22февраля 2000 года в газете «Компьютерра без ограничений» появиласьмоя статья «Творческая революция». Там я рассказывал об огромномзначении для меня, сенсорного (слепого и глухого) инвалида первой группы,компьютера, оборудованного тактильным дисплеем (или компьютерной приставки стаким дисплеем). Компьютер, оборудованный тактильным дисплеем, встроенным вкорпус или подключённым извне, действительно произвёл в моём творчествереволюцию. Наконец-то я смог работать над своими текстами наравне со зрячими.Раньше я вынужден был сдавать в печать фактически черновики. Мне был доступентолько текст, написанный по брайлю — по рельефно-точечной системе Луи Брайля.Собственноручно перепечатанный на обычной пишущей машинке, текст этот мне ужестановился недоступен. Перепечатывая, я не мог не вносить в него правку,иногда, как говорится, из кулька в рогожку, и затем ничего уже не мог поделать– разве что перепечатать с брайлевского оригинала ещё раз, ещё раз, по-новому,поправляя, где удачно, а где опять же из кулька в рогожку… И я мечтал хотьодну, хоть сколько-нибудь стоящую, книгу ухитриться издать — подобно своейпредшественнице Ольге Ивановне Скороходовой, которая даже и зрячей машинописьюне владела, диктуя тексты секретарям…
Унижениетворца. Инвалидность вообще унижает — список недоступного по сравнению создоровыми поистине бесконечен. Уже в студенческие годы, а именно в марте 1974,недоступность музыки, живописи и так далее до бесконечности — вызвала у меняпервые острые суицидные настроения. Жить не хотелось. Существование в условияхрезко, катастрофически «ограниченных возможностей», — в условиях,точнее, сплошных невозможностей, — я отказывался признавать жизнью, называлпрозябанием. И полагал, что физическая смерть лучше прозябания. Настроениедовольно обычное для человека, ставшего инвалидом в зрелом возрасте — длячеловека, которому есть, с чем сравнивать своё нынешнее инвалидное состояние.Но я — инвалид с детства. Эти люди обычно лучше приспособлены к своейинвалидности и не столь остро её переживают. Однако у меня сформировалсячрезвычайно высокий уровень притязаний. Я категорически не желал прозябать.Вопреки тяжёлой инвалидности, стремился к полноценной творческой жизни. Иосознание бесконечных НЕВОЗМОЖНОСТЕЙ повергало меня в самое настоящее отчаяние.Со студенческих лет суицидный комплекс стал моим постоянным спутником. Время отвремени приходится преодолевать пароксизмы отчаяния, и тут очень выручаютстихи: облегчишь печёнку в душераздирающих строчках — и вроде легче, — выплакался...
Тактильныйдисплей сделал доступными мне мои собственные тексты в том же виде, в каком онидоступны моему редактору, или рецензенту, или консультанту, или просто зрячемудругу. Наконец-то я смог работать над ними так же полноценно, как любой видящийавтор. Править не из кулька в рогожку, а с полной ответственностью за каждуюзапятую. Не по принципу «сойдёт», а каждый раз на пределенакопленного мастерства, на пределе реализации таланта.
Сразуже несколько расширились и возможности ознакомления с литературой — какспециальной, так и любой другой. Я слышал об интернете, мне он ещё не былдоступен напрямую, но друзья уже делились со мной литературой на дискетах.Эрудиция моя стала расширяться. Этот процесс резко ускорился с появлением уменя сидирома — стали доступны компакт-диски типа «Библиотека вкармане». Я всегда очень любил фантастику, в издававшихся по Брайлюничтожных объёмах мне её всегда не хватало, а тут уж «разговелся»,как после Великого Поста. А ещё философия — в первую очередь, неканонизированная классика, а «модная» сегодня. Позже на тех же дискахи классика появилась — отсканировали неведомые мне благодетели. Целые собрания сочинений- Пушкина, Шекспира, Платона...
Обовсём этом я и писал в статье «Творческая революция». Статья этапопалась на глаза сотрудникам проекта «Гармония». И они предложилимне в порядке гранта подключить меня бесплатно к электронной почте. Подарили инадёжный, хорошо опробованный, внешний модем. И с 9 апреля 2000 года начался,что называется, новый этап творческой революции.
Изучаля свой почтовик самостоятельно — по хорошо разработанной системе подсказок длямоей программы dmail. Да так, что уже 9 апреля смог отправить письма некоторымсвоим друзьям, а 10 апреля принять и прочитать пробное, наудачу отправленноеЯрославом Быховским из проекта «Гармония», сообщение. И тут жеворчливо на него ответить: мол, по-каковски глаголете? Потому что, не умея ещёчитать сообщения прямо в программе, я скопировал письмо в файл, а там, на целуюстраницу всякой служебной абракадабры… Но и русский текст, собственно письмо,я в ворохе этой абракадабры всё же нашёл.
Непрошло и двух недель, как я уже не мыслил себе жизни без электронной почты также, как без тактильного дисплея. Доступен стал мой друг, живущий в Испании. Араньше пока-то дойдёт моё письмо до него, пока-то его ответ, даже сразуотправленный — больше месяца! Как грибы после дождя стали появляться у менявиртуальные друзья. Переписка стремительно разрасталась. И друзья тут жепредлагали свою помощь. Сергей Арнольдович Подмазов, сотрудник электроннойпубличной библиотеки, вызвался снабжать меня электронными версиями некоторыхсканируемых газет и журналов. С тех пор получаю «Аргументы и факты»,«Литературную газету», «Русскую мысль», «Русскогоинвалида», «Вопросы психологии»… Раньше при всех этихназваниях я мог только изображать голодного кота, который злобно, мрачно ивместе с тем умильно топорщит усы на хорошо спрятанную от него сметану.
