ЛатыевАлександр Николаевич, аспирант кафедры предпринимательского права Уральскойгосударственной юридической академии. [*]
Проблемаконкуренции исков давно является предметом исследования юристов. В условияхсовременной России особое значение приобрел вопрос о конкуренции реституционныхи виндикационных исков. Дело в том, что в ряде случаев в силу ограничений,предусмотренных ст.302 Гражданского кодекса РФ [1], собственник неможет возвратить имущество, однако практика стала прибегать к применениюреституции в обход этих правил. Такую возможность, например, допускал в 1995году В.В. Витрянский, отмечая при этом безразличность для удовлетворения иска оприменении последствий недействительности сделки добросовестности приобретателя[2]. Привлекательность для собственников такого рода исковусиливается и установленным для них п.1 ст.181 ГК удлиненным сроком исковойдавности. В то же время нельзя не заметить, что их применение привело бы кутрате ст.302 ГК всякого значения. Пытаясь разрешить противоречие,Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 года №8«О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой правасобственности и других вещных прав» [3] указывает в абз.2 п.25, чтов рассматриваемом случае в удовлетворении требования о возврате имуществадолжно быть отказано, однако легального обоснования для такого решения ВысшийАрбитражный Суд не дает. Прежде чем найти это обоснование, обратимся к вопросуо том, какая же сделка является в данном случае недействительной. Иногдатаковой считается договор купли-продажи. Так, К.И. Скловский, указывая на то,какой норме противоречит заключенная неуправомоченным отчуждателем сдобросовестным приобретателем сделка, пишет, что таковой обычно называетсяст.454 ГК РФ [4], относящаяся именно к купле-продаже. С этимсогласиться нельзя. Если внимательно посмотреть на правила гл.30 ГК, мы ненайдем там запрета на продажу чужих вещей, более того, п.2 ст.455 допускаетпродажу «товара, который будет создан или приобретен продавцом в будущем»; еслипродавец к моменту исполнения своей обязанности так и не станет собственникомтовара и в силу этого не сможет передать его в собственность покупателя, онпонесет ответственность за нарушение обязательства, ни о какойнедействительности договора купли-продажи не может идти и речи. Именно поэтому,кстати, не должно вызывать никаких сомнений и право покупателя требовать отпродавца возмещения убытков при эвикции купленной вещи по правилам ст.461 ГК,приобретающее в обсуждаемой нами ситуации особое значение. Действительностькупли-продажи обосновывает и сохранение встречной обязанности покупателя поуплате покупной цены, несмотря на неуправомоченность продавца. Требованиямзакона, а именно, п.1 ст.209 ГК, противоречит не обязательственная сделка междунеуправомоченным продавцом и добросовестным покупателем, а передача первымчужого имущества второму во исполнение этого обязательства. Здесь весьмапоказательно проводимое рядом авторов (Б.Б. Черепахин, Д.О. Тузов [5])различение сделок обязательственных (иначе – сделок-обещаний) ираспорядительных (предоставительных), причем ярчайшим примером последнейназывается traditio [6]. Единственным правовым последствиемнедействительности сделки-обещания может быть лишь констатация отсутствия еепоследствий. Недействительность же предоставления, особенно если оно выразилосьв виде передачи вещей, порождает несоответствие юридической и фактическойситуаций, для устранения которого, в принципе, и предназначена реституция. Впризнании же недействительным обязательственного договора купли-продажипроявляется неправильное представление о договоре как о сугубообязательственно-правовом феномене. Договор, как юридический факт, двустороннююсделку, законодатель не связывает с возникновением, изменением или прекращениемлишь обязательственных правоотношений, хотя из этого не следует еще, чтопередача вещи во исполнение обязательства суть договор. Как таковой traditioрассматривалась римским правом [7]; еще более рельефно этообстоятельство подчеркивается в «образцовом» для нашей правовой системынемецком законодательстве, знающем понятие Verfügungsgeschäft, т.е.распорядительной сделки – вещного договора [8]. Наши отечественныеавторы, однако, куда как более осторожны в своих высказываниях по этому поводу.Здесь нужно иметь в виду, что передача вещи представляет собой не толькодействие, имеющее вещно-правовое значение, но, как правило, и исполнениеобязательства. По вопросу же о правовой природе этого последнего мненияотечественных юристов расходятся. Так, О.А. Красавчиков считал действия поисполнению обязательства не сделками, а юридическими поступками, т.е. такимидействиями, правовой результат которых наступает вне зависимости от того,направлена воля действующего лица на его достижение или нет [9]. Наматериале действующего законодательства той же точки зрения придерживается М.И.Брагинский [10].
