Введение.
Источники:
Приказ №1: его идеи и солдатские массы.
Идеи новой организации армии в политике Временного правительства.
Идеи новой организации армии в оценке общественных сил.
Заключение.
Источники и литература: Введение.
В обширной историографии по Февральской революции и межреволюционному периоду нет специальных работ, посвященных Приказу №1 и Декларации прав солдата, развитию идеи новой организации армии на демократических началах. В то же время в ряде работ затрагиваются проблемы возникновения и авторства Приказа №1, проблемы целей и действия Приказа, проблемы соответствия идей Приказа №1 и Декларации прав солдата.
Первый всплеск интереса к событиям революционного 1917 года в советской историографии приходится, что естественно, на 20–е годы. Прежде всего научный интерес отразился в многочисленных публикациях источников[1], монографий гораздо меньше. Приказ №1 рассматривался как продукт революционного творчества масс, Декларация прав солдата в духе Ленина и Зиновьева— как “декларация бесправия”. Подобные трактовки появляются в полунаучной работе активного участника событий 1917 Шляпникова, вышедшей тремя изданиями в первой половине 20–х годов[2]. Эйдеман и Меликов указывают на положительную роль Приказа №1 в разложении старой армии и закреплении достижений Февраля в армии[3]. Новая волна научного интереса к 1917 проявилась после ХХ съезда— выходит второй том “Истории КПСС” (1966), освещающий деятельность партии в 1917, работы Леберова, Минца, Бурджалова и других. В работах Бурджалова, Злоказова, Черменского Приказ №1, также как раньше, рассматривается как продукт “революционного творчества масс”, но творчества не бессознательного и стихийного, а закономерного и организованного, указывается на то, что основные идеи Приказа №1 были выработаны солдатами общем собрании Совета 1 марта, отмечается важная роль Приказа №1 в борьбе революционных и контрреволюционных сил за армию[4]. Подобные трактовки развиваются и в 80-х годах в работах Старцева, Соболева, в “Историческом опыте трех российских революций”[5].
Русская несоветская историография не менее идеалогизирована, чем советская. Первые работы о 1917, принадлежащие Милюкову(1918) и Деникину(1921), отражают в первую очередь политические позиции авторов. Милюков, отмечает решающую роль Приказа №1 в развале армии[6], Деникин пытается доказать, что развал армии был главной целью Приказа №1, также как и Декларации прав солдата, которая дала “законную силу” “больным явлениям”[7]. Катков, рассматривая проблему, авторства Приказа №1, приходит к не вполне обоснованному выводу, по мнению Каткова, приказ, написанный под диктовку солдат 1 марта, и приказ, напечатанный на следующий день в “Известиях” и “Правде” не одно и тоже, напечатанный текст отредактировал большевик Бонч–Бруевич[8].
Постсоветское время отмечено переоценкой прежних ценностей и взглядов. Революции больше не являются “локомотивами истории”, ряд исследователей отказались рассматривать революционные события как переломные моменты. Кризис методологии способствовал распространению тенденции “ничего не объяснять”, не делать никаких общих выводов, и в какой–то степени сокращению количества аналитических работ и росту публикаций источников. В то же время, объектом изучения становятся совершенно новые аспекты событий, Булдаков рассматривает “психо–эмоциональные” особенности 1917 года. Касаясь проблемы разложения армии, Булдаков делает вывод, что не причиной развала был не Приказ №1, который сам по себе не мог вызвать такие последствия, а действия Гучкова и Керенского, вольно или невольно дискредитировавших офицерский состав[9]. Кожинов, по–сути, повторяет выводы Деникина, утверждая, что главной целью Приказа и Декларации было разрушение армии и в конечном итоге развал России, при этом отмечая, что и Соколов, редактор Приказа №1, и многие члены Исполкома Совета Р. и С. Д.— Керенский, Чхеидзе, Скобелев и другие, были масонами, которые по мнению Кожинова, были решающей силой Февраля[10]. Характерно, что и Булдаков, и Кожинов, не особенно беспокоятся о доказательствах своих утверждений.