Внарастающих объёмах я стал получать от друзей по электронной почте не толькопрессу, но и разнообразные книги. Каждый рад был осчастливить меня самымдорогим для себя: верующий — Священным писанием, увлекающийся философией — трудами интересующих, но пока ещё недоступных мне философов (в том числеэлектронными версиями всех основных произведений моего учителя, крупногофилософа Эвальда Васильевича Ильенкова), подросток — увлёкшим егофантастическим романом… Очень скоро оказалось, что быстро освоить весь этотпоток физически невозможно, а многие мои благодетели наивно полагали, что ониодни меня снабжают, и я сразу наброшусь на всё ими присланное. Пришлосьосторожно, мягко объяснять ситуацию в ответ на особенно настойчивые вопросы отом, понравился или нет тот или иной шедевр, который я не успел прочесть.Информационный дефицит и попросту голод — проклятие ещё недавнего прошлого — почти сразу сменился информационным завалом, и пришлось учиться быстроориентироваться в огромных объёмах информации, определяя приоритеты.
И- фантастика, в самом счастливом сне не могло это присниться! — самыеинтересные мне, ибо самые любимые, существа, дети и подростки, тоже сталиписать мне письма по электронной почте. Общение по электронной почте оказалосьдаже более свободным, чем прямое — пока-то ребёнок научится специальномупальцевому алфавиту, пока-то хотя бы привыкнет чертить мне на ладони зрячиебуквы… А тут никаких проблем. И по электронной почте зазвенели детские голоса- у каждого ребёнка свой особый стиль, свои, вызывающие у меня бесконечнуюнежность, ошибки… Читая ребячьи письма, я улыбаюсь, представляя, как мойлюбимец ёрзает за компьютером, чешет затылок и производит прочие телодвижения,помогающие умственному труду, время от времени, по остроумному выражению ЮрияМихайловича Устинова, залезая в карман взрослого за своим словом. А я в ответупорно ошарашиваю — заклинаю! — его подробнейшими письмами, каких не пишумногим взрослым. На, чем богат, тем и рад! А что не всё понятно — ничего,спроси маму, спроси папу, спроси другого взрослого друга, что поближе, наконец,перечитай сам это письмо через некоторое время… Потерял вместе с прочейинформацией, пытаясь освоить новые возможности компьютера? Ничего, у меня впочтовом архиве всё цело, могу переслать заново.
Яи раньше был счастлив, живя полноценно через «невозможно». Горькоеэто было счастье, но всё же я не прозябал, именно полноценно жил, чего бы мнеэто ни стоило. Теперь счастье стало доступнее и, что ли, дешевле обходиться всмысле затрачиваемых на его достижение усилий. И стало это счастье неизмеримополнее. (В восьмидесятые годы я из месяца в месяц выкладывал из собственногокармана довольно серьёзные суммы на кустарную переписку для меня самыхсоблазнительных книг, в первую очередь того же Ильенкова, и полный текстпоявлялся у меня порой через год-два… А сейчас минут десять поскучать,дожидаясь, пока такой же по объёму текст пролезет через модем ко мне навинчестер — и читай себе...)
Однотолько с самого начала повисло надо мной, как дамоклов меч: мне подарили сразудва тактильных дисплея 19 октября 1996 года — один встроенный в специальныйбрайлевский ноутбук, другой — в компьютерную приставку. Ноутбук без концаломается, приставка выручает, но и она нуждается в ремонте, и она не вечна… Ацены на такого рода технику сумасшедшие — и ноутбук, и приставка вместеобошлись моему спонсору, генеральному директору корпорации «Эдванс»Николаю Николаевичу Никитенко, в 24 тысячи немецких марок! Я о таких доходах имечтать не могу. Рухнет техника — и что тогда? Кошмар прозябания всё времямаячит на горизонте, прозябания тем более невыносимого, чем больше возможностейстало доступно благодаря специальным компьютерным технологиям. И тем болеебезысходного, что уже существует у меня громадный электронный архив, безкоторого моя работа абсолютно немыслима. Возврата к прежнему, докомпьютерномусостоянию — нет и быть не может. Без компьютера я работать не смогу. Это значит- не смогу жить.
Многиемои друзья пожимают плечами: подумаешь, такая зависимость от каких-тожелезок… Что ж, они всего лишь доказывают хорошо мне известное состуденческой поры: самому доброму зрячеслышащему никогда не хватит никакоговоображения, чтобы представить себе изнутри ситуацию слепоглухоты. А ситуацияэта — ситуация склепа, в котором ты похоронен заживо. Пожимают плечами: ничегосебе, сильное сравнение, ну, нечего преувеличивать… Да поймите, нет тут никапли преувеличения. Это просто так и есть. Для меня «склеп» — небьющий на жалость кошмарный образ, не гротеск, а просто… точный научныйтермин, адекватно описывающий кошмарную действительность.
«Тыменя всё время хочешь в чём-то убедить… в чём?» — спросил меня как-то поэлектронной почте один мой друг, в личном общении позволивший себе обвинитьменя в том, что я «расхныкался» и что рассчитываю на какие-то«скидки».
Дав том, что склеп — это склеп, а не капризная фантазия вымогателя«скидок»! И что не скидки мне нужны, а элементарное пониманиенеразрешимых без посторонней помощи проблем — и помощь в их разрешении! И чтоне хнычу я вовсе, а именно пытаюсь об этих самых проблемах рассказать в тойименно их остроте, с какой они на самом деле и стоят! И всю жизнь — ещё вдоисторическую, докомпьютерную, эпоху, — я видел свою миссию в том, чтобыименно рассказать зрячеслышащим о проблемах слепоглухих, прежде всего опроблемах, а не о победоносном «преодолении»(ах, эти восторги поповоду «преодоления», «героизма» и т.п.!). Я пытаюсьубедить человечество в том, что «преодоление» при стыдливом умалчиваниио кричащих проблемах — трусость. А восторг по поводу такого«преодоления» — подлость! И недаром одно из самых беспощадных посвоей правдивости моих стихотворений кончается стоном: «Я смертельно устал- бодриться, притворяться — »героем времени".
Хватит!!!Мы, инвалиды, отказываемся быть «героями времени»! Мы хотим простонормально жить. Мы не хотим, чтобы нормальная человеческая жизнь требовалагероизма. И специальные компьютерные технологии такую возможность — нормальножить, не геройствуя, — наконец-то дают. А если бы ещё эти технологии были нампо карману!
