Поэты пушкинской поры

      Тема 15. Поэты пушкинской поры Русская литература начала XIX столетия проходит под знаком А.С. Пушкина. Несомненно, его роль в литературном процессе той поры трудно переоценить: неслучайно В.Одоевский назвал Пушкина «солнцем русской поэзии». Однако в этот период на поэтическом небосклоне России воссияло еще не одно светило: около трехсот поэтов пробовали себя в литературном творчестве. В литературоведении по-разному определяют этот феномен: поэтов

современников Пушкина называют «пушкинской плеядой», «пушкинской школой», «поэтами пушкинской поры», при этом всегда по-разному очерчивают их круг: от трехсот до шести. Поэтами пушкинской поры традиционно называют таких лириков как П.А. Вяземский, Д.В. Давыдов, А.А. Дельвиг, Е.А. Баратынский, Н.М. Языков, Д.В. Веневитинов. Временные границы проявления творческого феномена поэтов пушкинской

поры определяют следующим образом. В качестве точки отсчета берется 1820 (год создания Пушкиным поэмы «Руслан и Людмила», когда сформировались ос­новные принципы пушкинского стиля). Приблизительно 1835 год становится завершающим. В России еще с петровских времен складывается особая дворянская идеология, в основе которой лежит представление о дворянстве как о передом классе, реально влияющем на судьбу государства и во многом определяющем эту

судьбу. Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года стало началом круше­ния идеалов дворянского сословия, последствия этих событий скажутся именно к 1835 году: становится очевидным, что дворянство утрачивает свои передовые позиции. В середине 30-х годов пушкинский идеал кажется слишком гармоничным и несоответствую­щим современным злободневным задачам, стоящим перед литературой. Публика становится все равнодушнее к творениям Пушкина.

Критики стремятся определить фигуру, способную занять высшее место на русском литературном Олимпе. В статье 1835 года «О русской повести и повестях г. Гоголя» В.Г. Белинский писал: «… в настоящее время он (Гоголь) является главою литературы, главою поэтов; он становится на место, оставленное Пушкиным». Характеризуя же поэзию М.Ю. Лермонтова, Белинский проницательно замечал: «Да, очевидно, что

Лермонтов поэт совсем другой эпохи и что его поэзия - совсем новое звено в цепи исторического развития нашего общества». Лермонтовская эпоха – эпоха безверия, Пушкин же гармоничен, если даже действительность не удовлетворяет его, то он ни в коем случае не ставит под сомнение абсолютную ценность жизни. Основная особенность пушкинского периода – гармоническая точность поэзии, которая присуща и поэтам пушкинской поры. Каждый из поэтов пушкинской поры обладает неповторимой

человеческой и художнической индивидуальностью, но всех их объединяет отношение к миру как к целостному явлению и стремление закрепить эту це­лостность в слове. Петр Андреевич Вяземский (1792 - 1878) В нем собралось обилие необыкновенное всех качеств: ум, остроумие, наглядка, наблюдательность, неожиданность выводов, чувство, веселость и даже грусть… Н.В. Гоголь Начало творческого пути. Особенности мировоззрения

Петр Андреевич Вяземский родился в богатой аристократической семье. Его отец, князь Андрей Иванович Вяземский готовил своего сына к серьезной государственной деятельности, поэтому дал мальчику блестящее образование: он обучался в петербургском иезуитском пансионе, при Педагогическом институте, в последствии, после его переезда в Москву для чтения лекций молодому человеку в дом Вяземских приглашались профессора

Московского университета. После смерти А.И. Вяземского воспитанием, образованием юноши занимался его близкий родственник известный литератор и историк Н.М. Карамзин. Именно Н.М. Карамзин вводит П.А. Вяземского в круг прогрессивно настроенных литераторов, ратующих за то, чтобы русская литература обрела европейский статус. Вяземский увлекался идеями французского Просвещения, его кумиром был великий

Вольтер. В своем раннем творчестве Вяземский отдал дань «легкой» поэзии. В этот период он активно разрабатывает сатирические жанры, излюбленным из которых был жанр эпиграммы. Вяземский отличался либерализмом взглядов. События Отечественной войны 1812 года, в которой он принимал участие, только укрепили его представления о необходимости изменений в государственном устройстве. Вместе с группой молодых вольнодумцев

Вяземский составил записку императору, в которой отстаивалась мысль о необходимости освобождения крестьян от крепостной зависимости. Реакция последовала незамедлительно: Вяземский был уволен с военной службы и находился в опале почти десять лет. При этом он не разделял тактики декабристов, поэтому не был членом тайного общества. Однако после разгрома декабристского движения, казни пятерых заговорщиков и высылки сотен участников

заговора на каторжные работы и в ссылку Вяземский в письме своей жене писал: «для меня Россия теперь опоганена, окровавлена: мне в ней душно, нестерпимо. <…> я не могу, не хочу жить спокойно на лобном месте, на сцене казни!» В годы опалы Вяземский активно занимается художественным творчеством, пишет критические статьи о современной литературе. Вскоре о Вяземском заговорили как об одном из теоретиков и практиков русского романтизма.

Наиболее часто в этот период он обращается к жанру послания, который позволял молодому поэту сочетать, казалось бы, несочетаемое: высокий слог, исполненный поэтических штампов, и намеренно сниженную бытовую, почти разговорную манеру: Иль, отложив балясы стихотворства (Ты за себя сам ритор и посол), Ступай, пирог, к Т<ургеневу> на стол, Достойный дар дружбы и обжорства! (Послание к Т<ургеневу> с пирогом) Среди наиболее известных посланий раннего

Вяземского послания к В.А. Жуковскому, Д.В. Давыдову, К.Н. Батюшкову и другим замечательным современникам. Лучшие журналы России считают за честь поместить на своих страницах сочинения князя Вяземского. Своеобразие творчества П.А. Вяземского Важнейшая черта поэзии Вяземского – острое и точное чувство современности, сочетающееся с подлинным

энциклопедизмом. Для поэзии Вяземского характерен перевес мысли над чувством, что, по его мнению, искупало погрешности в отделке стиха. Слово в поэзии под­чинялось строго определенному заданию – передать оригинальность логи­ческого мышления. Поскольку Вяземский был убежденным противником крепостного права и абсолютной монархии, то его творчество пронизывают вольнолюбивые мотивы. Так, в стихотворении «Петербург» (1818 – 1819) поэт, следуя одической традиции

М.В. Ломоносова и Г.Р. Державина, воспевает деяния великих русских самодержцев – Петра Великого, Екатерины, Елизаветы Петровны. По мнению Вяземского, император Александр должен вписать в историю России не менее великую страницу: отменить крепостное право, уничтожить рабство, даровать своим подданным гражданские свободы: С благоговеньем ждет, о царь, твоя страна,

Чтоб счастье давший ей дал и права на счастье. И тогда «Александров век светилом незакатным/ Торжественно взойдет на русский небосклон». В стихотворении «Негодование» (1820) Вяземский с возмущением обличает пороки властьимущих, которые в своей погоней за обогащением и удовольствиями не хотят замечать «кровавый пот труда и нищенские слезы». Их не страшит ни земной, ни небесный суд: «Голосом алкающих страстей/

Месть вопиющую вы дерзко заглушили;/ От стрел раскаянья златом щитом честей/ Ожесточенную вы совесть оградили». Поэт был уверен в том, что единственный выход для России - ограничение абсолютной монархии справедливыми законами, перед которыми должны быть равны все граждане страны. В стихотворении «Русский бог» (1828) появляются сатирические мотивы: Вяземский с горькой иронией замечает, что удел такой великой страны, как