Проблема авторства Приказа №1 в историографии рассматривается достаточно подробно, в основном, на материалах воспоминаний непосредственных участников, в то же время почти не рассматривалась проблема восприятия солдатами идей Приказа №1, проблема соответствия идей приказа идеям солдат, естественно, наиболее сознательных. Развитие идей нового устройства армии, от Приказа №1 к Декларации прав солдата также практически не рассматривалась. Проблема целей и последствия Приказа и Декларации решалась практически одинаково и в советской, и в несоветской историографии, различия только в отношении— у советских историков развал старой армии— оплота царизма— несомненный плюс, у Деникина и К°— минус. В то же время подобная постановка проблемы не вполне корректна, по крайней мере на относительно узком материале имеющихся источников, более корректна будет постановка проблемы оценки современниками идей Приказа №1, идей нового устройства армии, проблемы восприятия и отношения к этим идеям и оценки последствий соответствующих действий Совета и Временного правительства.
Источники:
Приказ №1: его идеи и солдатские массы.
Воспоминания участников малоинформативны. К тому же сам факт участия и партийная принадлежность не могли способствовать полной беспристрастности в изложении обстоятельств создания Приказа №1 и сопутствующих настроений солдат¯. Небольшие воспоминания беспартийного в 1917 году Соколова(1927) и солдата–большевика, участника комиссии, создавшей окончательный текст Приказа, Падерина(1924) специально посвящены эпизоду создания Приказа №1[11]. В работах Шляпникова(1923) и близкого к меньшевикам Суханова(1918–1921) более подробно рассматриваются настроения солдат, их мотивы и стремления, хотя также как и в воспоминаниях Падерина и Соколова настроения наиболее сознательной части солдат преподносятся как всеобщие[12]. Об отношении солдат к идеям Приказа №1 свидетельствуют солдатские письма Петроградскому Совету, хотя небольшой объем публикации не позволяет делать серьезных выводов[13]. Более ярко настроения наиболее сознательной части солдат иллюстрируют протоколы заседаний солдатской секции Петроградского Совета[14].
Идеи новой организации армии в политике Временного правительства.
Политику Временного правительства в этой сфере характеризуют официальные документы—постановления, приказы, воззвания[15]. Работа Милюкова(1918–1924), устные воспоминания Гучкова, первого военного министра Временного правительства(1932–1933), мемуары Керенского(60–е) дают гораздо меньше информации, хотя и раскрывают позиции авторов по этой проблеме[16]. Весьма полезен так называемый “протокол событий Февральской революции(27 февраля—4 марта)”, созданный по инициативе и под руководством Вершинина В.М., на основе бумаг Временного правительства и свидетельств очевидцев весной–осенью 1917 года[17]. Отношение к идеям Приказа №1 и Декларации прав солдата высшего командного состава армии характеризуют воспоминания Деникина и сводки с фронтов[18], отношение части офицеров, участвующих в комиссии Поливанова, раскрываются в записках участника этой комиссии Половцева(1928)[19].
Идеи новой организации армии в оценке общественных сил.
Отношение общественных сил можно проследить по партийной прессе— наибольшее внимание этим проблемам уделяли кадетская “Речь”, “Утро России”, близкая к октябристам; “Правда”, меньшевистские и эсеровские издания— значительно меньше(“Рабочая газета” и “Дело Народа” соответственно), хотя позиции меньшевиков и эсеров, составлявших большинство в Петроградском Совете ясны и без газет.
Приказ №1: его идеи и солдатские массы.
Эпизод создания Приказа №1 крайне похож во всех воспоминаниях— в проходной комнате левого крыла Таврического дворца Соколов под диктовку солдат записывает параграфы, диктуемые солдатами. Эпизод коллективного творчества последовательно описывает Падерин— инициатива Приказа исходит от солдат, именно солдаты настояли на форме “приказа”, Соколов предлагал назвать текст “обращением” или “объявлением”[20]. Ему вторят Соколов и Шляпников[21], только Суханов несколько нелогичен— с одной стороны, он также говорит о коллективном творчестве, с другой, о том, что создание Приказа было вызвано угрозой подавления революции и стремлением перетянуть армию на сторону Петроградского Совета[22], т.е., со слов Суханова, получается, что инициатива Приказа №1 исходила не от солдатской массы, а от Совета.