Никакихчрезвычайно изощрённых методик преподавания интернет-технологий инвалидам нетребуется, по-моему. Стратегия предельно проста: учись плавать в воде, а не наберегу. Кстати, плавать я учился вполне самостоятельно. У соседской девочки былнадувной баллон, который я надевал себе на пояс. Баллон меня поддерживал, а ябарахтался в воде, учась в ней передвигаться. Постепенно я от баллонаотказывался, пытался плыть просто так. Без всяких подпорок. И научилсядержаться на воде за одно лето. А что ещё надо? Главное — держаться на воде,остальное мелочи...
Таки с компьютером. «Слепым» методом машинописи я с детства владел всовершенстве — спасибо Альвину Валентиновичу Апраушеву. И на базе такого умениямне освоить на обычной компьютерной клавиатуре надо было не так уж много. Япоразил сотрудников компьютерного центра Всероссийского общества слепых тем, скакой скоростью научился работать на компьютере. (Тогда Генеральным директоромэтого Центра был Сергей Николаевич Ваньшин — человек, поддержке которого яочень многим обязан.) Не прошло и трёх недель, как я уже вводил в компьютертекст своего будущего доклада «Смысл жизни и воля к жизни», позжепревращённого в одну из лучших моих статей.
Овладеваякомпьютером, я всё же пользовался изданным по Брайлю руководством для учащихсяработать на компьютере. Текстовый редактор был специальный, рассчитанный наиспользование не обычной, а брайлевской клавиатуры, и он-то и потребовалособого изучения. С обычной клавиатурой проблем у меня не возникло — там простодополнительные клавиши для тех функций, выполнение которых с брайлевскойклавиатуры требует знания целой таблицы специальных команд.
Когдаменя подключили к электронной почте, я уже в совершенстве овладел текстовымредактором «Лексикон», научился пользоваться системой подсказок (кнему как раз и к операционной оболочке «Norton commander»), и чтобыукротить почтовую программу «Demos mail», мобилизовал все эти своизнания. Чем и поразил своих благодетелей из проекта «Гармония», никакне ожидавших от меня такой прыти. В сущности, довольно-таки неудобнымредактором почтовой программы я так и не овладел. Полазив по настройкам, яобнаружил, что из почтовой программы можно выходить во внешний редактор — в мойродимый Лексикон, а затем автоматически возвращаться в почтовую программу дляотправки готового письма. Ну и прекрасно, я стал писать письма в Лексиконе,заодно имея неограниченный доступ ко всей своей базе данных. Так и сейчасработаю. Получаю сообщение, выхожу в режим ответа, из него — во внешний редактор,пишу ответ, возвращаюсь в почтовую программу (в режим ответа), отправляюответ… И все дела.
Зрячиемои консультанты жаловались, что у них так не получается. Но тут, не было бысчастья, да несчастье помогает. Дело в том, что тактильному дисплею недоступнакакая бы то ни было компьютерная графика, только чистый текст. Только ДОСовскиеформаты, и чем проще, тем лучше. В почтовой программе — только кодировка koi8rи аналогичная ей кодировка обычного текста в виндовсе. (Обозначаемая какими-тоцифрами; мне в ней присылали письма, и я не замечал разницы, может быть,потому, что у меня стоит ДОСовское ядро именно от Windows.) Но сколько«весит» текстовый редактор Лексикон и сколько — любимый зрячими Wordи тот же Windows? У зрячих просто не хватает памяти на подключение к такомувнешнему редактору, как Word или Windows «весом» чуть ли не в сотнюмегабайт. А Лексикон, общий объём всех файлов которого около семи мегабайт,подключается к моей почтовой программе без проблем. Выскочив из малознакомой средыв давно знакомую, я мог «кувыркаться» в ней как угодно, поражая своихдрузей темпами освоения почтовой программы. Разумеется, очень скоро я сталчувствовать себя в почтовой программе столь же свободно, как и в Лексиконе, заисключением тех функций, которые благодаря выходу в Лексикон мне простооказались не особенно нужны...
Сейчася, наверное, выскажу еретическую мысль. Учебные проблемы, породившиенеобходимость в методическом творчестве на уровне форменной эквилибристики,сводятся, в сущности, к одной-единственной проблеме — проблеме страха передвсем новым. Менее свойственного ребёнку и более — взрослому. Иными словами, мыпопросту боимся учиться. И поэтому наши учителя вынуждены всячески изощряться,чтобы этот наш страх преодолеть. Ласково уговаривать: давай поиграем в такую-тоигру с такими-то клавишами, теперь в такую-то, а теперь ещё в такую-то… Глядь- и через пару-тройку месяцев (слава Богу, если не через год!) оказывается, чтоученик уже всё знает. «Доигрался» — научился… Жалко учителей. И досаднона трусливого, ленивого до слабоумия ученика.
Ятоже сразу после университета панически боялся учиться (там-то, да и раньше, вшколе ещё, этот страх и формируется). Как предложат чему-то самому простенькомунаучиться — сразу скисал. Не отказывался, но и не преисполнялся энтузиазмом.Вот английский язык изучал так успешно, что и поныне владею только русским...
Апотом грянул гром. Дети влюбили меня в себя. Сначала слепоглухие, из моегородного детдома, а потом всякие другие, и больные и здоровые. Я стал Детской Вешалкой.И первым делом пришлось осознать: боящемуся учиться взрослому в мире детстваделать нечего. Этот страх необходимо преодолеть. Дети только и делают, чтоучатся — И УЧАТ. (В школе такое их желание успешно отбивается.) Я не могу заними издали наблюдать, включаясь в их деятельность исподволь, непринуждённо.Поэтому поиск содержания общения с детьми оказывается специальной, ичрезвычайно трудной, проблемой. Вот я и вынужден был прежде всего зановонаучиться — с радостью учиться. Научиться у ребят. Любишь ребят? Хочешь, чтобыим с тобой было интересно? Не хочешь, не можешь без их общества? Ну так недрейфь. Учись. Не бойся учиться.
