Политическое сознание и политическая идеология в России

--PAGE_BREAK--1.2.         Этапы развития политического сознания
За счет выделения и обособления себя от окру­жающей социально-политической среды в ходе разви­тия политического самосознания субъект формирует самостоятельное политическое мышление, обогащает политическое сознание в целом и вырабатывает собственное политическое мировоззрение в частности. Благодаря развитию политического самосознания он отде­ляет себя как субъекта социально-политической дея­тельности от самой этой деятельности и ее продуктов, сознательно направляет ее на достижение тех или иных целей, делает ее предметом воли и сознания. При наличии развитого политического самосознания поли­тика становится концентрированным осуществлением воли того или иного субъекта политического самосоз­нания, а при наличии нескольких субъектов превраща­ется в арену столкновений и борьбы волевых устрем­лений.

Политическое самосознание проявляется в поли­тической практике прежде всего как осознанное и выраженное в эксплицитной легитимизированной форме политическое самоопределение или как выра­женное стремление к нему, а также затем как стрем­ление к реальной социально-политической независи­мости и автономности для реализации определившего себя политического самосознания — в виде стремле­ния к политической суверенизации субъекта поли­тического самосознания. Примером такого рода стал известный «парад суверенитетов», деклараций о поли­тической и др. независимости ряда субъектов государственно-политического устройства СССР, а затем и России на рубеже 80—90-х гг. Политико-психологиче­ской основой данного феномена было бурное разви­тие политического самосознания и преодоление до­минировавшего прежде политического отчуждения. Последнее всегда является наиболее сильным препятствием на пути развития политического самосознания, что обычно используется в практике тоталитарных социально-политических систем, основывающихся на тотальной десубъективации и псевдообъективации по­литики, когда монопольные права на занятия ею придаются лишь высшим эшелонам власти, а в предель­ном выражении — одному лидеру (монарху, диктато­ру и т. п.), персонифицирующему все политическое са­мосознание данного общества (например, пресловутое «Государство — это я! » Людовика XIV), и получающего статус некоего надчеловеческого, объективного дейст­вия, соответствующего «воле небес», «слову пророка» или «проявлению объективно-исторических законо­мерностей» (хотя при этом, одновременно, может дек­орироваться даже возрастание роли массового социальнo-политического субъекта).

Проблема развития адекватного политического самосознания на всех уровнях субъектов социально-политического действия является одной из централь­ных в процессе перехода от тоталитарной к демокра­тической социально-политической системе, на этапе становления правового государства и гражданского общества. Если в условиях тоталитаризма саморазви­тие адекватного политического самосознания практи­чески для всех потенциальных субъектов политики подменяется, по сути дела, принудительным формиро­ванием необходимых лишь для социально-политиче­ской системы и жестко контролируемых ею отдельных элементов идеологизированного и потому не всегда адекватного действительности, предельно зависимого от такой системы политического самосознания, то демократическое общество нуждается в ином типе политического самосознания и неизбежно создает условия для его развития. Плюрализм в политической жизни создает условия для сосуществования разнооб­разных вариантов ее осмысления. Получая возможно­сти активного самостоятельного участия в политике, ее субъекты на всех уровнях попадают в ситуацию необходимости ускоренного становления своего поли­тического самосознания в соответствии со своими собственными подлинными интересами и потребно­стями, различающимися в силу наличия различных форм собственности в обществе такого типа. После этого политические отношения превращаются в борь­бу более и менее развитых политических самосозна­нии, в которой побеждают те, кто быстрее и точнее осознает свои цели и овладевает политическими навы­ками их достижения. Именно эти процессы лежат в основе бурной политизации общества, обычно сопро­вождающей переход к демократии — они отражают обостренную реакцию людей (отдельных индивидов и целых групп), ранее лишенных собственного полити­ческого самосознания, на реальное или предвосхищае­мое обретение, во-первых, собственности, во-вторых, ь соответствии с ней, своих отдельных интересов и, в-третьих, на этой основе, независимого политического самосознания. Резкая политизация неизбежно связа­на с конфликтами, условием минимизации которых является такой уровень развития политического само­сознания, который позволяет большинству субъектов осознать взаимозависимость реализации интересов каждого и, одновременно, общую зависимость в достижении этого от некоторого базисного состояния ста­бильности общества. Как правило, со временем это ста­новится распространенным, и эйфория от обретения собственного политического самосознания сменяется привычной реализацией интересов на основе выраба­тывающихся демократических механизмов.
1.3.         Об историческом самосознании россиян
Одной из важных сторон исследования динамики российской идентичности за годы реформ являлся анализ исторического самосознания россиян, особенностей восприятия прошлого поколениями людей, которые родились и выросли в условиях меняющегося общества.

