kohlberg) Лоуренс (1927 — 1987) — американский психолог. Автор концепцииморального развития. На ее основе выделил ряд признаков диагностики стадийморального развития, обобщенных в виде оценочной шкалы.
Исследуяразвитие образа морального суждения у детей, подростков и взрослых, Л.Колбергпредлагал им серию коротких рассказов, каждый из которых имел некоторуюморальную дилемму. Испытуемым приходилось делать выбор, как поступить вописанной ситуации и обосновать свой выбор. Основываясь на идеях Пиаже о том,что развитии интеллекта подчинено определённым закономерностям, Л. Колбергзадался вопросом «Если интеллект развивается по годам, значит, и моральныесуждения у детей формируются в определённой последовательности?» Проверяя этусвою гипотезу, он предлагал огромному числу испытуемых разных возрастов иинтеллектуального развития серию кратких моральных дилемм, т.е. ситуаций, неимеющих однозначного решения. Например, одна из распространённых дилемм «Угосподина N тяжело заболела жена. Помочь ей может лекарство, которое продаётсяв одной-единственной аптеке города. Но аптекарь, зная, что он один обладаеттаким лекарством «заломил» за него цену в несколько раз превышающую реальнуюстоимость сего лекарства. Господин N тоже знает об этом и потому он решаетУКРАСТЬ это лекарство, чтобы спасти свою жену. Правильно ли делает господин N ипочему?» Для проверки гипотезы Л.Колберга интересовали не столько ответы,сколько их мотивация, т.е. чем объясняют респонденты свой ВЫБОР. Или на какуюмыслительную структуру опирается человек, принимая решение. Анализируя этиответы, Л. Колберг выявил определённую закономерность — развитие моральныхсуждений зачастую зависит от возраста. В этой связи психологом было высказанопредположение о том, что моральные установки в психике человека, развиваясь,проходят определённые стадии. Так как всё многообразие ответов испытуемых вцелом распределилось по шести направлениям, то и были обозначены эти шестьстадий. Их анализ позволил сделать вывод о том, что в своих моральных сужденияхчеловек руководствуется либо принципами собственного психологического комфорта– избежания наказания или получения выгод — (Л. Колберг назвал этот уровеньпредконвенционным), либо принципами «видимого» соглашения – с тем, чтобычувствовать себя комфортно в социуме ( конвенционный уровень), либо формальнымиморальными принципами – моральные суждения основаны на определённой идеологии(послеконвенционный уровень). Таким образом стадии морального развития могутбыть представлены следующим образом:
I.Предконвенционный моральный уровень.
Перваястадия – ориентация на наказание и послушание.
Втораястадия – наивная гедонистическая ориентация.
II.Конвенционный моральный уровень.
Третьястадия – ориентация на поведение хорошей девочки\хорошего мальчика Четвертаястадия – ориентация поддержания социального порядка.
III.Послеконвенционный моральный уровень.
Пятаястадия – ориентация социального соглашения.
Шестаястадия – ориентация на универсальные этические принципы.
Возраст,в котором ребенок переходит на следующий уровень, индивидуален, хотя некоторыезакономерности есть. Дети, обучающиеся в начальной школе, как правило,находятся напредконвенционном моральном уровне. Они ориентируются на авторитет,верят в абсолютность и универсальность ценностей, поэтому понятия добра и злаони перенимают от взрослых.
Подходяк подростковому возрасту, дети, как правило, переходят на конвенционный уровень.При этом большинство подростков становятся «конформистами»: мнение большинствадля них совпадает с понятием добра.
Переживаемыйподростками негативный кризис, не считается нравственным дегрессом – онпоказывает, что подросток переходит на более высокий уровень развития,включающий в свое внимание социальную ситуацию. При этом часть подростковнаходится на стадии «хорошего мальчика», другие же достигают стадии«поддержания социального порядка».
Однакосуществуют ситуации, когда и в подростковом возрасте (а порой и позже!) человекне достигает конвенционного уровня, он продолжает руководствоваться принципамиисключительно собственного психологического комфорта. Происходит это в силуразличных причин, чаще целого комплекса – недоразвития интеллектуальной сферы,неразвитости коммуникативного умения и др. Проведенные Фрондлихом в 1991 годуисследования по материалам Л.Колберга показали, что 83%правонарушителей-подростков не достигли конвенционного уровня развития.
Переходк третьему, по Л.Колбергу, уровню морального развития, для наиболее быстроразвивающихся детей бывает в 15 – 16 лет. Этот переход вначале кажетсярегрессом совести. Подросток начинает отвергать мораль, утверждатьотносительность нравственных ценностей, понятия долга, честности, добра становятсядля него бессмысленными словами. Он утверждает, что никто не имеет праворешать, как другому следует себя вести. Такие подростки часто переживают кризиспотери жизненных смыслов. Результатом переживаемого кризиса является личноесобственное принятие каких – то ценностей. При этом следует заметить, чтодалеко не все люди в своей жизни достигают этого уровня автономной совести.Часть людей до самой смерти находится на конвенционном уровне развития,некоторые не достигают даже и его.
Дальнейшиеисследования психологических детерминант морального сознания
Культурнаяотносительность дилемм делает часто невозможной адаптацию их в качестведиагностических методик. Кроме того, большинство тестов, оценивающих мораль,зачастую оценивают знания о морали, а не настоящие моральные установки ивоззрения. Поэтому использование метода моральных дилемм более эффективно в техслучаях, когда они вскрывают пробелы в общественном сознании, затрагиваютболевые точки развития социума. Для исследования моральных суждений нашихсоотечественников Малюгиным Д.В. были подобраны дилеммы, актуальные излободневные для современной российской действительности, реалистичные дляиспытуемых, максимально четко сформулированные и вместе с тем, не имеющиеоднозначных ответов. Приведем некоторые из используемых дилемм.
1.Захвачен один из членов террористической группировки. Остальные членыгруппировки находятся на свободе и готовят новые террористические акты. Как высчитаете, нужно ли и можно ли, применить к захваченному террористу любые методыдопроса или действовать только законным путем?
2.Вы оказались в чужом для вас городе без денег. Единственный способ утолитьголод – украсть и съесть еду в супермаркете. Пойдете ли вы на это?
3.Ваш близкий человек страдает от неизлечимой болезни и просит помочь ему умеретьбыстро и без мучений. Лечащий его врач говорит, что он(а) настолько ослабел(а),что небольшое увеличение дозы обезболивающего приведет к смерти, которая будетвыглядеть как вполне естественная. Пойдете ли вы на это?
4.Вы состоите в браке и с нетерпением ожидаете рождения первенца. Медицинскийпрогноз показывает, что ваш ребенок вероятнее всего родится инвалидом попричине врожденного заболевания. Как вы поступите?
5.Согласитесь ли вы на прослушивание вашего телефона, если это можетспособствовать предотвращению многих опасных преступлений?
ПроведенноеД.В.Малюгиным исследование позволило ему сделать ряд актуальных выводов. Внастоящее время существует два основных направления исследования моральноговыбора – исследование самих моральных норм, суждений и поступков, ихтипологизация; и второе – исследование факторов, связанных с моральнымповедением и влияющих на него. Основной детерминантой выбора в ситуацииморальной неопределенности являются ценностные ориентации человека, имеющие длянего экзистенциальное значение и связанные с поиском смысла жизни или состепенью осмысленности им своей жизни.
Э.Эриксон
Эриксон,Эрик Гомбургер [Erikson] (1902-1994) — американский психолог и психотерапевт,один из основателей эго-психологии, автор одной из первых психологическихтеорий жизненного цикла, создатель психоисторической модели социальногопознания. В своей психологии основывался на постулате социокультурнойобусловленности психики человека. Разработал понятие психосоциальной идентичностикак основного фактора психического здоровья. Создал теорию стадиальногоразвития личности, предполагающую прохождение человеком восьми стадий развития.
Однойиз немногих концепций возрастной периодизации всей жизни человека, а не толькодетства, является эпигенетическая концепция Эрика Эриксона.
Э.Эриксон рассмотрел развитие человека в связи с его отношениями с близкимилюдьми. Исследуя стили материнского поведения, учёный показал, что ониопределяются тем, что именно ожидает от ребёнка в будущем та социальная группа,к которой он принадлежит. По мнению Эриксона, на каждой стадии возрастногоразвития общество выдвигает определённые ожидания в отношении человека. Такимобразом, каждому возрасту свойственна определённая задача. Однако успешностьрешения этой задачи зависит как от уровня развития личности, так и от духовнойатмосферы общества и условий жизни этого человека (отсюда и название –психосоциальная модель развития личности). Рассматривая развитие личности какдинамический процесс, продолжающийся от рождения до смерти, Эриксон считал, чтоважнейшее значение для психики человека имеет упорядочивание и интегрированиесобственного жизненного опыта – синтез эго. Сквозная задача, «пронизывающая»всю жизнь человека – обретение идентичности.