Россия – быть страной, где почести воздаются только глупцам, где восхищаются только иноземным, страной «мучительных дорог», «дворовых без сапог», «горьких лиц и сливок кислых»… Русский бог в представлениях Вяземского - это Бог голодных, бог холодных, Нищих вдоль и поперек, Бог имений недоходных, Вот он, вот он русский бог… Стихотворение «Русский бог» не было разрешено к печати цензурой, однако оно приобрело необыкновенную

популярность и широко распространялось в списках. Вяземский выходил за рамки принятых в литературе той поры жанров. Он обращался к стихотворным путевым очеркам, дорожным хро­никам. Эти жанры привлекали поэта неторопливой манерой описания, характерными разговорными интонациями. Яркими примерами подобных произведений, где Вяземскому удалось достичь сочетания точных описаний быта и заключений, исполненных философского смысла, тонкого лиризма и эпической глубины, острых сатирических

замечаний и вольнолюбивых идей, по праву считаются такие стихотворения, как «Станция» (1825), «Коляска» (1826), «Зимние карикатуры» (1828). Вяземский разочаровывается в возможностях, которые дает участие в государственной деятельности, творчество его становится все более философичным. Одна из основных тем его поэзии связана с выдвижением идеи предпочтения личных чувств отдельного человека чувствам официальным. При этом, по Вяземскому, личные чувства оказываются общезначимыми.

В стихотворении «Прощание с халатом» (1817) лирический герой предпочитает погрузиться в свой личный мир, поскольку только там он может обрести покой и гармонию. Но погружение в мир души не означал раз­рыва с реальной жизнью. В стихотворении Вяземского «домашний мир», символом которого выступает халат – подчеркнуто неофициальная, свободная одежда противопоставлялся миру шумного света.

При этом домашний тихий мир, полный богатого духовного содержания, оказывается гораздо нравственнее мира официального. Только дома человек может быть внутренне свободен: В гостиной я невольник, В углу своем я господин. Вяземский, один из теоретиков русского романтизма, прекрасно осознавал, что важнейшей задачей поэзии является отражение внутреннего мира человека во всем его многообразии. Вяземский стремился к слиянию гражданской и личной тем в по­эзии, к устранению перегородок

между ними. В большей степени этого удалось достичь в жанре элегии. Среди наиболее известных элегий поэта - «Уныние», «Негодова­ние», «Первый снег». Пушкин писал об элегиях Вяземского: «…Они пленительны и оживительны – «Первый снег» прелесть; «Уныние» - прелестнее». В элегии «Первый снег», по собственному признанию Вяземского, была предпринята попытка создания оригинального русского пейзажа.

Через пейзажные зарисовки поэт стремился передать своеобразие и уникальность мира России. В элегии «Уныние» Вяземский размышлял о бренности всего земного: все к чему так стремится человек – счастье, слава, любовь – все проходящее. Бренному миру поэт противопоставил мир души, способной страдать и возвышаемой этим страданием. Последние годы жизни Современники называли Вяземского поэтом, который пережил свою славу.

Несмотря на то, что Вяземский продолжать писать до последнего дня своей жизни, он фактически не печатал поздних произведений, которые, по его мнению, не могли вызвать ни интереса, ни сочувственного отклика у нового поколения читателей. Вяземский был последним поэтом «пушкинской плеяды», и поэтому особенно остро чувствовал свое одиночество и, вместе с тем, долг, который он должен исполнить по отношению к ушедшим. П.А. Вяземский явился автором уникального произведения - «Записные книжки», в которых он оставил

бесценные воспоминания о своих великих современниках. Трагическое ощущение одиночества переполняет его поздние стихотворения: Все сверстники мои давно уж на покое, И младшие давно сошли уж на покой; Зачем же я один несу ярмо земное, Забытый каторжник на каторге земной… Князь Петр Андреевич Вяземский умер в Баден-Бадене 86-ти лет, он похоронен в

Петербурге на кладбище Александро-Невской лавры близ могил Карамзина и Жуковского. Денис Васильевич Давыдов (1784 – 1839) Он был поэт в душе; для него жизнь была поэзиею, а поэзия жизнью. В.Г. Белинский Начало творческого пути. Особенности мировоззрения Денис Васильевич Давыдов родился в семье военного, с детства меч­тал о карьере офицера.

Ярчайшим впечатлением его детства была встреча с легендарным полководцем графом А.В. Суворовым, который благословил мальчика и предрек ему грядущую военную славу: «Ты выиграешь три сражения!». Отец Д. Давыдова внезапно впал в немилость к императору Павлу I, его имение было конфисковано, семье пришлось столкнуться с ну­ждой. Лишь после вступления на престол Александра I Д.В.

Давыдов смог осуществить свою давнишнюю мечту – поступить на службу в Кавалергард­ский полк. Молодой человек усиленно занимался самообразованием, при этом его привлекали не только книги о военном искусстве, но и изящная словесность. Тягу к сочинительству он почувствовал несколько лет назад, когда его приятели дали прочесть ему собрание стихотворений молодых русских поэтов, изданное Н.М.

Карамзиным. Д.Давыдов пробовал себя в разных жанрах, но особенно его привле­кали эпиграммы и сатиры. Первыми произведениями, сделавшими имя на­чинающего литератора известным, были басни «Голова и Ноги» (1803), «Быль или басня, кто как хочет назови», также известная под заглавием «Река и Зеркало» (1803). Эти произведения, высмеивавшие молодого царя и его окружение, ходили в списках и послужили причиной того, что молодой офицер был выслан из Петербурга в провинцию в

Киевскую губернию. В 1806 году Давыдов возвращается в Петербург, в 1807 он участвует в войне с французами в качестве адъютанта князя Багратиона, затем в рус­ско-турецкой войне. Но решающим этапом в жизни Д.Давыдова явилась Отечественная война 1812 года. Позднее сам поэт говорил об этом так: «Я считаю себя рожденным единственно для рокового 1812 года». Давыдов разрабатывает план партизанской войны, который

был горячо одобрен М.И. Кутузовым. Герой-партизан Давыдов совершает дерзкие рейды по тылам противника, нанося ему значительный ущерб. Но в придворных кругах к Давыдову испытывают неприязнь, его успехи замалчиваются, роль партизанского движения умаляется, более того, о действиях партизан говорят с презрением и насмешкой. Александр I отнюдь не заинтересован в признании народного характера войны 1812 года, в признании того

факта, что решающей силой, повлиявшей на исход войны с Наполеоном, был русский народ. Поэтому царедворцы делают все, для того, чтобы фигура подлинно народного героя Отечественной войны Д.В. Давыдова ушла в тень, стала малозаметн6ой. Они добиваются своего – Давыдов в 1823 году выходит в отставку и поселяется в своем имении. Д.В. Давыдов придерживался прогрессивных взглядов по поводу общественного устройства, он дружил со

многими будущими декабристами, но не был членом ни одного из тайных обществ. Разделяя взгляды декабристов на необходимость изменения существующего строя, Давыдов расходился с ними в понимании путей преобразования: как боевой офицер он понимал утопичность представлений заговорщиков, искренне веривших в возможность покончить с самовластьем «одним махом», одним решительным приступом. Давыдов утверждал, что для этого потребуется «длительная осада».

