Уровень жизни населения 2

--PAGE_BREAK--Концептуальные различия в определении распространения бедности не исчерпываются различными подходами к установлению черты бедности. Другим источником значительных расхождений является выбор показателя, соотносимого с чертой бедности. Как правило, используется показатель денежных доходов домашних хозяйств; в отдельных случаях — денежных расходов домашних хозяйств, а иногда и показатель располагаемых материальных ресурсов домохозяйств.
Прожиточный минимум может сопоставляться с доходами домашнего хозяйства, состоящими из поступлений текущего характера в денежной форме и натуральной в течение определенного периода времени (месяц, квартал, год). Общие доходы домашних хозяйств включают:
·                     заработную плату рабочих и служащих в денежной форме и натурой; ·                     доходы челнов производственных кооперативов; ·                     предпринимательские доходы некорпоративных предприятий; ·                     доходы от собственности; ·                     текущие перечисления и трансфертные выплаты. Как же выглядит модель социальной стратификации российского общества по критерию уровня жизни?

Рис. 1. Модель социальной стратификации российского общества по критерию уровня жизни по состоянию на март 2003 года[[3]]
В качестве пояснений к рисунку надо сказать, что, судя по результатам дополнительного опроса представителей богатых слоев населения в ходе исследования «Богатые и бедные в современной России», шпиль представленной на рисунке 1 фигуры должен быть гораздо выше, так как в общероссийском опросе, включавшем в себя экспертный опрос представителей богатых слоев населения, максимальный показатель индекса уровня составлял +54 балла, а в репрезентативном, на материалах которого и был построен рисунок, — +40 баллов, так как представители самых богатых слоев населения в обычный репрезентативный опрос просто не попадают.
Второе, что надо отметить, комментируя рисунок 1, это то, что, судя по конфигурации представленной на рисунке модели, тип стратификации, характерный для современного российского общества, не является чем-то уникальным, хотя и имеет определенные особенности. Депривированная часть общества в нем составляет относительное меньшинство, хотя и очень велика. Большинство населения сосредоточено в средних слоях, хотя «середина» фигуры при этом явно смещена вниз. Хорошо видна на модели и глубина социальных неравенств в жизненных шансах в сфере потребления различных групп населения, а также колоссальная дифференциация, растянутость по вертикали уровня жизни наиболее благополучных слоев населения, численность которых составляет около 5% всего населения России. Огромный разрыв даже в сфере потребления (не говоря уж о размерах капитала) между различными слоями богатых настолько велик, что приводит в итоге к своего рода смещениям в массовом сознании, которые приводят к резкой неадекватности оценок большинством населения собственного материального положения и существенно способствуют росту социального напряжения в обществе.
Третье, что хотелось бы отметить, комментируя этот рисунок, это то, что доля населения, показатели индекса уровня жизни у которых носили отрицательный характер, то есть тех россиян, уровень жизни которых однозначно свидетельствовал о депривации, составляла 25,5%. При этом у 6,5% россиян показатели индекса уровня жизни находились в интервале (-18) — (-8) баллов, то есть свидетельствовали об очень глубокой депривации12. На особенностях глубокой депривации и различных уровней бедности мы здесь специально останавливаться не будем, но то, что четверть населения по показателям уровня жизни имеют отрицательные показатели — очень тревожный факт. Кроме того, нулевой показатель индекса имело еще 4,9% респондентов. На уровне показателя индекса в 5 баллов (не более 5 баллов по показателям индекса имело 51,6% опрошенных) проходила медиана.
В целом, проведенный анализ построенной модели стратификации российского общества позволяет утверждать следующее:
1.                почти треть россиян живет сейчас ниже того стандарта, который считается пусть скромным, но все же хоть сколько-то приемлемым уровнем жизни большинством населения, причем это далеко не всегда наименее обеспеченная с точки зрения официального уровня их доходов часть населения. На рисунке 1 эта часть населения отсечена от остального населения нижней сплошной линией;
2.                медианный уровень жизни в сегодняшней России фактически означает жизнь на уровне малообеспеченности — достаточно сказать, что для того, чтобы набрать 5 баллов при расчете индекса, типичная семья из родителей с одним ребенком-школьником должна была жить в квартире общей площадью не более 45 кв. м, иметь где-нибудь за городом огород без садового домика, из домашнего имущества пользоваться только купленными не позднее середины 90-х годов холодильником, телевизором, пылесосом, стенкой и стиральной машиной, ничего не купить в дом за последние семь лет, в случае острой необходимости оплатить платные медицинские услуги за последние три года, тратить деньги на развлечения только на кино для ребенка, и при этом оценить как «плохие» только возможности отдыха в период отпуска. На рисунке 1 медиана обозначена пунктиром;
3.                грань реального богатства проходит по данной шкале на уровне 28 баллов, хотя показатели в 20-27 баллов являются пограничными, и люди, имеющие уровень жизни, соответствующий этим показателям, с точки зрения большинства населения, как показало исследование ИКСИ РАН «Богатые и бедные в современной России», являются богатыми. На рисунке 1 этому уровню соответствует позиция у начала широкой части основания шпиля, отмеченная пунктирной линией.
В заключение хотелось бы сказать, что построенная модель социальной структуры российского общества по критерию уровня жизни дает возможность не только выделить, но и детально описать положение, социально-профессиональный состав всех основных слоев российского общества. Однако характеристика этих слоев — это тема уже совсем другой статьи…
Расходы домашних хозяйств можно частично покрывать за счет поступлений, не учтенных в приводимых выше понятиях о доходах. Такие поступления включают вычеты из сбережений, поступления от продажи частной собственности, ссуды, поступления в результате получения наследства. В мировой практике для оценки распространения бедности на официальном уровне обычно используется методика прожиточного минимума, основанная на относительном понимании бедности.
В отличие от концепции абсолютной бедности, предполагающей определение абсолютного уровня средств, обеспечивающих удовлетворение основных биологических потребностей человека, относительное понимание бедности базируется на установлении и периодическом пересмотре прожиточного минимума в зависимости от достигнутого в обществе благосостояния. При таком подходе человек или семья считаются бедными, если средства, которыми они располагают, не позволяют обеспечить уровень жизни, распространенный в обществе, в котором они живут. Черта бедности устанавливается путем определения величины семейного или душевого дохода, необходимого для достижения минимально приемлемого уровня жизни в конкретных условиях данного общества.
В 80-е годы голландскими учеными из Лейденского университета был предложен еще один подход к оценке бедности — субъективный. В его основе — представление о бедности как о невозможности реализовать свой потенциал. На основании опросов выявляется зависимость между представлениями о достаточном минимальном доходе и уровнем действительного дохода. Самооценка бедности может иметь в основе как реальное состояние, так и возможное ощущение бедности из-за отсутствия возможностей удовлетворить потребность в тех или иных товарах и услугах, которая субъективно считается необходимой.
Таким образом, среди множества подходов, используемых для определения границ бедности, можно выделить абсолютную, относительную, субъективную черту бедности. В зависимости от принятых критериев меняется картина распространения бедности. В развитых странах, как правило, используется метод определения набора товаров и услуг, гарантирующего минимальный уровень жизни и обеспечивающего удовлетворение как физиологических, так и некоторых социальных потребностей.
Основным инструментом для определения денежного дохода, необходимого для минимального адекватного уровня жизни, обычно служит потребительский бюджет минимального стандарта жизни, содержащий количественные наборы товаров и услуг и оцененный в розничных ценах.
С 1964 года на официальном уровне для измерения бедности в США используется метод, разработанный в Управлении социального обеспечения, согласно которому уровень дохода, соответствующий черте бедности для городских жителей, определяется путем умножения стоимости минимального набора продуктов, разработанного по плану экономного питания, на три, исходя из того, что стоимость питания в тот период составляла около одной трети потребительских расходов семьи.
С конца 60-х годов уровень дохода, соответствующий черте бедности, ежегодно корректируется в соответствии с индексом потребительских цен. Если в 1969 году такой доход для одинокого гражданина составлял 1,8 тыс. долл. в год, то в 1995 году — 7,8 тыс. долл. Однако сама методика расчета прожиточного минимума, разработанная в 1964 году, используется и поныне. Несмотря на длительное и широкое применение, она не лишена ряда недостатков:
·                     за прошедший со времени ее утверждения на официальном уровне период затраты на продукты питания в общих потребительских расходах жителей США снизились до 13%, что отражает рост реального благосостояния в обществе. Однако доля питания в потребительском наборе при расчете прожиточного минимума осталась неизменной. При пересмотре стоимости официального прожиточного минимума учитывается лишь повышение цен на продукты питания, а доля расходов на них сохраняется на уровне одной трети стоимости минимального потребительского набора, как это было более 30 лет назад; ·                     для определения границы бедности используется величина денежного дохода, в то время как значительная часть, например, государственных трансфертов осуществляется в натуральной форме. Таким образом, государственная помощь в неденежной форме, почти вдвое превышающая по стоимости денежные трансферты, не отражается на величине доходов, учитываемых при определении бедности; ·                     при установлении официальной черты бедности учитываются лишь доходы за текущий год. При таком подходе к числу бедных могут быть отнесены лица, владеющие значительными сбережениями, движимым и недвижимым имуществом, но имеющие скромный текущий доход. Например, среди пожилых женщин одновременно высок уровень личного богатства и процент бедности по текущему доходу. Наряду с описанным выше методом определения границ бедности, в мировой практике используется и гораздо более простой способ — соотношение между прожиточным минимумом и среднедушевым доходом. Так, в странах Европейского Союза бедными считаются лица с доходами менее 50% среднедушевого дохода в стране их проживания. Доход, соответствующий черте бедности в Соединенных Штатах, составляет около 30% среднедушевого дохода американцев, а в России — около 50%.
Основным источником информации для органов государственной статистики является проводимое Госкомстатом России во всех субъектах Федерации обследование 48,6 тыс. домохозяйств.
Начиная с 1994 г., Госкомстат для оценки дифференциации доходов и численности населения за чертой бедности использует данные не за отдельно взятые месяцы, а усредненные за определенный промежуток времени (квартал, полугодие, год), нивелируя нерегулярность получения доходов в связи с хроническими невыплатами заработной платы и социальных трансфертов.
Однако в условиях массовых и хронических задержек заработной платы и социальных трансфертов растущим источником доходов населения становится личное подсобное хозяйство и занятость в неформальном секторе. И более адекватной оценкой распространения бедности могло бы стать сопоставление прожиточного минимума и текущих располагаемых материальных ресурсов домохозяйств, которые определяются стоимостью потребления продуктов питания, в то числе произведенных в личном подсобном хозяйстве, расходы на непродовольственные товары, услуги, а также прочие потребительские расходы.
Реальная оценка уровня бедности представляется жизненно необходимой для формирования комплексной долгосрочной стратегии ограничения бедности и приведения социальных функций государства в соответствие с его ресурсами. Находясь под воздействием разнообразных экономических, демографических, социально-политических факторов, уровень бедности является индикатором экономической безопасности населения, а его снижение требует многосторонней ответственности и усилий как государственных, так и негосударственных структур, общественных объединений, а также международных организаций.
Согласно утвержденной в 1992 году Министерством труда России методике расчета прожиточного минимума, потребности россиян по некоторым важнейшим минимально необходимым для выживания продуктам и предметам потребления оказались ниже, чем даже в начале века. Столь ограничивающий минимальную потребительскую корзину подход объяснялся чрезвычайной ситуацией и намерением применить эту временную методику в течение ограниченного периода времени. Однако используется она по настоящее время, принципиально отличаясь не только от принятой в мировой практике, но и применявшейся в России на предшествующих этапах развития. В России расчеты минимальных бюджетов проводились с первых лет советской власти до 1927 года. Необходимость их исчисления для определения уровня минимальной заработной платы была специально оговорена в статье 58 Кодекса законов о труде 1918 года, согласно которой размер определяемого тарифным положением вознаграждения, во всяком случае, не может быть ниже прожиточного минимума, устанавливаемого Народным комиссариатом труда для населения каждой местности РСФСР.
Первоначально каждый профсоюз рассчитывал прожиточный минимум по-своему, учитывая условия труда, розничные цены, данные бюджетных обследований и т.п. Как правило, в него включался набор продовольственных и непродовольственных товаров, а также расходы на удовлетворение некоторых культурных нужд.
С 1919 года наряду с местным прожиточным минимумом начал разрабатываться единый для всей страны минимальный стандарт потребления на одного городского взрослого работника. Прекращенные после 1927 года, эти расчеты вновь возобновились с 1956 года. На их основании был определен размер необходимых средств для обеспечения минимума материальных и социальных потребностей одинокого рабочего и рабочей семьи. В 1988 году был разработан минимальный потребительский бюджет применительно к различным группам населения и регионам страны.
Однако в 1992 году в методику расчета прожиточного минимума были внесены столь существенные коррективы, что из минимально необходимого потребительского набора были исключены даже расходы на одежду, обувь, не говоря уж о предметах хозяйственно-бытового назначения и услугах, удовлетворяющих насущные потребности человека, а продовольственная корзина была ограничена продуктами, необходимыми для выживания в течение ограниченного периода времени.
В основе расчета прожиточного минимума, согласно действующей методике, — минимальная продовольственная корзина, стоимость которой составляет 68% всего социального набора «для бедных». По сравнению с 1989 годом, минимальная продовольственная корзина 1992 года не только уменьшилась в размерах, но и существенно изменилась по составу и структуре. В ней стало меньше мяса, молочных продуктов, яиц, овощей и бахчевых, фруктов, исчезли рыба и рыбопродукты, которые входили в продовольственные наборы прожиточного минимума не только в 1989 году, но даже в 1919 году. В результате в минимальном рационе произошел резкий сдвиг к хлебно-картофельной диете.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Энергетическая емкость продовольственного набора из 19 продуктов на две трети обеспечивается за счет потребления хлебных продуктов, картофеля, сахара. На хлеб и хлебопродукты к началу 1997 года приходилось 24% стоимости минимальной продовольственной корзины — больше, чем на мясо (22%) или молочные продукты (23%).
Но стоимость даже этого, столь ограниченного по объему и структуре набора продуктов составила на начало 1997 года в среднем по России около 30% среднедушевого дохода. Если же сравнить стоимость минимально необходимого для выживания пайка с минимальными размерами оплаты труда, то и такой паек нужно зарабатывать втроем.
Если из стоимости минимального социального набора вычесть затраты на продуктовый набор, то остается около 120 тыс. рублей (первый квартал 1997 года), которых явно недостаточно даже для оплаты услуг первой необходимости — коммунальных, транспортных, по ремонту обуви, бытовых приборов и т.д.
Рассчитанная на применение в чрезвычайной ситуации не более чем в течение года, эта методика используется пять лет и продолжает служить официальным основанием для недооценки уровня бедности в стране.
В силу искаженной, согласно официально принятой методике, структуры минимально необходимого потребительского набора в нем фактически отсутствуют непродовольственные товары и услуги, рост цен на которые существенно опережает увеличение общего индекса потребительских цен. В результате рост стоимости минимального потребительского набора, 68% которой приходится на продукты питания первой необходимости, был гораздо более медленным в сравнении с общим ростом потребительских цен, что также способствовало занижению реальной величины прожиточного минимума в текущих ценах.
В 1996 году, например, темп прироста цен и тарифов на платные услуги населению (48,4 %) почти втрое превысил темп прироста цен на продовольственные (17,7%) и непродовольственные (17,8%) товары.
Структурные особенности динамики индекса потребительских цен не могли не сказаться на отставании роста средней стоимости набора из 19 основных продуктов питания (основы потребительской корзины «для бедных»), который составил в 1996 году 10,4% от общего увеличения потребительских цен (на 21,8%). Это привело к еще большему отдалению текущей стоимости минимального потребительского набора от реально необходимой величины расходов на удовлетворение насущных потребностей человека.
Несмотря на то, что в мировой, впрочем, как и в российской дореформенной практике прожиточный минимум рассчитывается не только с учетом пола и возраста человека, но и для семей различного состава и типа, методика 1992 года предусматривает расчет только на индивидуальной основе.
Величина прожиточного минимума российской семьи исчисляется путем простого арифметического сложения минимально необходимых затрат для каждого члена семьи. При адекватной структуре минимального потребительского набора эта методика завышала бы черту бедности для семьи. Но, поскольку состав такого набора практически не включает предметов общего пользования, этого не происходит.
Таким образом, «временная» методика расчета прожиточного минимума, используемая в течение более 6 лет, привела к искажению экономического и социального смысла самого понятия минимально необходимого потребительского набора, нарушив его структуру и фактически исключив основные непродовольственные предметы потребления и услуги первой необходимости. Даже по новой методике, разработанной Центром уровня жизни, но еще не утвержденной, прогнозируемый минимум составлял в сентябре прошлого года около одного доллара в день, а по действующей методике — 85 центов. Недооценка официальными органами действительных масштабов бедности затрудняет выявление ее причин, без чего невозможна разработка целенаправленных эффективных мер по ее ограничению.