Идентичность– это тождественность человека самому себе. Это твёрдо усвоенный и принимаемыйсамим человеком целостный образ себя в самых разных жизненных обстоятельствах.Идентичность – это, прежде всего показатель зрелой (взрослой) личности, истокии тайны организации которой связаны с предшествующими стадиями развития.Приобретение идентичности, как целостности своего «Я» происходит между двумяполюсами развития – позитивным и негативным. Развитие личности – борьба этихкрайних возможностей.
Вкаждом возрасте человек должен делать выбор между двумя альтернативными фазамирешения возрастных и ситуативных задач своего развития. Если побеждаетпродуктивное направление, тогда у человека развиваются его сильные качества илиосновная способность самотождественности. Если человек развивается вдеструктивном направлении, то возникает патология данного возраста, ослабляющаячувство самоидентичности, человек становится всё менее адекватен самому себе.
Эриксонвыделил восемь стадий жизни человека и представил свойственные каждой стадии«полюса», между которыми формируется личность.
Напервой стадии – младенчество (0 – 1-1,5года). По тому, какой уход получаетмалыш в этом возрасте, он «принимает» для себя решение – заслуживает ли этотмир доверия или нет? Если развивается доверие ( в противовес недоверию), то умладенца рождается первое базисное качество психики – надежда. В противномслучае ребёнок решает, что жизнь непредсказуема и не заслуживает доверия.Полюса: доверие – недоверие.
Втораястадия – ранний возраст (1,5 – 4 года). На этой стадии ребёнок решает задачуформирования своей самостоятельности (автономии и независимости). Ребёнокучится управлять своим поведением. Негативный вариант развития – либогиперопека, либо отсутствие поддержки и доверия со стороны взрослых, приводящиеребёнка к неуверенности в себе, сомнению в своих действиях. Если близкиевзрослые проявляют разумную дозволенность, не торопят ребёнка, поддерживают егостремление к самостоятельности, то задача возраста решается положительно. Изпротивостояния автономности и сомнения рождается воля.
Третьястадия – детство (4 – 6 лет). На этой стадии решается альтернатива междуинициативой и чувством вины. Дети в этом возрасте узнают, как устроен мир, икак можно на него воздействовать. Если их исследовательская активностьпоощряется взрослыми, то ребёнок обретает чувство инициативы. Если взрослыеограничивают возможности ребёнка, строго критикуют и наказывают его – то онпривыкает чувствовать себя виноватым. Положительным приобретением этоговозраста Э.Эриксон называет целенаправленность.
Четвёртаястадия – школьный возраст (6 – 11 лет). Основной вопрос «Могу ли я статьнастолько умелым, чтобы выжить и приспособиться к миру?» В этом возрасте детиразвивают многочисленные навыки и умения в школе, дома и среди своихсверстников. В негативном варианте, если ребёнок не получает удовольствия отработы и учёбы, не испытывает гордости за то, что хотя бы что-то он умеетделать хорошо, если его усердие не подкрепляется взрослыми, он осознает себянеумелым и бесполезным. Из противостояния трудолюбия и чувства неполноценностидолжно родиться позитивное приобретение этой ступени – умелость,компетентность.
Пятаястадия – отрочество (11 – 20 лет). До этого возраста человек узнал целый рядразных ролей – ученика, сына, друга, спортсмена и т.п. В этом возрасте важноразобраться во всём многообразии своих проявлений и интегрировать их все в однуидентичность – «Кто я?», «Каковы мои взгляды, убеждения, позиции?». Для такойинтеграции нужно найти некие основания, которые охватили бы все эти роли. Вподростковом кризисе идентичности заново встают все пройденные критическиемоменты развития, и подросток сознательно решает, значимы ли для негопредыдущие возраста. Тогда социальное доверие к миру, самостоятельность,инициативность создают новую целостность личности – идентичность. Принимаяидентичность в противовес смешению ролей, человек обретает верность.
Шестаястадия – молодость (21-25 лет). Основные задачи возраста – поиск спутникажизни, желание тесного сотрудничества с другими – «Могу ли я полностью отдатьсебя другому человеку?» Уверенный в своей идентичности молодой человекпроявляет психологическую интимность, душевную теплоту, понимание, доверие.Человек, не уверенный в своей идентичности, избегает близких отношений, его отношенияс другими становятся безликими и стереотипными, он приходит к изоляции.Принимая близость в противовес изоляции, человек обретает любовь.
Седьмаястадия – зрелость (25 – 50-60 лет). Этот этап жизни связан с решениемпротиворечия между способностью к развитию и личностным застоем – «Что я могупредложить будущим поколениям?». Поднимаясь над уровнем идентичности, обращаябольше внимания на нужды и проблемы других людей, человек позитивно решает своюзадачу развития. Неудачи при разрешении предыдущих конфликтов часто приводят кпоглощённости собой: излишней озабоченности своим здоровьем, стремлениюнепременно удовлетворить свои потребности, уберечь свой покой. В этом случаепроисходит личностное опустошение. В противостоянии творчества и застоя должнородиться положительное качество – забота.
Восьмаястадия – старость (свыше 60 лет).Весь предыдущий жизненный опыт человека ставитперед ним вопрос «Доволен ли я прожитой жизнью?». Если человек, оглядываясь напрожитую жизнь, осознаёт глубинный смысл того, что было, он принимает своюжизнь целиком, такой, какая она есть. Но если жизнь кажется ему напраснойтратой сил и чередой упущенных возможностей, у него возникает чувство отчаяния.Из противостояния целостности (интеграции) и разочарования (отчаяния) должнародиться мудрость.
ПредложеннаяЭ.Эриксоном схема периодизации названа эпигенетическим ансамблем, в которомодновременно со-присутствуют все возрасты. Переход от одного возраста к другомувызывает кризисы идентичности. Кризисы, по Э. Эриксону, это «поворотныепункты», моменты выбора между прогрессом и регрессом, интеграцией и задержкой.Ни один прожитый человеком возраст не проходит бесследно, поскольку ни однокризисное противоречие возраста не может быть окончательно разрешеноприжизненно.
Описываяразвитие человеческой психики, Э.Эриксон признаёт неисчерпаемость научнымиметодами этой реальности и потому не придаёт своей концепции характера жёсткогокаркаса. Так, он пишет, что последовательность возрастов и порядок их смены неесть непреложный закон развития каждого человека. Во-первых, в каждой точкеразвития существует возможность возрастного регресса или «растительного»существования (недаром мы говорим о вечных юношах и седовласых младенцах).Во-вторых, личная биография, заведомо не совпадающая с нормативнымпредставлением о развитии, открывает возможности не только для остановки ирегресса развития, но и для трансцендирования собственного возраста, выхода зарамки жизненных представлений о возрасте (поэтому мы говорим иногда о взрослойответственности иных отроков или поседевших в один миг юношах). Каждомувозрасту свойственны не какие-то определённые нормы, а указываются высшиеестественные возможности достижения для данного возраста.
Зеньковский
ЗеньковскийВасилий Васильевич (1881-1962). Магистр философии Московского университета(1915). Профессор психологии Киевского Университета (1915-1919). УчастникУкраинского церковного Собора (1919). Профессор философии Белградскогоуниверситета (1920-1923). Директор педагогического института в Праге (1923-1926).Профессор Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже(1926-1962), преподавал историю философии, психологию, апологетику и историюрелигий. Рукоположен в 1942 г. Декан Богословского института (1944-1947,1949-1962). Доктор церковных наук (1948). Редактор альманаха «Вопросырелигиозного воспитания и образования» (Ч. I-III) (Париж, 1927-1928) и«Бюллетеня религиозно-педагогического кабинета».
Возрастнаяпериодизация детства, предложенная профессором психологии В.В.Зеньковским (с1942 года – отцом Василием Зеньковским) основана на рассмотрении влияниядуховного начала в человеке на развитие души и тела, которые Зеньковскийназывает эмпирией. Определяя образ Божий в ребёнке как духовное начало его личности,Зеньковский показывает, как по-разному проявляется эта «божественная искра» вкаждом возрасте. По мысли Зеньковского, смена возрастов связана именно сизменением проявлений зреющего духа в его эмпирии. Источником развития являетсяустремление духовного начала к выражению в материальной жизни человека, котораяподчинена путям духа. В соотношении этих двух сфер в каждый период земной жизнии определяется неповторимая судьба каждого человека, его крест. «Путь человекаопределяется не простой сопряжённостью духа и психофизической стороны, но в нёмобнаруживается своя – для каждого человека особая – закономерность, которуюзовут «судьбой», которая в христианстве именуется «крестом». В глубине личностискрыта причина своеобразия, неповторимости её, скрыт, однако и её крест,который, говоря формально, есть не что иное, как логика духовного развитияданного человека. Каждый человек приносит с собой в мир свои задачи, которые ондолжен решить в своей жизни; и эти задачи, связанные с духовными особенностямичеловека, остаются одними и теми же, независимо от условий, в которых человекживёт,- иначе говоря, они могут и должны быть решены в любых условиях жизни. …Логика жизни связана не с внешними событиями, а с внутренними задачами, сдуховной стороной жизни. В биографии каждого человека…надо уметь видеть сквозьвнешнюю цепь событий в жизни человека ту последнюю глубину, в которойраскрывается «крест» человека,- его духовные задачи, логика его духовного пути.Реальность нашей свободы не снимает силы этой данности нам креста… Мы свободныв том, возьмёмся ли мы за выполнение своей задачи .., но неснимаемость«вписанного» в нас креста есть предел нашей свободы, есть свидетель нашейзависимости от Бога, каждому дающего его крест».