Анализ восприятия населением исторического прошлого позволяет очертить общий для всех россиян круг взглядов, позиций, ценностей, определяющий опорные точки их социально-исторического миропонимания. Так, подавляющее большинство наших сограждан, независимо от пола, образовательно-профессиональной принадлежности и типа поселения продолжает, в первую очередь, гордиться победой в Великой Отечественной войне, послевоенным восстановлением страны, великой российской культурой, достижениями отечественной космонавтики и космической техники (см. табл. 1).

Как видим, за последние годы ранговый порядок наиболее значительных событий российской истории практически не претерпел изменений, что говорит об устойчивости этого мировоззренческого среза массового сознания. Надо подчеркнуть, что в отношении большинства исторических явлений, фактов и персоналий между различными поколениями россиян сохраняется и возрастной консенсус (это касается не только безусловно лидирующих ранговых позиций). Однако на фоне великой Победы в войне, восприятия «космического прорыва» или отношения к культурному наследию, другие достижения отечественной истории воспринимаются населением уже с гораздо меньшими основаниями для гордости. И если, по результатам опроса, значимость исторических явлений, имеющих наивысшие ранги, измеряется на уровне двух третей населения, то оценки достижений в других областях заметно отстают. Например, чувство гордости за систему образования или российскую армию как в 1998 г., так и в 2004 г. испытывает только каждый четвертый-пятый россиянин.
Таблица 1

Восприятие россиянами наиболее значительных достижений в истории страны,  которыми следует гордиться (1998/2004 гг., ранг)

 

Кроме того, все больше разочарований в последние годы вызывают у россиян успехи отечественной медицины и спорта (особенно у представителей молодых и средних возрастов).

Из таблицы 1 также видно, что, во-первых, дореволюционная история воспринимается массовым сознанием без особых восторгов. Во-вторых, в настоящее время у российского населения практически никакой гордости не вызывают Октябрьская революция 1917 г., перестройка и гласность периода Горбачева и последующие «успехи» в создании рыночной экономики (4,1%, 1,5% и 2,4% поддержки соответственно). В отношении к этим событиям и процессам россияне демонстрируют заметное единодушие (хотя, молодежь активнее выделяет рынок, а люди старших возрастов – Октябрьскую революцию). В целом, мироощущение россиян постепенно вытесняет значимость этих явлений из исторической памяти (по сравнению с 1998 годом, например, рейтинг революции 1917 г. снизился почти в два раза во всех возрастных группах) или пока не оценивает их значимость с точки зрения исторического вклада (как в случае с современными российскими реформами).

Несмотря на выявленный консенсусный характер и устойчивость в массовом сознании социально-исторического мировосприятия, существует определенная поколенческая специфика в отношении к различным этапам российской истории. Особенно это касается отдельных сторон жизни в СССР и перехода от советского строя к рыночным отношениям. По ряду оценочных суждений между старшим, средним и младшим поколениями россиян наблюдаются расхождения, и иногда значительные. Наиболее ярко это проявляется в отношении к восстановлению страны после Великой Отечественной войны как одному из приоритетных событий, вызывающих гордость россиян (от 51% поддержки в самой младшей возрастной когорте до 73% в самой старшей). Это неудивительно, так как многим представителям старшего поколения, в отличие от современной молодежи, приходилось если не участвовать, то быть свидетелем масштабности этого процесса. Старшее поколение продолжает гордиться авторитетом России в мире, часто связывая это понятие с эпохой СССР (если 16–25-летние придерживаются этой точки зрения в 16% случаев, поколение 36–45-летних в 22%, то представители старших возрастов – уже почти в 30%). Молодежь, напротив, больше привлекает не мощь и авторитет России как страны, а выдающиеся личности, знаменитости, персоналии, творящие ее историю (в отношении деятельности российских царей и императоров показатели молодых в два раза опережают показатели самой старшей возрастной группы, а в отношении достижений советских спортсменов – в полтора).