Разгром восстания на Сенатской площади подтвердил опасения Давыдова, привел к разочарованию в революционной тактике вообще, способствовал переходу поэта на консервативные позиции. Своеобразие творчества Д.В. Давыдова Поэзия Дениса Давыдова отличается самобытностью и оригинальностью. А.С. Пушкин, высоко ценивший талант поэта, называл его среди своих учителей. «Я не поэт, а партизан,

казак / Я иногда бывал на Пинде, но наскоком» - писал о себе Давыдов («Ответ», 1826). Так начинает формироваться миф о том, что поэзия Давыдова – это всего лишь одна из сторон бурной жизни бесшабашного гусара, который сочиняет стихи как бы между прочим: в перерыве между сражениями, на биваке, во время дружеских пирушек. Эта легенда подкреплялась и поэтами-современниками:

А.С. Пушкин, Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский и многие другие обращались к Д.Давыдову с поэтическими посланиями, адресованными прежде всего лихому рубаке-гусару, а только затем – поэту. Творчество Дениса Давыдова не исчерпывается только «гусарской» лирикой, он пробовал свои силы в разных жанрах, но наибольших успехов он достиг в жанрах послания, элегии, песни, романса. Да собственно «гусарская» лирика Давыдова не одномерна, она представляет собой реализацию целого комплекса

тем: это и тема верности воинскому братству, дружбе, тема войны и человека на войне, тема житейских радостей и удовольствий. Жанр послания привлекает Д. Давыдова прежде всего тем, что он позволяет совмещать различные стороны жизни человека: от самых высоких до самых обыденных, бытовых. Ситуация дружеской беседы, которую предполагает жанр послания, утверждает право человека на внутреннюю не­зависимость, веселье и счастье.

Так, в послании «Бурцову» (1804) лирический герой Давыдова – лихой гусар, который веселится вместе со своими боевыми друзьями, наполняет «обширны чаши / В шуме радостных речей», с напускной бравадой говорит о своих прошлых и будущих подвигах. Но все это нарочитое гусарство – внешнее, на самом деле лирический герой Давыдова – человек горячо и искренне любящий свое Отечество, готовый в любой момент встать на его защиту.

Его способность веселиться, радоваться каждому мгновению бытия только подчеркивает его способность полностью отдаться упоению боем: … Но чу! гулять не время! К коням, брат, и ногу в стремя, Саблю вон – и в сечу! Вот Пир иной нам Бог дает, Пир задорней, удалее, И шумней, и веселее… Ну-тка, кивер набекрень, И – ура! Счастливый день.

В стихотворении «Гусарская исповедь» (1832) лирический герой Давыдова вновь отдает дань шумным гусарским забавам: «Люблю разгульный шум, умов, речей пожар / И громогласные шампанского оттычки», но суть истинного гусарства для Давыдова заключается не столько во внешних проявлениях молодечества, сколько в феномене гусарского братства: «И я спешу в мою гусарскую семью», в семью, где каждый может быть самим собой.

Если в свете, где «тело и душа под прессом,/ Где спесь да подлости, вельможа да холоп», человек обречен держать свою «откровенность в кандалах», то гусарское братство обеспечивает каждому столь необходимую каждому человеку внутреннюю свободу: «Роскошествуй, веселая толпа,/ В живом и братском своеволье». Еще один излюбленный жанр Давыдова – жанр песни – позволил поэту как нельзя более точно передать дух гусарской жизни.

Вероятно, поэтому кредо поэта-гусара наиболее четко сформулировано в «Песне» (1815): Я люблю кровавый бой, Я рожден для службы царской! Сабля, водка, конь гусарской, С вами век мне золотой! Лирический герой Давыдова не может представить себе спокойную жизнь и «конец под балдахином», его жизнь и смерть «средь мечей», где человек не думает о смерти, все его мысли подчинены одной цели – послужить

«нашей матушке России». При описании жизни гусара поэт прибегает к просторечиям, использует военный жаргон. Несомненным новатором Давыдов выступил при создании картин военного быта, шумного удалого офицерского досуга. Герой Давыдова - прямой и искренний человек, верный в дружбе. Он способен любить искренне и самозабвенно. Любовная лирика Д. Давыдова наиболее ярко представлено в жанре элегии.

Лирический герой страдает от неразделенного чувства, от рев­ности, от разлуки с любимой, которая кажется ему совершенством, почти богиней. Он готов служить ей, даже не надеясь на взаимное чувство. Лихой герой превращается в робкого, трепетного влюбленного: «Не надо ничего - / Ни рая, ни земли! Мой рай найду с тобою!» Замечательным образцом любовной лирики Давыдова по праву считается стихотворение «Романс» (1834) , в котором поэт вспоминает о своей возлюбленной,

чувство к которой он пронес через всю свою жизнь: Не повторяй мне имя той, Которой память – мука жизни, Как на чужбине песнь отчизны Изгнаннику земли родной. Особое место в творчестве Давыдова занимает историческая элегия «Бородинское поле» (1829), в которой поэт раскрывает новую грань своего таланта, представая перед читателем как человек, умудренный опытом,

способный к глубоким философским размышлениям о мире и о себе. Вечно живущая в сознании Давыдова память о подвиге русского народа на Бородинском поле позволяет ему обрести особый ракурс видения современности. Лирический герой с глубокой печалью замечает, что все то, что придавало смысл его жизни – гусарское братство, ратные подвиги во славу Родины, великие победы русского оружия – уходят в прошлое, они не

востребованы в современном мире: «Мой меч из рук моих упал. Мою судьбу / Попрали сильные». Скорбью проникнуты заключительные строки элегии, лирический герой завидует судьбе павших на Бородинском поле, не познавших разочарований, не испытавших горечи забвения. Денис Давыдов известен и как прозаик, оставивший интереснейшие воспоминания о встрече с Наполеоном, о героях Отечественной войны 1812 года, о партизанском движении.

Труды Давыдова, посвященные проблемам стратегии и тактики партизанской войны, не утратили своей значимости до настоящего времени. Последние годы жизни Со времен вступления на престол императора Николая I поэт-гусар вновь на военной службе. Он принимает участие в военных действиях на Кавказе, затем в подавлении восстания в Польше, после чего возвращается в Москву. Заслуги Д.Давыдова-стихотворца были высоко оценены истинными ценителями поэзии, он был избран

членом Общества любителей российской словесности, учрежденного при Московском университете. В последние годы жизни Д.Давыдов хлопотал о перенесении праха генерала Багратиона на Бородинское поле. Церемония погребения должна была состояться в годовщину Бородинской битвы. Давыдов был назначен командиром почетного эскорта, который должен быть сопровождать прах героя до места погребения. Но ему не суждено было дожить до этого дня:

22 апреля 1839 года Денис Васильевич Давыдов скоропостижно скончался. Антон Антонович Дельвиг (1798 – 1831) …Никто на свете не был мне ближе Дельвига. А.С. Пушкин О, твой певец не ищет славы! Он счастья ищет в жизни сей, Свою любовь, свои забавы Поет для избранных друзей… А.А. Дельвиг Начало творческого пути.

