Достоевский и Салтыков-Щедрин.

Романы, повести, сказки Салтыкова-Щедрина и Достоевского, как Тургенева и Гончарова, Герцена и комедии Островского, стихотворения и поэмы Некрасова и Огарева открыли новый этап в истории реалистической литературы в России. Идеи демократизма и народности искусства, отражение правды жизни, постоянный интерес к судьбе человека простого, маленького человека получили в творчестве писателей гоголевской школы глубокое и

всестороннее развитие. Сейчас передо мной 2 произведения, породивших целую библиотеку истолкований и критики История одного города М. Е. Салтыкова-Щедрина и знаменитая глава из романа Ф. М. Достоевского Братья Карамазовы Великий Инквизитор. Споры вокруг этих двух произведений не затихают и теперь. Бесспорно и Легенда о Великом Инквизиторе, и История одного города относятся к самым символичным и

глубоким откровениям, когда-либо снизошедшим на человека. За буквальным, поверхностным слоем, за обличением католичества и людей, стоящих у власти скрывается такие глубины, такая бездонность Но будем ли мы правы, если назовем эти произведения пророчеством или гениальным прозрением Вот цель моего доклада. Мне хотелось бы начать со знаменитой главы из романа Ф. М. Достоевского Братья Карамазовы - Великий Инквизитор.

Несколько слов о романе. Роман Братья Карамазовы итоговый роман Достоевского. В центре внимания романиста искания русских мальчиков, пытающихся разобраться в предвечных вопросах, о которых толкует вся молодая Россия. Основную идею романа Достоевский сформулировал в эпиграфе Истинно, истинно говорю вам если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то принесет много плода Евангелие от Иоанна

Эта мысль о неизбежно происходящем в природе и в жизни обновлении, которое непременно сопровождается умиранием старого. На страницах романа разворачиваются острые драматические события, происходят катастрофические столкновения, разгораются споры. Основной пафос выражен в словах Сделать что-то такое, чтобы не плакало больше дите, не плакала бы и черная, иссохшая мать дитятичтоб не было вовсе слез ни у кого. И чтобы сейчас это сделать, не отлагая и несмотря ни на что

Построенный на резких контрастах, роман приводит к широким обобщениям всепримиряющие проповеди старца Зосимы и бунт против мира устроенным Богом Алеша с его идеей любви и добра и Иван с его легендой о великом инквизиторе, приобщающей людей к благополучию с помощью насилия. Мысль романа о стремлении людей к высокой духовности сконцентрирована в Легенде о великом инквизиторе. Главное мучение людей, по

Достоевскому в поисках свободы, идеала и потребности всемирного соединения. Великий инквизитор предлагает людям отказаться от мук выбора самостоятельных решений, от страданий совести и довольствоваться хлебом и покоем, которые он может представить людям. Христос же хочет, чтобы люди сами, сознательно, а не как стадо, пришли к свободе и не ради хлеба уверовали бы в идеал, а ради самой свободы. По мысли Достоевского люди все время колеблются между

Христом и великим инквизитором, между стремлением к идеалу и стремлением к покою. Эта фраза и есть, по моему мнению, главнейшее пророчество главы. Докажем истинность или ложность его мысли. Но хочется сначала уточнить значение покоя и разобраться, кто же такой инквизитор, во что и в кого он верит. Старец не скрывает, что он приверженец не Бога, а дьявола страшный и умный дух смерти, который искушал

Христа в пустыне властью над всеми царствами земными Мы давно уже не с тобой, а с ним, уже восемь веков. Таким образом, вопрос, поставленный перед нами, приобретет несколько иную форму были ли слова Достоевского пророчеством о том, что люди всегда колеблются между стремлением к высокому идеалу, к Богу и между желанием младенческой жизни, дарованной

Дьяволом. Многие подумают, что это элементарный вопрос, и что естественно людям, как существам, действительно, слабосильным, свойственно это колебание. Да, это совершенно верно, что это колебание неизбежно, но передо мной стоит сейчас задача не только ответить, но и доказать неизбежность этого колебания. Это естественно, что идея по-детски безмятежного счастья привлекает всех, а в особенности тем, что она легкодоступна. Вступить в мир Дьявола еще во времена средневековья считалось очень легко.

Считалось, что дьявольские духи могли принимать человеческий облик. Обычно они появлялись тогда, когда человек разочаровывался в жизни. Принимая привлекательное обличье, Дьявол начинал соблазнять бедного деньгами, гонимого защитой, несчастного утешениями, падкого до земных страстей обещаниями веселой жизни и т.д. Но обратим внимание черт Достоевского полностью лишен дьявольских атрибутов это инообличье человека,

чистый ум, язвительно выявляющий чистую природу. Это уже очень книжный черт, детально изучивший Гете, Лейбница, Декарта, Беркли, Фихте, Вольтера. Он говорит вполне как человек, как настоящий коммунист Я люблю истину и искренне желаю добра. Как бес-совратитель, он вообще говорит много правильных слов. Иначе как совратишь Взамен Умный дух всего лишь требует отдать ему свою свободу и полностью покориться ему, а уже его наместники с помощью меча кесаря объявят себя царями земными, царями едиными и, господствуя,