Обозначая,что каждому человеку не только дана, но и задана его личность, Зеньковскийпишет, что, обычно к зрелому возрасту человек начинает осознавать общуюсвязность и внутреннюю логичность своей жизни. Определение внутренних задачсобственной жизни, понимание того, как они могут быть решены в данных условияхмоего существования, и является, по мысли Зеньковского, основной темой духовнойжизни человека. Период, предшествующий зрелости, Зеньковский называет детствоми рассматривает его в широком смысле, захватывая юность. Характеристика каждогопериода детства приводится Зеньковским в соответствии с тем, как развиваетсядуховная жизнь в различные периоды детства.
Раннеедетство (0-6 лет).
«Дитямедленно, шаг за шагом овладевает своим телом, приобретая тем волевой опыт,раскрывающий перед ним путь свободы, столь связанный с волевой сферой».
Враннем детстве дитя свободно, но ещё не ответственно, это как бы прообразсвятости, которая свободна, но безответственна ввиду полной связи с Богом.
Овладениефизическими навыками в раннем детстве, развитие интеллекта, овладениекультурным наследством создают условия дальнейшего развития в эмоциональнойсфере ребёнка. Разобраться в своих чувствах ребёнок ещё не может. Огромноезначение в душевной работе ребёнка принадлежит воображению, с этим связано центральноеявление в раннем детстве ребёнка – игра. «В игре дитя устремлено к реальности,но свободно от её давления», — и это важно для того, чтобы первая в жизничеловека деятельность носила характер свободного творчества, помогающегопроникать в смысловую сферу происходящего. В этом возрасте уже проявляется«вкус ко злу», но «греховное» в жизни ребёнка занимает дальнюю периферию егосуществования. Большее место занимает осмысление природы, человеческихотношений, «вживление» в духовный мир. «Дитя дышит дыханием бесконечности –просто, беспечно, наивно, но и непосредственно, живо, глубоко. Оно набираетсяна всю жизнь безмолвных, но творчески действующих в нём интуиций». Происходитнапитывание внутренней духовной составляющей растущей личности. Сознание ребёнкамало связано с этим процессом и постепенно происходит смещение интереса квнешнему миру.
Второедетство (7-11 лет)
Вэтом возрасте происходит духовный поворот к миру. «Наступает пора реализма,трезвости, пора приспособления к миру и людям – и духовная жизнь… сразу мелеет»(27, с. 114). Духовная жизнь в этот период становится более определённой ипонятной ребёнку через моральную сферу. Ребёнок воспринимает идеи ипредставления о «законе», «норме», «долге». В этом возрасте оформляютсяморальные идеи и правила. Зеньковский подчёркивает, что для ребёнка естествененгетерономный характер моральных установок, т.е. данных не обществом или людьми,а имеющих иной источник своего происхождения. Перемещение духовных интересов кмиру отражается на творчестве детей, оно становится более схематичным и менееобразным, «поток творчества входит в определённые берега». Вся устремлённостьребёнка к тому, что «нужно» делать, в наслаждении в приспособлении, послушаниии следовании авторитетам, в «радостном отказе от случайностей своих моральныхвыдумок в пользу правил и идей, воплощаемых в ярких героических образах».Характеризуя религиозное сознание второго детства, Зеньковский показываетудивительный парадокс – духовная чуткость к горнему миру слабеет, но, вместе стем, дети просто и естественно переходят к религиозной активности. В этомвозрасте естественным и приятным для ребёнка становится посещение храма, помощьв прислуживании в нём, выполнение обрядов и соблюдение церковных требований.
Отрочество(12-16 лет)
Напитавшись«погружением» в порядок природы, социальной и моральной жизни, ребёнокиспытывает порой некоторое телесное и психическое увядание. Ослабевает память,внимание, отходят прежние интересы, происходит отторжение от всего того, чегохотят окружающие. Так начинается беспокойная и противоречивая пора половогосозревания. Сила пола, доселе действующая скрыто и неполно, в пубертатезаявляет о себе во весь голос. «Эта сила властно и нетерпеливо опрокидываетпривычки, сложившиеся вкусы, толкает куда-то вперёд, мутит и волнует душу,бросая её из одной крайности в другую. Внутреннее беспокойство, частопротиворечивые желание, бурное проявление капризного «своеволия», часто желаниедействовать вопреки правилам и собственным привычкам, упрямство и молодаязаносчивость…- всё это показывает, что душа подростка совершенно отошла оттрезвости и реализма, от следования правилам и от приспособления к порядку…».Но в этом периоде растущий человек по-новому обращается к своему внутреннемумиру. Душа вновь осознаёт себя перед лицом безграничной перспективы, которая, вотличие от раннего детства, осознаётся уже не вне, а внутри самого человека. Вэтом обращении к своему внутреннему миру подросток может одинаково выказать какначатки страстных порывов к самопожертвованию, так и проявления неприкрашенногоэгоизма. Отрицание существующих устоев и проявление своеволия в этом возрасте –вторичны, сутью является отрицание практического разума и «непосредственноеупоение набегающими влечениями, импрессионизм».
Юность(после 16 лет)
Последнийвозраст детства, синтетически соединяющий все предыдущие периоды, с тем, чтобыдать возможность личности вступить в фазу зрелости. В этот период происходитединение внешних увлечений и внутреннего вдохновения, энтузиазма и доверчивогоотношения к миру и людям. Уже найдено, хотя и интуитивно, равновесие междуэмпирическим и духовным составом человека. В.В. Зеньковский много работал смолодёжью этого возраста и в своей книге с особой любовью характеризует этотпериод. «От юности всегда веет гениальностью… ибо здесь духовный мирдействительности одухотворяет и согревает эмпирический состав человека. Этотдуховный мир не оттеснён «приспособлением» к жизни, он свободен и полон тогодыхания бесконечности, которое выражено так полно, ясно и пленительно именно вюности». Вдохновение юности, по мысли Зеньковского, есть художественныйзамысел, предваряющий творческую работу. Но к детству этот период отнесён всвязи с тем, что юность ограничена, она редко сознаёт, чем на самом деле живётеё душа. В этой духовной слепоте обнаруживается несовершенство юности и всятрагическая неустроенность человека, общая повинность греху, лежащему в мире.«Именно в юности, несмотря на её подлинную доверчивость и лёгкость любовногоотношения ко всем людям, по контрасту становится особенно ясно, что личность …несёт в себе начало разрушительное в своей социально-духовной слепоте, внечувствии своего действительного, но закрытого для сознания единосущия сдругими людьми…».
Вступаяво взрослый возраст, человек воочию сталкивается с повреждённостью собственногочеловеческого естества. Для верующей души становится совершенно очевидно, чтоникакие культурные, социальные и иные человеческие институты не в силах помочьему в преодолении этой повреждённости, глубинной разобщённости её со всем остальныммиром. Понимание и признание того, что только в лоне Церкви возможнопреодоление тёмной преграды между Богом и собой, позволяет человеку в возрастеюности вступить в действительно взрослую жизнь.
Завершаярассмотрение возрастной периодизации детства, предложенной В.В.Зеньковским,стоит отметить, что попытки выявления духовных основ возрастов жизни человекабыли предприняты в ХХ веке ещё несколькими авторами. Наиболее известнавозрастная классификация жизненных задач, обусловленных «развитием духа» вчеловеке, предложенная немецким антропософом Р. Штайнером. В книге Зеньковскогодана характеристика учения о человеке в антропософии в свете христианскойантропологии. В силу ряда обстоятельств концепция духовного развития личности,предложенная В.В. Зеньковским осталась практически неизвестной европейскимпсихологам. В связи с этим, те из них, кто признаёт существование духовнойсоставляющей в личности человека, обычно обращаются к наследию Р. Штайнера.Так, например, цитируемый в данной книге, Бернар Ливехуд, описываязакономерности развития психики взрослого человека, упоминает антропософскиеидеи Р. Штайнера. На наш взгляд, честный поиск истинных причин происходящих вчеловеке изменений, который предпринимал в своей многолетней психологическойпрактике Б.Ливехуд, позволяет нам воспользоваться результатами его работы.
ЗеньковскийВ.В… Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. М., 1993.