2. Статистика уровня жизни и доходов населения России
2.1 Динамика уровня жизни и бедности населения России
К числу показателей, отражающих глубину и остроту проблемы бедности в обществе, относятся индекс бедности, индекс дефицита бедности, индекс квадратичного дефицита бедности. Они интерпретируются следующим образом.
Индекс дефицита бедности выражает дефицит бедности в процентном отношении к черте бедности по отношению к численности всего населения, и в этом смысле является характеристикой всей совокупности населения. Индекс квадратичного дефицита бедности более чувствителен к благосостоянию беднейшей части населения, хотя он, как и индекс дефицита бедности, выступает характеристикой всего населения.
Используется также индекс Сена: показатель, который одновременно учитывает распространенность бедности, величину дефицита денежных средств и уровень расслоения бедных.
Средний дефицит доходов бедных рассчитывается как средняя арифметическая отношения доходов бедных к черте бедности и может интерпретироваться как среднее отклонение доходов от черты бедности, выраженное в процентах. Формула расчета индекса Сена имеет интервал значений от 0 (ни одно домохозяйство или индивид не попали в группу бедных) до 1 (крайний случай бедности и неравенства, когда все домохозяйства или индивиды попали в группу бедных, а доходы группы сконцентрированы в одном домохозяйстве или у одного индивида).
В обобщенном виде данные о бедности населения России по располагаемым ресурсам и денежным доходам приведены в таблице 1.

Таблица 1
Показатели бедности в 1997-2002 годах, по данным ОБДХ[[4]]
Примечание. В табл. 1-9 приведены данные за II квартал каждого года
Наименьшие показатели бедности приходятся на начало 1997-1998 годов, когда доля бедных по величине денежных доходов составляла 45,6-45,9% от численности населения, средний дефицит бедности равнялся 19,4%, а средний квадратичный дефицит бедности составлял 11-11,1%. В дальнейшем начался рост показателей бедности, пик которого пришелся на 1999 год. Резкое обеднение населения говорит о том, что августовский финансово-экономический кризис 1998 года отразился в последующие годы и, прежде всего, в 1999 году.