наполнят вашу жизнь тихим, смиренным счастьем, счастьем слабосильных существ. Впоследствии вы убедитесь, что все люди всего лишь жалкие дети, но что детское счастье слаще всякого. Звучит заманчиво, неправда ли Но почему же в этом мире нет места свободе Обратим внимание, что в речах кардинала можно обнаружить сложную систему искусных аргументов для доказательства одной мысли Нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать скорее тот дар свободы,

с которым это несчастное существо рождается. Почему же великий инквизитор настаивает именно на этой мысли Чтобы ответить на данный вопрос, обратимся снова к жизни в мире Дьявола. Люди, покорившись ему, живут в постоянном страхе перед своими владыками, но боготворят их как величайших благодетелей. Люди забывают о своих желаниях, стремлениях и целях, они также легко переходят от состояния ужаса до смеха и веселья. Они отдают духу все, включая совесть, и думают, что живут счастливо,

так как им больше ничего не надо решать в этой жизни самим за них уже все решено. А для всех Великих Инквизиторов мир однозначен и определен все коренные вопросы жизни тоже уже решены раз и навсегда. Все они циники, уверенно манипулирующие массой, дьяволы в человеческом обличье, завлекающие красивыми посулами панургово стадо в пропасть. Постепенно, не имея ни желаний, ни стремлений, ни убеждений, ничего человек, сам не замечая, деградирует и самоуничтожается.

Таково Царство страшного и умного духа, духа самоуничтожения и небытия И самоуничтожение личности происходит именно из-за отказа от свободы. Ведь если только человек не отказывается от свободы, он будет иметь свободу выбора. Человек начнет мыслить над проблемой выбора, ставя перед собой определенные задачи, цели и установки. А ведь если человек мыслит, значит, он существует

Именно так свобода разрушает мир небытия. Но путь к миру Иисуса Христа тернист и мучителен. Людей, выбравших этот путь к свободе и вечному счастью, поджидают постоянные искушения, проверки его веры. Ведь, как сказал Т. Манн Свобода, как, впрочем, и счастье это не нечто легкое и веселое, а, быть может, как раз наоборот, это самое трудное и строгое в жизни служение. Ведь когда

Бог наделил людей свободой, он наделил их еще и ответственностью, ведь свобода человека, как известно, не безгранична она заканчивается перед носом другого человека. Многое, как и Иван Карамазов, не хотят принимать ответственность, возложенную на них. Вот поэтому можно сказать, что эта легенда это притча о бегстве от свободы, о непосильном бремени свободы, о страхе человека пред выбором. Свобода это угроза для человека-массы, беспокойство, стресс, внутренний

конфликт, отчаяние, страх вот что хотел сказать Достоевский. Поэтому не все в состоянии принять свободу. Христос лишь указал человеку дорогу к свободе, но зачем она рабам Подтвердят мою мысль слова И. Бергмана Сам человек мера своей свободы. Путь к ней мучителен, возможностей реализовать ее почти нет. Не выдерживая бремя свободы, люди приносят ее к ногам

Дьявола. Таким образом, у человека всегда есть альтернатива либо выбрать более легкий путь, не выдержав бремени свободы и, поддавшись искушениям, либо идти против ветра к своей цели. Следовательно, человек действительно всегда колебался, колеблется и будет колебаться между злом и добром. Но неизбежность этого процесса вытекает именно из того, что если даже Бог смог бы уничтожить Дьявола, он уничтожил бы и самое дорогое ему свободу.

Ведь свобода, прежде всего, означает право выбора между злом и добром, сделанного самостоятельно, на основе собственного решения. И если бы Бог уничтожил и зло, и смерть, он при этом лишил бы одновременно мир и свободы. Поэтому легенда иллюстрация неотделимости зла от добра, символ змея-обольстителя, называемого Диаволом или сатаной, и судьбы духа, и идеала, и человека во плоти Иисусу Христа. В этом заключалось основное, на мой взгляд, пророчество

Достоевского. Но Достоевский гениально также предугадал мучительность свободы для человека-массы, неустранимое противоречие между свободой и эгоизмом, жаждой человека к расширению вовне и страстным суживающим подчеркиванием своего я. А Н. А. Бердяев видел в Легенде революционный, анархический смысл. Однако речь шла о революции особого рода теократической, в которой церковь поглощала государство и осуществляла царство свободы и любви. Во всякой иной революции свобода превращалась бы в рабство

Антихристово начало для него Достоевский есть отречение от свободы духа. Он видит это одинаково в авторитарном христианстве и в авторитарном социализме. Следовательно, в профетической Легенде о Великом Инквизиторе есть гениальное прозрение не только об авторитарном католичестве, но и об авторитарном фашизме и коммунизме, обо всех тоталитарных режимах. Список используемой литературы 1. И. И. Гарин Многоликий

Достоевский ТЕРРА, 1997. 2. М. Г. Качурин Русская литература 10 класс - Москва Просвещение 1997 3. 250 Золотых сочинений школьникам и абитуриентам Москва Олимп АСТ 1997 4. В. Тарновский Ведьмы - Слово 5. Комментарии В. Путинцева 6. Л. Н. Боголюбов Общество и человек 10-11 классы Просвещение 1999