Другойподход отстаивает В.С. Толстой, считающий действия по исполнению обязательстводносторонними сделками [11]. А.В. Власова усомневаетодносторонность такой сделки, справедливо замечая, что для исполненияобязательства необходимо еще и совершение определенных действий по его принятиюкредитором [12]. Последнее замечание особенно актуально с учетомтого, что мы говорим о действиях, которые, в отсутствие пороканеуправомоченности отчуждателя, должны бы были повлечь приобретение лицом правасобственности – волевое по своей природе явление [13]. Логическимследствием данного подхода является признание традиции двусторонней сделкой,т.е. договором.
Обозначивдве основные точки зрения по вопросу о правовой природе исполненияобязательства, посмотрим, с какой же из них следует согласиться. Отмечу предварительно,что все выводы, сделанные здесь, касаются лишь исполнения обязательств попередаче вещей и никоим образом не могут быть распространены без специальногоисследования, выходящего за рамки настоящей работы, на исполнение другихобязательств, в первую очередь – по оказанию услуг. Второе предварительноезамечание касается соотношения исполнения обязательства и перехода вещногоправа. Здесь можно бы было предположить, например, что передача вещипредставляет собой юридический поступок для обязательственного отношения и, вто же время, сделку для отношения собственности. Однако из этого следовало бы,что при наличии тех или иных пороков сделки обязанность продавца по договорукупли-продажи, т.е. обязанность по передаче вещи в собственность, считалась быисполненной, но право собственности покупателем не приобретено, чтопредставляется невозможным. Следовательно, правовая природа исполненияобязательства о передаче вещи в собственность и самой передачи тождественны.Возвращаясь к нашему вопросу, отмечу, что ГК РФ ни в главе 14, ни в главе 22 недает прямого ответа на него, а потому устанавливать, сделка traditio илипоступок, придется по косвенным признакам. Признание передачи вещи поступкоммогло бы устранить многие проблемы. Так, в этом случае никаких вопросов невозникло бы при приобретении права собственности недееспособными, т.е.неспособными к совершению сделок лицами. Исходя из этого обстоятельства, А.В.Лисаченко делает вывод о том, что «способность к приобретению правасобственности выходит за рамки данного Гражданским кодексом РФ определениядееспособности» [14]. Кроме того, непризнание передачи сделкойозначало бы и невозможность применения в данном случае правил §2 гл.9 ГК РФ,раз уж они посвящены недействительности сделок, а значит, и вовсе сняло бывопрос о применении реституции в рассматриваемом здесь случае приобретения вещиот неуправомоченного отчуждателя. Другое дело, что сфера применения реституциив таком случае сужается до трудноуловимых величин, что разительно контрастируетс изобилием в судебной практике исков о применении последствийнедействительности сделок. Так что это уже, скорее, аргумент в пользупротивоположной точки зрения. Но еще более серьезным аргументом в пользупризнания передачи вещи сделкой является неоднозначность самой передачи. Еслимы не придаем значения воли сторон, то никогда не сможем понять, передана ливещь в собственность или просто во владение получателя. Именно этообстоятельство заставляет исследователей подчеркивать значение соглашениясторон о переходе права собственности [15], что с неизбежностьювлечет признание традиции сделкой. Сделочная природа передачи выступает ещеотчетливее в тех случаях, когда она оформляется разного рода передаточнымиактами – здесь уже практически невозможно отрицать направленность действийотчуждателя и приобретателя на, соответственно, прекращение и возникновение уних права собственности. Судебная практика также обращается к целям передачиимущества в тех случаях, когда необходимо установить, кому принадлежит правособственности на него [16]. Итак, установлено, что традиция являетсясделкой, которая может оказаться и недействительной, а значит, вопрос оконкуренции виндикационного и реституционного исков имеет смысл.