Кроме того, выявляются и межрегиональные различия в отношении к наиболее значительным событиям исторического прошлого. Например, жители типичной российской провинции (Центральной, Южной, Северо-Западной России) склонны придерживаться более традиционных взглядов, их мировосприятие и ценностные системы отличаются бoльшей устойчивостью. С другой стороны, существуют регионы активного рыночного роста, во главе которых, безусловно, находится Москва как центр самого модернизированного типа российского сознания, больше открытого переменам и будущему, чем застойной стабильности и преемственности. Приверженность определенному типу ментальности не может не отражаться на восприятии тех или иных событий и явлений отечественной истории. Соответственно, традиционалистская Россия является своего рода гарантом исторической памяти эпохи «великого СССР» с ее действительно заметными и уникальными по своей значимости достижениями, в то время как регионы-«рыночники» демонстрируют более выраженную поддержку не менее важным с точки зрения исторического вклада переменам в России – ликвидации «железного занавеса», демократизации политической и общественной жизни, рыночным преобразованиям. Особо отметим, что подобные расхождения межрегионального исторического мировосприятия не ведут к ценностному расколу общества, а скорее уравновешивают позиции различных групп российского населения.

В целом же отношение к жизни в СССР и к советскому периоду российской истории смещено у наших сограждан скорее к положительному, чем к отрицательному полюсу, и эта тенденция сохраняет устойчивость на протяжении последних 10 лет. Еще в 1998 году наше исследование зафиксировало факт, что «советская парадигма» не только не разрушилась, но и практически не поддается вытеснению из массового сознания. Как и ранее, сегодня только около 20% опрошенных любой возрастной когорты соглашаются с утверждением о том, что «во всей 70-летней истории Советского Союза найдется мало того, чем россияне могли бы гордиться». При этом собственно прокоммунистический аспект истории страны отделяется в массовом сознании от истории СССР как великой державы. Во всяком случае, как и шесть лет назад относительное большинство россиян (43%) не стало однозначно оценивать утверждение о том, что «без Октябрьской революции 1917 г. всем нам сегодня жилось бы намного лучше», а соотношение согласных и несогласных с ним составило соответственно 26% на 31%. Фактически на три равные доли (согласных, несогласных и затруднившихся ответить) наши сограждане разделились и в своем отношении к суждению о том, что «КПСС обманывала всех людей нашей страны». И как не парадоксально, в оценках приведенных суждений наблюдается ярко выраженный возрастной консенсус (скорее всего потому, что старшая возрастная группа населения с течением времени становится все менее радикальной).

В то же время, воспринимая советскую историю как историю великой державы, свыше половины российского населения продолжают выражать уверенность в том, что «СССР был первым государством во всей многовековой истории России, которое обеспечило справедливость для простых людей и сделало для них возможной приличную жизнь» (против этой точки зрения высказывались всего 27,1% опрошенных). Практически половина наших сограждан также считает, что «все великие события русской истории следует рассматривать как служение России всему человечеству».

Таким образом, большинство населения сохраняет уверенность в том, что история СССР и России – это не только история «70-летнего кошмара», в чем пытались убедить страну младо-демократы конца 80-х – начала 90-х годов. Период тотального отрицания советского прошлого сменился более взвешенным и рациональным подходом в оценках исторической реальности.

Тем не менее, не следует отрицать того факта, что в массовом сознании сохраняется своеобразное возрастное «триединство» российского общества, связанное с эволюцией идейно-политических мнений и оценок от самых молодых к среднему и старшему поколениям. В большинстве случаев подобные оценки имеют вид монотонно возрастающих (или убывающих) кривых, где крайние возрастные когорты зачастую высказывают заметно различающиеся мнения, в то время как люди средних возрастов демонстрируют более сбалансированные точки зрения, в большинстве случаев близкие к усредненным показателям по всему массиву опрошенных. Тем самым, средние возрастные группы российского населения продолжают уравновешивать крайности в мировосприятии, выполняя функцию переходного звена (см. рис. 1 и 2).