Когдая это осознал, меня мой страх учёбы даже рассмешил. Вот это здорово, как простоларчик-то открывается… Если не бояться учиться, то необучаемость взрослых идаже стариков оказывается обыкновенным мифом, придуманным от трусости и лени.Было бы желание — настоящее, не «официальное» (дескать, и рад бы врай, да дверь-то где), а искреннее желание, на уровне настоятельной потребности,- и научишься многому такому, чему в твоём возрасте да в твоих условиях якобыневозможно. Вон Иван Андреевич Крылов где-то ближе к шестидесяти годочкамвзялся изучать древнегреческий язык — из-за перевода Гнедичем«Илиады» Гомера. Захотел после классического перевода ознакомиться склассическим оригиналом… То-то удивил всех своих друзей и знакомых. А ведьчисто детское — хочу научиться, и всё тут. И благословенная глухота к трезвымрезонам: да брось, поздно уже. В твои ли годы...
Яне изучил и не изучаю английский язык просто потому, что мне он не особо нужен.Уезжать в Америку на готовые хлеба не собираюсь — где родился, там ипригодился, уж мне-то грех на невостребованность жаловаться. Классическихрусских переводов мировой классики мне вполне достаточно… И лучше свои книгипо-русски успеть написать, и пусть их потом на английский переводят. И на какойугодно. А то устроились американцы: мы, дескать, иностранных языков изучать нелюбим, пусть весь мир наш язык изучает. (Мне такие «шуточки» переводилив Америке.) Ах, так?! Элен Келлер мы не поленились перевести на русский язык. ИВам придётся — никуда не денетесь — переводить на английский язык Суворова! (Отскромности я не помру, какой-нибудь другой диагноз будет в свидетельстве осмерти.)
«Этоесть немецкий рапота» — поглаживал себя по пузу немецкий мастер попрозвищу Фуйка в одном из сказов Бажова. Ну, а это — русская работа! Будьтедобры оценить...
Простоне надо бояться учиться. И не надо формировать страх учёбы ни у детей, ни увзрослых, изощряясь потом в методическом творчестве, дабы этот сформировавшийсяуже страх преодолеть. Мои учителя — Александр Иванович Мещеряков, ЭвальдВасильевич Ильенков, Альвин Валентинович Апраушев — убеждены, что нужностимулировать, поощрять собственную активность ученика, чтобы он не боялсяошибок — не наказывать за них, а исправлять вместе… И в конце концов — дерзость самообучения, самообразования. «Самообслуживание» — один изключевых педагогических терминов моих учителей. Самообслуживание, поддерживаемое,поощряемое учителем. Максимально посильная самостоятельность и максимальносамоотверженная, терпеливая забота — вот два кита, на которых держится всёвоспитание и обучение...
Интернет-образование- это, прежде всего САМООБРАЗОВАНИЕ. Интернет предоставляет для самообразованияпоистине безграничные возможности. Был бы компьютер с модемом, и понятие«медвежьего угла» попросту лишается всякого смысла: хоть с Северногоили Южного полюса, хоть с борта орбитального комплекса тебе доступны фонды всехбиблиотек мира, музыка и изобразительное искусство. И задача учителя состоит,прежде всего, в том, чтобы научить культуре пользования этими возможностями.
Интернетполностью снимает многовековое отчуждение автора от средств обращения кпублике. Раньше между автором и публикой стоял редактор, антрепренер, — словом,человек, совершенно необязательно сам творящий культурные ценности, но делающийэти ценности доступными читателю, зрителю, слушателю. Теперь нет никого,никаких посредников. Создавай собственный сайт и сам публикуй что хочешь.Полная свобода — но и полная ответственность за своё творчество, за всё, чтосотворишь и натворишь. И пользоваться такой свободой надо учиться, надо учитьсяотвечать за себя полностью, безраздельно.
Учительможет, конечно, составить любую учебную программу, но ученик может запростовыйти за её рамки и даже попросту проигнорировать её. Этим-то фундаментальнымобстоятельством и определяются перспективы интернет-образования. По меревнедрения интернета в быт, каждый, по сути, сам себе учителем становится, аучитель — не более чем консультантом. Грядёт царство «факультатива».
Опираясьна ильенковскую концепцию формирования универсальных способностей, я многоразмышлял над тем, какие из этой концепции следуют выводы дляучебно-воспитательного процесса. И у меня получилась школа, в программе которой«обязательный" учебный материал занимает максимум процентов десять, а всёостальное — материал факультативный, изучаемый по желанию ученика. Сейчас женаоборот: объём обязательного учебного материала в школьных программахнепомерно раздут, ученики заживо похоронены под нагромождениями подробностей,по сути совершенно не нужных им в жизни.
Сутьильенковской концепции формирования универсальных способностей в следующем.Всестороннее и гармоническое развитие личности – дело хорошее, слов нет, но ненадо понимать такое развитие слишком уж примитивно, как всезнайство ивсеумейство.
«Самособой очевидно, — Пишет Э.В.Ильенков, — что каждый индивид не может овладетьвсей бесконечной массой „частных профессий“ — стать сразу иполитиком, и математиком, и химиком, и скрипачом, и балериной, и космонавтом, итенором, и басом-профундо, и логиком, и шахматистом.
»Такоепонимание «всесторонности развития» было бы, разумеется,неосуществимым и утопичным. Речь идёт вовсе не о совмещении в одном индивиде«всех» частных видов деятельности и соответствующих импрофессионализированных способностей. Речь идёт о том, что каждый живой человекможет и должен быть развит в отношении тех всеобщих («универсальных»)способностей, которые делают его Человеком (а не химиком или токарем), то естьв отношении мышления, нравственности и здоровья — до современного уровня.
«Всестороннееразвитие личности предполагает создание для всех без исключения людей равнореальных условий развития своих способностей в любом направлении. Такихусловий, внутри которых каждый мог бы беспрепятственно выходить в процессесвоего общего образования на передний край человеческой культуры, на границууже сделанного и ещё не сделанного, уже познанного и ещё не познанного, а затемсвободно выбирать, на каком участке фронта борьбы с природой ему сосредоточитьсвои личные усилия: в физике или в технике, в стихосложении или в медицине.
»Вотчто имел в виду Маркс, когда говорил, что коммунистическое общество будет формироватьиз человека ни в коем случае не живописца или сапожника, а прежде всегочеловека, занимающегося — пусть даже преимущественно — живописью или проблемойизготовления обуви, смотря что больше ему по душе.