Особенности мировоззрения Антон Антонович Дельвиг происходил из старинного обедневшего рода обрусевших лифляндских баро­нов. Получив начальное образование в частном пансионе, он поступает в Царскосельский лицей, где уже на вступительных экзаменах знакомиться с А.С. Пушкиным. Это знакомство вскоре перерастет в тесную дружбу, которая будет связывать двух поэтов всю жизнь. «Парнасский счастливый ленивец» Дельвиг не проявлял усердия в изучении наук, однако, по утверждению

профессора Е.А.Энгельгардта, директора лицея, Антон Дельвиг знал русскую литературу лучше всех своих однокашников. Поэтическая атмосфера, царившая в лицее, побуждает юного Дельвига обратиться к самостоятельному поэтическому творчеству: вскоре он становится одним из первых лицейских стихотворцев. В 1814 году в печати появилось первое стихотворение

Дельвига - патриотическая ода «На взятие Парижа». С этого времени молодой человек постоянно сотрудничает с лучшими российскими журналами, где публикуются его произведения. В воспоминаниях современников, их письмах, дружеских стихотворных посланиях Дельвиг предстает в образе ленивца, сонливого и беспечного: Дай руку, Дельвиг! что ты спишь? Проснись, ленивец сонный!

Ты не под кафедрой сидишь, Латынью усыпленный (А.С. Пушкин). Да и сам Дельвиг постоянно поддерживал этот миф о себе. Однако его активная литературная деятельность свидетельствует об обратном. В историю русской литературы он вошел не только как серьезный поэт, годами отшли­фовывавший свои творения, прежде чем отдать их в печать, но и как издатель литературных альманахов «Северные цветы», «Подснежник»

и «Литературной газеты». Для формирования мифа о ленивце Дельвиге были серьезные причины. «Лень» Дельвига – это спутник вольнолюбия, символ подчеркнуто неофици­ального, «домашнего поведения». Это вызов господствующей морали. Подобно Пушкину, который в элегии «Деревня» (1819) утверждает, что «праздность вольная» - это «подруга размышленья», состояние необходимое поэту для творчества,

Дельвиг убежден: истинный художник способен сложить свои лучшие песни только отрешившись от бессмысленной суеты, в которую зачастую погружается человек. В своем творчестве Дельвиг обращался к различным жанрам, среди которых были и песня, и сонет, и идиллия, и дружеское послание. В своих произведениях Дельвиг стремился запечатлеть идеал, что, несомненно, сближает его с Пушкиным. Но в отличие от Пушкина для Дельвига как бы не существует проти­воречий жизни, он предпочитает

просто не замечать их. Своеобразие творчества А.А. Дельвига Современная русская действительность не удовлетворяла романтически настроенного поэта, что нашло отражение в его произведениях, написанных в жанре песни. Русские песни Дельвига ориентированы на фольклор. Дельвиг мастерски использует традиции народной песни: уменьшительно-ласкательные суффиксы (сиротинушка,

сторонушка, подворотенка), постоянные эпитеты (лихая разлучница, белая грудь, шелковые кудри), прием параллелизма (хорошо цветочку на поле,/ любо пташечке на небе / сиротинушке-девушке/ веселей того с молодцем), отрица­тельные зачины (Не осенний частый дождичек / Брызжет, брызжет сквозь туман: / Слезы горькие льет молодец), повторы (Пей, тоска пройдет;/ Пей, пей, тоска пройдет!). Герои песен лишены высоких чинов и званий, но наделены возвышенными чувствами.

В русских песнях Дельвига постоянно присутствуют драматические, порой трагические коллизии: молодой человек заливает свою грусть вином («Не осенний частый дождичек»), девушка горюет о несостоявшейся любви («Соловей мой, соловей»). С точки зрения Дельвига, реальная жизнь отнимает у человека дарованное ему Богом законное право на счастье. Романтическая мечта о большом идеальном мире человеческого сча­стья в сознании Дельвига зачастую связывалась с древностью, с миром

Эл­лады, где, как казалось поэту, человек был гармоничен. Дельвиг не знал не только греческого, но и немецкого языка, поэтому Пушкин так удивлялся способности Дельвига безошибочно угадать дух, строй мыслей и чувств человека «золотого века». Образ этого давно ушедшего в прошлое мира сложился у Дельвига исключительно под влиянием поэзии. В результате его античность – не копия древнего мира,

Дельвиг смотрел на античность глазами русского человека. Идеальный мир древности воссоздан поэтом главным образом в произведениях, принадлежащих к жанру идиллии, хотя нередко он обращался и к другим античным жанрам, таким как эпитафия, эпи­грамма, надпись. Дельвиг опирался, в первую очередь, на идиллии Феокрита, который тяготел к жанровым картинкам, сценкам. Идиллии Дельвига часто драматичны, но всегда оканчиваются благополучно.

Действие идиллий происходит обычно под сенью пышных дерев, в прохладной навевающей покой тишине, у сверкающего под лучами солнца источника. Состояние природы всегда умиротворенное, что подчеркивает гармонию внутри и вне человека. Герои идиллий – цельные существа, никогда не изменяющие своим чувствам, они не рассуждают о них, а отдаются их власти, что приносит им радость. Так, юные Титир и Зоя, персонажи «Идиллии» (1827), полюбив друг друга, остались верными своему чувству

до самой смерти, и над их общей могилой шумят те же платаны, на которых они, впервые познав любовь, вырезали свои имена. В стихотворениях Дельвига нет подробных психологических описаний любви, она выражается через мимику, жесты, поступки, то есть через действие: Античность для Дельвига – это романтический идеал, мечта о прекрасном, полном гармо­нии обществе, хотя сам поэт ясно осознавал, что подобный идеал не достижим в реальности.

С точки зрения Дельвига, реального человека к идеалу приближает его способность чувствовать: искренне любить, быть верным в дружбе, ценить красоту. Отношения любви и дружбы выступают в поэзии Дельвига мерилом ценности человека и всего общества: в мире «Проходчиво все – одна не проходчива дружба!» («Цефиз», 1814 - 1817), «Первые чувства любви, я помню, застенчивы, робки: / Любишь и милой страшишься наскучить и лаской излишней» («Купальщицы»,

1824). В идиллии «Изобретение ваяния» (1829) Дельвиг писал о том, что только столь гармоничная действительность могла стать той почвой, из которой произросло искусство, художественное творчество. Несмотря на то, что мир идиллий Дельвига полон радости, света, преисполнен подлинно прекрасных чувств, одним из его центральных образов является образ смерти, который выражает неподдельную скорбь поэта об утраченной ныне гармонии между людьми и гармонии человека с природой.

Дельвиг практически не обращался к такому популярному в литературе романтизма жанру, как элегия. В его творческом наследии всего несколько стихотворений этого жанра. Именно размышления о жизни и смерти, традиционные для элегии, нашли отражение в стихотворениях «На смерть *** (Сельская элегия)» (1821), «Элегия» («Когда, душа. Проснулась ты…») (1821 или 1822). Дельвиг был признанным мастером сонета, этот жанр он начинает развивать

одним из первых в русской литературе XIX века. Сонеты Дельвига («Сонет» («Златых кудрей приятная небрежность…»), «Сонет» («Я плыл один с прекрасною в гондоле…») и др.) воплотили идеальные представления об этой форме: они отличаются четкостью композиции, ясностью поэти­ческого языка, гармонической стройностью, изяществом, насыщенностью мысли и афористической отточенностью стиля. Последние годы жизни Поражение восстания на

Сенатской площади стало личной драмой для Дельвига, хотя он никогда не был сторонником революционных путей преобразования общества. Но среди декабристов было много друзей поэта, прежде всего И.И. Пущин и В. К. Кюхельбекер. Тот факт, что Дельвиг пришел проститься с осужденными на казнь и на каторжные работы свидетельствует не только о верности своим друзьям, но и о незаурядном гражданском мужестве поэта. После 1825 года в творчестве Дельвига все чаще звучат трагические ноты.