Глава«Духовная жизнь и различные периоды детства»
Здесьне место говорить подробно о религиозной психологии ребенка,– мы коснулись еелишь для того, чтобы отдать себе отчет в духовной жизни в раннем детстве.Обращенность детской души к Богу, чистота и непосредственность еесвидетельствуют о том, что в детской душе изначальное раздвоение в духовнойсфере еще не достигает плана сознания, что со стороны сознания еще не исходитничего, что усиливало бы или подчеркивало возможность роста личности впротивопоставлении себя, своей самости Богу. Наивный эгоцентризм ребенка в этупору не мешает ни развитию живого интереса к окружающему миру, ни простоте исерьезности обращения души к Богу. Все это не значит, что детская душа целостнаи в своей глубине, что ей чуждо различение добра зла. К детской душе (в раннемдетстве) больше, чем в какой-либо другой поре в нашем развитии, относитсяпритча Господня о пшенице и плевелах. Увы, растут на ниве детской души иплевелы – ив таком странном, для нас часто совершенно непонятном и загадочномсоседстве с добром и правдой, что именно к раннему детству нельзя подойтиправильно без учения о восхождении греха к самой софийной основе в человеке, о«первородной» греховности. Дитя, конечно, наивно и в добре и в зле, моральноесознание еще не связывает путей добра и зла с волей, с свободным решением, новкус ко злу (уже сознаваемому, как недолжное, но только не связываемому счувством свободы) уже есть. Налицо. Здесь не место анализировать эту страннуюигру света и тени, это одновременное движение по путям добра и зла, этунеожиданность плевел, неисследимо сплетающихся с пшеницей. Своеобразие детстване в отсутствии влечения ко злу, не в отсутствии духовной раздвоенности, а внепрозрачности ее для оценивающего сознания,– точнее говоря, в чистообъективном («проективном» по терминологии Болдвина) сознании двух путей, безотнесения к себе, к своему «авторству» права и обязанности «выбирать».Своеобразие детства в недостаточной освещенности основной тайны нашей личности(той тайны, которую грубо отвергают защитники теории перевоплощения), что нашеэмпирическое «я», каким мы сознаем себя в эмпирической обстановке нашей жизни,есть то же я, которое лежит в глубине духовной жизни. Пути добра и зла, вкус кдобру и злу – все это есть в душе, но не связано еще с моментом свободы. Самоечувство ответственности, рано просыпающееся у ребенка, связано пока сэмпирической активностью, с эмпирическим авторством, но не с «сердцем», не систочником наших обращений к добру или злу. Дитя поймет наказание за дурнойпоступок, но не могло бы понять идеи наказания за дурную мысль, за влечение козлу. Образ Божий в ребенке сияет свободнее, как бы заметнее именно в силу того,что эмпирическое сознание ребенка еще не стало субъектом свободы. Тайна свободыразвернется позже, когда дитя сознает, что его влечения, желания и замыслыисходят от него самого, когда оно поймет (конечно, непосредственным знанием, ане в отчетливой формуле, еще недоступной по примитивности процессов мысли), чтооно несет ответственность за свою собственную глубину, за свое сердце, за своижелания и замыслы. Свобода в ребенке есть, он фактически выбирает в глубинесвоей между добром и злом, но не сознает этой свободы, не относит этихглубинных движений сердца к тому центру личности, каким является покаэмпирическое «я».
Духовнаяжизнь раннего детства поразительна тем, что «греховное» в ней еще ничтожно имелко – не по своему объему или значительности, — а по периферичности в составевсего, чем занята духовная жизнь. Дитя вживается в весь безграничный мир«смыслов» — в природу, в человеческие отношения, в то, что над человеком (чтодитя смутно, но твердо сознает); духовно вовсе не пусто раннее детство, какможет показаться при свете той огромной психофизической жизни, развитие которойв раннем детстве нам видно прежде всего. Дитя вживается в духовный мир, которыйсвоей светлой бесконечностью обвивает детскую душу. Как есть грудной период втелесном развитии, так собственно и духовная жизнь ребенка в этом егоодушевленном припадании к «смыслам» (что сказывается яснее всего в развитииинтеллекта, в вопросах и суждениях ребенка, но не ограничивается одниминтеллектом) есть какой-то духовный «грудной период», когда дитя питается уматеринской тоже груди,– света божественного в мире. Не зная ни умом, ни вслове, что в нем зреет, дитя дышит этим дыханием бесконечности – просто,беспечно, наивно, но и непосредственно, живо, глубоко. Оно набирается на всюжизнь безмолвных, но творчески действующих в нем интуиции – ив бесконечном миредуховного бытия, которым питается дитя, оно как бы расправляет свои крылышки,крепнет и раскрывается в том, что в нем глубже и души и тела – в своей духовнойвнутренней жизни. Сознание мало связано с этим миром духовности и все больше ибольше, хотя еще в границах — наивного эгоцентризма, уходит во внешний мир,чтобы затем совсем сдаться ему в плен,– а рядом для духовной жизни ребенкапросто и легко открывается благодатная бесконечность, безмолвная и неименуемая,но светлая и близкая. Это есть пора своеобразного скрытого дуализма, Vorspiel кдраматической внутренней борьбе между двумя питательными источниками человека –Вечностью и тварным бытием,– но в эту пору этот внутренний дуализм, этососуществование рядом двух путей жизни не замечается ребенком и не таит в себеникаких взаимно ослабляющих начал. Как не конкурируют, а восполняют друг другаглаз и ухо, так духовная и психическая жизнь, большое и малое, вечное ипреходящее, Бог и маленькая собственная задача созревания не мешают, авосполняют друг друга. В сущности детство уже дает – хотя наивное, а потому иподлежащее крушению, но пока все же несомненно целостное стяжение в личностиребенка двух жизней, но так, что одна не мешает другой. Только это и означает,на мой взгляд, евангельское указание на тип детства, как духовную задачу длявзрослых: пребывание в тварном мире и даже служение ему ни в малейшей степенине должно ослаблять или затруднять окрыленность духовной жизни, цветение в насдуховной силы. Мы не можем снова стать детьми, да и ценности нет в том, чтонеизбежно лишь для детства – в наивности и неосознанности своей двойной жизни,–но то равновесие, которое у ребенка является неустойчивым, уступая место другимпериодам развития (а для нас, взрослых, задачей как раз является создание тожеравновесия, устойчивого и «критического», т. е. осознанного и свободного отнаивности) – это равновесие и определяет духовно психологическую высотуребенка. Евангелие восхваляет, конечно, не наивность, а внутреннюю гармониюдвух жизней, их творческое и живое равновесие у детей. Мы увидим дальше,насколько может быть оправдана вся эта – в значительной мере, конечно,гипотетическая – интерпретация детства.
Существенныв изложенной схеме два момента: наличность духовной жизни в ребенке с однойстороны, а с другой стороны светлый и благостный смысл этого прикосновениядетской души к духовному миру. Темное в духовном мире, конечно, тоже вливаетсяв детскую душу, но обычно и нормально оно никак не может соперничать с«естественной» благостностью детской души. Свобода в ребенке реально, конечно,уже дана, как соприсущий всякой духовной жизни момент, но и сознание свободынуждается в достаточном опыте, чтобы охватить весь объем нашей свободы (отфизического действования до последних глубин сердца), которая дана человеку.Опытное познание силы (силы «решать» и «решаться»), которая в нас призвана«распоряжаться» свободой, растет медленно. То, что Церковь не считает дитя«ответственным» за свои поступки до 7 лет – почему дитя и не нуждается впокаянии – не означает того, что у ребенка нет грехов. Свет детской души ими,однако, не затемняется, но уже близок перелом, та трагедия, которая обрываетраннее детство и выводит дитя совсем на иную дорогу. Замечательно именно то,что в раннем детстве дитя уже свободно, но еще не ответственно,– это как быпрообраз святости, которая всегда свобода, но к которой некуда приложитьмомента «авторства» (а потому и «ответственности») ввиду (окончательной уже)победы над темным началом и подлинной связи с Богом. В ребенке уже есть итемное; изначальная (для нас, после грехопадения вообще) двойственность всофийной основе мира входит и в детскую душу, но лишь опыт свободы, некотораяее мера, давая в руки ребенка силу выбора, начинает «странствование по мукам»,начинает драматическую борьбу добра и зла уже не над нами, а в нас. Уже вовтором детстве мы вступаем «активно» в борьбу двух начал, а в раннем детстве внас есть двойственность, есть борьба даже, но без онтологической основы для«ответственности». Из приведенного ясно, что моральный процесс в ребенке враннем детстве представлен лишь как прелюдия к будущему моральному созреванию.Это конечно не «аномия», ибо «номос» очень рано встает в ребенке, а потому ивесь этот процесс в ребенке следует считать «гетерономным»,– но одно лишь вернов той моральной характеристике раннего детства, которая дается в понятиианомии» – это то, что к раннему детству нельзя относить, как уже было указано,момента ответственности.