«Апойдёт ли тот или иной индивид дальше уже завоёванного — вопрос другой.Очевидно, что во всех частных видах деятельности он этого сделать не сможет. Новот быть развитым так, чтобы — при нужде или при желании — он мог бы безособого труда и трагедий переходить от одного вида деятельности к другому,легко осваивать технику „частного“ вида деятельности, — вовсе неутопия. Необходимо обладать всеобщими, принципиальными основами современнойкультуры. Тогда „частности“, „техника“ усваиваются безчрезвычайных усилий.
»Вобратном же порядке индивид не в состоянии усвоить толком ни того, ни другого.«Как видим, „сосредоточение“ сил и способностей личности наопределённом направлении остаётся и при коммунизме. Но здесь на каком-либоузком участке сосредотачивает свои силы всесторонне развитый человек, понимающийсоседа справа и соседа слева и сознательно кооперирующий с ними свои усилия, апри капитализме — с детства искалеченный, односторонне мыслящий профессионал,видящий действительность только сквозь узкую амбразуру своего дела, имеющийсоседом справа и соседом слева точно таких же подслеповатых специалистов.
»Нетруднопонять, какое сообщество успешнее продвинется вперёд за один и тот же периодвремени. То, которое напоминает беседу слепого музыканта с глухим живописцем омузыке или о живописи, или то, где собеседники одинаково хорошо видят и слышат,хотя один из них занимается больше музыкой, чем живописью, а другой посвящаетбольше времени живописи, чем музицированию… Два таких человека прекраснопоймут и обогатят друг друга в беседе.
«Обществоже, составленное, скажем, из „слепого“ музыканта, „глухого“живописца и „слепо-глухого“ математика, с неизбежностью потребуетпосредника — переводчика, который, ничего не понимая ни в музыке, ни вживописи, ни в математике, будет, тем не менее, „опосредствовать“ ихвзаимные отношения, кооперировать их усилия вокруг общих проблем, в которыхкаждый из них разбирается слабо. Здесь и получается нечто вроде простейшеймодели стихийно сложившейся товарно-капиталистической системы разделения труда(способностей) между людьми. Роль „посредника“, монопольнопредставляющего в этой системе „общие интересы“, играет стоящий наднародом профессионал-политик, по видимости — хозяин всего сообщества, а на деле- такой же слепой раб рынка, как и все прочие. Разумеется, требуется здесь ирабочий, кормящий и одевающий всех четырёх...
»Наоборот,простейшую модель коммунистически организованного сообщества можно построитьтолько из всесторонне развитых индивидов, то есть, из людей, каждый из коих самхорошо понимает как общую задачу, так и свою специальную роль в её решении,чтобы координировать свои усилия с усилиями соседа, товарища по общему делу.
«Общие,то есть взаимные, отношения налаживают и улаживают тут те самые люди, которыесообща делают одно, каждому из них понятное общее дело. Они сами распределяютмежду собою на основе добровольного согласия и демократического обсуждения течастные задачи и обязанности, которые вытекают из верно понятых общихинтересов». (Э.В.Ильенков. Об идолах и идеалах. М., Политиздат, 1968. Стр.148 — 150. Это тот самый текст Ильенкова, для цитирования которого мне быпонадобились раньше долгие поиски в брайлевской моей библиотеке, а затем ещё ипереписывать всё это… Сейчас же вызвал соответствующий файл, нашёл нужноеместо по ключевому слову, застрявшему в памяти, — и просто вставил в свой текстобширную выписку).
Мневесело представлять удивление своего читателя, которому я, следуя логикеразговора об интернет-образовании, неожиданно подсунул просторную выписку отом, ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ОТЛИЧАЕТСЯ КОММУНИЗМ ОТ КАПИТАЛИЗМА. Причём речь идёт оботличии в самом главном — в человеческом качестве членов того и другого«сообщества». При коммунизме — как его понимает Э.В.Ильенков, — всесторонне развитые личности, а при капитализме — «подслеповатыеспециалисты».
ИИнтернет оказывается могучим средством воспитания первых, а не вторых! Списоквсеобщих (универсальных) способностей, в отличие от списка способностейузкопрофессиональных, весьма короток и известен человечеству никак не меньше,чем с античных времён. Сам Ильенков в приведённой выписке указывает всего лишьтри «составляющие»: мышление, нравственность и здоровье. В ходедальнейшего изложения добавляется ещё одна всеобщая способность — воображение,формируемое эстетической культурой человечества. В «Розе Мира» уДаниила Андреева я обнаружил и принял существенное дополнение: ещё однавсеобщая (универсальная) способность — духовность.
Всё.Овладев культурой мышления на высшем — диалектическом — уровне, то есть,овладев философской классикой; культурой воображения, то есть художественнойклассикой; культурой нравственности, человечности, то есть этической классикой;культурой физического здоровья, то есть умением сознательно поддерживать своёздоровье на таком уровне, какой только допускает наличная «телесная организация»,наличный организм; наконец, культурой соверования и открытости неведомому, — именно так понимает духовность Даниил Андреев, — овладев всем этим, мы темсамым овладеваем ВСЕМ, ЧТО НУЖНО, ЧТОБЫ БЫТЬ ВСЕСТОРОННЕ РАЗВИТЫМИ ЛИЧНОСТЯМИ,а не «подслеповатыми специалистами», — быть людьми, а не«винтиками», не «частичными деталями частичной машины» (этохарактеристика профессионального кретинизма из «Капитала» Маркса).
Помере внедрения Интернета в быт, взрывается ко всем чертям (туда ей и дорога)стихийно сложившаяся уродливая система общественного разделения труда.Неизбежно перераспределение «способностей» — сфер или областейчеловеческой деятельности — на основе не профессионального кретинизма (знаниякое-чего о немногом, при полном невежестве во всём остальном), а на основеНЕБЫВАЛО ШИРОКОГО ДОСТУПА К ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ. Интернет создаёт решающиеусловия и предпосылки для беседы не слепого музыканта с глухим живописцем омузыке и живописи, а двух одинаково хорошо видящих и слышащих ДРУГ ДРУГА людей,пусть и преимущественно занимающихся один — музыкой, другой — живописью; двухлюдей, одинаково хорошо ориентирующихся в главном, общем для них обоих, чтообоих делает, прежде всего, людьми, а не «специалистами».
