Расширение функций делового языка в XVI веке. Связь с киевскими традициями и тенденции к созданию новых общерусских традиций

Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Бийский педагогический государственный университет имени В.М.Шукшина» Кафедра русского языка Расширение функций делового языка в XVI веке. Связь с киевскими традициями и тенденции к созданию новых общерусских традиций. Реферат Выполнила: студентка IV курса ФФ ОЗО Лыгина

Олеся Васильевна Научный руководитель: Белогородцева Е. В. Бийск, 2006 Содержание. Введение. стр. 1. Развитие делового языка в Московском государстве. стр. 5 Заключение. стр. 11 Список литературы. Введение. Конец XV — первая половина XVI в. озна¬меновались крупными изменениями в жизни русских земель.

Развивавшиеся в течение длительного времени объединительные про¬цессы привели к образованию единого Рос¬сийского государства. Образование государ¬ства происходило в неразрывной связи с борьбой против монголо-татарского ига, ускорившей течение объединительных про¬цессов. После того как в первой четверти XVI в. завершилось государственное объеди¬нение русских земель, Российское государст¬во представляло собой большую, но относи¬тельно компактную территорию с историческим

центром в междуречье Оки и Волги. Здесь развивался достигший значительной зрелости процесс формирования рус¬ской (великорусской) народности. Как на окраинах, так отчасти и в центре страны наряду с русским населением было немало других народностей — потомков древних угро-финских племен этой территории. Некоторые из них ассимилировались с русски¬ми, другие надолго сохранили свой язык, особенности матери¬альной и духовной культуры. Во всяком случае многонацио¬нальный характер нового государства был отчетливо виден

с самого времени его возникновения, подобно тому как в русских землях и княжествах давно соседствовали русские и нерусские народности и племена. При всем этом существовало достаточно твердое этническое ядро нового государства, которое составляли великороссы. В письменных источниках уже в XV в. появляются слова «Росия», «Росийская земля», «росийский». «В XVI в — от¬мечал М. Н. Тихомиров, — рядом с ними, как почти одно¬значащие, существуют названия «Русь»,

«Русская земля», «русский». Но в это же время все больше утверждается понятие «Росия» с производным от него «росийский» для определения всей страны в целом и всего ее населения. «Русский» становится синонимом определенной народности, «росийский» обозначает принадлежность к определенному государству. Это новое зна¬чение названий «Россия» и «российский» окончательно уста¬навливается с начала XVII в. Термин «Россия» природно русский. Он входил в обиход постепенно, по мере складывания и образования

Российского централизованного государства. Поэтому правильнее говорить о России или Российском государстве с конца XV в заменив этим название «Русское государство», сосуществовавшее с названием «Россия» . Условия образования единого государства, создававшегося в борьбе против иноземного ига и при отсутствии сколько-нибудь реальных элементов буржуазных связей, породили специфиче¬ские черты государственной централизации в России по срав¬нению с некоторыми централизованными государствами

Евро¬пы, возникавшими примерно в то же время — в XV в. Фео¬дальные отношения в России находились еще на восходящей стадии своего развития, образование Российского государства оказалось теснейшим образом связано с ростом крепостниче¬ства, что наложило сильнейший отпечаток на социальную струк¬туру и экономический строй нового государства. 1. Развитие делового языка в Московском государстве.

В процессе формирования русской (великорусской) народ¬ности сложились особенности языка, материальной и духовной культуры великороссов, определилась их основная территория, подвергавшаяся в дальнейшем весьма существенному расши¬рению в ходе колонизационных процессов. Именно в XVI сто¬летии отстоялись и выработались многие явления русской куль¬туры, сохранявшиеся в основных чертах и в последующее время. Произошли важные изменения в языке.

Утратились старые системы прошедших времен и получили новое развитие виды глагола. Усовершенствовалась и приблизилась к современной система склонений и спряжений. Отмерла древняя звательная форма имен существительных. Ряд слов, возникших первона¬чально в московской письменности, приобрел в XVI в. общерус¬ское распространение. Среди них — «крестьянин», «деньги», «пашня», «лавка», «деревня»,

«кружево», «пуговица» и другие, зато стали исчезать долго державшиеся в Новгородской земле такие слова, как «смерды», «куны» и др. Ведущее место в рус¬ском языке по-прежнему занимал ростово-суздальский диалект с его московским говором, но существовало несколько других диалектов — тульский, рязанский, курско-орловский, смоленский, псковский, новгородский, подразделявшиеся, в свою оче¬редь, на многие местные говоры.