Таблица 2
Основные показатели, характеризующие уровень жизни населения
Реальные располагаемые денежные доходы (доходы за вычетом обязательных платежей, скорректированные на индекс потребительских цен) в марте 2005г. по сравнению с соответствующим периодом 2004г., по оценке, увеличились на 12,5%, в I квартале с.г. — на 3,1%.

Таблица 3
Динамика реальных располагаемых денежных доходов

Как показали исследования, семьи, душевой доход которых не превышает 40% прожиточного минимума (рассчитанного по старой методике), голодают не в смысле невозможности питаться на уровне рекомендаций продовольственной корзины прожиточного минимума (ПМ) (продовольственная корзина ПМ включает достаточно разнообразный социально приемлемый набор продуктов, сбалансированный по энергетической ценности, белкам, жирам, углеводам, микроэлементам и витаминам), а в самом прямом смысле этого слова, т.е. семьи не могут позволить себе не только потребление большинства товарных групп продуктов питания (мясопродукты, фрукты, кондитерские изделия), но и полностью утолить голод за счёт потребления хлеба, картофеля и крупяных изделий. И это не удивительно — весь душевой денежный доход в среднем по таким семьям не превышает 60% продовольственной корзины ПМ. Если до кризиса доля населения в таких семьях составляла по регионам от 1,2% до 4% населения, во время кризиса она подскочила до величины в 16,9%  населения. Действие адаптационных механизмов населения и меры, предпринятые государством и региональными администрациями по социальной поддержке населения, позволили уже в первом квартале 1999 г. снизить долю голодающего населения до привычных 2,9%. В первом полугодии 2000г. эта доля оставалась на том же уровне, что, по всей видимости, говорит о её стабилизации и о проявлении социальных закономерностей, определяющих существование, в силу каких-то психо — физиологических свойств, определённой доли беззащитного перед социальной средой населения, которое без адекватной поддержки государства обречено на голод. Причём это не маргиналы в привычном понимании этого термина, среди них нет бомжей, наркоманов, и алкоголиков. В основном это неполные семьи с детьми, полные семьи с детьми, в которых один или оба взрослых не имеют работы и т.д.
Стоит также отметить, что при оценке материального положения по располагаемым ресурсам показатели бедности заметно ниже, чем при оценке по величине денежных доходов. В среднем эта разница для показателя «доля бедных» составляет 0,8-1,0 п.п. Существенно меньше размеры дефицита бедности, рассчитываемые по располагаемым ресурсам.
Наиболее зримо успехи государства в борьбе с бедностью отражает показатель доли бедных в населении. Заметим, что даже если доля бедных в обществе заметно не уменьшается — это не означает, что государство ничего не делает в этом направлении. В силу различий свойств индексов бедности, их динамика может служить критерием оценки социальных политик разной направленности. Так, более динамичное по сравнению с другими показателями сокращение доли бедных может означать, что меры социальной политики были адресованы группе, которая находилась сразу же за чертой бедности и которую можно вывести из этого состояния не столько за счет социальных трансфертов, сколько за счет создания условий для интенсификации собственных усилий в улучшении материального положения. Это могло произойти и за счет улучшения социально-экономической конъюнктуры, выгоды от которой распределяются среди населения достаточно равномерно.
Когда самые высокие темпы уменьшения наблюдаются для индекса дефицита бедности, это означает, что в поле зрения социальной политики находятся все группы бедных. Этот вариант предполагает использование широкого комплекса мер как социальной, так и экономической политики. Он, по сути, является самым дорогостоящим с точки зрения затрат и именно потому подтверждает решимость государства системно бороться с бедностью.
В том случае, когда самые высокие темпы сокращения характерны для индекса квадратичного дефицита бедности, приоритетной для социальной политики является группа крайне бедных. При этом варианте велика роль социальных трансфертов, непосредственной помощи государства (денежной и неденежной) самым бедным.
Динамика индексов бедности в России между 1999 и 2002 годами позволяет констатировать, что меры социальной политики в стране были направлены в первую очередь на беднейшую часть населения. Индекс квадратичного дефицита бедности сократился к 2002 году на 27%, в то время как индекс дефицита бедности — на 21,6%, а доля бедных — на 12,7%. Таким образом, в этот период осуществлялся минималистский вариант борьбы с бедностью — оказывалась помощь людям, находившимся в состоянии крайней бедности (нищеты). Такая помощь обязательна и необходима, но она не предотвращает воспроизводство бедности и практически не уменьшает ее масштабы.
При обсуждении показателей уровня бедности нельзя не остановиться на существенных отличиях оценок уровня бедности, полученных в исследовании, и официальных данных Госкомстата РФ. По данным Госкомстата, в 2002 г. доходы ниже прожиточного минимума в России имели 25% населения. Эту же цифру в декабре 2003 году озвучил президент РФ, назвав бедность острой социальной проблемой страны, требующей неотложного решения. Именно масштаб бедности 20-25% стал ориентиром для деятельности нового правительства РФ.
Разница приведенных в данной статье показателей доли бедных, а также оценок Госкомстата РФ на основе данных ОБДХ (публикуемых в ежеквартальных сборниках) и официальных данных Госкомстата РФ составляла в начале 2000-х годов 2,3-2,7 раза. На наш взгляд, это объясняется тем, что доля бедных в размере 25% является итогом оценки доходов населения, осуществляемой на макроуровне с использованием баланса доходов и расходов. На этом уровне становится очевидным расхождение между легальными, учтенными доходами и суммой расходов, произведенных населением страны. Таким образом, выявляются неучтенные доходы. Это и доходы незаконного происхождения — получаемые за счет нелегальных, запрещенных законом производств, продажи товаров и услуг (алкоголь, наркотики, проституция и пр.), доходы криминального характера (хищения, взятки), а также доходы, присваиваемые предпринимателями за счет ухода от налогов на заработную плату и прибыль, и пр. При макроэкономических расчетах сумма неучтенных доходов распределяется среди всего населения.
Не вызывает сомнения, что значительная часть населения нашей страны так или иначе участвует в деятельности, связанной с получением неучтенных доходов. Вместе с тем высокие доходы от этой деятельности концентрируются лишь в определенных и немногочисленных группах населения (по оценкам экспертов, 25 российских миллиардеров имеют 30% всех доходов населения страны — пятую часть ее валового внутреннего продукта!). Результатом же корректив, вносимых перераспределением неучтенных доходов, является повышение среднего уровня доходов населения и сокращение уровня бедности в стране до 25%.
    продолжение
--PAGE_BREAK--На наш взгляд, оценки масштабов бедности, получаемые на основе микро- и макроданных, можно рассматривать как верхнюю и нижнюю границы уровня бедности в стране, пессимистическую и оптимистическую оценки, соответственно. Однако для тех, кто действительно беден, не имеет значения, являются они частью 25% или 46% расчетной численности бедного населения. Поэтому решение задачи сокращения доли бедных в 2 раза в предстоящие 2-3 года, поставленной президентом РФ, будет зависеть во многом от того, в какой мере при выборе путей ее решения будут учтены такие параметры, как глубина, острота, воспроизводство и структурный срез бедности.
А теперь обратимся к другому существенному аспекту — бедности бедного населения. Ниже приведены расчеты величины дефицита доходов бедных, отнесенного к численности бедного населения (а не всей совокупности населения), а также показатели, позволяющие оценить масштаб нагрузки на общество, связанной с решением проблемы бедности (табл. 4).
Таблица 4
Средний дефицит ежемесячных денежных доходов бедного населения в 1997-2002 годах, по данным ОБДХ, % к величине прожиточного минимума
Согласно данным ОБДХ, среднему российскому бедному недоставало более 40% денежных средств, чтобы преодолеть черту бедности. Если бы проблема искоренения бедности была возложена на плечи небедных, то средний небедный должен был бы отдавать примерно 20% своих доходов. В соответствии с единой ставкой подоходного налога с физических лиц взимается 13% доходов, причем налоги берутся и с доходов ниже прожиточного минимума. При такой практике получается, что решение проблемы бедности лежит и на самих бедных. Причем, принимая во внимание масштабность группы и относительно большую прозрачность их доходов, можно сказать, что надежными донорами для более бедных выступают, прежде всего, менее бедные, а не относительно богатые.
На фоне высокой концентрации доходов и высокой доли бедных единая ставка подоходного налога с физических лиц выглядит неадекватной ситуации. Возврат к прогрессивному налогообложению сделал бы более реальным решение проблемы бедности или существенно бы ее ослабил.
Результаты расчетов показателей бедности по группам территорий, входящих в состав федеральных округов, свидетельствуют, что, во-первых, в анализируемый период во всех федеральных округах наблюдался рост масштабов бедности; во-вторых, самый высокий уровень бедности был в российской периферии — восточных (Сибирский и Дальневосточный федеральные округа) и южных (Южный федеральный округ) районах страны (табл. 5).
Таблица 5
Доля бедных по величине денежных душевых доходов среди населения федеральных округов в 1997-2002 годах, по данным ОБДХ, %
Можно видеть, что «вечные» российские диспропорции в развитии западных и восточных регионов страны превратились из административно-территориальных и географических различий в социальные. Вследствие этого Сибирский, Дальневосточный и Южный федеральные округа являются наиболее проблемными группами регионов как для текущей, так и для перспективной социальной политики в области регулирования доходов, заработной платы, уровня потребления и других показателей уровня жизни.
Таблица 6
Неравенство в распределении денежных доходов населения федеральных округов в 1997-2002 годах, по данным ОБДХ[[5]]
Федеральный округ
Величина коэффициента Джини
1997
1998
1999
2000
2001
2002
Центральный
0,381
0,373
0,355
0,337
0,349
0,336
Северо-Западный
0,372
0,359
0,386
0,361
0,362
0,369
Южный
0,379
0,387
0,361
0,401
0,376
0,361
Приволжский
0,392
0,376
0,388
0,372
0,378
0,368
Уральский
0,432
0,423
0,459
0,472
0,465
0,456
Сибирский
0,426
0,395
0,417
0,409
0,426
0,409
Дальневосточный
0,411
0,392
0,406
0,374
0,377
0,362
Что касается коэффициента Джини, характеризующего степень социально-экономического расслоения населения, то во всех федеральных округах его значения довольно высокие, при существенных различиях между округами (табл. 6).
Уровень неравенства в большинстве федеральных округов (за исключением Уральского), оставаясь в целом довольно высоким, в той или иной мере снизился к 2002 году. Самый высокий уровень неравенства в распределении доходов характерен для населения Уральского и Сибирского федеральных округов. В значительной мере это объясняется тем, что на их территориях находятся полюса как общероссийского неблагополучия (Республика Тыва, Читинская область, Республика Алтай), так и относительного благополучия (Тюменская область, Красноярский край, Иркутская область). Дифференциация в этих двух округах имеет свои особенности: в Уральском федеральном округе высокий уровень неравенства определяется различиями между доходами населения богатых нефте- и газодобывающих районов и всеми остальными, а в Сибирском федеральном округе «водораздел» проходит между бедными национальными автономиями и остальными субъектами Федерации.
В Сибирском федеральном округе концентрируются субъекты Федерации, являющиеся территориями компактного проживания коренных народов Сибири — бурят, тувинцев, хакасов, алтайцев, шорцев. Титульные и аборигенные этносы в этих субъектах Федерации составляют 27-30% населения (за исключением Тувы, где доля тувинцев насчитывает 64%). Они образуют костяк сельского населения, расселенного по всему пространству этих регионов и занятого преимущественно традиционными формами хозяйствования. В настоящее время аборигенные этносы слабо интегрированы в экономику и ориентированы исключительно на автономное жизнеобеспечение. Основой их существования и выживания является возврат к натуральному хозяйству. Судя по статистическим данным, денежные душевые доходы населения на территориях с повышенной концентрацией аборигенных этносов существенно ниже, чем у остальных жителей. Так, в 2002 году в Тюменской области они были в 3-4 раза ниже, чем в среднем на одного жителя области, а по Красноярскому краю — ниже в 2-3 раза.
В таблице 5 представлены значения синтетического индикатора бедности — индекса Сена.
Таблица 7
Значения индекса Сена и ранги федеральных округов по этому показателю в 1997-2002 годах*
Федеральный округ
1997
1998
1999
2000
2001
2002
Центральный
0,204
-1
0,2
-1
0,341
-1
0,246
-2
0,294
-2
0,261
-2
Северо-Западный
0,245
-3
0,224
-2
0,365
-2
0,243
-1
0,272
-1
0,242
-1
Южный
0,321
-5
0,339
-7
0,454
-7
0,349
-5
0,446
-7
0,402
-7
Приволжский
0,279
-4
0,285
-4
0,416
-5
0,301
-4
0,371
-4
0,332
-4
Уральский
0,236
-2
0,258
-3
0,396
-3
0,266
-3
0,331
-3
0,315
-3
Сибирский
0,329
-6
0,312
-5
0,448
-6
0,373
-7
0,419
-5
0,363
-5
Дальневосточный
0,341
-7
0,329
-6
0,413
-4
0,354
-6
0,429
-6
0,372
-6
* В таблице в скобках указаны ранги в соответствии с величиной индекса Сена по возрастанию проблемы бедности в федеральном округе.
Данные таблицы 7 говорят о том, что положение федеральных округов в иерархии регионов по остроте проблемы бедности имеет относительно устойчивый характер. Фактически неизменными являются группы территорий с наилучшим, средним и наихудшим положением. Наиболее благополучная из этих групп — субъекты Федерации, входящие в состав Центрального и Северо-Западного федеральных округов (сумма рангов по индексу Сена — 9 и 10). Менее благоприятна ситуация в Уральском и Приволжском федеральных округах (сумма рангов Сена — 17 и 25). Самое неблагополучное положение с проблемой бедности наблюдается в Дальневосточном, Сибирском и Южном федеральных округах (сумма рангов — 34, 35 и 38).
Еще один интересный аспект измерения бедности в обществе — значимость проблемы бедности для какой-либо из социальных групп в масштабах всего общества. Она зависит не только от доли бедных в группе, но и от среднего размера дефицита бедности в этой группе и от доли группы в составе населения.
Все эти параметры учитываются в показателе «вклад группы в бедность всего населения», предложенном Дж. Фостером. Он рассчитывается как отношение интенсивности бедности определенной группы к интенсивности бедности всего населения, взвешенное на долю группы в численности населения.
Наименьшая интенсивность бедности характерна для населения, проживающего на территории Центрального, Северо-Западного и Уральского федеральных округов, а наибольшая — для населения Южного, Дальневосточного и Сибирского федеральных округов (табл. 8).
Таблица 8
Динамика интенсивности бедности в федеральных округах РФ в 1997-2002 годах
Если соотнести показатели округов, где наблюдалась наибольшая и наименьшая интенсивность бедности, то окажется, что дифференциация округов по интенсивности находится на одном и том же уровне — 2,4-2,6 раз (за исключением послекризисных 1999 и 2000 годов, когда дифференциация упала до 2 раз).
Какой бы ни была интенсивность бедности в отдельных округах, численность населения, проживающего на их территории, в значительной мере корректирует их вклад в бедность населения страны в целом (табл. 9). Если бы размер территории не выступал самостоятельным фактором, то вклад округов в бедность населения страны был бы пропорционален доле округа в населении страны.