Размышляянад тем, что это у нас за школа получится, если в основу образования положитьтеорию универсальных способностей, разрабатываемую лучшими умами человечествасо времён Будды и Платона, — я пришёл к выводу, что в обязательную программутакой школы должно войти всё необходимое для формирования всеобщих,универсальных способностей. Иными словами, всё, что содействует формированиюумения думать, чувствовать красоту, любить, поддерживать физическое здоровье,понимать чужую, а не только свою, «веру». Вот этому надо учитьобязательно всех. Остальное — в факультативы: интересно — ну и возись… И дляреализации — наконец-то! — именно такого подхода Интернет предоставляет самыеширокие возможности.
Ну,в самом деле. «Информация» доступна полностью и в любых количествах.«Информации» бесконечно много. В ней запросто можно захлебнуться. Ичтобы этого не произошло, чтобы остаться на плаву, надо научиться с этойинформацией обращаться грамотно. А это значит, научиться думать, чувствоватькрасоту и так далее — смотри выше. Иначе с океаном информации никак не сладить.И со свободой информации. Интернет оказывается условием, прямо-такипринуждающим к всесторонности, гармоничности, универсальности. Никак иначе винтернете не выжить.
Обобщаядо предельно простой формулы теорию универсальных способностей и психолого-педагогическиевыводы из неё, я пришёл к такому тезису: УНИВЕРСАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ПРЕДПОЛАГАЕТУМЕНИЕ УЧИТЬСЯ. До сих пор мы учиться не умели, не хотели, не любили, боялись.Так называемая наша «учёба» представляла собой дрессировку частных навыков,дрессировку «медведя, катающегося на велосипеде», как Э.В. Ильенковиронизирует в статье «Откуда берётся ум?». Зубрёжка – вид дрессуры.Не умея учиться, а умея лишь тренировать частные навыки, мы и не могли статьникем иным, кроме как «подслеповатыми специалистами».
Интернетс принудительной неизбежностью учит именно учиться. Не научишься учиться, тоесть плавать в океане «информации» (точнее всё-таки пользоватьсятермином «культура»: В ОКЕАНЕ КУЛЬТУРЫ), — не взыщи, в Интернетеделать тебе нечего. Не выживешь ты в нём. Тем самым и реализуетсямноготысячелетняя мечта о такой «среде», которая прямо-таки ВЫНУЖДАЕТкаждого развиваться всесторонне, гармонично, универсально. Интернет — именнотакая «среда». И чем Интернет доступнее ВСЕМ, тем шире, быстрее,основательнее перестройка образования на основе теории об универсальных, а непрофессиональных, способностях. Даже если об этой теории не подозревают ипо-прежнему с умным видом бахвалятся тем, какие они «классныеспециалисты», ОБЪЕКТИВНО профессиональный кретинизм отмирает по мерераспространения интернет-образования. И слово «специалист» начинаетзвучать так: ЧЕЛОВЕК, способный заниматься чем угодно, научиться чему угодно,преимущественно занимающийся, конечно, одним из многих доступных ему видовдеятельности. Профессия, как пожизненно закреплённая система частных знаний инавыков, отмирает. Благодаря интернету мы наконец-то получаем возможность бытьсначала людьми, а потом уже специалистами в любой области. Ещё тридцать летназад мы могли провозглашать такую цель образования, но реализовать неполучалось, сплошь да рядом получался профессиональный флюс. Теперь, наконец,имеется радикальное средство лечения профессионального флюса — интернет. Школаэтого ещё не осознала. Чем скорее она это осознает и перейдёт с позиций«профессиональной подготовки» на позиции формирования универсальныхспособностей, тем лучше. И пусть вас не смущает, что тем самым окажетсяреализован тот идеал, который во времена Ильенкова обозначался как «идеалкоммунистического человека». На самом деле это идеал человека какдействительно разумного существа — идеал, выстраданный и выработанныйчеловечеством как один из важнейших результатов его эволюции в качестверазумной формы жизни, — идеал, который проповедовал и реализовал в своихобщинах ещё Будда… (Меня очень позабавило, что Елена Рерих, она же НатальяРокотова, в «Основах буддизма» именует Будду… первым коммунистом, всмысле — общинником. Нечего и говорить, что этакий коммунизм ничего общего неимеет с тем кровавым тоталитарным строем, который действительно правильнееназывать «красным фашизмом»).
Досих пор участью подавляющего большинства инвалидов был предельно примитивный,монотонный труд, для которого не надо умения учиться — достаточно дрессировкинекоторых простейших навыков. И, строго говоря, всеобщее обязательное среднее(да и неполное среднее) образование для инвалидов, в громадном большинствеобречённых на такой труд, было роскошью. Тем более сомнительной былацелесообразность образования высшего: ну зачем, если после вуза — всё равноконвейер...
«Неконкурентоспособность»инвалидов, массовая безработица среди них — как, впрочем, и среди здоровых, — это СИМПТОМ КРИЗИСА И КРАХА порочной системы «профессиональной подготовкик конвейеру». Дошло это до нас или нет, но профподготовка себяокончательно изжила. Распространение Интернета добьёт её. И сделает нероскошью, а необходимостью всеобщее обязательное высшее, а не среднее,образование. И для инвалидов, и для не-инвалидов. КОНВЕЙЕР УХОДИТ В ПРОШЛОЕ.Инвалиды, как и не-инвалиды, обречены наконец-то научиться учиться. Учиться всюжизнь. И главной задачей образования становится именно это — учить учиться. Ане «профессиональная подготовка», которая оказывается, строго говоря,личным делом каждого из нас: уметь бы учиться, а уж к чему, ОПИРАЯСЬ НА ЭТОУМЕНИЕ, профессионально подготовиться — жизнь подскажет. И пока мы не умеемучиться, пока мы не умеем учить учиться — до тех пор проблемы трудоустройствани инвалидов, ни «здоровых» останутся неразрешимыми. А лучшая среда,принудительно обучающая умению учиться — интернет. Это одинаково верно и дляинвалидов, и для не-инвалидов. На грошовую пенсию по инвалидности не прожить?Так учись учиться!