5.Раннее детство дает парадоксальную картину сочетания духовного богатства имедленно возрастающей силы эмпирической психики. Духовное ядро личностиявляется одновременно и центром духовного опыта, подлинной и светлой жизни вБоге, в добре,– и энтелехийным началом, движущем развитие психофизическойстороны в ребенке. Вся сфера эмпирии в ребенке еще не обладает достаточной«силой», чтобы влиять на внутренний мир ребенка; его духовная сфера свободна отдавления эмпирии, а изначальная двойственность в духовной сфере еще не имеетопоры в сознании и не может ослабить того света, который исходит от образаБожия в детской душе. Но приходит время, когда эмпирическое сознаниеоказывается достаточно сильным, чтобы стать самостоятельным центром души; точто называют «характером», как совокупность регулирующих сил, слагается уже втакой степени, что внутренний мир души в значительной степени теряет своевлияние на непосредственное самовидение и самочувствие. Когда приходит эта пора– начинается уже второе детство, с которым уходит навсегда наивная целостностьдетской души. Эмпирическое сознание становится очень важным фактором жизни,создается настоящая «цензура сознания»; мир глубоких внутренних переживаний ивсего, что не могло удержаться в сфере эмпирического сознания, остается запределами сознания, без непосредственного влияния на активную сферу. В самойдуховной сфере, под влиянием возросшей силы эмпирического сознания, намечаетсяотход от прежней духовной установки, намечается духовный поворот к миру,стремление войти в мир, слиться с ним и овладеть им. Конечно, этот духовныйповорот создается в достаточной степени тем психо-биологическим созреванием,которое делает возможным и привлекательным самостоятельное вхождение в мир,– нос другой стороны оно знаменует отказ от «духовного первородства», отход от тойнепосредственной, но глубокой жизни в благодатной Бесконечности, которая былаприсуща ребенку в раннем детстве. Тут, конечно, не может быть и речи не толькоо сознательности (нарочитости) этого ухода от светлой духовной жизни вБесконечность, но даже об осознанности того, что совершается на пороге второгодетства. Эта «измена» идет глубже сознания – и потому в сфере сознания ещеживут «по инерции» те движения, которые еще недавно были живым отзвуком души накасание к «мирам иным». Как дитя, поворачиваясь спиной к матери, вовсе неотрекается от нее и не думает, что матери близко нет,– так и в духовной жизниребенка при его всецелом повороте к миру, нет ни отречения от неба, ни сознаниятого, что оно куда-то удалилось. А все же духовная жизнь уже следует заэмпирическими движениями, кончается период благодатной целостности, детскаяневинность исчезает навсегда – дитя устремляется к миру. Отсюда те характерныечерты, которые мы находим во втором детстве – стремление приспособиться к мируи людям, к порядкам и законам природы и социальной жизни. Это годы «учения»по-преимуществу, годы порядка и подражания старшим, усвоения социальныхнавыков, но и годы пробы сил, детского лукавства и храбрости, героическихувлечений различными сказочными или историческими образами. Все это чрезвычайноважно для социального созревания ребенка, важно для его умения овладеть среднимминимумом социального опыта и социальной традиции, необходимым для достижениясоциальной зрелости. Духовный «интерес» перемещается к миру, и это уже делаетневозможным прежний наивный эгоцентризм; дитя, конечно, остается в какой-тодоле эгоцентричным, сосредоточенным на себе, но для него уже невозможна прежняябессознательная и наивная эгоцентричность – наоборот, во все проступаетстремление — сообразоваться либо с непосредственными житейскими требованиями,либо с «идеалом» и «моделью», взятыми из сказок или истории, или окружающейжизни. Наступает пора реализма, трезвости, пора приспособления к миру и людям –и духовная жизнь, почти всецело обращенная в эту сторону, сразу мелеет, теряяту перспективу Бесконечности, в которую еще недавно она уходила всей душой.Этот факт духовного обмеления, обращенности к миру конечному и тварному исоздает тот трагический отрыв от детского творчества, которым отмечено первоедетство – творчество остается еще возможным лишь в своих «концах» – в известныхуже формах дифференцированного искусства, поскольку оно открылось ребенку. Вобщем же дитя обращено к миру земному и конечному, и те предпосылки, которыесоздавали в раннем детстве такое изумительное богатство эстетической жизни,исчезают. В силу этого во втором детстве эстетическая жизнь становится слабее иограниченнее,– поток творческих устремлений входит в определенные берега,становится узким и мелким. Наоборот, духовная жизнь гораздо определеннее ияснее струится через моральную сферу – второе детство есть классическое времяоформления моральных идей и правил (конечно, гетерономного характера). Нетолько житейская трезвость и реализм характеризуют второе детство, но иформирование моральной трезвости «практического разума». Я не хочу отрицатьтого значительного вклада в моральный мир ребенка, который несет с собой раннеедетство,– но печать трезвости, печать «правил» и «законов», объективнопредстоящих человеку и подлежащих исполнению, идея «нормы», «долга» – все этитипичные черты моральной психологии определяются и оформляются как раз вовтором детстве. Дитя типически «послушно» в эти годы, с интересом и увлечениемпринимает оно в душе разные правила и законы, вообще «приспособляется» – кзаконам, не только физического и социального мира, но и мира морального.Гетерономность моральной жизни определяется не только неспособностьюформировать свои собственные моральные идеи и склонностью брать их из традиции,но и устремлением, именно к тому, чтобы понять, что «нужно» делать,наслаждением в приспособлении. Это мораль не творчества, а послушания иследования авторитетам, это радостный отказ от случайностей своих моральныхвыдумок в пользу правил и идей, воплощаемых в ярких героических образах. Это — моральподражания и возвеличения «героев». Все это очень ценно и полезно, но все этосравнительно с предыдущей эпохой – мелко и бедно, узко и безкрыло.
Длярелигиозной жизни пора второго детства в общем неблагоприятна. Удивительныймистицизм раннего детства с его интуициями и прозрениями исчезает, духовнаячуткость к горнему миру слабеет, но зато гораздо ближе становятся жизненныеобразы религии. Христианство, раскрывающее жизнь Спасителя и Божией Матери,жизнь святых и их подвиги, становится особенно питательно и нужно именно в этойсвоей земной стороне, трогательной, глубокой, но земной. Религиозное сознаниерастет, но и мелеет, теряя свою интуитивную чуткость, но зато оно становитсяопределяющим источником моральной жизни, питая и согревая моральную сферу.Чрезвычайно просто и естественно дети в это время переходят к религиознойактивности – посещение храма, особенно прислуживание в нем, выполнение обрядови соблюдение церковных требований становится естественным и приятным.
Духовныймир ребенка, живя и развиваясь, все же теряет самую существенную черту – живоетомление души о Бесконечности. Мы уже говорили в другой связи, что именно этотомление образует самую основную и творческую черту духовной жизни,– и то, чтовторое детство, с его обращенностью к миру земному, как бы глохнет для зововиных, то, что оно уже не ищет бесконечности, становится terre a terre – можетбыть плодотворным, лишь как переходной период, как рост трезвости и реализма,но если бы оно продолжалось слишком долго – оно могло бы убить совсем основныеисточники духовного озарения. Второе детство духовно неправильно,односторонне,– и оно уже начинает новую черту, остающуюся для всех периодов –воз-. можность духовных искривлений. Первый же крупный акт свободы, которымоткрывается второе детство, отдает дитя в плен земному и конечному миру, т. е.ведет к отказу от «духовного первородства». Это типично не только для данногопериода – свобода остается часто и дальше темной, неосознанной силой во многихсторонах нашего бытия, и второе детство открывает период извращений, проблескикоторых можно найти уже после 4–4,5 лет. В некоторых отношениях второе детствоявляется духовно особенно хрупким и податливым в силу того, что дитя ужеобладает свободой, но еще не сознает до конца ее смысла, ее власти, ее объема.В этом отношении второе детство напоминает те первые стадии в развитии зрения,когда дитя может смотреть, но не видеть (в полном объеме доступного ему позже«видения»), не владея достаточно всеми мускулами глаза. Дитя еще легко допуститв это время угнетение свободы,– но реакция придет в свое время в виде острогоее проявления накануне отрочества и в течение его.
Вместесо свободой впервые в достаточно серьезном и полном смысле слова второе детствотоже обладает качеством «личности». Эмпирическое самосознание, сознание своегоавторства и своей ответственности, интересы, влечения, вкусы и запросы ужеслагаются в некоторую систему, слабо, но все же управляемую эмпирическойличностью. Дуализм двух типов, двух слоев внутренней жизни, который мы видели враннем детстве, сменяется уже некоторым, пока неустойчивым единством, которое,увы, состоит в том, что часть духовной жизни уходит в «подполье» – ужеформирующееся обычно в это время,– а то, что не скрывается в подполье,становится связанным с эмпирической жизнью ребенка, находясь у нее в плену, еюживя, ей себя отдавая. Именно это срастание духовной сферы с эмпирическойсферой, пока еще начальное и слабое, полагает начало «характеру», саморегуляцииличности – чем навсегда обрывается связь с ранним детством, которое мысравнивали выше, в его духовном статусе, с грудным периодом в физическомкормлении. Дитя, конечно, питается от духовной сферы, но питается уже «само»,«свободно», само распоряжаясь собой.