Следует учитывать, что молодое поколение россиян, высказывая мнения по идеологическим вопросам, в силу возраста не может опираться на собственный жизненный опыт, в то время как для многих представителей старшего поколения советский период с его реальностью и мифами – лучшая пора жизни, связанная с молодостью, становлением, развитием. Именно поэтому можно предполагать, что позиции крайних возрастных когорт по поводу жизни в СССР не могут быть до конца объективными, так как в их формировании задействован ряд других факторов. А значит и расхождения в оценках – не столько символ раскола поколений, сколько проявление различий в самих объективных условиях социализации разных поколений россиян.
Рисунок 1
Рисунок 2
Выражая свое отношение к различным периодам советской истории, население определенно симпатизирует «эпохе застоя» времен Л. Брежнева (причем, чем старше респонденты, тем это выглядит определеннее). Именно с этим периодом три четверти россиян ассоциируют социальную защищенность, которой так не хватает в современной жизни. Подобная защищенность, а также относительная устойчивость экономического положения страны (от половины до двух третей россиян в разных возрастных когортах без сомнений уверены, что именно в эру расцвета СССР, благодаря мощной промышленности и социальной стабильности, были достигнуты основные успехи в науке, образовании, искусстве) давали советским гражданам ощущение жизнерадостности, доверия, гордости за свою страну –по всем этим показателям так называемый «застой» явно опережает любой другой советский исторический период в массовом сознании россиян. Даже такой элемент советского строя, как засилье бюрократии, постепенно стирается из исторической памяти, как неотъемлемый признак этого строя. Видимо, россияне поняли, что бюрократии не меньше, а то и больше, и в современной России, поэтому ассоциируют ее с периодом «застоя» почти в два раза реже, чем делали это в 1998 году.

Надо сказать, что восприятие различных периодов истории России во многом связано с событиями 90-х годов. Именно с началом перехода к рынку начинает меняться историческое мировосприятие наших сограждан (прежде всего, это касается истории ХХ века). Возникла и в определенной степени стала поддерживаться на государственном уровне волна ностальгии и интереса к истории дореволюционной России. Однако, особого успеха идеи «самодержавия, православия и народности» у населения так и не получили: по данным настоящего исследования, большинство положительных ассоциативных позиций, связанных с Россией до 1917 года, медленно, но верно утрачивают свою популярность. Так, в 2004 г. практически в полтора раза меньше опрошенных, чем в 1998 г., отметили такие характерные черты царской России, как уважение к православной церкви (соответственно 49,2% и 65%), любовь к Отечеству (20,3% и 28,9%), наличие идеалов (12,9% и 18,3%). В два раза меньше россиян посчитало, что дореволюционный период отличался бурным экономическим развитием (11,7% и 21,1%).

Вместе с тем, молодое поколение россиян в настоящее время все-таки более позитивно воспринимает то, что имело место в России до революции 1917 года (каждый третий опрошенный моложе 35 лет уверен, что в XIX – начале XX вв. в России наблюдался расцвет искусства; каждый пятый убежден, что именно тогда в наибольшей степени проявляло себя доверие между людьми). Россияне старше 45 лет разделяют подобные точки зрения в каждом пятом и каждом десятом случае соответственно.

Кроме того, перестройка и гласность в России сосредоточили беспрецедентное общественное внимание на прояснении так называемых «белых пятен» отечественной истории, и этот процесс сопровождался чередой шокирующих разоблачений, исторических расследований и переоценкой многих прокоммунистических ценностей. Основным объектом социально-политической критики и человеческого возмущения является эпоха И.В. Сталина, представленная в массовом сознании как эпоха геноцида, политических репрессий и подавления основных гражданских прав и свобод личности. С другой стороны, россияне до сих пор продолжают помнить и по достоинству оценивать, что именно в этот исторический период Россия стремительно экономически развивалась, сумела одержать победу в Великой Отечественной войне, восстановить практически разрушенную страну и завоевать весомый авторитет в мире. И большинство населения связывают эти факты с высоким уровнем дисциплины и порядка, которые обеспечивались «сильной рукой вождя народов» (77%). Поэтому на сегодняшний день в России сложилось хотя и противоречивое, но в целом устойчивое и достаточно консенсусное отношение к эпохе 30–40-х гг. прошлого века. Правление И. Сталина и в 1998 г., и в 2004 г. ассоциируется у подавляющего большинства россиян с репрессиями, несвободой и страхом с одной стороны, и временем порядка, патриотизма, авторитета и гордости за свою страну, – с другой. Сложнее обстоит дело с восприятием современности. Так, процессы и события, имевшие место в российском обществе и государстве в 90-е годы, – годы радикального реформирования социально-экономического и политического строя, трансформации идеалов и ценностей отражаются в массовом сознании подавляющего большинства наших сограждан в основном в негативном свете, особенно на фоне определенных исторических параллелей. Предыдущее исследование уже выявило фактически тотальное неприятие россиянами периода правления Б.Н. Ельцина. Достаточно напомнить, что от 75% до 90% населения разных возрастов в 1998 году ассоциировали окружавшую их действительность с такими понятиями как тяжелое экономическое положение, кризис, межнациональные конфликты, разгул преступности, засилье коррупции, социальная несправедливость и бездуховность. Все это вызывало у россиян стойкое ощущение неуверенности в своем будущем.