Он не пишет политических стихотворений, однако даже в таком жанре, как идиллия, происходят многозначительные изменения. Так, в идиллии с «говорящим» названием «Конец золотого века» возникает символическая картина разрушения прекрасного гармоничного мира под натиском цивилизации: Ах, путешественник, горько! ты плачешь! беги же отсюда! В землях иных ищи ты веселья и счастья! Ужели В мире их нет и от нас от последних их позвали боги!

Дом Дельвига становится очагом, вокруг которого собираются вольнолюбивые литераторы, недовольные ситуацией, сложившейся в России. Здесь постоянно бывают А.С. Пушкин, П.А. Вяземский, А. Мицкевич… На страницах издаваемых Дельвигом «Литературной газеты» и «Северных цветов» публикуются лучшие творения современной русской литературы, здесь анонимно печатаются и сочинения поэтов-декабристов.

Над Дельвигом начинают сгущаться тучи: всесильный шеф III отделения А.Х. Бенкендорф вызывает поэта-издателя для личной беседы, в ходе которой прямо обвиняет его в оппозиционности и грозит репрессиями. Выпуск «Литературной газеты» приостанавливается по причине публикации четверостишия, посвященного революционным волнениям во Франции. Многие современники Дельвига были уверены, что все эти события окончательно подорвали и без

того слабое здоровье поэта. 14 января 1831 года после нескольких дней простудной болезни А.А. Дельвиг скончался. Смерть поэта стала настоящим потрясением для его окружения. А.С. Пушкин с горечью отмечал: «Смерть Дельвига нагоняет на меня тоску. Помимо прекрасного таланта, то была отлично устроенная голова и душа незаурядного закала. Он был лучшим из нас». Евгений Абрамович Баратынский (1800 – 1844)

Гармония его стихов, свежесть слога, живость и точность выражения должны поразить всякого хотя несколько одаренного вкусом и чувством. А.С. Пушкин Начало творческого пути. Особенности мировоззрения Евгений Абрамович Баратынский родился в небогатой дворянской семье. Его отец – генерал-лейтенант в отставке скончался, когда мальчику исполнилось всего десять лет. Воспитанием и образованием сына занималась мать, женщина, наделенной тонкой и благородной душой, прекрасно

знавшая европейскую культуру. Евгений Баратынский получил обычное для дворянских детей домашнее образование: он в совершенстве владел французским и итальянскими языками. В 1812 году Баратынский был зачислен в Петербургский Пажеский корпус. Воспитанный на традициях романтической литературы, мальчик мечтал о захватывающих приключениях и опасностях, представлял себя отважным пиратом, благородным разбойником.

В корпусе царила совершенно иная атмосфера – муштра, зубрежка, казенщина… Вместе со своими друзьями Евгений создает «Общество мстителей». Шалости членов «Общества мстителей» досаждали руководству корпуса. Однако одна из подобных шалостей возымела весьма серьезные последствия: один из «мстителей» похитил у своего отца крупную сумму денег и золотую табакерку.

Результатом случившегося стало исключение Баратынского из Пажеского корпуса по личному распоряжению Александра I. Более того, Евгению Баратынскому воспрещалось служить где-либо, кроме как в армии, причем только в чине рядового. Вопреки ожиданиям столь суровое распоряжение императора так и не было отменено. В 1819 году в Петербурге Баратынский вступает рядовым в лейб-гвардии

Егерский полк. Здесь он знакомится с известными поэтами-романтиками А.А. Дельвигом, В.К. Кюхельбекером, Н.И. Гнедичем, В.А. Жуковским, А.И. Одоевским, Ф.Н. Глинкой. В это же время в печати появляются первые произведения Е.А. Баратынского. Вскоре Баратынского переводят в Финляндию, где ему было суждено провести целых шесть лет.

Хлопоты о его производстве в офицеры оказываются тщетными: вероятно, это объясняется тем, что Баратынский был известен своими оппозиционными взглядами и водил дружбу с политически неблагонадежными людьми. Но при этом Баратынский не стал декабристом, так как был противником тех способов изменения действительности, за которые ратовали члены тайных обществ. К тому же взгляды Баратынского на назначение поэзии разительно отличались от взглядов декабристов:

если декабристы полагали, что литература должна обязательно носить агитационный характер, вести к переустройству общества, то Баратынский считал, что главная цель поэзии – воплотить размышления о смысле жизни, о назначении человека. Вольнолюбивые мотивы, звучащие в лирике Баратынского это скорее дань времени, отражение романтических идеалов, вдохновлявших поэта. Только в 1825 году бесчисленные прошения о производстве Баратынского в офицерский чин были удовлетворены, поэт получает возможность распоряжаться собственной

судьбой. В этом же году он выходит в отставку и поселяется в Москве. В 1827 году выходит первый сборник стихов Е.А. Баратынского, который получает весьма лестные отзывы. Своеобразие творчества Е.А. Баратынского А.С. Пушкин, высоко ценивший поэтический талант Е.А. Баратынского, удивительно точно уловил суть его дарования.

Пушкин писал: «Он шел своею дорогой один и независим», «Он у нас оригинален – ибо мыслит». В ранней лирике Баратынского сильны эпикурейские мотивы: поэт воспевает земные радости, призывает наслаждаться каждой минутой своей жизни. Но с этими мотивами переплетаются серьезные размышления о сущности бытия, подлинном предназначении человека. Современники неслучайно называли Баратынского «задумчивым проказником». Излюбленный жанр ранней лирики поэта - любовная элегия.

В творчестве Баратынского жанр любовной элегии сущест­венно изменяется. В любовных элегиях Баратынского речь идет не о любви, а об ее отсутствии. Например, в элегии «Разуверение» (1821) возникает образ разочарованной души, более не способной любить: Уж я не верю увереньям, Уж я не верую в любовь И не могу предаться вновь Раз изменившим сновиденьям! Лирический герой элегий

Баратынского прекрасно осознает, что любовь есть высшее благо для человека, и поэтому душа, утратившая способность любить – больная душа: Слепой тоски моей не множь, Не заводи о прежнем слово И, друг заботливый, больного В его дремоте не тревожь! Таким образом, любовь у Баратынского становится не просто чувством, а символом, знаком человеческой жизни вообще, только любовь позволяет осознать, насколько разительно не совпадают

жизнь идеальная и жизнь реальная. Именно поэтому в лирике Баратынского нет и не может быть счастливой любви. Герой любовных элегий - человек, утративший состояние гармонии с миром, с людьми и с самим собой, его поступки всегда расходятся с его чувствами. Так, в элегии «Оправдание» (1824, 1826) лирический герой, искренне преданный своей возлюбленной («тебя одну я в сердце обретал»), в шумной суете светской жизни

слагает оды многим модным красавицам, дает им «страстные обеты». В элегии «Признание» (1823, 1832) звучит мысль о том, что реальная жизнь неизбежно разрушает идеалы молодости, человеку не суждено соединиться со своей «любовью первоначальной», «милый образ» неизбежно становится «неверной тенью», тревожащей воспоминания. Лирический герой с горечью признается себе: Душевным прихотям мы воли не дадим,

Мы не сердца под брачными венцами, Мы жребии свои соединим. В элегиях Баратынский стремится не только осмыслить психологическое состояние человека, но и выйти на уровень философского постижения законов бытия. В элегии «Поцелуй» (1822) поэт предлагает глубокую философскую трактовку взаимозависимости любви и счастья. Человек склонен мечтать о любви, которая, по его мнению, является залогом счастья.