Таблица 9
Динамика вклада в бедность населения федеральных округов РФ в 1997-2002 годах, %[[6]]
Федеральный округ
1997
1998
1999
2000
2001
2002
Центральный
15
14,5
19,5
18
17,7
17,7
Северо-Западный
8,6
7,3
8,9
7,0
6,0
6,0
Южный
19,7
21,2
17,3
18,6
21,2
22,1
Приволжский
23,0
24,2
23,8
22,5
23,2
23,5
Уральский
6,7
7,7
8,2
6,7
7,2
7,2
Сибирский
19,7
18,3
17,1
20,8
18,0
17,0
Дальневосточный
7,3
6,8
5,2
6,4
6,7
6,5
В целом РФ
100
100
100
100
100
100
Наименьший вклад в бедность всего населения вносят Северо-Западный, Дальневосточный и Уральский федеральные округа. Вклады Центрального, Северо-Западного и Уральского федеральных округов меньше их доли в численности населения страны, тогда как вклады в общую бедность Южного, Дальневосточного и Сибирского округов выше этой доли.
Таким образом, федеральные округа дифференцированы по уровню и интенсивности бедности, своему вкладу в бедность населения страны, и социальная политика федерального центра должна проводиться с учетом этих особенностей. Хотелось бы подчеркнуть необходимость комплексного учета всех сторон регионального разреза бедности при формировании принципов социальной политики. Если, например, опираться только на данные о вкладе населения различных округов в бедность населения страны, может показаться целесообразным считать заботу о проблемах населения Дальневосточного округа менее приоритетной, чем Приволжского федерального округа, при том, что масштаб и интенсивность бедности в Дальневосточном выше.
Данные ОБДХ говорят также о существовании глубоких социальных различий в материальном благосостоянии городского и сельского населения. Доля бедных в составе сельского населения в 1997-2002 годов была примерно в 1,5 раза выше, чем среди городского населения (рис. 3).