Конечно,в жизни куда сложнее. И создание рабочих мест (всё же каких — если конвейеротмирает?), и квота (столько-то рабочих мест для инвалидов обязательно напредприятии с таким-то числом работников), и налоговое и прочее стимулированиетакой практики, и мало ли что ещё… то очень важные, но всё же детали. Аглавное — без умения учиться всему, чему понадобится или просто захочется, тоесть без универсального развития каждого — просто не выжить. Для живыхвинтиков, частичных деталей частичных машин, в современном обществе местабольше нет. И система «образования», приноровленная к массовой штамповкетаких «частичных деталей частичных машин», — система профессиональнойподготовки, — обречена на слом. Она просто больше не соответствует требованиямжизни. Интернет становится явлением быта, доступным уже, пусть пока немногим,ученикам начальной школы. А в недалёкой перспективе — и детсадовцам! (Ужесейчас легко представить себе мамашу и папашу, развлекающих малыша картинкамина мониторе).
Разумеется,Интернет может быть не только мощным средством очеловечивания, но и не менеемощным средством и оболванивания. Но тут всё дело как раз в том, умеем мыучиться или нет. Если мы не просто глотаем всё подряд и что попало, ноанализируем «информацию» и свободно сортируем её, — что нам нужно,что нет, — мы в равной степени можем как очеловечивать, так и низвергать самисебя. Ведь в чём суть оболванивания? В том, что акценты смещаются, общаякартина искажается. Как проще всего искажать общую картину? Какие-то еёэлементы выпячивать, какие-то сознательно скрывать. На этом до сих пор и былоосновано манипулирование массовым сознанием — через газеты, через телевидение,через все те средства массовой информации, точнее, дезинформации, где между«массой» и носителем той или иной «информации» — некийпосредник. Но в интернете посредников нет, а если и найдётся такой, егозапросто можно обойти. И он будет беспомощно наблюдать, как через его головуналаживается непосредственный контакт владельцев какой бы то ни было«информации».
Власть- это посредники, которых «ни объехать, ни обойти, единственный выход — взорвать» (Маяковский). Свобода — это когда никаких посредников. Апоявятся претенденты на такую малопочтенную роль, их со смехом обойдут спомощью Интернета. Никак не получается напечатать статью в «бумажномпрестижном» издании? Ну и шут с ним. Пойду в сетевой, электронный журнал.Даже лучше, более массовая аудитория. И, в конце концов, у меня свой сайт есть.(Проектом «Гармония», кстати, созданный.) Милости просим! Никакойпосредник не помешает мне напрямую беседовать хоть со всем человечеством.
Никтоуже не в состоянии запретить мне знакомиться ни с Библией, ни с«Капиталом» Маркса, ни с «Моей борьбой» Гитлера. Всё есть винтернете, только сумей найти. А чтобы суметь найти, надо уметь учиться. Надобыть человеком, а не «подслеповатым специалистом». Не винтиком.
Ставсчастливым владельцем сиди-вертушки и диска «Библиотека в кармане», яс любопытством глянул в файл, где собран непристойный городской фольклор.Всякие там частушки матерного и пошлого содержания, которыми меня поройдразнили в семидесятые — восьмидесятые годы… Просто «расширялигоризонт», меня лично в виду не имели… Ну-ка, чем можно «развлечься»? Непрочёл и десяти процентов, стошнило, больше я туда не заглядываю.
Доступновсё. И отныне не от посредников, блюстителей моей невинности, а только отуровня моей культуры зависит, что именно из доступного я буду«потреблять». Только я сам себя и очеловечиваю отныне, и оболваниваю,ибо посредники остались без работы. Они больше делать этого не могут, поскольку- и пока — существует интернет.
Яне слишком доверяю особо разработанным «методикам» преподавания,воспитания и т.п. Собственные мои методические находки обычно до смешногопросты и универсальны. Главный же принцип методического творчествасформулирован мною в книге «Совместная педагогика» так: «Главныеметодисты — сами дети».
Этоособенно верно для инвалидов, хотя вообще-то — для всех без исключенияучеников, что детей, что взрослых. «Методика» должна быть предельноиндивидуализирована. Никаких панацей, никаких «технологий» на всеслучаи жизни. Научиться чему бы то ни было может лишь тот, кто сам пытаетсясделать то, чему учится. Вот к этим попыткам сделать самому и нужно бытьпредельно внимательными. И их надо всячески провоцировать, стимулировать. Впедагогике моих учителей — А.И.Мещерякова, Э.В.Ильенкова, А.В.Апраушева — этаопора на собственные усилия ученика называется совместно-разделённойдозированной деятельностью. Дозируется тут, прежде всего, ретивость учителя. Неподавить своей активностью и нетерпением ученическую активность – вот главное.Начать вместе, и постепенно «отпускать вожжи» — при малейшейзамеченной попытке ученика «помочь» учителю, делать хоть что-тосамостоятельно, давать ему такую возможность. А уж когда именно он на такоерешится — это очень индивидуально. Обычно, согласно наблюдениям, нарастаниеученической активности идёт от конца к началу: начинают они с учителем вместе,а ученик пытается закончить. Психологически это закономерно: главный стимул,обусловливающий успех учения — результат. И хотя бы перед финишем хочется взятьинициативу в свои руки. Ну, и пожалуйста. Но при этом — не бросать ученика напроизвол его самонадеянной инициативы. Как только результат«забуксует» — приходить на помощь.
Когдая осваивал компьютер в центре компьютерных технологий Всероссийского обществаслепых, я работал в основном сам, однако при малейшем затруднении рядомоказывался кто-нибудь из сотрудников Центра или пользователей, заслышавших моёбурчание по поводу незадачи: мол, куда пропал текст, почему телега впередилошади поехала (текст впереди заголовка) и как поставить лошадь обратно воглобли… Недоумевая вслух, на каком свете очутился, я сразу привлекал к себедоброжелательное внимание окружающих, готовых разобраться в моей загвоздке иобъяснить её мне. Вот и вся «методика»...