Однако, в реальной жизни счастье недостижимо, поэтому любовные переживания, какими бы искренними и глубокими они ни были, приносят человеку лишь разочарования: «Обман исчез, нет счастья! и со мной / одна любовь, одно изнеможенье». Таким образом, лирический герой Баратынского, исполненный мечтательных идеалов, сталкивается с отрезвляющей действительностью, законы которой подчинены холодному рационализму, что делает неизбежным крушение мечты и возникновение чувства

разочарованности. Уйти от действительности оказывается невозможным, но погружение в нее позволяет постичь как сложность бытия в целом, так и неоднозначность отдельной человеческой личности. Е.А. Баратынский, как и многие его современники поэты-романтики, отдал дань жанру поэмы. Романтические поэмы Баратынского «Эда», «Бал», «Цыганка» вызывали восторженные отклики и читателей, и собратьев по перу. Особенно восхищали почитателей таланта

Баратынского женские образы в поэмах. Отличительными чертами поэм является стремление поэта создать образ современного человека, изобразив его характер в движении. Последней книгой Баратынского стал сборник стихотворений «Сумерки» (1842). Этот сборник открывает стихотворение «Последний поэт» (1835), которое нередко называют творческим манифестом Баратынского. Центральным конфликтом этого стихотворения становится конфликт между поэтом и временем,

в котором он живет. «Железному веку» не нужны поэты: Исчезнули при свете просвещенья Поэзии ребяческие сны, И не о ней хлопочут поколенья, Промышленным заботам преданы. Особый трагизм этому конфликту придает тот факт, что на свете нет больше места, где бы отвергнутый поэт смог бы найти хоты бы уединение, укрыться от безжалостного, жестокого мира.

При этом мир, отвергнувший поэта, и сам оказывается обреченным, его ожидает духовная гибель. Эта мысль проходит через все стихотворения цикла. Сборник «Сумерки» завершается стихотворением «Рифма» (1840), в котором Баратынский вновь обращается к размышлениям об отношениях поэта с веком и приходит к выводу о том, что высшее назначение поэта – влиять на общественное мнение, быть властителем дум.

Важнейшей проблемой, к которой Баратынский обращался на протяжении всего своего творчества, была проблема судьбы человека, который обречен на неминуемую смерть. Смерть воспринималась романтиками как трагедия, поскольку воспринималась ими как крушение гармонии между телом и духом. Баратынский же трактует смерть как созидательную силу, которая сохраняет равновесие в мире: «Ты всех загадок разрешенье, / Ты разрешенье всех цепей» (стихотворение «Смерть»,

1828). В стихотворении «Череп» (1824, 1826) Баратынский приходит к мудрому осознанию того, что смерть делает всех людей равными, поскольку все живое подчиняется общему закону. Но в этих стихотворениях поэт воспевает не смерть, а жизнь, уверяя читателя в том, что он должен научиться радоваться каждому мгновению столь скоротечного земного бытия: «Пусть радости живущим жизнь дарит, / А смерть сама их умереть научит». Баратынский – один из самых ярких представителей русской философской

лирики. Вместе с тем его философичность – это не отвлеченные умствования, не холодные сентенции. Один из современников поэта тонко заметил, что Баратынский «возвел личную грусть до об­щего философского значения…» Это придает его философской лирике гуманистический характер. Это еще раз подтверждается последним стихотворением Баратынского «Пироскаф», где важнейшей мыслью является мысль о необходимости стремиться к лучшему, мечтать

о прекрасном. Самые страшные разочарования не страшны человеку, способному верить в возможность обретения гармонии: «Завтра увижу я башни Ливурны, / Завтра увижу Элизий земной!» Последние годы жизни В 1843 году Баратынский отправляется во Францию, где знакомится с известными деятелями европейской культуры. Огромный след в его душе оставляет сближение с представителями русской политической эмиграции, среди

которых были Н. Огарев, Н. Тургенев, И. Головин. Их сближает представление о том, что первоочередной задачей, стоящей перед Россией, является уничтожение крепостного права. Общение с этим кругом благотворно влияет на душевное состояние поэта, он стоит оптимистичные планы на будущее. Но этим планам не суждено было сбыться. В 1844 году Баратынский приезжает в Неаполь, где заболевает и скоропостижно умирает.

Его тело было перевезено в Петербург. На похоронах поэта присутствовало всего несколько ближайших друзей. Газеты и журналы того времени практически никак не отозвались на это печальное событие. После смерти Е.А. Баратынского В.Г. Белинский пророчески заметил: «Мыслящий человек всегда перечтет с удовольствием стихотворения Баратынского, потому что всегда найдет в них человека – предмет вечно интересный для человека». Дмитрий Владимирович Веневитинов (1805 –1827)

Веневитинов сам собою составил бы школу, если б судьба не пресекла безвременно его прекрасной жизни, обещавшей такое богатое развитие. В.Г. Белинский Начало творческого пути. Особенности мировоззрения Дмитрий Владимирович Веневитинов родился в родовитой дворянской семье. Молодой человек получил прекрасное домашнее образование, причем особое внимание уделялось его культурному развитию: он изучал языки, музыку, живопись. Серьезное увлечение философией привело его в стены

Московского университета, где он вольнослушателем увлеченно слушал лекции не только по философии и словесности, но и по математике, и по естественным наукам. После сдачи экзаменов за курс университета Веневитинов определяется на службу в Московский архив Коллегии иностранных дел, но главным делом своей жизни он считает литературное творчество. Веневитинов – поэт-романтик, с именем которого связано возникновение новой тенденции в русской романтической

литературе это философский романтизм. Веневитинов становится организатором и активным участником «Общества любомудрия», главной целью которого было изучение современной философии и эстетики романтизма. Любомудры восхищались суждениями Канта, Фихте, братьев Шлегелей, кумиром их был Шеллинг. Деятельность общества была расценена официальными кругами как непозволительная, сеющая семена вольнодумства, поэтому в 1825 году оно было распущено, что не помешало чего участникам

продолжать совместные обсуждения интересующих их вопросов. Веневитинов выступил создателем оригинальной эстетической теории, центральной мыслью которой является представление о том, что высшая цель человека – самопознание. С точки зрения Веневитинова, каждый истинный художник – это мыслитель, философ. Свои эстетические представления Веневитинов воплощает в своих произведениях.