6.Но само же эмпирическое развитие приносит конец этому периоду тем, чтонаступает в нем фаза интенсивного полового созревания – отрочества. Известно,что эта фаза предваряется некоторым телесным и психическим увяданием –ослаблением памяти, внимания, упадком прежних интересов, особенно ярковыраженным негативизмом (термин Ch. Bühler) – отталкиванием от всего, чегохотят окружающие. Даже такие функции, как «высказывания» (Aussage), не говоря одругих более сложных, показывают упадок – у девочек к 11 – 11,5 –12 годам, умальчиков к 12,5–13–13,5. А затем начинается беспокойная., тревожная ипротиворечивая пора интенсивного полового созревания – когда новая сила (пол),до сих пор действовавшая или скрыто или неполно, выступает на первый план. Полокончательно формируется со своей телесной стороны, сменяя прежнюю,относительно «недифференцированную» фазу, сосредоточиваясь – хотя и неисключительно – в генитальной зоне. Это вызывает целый ряд существеннейшихперемен в жизни мальчика (вторичные половые признаки) и девочки (менструации),останавливая на некоторое время обычный рост различных органов тела. Но самыесущественные, многообразные и опасные проявления пола имеют место в психическойсфере. Для их понимания необходимо так формулировать совершившиеся в душеизменения: после периода трезвости и погружения в «порядок» природы, социальнойи моральной жизни подросток чувствует себя подхваченным новой и неведомой емусилой, которая действует в его собственной глубине. Эта сила властно инетерпеливо опрокидывает привычки, сложившиеся вкусы, толкает куда-то вперед,мутит и волнует душу, бросая ее из одной крайности в другую. Внутреннеебеспокойство, часто противоречивые желания, бурное проявление капризного «своеволия»,часто желание действовать вопреки правилам и собственным привычкам, упрямство имолодая заносчивость – все это с резкими переходами от одного к другому, общаястрастность и горячность, длящаяся в своих пароксизмах недолго, но очень бурнои сильно,– все это показывает, что душа подростка совершенно отошла и оттрезвости и реализма, от следования правилам и от приспособления к порядку,–что она вновь, хотя и по-иному, чем в раннем детстве, возвращается к себе – ноуже не в форме наивного эгоцентризма, а в форме мечтательного эгоцентризма.«Мечтательность» есть ключ к этому периоду и вот почему. Лишь с этим периодомначинается настоящее самосознание, вкус и влечение к своему внутреннему миру,острое самоподчеркивание своих желаний и порывов. Внутренний мир, оказывающийсябесконечным и бездонным, иррациональным и непостижимым для самого же подростка,выдвигает различные «мечты» – чувства, желания, планы – совершенно не считаясьс тем, насколько они реализуемы. Острый и упорный ирреализм, нежелание считатьсяс реальностью, уверенность в праве жить своим миром и придает всем замыслам ижелания характер мечты, которая изолирует подростка от социального мира. Этотпериод, тоже по контрасту и с ранним и вторым детством, имеет большой вкус касоциальному – к уединению и одиночеству, к трагическому чувству непонятности иненужности никому, вообще к оторванности от всего и от всех. Совсем новый стильзамечаем мы в духовной жизни в этом периоде: вновь чувствует себя душа передлицом безграничной, бесконечной перспективы, которая однако не вне его, а в немсамом, в таинственной глубине души. Перспектива эта темна и неясна, от нееисходят излучения, которые с какой-то силой одержимости оплетают душу. Она несплошь морально темна, скорее она морально двусмысленна, ибо в ней начатки истрастных порывов к самопожертвованию и начатки самого грубого инеприкрашенного эгоизма,–но она несет с собой свои императивы, которыхподросток не умеет объяснить другим, но которым он не может не отдаваться скакой-то сладостной и стыдливой страстностью. Отсюда постоянные конфликты новыхмотивов с привычными мотивами жизни – и неизбежность хотя бы частичного и несистематического, но тем более страстного отрицания традиционной морали,подросток вступает в стадию частичного или (реже) полного аномизма,субъективизма и импрессионизма. Суть этого морального перелома вовсе не вотрицании гетерономии (чужой воли) и в выставлении своей воли, – этот моментявляется здесь производным и вторичным; основным является отрицаниепрактического разума, непосредственное упоение набегающими влечениями,«алогизм» в морали, импрессионизм. Если взять еще глубже, то нетрудно увидетьздесь всходы морального мистицизма, т. е. построения своего поведения всоответствии с тем, что обладает внутренней, не от разума, не от традиции, асобственной светящейся силой и непререкаемостью. Этот очень знаменательный,очень творческий, но крайне хаотический новый стиль в моральной психологиилучше всего характеризует строй духовной жизни, обретающей неожиданно крылья –еще молодые и ненадежные, но изнутри растущие, кажущиеся «своими». Ирреализмвсей духовной установки, небрежное и презрительное отношение к реальности,мечтательный эгоцентризм оказывается следствием прилива новой мистической силы,которая, конечно, меньше всего осознается в своем восхождении к тайне цветенияпола. Если к этому времени – под влиянием ядовитой среды – воображениеподростка уже занято сексуальными сюжетами, то в его сознании с этим могут бытьсвязаны только различные телесно сексуальные движения,– чем намечаетсяболезненный, но почти неизбежный, можно даже сказать нормальный (для юношей)разрыв сексуальности и эротики, обычно, впрочем, преодолеваемый в явлениях«влюбленности». Но если подросток не сознает, что цветение пола лежит в основетого ощущения в нем новой силы, неопределенной, но мятущейся, бурной истрастной, влекущей к тому, чтобы дать ей выразить себя,– то объективный анализлегко устанавливает связь этого нового самоощущения, мечтательности,обособления, морального импрессионизма с цветением пола, которое подводитподростка к внутренней бесконечности, к внутренней бездне. Бессознательноеощущение бесконечности, бездонности того, что в нем живет ныне, духовноотрывает от мелководья реализма, увлекает на безбрежный простор того неясного итемного, но сильного, сладостного, что трепещет в глубине души.
Духовныймир подростка снова эгоцентричен, снова твердой точкой кристаллизации являетсяличность сама в себе, все вращается вокруг нее и для нее–но вместо ясноочерченных и определенных линий ограниченного, конечного мира, это «все»выходит далеко за пределы этого мира, нарушает все законы и правила; мечта иреальность вновь оказываются плохо различимыми. Наступает странный рецидивтого, что было в раннем детстве, где игры заменяют реальность – с тем лишьразличием, что в раннем детстве для игр нужна хотя бы «капля» реальности –здесь же всякая даже «капля» реальности мешает, здесь все берется всубъективном плане,– что и позволяет смешивать реальное и вымышленное.Воображение занимает непомерное место в душе, но оно не преображает, неодухотворяет реальность, как в раннем детстве, а наоборот устраняет реальность,заменяет ее. Оттого всякая влюбленность, фиксирующая «объект» половых исканий,имеет огромное значение, как преодоление дурной субъективности. Правда, на этомобъекте может сгущенно вмещаться для подростка вся реальность, все можетокрашиваться из этой точки – но все же здесь есть выход из дурнойсубъективности.
Одноиз самых существенных, хотя пока и бесплодных, но очень «мутящих» переживаний вэто время есть новое переживание безграничности и некоторой безосновности,глубины свободы; именно переживание свободы, опьяняет, одуряет подростка. Чтоделать со свободой, в чем ее смысл и «тайна», существуют ли для нее границы илинет – все это остается неясным, но самое сознание свободы наполняет душу доопьянения – и подростку хочется без конца пить из этого источника, утверждатьСвою свободу, даже нелепо – «рассудку вопреки, наперекор стихиям». И вся тастроительная работа по выработке характера, тот опыт саморегуляции, которыйнакоплялся в течение второго детства, оказывается здесь таким маленьким,бесцветным – можно сказать чисто техническим, дающим власть над собой, нослепым, не знающим, куда и зачем употреблять эту власть. Личность становитсявновь расплывчатой, способной кинуться во все стороны, сразу же отменитьвчерашние решения; небольшой опыт саморегуляция может удержаться в это времялишь там, где он показан технически – например, в спорте, но эта техническаяего функция лишена уже всего того морального одушевления, которое недавно ещебыло в душе.
Ужаснопестра, неопределенна, противоречива религиозная сфера в это время. В итогевторого детства небо оказывается окончательно потемневшим, закрытым, глаза какбы уже разучились глядеть в ту светлую Бесконечность, которая со всех сторонобливала детскую душу в былое время, светилась, ласкала, шла в душу. Все темнонад подростком. Вдруг он «решит» (!), что Бога нет и уверен, что в нем нет веры– а то вдруг по привычке, по неисчезнувшей инерции начнет молиться – и на времяглубокое волнение, мистические восторги охватят душу. Это все лишь искушения,это лжеблагодать. Религиозная сфера как будто вся в скорлупе, живет онапрошлым, где-то сосредоточенно в душе наливается «сок»,– но по-существуотрочество религиозно пусто, хотя очень мистично – но мистикой земной, дажеподземной, но отнюдь не небесной. Религиозные рассуждения, в которых идет та жеигра, как и всюду в этом возрасте, могут быть пусты или серьезны, глубоки илиповерхностны, но увы – они нереальны. Опасная, жуткая пора – сумерки передзарей, некая темная ночь перед грядущим восходом солнца.
