Никита Ермаков
«Япошел (пошла) к своему депутату (зубному врачу, адвокату, психиатру, соседу ит.д.) и сказал (сказала)...» Подобная фраза в устах обычного французаудивление не вызывает. Француз в принципе знает людей, которых выбрал — будь тов национальные, будь то в местные органы власти разного уровня.
Таксложилось не вдруг. Это стало результатом действующей в стране избирательнойсистемы, которая привела к персонализации отношений управляемого иуправляющего. Во Франции голосуют уже два столетия, а нынешний механизм этогодейства сформировался поэтапно, хотя и вполне сознательно. Сейчас существуетсистема, введенная конституцией 1958 года.
То,как голосуют французы, называется мажоритарной системой в два тура поодномандатным округам. По ней во Франции проходят все выборы, кроме выборов вЕвропейский Парламент, избираемый по пропорциональной системе. Правда, увыборов в разные французские органы власти есть свои особенности, но общийпринцип не меняется.
Всястрана разделена на избирательные округа. В каждом выдвигаются кандидаты — какот партий, так и независимые. В первом туре кандидат побеждает, если егоподдерживают половина проголосовавших плюс один человек. Если этого непроизошло, то назначается второй тур, в который проходят два кандидата, пришедшиепервыми. Во втором туре побеждает тот, кто набрал больше голосов. Так выбираютво Франции всех — от мэра деревни из 10 домов до президента страны.
Такоеположение приводит к совершенно определенным политическим результатам. Преждевсего ограничено влияние политических партий, что и было одной из целей и, можносказать, философских установок основателя ныне действующей во Франции Vреспублики генерала Шарля де Голля. Он считал, что именно засилье партийпривело к развалу прежнего французского государственного строя и длястабильности управления необходимо ввести их действия в строгие рамки.
Мажоритарнаяизбирательная система в два тура (наряду с президентской формой управлениястраной) такие рамки и устанавливает. Если в первом туре каждая группировкаможет выставлять своего представителя, то перспектива второго тура вынуждаеткаждую из них заранее готовить соответствующую стратегию, формировать союзы.Это объективно сводит политическую жизнь страны к противостоянию двух большихблоков — правого и левого.
Внутриэтих блоков могут происходить различные изменения, ссоры, расколы, слияния, ноко второму туру все бывает забыто и действует то, что на французскомполитическом жаргоне называется «республиканская дисциплина»:избиратели голосуют за кандидата, который им ближе всего по духу.
Например,коммунисты и социалисты в повседневной жизни друг друга недолюбливают, но вовтором туре исправно голосуют: коммунисты за кандидата-социалиста, если он невыбыл в туре первом, социалисты за кандидата-коммуниста в аналогичной ситуации.То же самое происходит у правых.
Ещеодно последствие избирательной системы состоит в тесной связи, часто строящейсягодами и десятилетиями, местного выборного лица с населением. Как правило, наиболееуспешные политики имеют глубокие местные корни, опираются на прочнуюизбирательную базу. Кстати, деятелей, спускаемых из центра, не любят, и онинередко проваливаются. Для этой категории политиков существует несколькопренебрежительное название: «парашютированный».
Личныепозиции на месте тщательно культивируются. Показательно: сколько-нибудь заметныеполитики сочетают два мандата — местный и национальный (не так давно имзапретили занимать больше двух выборных постов). Большинство депутатов исенаторов одновременно являются мэрами большого или совсем крошечногонаселенного пункта, или же избраны в Совет департамента или Совет области(области объединяют несколько департаментов) и обычно их возглавляют.
Еслисмотреть со стороны, нет ничего ужаснее жизни такого французского парламентария,который, по определению, должен быть трудоголиком и обладать железнымздоровьем.
Вотего типичная рабочая неделя: в понедельник вечером или во вторник он приезжаетв Париж и выполняет свою работу в Национальном собрании или Сенате. В среду залзаседаний нижней палаты парламента (главной по конституции, поскольку в случаеспора с верхней последнее слово остается за нижней) бывает самым забитым. Вовторой половине этого дня проходит сеанс ответов правительства на запросыдепутатов, это заседание транслируется по телевидению. Именно тогда избирателимогут полюбоваться на своего представителя во всей красе, убедиться, что онотстаивает в Париже их интересы. К четвергу и пятнице парламентарии едут назад,в свои округа.
Тамих ждут бесчисленные заботы и представительские мероприятия, а также исполнениесвоих местных, мэрских или иных обязанностей. Кульминация рабочей неделинаступает в выходные дни, когда ему приходится то открывать ярмаркусельскохозяйственной продукции, то регистрировать бракосочетания, тоучаствовать в торжествах по случаю праздника городского святого или юбилеяместной пожарной команды. Зато его связь с избирателями оказывается прямой, иименно это часто играет решающую роль. Сколько было случаев, когда левыеизбиратели голосовали за правого кандидата, и наоборот, именно оценивая не егополитическую принадлежность, а деловые и иные качества! Это — тоже следствиеизбирательной системы.
Любопытноесоотношение сложилось во французской политике и между разными выборнымидолжностями. Самыми главными в глазах населения являются президент республики имэр. Это — два полюса: высшая должность в стране и та, которая наиболееприближена к человеку, к его повседневной жизни. Недаром политические деятеливо Франции больше всего ценят должность мэра и добровольно покидают ее только вслучае избрания президентом: нынешний глава французского государства Жак Ширакдо этого был бессменным мэром Парижа (оставался он им и даже в свою бытностьпремьер-министром), а его предшественник Франсуа Миттеран — мэром крошечногобургундского местечка Шато-Шинон.