Впериод освоения электронной почты меня подробнейшим образом консультировал (поэлектронной почте) Андрей Каленников, сам пользовавшийся в то время такой жепочтовой программой. Всем этим добрым людям я, конечно, очень благодарен.
Ю.М.Устиновсчитает, что в педагогике «нет опыта». Он имеет в виду невозможностьпередачи педагогического опыта другим педагогам. А невозможно передать потому,что обучение и воспитание — это творчество, и скорее художественное, чемнаучное, каждая ситуация уникальна. И каким бы ни был богатым прежний педагогическийопыт, он бесполезен при решении новых задач. Если поэзия, по слову Маяковского,«вся! — езда в незнаемое», то педагогика — и подавно. И Януш Корчакподчёркивал, что «опыт» надо черпать «не из книжки, а изсебя». И мой принцип «главные методисты — сами дети» – о том же.
ОднакоЮ.М.Устинову, признавая уникальность и потому неприменимость в новых ситуацияхлюбого педагогического «опыта», я всё же возразил:«передать» опыт нельзя, верно, а вот осмыслить его самому и помочь вэтом же другим — и можно, и нужно. «Обмен опытом» — нелепость,родившаяся в головах чиновников-посредников, собственный педагогический опыткоих равен нулю. Тоже мне, ярмарку сочинили. («Обмен»...) А вотколлективная педагогическая рефлексия — отчего же. По крайней мере, все мы яснеепоймём, что и почему мы на самом деле делали.
Яв ходе прямого общения с коллегами не раз убеждался, что отражение самоговеликолепного «опыта» в голове его счастливого обладателя бываетсамым дремучим, примитивным, путаным. Элементарная теоретическая и логическаяграмотность необходима хотя бы для того, чтобы уяснить суть собственного деласамому себе. А то уж больно много развелось доморощенных«теоретиков», «объяснивших» самим себе собственные успехи,либо неудачи, сущим бредом Сивки-Бурки — и любезно предлагающих этот бредвниманию всех и каждого!
Хорошийпрактик обязан быть не худшим и теоретиком. И коллективная рефлексия по поводуимеющегося у каждого уникального педагогического опыта здесь может очень помочьмногим. (При условии, что среди участников этой коллективной рефлексии естьлюди, элементарно грамотные теоретически — владеющие теоретической культурой,попросту умеющие думать).
Компьютерныеклассы есть ещё, наверное, не в каждой обычной школе — и не в каждой спецшколедля тех или иных инвалидов. Тем большая редкость — домашние компьютеры,особенно приспособленные к возможностям того или иного инвалида. В такихусловиях ставить всерьёз вопрос о виртуальном сообществе детей-инвалидов — мягко говоря, затруднительно. Попросту недостаточна пока материально-техническаябаза.
Единственныйизвестный мне успешный опыт виртуального сообщества ВЗРОСЛЫХ инвалидов — действующая с сентября 2000 года рассылка Inva-Info. Она объединяетрусскоговорящих инвалидов не только в России, но и в ближнем зарубежье. Общениетам идёт весьма разнообразное и непринуждённое. Организатор этой грандиознойрассылки — Региональное общественное объединение инвалидов«Перспектива» в Москве. Действительно, весьма перспективная,разворотливая, мгновенно переходящая от слов к делу, чётко и в намеченные срокиреализующая свои замыслы, боевая организация.
Мнесамому подростки пишут по возможности — если у родителей есть компьютер и он имдоступен. Олег Юрьевич Латышев-Майский организовал несколько сайтов для детей,прежде всего воспитанников детских домов, и ему удалось, насколько знаю,организовать детское виртуальное сообщество. Просто детское, а неинвалидно-детское.
Ночто уж так выделять инвалидов? У них те же трудности, что и у всех остальных,только обострённые инвалидностью. Я — за детское виртуальное сообщество, вкоторое должны включаться и дети-инвалиды. Единственной причиной дляобособления, по-моему, могло бы быть, если бы просто детское виртуальноесообщество не приняло бы детей-инвалидов, отвергло бы, подвергло бы какой-тодискриминации… Бывает в уличных «сообществах», где ребята сбиваютсяв толпы, но в виртуальном, едва зарождающемся сообществе? Думаю, там участвуютлюди слишком уж доброжелательно для такого настроенные, да и вообще Интернет — очень уж демократическая среда… Самая демократическая из всех мне известных идоступных.
Овиртуальном сообществе именно детей-инвалидов речь заходит, я думаю, просто потрадиции. Традиционно у здоровых — своё, у инвалидов — своё… Ну и переноситсятрадиция «каменного», довиртуального века, в силу привычки, на веквиртуальный. Да, в определённом смысле инвалидам сложнее, чем здоровым, иобсудить свои сложности им стоит, только это больше относится всё же квзрослым, чем к детям. Проблемы детей-инвалидов обсуждают тоже взрослые. А уДЕТЕЙ-инвалидов, скорее всего, те же интересы, что и у всех других ДЕТЕЙ. Еслиуж действительно есть необходимость в виртуальном сообществе детей-инвалидов,то скорее, мне думается, в рамках виртуального сообщества взрослых инвалидов.Проблемы лечения и протезирования обсуждаются именно в виртуальном сообществевзрослых инвалидов, там же обсуждаются проблемы инвалидного общественногодвижения. А что за вычетом этой специфической проблематики остаётся такого, чтомогло бы стать предметом общения именно детей-инвалидов, и больше никакихдругих детей? Мне что-то ничего подобного в голову не приходит.
Ненадо искусственно сочинять виртуальные резервации. Я не знаю никакихпротиворечий между детьми-инвалидами и остальными детьми в виртуальном мире,ничего такого, из-за чего имело бы смысл детям-инвалидам обособляться. Пустьбудет вообще детское виртуальное сообщество, а нужны ли какие-то особые«виртуальные сообщества», рассчитанные не на любых, а на определённыхдетей, — жизнь покажет. Хотелось бы очень, чтобы жизнь показала их ненужность.И так за тысячелетия нагорожено перегородок между людьми — дальше некуда!
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.fio.ru/