Духовныйлик отрока определяется все же тем, что его духовность, уже навсегда сросшаясяс его эмпирической личностью, становится свободной от плена внешнему миру.Правда, она в новом – жутком и страшном, но и творческом плену таинственнойсилы пола, она воспламеняется тем огнем, который разгорается в темной глубинеюного существа, но этот новый плен уже связывает личность с таинственныминедрами «земли», уходит корнями в извечную, софийную основу мира. Личностьрасплывчата, но в ней иначе льется уже кровь земли, могучие токи творческойсилы пола ее заполоняют. К чему эта сила, какие задачи она ставит и поставит –это все неясно, но в отрочестве происходит таинственное «возвращение» илитаинственное сочетание с миром в его безграничности, в его софийной вечности,–но увы через двусмысленную силу пола…
7.Диалектика духовного и психофизического развития подходит к своему завершению,когда наступает юность, синтетически соединяющая все предыдущие периоды, чтобыдать возможность личности вступить в новую фазу – зрелости. От раннего детствавозвращается в юности эстетический тип мироотношения – хотя уже и на иномосновании, чем это было в раннем детстве, а все же с живым и укрепляющимчувством светлой бесконечности, вновь открытой юной душе. От второго детства вюность входит внимание к законам и порядкам мира внешнего, социального иморального,– хотя это внимание уже не связано с послушанием и приспособлениемко всем этим законам, а наоборот, полно творческих замыслов о преображении мирачерез подчинение его законам. Наконец от отрочества в юность привходит могучаясила пола, но как бы укрощенная и просветленная в светлом развитии эроса,обычно находящего свой объект, в восторженном поклонении которому расцветаютвсе лучшие силы души. Юность, по существу, является периодом органическим,периодом внутреннего единства и творческой цельности, периодом увлечений ивдохновения, энтузиазма и доверчивого отношения к миру и людям. Юность богатасилами, полна творческих замыслов, поразительна в своем идеализме, смела,порывиста, но вместе с тем добра и великодушна. Юность художественна потому,что путь жизни, уже почти открытый, еще не стесняет, не мучит – это пора выборапути жизни и составления планов, по преимуществу пора свободы и творческойнезависимости, пора грандиозных замыслов, ярких утопий, героических решений.Ключ к этой психологии юности заключается в ее духовном строе – в томнайденном, хотя бы и интуитивно, равновесии между эмпирическим и духовнымсоставом человека, которое еще не есть предельное и последнее достижение в этой«мистической» задаче но которое уже неосновано на наивности раннего детства.Юность тем и прекрасна, тем и чарует, что в ней, «по естеству», еще развыступает рядом духовная и эмпирическая сторона в нас – ив этом ихвзаимопроникновении заключено настоящее мистическое и эстетическое достижение.Здесь нет прелестной, но наивной и потому подлежащей скорому распаду раннейдетской близости двух сфер в человеке; от юности всегда веет гениальностью,хотя бы блестками ее, хотя бы только в отдельных ярких точках – ибо здесьдуховный мир действительности одухотворяет и согревает эмпирический составчеловека. Этот духовный мир не оттеснен «приспособлением» к жизни, как вовтором детстве, он свободен и полон того дыхания бесконечности, которое никогдане выступает в своем эмпирическом выражении так полно, так ясно и такпленительно, как именно в юности. От духовного мелководья не осталось ничего,хотя юность знает мир, любит его и хочет на него действовать, чтобы творчески внем проявить себя. Но та бесконечность, которая развертывается во всей своейполноте перед юностью, не есть только темная бесконечность пола – от этойузости тоже свободна юность. Она тоже живет полом, она полна его огнями иисканиями, но это не все, чем юность живет,– перед ней вновь открываетсябесконечный простор неба, и оттого в юности столько естественного великодушия иблагородства, столько духовной прямоты и доброты. Личность достигает своегопочти уже полного расцвета, еще не исключая того многообразия, которое в нейесть, но так легко и радостно относясь к нему, словно в нем есть неистощимоебогатство сил. Юность нерасчетлива, хотя порой в ней уже действует инерция житейскихпривычек, вошедших в душу от периода второго детства,– она нерасчетлива, ибобогата – и ей легко пожертвовать всем. За этим, часто легкомысленным отношениемк своему богатству стоит все же настоящая сила,– и как часто именно в эту –пожалуй, только в эту – пору в живом и горячем порыве отдает себя юность на всюжизнь на какой-либо подвиг и остается свободно верной всю жизнь ему.Вдохновение юности есть не мечта, а подлинный художественный замысел,предваряющий период творческой работы.
Вюности достигает полноты субъективного и объективного своего созревания дарсвободы. Юность уже сознает до конца свое право на свободу, сознает всю силу ее– быть может и не в расчлененном сознании, а более интуитивно, но сознаетвполне. С другой стороны личность действительно уже овладевает даром свободы,ибо ни физическая, ни социальная, ни моральная сила и традиция уже не стоят напути к свободе. Только в юности (до зрелого периода) возможны действительные, ане мнимые героические решения «на всю жизнь», только в юности возможновоспламенение души раз навсегда – без колебаний и перемен, без измены иувядания.
8.По существу, юность лучше всего можно было бы охарактеризовать, как религиозныйпериод, но не в смысле содержания духовной жизни, а в смысле типа его. Религиознаяжизнь сочетает нас с Богом, с Бесконечностью и наполняет все наше тварное бытиеэтим устремлением к Ней, – и именно это мы имеем в юности, хотя бы сознаниеюного существа или совсем было чуждо религиозной категории или же ее сознавалонеадекватно. Последнее бывает чаще, чем второе, наиболее же редко первое(сознание «смысла» своей юности), и это связано с целым рядом не тольковоеиндивидуальных, но и индивидуальных причин. Чаще всего мы находим либополное опустошение, либо одичание, либо искажение религиозного сознания, прикотором либо совсем отсутствуют религиозные категории, либо они открывают душеБога не в Его непостижимом, всеохватывающем пламени любви и творчества, а вискусственно и искаженно суженном образе Бога – Судии, чуждого земле и непреклонногоъ своих требованиях. Религиозность юности – мистическая, она живет и пульсируетв таинственном своем питании от вечного Огня, от светлой и благодатнойтворческой Силы, от божественной Любви, вечно творящей и во всем милосердной. Иесли религиозное сознание сужено или опустело или почти исчезло – душа всеравно, чуть-чуть, хотя и не всецело – напоминая раннее детство с егонеповторимой непосредственностью, глядится в бесконечность Божию и еюпламенеет, ею одушевляется. Но то, что юность по существу, в своем пламенении,живет мистической религиозной жизнью, конечно, неполно и недостаточно:ограниченность юности и источник ее бед в том и заключается, что она редкосознает в адекватной полноте весь смысл того, тем светится и чем горит ее душа.И здесь не только возможно то, что вся чисто религиозная сила этого горенияокажется неузнанной в своем подлинном смысле, но возможно даже, что юность вгорении сердца и чистом энтузиазме отдаст себя разрушению религии в мире.Замечательный факт юности заключается именно в этой ее ограниченности – вбогатстве и насыщенности ее религиозных сил и в неосознании эмпирическимсознанием подлинного смысла того, чем живет и держится она. В этой духовнойслепоте при изумительном духовном богатстве не только обнаруживается то, чтоюность вое же входит в общую систему детства, но проявляется и вся трагическаянеустроенность человека, общая повинность греху, лежащему в мире. Св. Крещениеосвобождает отдельную душу от бремени ее участия в первородном грехе, но неуничтожает силы первородного греха в мире,– и здесь надо искать ключ к разгадкесамого трагического и самого существенного факта в юности. Духовная слепота(лишь у избранных свыше людей устраняемая силой внутреннего свечения) не можетбыть устранена никаким «образованием», вообще через интеллект; юность изнутридолжна увидеть себя в Боге, осмыслить творческую силу свою как силу стоянияперед Богом. Лишь в порядке внутреннего свечения открывается это в душе – внеэтого она пребывает в некой духовном потемнении. Не религиозное образованиепоможет здесь душе – ей нужно спасение, ибо основная тема юности, идущей кзрелому ответственному периоду жизни заключается в том, как найти себя в Боге,уже будучи в Нем. Этот парадокс греха, нависшего над миром, в том изаключается, что мы в сущности только о Боге живем, только Им и держимся,пребываем в Нем,– а между тем не можем найти Его, хотя Он возле 'нас. Этоотносится и к тем, кто вполне религиозен в своем сознании: душе самой должнооткрыться то, что прекрасно выразил блаж. Августин: «для Себя создал Ты нас,Боже, и не успокоится душа наша, пока не найдет Тебя». Это нужно не понять, апочувствовать в глубине души.
Темаспасения по существу ставится для воспитания, для педагогического мышленияименно юностью – столь уже богатой в своих силах и столь духовно слепой.Детство раннее, детство второе, отрочество – это все еще Vorspiel, толькообращено к будущему,– юность же – уже почти зрелость, одной ногой она взрелости,– а вместе с тем все то, что ждет нас в зрелом возрасте, как бремя инеправда, изнутри уже связано с юностью. Свобода уже в полном расцвете, но онатак двусмысленна, что ее нужно спасти, как дар, как силу творческую и благую.Личность уже окрепла, почти выявилась – но во всей силе своего греховногообособления, именуемого индивидуализмом Я Органический синтез, целостность душиданы в такой привлекательности, в таком обещающем подъеме, а вместе с тем ужевидна невозможность осуществить и сохранить эту целостность. «Мгновение» юноститак прекрасно, но ему нельзя сказать: «остановись»… Не грехи юности – (ихможет не быть), а ее греховность «по существу» – ставят тему спасения, и ктотолько может понять это, может войти в эту тему, тот уже не сможет ее забыть.Не будь юность так прекрасна, так привлекательна, она не могла бы так остроставить эту тему – но на фоне этой весны, этого благоухания расцветающей жизникто видит «греховность» юности – того тем более она поражает.