Как известно, с тех пор в России произошли определенные политические изменения, которые привели к существенной динамике взглядов россиян на окружающую их социальную среду. Как следствие – появление двух образов президентов свободной России (бывшего и нынешнего). По сути, на них возлагается полнота ответственности за негативные для населения последствия, сопровождающие российские реформы. При этом если кризис и тяжелое экономическое положение в большей степени связываются в общественном мнении с периодом Б. Ельцина, то разгул коррупции, преступность, социальная несправедливость по-прежнему остаются острыми нерешенными проблемами нынешней России. До половины российского населения продолжает настаивать на этих позициях, что в процентном соотношении опережает любую другую историческую эпоху. В результате, ощущение бездуховности и неуверенности в собственном будущем, доставшееся в наследство от 90-х годов, остаются характерными чертами восприятия россиянами современной действительности, что особенно ярко проявляется на примере старших и средних возрастных групп (возрастное распределение мнений последовательно возрастает от 30–40% до 50–60%).

Однако, по меньшей мере половина населения не отрицает, что в современной России существуют большие возможности для того, чтобы стать богатым человеком, сделать карьеру и осуществить профессиональный рост. Во многом это связывается в массовом сознании с достигнутыми гражданскими и политическими свободами. При этом явно наблюдается, что именно молодое поколение россиян более оптимистично и уверенно воспринимает происходящие в стране перемены и их результаты. Каждый третий респондент в возрасте до 35 лет уверен, что в России происходит быстрый экономический рост, что приводит к инновационному прорыву, успехам в сфере образования и науки. Все это вызывает у каждого третьего молодого россиянина чувство жизнерадостности (по сравнению с 8,4% тех, кто старше 35 лет). Добавим, что каждый пятый представитель подрастающего поколения (родившийся в начале 80-х гг. и позже) испытывает еще и чувство гордости за страну, а также ощущает в российском сообществе атмосферу доверия между людьми (в среднем по массиву – 10,4% и 9,6% соответственно).

Интересно затронуть и такой вопрос: а в какой степени сохраняющаяся «советская» тональность массового сознания россиян определяет характер и особенности их нынешней самоидентификации? В каком историческом периоде они предпочли бы сегодня жить, если бы у них была возможность выбора?

Рисунок 3

Исторические периоды, в которые предпочли
бы жить различные поколения россиян, в %
Как видим (см. рис. 3), выбор россиян четко разделяется между двумя референтными историческими этапами развития страны. С одной стороны, это выраженное (хотя и с разной степенью интенсивности) предпочтение молодежи и большинства людей средних возрастов оставаться в настоящем, разделить нынешнюю судьбу России и не искать другой приемлемой исторической реальности. С другой – очевидная ностальгия россиян старших возрастов по жизни в СССР.

И все же, поставим вопрос так: а существует что-то, что в бoльшей степени, чем историческая память, влияет на выбор россиянами модели общества, в котором они хотели бы жить? Полагаем, что да, существует – это реалии повседневности, социально-экономические последствия российских реформ. Если рассмотреть, каким образом рыночные преобразования повлияли на жизненный уровень российского населения, то есть сопоставить оценку нынешнего материального положения наших сограждан с оценкой этого положения в дореформенный период, то выясняется весьма примечательный факт. Та часть населения, чьи жизненные стандарты за годы реформ улучшились (а таких 17%), независимо от возраста, хотела бы вернуться в советское время только в каждом пятом случае, в то время как почти две трети их предпочли бы жить в современной России. Те же, чьи жизненные стандарты остались стабильными (28%) ностальгируют по жизни в СССР лишь в каждом третьем случае, а почти 50% из них вполне устраивает их сегодняшняя жизнь. И только те российские граждане, чей уровень жизни серьезно пошатнулся в результате перемен последних 15 лет (23,5% населения), или те, кто пребывает в хронической бедности еще с дореформенных времен, в своем подавляющем большинстве стремятся в советское прошлое – жить в сегодняшней России хотят только 30% первых и 18% вторых. Вот почему понять приоритеты исторической самоидентификации помогает анализ того, как живут сейчас россияне, насколько они успешно адаптируются к новым условиям жизни и деятельности, как ощущают свое место в обществе.


    продолжение
--PAGE_BREAK--