Простейшимрешением проблемы был бы прямой законодательный запрет на применение реституциив тех случаях, когда не допускается виндикация, как это сделано, например, вНидерландах, где, в соответствии с п.5 ст.3:45 ГК, «права, добросовестноприобретенные третьими лицами иначе как безвозмездно, на имущество, котороебыло предметом недействительной сделки, остаются в силе». У нас в стране,однако, подобное правило законодательству неизвестно. На его роль претендует,правда, упоминавшийся уже абз.2 п.25 Постановления Пленума Высшего АрбитражногоСуда от 25 февраля 1998 года. Во всяком случае, Президиум Высшего АрбитражногоСуда и до 1 сентября 2002 года (т.е. до вступления в силу нового Арбитражногопроцессуального кодекса РФ [17], абз.4 п.4 ст.170 которогофактически придает постановлениям Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ статусисточника права) рассматривал неприменение арбитражными судами названногопункта как одно из оснований к отмене судебных актов [18]. Однакостатус этой нормы, даже с учетом правил нового АПК, явно недостаточен хотя быпотому, что дела о применении последствий недействительности сделокподведомственны не только арбитражным судам, но и судам общей юрисдикции, длякоторых Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда необязательны. В связис этим многие современные ученые пытаются найти объяснение абз.2 п.25Постановления и, в то же время, обосновать недопустимость применения в нашемслучае реституции.
Сутьпервой из точек зрения заключается в признании распорядительной сделкинеправомерного отчуждения действительной. Так, О. Усков пишет: «… к договорамкупли-продажи, в которых продавцом выступает неуправомоченный отчуждатель, неможет применяться ст.168, а должна применяться ст.174 ГК РФ. Именно указаннаястатья содержит специальную норму, предусматривающую последствия совершениясделки неуправомоченным лицом» [19]. Из этого следуют два вывода:во-первых, наша сделка при таком подходе рассматривается уже не как ничтожная,а как оспоримая, а во-вторых, недействительной она признается лишь в томслучае, когда продавец докажет недобросовестность приобретателя, когда отпадаюти ограничения виндикации, предусмотренные ст.302 ГК. «Норма, содержащаяся вст.174 ГК, наилучшим образом по сравнению с другими нормами онедействительности согласуется с нормами о виндикации», — замечает и Н.Д.Шестакова [20]. Согласиться с ее применением в нашем случае, однако,нельзя. Во-первых, правила ст.174 ГК РФ применяются в тех случаях, когдаполномочия лица на совершение сделки ограничены договором или учредительнымидокументами юридического лица – актами, имеющими силу лишь между сторонамидоговора или участниками юридического лица – по сравнению с тем, как ониопределены в доверенности или в законе – актах, значимых erga omnes [21] — либо как они могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершаетсясделка. В нашем же случае полномочий у отчуждателя и вовсе нет, так что иограничивать нечего. Договор аренды не устанавливает для арендатора никакихограничений на распоряжение имуществом. Здесь продолжает действовать общийзапрет на распоряжение чужим имуществом, закрепленный в ст.1 и ст.209 ГК, иименно им противоречит рассматриваемая сделка. Также не подтверждается иутверждение О. Ускова о том, что по правилам ст.168 ГК недействительнымиявляются лишь сделки с пороком содержания [22]. «Данная норма…устанавливает общее (выделено авторами. – А.Л.) основание недействительностисделок, не соответствующих императивным правовым предписаниям, и должнаприменяться всякий раз, когда в законе отсутствуют указания на какое-либоспециальное основание недействительности (ничтожности или оспоримости)», — справедливо замечают В.В. Кресс и Д.О. Тузов [23]. Ст.174 поотношению к ст.168 ГК РФ действительно является специальной, но, как таковая,она не только исключает применение общего правила, но и не подлежитрасширительному толкованию. Кроме того, признав нашу сделку действительной, мывынуждены будем согласиться с тем, что она приводит к наступлению тогоправового результата, на достижение которого направлена, а значит, квозникновению у приобретателя права собственности, с чем по действующемуотечественному законодательству согласиться нельзя, более того, в данном случаеприобретение должно бы было признаваться производным, что уж и вовсе немыслимодаже при наличии в законодательстве правил о добросовестном приобретении правасобственности от неуправомоченного отчуждателя, ведь такое приобретение, какдоказано Б.Б. Черепахиным, всегда является первоначальным [24].Таким образом, распорядительную сделку в рассматриваемом случае следует,все-таки, считать ничтожной по правилам ст.168 ГК РФ.