Наличие таких особенностей в языке отражало относительно слабое еще единство русских земель. Но уже в XVI в. все большее значение приобретал мос¬ковский говор, легший в основу делового языка. Последний все более проникал в географические, исторические, медицин¬ские и другие сочинения. Этот московский деловой язык имел замечательную особенность: он оказался в значительной степени свободным от церковно-книжного элемента. Московский говор постепенно проникался южновеликорусскими особенностями,

при¬обретая так называемое «аканье» и подготавливая основу для развития более тесного языкового единства русского народа. Уже в XIV веке в Древней Руси стали использовать тип письма — скоропись. Скоропись — сложная и своеобразная графико-орфографическая системы. При скорописи буквы и другие знаки пишутся без отрыва пера, с обилием петель и росчерков, для скорописи типичны многочисленные сокращения и выносные буквы.

Появление скорописи было вызвано стремлением к быстрому письму, и примечательно, что она употреблялась первоначально в деловой письменности, в текстах, служивших практическим целям. С конца XV века известны литературные и богослужебные памятники, написанные скорописью. Однако до XVIII века литературные произведения несравненно чаще переписывались полууставом, а церковные — почти все. Скоропись была противопоставлена уставу и полууставу в функциональном плане.

Устав и полуустав ассоциировались с традиционным книжным языком и письмом. Между тем скоропись соотносилась с русской речевой стихией, канцелярскими документами и вообще всем мирским. Знание устава и полуустава не обеспечивало активного владения скорописью, как и наоборот. Каждому типу письма приходилось учиться отдельно. Причем при изучении скорописи главное внимание уделялось умению писать.

Скоропись — профессионально-корпоративный признак. Ею пользовались писцы, подьячие, приказные и судебные чиновники, но далеко не все представители традиционной книжной культуры (даже духовные, а не только светские лица) владели скорописью. В 1540 году в витебском суде слушалось дело о денежном долге умершего дьяка Клинца. В ходе разбирательства возникло подозрение в том, что расписка должника, якобы выданная им более 10

лет назад, в действительности представляет собой подлог. В качестве свидетеля в суд был вызван священник, учивший Клинца грамоте и хорошо знавший его почерк. Священник заявил, что его ученик писал уставом, но не скорописью, потому что «я и сам скорописного писма писати не умем». Воспитанные на церковнославянской культуре, учитель и его ученик не умели писать скорописью.

Она, как и деловая письменность вообще, находилась за пределами традиционной книжной культуры. Приведенный пример вовсе не уникален, как может показаться на первый взгляд. Почти через 150 лет, в 1685 году, в Ливенском уезде вместо священника Фомы, в церковнославянской образованности которого сомневаться не приходится, «по ево веленью, что он скорописи не вмеет, руку приложил» дьячок Гордюшка.

В этой связи примечательны языковые установки князя Андрея Курбского, знаменитого политического противника Ивана Грозного. В послании Марку Сарыхозину Курбский признался, что не обучен «словенску языку в конец». Причина раскрыта в предисловии к «Новому Маргариту», сборнику переведенных в начале 1570-х годов в кружке Курбского творений Иоанна Златоуста. «Аз же бояхся, — делился он своими опасениями с читателями,

— ижь от младости не до конца навыкох книжнаго словенъскаго языка, понеже безпрестанне обращахъся и лета изнурях за повелением царевым в чину стратилацкове, потом в синглицком, исправлях дела овогда судебные, овогда советнические, многожды же и частократ с воинством ополчахся против врагов креста Христова».(«Я же боялся того, что в молодости не овладел в совершенстве книжным славянским языком, так как постоянно находился на службе и годы проводил по царскому повелению в чину полководца, потом — сановника,

исполнял то судебные дела, то советнические, многократно и очень часто сражался с воинством против врагов креста Христова».) Перечисленные сферы общения: военную, государственно-административную, судебную — обслуживал деловой язык. Курбский исключал его из области подлинной книжной культуры. Это был письменный, но нелитературный язык. Его знание не способствовало развитию писательского мастерства. Деловая проза не входила в средневековую систему литературных жанров.

Впрочем, такое положение постепенно менялось уже во времена Курбского. Как и в домонгольский период, в Московской Руси деловой язык первоначально слабо взаимодействовал с книжным языком. Но со временем некогда четкие границы между книжным и деловым языками стали понемногу разрушаться. Литература и деловая письменность постепенно сближались.