Поэтому главной особенностью его лирики становится установка на «поэзию мысли». Своеобразие творчества Круг тем, к которым Веневитинов обращается в своем творчестве, традиционен для поэзии романтизма: он писал стихи о дружбе, о любви, о разочаровании, о вольности. Центральной темой, организующей художественный мир поэзии Веневитинова, является тема судьбы поэта. Поэт, с точки зрения

Веневитинова, – избранник неба, возвышающийся над толпой, его не касается прозой жизни, не увлекает ее суета, он далек от пошлой повседневности. В своем произведении «Смерть Байрона» (1825) Веневитинов утверждает, что только поэзия может противостоять прозе жизни, а тайны природы и мирозданья способен постичь только поэт: Здесь думал я поднять таинственный покров С чела таинственной природы, Узнать вблизи сокрытые черты

И в океане красоты Забыть обман любви, забыть обман свободы. С темой судьбы поэта в творчестве Веневитинова неразрывно связан мотив свободы: истинный поэт всегда борец за свободу. Поэзия, свобода, прекрасное - для Веневитинова неразрывно связанные между собой понятия. Это объясняет наличие в творчестве столь далекого от политики

Веневитинова произведений с явно выраженной вольнолюбивой тематикой. Некоторые исследователи даже утверждают, что в таких стихотворениях, как «Евпраксия», «Новгород», «Песнь грека», «Освобождение скальда» ощущается сильное влияние творчества поэта-декабриста К. Ф. Рылеева. В стихотворении «Поэт» (1826) Веневитинов создает образ идеального поэта, «любимца муз и вдохновенья», который погружен в свой внутренний мир, в свои грезы и раздумья, где происходит постижение

зако­нов бытия. И лишь в минуту творческого вдохновения Душа, без страха, без искусства, Готова вылиться в речах И блещет в пламенных очах. Однако жизнь поэта в представлениях Ве­невитинова далеко не безоблачна и ни в коем случае не идиллична. Путь поэта – это путь борьбы и страданий. Именно этот аспект судьбы поэта осмыслен в последнем стихотворении

Веневитинова «Поэт и друг» (1827), по форме представляющим диалог. Это стихотворение – размышление о человеке, о жизни и смерти, о поэте и поэзии. Одним из ключевых в произведении явля­ется слово «мечта». Для Веневитинова поэзия – это иная, луч­шая жизнь, жизнь–мечта. Таким образом, мечта, жизнь и поэзия в лирике Веневитинова представляют единое целое:

Он дышит жаром красоты, В нем ум и сердце согласились И мысли полные носились На легких крылиях мечты. Особой страницей в творчестве Веневитинова является любовная лирика. Но Веневитинова неслучайно называли «поэтом мысли», в стихотворениях, посвященных теме любви, заключены мотивы, которые выводят их за границы собственно любовной лирики. Подтверждение этому можно найти в цикле стихотворений, посвященных

Зинаиде Волконской (1826 год),образованной и умнейшей женщине, хозяйке блестящего художественного салона, который посещали А.С. Пушкин, А.Мицкевич, В. Одоевский и другие великие представители русского искусства начала XIX века. Юный Веневитинов был безответно влюблен в блистательную Зинаиду Волконскую, о которой он писал: Тебя одну любил я в мире, Но я любил тебя как друг! Как любят звездочку в эфире,

Как любят светлый идеал Иль ясный сон воображенья. В одном из стихотворений цикла «Элегия» героиня предстает не просто как любимая женщина, но и как человек, причастный к музам и прекрасному: Волшебница! Как сладко пела ты Про дивную страну очарованья, Про жаркую отчизну красоты! Для Вене­витинова такие понятия как любимая, любовь, искусство, прекрасное,

Италия (страна прекрасного, «земля обетованная» для романтиков) оказываются неразрывно связанными. Размышляя о судьбах русской поэзии, В.Г. Белинский отмечал: «Один только Веневитинов мог согласить мысль с чувством, идею с формой, ибо изо всех молодых поэтов пушкинского периода он один обнимал природу не холодным умом, а пламенным сочувствием и силой любви». Последние годы жизни Д.В. Веневитинов был далек от реальной политической борьбы.

Однако события на Сенатской площади непосредственно коснулись и его судьбы: он был арестован по подозрению в причастности к заговору 14 декабря 1825 года и в течение двух суток находился под стражей. Веневитинова, который отличался редкой внутренней независимостью, обостренным чувством собственного достоинства, это событие потрясло до глубины души. Спустя полгода он тяжело заболевает: результатом простуды становится сильная горячка, которая «пресекла

в восемь дней юную жизнь его, небогатую случаями, но богатую чувствованиями». Восхищавшаяся стихами Веневитинова Зинаида Волконская подарила молодому поэту великолепный перстень, которым он очень дорожил и поклялся надеть либо в день свадьбы, либо в день смерти: Когда же я в час смерти буду Прощаться с тем, что здесь люблю, Тебя в прощанье не забуду: Тогда я друга умолю, Чтоб он с руки моей холодной

Тебя, мой перстень, не снимал, Чтоб нас и гроб не разлучал. («К моему перстню», 1826 или 1827) За несколько часов до кончины Веневитинова, друзья, собравшиеся в гостиной поэта, чтобы проститься с ним, вспомнили о заветном перстне. Никто не решался выполнить волю его владельца – это было бы равносильным объявить Веневитинову, что мгновения его земной жизни сочтены. Наконец, один из близких друзей подошел к смертному одру поэта и надел кольцо на палец его владельца.

Веневитинов открыл глаза: «Я женюсь?» - «Нет» последовал ответ «Значит я умираю». Веневитинов скончался в возрасте 21 года. Смерть юного поэта оплакивала вся просвещенная Россия. Н.А. Полевой, который был среди друзей и близких поэта в день его погребения, писал: «Веневитинову, казалось, все дала природа; жизнь обещала ему радости, счастье и могила была уделом его, уносившего во гроб надежды отечества, радость родной семьи и всех знакомых его».

Друзья Веневитинова создали своеобразный культ безвременно ушедшего поэта: в течение 40 лет они ежегодно отмечали годовщину его смерти. На одном из последних таких собраний прозвучали следующие строки: Кружок друзей его стал тесен: Одни вдали, других уж нет. Но вечен мир высоких песен, И с ними вечно жив поэт. Современники полагали, что атмосфера, сложившаяся в стране после восстания декабристов, была губительной

для таких людей, как Веневитинов, поэтому его трагический финал был предрешен. А.И. Герцен с горечью замечал: «…Едва успев промолвить несколько благородных слов, он увял, словно южный цветок, убитый леденящим дыханием Балтики». Николай Михайлович Языков (1803 – 1846) Владеет он языком, как арап диким конем Н.В. Гоголь Начало творческого пути. Особенности мировоззрения

Николай Михайлович Языков родился в богатой помещичьей семье. Огромное состояние, доставшееся в наследство Языкову, позволяло ему вести независимый образ жизни. Молодой человек получил весьма разностороннее образование: он учился в Петербурге в Горном кадетском корпусе, прослушал курс в Институте инженеров путей сообщения. Однако, не закончив обучение в этих учебных заведениях, он отправился

в Дерпт, где поступил на философский факультет университета. Здесь он провел долгих сем лет, но, решив не сдавать выпускного экзамена, «свободно-бездипломным» вернулся в Петербург. Еще во время учебы в Дерптском университете Языков, имевший дружеские связи в литературных кругах Петербурга, начинает регулярно печататься в известных российских изданиях.

Обучаясь на философском факультете, он открывает для себя литературу европейского романтизма, что окажет серьезное влияние на его творчество. Студенчество во все времена отличалось прогрессивными взглядами и вольнолюбивыми настроениями, что предопределяло его оппозиционность по отношению к существующей власти. Подобные тенденции были характерны и для мироощущения Языкова, не имевшего при этом каких либо четко сформулированных политических убеждений.

Его вольнолюбие носило чисто эмоциональный характер. В творчестве Языкова традиционно выделяются два периода: 20-е - начало 30-х годов XIX века и вторая половина 30-х – первая половина 40-х годов XIX века. Лучшие произведения поэта были созданы в период его раннего творчества. Своеобразие творчества И.В. Киреевский, пытаясь определить главную черту художественного дарования

Языкова, писал: «Мне кажется, что средоточием поэзии Языкова служит то чувство, которое я не умею определить иначе, как назвав его стремлением к душевному простору». Это мнение находит подтверждение уже в ранних произведениях поэта. Подлинную известность и искреннюю любовь читателей Языкову принесли так называемые студенческие песни.