Другиеавторы пытаются решить проблему признанием правил ст.302 ГК специальными поотношению к правилам §2 гл.9 ГК – теми самыми иными последствияминедействительности сделки, которые допускаются п.2 ст.167 ГК РФ [25].Аргументом против этой точки зрения служит отличие юридических фактов, влекущихвозникновение реституционного и виндикационного отношений: если для первоготаковым является недействительная распорядительная сделка, то для второго –нахождение имущества во владении неуправомоченного лица.
Д.О.Тузов обосновывает непосредственное применение в нашем случае правил обограничении виндикации, отказывая в самостоятельности реституции. «Истребованиеимущества, поступившего в незаконное владение ответчика в результатенедействительной сделки (реституция владения), представляет собой лишь частныйслучай виндикации», — пишет он [26]. С этой точки зренияформулировка абз.2 п.25 Постановления Пленума представляется вполне логичной. Восновании ее, однако, лежит следующее небесспорное утверждение: «Реституциявладения не имеет той специфики, которая могла бы стать достаточным основаниемдля отграничения этой меры от виндикации» [27]. Меж тем, и саморасположение норм о реституции в системе кодекса, и конструкциясоответствующего охранительного отношения дают основание для противоположноговывода. Реституция в ее нынешнем виде представляет собой оригинальное детищеотечественной правовой системы, неизвестное родственным российскомуконтинентальным правопорядкам. Недействительность распорядительной сделкиоткрывает по иностранным законодательствам возможность заявить виндикационныелибо кондикционные (реже – деликтные) требования. Так же, в принципе, решалсявопрос и ГК РСФСР 1922 года. Советское государство, однако, не удовлетворилосьэтим. Так, еще при действии ГК'22 признание сделок недействительными широкоиспользовалось «для охраны командных высот Советского государства в народномхозяйстве, прежде всего для охраны государственной социалистическойсобственности, а также для охраны колхозно-кооперативной собственности иосновных принципов кооперативного строительства» [28]. Догматическизакрепленная в 60-х гг. XX века, реституция превратилась в результате всредство публично-правового, принудительного восстановления участниковнедействительной сделки в первоначальном положении, направленное не столько назащиту их гражданских прав, сколько на охрану социалистического правопорядка.Как ни странно, но в этом своем качестве она сохранилась и в действующем ГК,что проявляется хотя бы в возможности применения этой меры по собственнойинициативе суда, вне зависимости от воли сторон и, возможно, даже против нее.Публично-правовой, административный характер этой меры проявляется и вбезразличности ее к частным правам. Так, по реституции, в принципе, может бытьотнято имущество у управомоченного лица и передано неуправомоченному по тойлишь причине, что до этого оно перешло от второго к первому по недействительнойсделке. Управомоченный субъект вынужден будет в этом случае снова истребоватьимущество у незаконного владельца. По этой причине сомнительным представляетсявключение применения последствий недействительности сделки в список способовзащиты гражданских прав ст.12 ГК РФ. Возвращаясь к нашей теме, отмечу, что дажепризнание добросовестного приобретателя вещи ее собственником не устраняет,вопреки мнению ряда авторов [29], возможность истребовать у него этувещь в порядке реституции, именно в силу административной, а негражданско-правовой ее природы. Применение этой меры в рамках гражданскогосудопроизводства, правда, оказывается трудноосуществимым. Так, даже вынесенноепо публично-правовым соображениям решение о возврате исполненного по сделкепротив воли ее участников должно исполняться в рамках обычного исполнительногопроизводства, при этом взыскателем все равно будет участник этой сделки и, еслион не пожелает обратиться за исполнением решения, принудить его к этому нельзя.Кроме того, само по себе сохранение в нынешних условиях таких резких средствпубличного вмешательства в частные отношения представляется неоправданным. Delege ferenda следует согласиться с Д.О. Тузовым, предлагающим вообще исключитьиз ГК п.2 ст.167 [30], de lege lata, однако, все сказанноеобосновывает самостоятельность реституции, а значит не позволяет рассматриватьее ни как разновидность виндикации, ни, наоборот, видеть в ст.302 ГК lexspecialis по отношению к ст.167.