9.Первое и основное – что типично и существенно для юности– это существеннаягреховность ее «обособления». На фоне того, что раскрывается нам в тайнеЦеркви, как тайне благодатного единосущия, всякое обособление, существенносвязанное с выявлением личности, как таковой, является грехом. Надо тут жеподчеркнуть: Св. Крещение снимает грех в личном начале, в полюсе личности укаждого из нас, освящает и очищает функцию личности, но каждый из нас укорененмистически в соборности всего человечества и мира – и это внеличное в нас неможет быть очищено крещением потому просто, что оно существенно едино для всегомира: софийное в человеке, «доипостасное» не может быть освящено тем, чтоосвящает именно полюс личности в нас. И то, что развитие личностисопровождается утерей непосредственного ощущения единосущия (что частично вновьоткрывается нам лишь через любовь и брак), то, что личность, развиваясь,неизбежно обособляет себя – это не есть ее грех, это есть следствие неправды,во всем мире лежащей, это есть функция того раздвоения в софийной основе мира,которое дает два лика тварной Софии. Конечно, психоматериальнаядействительность становится проводником, а отнюдь не источником этого духовногообособления, которое «фатально» соприсуще нам всегда и везде. Именно в юности,несмотря на ее подлинную доверчивость и легкость любовного отношения ко всемлюдям, по контрасту становится особенно ясно, что личность, как мы ее видим вмире, несет в себе начало разрушительное в своей социально-духовной слепоте, внечувствии своего действительного, но закрытого для сознания единосущия сдругими людьми. В самых лучших своих движениях мы в юности все-таки движемсянашим «я» в сторону обособления – и так легко всем жертвуем и губим и людей, иценности. Рационализм и крайний ригоризм, нечувствие истории и слепоеотталкивание от нее, следование идеям вместо любви к живым людям, фанатическоеустранение всего, что мешает юношескому радикализму – главным образом связаны сроковой социальной слепотой. Факт мистического единства – не только«солидарности», но и единосущия (это понимал Шопенгауэр, впервые в новойфилософии подошедший и в своей этике и метафизике и особенно в вытекающейотсюда философии музыки к проблеме тварного единосущия) остается закрытым иможет только отвлеченно, а не жизненно мистически открываться личному сознанию.Вся неправда в истории, столь существенно и глубоко связанная с антиномией вличности (все творческое идет из глубин личности и все личное в то же времяобособляет ее, разбивает последние остатки живого хотя бы частичногоединосущия), уже как бы предопределена здесь. Необходимо спасти личность отневерного ее погружения в себя, от фатального ее обособления – но не так, какдумал Л. Толстой, доходивший до мысли, что личность вообще должна бытьподавлена для того, чтобы добро могло в ней проявиться – а так, как это дано вЦеркви. Оцерковление личности – это и есть ее спасение –и это и есть основнаяпедагогическая проблема. В Церкви постепенно, через процесс внутренней жизни ичерез благодатное срастание с Церковью в таинствах, в молитве, мы начинаемпонемногу опытно опознавать изначальное едино-сущие, которое ныне лишь в Церквии может быть реализовано. Вся сложная работа над самим собой – как она идетчерез жизнь в Церкви – возвращает нас к этому – уже воскресшему к Церкви, нолишь через жизненное врастание становящемуся «нашим» единосущию,– и такпроисходит постепенное отрешение наше от обособления. И мы, взрослые, не можемдать этого юности – ни через беседы, ни через прямые приказания – а лишь черезтот неуловимый процесс оцерковления, в котором вся суть педагогическогопроцесса. Мы не можем, имея детей, ждать, что когда-то, став зрелыми, они самипоймут, что их путь лежит к Церкви – ибо они могут и не понять, могут огрубеть,путь Церкви может оказаться навсегда заслоненным и закрытым. К Церкви нужновести детей с раннего детства – хотя процесс оцерковления личности, посуществу, может начаться лишь в юности. То спасение личности от началаобособления, от социальной слепоты, о котором пока идет речь, должно начатьсяименно в юности, как задание и путь всей жизни, как содержание того подъема ипорыва, который безымянно горит в юной душе, как управление тем мистическимбогатством, которое именно юности присуще в особой степени. Поэтому даже «е сюности, а раньше должно начаться питание ребенка благодатными силами Церкви,чтобы не оказалось сердце юноши глухим, когда придет час творческих исканий.Вся система воспитания в этом аспекте определяется именно темой оцерковленияличности,– здесь намечена центральная точка, центральная основа воспитания.
Ногреховность юности не в одном социальном обособлении,– она имеет еще двааспекта – в отношении к природе и к Богу. Не только в людях мы «естественно»,при росте нашей личности, не «замечаем» нашего единосущия – но мы неизбежнопротивопоставляем себя и всей природе. Мы становимся к ней или в утилитарнотехническое «ли беспечно эстетическое отношение – и не возвышаемся до тогобратского отношения, которое раскрыло бы нам глаза на наше правильное отношениек природе. Как из социальной слепоты в духовном нашем мире естественнопроистекает искривление морального сознания и растет естественный, но роковойиндивидуализм, так из забвения нашего родства с природой, из нашей космическойслепоты входит существеннейшее искажение в наше личностное самосознание.Познавательное и эстетическое творчество становится хотя и радостным и дорогимделом, но в нем мы не ощущаем того, что мы через это участвуем в жизни природы.Дурной ирреализм в самом сознании, отрывающий нас от мира, создающий роковыемиражи солипсизма, утеря сознания онтологического момента в знании и вхудожестве,– все это сближает и познавательный, и художественный процесс сигрой в дурном смысле слова. Именно паше время достаточно знает, какие ядовитыецветы растут на этом греховном моменте в личности: все уродства современнойкультуры глубоко связаны с утерей правильного отношения к природе, с утерейсознания наших обязанностей в отношении к природе.
Носвоего апогея греховность, соприсущая личности в естественном ее росте,достигает в отношении к Богу. Идея «сыновства», непосредственное и жизненноесознание того, что мы дети Божий, не отвлеченная, но жизненно – мистическаяреальность для нас нашего Богосыновства оказывается далекой именно в юности сее исключительной склонностью уходить целиком в мир. Так называемое«естественное язычество» юности состоит именно в этом. По типу, по основамсвоего духовного бытия, юность есть по преимуществу религиозная фаза (ибо обаначала– Бог и мир – уже открыты в полноте), но эта мистичность, этарелигиозность юности (даже если она сопровождается развитием религиозногосознания) не сознает в духовной слепоте своей то, что она в Боге находит весьсвой огонь. Юность в религиозной своей жизни антиномична именно по этомусочетанию религиозности самого стиля внутренней жизни и по духовной своейслепоте. Религиозная направленность к миру – вот что характеризует юность, иесли даже религиозное сознание церковно, если оно просветлело, то за редкимиисключениями оно все равно в плену у мира: в глубине юного существа – и отэтого «вклада» отрочества лишь очень медленно мы освобождаемся – и живет сам мир– он не вне давит, он изнутри «держит» и стесняет духовный мир юноши. Может лидать натуральное развитие человеческой души больше, чем дает светлая,одушевленная и творческая юность,– все же ослепленная миром и им занятая? Ведьзрелая жизнь настолько будет обременена житейскими заботами, что обычно еевдохновение не идет дальше того, что видела юность. Юность раскрывает нам негрехи, а греховность человечества в целом, свидетельствует; о той темнойпреграде между человеком и Богом, которую создал грех и которую сам человекбессилен преодолеть. Зрелая жизнь творит много в области земного существования,но и она охвачена роковыми тисками нависшей над миром силы зла,– и еще острее ипрямее ставит она вопрос о спасении, об устроении отдельного человека и человечествав целом. И если жизнь зрелого человека лишь в благовестия о спасении насСпасителем может найти для себя не только облегчение, но, и помощь, то, глядяглазами земного человека на юность, мы видим в ней то, чего сама юность незамечает – видим всю остроту вопроса о трудности — ступить на путь спасения ужев юности,–и именно в юности, когда душа, подобно расплавленному металлу мягка и'Принимает легко ту форму, какая будет ей придана Зрелый человек, дошедший досознания всеобщей нашей подчиненности греху и узнавший не одну весть оспасении, но и самый путь спасения,– не может «е видеть во всем детстве отранних лет до юности всех тех антиномий природного бытия которые восходят кизначальному факту – первородному греху внесшему роковое раздвоение в тварнуюСофию. И путь «воспитания» уже не может не рисоваться лишь как одна сторонавсей той работы над собой, которая входит в тему опасения. Воспитание молодежиполучает свое законное место, свой смысл, свои основные — идеи из этой темыспасения.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.r