Это проявилось в целом ряде памятников XVI века. Появляется целый ряд произведений, которые, являясь по форме деловыми документами, по содержанию и языковым особенностям находятся на границе деловой письменности и литературы. Вот лишь некоторые яркие примеры: представленный Ивану Грозному политический трактат в виде большой челобитной Ивана Пересветова, послания Ивана Грозного (например, его переписка с опричником

Василием Грязным), «Домострой» — сборник практических наставлений и советов о повседневной и хозяйственной жизни человека, статейные списки русских послов (посольство Ивана Новосильцева в Турцию в 1570 году, посольство Федора Писемского в Англию в 1582-1583 годах) и др. Расширение изобразительных функций деловой письменности, нарушение жанровых границ были одним из ярких

признаков приближавшейся «смуты» в русской литературе и языке XVII века. В этом «переходном» столетии от средневековой культуры к новой взаимодействие между деловым и книжным языками еще более усилилось. Яркими памятниками этого сближения являются «Урядник сокольничьего пути» — свод правил, устав соколиной охоты, созданный при живейшем участии большого любителя этой «потехи» царя Алексея Михайловича; сочинение о Московском государстве в середине

XVII столетия Григория Котошихина, подьячего Посольского приказа, изменившего и бежавшего в Швецию, в Стокгольм, где он написал свою книгу в 1666-1667 годах, а вскоре после этого был казнен за убийство в пьяной драке хозяина квартиры; статейные списки посольств Федота Елчина в Грузию в 1639-1640 годах, Федора Байкова в Китай в 1654-1657 годах, Петра Потемкина в Испанию и

Францию в 1667-1669 годах и др. В это же время получают распространение памятники народной смеховой культуры, использующие форму деловых документов и пародирующие делопроизводство. К числу таких произведений относятся «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Шемякином суде», «Калязинская челобитная». «Калязинская челобитная» представляет собой жалобу пьяниц-монахов на строгого архимандрита

Гавриила: «Да он же, архимарит [так!], приказал старцу Уару в полночь з дубиною по кельям ходить, в двери колотить, нашу братью будить, велит часто к церкве ходить. А мы, богомольцы твои, в то время круг ведра с пивом без порток в кельях сидим, около ведра ходя, правило говорим, не успеть нам, богомольцам твоим, келейного правила исправить, из ведра пива испорознить, не то, что к церкве часто ходить и в книги говорить.

А как он, архимарит [так!], старца к нам присылает, и мы, богомольцы твои, то все покидаем, ис келей вон выбегаем». Скоморошина пронизвает весь текст. Она звучит и в рифмовке, и в синтаксическом параллелизме, и в повторениях глаголов, и в характере глагольных форм (инфинитив или настоящее время). Действие происходит в монастыре, и пародийное переосмысление традиционных формул — важное средство создания комического эффекта, целиком основанного на языке.

В петровское время, в конце XVII — первых десятилетиях XVIII века, сферы распространения делового и собственно литературного языков еще более соприкасаются и взаимопроникают. Во многом это было вызвано расширением функций делового языка, ростом значения деловой письменности в эпоху петровских преобразований. Деловой язык все более и более вовлекается в систему нового литературного языка как одна из его функциональных разновидностей.

При этом некоторые типичные для старого «приказного» языка слова и обороты (бить челом, учинити, сложные предложения с союзами понеже, поелику, а буде и т. п.), которые свободно употреблялись еще в книжном языке XVII века, постепенно выходят из литературного употребления и начинают восприниматься как специфические канцеляризмы. Таким образом, можно сделать вывод: если в донациональную эпоху деловой язык был близок разговорной речи, то в начале национальной эпохи он постепенно стабилизировался в своих устаревших формах,

и уже в середине XVIII века писатель А. П. Сумароков выступал резко против канцеляризмов и злоупотреблений «подьяческим слогом». В истории русской культуры XVI в. были и трудные вре¬мена, и многие темные стороны, тяжелы были условия ее разви¬тия. Но, опираясь на богатейшие традиции народного творчест¬ва, вдохновленная идеей единства и независимости родной страны, культура России XVI в. стала тем надежным «пред¬мостьем», с которого начиналось в