Ивсе-таки решение проблемы есть и дает его, как ни странно, та же самаяпублично-правовая природа реституции, влекущая «поверхностность» ее действия,выражающуюся в том, что по правилам ст.167 ГК РФ в первоначальном состояниимогут быть восстановлены лишь стороны недействительной сделки, но не третьилица. Таким образом, иск о возврате имущества, заявленный собственником не егоконтрагенту, а последующему приобретателю, является не реституционным, авиндикационным и рассматриваться он должен не по правилам §2 гл.9, а поправилам гл.20 ГК РФ, в том числе и с учетом положений ст.302. Можно, конечно,попробовать осуществить «многоступенчатую» реституцию, потребовав возвратить впервоначальное положение участников последующих сделок. По исполнении такогорешения имущество окажется во владении первоначального отчуждателя, от которогособственник уже мог бы его истребовать. Такая мера, однако, представляется нетолько громоздкой, но и трудноосуществимой в рамках гражданского процесса.Представим, что судом вынесено решение о возврате полученного по сделке междунеуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем. Собственник,конечно же, заинтересован в скорейшем исполнении этого решения, чего не скажешьо сторонах недействительной сделки – их вполне может удовлетворять сложившеесяположение. А коль скоро участниками исполнительного производства по такомурешению будут именно они, а не собственник, исполнение решения может бытьпарализовано простым непредъявлением взыскателем – неуправомоченнымотчуждателем исполнительного листа для исполнения, на что, в соответствии сзаконом «Об исполнительном производстве» [31], он имеет полноеправо. И чем больше было совершено сделок в «цепочке», тем призрачнееперспектива возврата имущества собственнику. Если же была совершена лишь однараспорядительная сделка, то возврат вещи собственнику оказывается поставленнымв зависимость от воли отчуждателя – единственного действительнонедобросовестного лица в данной ситуации, а значит, открываются дальнейшиевозможности для разного рода злоупотреблений. В этом видится еще один аргументдля исключения из ГК РФ п.2 ст.167. Пока же относительное действие реституцииявляется единственным препятствием ее применению в обход правил ст.302 ГК.Разными авторами это признается либо прямо [32], либо косвенно –исходя из того, что отказ в удовлетворении иска о применении последствийнедействительности сделки предлагается обосновывать отсутствием истребуемогоимущества у ответчика – стороны в сделке (т.е. не предполагается заявлениереституционного иска к действительному владельцу имущества, не заключавшемусделок с собственником) [33]. Более того, как дополнительныйаргумент это обстоятельство приводится и теми авторами, которые называют идругие основания к отказу в реституции [34].
Судебнаяпрактика по этому поводу чрезвычайно противоречива. С одной стороны, суды вряде случаев удовлетворяют требования о реституции, присуждая имущество лицу,не участвовавшему в сделке. Так, в Арбитражный суд города Москвы конкурснымуправляющим совместного предприятия был предъявлен иск о применении последствийнедействительности ничтожных сделок. Несмотря на то, что ответчиком по делубыло не то лицо, которому в свое время совместное предприятие продало имуществов нарушение правил Закона РФ 1992 года «О несостоятельности (банкротстве)предприятий», а его дальнейший приобретатель, суд первой инстанции удовлетворилтребования истца, произведя реституцию между лицами не связанными между собойникакой сделкой. Апелляционная инстанция обратила на это внимание, однакоизменила решение лишь в части распределения денежных выплат, обязав истцавернуть полученные по недействительному договору средства первому из приобретателейимущества, привлеченному в дело в качестве третьего лица на стороне ответчика,а это третье лицо – вернуть денежные средства, полученные по второмунедействительному договору, ответчику. В части обязания ответчика, несвязанного недействительной сделкой с истцом, вернуть имущество совместномупредприятию решение изменено не было. В вышестоящих инстанциях решение ипостановление также не были изменены. [35] Принятое решение нельзяпризнать верным, т.к. даже если ответчик не мог быть признан добросовестнымприобретателем (что, судя по материалам дела, вполне возможно), изъятие у негоимущества никак не могло быть основано на правилах о реституции, поскольку систцом его никакая сделка не связывала. Судам следовало обратить внимание наэто и исследовать возможность истребования имущества по правилам о виндикации.