Рис. 3. Доля бедного населения в городе и селе в 1997-2002 гг., по данным ОБДХ, %
Аналогичные контрасты между городом и селом наблюдаются и по другим показателям (табл. 10). Можно видеть, что бедность на селе не только масштабнее (индекс бедности), но значительно глубже (индекс дефицита бедности) и острее (индекс квадратичного дефицита бедности). Интенсивность бедности в селе в течение всего периода была в среднем в три раза выше, чем в городе.
В 1997 году у городского населения риск оказаться в бедности был на 36,5% ([39,5-62,2]/62,2) ниже, чем у сельского. В свою очередь, для сельского населения риск стать бедными был на 57,5% ([62,2-39,5]/39,5) выше, чем для горожан. И в последующие годы вероятность оказаться в числе бедных у сельского населения была также существенно выше.
Для горожан и сельчан характерна разница между величинами располагаемых ресурсов, формирующихся за счет разных источников: натуральных поступлений продуктов питания, займов, использования сбережений, льгот и пособий.
Таблица 10
Показатели бедности городского и сельского населения по величине денежных душевых доходов в 1997-2002 годах, по данным ОБДХ
Год
Место проживания
Доля бедных
Дефицит бедности
Квадратичный дефицит бедности
Интенсивность бедности
Относительный риск попадания в число бедных
1997
Город
0,395
0,148
0,076
0,0585
-36,5
Село
0,622
0,319
0,206
0,1984
57,5
1998
Город
0,392
0,147
0,076
0,0576
-38,9
Село
0,642
0,322
0,205
0,2067
63,8
1999
Город
0,578
0,249
0,139
0,1439
-24,7
Село
0,768
0,425
0,286
0,3264
32,9
2000
Город
0,45
0,173
0,088
0,0779
-33,0
Село
0,672
0,336
0,212
0,2258
49,3
2001
Город
0,529
0,215
0,113
0,1137
-31,2
Село
0,769
0,404
0,261
0,3107
45,4
2002
Город
0,483
0,182
0,092
0,0879
-33,2
Село
0,723
0,37
0,234
0,2675
49,7
    продолжение
--PAGE_BREAK--Вклад займов, сбережений, льгот и пособий в формирование располагаемых ресурсов в целом не превышает 3-4%. Наиболее же весомый вклад вносит стоимость натуральных поступлений продуктов питания. Величина этого вклада дифференцирована в экономических и поселенческих группах (табл. 11).
В динамике приведенных показателей просматривается положительная тенденция — уменьшение величины вклада стоимости натурального потребления в формирование располагаемых ресурсов, что является отражением роста реальных денежных доходов. Уменьшение вклада прослеживается для городского и сельского, как бедного, так и небедного населения. При этом роль натурального потребления по-прежнему остается высокой в сельской местности. Ресурсы потребления бедного населения на селе почти на 30% зависят от результатов труда в личном подсобном хозяйстве. На наш взгляд, использование для оценки материального положения величины располагаемых ресурсов не очень справедливо по отношению к сельским бедным, которым для обеспечения физического воспроизводства нужно прикладывать значительно больше физических усилий, чем городским.
Таблица 11
Доля стоимости натуральных поступлений продуктов питания в располагаемых ресурсах городского и сельского, бедного и небедного (по величине среднедушевых денежных доходов) населения в 1997-2002 годах, по данным ОБДХ, %
Группа населения
1997
1998
1999
2000
2001
2002
Городское
Бедные (ниже ПМ)
9,7
9,3
8,3
8,1
8,5
7,5
Небедные
4,3
3,7
3,4
3,5
3,6
3,1
Всего
6,4
5,9
6,2
5,6
6,2
5,2
Сельское
Бедные (ниже ПМ)
34,4
34,0
32,8
30,1
29,3
27,7
Небедные
17,6
16,7
17,5
15,2
14,2
13,6
Всего
28,1
27,7
29,3
25,2
25,8
23,8
Все население
Бедные (ниже ПМ)
18,8
18,5
16,2
15,8
15,7
14,7
Небедные
6,8
6,0
5,7
5,6
5,2
4,8
Всего
12,2
11,7
12,3
10,8
11,5
10,2
Высок и уровень дифференциации натурального потребления между бедными и небедными в целом: доля стоимости натурального потребления продуктов питания в располагаемых ресурсах у бедных почти в 3 раза выше. Бедные, таким образом, в целом не надеются на помощь со стороны, а сами прикладывают усилия для решения материальных проблем.
Проведенное исследование показало, что в России конца 1990-х — начала 2000 годов сохранялся высокий уровень бедности. При этом бедность была дифференцирована территориально.
Еще более сильные различия существуют между сельским и городским населением. Вклад сельского населения заметно превышает его долю в численности населения, а проживание в сельской местности является одним из наиболее сильных и устойчивых факторов риска попадания в группу бедных.
Серьёзную проблему, от решения которой во многом будет зависеть будущая социально-политическая стабильность России, представляет собой неравенство регионов РФ по уровню жизни, о чём свидетельствует существенное неравенство одного из наиболее значимых индикаторов уровня жизни — денежного душевого дохода. При этом не имеет смысла просто сравнивать регионы по сложившимся в них уровням душевого денежного дохода, т.к. и цены на потребительские товары и услуги в регионах далеко не одинаковы, о чём говорит достаточно большая межрегиональная дифференциация прожиточного минимума. Так, например, стоимость ПМ в Чукотском АО в 5,4 раза выше, чем в Ульяновской области, и 2,3 раза — чем, например, в Москве. А в Москве стоимость ПМ более чем в 2 раза превышает стоимость ПМ в Татарстане.
Различия в стоимости ПМ определяют различия в стоимости, практически, одного и того же набора благ и услуг (или мало различающихся наборов), т.е. различия в покупательной способности рубля. Тогда отношения региональных среднедушевых денежных доходов к прожиточным минимумам представляют собой индикаторы, которые создают базу для сравнения регионов по реальному содержанию душевых доходов, по их покупательной способности. Назовём эти индикаторы нормированными среднедушевыми денежными доходами (НСДД). Чем больше величина НСДД, тем больше прожиточных минимумов можно купить на среднедушевой денежный доход, тем выше его реальное содержание при пространственном, т.е. межрегиональном сравнении.
Несмотря на принятый Федеральным собранием РФ 2 июля и подписанный Президентом РФ 17 июля 1999г. Федеральный закон " О государственной социальной помощи" помощь по признаку малообеспеченности ещё практически (за исключением нескольких регионов, где эта помощь предоставляется в соответствии со своим региональным законодательством) не оказывается, что имеет своим следствием существование почти 3%-го слоя голодающего населения.
Крайне высокая межрегиональная дифференциация нормированного среднедушевого денежного дохода населения (т.е. скорректированного в направлении унификации покупательной способности рубля) ставит под вопрос существование в РФ единого социально-экономического и политического пространства. Положение, когда в едином государстве уровень жизни в одних регионах превышают уровень жизни в других в пять, десять и более раз, не сможет существовать уже в ближайшем будущем, если не будет поддерживаться силовыми мерами.

2.2. Заработная плата
В апреле 2000 г. среднемесячная номинальная начисленная заработная плата в экономике равнялась 2223,4 руб., что в реальном выражении составило 41% от уровня 1990 г (см прил. табл. 3).  Доля оплаты труда в денежных доходах населения за этот же период времени снизилась почти вдвое  — 74,1% в 1990 г. до 38%-40% в 2000г. Соответственно снизилась доля оплаты труда в валовом внутреннем продукте. Так в 1990г. она составляла 42% ВВП, а с 1993г. варьировалась в диапазоне 29% — 32%. В 2000 г. доля оплаты труда в ВВП составила 31%.Следует отметить, что сам ВВП за этот период снизился почти вдвое и в 2000г. составил 55% от уровня 1990 г. С 1 кв. 1999г. в показатель «оплата труда» включается объём скрытой заработной платы, учитываемый раньше в статье «другие доходы». В этом случае доля заработной платы в денежных доходах населения увеличивается до 63,5% — 65%, что уже не так сильно отличается от этого показателя в 1990г. (77%-78%) (см прилож. Диагр. 1), пересчитанного соответствующим образом. Более приемлемым становится и удельный вес оплаты труда в ВВП. В 1996 — 1998гг. он уже составляет 49%, снижаясь в 2000 г. до 42%. Совершенно очевидно, однако, что скрытые формы оплаты труда, которые так улучшили отчётные макроэкономические показатели, имеют место в негосударственном секторе экономики, где зачастую в отчётности отражаются фиктивные ставки заработной платы, ориентирующиеся на уровень оплаты труда в бюджетной сфере. Сама заработная плата, на порядки превосходящая эти фиктивные ставки, не фиксируется ни в какой отчётности. Часто бывает и так, что работник вообще не включается в списочный состав организации и его заработная плата никак не отражается в бухгалтерской отчётности, даже на фиктивном уровне. Всё это свидетельствует о том, что, по крайней мере, работники бюджетной сферы ощущают снижение удельного веса оплаты труда в ВВП именно до 31%, а работники негосударственного сектора экономики — более чем пятикратное увеличение доли статьи «другие доходы» в денежных доходах населения.
Номинальная среднемесячная заработная плата работника за последние два года (апрель 1998 г. — апрель 2000 г.) более чем удвоилась (выросла на 102%), однако реальная среднемесячная заработная плата в апреле 2000 г. составила лишь 79% её величины в апреле 1998 г. (см. прилож. Табл 3) Вместе с тем в течении последних 12 месяцев сложилась тенденция роста реальной среднемесячной заработной платы одного работника (за исключением обычных её скачков, связанных с концом финансового года в декабре — январе каждого года). Годовой прирост реальной среднемесячной заработной платы одного работника составил 23,6%.
Много проблем связано с различиями в заработной плате работающих в частном секторе экономики и работников бюджетного сектора. Заработная плата в бюджетном секторе экономики составляет около 60% средней по РФ заработной платы. Это соотношение связано, в первую очередь, с заработной платой работников социальных отраслей экономики, таких как: образование, здравоохранение, культура и искусство, наука и научное обслуживание (см. прил. табл. 1). 
Несколько особняком располагается государственная служба, средняя заработная плата работников которой на 30% выше средней заработной платы в частном секторе экономики и почти в два раза превосходит среднюю заработную плату работников социальных отраслей. Так средняя заработная плата работников образования составляет 41%, здравоохранения — 45%, культуры и искусства — 49%, науки и научного обслуживания — 60% от средней заработной платы работников государственной службы. Правда, если принять во внимание все источники заработной платы, в том числе вторую, третью и т.д. работы, коммерческие источники получения доходов, то уровень заработной платы отдельных отраслей социальной сферы существенно приблизится к уровню оплаты труда работников государственной службы. Так, например, в отраслях культуры и искусства средний уровень оплаты труда составит уже 80%, а в здравоохранении -58% от среднего уровня заработной платы государственных служащих. Однако, в науке и научном обслуживании и образовании прирост средней заработной платы за счёт дополнительных источников не превышает 2% — 3%
Во втором квартале 2000г. реальный размер начисленной среднемесячной заработной платы работника составил 41% от уровня 1990г. (см прилож. Табл 3)За десятилетний период доля оплаты труда в ВВП снизилась с 42% до 31%. При учёте скрытой заработной платы из статьи «другие доходы» в статье «оплата труда» доля оплаты труда в ВВП в 2000г. «возрастает» до 42%, а в 1996, 1997 и 1998гг. составляет даже 49%. Но для работников государственного сектора экономики «скрытая заработная плата» является скорее исключением, чем правилом, в связи с чем для них доля «оплаты труда» в ВВП составляет именно 31%.
Последние два, два с половиной года средняя заработная плата работников более высоких децилей в ряду распределения численности работников по заработной плате росла более высокими темпами, чем средняя заработная плата более низких децилей. В связи с этим увеличивалось расслоение населения по уровню душевого дохода и во втором квартале 2000г. удельный вес малообеспеченного населения достиг 41% (при исчислении ПМ по новой методике) или 36% ( при исчислении ПМ по старой методике) (см табл. 12)