Именно в этом жанре смог наиболее полно проявить себя дух поэзии Языкова, связанный с выражением романтической свободы личности, ко­торая верила в достижение этой свободы, которая радостно, бездумно, зато всем суще­ством принимала жизнь. Наиболее яркие студенческие песни Языкова вошли в цикл «Песни». Первые три песни («Полней стаканы, пейте в лад!», «Страшна дорога через свет…», «Кто за бокалом не

поет…») прославляют вино как необходимый атрибут веселых студенческих пирушек. У Языкова студент предстает не только как беззаботный гуляка, он труженик и философ, он честен и благороден, главное же в нем – свободные устремленья его духа: Свободой жизнь его красна, Ее питомец просвещенный – Он капли милого вина Не даст за скипетры вселенной!

Лирический герой Языкова – это мыслящий студент, предпочитающий свободу чувств и вольное поведение принятым нормам, наделенный биографической и «условно-профессиональной» оп­ределенностью. При этом лирический герой и сам поэт (дерптский сту­дент) не равны друг другу. Лирический герой Языкова испытывает искренний восторг перед миром, полным столь разнообразных возможностей, перед теми путями, которые он, обладающий незаурядными способностями человек, может избрать.

Поэтому для поэтического слога Языкова так характерны восклицательные интонации, торжественные выражения. Это объясняет тот факт, что центральными жанрами языковской лирики становятся гимн и дифирамб. В ранней лирике Языкова практически все жанры – и песня, и элегия, и романс, и послание – приобретали черты гимна или дифирамба. Поэт-романтик Языков не мог обойти в своем творчестве таких популярных жанров как элегия и послание. В элегиях и посланиях человек предстает вне чинов и званий, вне тех многочисленных

уставов и законов, которые регламентируют жизнь личности в обществе. Предметом размышлений Языкова, с одной стороны, являются такие чувства, как любовь, дружба, способность наслаждаться красотой природы и искусства, с другой - высокие гражданские чувства, представляющие собой неотъемлемую часть духовного мира человека. Показательно, что в лирике Языкова политическая тема становится глубоко личной, даже такой жанр, как элегия, у него претерпевает

изменения: философские размышления поэта органично вбирают в себя размышления о свободе и самовластье, судьбе народа и всей России. По этой причине в элегиях Языкова активно используется нехарактерная для этого жанра политическая лексика. Так, в послании «Н.Д. Киселеву» (1823) поэт воспевает «тишь уединения», где может расцвести «гений благородный» и, вместе с тем, обращается к злободневным политическим проблемам, размышления над которыми

заканчиваются афористичными строками: У нас свободный ум, у нас другие нравы: Поэзия не льстит правительству без славы; Для на закон царя – не есть закон судьбы, Прошли те времена – и мы уж не рабы! В своих свободолюбивых элегиях Языков скорбит о рабстве, которое является позором для России. Поэта интересует душа народа, что становится предметом осмысления в элегиях «Свободы гордой

вдохновенье!» (1824) и «Еще молчит гроза на­рода…» (1824). Языков приходит к неутешительному выводу: Я видел рабскую Россию: Перед святыней алтаря, Гремя цепьми, склонивши выю, Она молилась за царя. Языков с горечью констатирует: «Стольетья грозно протекут / И не пробудится Россия!» Трагические события 1825 года не заставили

Языкова отречься от его вольнолюбивых идеалов. В его поэзии все чаще появляется образ моря, который в романтической традиции символизировал свободолюбивые устремления. Так, в стихотворении «Пловец» (1829) образ морской бури прочитывался современниками Языкова как напоминание о недавних событиях русской истории – восстании на Сенатской площади и расправа над декабристами. Однако поэт уверен в том, что сила человеческого духа

способна противостоять враждебной стихии. Сильный и смелый достигнет того заветного берега, на котором расположена «блаженная страна»: Но туда выносят волны Только сильного душой Смело, братья, бурей полный Прям и крепок парус мой. Начиная с конца 1830-х годов, в творчестве Языкова все отчетливее звучат религиозные мотивы: он перелает псалмы, в его стихах появляются библейские образы, он неоднократно обращается к жанру молитвы.

Так, в стихотворении «Молитва» (1835) лирический герой возносит молитвы Богу за счастье своей любимой. Это стихотворение перекликается со знаменитой «Молитвой» М.Ю. Лермонтова. Лишь чистый душой человек, способный отречься от себя ради другого, может постичь божественную красоту, ощутить божественную гармонию в своей земной жизни. Ему даровано увидеть призрак рая в красоте ясного светлого дня.

Одной из центральных тем в творчестве Языкова периода зрелости является тема родины. М.П. Погодин говорил об этом: «Одно только чувство оживляло его в тяжкие последние его годы. Это любовь Отечеству. Отечество, Святую Русь любил он всем сердцем своим, всею душою своею и всею мыслию своею». В стихотворениях «К ненашим» (1844), «А.С. Хомякову» (1845) Языков, ставший сторонником славянофильских убеждений, писал о величии

России, ее уникальности и святости: Крепка, надежна Русь святая, И русский Бог еще велик! В последние годы Языков создает целый ряд лирических шедевров, среди которых «Буря», «Морское купание», «На смерть няни А.С. Пушкина», «Сияет яркая полночная луна» и другие. Читатели и критики называли эти произведения классическими, говорили о совершенстве их стиля, о гармоничной

стройности языка. И.В. Киреевский отмечал: «Эта звучная торжественность, соединенная с мужественною силой, эта роскошь, этот блеск и раздолье, эта кипучесть и звонкость, эта пышность и великолепие языка, украшенные, проникнутые изяществом вкуса и грации вот отличительная прелесть и вместе особенное клеймо стиха Языкова». Последние годы жизни В 1833 году Языков уезжает в свое симбирское имение. Он уже смертельно болен, однако продолжает писать, собирает народные песни для известного фольклориста

И.В. Киреевского. Спустя несколько лет по настоянию врачей Языков отправляется на немецкие курорты, где знакомится с Гоголем и вместе с ним едет в Италию. За границей Языков создает целый ряд замечательных произведений, в центре которых образ русского человека, родной земли. Вернувшись в Россию, Языков переживает новый творческий подъем, несмотря на мучительную болезнь, он,

по собственному признанию, писал стихи «не болезненные». В этот период даже те, кто прежде не признавал дарования Языкова, отмечали взлет его таланта. Почувствовав приближение смерти, Языков стал спрашивать своих друзей, что они знают о жизни после смерти. Заметив их замешательство и нежелание расстраивать его, поэт распорядился приготовить все блюда и вина,

которые традиционно подаются во время поминального обеда, а затем пригласил всех друзей и знакомых помянуть его. В этом поступке весь Языков, человек, принимавший жизнь такой как она есть, воспевавший ее радости и наслаждения. Пытаясь осмыслить место Николая Михайловича Языкова в русской поэзии, П.А. Вяземский писал: «Смертью Языкова русская поэзия понесла чувствительный и незабвенный урон.

В нем угасла последняя звезда Пушкинского созвездия, с ним навсегда умолкли последние отголоски пушкинской лиры. Пушкин, Дельвиг, Баратынский, Языков не только современностью, но поэтическим соотношением, каким-то семейным общим выражением, образуют у нас нераздельное явление».