Сдругой стороны, можно обнаружить примеры «многоступенчатой» реституции, врамках которой имущество изымается у владельца в пользу того, от кого оноприобретено, а этот последний обязывается возвратить его собственнику. Так,Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа удовлетворил искпрокурора Красноярского края о применении последствий недействительностиничтожных сделок, обязав ООО «Модуль-97» (последующего приобретателя) передатьспорное имущество его предыдущему владельцу – ОАО «КрАЗ» «с последующейпередачей их (общежитий. – А.Л.) от ОАО «КрАЗ» в федеральную собственность».Несмотря на то, что Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ направил дело нановое рассмотрение, его замечания касались лишь вопросов, связанных спризнанием сделки недействительной, а вовсе не порядка исполнения решения суда [36],которое может быть парализовано простым бездействием ОАО «КрАЗ», имеющим правои не предъявлять вовсе исполнительный лист к производству. В данном случаесудами не учтено различие между признанием сделок недействительными, имеющимабсолютное действие и поражающим все последующие сделки в «цепочке», иотносительным действием реституции.
Вряде случаев суды удовлетворяют исковые требования, но присуждают не к возвратупереданного по недействительной сделке имущества, а к взысканию его стоимости вденьгах, ссылаясь на то, «что истребуемое истцом в натуре имущество у ответчикане сохранилось, поскольку оно им продано по договору купли-продажи» [37].
Вдругом деле то, что «отрицательные последствия недействительности сделки судомвозложены на добросовестного должника, не являющегося стороной в этой сделке»,послужило одним из оснований к отмене решения [38].
Можнонайти и такие дела, в которых добросовестность приобретателя и выбытиеимущества из владения собственника по его воле использовалась как основание дляотказа в удовлетворении требования о применении последствий недействительностисделки, т.е. арбитражный суд, приняв правильное, в принципе, решение, включил впредмет доказывания по данному делу обстоятельства, существенные именно дляудовлетворения виндикационных требований [39]. Наконец, в рядеслучаев суды, сталкиваясь с исками об истребовании имущества от третьих лиц,обоснованными правилами о реституции, прямо и совершенно справедливоквалифицируют требования истцов как виндикационные [40].
Отсутствиеи в научных трудах, и в судебной практике какой бы то ни было единой точкизрения по поводу оснований для устранения конкуренции реституции и виндикацииприводит к выводу о необходимости законодательного вмешательства, которое,очевидно, должно заключаться в исключении реституции из числа действующихсамостоятельных институтов российского гражданского права. Сделать это можнолибо вовсе исключив п.2 ст.167 ГК, либо изменив его редакцию таким образом,чтобы ни у кого не оставалось сомнений в необходимости применения в данномслучае правил глав 20, 59 или 60 ГК РФ.
Список литературы
[1] Далее– ГК, ГК РФ.
[2] См.:Витрянский В.В. Защита права собственности // Закон. 1995. №11. С.116.
[3]Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. №10.
[4] См.:Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 2000. С.104.
[5] См.,соответственно: Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву// Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. С.332; Тузов Д.О.Реституция в гражданском праве. Дисс.… к.ю.н. Томск, 1999. С.39.
[6] См.:Тузов Д.О. Реституция в гражданском праве. С.65.
[7] См.:Дождев Д.В. Римское частное право. М., 1998. С.381; Римское частное право / Подред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М., 1994. С.188; Хвостов В.М. Системаримского права. М.,1998. С.240.