Таблица 12
Динамика среднемесячной номинальной и реальной начисленной заработной платы[[7]]
Таблица 13
Среднемесячная начисленная заработная плата (без выплат социального характера) по видам экономической деятельности
    продолжение
--PAGE_BREAK--

    продолжение
--PAGE_BREAK--С 1 января 2005 года, согласно Федеральному закону №122, полномочия по финансированию пособий на детей передаются с федерального на региональный уровень, что, на наш взгляд, приведет практически к ликвидации данного вида социальной помощи. В контексте содействия сокращению бедности данное решение представляется достаточно противоречивым, поскольку именно семьи с детьми имеют повышенный риск бедности и сокращение социальных трансфертов, направляемых на их поддержку, будет способствовать увеличению глубины бедности. Справедливости ради, следует отметить, что отмена данного пособия не влияет на масштабы бедности, поскольку размер данного пособия (70 рублей для полных бедных семей с детьми и 150 для одиноких матерей с доходами ниже прожиточного минимума), в несколько раз ниже дефицита доходов, но наличие данного ресурса в бедных семьях значимо сокращает глубину бедности.
Официальная статистика не предоставляет возможности определить значимость пособий для отдельных групп населения. В связи с этим обратимся к данным Национального обследования благосостояния и участия населения в социальных программах, содержащего информацию о доходах и расходах 444 тысяч домохозяйств.
Таблица 17
Структура располагаемых ресурсов (максимум по доходам и расходам в разрезе децильных групп), проценты
1 дециль
2 дециль
3 дециль
4 дециль
5 дециль
6 дециль
7 дециль
8 дециль
9 дециль
10 дециль
Зарплата
32,5
33,8
31,7
30,5
32,3
35
40,5
45,7
49,4
52,9
Пенсии и стипендия
25,4
32,7
37,8
39,6
36,3
32,3
26,5
20,1
15,3
7,6
Денежные пособия
4,9
2,2
1,5
1,1
1,1
1,0
0,8
0,6
0,5
0,5
Поступления от ЛПХ в денежной форме
3,9
3,1
2,7
2,3
2,4
2,2
2,8
2,6
2,9
1,7
Поступления от ЛПХ в неденежной форме
10,7
8,5
8,1
7,1
6,5
6,7
5,7
4,9
4,3
2,2
Натуральные льготы и субсидии
2,5
3,2
3,8
4,7
5,1
4,9
4,4
3,4
2,9
1,9
Денежная помощь от родствен ников
2,9
2,3
2,1
2,4
2,3
2,2
2,6
2,8
2,8
2,8
Прочие поступления*
17,2
14,2
12,3
12,3
14
15,7
16,7
19,9
21,9
30,4
Итого
100
100
100
100
100
100
100
100
100
100
* Виды денежных поступлений, подлинный источник которых не удается идентифицировать достоверно
Декомпозиция структуры располагаемых ресурсов в разрезе децильных групп (таблица 17) указывает на то, что максимальная доля денежных пособий отмечается в располагаемых ресурсах 1-й децильной группы и составляет 4,9%. Далее, при переходе к каждому более обеспеченному децилю, фиксируется сокращение значимости данной компоненты. В конечном итоге, в располагаемых ресурсах 10-го дециля денежные пособия не превышают 0,5%.
Обратимся теперь к данным о социальных трансфертах в натуральной форме, которые являются важным элементом социальной поддержки населения. Социальные трансферты, полученные в безналичной и натуральной форме — суммы, полученные домохозяйством в виде льгот и дотаций на приобретение следующих видов товаров и оплату услуг[9]:
·                     жилье и коммунальные услуги;
·                     услуги транспорта и связи;
·                     содержание детей в детских дошкольных учреждениях;
·                     оплата питания, в том числе детей в школе;
·                     приобретение лекарств и зубопротезирование;
·                     оплата отдыха и санаторно-курортного лечения (в т.ч. с оплатой проезда);
·                     компенсация расходов на бензин и технический ремонт автотранспорта;
·                     прочие натуральные поступления (социальные трансферты от предприятия, не вошедшие в выше перечисленные услуги, материальная, гуманитарная помощь и т.д.).
В располагаемых ресурсах учитываются не все льготы, установленные для отдельных категорий граждан. Например, не учитываются такие виды льгот, как бесплатный медицинский патронаж, обслуживание социальным работником одиноко проживающих престарелых граждан, обучение безработных по линии службы занятости, обеспечение инвалидов транспортом, малообеспеченных домохозяйств бесплатным жильем и т.д. Эти льготы не поддаются корректному пересчету в денежный эквивалент.
Прежде чем прейти к анализу влияния системы льгот на уровень жизни домохозяйств, отметим, что начало 2005 года ознаменовало глобальную реформу системы льгот, согласно которой, принят курс на замену льгот денежными компенсациями. Действительно, система социальных льгот, действовавшая до того момента, когда вступил в силу 122 Федеральный закон, предусматривающий замену льгот денежными компенсациями, нуждалась в серьезном реформировании. Это связано, во-первых, с большим количеством нефинансируемых мандатов; во-вторых, с непрозрачностью финансовых отношений между бюджетом и организациями, предоставляющими услуги и товары на льготной основе; в-третьих, высокой дифференциацией льготников при доступе ко льготам.
Особенностью существующего в России мониторинга данных социальных программ, является то, что он основан на ведомственной статистике организаций и учреждений, оказывающих услуги в рамках системы социальных льгот для населения. Несмотря на масштабность действующей системы льгот, механизмы ее функционирования продолжают оставаться непрозрачными. В частности, отсутствовала система персонального учета льготников. В первую очередь это относится к льготам на проезд в городском и пригородном транспорте. В серьезной модификации нуждается и система предоставления льгот на оплату лекарств, которая регулируется не только действующим законодательством, но и дополнительными административными барьерами, возникающими на этапе выписки рецепта и получения лекарств в аптеках.
В данной статье предпринята попытка оценить эффект от реализации программы «монетизации льгот», в соответствии с изменениями, предусмотренными в новом федеральном законодательстве. Основу моделирования процесса монетизации льгот составили данные НОБУС2.
Таким образом, НОБУС показывает, что семьи с максимальным риском бедности (многодетные, неполные, семьи с детьми) ограничены в доступе к самой массовой российской социальной программе — программе социальных льгот. В то же время семьи пенсионеров, имеющие более низкие шансы попадание в число бедных, наоборот, отличаются большей вероятностью попадания в число льготополучателей.
Продолжая освещение вопросов, связанных с характеристикой участников программ социальных льгот, остановимся на понимании того, какие льготы получает население. Наиболее распространенными являются льготы на оплату жилищно-коммунальных услуг (41,4% домохозяйств пользуются данной льготой) и транспорта (38,7%). В поселенческом разрезе наиболее дифференцировано потребление транспортных льгот: они распространяются на 52,8% домохозяйств, живущих в городах с населением 1 млн. и более, и 27,4% сельских семей. Получатели льготных путевок представлены только среди 2,6% семей (4,9% — в городах — миллионниках и 1,5% — в сельской местности). Те, кто имеют льготы на оплату лекарств и медицинских услуг, представлены среди 19,8% российских семей, и в поселенческом разрезе не наблюдается значимых различий: 22,2% в городах — миллионниках и 17,9% в сельской местности.
Завершая обзор финансовых и социально-демографических характеристик участия населения в программах неденежных социальных льгот до момента вступления в силу Федерального Закона №122, предусматривающего замену льгот денежными компенсациями, отметим ряд наиболее значимых результатов.
Социальные программы федерального мандата, предоставляющие определенные льготы и субсидии в неденежной форме, распространены на половину домашних хозяйств. В стоимостном выражении эти программы составляют около 9% от общего объема располагаемых ресурсов домохозяйств — участников программ социальных льгот. В среднем, в каждом домохозяйстве-получателе льгот представлено 1,4 представителя льготной категории, которые обеспечивают получение 4-х льгот на одно домохозяйство. На каждое домохозяйство в среднем приходится 2,2 вида льгот и в 30% этих домохозяйств 2 и более членов получают однотипные индивидуальные льготы.
Анализ состава участников рассматриваемых социальных программ с социально-демографической точки зрения указывает на то, что основными получателями льгот федерального мандата являются лица пенсионного возраста, а большинство многодетных и неполных семей не попадают в фокус их внимания.
Действовавшая система натуральных льгот функционировала таким образом, что сложилось высокое неравенство в потреблении распределяемых через нее услуг. Обусловлено это особенностями потребления отдельных семей, экономическими и административными барьерами.
Проведенный нами обзор основных изменений, предусмотренных новым законодательством, позволил нам увидеть следующую схему замены льгот денежными компенсациями:
1.                Предусмотрено разделение всех представителей льготных категорий на тех, кто будет финансироваться за счет федерального и региональных бюджетов.
2.                К федеральным льготникам отнесены: все инвалиды; участники Великой отечественной войны и другие категории граждан, в связи с участием в военных действиях; члены семей погибших и умерших участников военных действий; граждане, подвергшиеся воздействию радиации.
3.                Относительно остальных льготных категорий изменения будут регулироваться региональным законодательством, но Федеральный закон устанавливает правило, что они не должны привести к ухудшению положения граждан, имеющих льготы.
4.                Законом предусмотрены размеры компенсаций, которые получат граждане, отнесенные к федеральным льготникам. В дальнейшем в ходе реализации нового законодательства из этих сумм будет вычтена стоимость социального пакета (450 рублей), предусматривающего сохранение натуральных льгот на оплату санаторно-курортного лечения и лекарственного обеспечения. Размеры денежных компенсаций, реально выплаченных населению, представлены в таблице 18.
Таблица 18
Размер денежных выплат льготникам федерального уровня
Категории населения, которые в соответствии с установленным законодательством порядке имеют право на получение различных социальных льгот
Размер выплат без социального пакета, руб./месяц
Инвалиды (кроме инвалидов войны)
I степени (III группы)
350
II степени (II группы)
550
III степени (I группы)
950
Инвалиды Великой Отечественной войны и инвали­ды боевых действий на территориях других госу­дарств (инвалиды войны)
1550
Участники Великой Отечественной войны, другие категории граждан, имеющие льготы в связи с великой отечественной войной
1050
Ветераны боевых действий
650
Члены семей погибших (умерших) инвалидов, участников Великой Отечественной войны и боевых действий на территории других государств
150
Граждане, подвергшиеся воздействию радиации
1250
В связи с тем, что Федеральный Закон №122 предполагает разделение всех льготников на региональных и федеральных, в таблице 13 приведены данные, которые позволяют сделать выводы о том, какое количество домохозяйств зависит от федерального и регионального бюджетов.
Таблица 13
Доля домохозяйств, имеющих в своем составе льготополучателей федерального и регионального уровней, Россия, НОБУС, 2003 год (в %)
Общее число домохозяйств, участвующих в региональной и федеральной системах компенсационных выплат, превышает численность домохозяйств, имеющих в своем составе представителей льготных категорий. Обусловлено это тем, что в одном домохозяйстве одновременно могут быть представители двух анализируемых групп и такие домохозяйства составили около 10% от общей численности населения. На самом деле, данный результат обозначает одну из точек социального напряжения, поскольку деление на федеральных и региональных получателей льгот прошло через семейные бюджеты и внесло элементы обиды и несправедливости в пределах одной семьи. Представим себе семью пенсионеров, состоящую из ветерана ВОВ и труженика тыла. Как можно объяснить им, почему они, имея до монетизации равные льготы, оказались неравны в новой системе.
В целом доля домохозяйств, где есть региональные льготники, в 2 раза выше группы домохозяйств с федеральными льготниками. Теперь давайте вспомним объемы предполагаемых ресурсов на компенсации: Федеральным льготникам более 200 млрд. рублей, а региональным — 90 млрд. рублей. При этом важно отметить, что и региональные и федеральные льготники до монетизации, в среднем, получали примерно одинаковый объем ресурсов в расчете на душу. Данный результат показывает, что дискриминация региональных льготников была заложена в механизме реализации нового законодательства еще на этапе утверждения федерального и региональных бюджетов.