Такаяпопулярность этого поста во французской системе понятна. Именно она, будучиближе всего к избирателям, позволяет создавать основу личной связи политика сгражданами и их нуждами, укреплять личную политическую поддержку в своемокруге. У мэра, который есть в любом населенном пункте, даже самой крошечнойдеревушке в провинциальной глуши, — реальный бюджет, сообразный размерууправляемой территории. У него — реальные службы, реальные повседневные заботы,ответственность за повседневную жизнь, знание реальных проблем, видение которыхтак искажается из столицы.
Именноот того, как мэр распоряжается своими возможностями, и зависит его популярностьи переизбрание. Это, кстати, существенно увеличивает и вес политика в Париже.Хотя формально в стране есть выборные органы департаментской власти, а впоследние 20 лет — и областной, имеющие свои немаленькие бюджеты, хотя вдепартаментах и сидят назначаемые из Парижа префекты (но они отвечают преждевсего за общественный порядок), хотя в столице и есть двухпалатный парламент, мэростается главной фигурой.
Здесьуместно вспомнить об одной прекрасной французской традиции. Законодательствозапрещает члену правительства быть одновременно и парламентарием. Но всякийчлен правительства выставляет свою кандидатуру, когда проводятся новые выборы вНациональное собрание. Если в своем округе он побеждает, то, в случаезавоевания его блоком большинства в нижней палате, у него есть все шансы вновьвернуться в правительство.
Еслиизбиратели его не выбирают, то каким бы хорошим и умным министром он ни был, вновый состав его не включат: в правительстве должны быть только люди, имеющиеличную популярность у народа. Избрание депутатом считается как раз нагляднымподтверждением такой популярности. Именно поэтому во Франции всякийпрофессиональный политик так заботится о своих позициях на месте. Апервоисточник этого — избирательная система. Кстати, она же заботится обэкономии времени и средств. В Национальное собрание вместе с депутатомодновременно избирается и его парламентский заместитель, который занимает местона скамье Национального собрания, если сам депутат покинет парламент — уйдет вправительство, заболеет, скончается, в конце концов. Никаких довыборов в этомслучае не требуется.
Какправило, мажоритарную систему противопоставляют пропорциональной и напротяжении десятилетий сравнивали Францию с ее латинской сестрой — Италией.
Обычнаясхема в этих рассуждениях такова. Мажоритарная система, действовавшая воФранции, ограничивает власть партий и обеспечивает политическую иправительственную стабильность. Зато пропорциональная избирательная система, введеннаяв послевоенной Италии, позволяет отражать в выборных органах власти, в томчисле в парламенте, мельчайшие нюансы политических взглядов общества, добиватьсяизбрания кандидатов от почти маргинальных групп и движений.
Ноцена этого точного представительства — большая раздробленность национальногополитического спектра, зависимость прочности правящих коалиций от капризовпартий меньшинства и, как следствие, частая смена правительств.
Надоучесть также, что мажоритарная и пропорциональная системы приводят к оформлениюразных политических ситуаций. Мажоритарная система в два тура предполагаетпочти насильственное образование двух противоположных партийных блоков — правогои левого, которые чередуются у руля. Пропорциональная система рождает положение,при котором политический спектр максимально раздроблен, управление возможнотолько при условии создания коалиции. Следовательно, в привилегированномположении оказываются центристские партии, с которыми блокируются то правые, толевые. Это значит, что чередование политических сил у власти может бытьпоставлено под вопрос.
Есливспомнить послевоенную историю Италии, то именно такая задача стояла передправящим классом этой страны, где действовала самая крупная в тогдашнемкапиталистическом мире компартия, которая иногда получала на выборахбольшинство, но которую допустить к власти не хотели. На помощь приходилапропорциональная система. Однако правительственную коалицию коммунисты создатьне могли, и у власти в Риме на протяжении десятилетий чередовались различныепартийные комбинации во главе с крупнейшей центристской партией страны — христианско-демократической.
Послеокончания «холодной войны» и глубинных изменений в итальянскомкоммунистическом движении нужды в таких гарантиях не стало. К тому жебесконечная правительственная чехарда измотала Италию. Бессменное пребывание уруля христианских демократов обернулось неэффективностью, коррупцией, застоем.В Италии возникли требования политической реформы, даже перехода отпослевоенной республики, которую назвали Первой, ко Второй, более гибкой, болееприспособленной к задачам нового периода развития.
Заобразец бралась как раз Франция. Хотя в полной мере подобной реформы непроизошло и Италия продолжает жить при послевоенной конституции, многое в ееустройстве изменилось. Изменилась и избирательная система: пропорциональнаяосталась только на выборах в Европейский Парламент.
Законы1993 года, касающиеся порядка избрания Палаты депутатов и Сената, ввели сложнуюсмешанную систему, причем в эти палаты голосуют по-разному. Так, 3/4 депутатовизбираются по мажоритарной системе в один тур, остальные — по пропорциональной.Остались недовольными оба лагеря — и те, кто выступал за полный отказ отпропорционального голосования, и те, кто хотел оставить все, как было. Радытолько ведущие политики в Италии: используя ряд технически сложных особенностейновой системы, они практически гарантируют себе получение депутатского мандата,поскольку можно выставлять свои кандидатуры одновременно по мажоритарномуокругу, а также в трех пропорциональных.
Чтобы ни говорили итальянцы, результат реформы системы выборов очевиден.Практически прекратилась правительственная чехарда, но мелкие партии, входя вправящие коалиции, не потеряли возможности шантажировать старших партнеров, хотяи не в такой мере, как раньше.
Однимиз таких требований одного из младших партнеров «Лиги Севера» внынешнем итальянском правительстве Сильвио Берлускони является реорганизациястраны по федеральному принципу. Сейчас как раз обсуждается превращение Сенатав выборный орган власти федерального типа. Так что стремление к совершенствусохраняется.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.politnauka.org