XVII в. развитие новой русской культуры. Заключение. Русский язык эпохи Московского государства имел сложную историю. Центром Русского государства становится Москва. Продолжают формироваться диалектные особенности. Оформились основные диалектные зоны – северновеликорусское наречие и южновеликоруссское наречие. Говор Москвы как столицы Русского государства постепенно воспринимался в сознании всех русских как

образцовый и лёг в основу русского национального литературного языка. В литературном языке Московского государства продолжают развиваться книжно-письменные традиции Киев¬ской Руси. В то же время в русском разговорном языке возрастают структурные изменения, отделяющие его от книжно-письменного. Между русским разговорным язы¬ком и книжно-славянским языком образуются значитель¬ные расхождения. В книжно-славянском типе литературного языка получают распространение архаизированные написания,

осно¬ванные на южнославянской орфографической норме, возникает особая риторическая манера выражения, цветистая, пышная, насыщенная метафорами, получившая название «извитие словес» («плете¬ние словес»). Она широко используется в литературе для всемерного повышения авторитета московской вели¬кокняжеской и церковной власти. Этот сложный комплекс явлении в истории русской культуры, литературы и литературного языка получил наименование «вто¬рого южнославянского влияния».

Народно-литературный тип языка не подвергся «второму южнославянскому влиянию». В этот период функции «делового языка» расширяются, возникают новые жанры деловой письменности (судебники, статей¬ные списки русских послов, «Стоглав», «Домострой» и др.). «Деловой язык» обслуживал нужды услож¬няющейся государственной переписки и государственного управления. Его орфографическая практика и словоупотребле¬ние оказали влияние на формирование норм литературного

языка. С XVII в. формируются язык русской науки и нацио¬нальный литературный язык. Усиливается тенденция к внут¬реннему единству, к сближению литературного языка с разговорным. Во 2-й пол. XVI в. в Московском государст¬ве началось книгопечатание, имевшее огром¬ное значение для судеб русского литературного языка, литературы, культуры и образования. Рукописная культура сменилась культурой письменной.

Первыми печат¬ными книгами стали церковные книги для богослу¬жения, грамматики, словари, буквари, необходи¬мые для образования и просвещения. Первыми печатными учебными книгами были «Букварь» (1574), изданной во Львове Иваном Фёдоровым, «Грамматика словеньска» Лаврентия Зизания (1596), «Словенская грамматика» Мелетия Смотрицкого (1618), переизданная с дополнениями в 1648, «Лексикон славяноросский» Памвы Берынды (1627). Развитие и взаимодействие книжно-славянского и на¬родного

литературно обработанного языков приво¬дит к образованию трёх стилей с единым структурно-грамматическим и словарным ядром, с широким кругом синонимиче¬ских и иных соответствий между ними – фонетических морфологических, синтаксических и лексико-фразеологических. Начиная со 2-й пол. XVI в. постепенно сужает¬ся сфера употребления церковно-славянского языка. Церковно-славянские элементы, особенно лексические, вош¬ли в состав русского национального литературного

языка, но церковно-славянское наследие было использовано далеко не в полном объёме: даже в книжных жанрах не использовались устаревшие и малоупотребитель¬ные элементы языка. Зато закрепились народно-разговорные элементы. Несмотря на то что новые произведения и новые списки на церковно-славянском языке появлялись в течение XVII, XVIII вв. и даже в начале XIX в его употребление всё более ограничивается.

Он превращается в собственно церковный язык (язык религиозного культа). Этому способствова¬ло «обмирщение» общественной жизни и культуры в эпоху Петра 1. Реформы петровского времени открыли путь для вхождения в русский литературный язык западно-европейских слов и русских народно-разговорных элементов. В процессе синтеза различных элементов (народно-разговорная основа, черты делового языка, западно-ев¬ропейские

заимствования, славянизмы) вырабаты¬ваются нормы русского национального литературного языка. Список литературы. 1. Балакина Т. И. История отечественной культуры. Ч. 1. культура русского средневековья. – М.: Новая школа, 1994. 2. Ефимов А. И. История русского литературного языка. – М.: Высшая школа, 1971. 3. Ковалевская Е. Г. История русского литературного языка. –

М.: Просвещение, 1992. 4. Муравьев А. В Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX – XVII вв. – М.: Просвещение, 1984. 5. Русский язык. Энциклопедия/ Гл. ред. Ю.Н. Караулов. – М.: Большая Российская энциклопедия, Дрофа. 1997. 6. Соболевский А. И. История русского литературного языка. –

Л.: Наука, 1980.