Рис. 4. Результаты моделирования сценариев монетизации льгот[[10]]
На основе имеющихся у нас данных об участии домохозяйств в программе неденежных социальных льгот и параметрах реформирования данной системы с учетом норм, заложенных в Федеральном Законе №122, мы смоделировали последствия для домашних хозяйств, оперируя изменением уровня располагаемых ресурсов. Для этого, помимо соблюдения выше обозначенных правил, мы адаптировали базу данных 2003 года к ситуации 2005 года. Результаты расчетов представлены на рисунке 4.
Первый сценарий отображает ситуацию, когда нет социального пакета, региональные льготники получают льготы в прежнем объеме, и вводятся компенсации для федеральных льготников, не ухудшающие их положения. Этот сценарий мы назвали «Все правила Федерального закона №122 соблюдены». В данном случае результаты указывают на то, что социальные последствия выглядят достаточно оптимистично: практически нет проигравших, 80% не меняют своего положения на шкале располагаемых ресурсов и 20% выигрывают от процесса монетизации.
Реальная картина реализации именно данного федерального закона оказалась более пессимистичной (см. рисунок 4, сценарий «Реальная монетизация без учета роста цен на ЖКУ и трнспорт»). Здесь мы уже видим порядка 3,4% пострадавших домохозяйств, в которых проживает около 8 млн. человек. В данном сценарии было учтено введение социального пакета, сохранены льготы на лекарства для региональных льготников (что еще не факт, и возможно число поигравших больше) и ввели компенсационные выплаты для региональных льготников на уровне 200-300 рублей (что соответствует действительности). Но даже в данном случае ситуация не выглядит трагичной, и число выигравших существенно увеличилось, что обусловлено сохранением льгот на лекарства. Вся проблема в том, что одновременно с началом монетизации льгот цены на оплату ЖКУ возросли на 26-28% и примерно на 10% выросли цена на транспорт.
    продолжение
--PAGE_BREAK--Именно эти изменения увеличили число пострадавших до 39% и теперь уже практически полстраны испытали на себе негативные эффекты монетизации. Справедливости ради следует отметить, что рост цен на ЖКУ и транспорт не связан с реализацией Федерального Закона №122, данные действия — ответственность совершенно других институтов государственной власти, но факт одновременного старта роста цен на услуги и введения денежных компенсаций вместо льгот связали данные процессы в один узел. Результатом стала ситуация, когда в условиях роста ВВП и обещаний повышения уровня жизни, население в новогодние праздники столкнулось с падением уровня жизни.
Можно предположить, что все извлекут уроки из сложившейся ситуации и один из этих уроков заключается в том, что социальная экспертиза управленческих решений, затрагивающих большие группы населения, должна стать неотъемлемой частью процесса реализации реформ. Впереди нас ждет реформа ЖКХ, образования, здравоохранения, бюджетного сектора в целом. Выигравшие и проигравшие будут при реализации любой из них, но потери могут быть минимизированы за счет эффективных механизмов реализации.