[8] См.:Жалинский А., Рёрихт А. Введение в немецкое право. М., 2001. С.422.
[9] См.:Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958.С.154.
[10] См.:Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общиеположения. М., 1999. С.449.
[11] См.:Толстой В.С. Исполнение обязательств. М., 1973. С.24.
[12] См.:Власова А.В. Правовая природа принятия исполнения по обязательству //Государство и право. 1995. №5. С.59.
[13] См.:Лисаченко А.В. Приобретение права собственности. Дисс.… к.ю.н. Екатеринбург,2002. С.26.
[14] Тамже. С.61.
[15] См.:Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С.235; Скловский К.И.Собственность в гражданском праве. М., 2000. С.216.
[16] См.,например, Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда №10444/00 от 7августа 2001 г. (Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. №11. С.20-21) и№265/01 от 30 октября 2001 г. (Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. №1.С.29-30).
[17]Российская газета. 2002, 27 июля. Далее – АПК.
[18] См.,например, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда №1940/00 от 22 мая2001 // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. №9. С.41-42.
[19]Усков О. Проблема приобретения имущества от неуправомоченного отчуждателя //Хозяйство и право. 2002. №6. С.67.
[20]Шестакова Н.Д. Недействительность сделок. СПб., 2001. С.191.
[21] Противвсех – лат.
[22] См.:Усков О. Указ. соч. С.67.
[23]Кресс В.В., Тузов Д.О. Некоторые проблемы применения статьи 168 Гражданскогокодекса Российской Федерации арбитражными судами // Вестник ВысшегоАрбитражного Суда РФ. 2001. №10. С.90.
[24] См.:Черепахин Б.Б. Юридическая природа и обоснование добросовестного приобретенияправа собственности от неуправомоченного отчуждателя // Антология уральскойцивилистики. 1925 – 1989: Сборник статей. М., 2001. С.242-254.
[25] См.:Коновалов А.В. Владение и владельческая защита в гражданском праве. СПб., 2001.С.170-171; Лисаченко А.В. Указ. соч. С.169.
[26]Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения // Вестник ВысшегоАрбитражного Суда РФ. 2002. №3. С.132.
[27] Тамже. С.124.
[28]Венедиктов А.В. Гражданско-правовая охрана социалистической собственности вСССР. М.-Л., 1954. С.80.
[29] См.:Гражданское право. Учебник. Ч.1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. С.451(автор главы – А.П. Сергеев); Ломидзе О., Ломидзе Э. Значение фактическойпередачи имущества собственника при его отчуждении и проблемы восстановлениясобственником своего владения // Хозяйство и право. 2002. №2. С.97.
[30] См.:Тузов Д.О. Реституция и виндикация: проблемы соотношения. С.134.
[31]Российская газета. 1997, 5 августа.
[32] См.:Авласевич А.И. Проблемы защиты добросовестного приобретателя при отчуждении емувещи неуправомоченным лицом // Иваново-Вознесенский юридический вестник. 2001.№7/8 ( avl-pravo.by.ru/pravo/public/public1.htm 2 апреля 2002 г.);Скловский К.И. Указ. соч. С.313-321.
[33] См.:Витрянский В.В. Недействительность сделок в арбитражно-судебной практике //Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С.А.Хохлова / Отв. ред. А.Л. Маковский. М., 1998. С.141.
[34] См.:Шестакова Н.Д. Указ. соч. С.174; Кресс В.В., Тузов Д.О. Указ. соч. С.99.
[35] См.Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ №5792/99 // ВестникВысшего Арбитражного Суда РФ. 2000. №8.
[36] См.Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ №9291/00 от 15 мая 2001г. // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. №9.
[37]Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ №2441/99 от 12 октября1999 г. // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2000. №1.
[38]Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ №8838/00 от 22 мая 2001г. // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2001. №9.
[39] См.п.19 Обзора практики разрешения споров, связанных с защитой права собственностии других вещных прав (Письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28апреля 1997 г. №13).
[40] См.п.7 Обзора практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением иобращением акций (Информационное письмо Высшего Арбитражного Суда РФ от 21апреля 1998 г. №33) // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1998. №6.