3. Направления улучшения условий жизни населения
Реформирование ранее действующих систем управления экономикой в России повлекло крупные просчеты и серьезные ошибки, в частности, в организации нормирования и оплаты труда. Это, прежде всего, проявилось (еще на начальном этапе реформ) в выборе целей, методов и способов практического разрешения организационно-экономических проблем, ориентированных на эффективную работу предприятия.
При выборе целей реформирования организации и оплаты труда обозначилось два совершенно разных подхода: первый состоял в том, чтобы все вопросы организации труда и его оплаты сосредоточились в центре; второй, — на уровне предприятия. Последние получили право решения практически всех вопросов организации труда и его оплаты на уровне отдельного предприятия. Последствия таковы: и в том и в другом случае было исключено влияние на уровень оплаты регулирующего воздействия рынка труда, исключен учет отраслевых и территориальных интересов работодателей и работников в вопросах объективного установления уровня и динамики оплаты труда работников, а также поддержания необходимых соотношений в оплате труда.
В ходе подготовки к переходу на рыночные отношения среди управленческой элиты возобладало мнение, что нормы как таковые утрачивают свое значение, поскольку они выполняют главным образом функцию регулирования заработной платы. Подобное утверждение опровергается опытом стран с развитой рыночной экономикой: правильно организовать заработную плату на предприятии невозможно без ее основополагающего элемента — нормирования труда, которое позволяет установить соотношение между объемом затрат труда и размером его оплаты в конкретных организационно-технических условиях.
В практике хозяйствования сложились, по меньшей мере, две тенденции.
Первая — это фактически состоявшееся обесценивание рабочей силы, приведшее к тому, что заработная плата не может выполнять свои воспроизводственные функции, то есть обеспечивать работнику условия для нормальной жизнедеятельности.
Вторая — это процесс возникновения и углубления неоправданной дифференциации заработной платы. Если в 1992 году соотношение в уровнях зарплаты 10% работников с наиболее низкой заработной платой и 10% работников с самой высокой зарплатой было 1:6, то в настоящее время это соотношение достигает 1:20. Неоправданная дифференциация наблюдается по всем категориям работающих, по предприятиям одной отрасли, одной территории, по одноименным предприятиям рыночных форм собственности и в рамках одной из форм собственности.
Тенденции обесценивания рабочей силы и неоправданной дифференциации в оплате труда достигли в 1998 году такого размаха, что невольно приходишь к выводу об исчезновении в экономике России заработной платы как экономической категории, о превращении ее в некую социальную выплату работнику, не связанную ни с количеством, ни с качеством результатов труда.
Дееспособность предприятия возможна лишь на базе тесного взаимодействия и координации работ трех управлений: проектного, технологического и организации нормирования труда.
Главный недостаток состоит в том, что заработная плата плохо, а зачастую вообще не связана с конечными результатами труда. Резуль­таты труда коллективны, а оплата — индивидуальна. Чтобы преодолеть это противоречие, надо сделать одно из двух: либо индивидуализиро­вать результаты, либо коллективизировать систему оплаты.
Хотя первый путь объективно исключен, так как в принципе не­возможно отделить результаты от их коллективной природы, именно по нему повели нашу экономику осуществляемые с 1985г. преобразования. Теперь, спустя более чем десятилетие, бесперспективность его стала очевидной. Предприятия, которые старались раздробить коллективный интерес на множество частных, потеряли устойчивость и сейчас, чтобы выжить, спешно налаживают те или иные формы объединения. Среди хозяйственников укрепляется понимание, что перспектива связана с коллективными системами поощрения труда.
К аналогичным выводам приходят и зарубежные исследователи. «Имеющиеся обзоры показывают, — что 45% работников уверены в отсутствии прямой связи между размером зарплаты и эффективностью и только 22% считают, что такая связь существует; всего 13% уверены в том, что их зарплата возрастет, если они будут работать более эффективно, а 48% считают, что от этого выиграют только руководство компании и ее владельцы»[[11]]. Так обстоит дело в США.
В Японии иначе: «Анализ аналогичных данных в японских компаниях, проведенный в 1982г., показал, что 93% работников считают, что увеличение производительности труда обеспечит рост их заработной платы»[[12].] Это, конечно, не результат слепой преданности. Оценки свидетельствуют о том, что в 1986г. менее чем на 0.9% американцев распространялась гибкая система премиальных выплат. В Японии доля работников, труд которых оплачивался на основе подобной системы, составляла 28%. Под «гибкой» системой оплаты понимается такая, которая определенную часть заработка ставит в «зависимость от общей эффективности работы компании, обеспечивает возможность избежать увольнений и разовых сокращений базовой зарплаты».
Рассматриваемый источник содержит в высшей степени примеча­тельное признание: «Зачастую сама вероятность увольнения оказывает резко негативное психологическое влияние на работников, снижает стимулы к повышению эффективности своей работы».
Вот перечень вопросов, отнесенных американскими специалистами к числу открытых, и которые также стоят перед нашими хозяйственниками:
·                   каким образом организовать процесс стимулирования роста про­изводительности труда и качества?
·                   какую методику использовать?
·                   какой критерий выбрать в качестве главного — прибыль, производительность или что-то иное?
При изучении данной проблемы заключительный вывод американских исследователей был в пользу коллективного метода формирования зара­ботной платы: «Система оплаты труда должна создаваться таким обра­зом, чтобы обеспечить объединение, а не разобщение работников в рамках фирмы, стимулировать сотрудничество, а не конфликты между ра­ботниками».
В нашей стране глубина понимания проблемы среди специалистов и передовых управленцев ничуть не меньше, чем за рубежом. Есть немало предприятий, обладающих собственным подходом к разрешению противоре­чия между коллективным характером результатов труда и индивидуальной системой оплаты, а также прогрессивными формами и методами организа­ции производства и управления им.
Бригадной организацией труда и заработной платы, позволившей достигать высоких конечных результатов, выделялся Калужский турбин­ный завод. В нынешних условиях реального приращения конкурентоспособности добиваются: в автомобильной промышленности — ГАЗ и ГоЛАЗ, текстильной – “Трехгорная мануфактура”, швейной — АО “Большевичка” (Санкт-Петербург) и концерн “Панинтер” (Москва), энергетической – АО “Криокор”, химической — “Клинволокно”, электронно-технической — Ижевский радиозавод.
Можно заключить: недостатки действующей системы оплаты обуслов­лены индивидуальным ее характером. Их преодоление означает не что иное, как коренное изменение самой системы, а именно — превращение ее в коллективно-долевую. В масштабе мировой экономики такой переход уже происходит. В нашей стране предпосылок и возможностей для него не меньше, чем за рубежом.
В первую очередь необходимо уделять особое внимание созданию мотивации к труду. Оплата труда является мотивирующим фактором, только если она непосредственно связана с итогами труда. Работники должны быть убеждены в наличии устойчивой связи между получаемым материальным вознаграждением и производительностью труда. В заработной плате обя­зательно должна присутствовать составляющая, зависящая от достигнутых резуль­татов.
Для российской ментальности характерно стремление к коллективному труду, признанию и уважению коллег и т.д. Сегодня, когда из-за сложной экономической ситуации трудно обеспечить высокую оплату труда, особое внимание следует уделять нематериальному стимулированию, создавая гибкую систему льгот для работников, гуманизируя труд, в том числе:
ü признавать ценность работника для организации, предоставлять ему творчес­кую свободу;
ü применять программы обогащения труда и ротации кадров;
ü использовать скользящий график, неполную рабочую неделю, возможность трудиться как на рабочем месте, так и дома;
ü устанавливать работникам скидки на продукцию, выпускаемую компанией, в которой они работают:
ü предоставлять средства для проведения отдыха и досуга, обеспечивать бесплатными путевками, выдавать кредиты на покупку жилья, садового участка, автомашины и т.д.
Попытаемся сформулировать мотивирующие факторы организации труда, которые ведут к удовлетворению потребностей высших уровней.
На своем рабочем месте каждый хочет показать, на что он способен и что он значит для других, поэтому необходимы признание результатов деятельности конкретного работника, предоставление возможности принимать решения по вопросам, относящимся к его компетенции, кон­сультировать других работников.
На рабочих местах следует формировать мировоззрение единой команды: нельзя разрушать возникающие неформальные группы, если они не наносят ре­ального ущерба целям организации.
Практически каждый имеет собственную точку зрения на то, как улучшить свою работу. Опираясь на заинтересованную поддержку руководства и не боясь санкций, следует организовать работу так, чтобы у работника не пропало желание реализовать свои планы.
Работнику нужно предоставлять максимально возможную степень самоконтроля.
Большинство людей стремится в процессе работы приобрести новые знания. Поэтому так важно обеспечивать подчиненным возможность учиться, поощрять и развивать их творческие способности.
Каждый человек стремится к успеху. Успех — это реализованные цели, для достижения которых работник приложит максимум усилий. Успех без признания приводит к разочарованию, убивает инициативу. Этого не случится, если подчиненным, добившимся успеха, делегировать дополнительные права и полномочия, продвигать их по служебной лестнице.

Заключение
Анализ изменений в уровне жизни населения России в последние годы показал, что сохранение низкого жизненного уровня большинства населения блокирует ее экономическое развитие, усугубляет ее социально-политическую нестабильность. Социальная политика в России остается пассивной и не адекватной сложившейся напряженной ситуации. Все большее число граждан, общественно-политических сил выступают за смену курса социально-экономических преобразований в стране.
Прошедшая 27 марта 1997 года общероссийская акция протеста граждан под лозунгом «За труд, заработную плату, социальные гарантии», в которой, по данным ФНПР, приняло участие около 20 млн. граждан, свидетельствует о том, что в обществе усиливается социальная напряженность. Политика распределения доходов населения должна быть направлена, прежде всего, на восстановление роли оплаты труда, как основного источника денежных доходов населения и важнейшего стимула трудовой активности граждан.
В этих целях первоочередное значение приобретает поэтапное доведение минимальных и других фиксированных доходов населения до величины прожиточного минимума. Именно такой подход, заложен в Федеральном законе «О прожиточном минимуме в Российской Федерации», принятом Государственной Думой в апреле 1997 года (отклонён Советом Федерации). Необходимо также принять экстренные правовые, экономические и административные меры по ликвидации имеющейся задолженности по заработной плате, введению механизма возмещения материального ущерба при задержках с выплатой заработной платы.
В этой связи, целесообразно рассмотреть вопрос о введении обязательного страхования работодателей на случай неспособности ими своевременно оплатить труд наемных работников. Активная государственная социальная политика позволит остановить процесс обнищания основной массы населения такой великой державы, как Россия, и создать предпосылки для преодоления социального кризиса в стране. А у России есть для этого все возможности.
В первом полугодии 2000 г. покупательная способность рубля в 16,4 раза ниже покупательной способности рубля в 1990 г., а покупательная способность среднедушевого денежного дохода в первом полугодии 2000 г. почти в два раза ниже покупательной способности среднедушевого денежного дохода 1990 года.
Всё большую роль в снижении покупательной способности денежных доходов населения играет рост стоимости платных услуг населению, доля которых в денежных расходах населения с 1990 г. выросла в 5 раз и составила почти четвёртую их часть. Рост стоимости платных услуг населению за последние 10 лет связан как с опережающим по сравнению с другими товарами и благами ростом их средней цены, так и с ростом их физического объёма за счёт перехода части бесплатных услуг (медицины и образования) в платные.
В наибольшей мере растут расходы населения на санаторно-оздоровительные услуги и на услуги культуры, медицины и образования. Темпы роста расходов на эти виды услуг значительно опережают темпы роста денежных доходов населения.
Темпы роста расходов населения на жилищно-коммунальные услуги и цен на них существенно ниже как темпов роста средних расходов по всему комплексу платных услуг и цен на них, так и темпов роста среднедушевых денежных доходов населения. Всеобщая необходимость жилищно-коммунальных услуг делает любой рост их стоимости весьма болезненным для населения.

Список использованной литературы:
1.     Абакумова Н.Н.,. Подовалова Р.Я. Политика доходов и заработной платы. – Новосибирск: НГАЭиУ; М.: ИНФРА–М, 2004. – 224с.
2.     Алехина О. Стимулирующий эффект систем заработной платы // Человек и труд. – 1997. — № 1. – С. 90-92.
3.     Белова В. Кризис оплаты труда: причины и пути его преодоления // Человек и труд. – 1998. — № 12. – С.51 – 55.
4.     Бобков В. Н. Аналитический доклад по результатам мониторинга за период апрель-июнь 2004 года / Бобков В. Н., Литвинов В. А., Гулюгина А. А. // Мониторинг доходов и уровня жизни населения. — 2004. — N 3. — С. 5-16.
5.     Борисов Е.Ф., Петров А.А., Стерликов Ф.Ф. Экономика: справочник. – М.: Финансы и статистика, 1997. – 400с.
6.     Гнездовский Ю.И., Поварич И.П. Проблемы организации оплаты труда в современных условиях. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 1998. – 124с.
7.     Доходы, уровень жизни // Экономист. – 1996. — № 5. – С. 63-73.
8.     Жуков Л.И., Горшков В.В. Справочное пособие по труду и заработной плате. – М.: Финансы и статистика, 1990. – 272с.
9.     Морозова Л.Л. Труд и заработная плата: практ. руководство. – М.: ИЧП “Актив”, 1997.
10.Никифоров А. Зарплата: отраслевой профиль // Человек и труд. – 1997. — № 9. – С. 50-51.
11.Основные направления Концепции реформирования заработной платы // Человек и труд. – 1998. — № 1. – С. 70-76.
    продолжение
--PAGE_BREAK--