Вероятно, инициатива создания Приказ №1 исходила и от солдат Петроградского гарнизона, и от Петроградского Совета. Совету было необходимо закрепить свои позиции в восставшей армии. Перейдя на сторону революции, не подчинившись приказам командования, солдаты уже не могли вернуться в казармы[23], в то же время они нуждались в организации, хотя бы для того, чтобы получать продпаек, приказ Родзянко— немедленно возвращаться в казармы, как указывает Суханов, не мог не смутить солдат[24], солдатам была необходима новая организации, им нужно было закрепить свое новое положение, и, видимо, наиболее приемлемый путь к этой цели лежал через Совет.
Естественно, солдаты испытывали влияние партийной агитации, хотя степень этого влияния не совсем ясна. Шляпников указывает, что работа среди войск велась постоянно, но в силу текучести состава не была слишком успешной, и сильных организационных связей создать не удалось, в том числе и в петроградском гарнизоне, исключение—балтийский флот[25]. Эсеры уже в 1909 году приняли резолюцию “О работе среди солдат и матросов”, которая предполагала создание прочных партийных ячеек в армии, однако насколько они в этом преуспели также не совсем ясно[26]. По данным межрайонки, со слов Шляпникова, в начале 1917 года армия не была связана с рабочим движением[27]. Вопрос о партийной пропаганде не так важен, поскольку, вероятнее всего, идеи Приказа №1 возникли спонтанно, под давлением обстоятельств, ни у одной партии до Февраля не было идей похожих на идеи Приказа №1¯¯ .
Приказ №1 предполагал следующее: п.1— избрание комитетов во всех воинских частях из нижних чинов, т.е. солдат и унтер–офицеров, п.2— выборы представителей от рот в Совет( в тех частях, которые их еще не провели), п.3— подчинение солдат Совету и выборным комитетам во всех политических выступлениях, п.4— исполнение приказов Военной комиссии Государственной Думы, если они не противоречат приказам Совета, п.5— оружие в распоряжении комитетов, офицерам не выдается, п.6— строжайшую воинскую дисциплину в строю и на службе и общегражданские и политические права вне службы, отмену вставания во фронт и отдания чести вне строя, п.7— отмену титулования офицеров, запрещение грубого обращения с солдатами, в частности, обращения на “ты”, причем все “недоразумения” между солдатами и офицерами должны были разбираться комитетами[28].
Идея привлечь солдатских представителей в Совет(п.2 Приказа) возникла совершенно естественно, по ходу событий, впервые в печатном виде идея солдатских представителей встречается в манифесте РСДРП “Ко всем гражданам России” от 27 февраля[29],на следующий день этот призыв повторяется в воззвании межрайонцев[30]; при этом представители от восставших воинских частей, видимо, появились в Совете уже 27 февраля, помимо всяких воззваний[31].
Идеи Приказа №1 высказывались непосредственно перед его созданием— 1 марта на общем собрании Совета. Соколов, председатель, сформулировал три основных вопроса— 1) отношения офицеров и солдат, 2) выдавать ли оружие, 3) кому должны подчинятся солдаты. Протоколы сохранили мнения лишь девяти представителей воинских частей, хотя, видимо, их было больше. Трое в красноречивой форме выразили недоверие офицерам[32], представитель лейб–гвардии Литовского полка напротив заявил, что если выгнать всех офицеров с “матерным жаргоном”, то ни одного не останется, а солдат нет представлений о дисциплине[33]; двое высказались о необходимости создания выборных комитетов(пункт 1–й Приказа)[34]; солдат Градусов, выразив недоверие офицерам, предложил оставить им только холодное оружие, Коновалов отметил, что оружие должно остаться у солдат, солдат Егерского полка высказался о необходимости наделения ротных комитетов правом распоряжения оружием(пункт 5)[35]. Более четко сформулированные идеи высказал на этом же собрании социалист неопределенной партийности т. Максим (Кливанский С.А.), в общем отчете указывается только то, что он—организатор Совет рабочих депутатов Риги[36], а Милюков говорит о нем как о сотруднике “Дня”[37]¯; Кливанский предложил солдатам— 1) не выдавать оружия никому(пункт 5), 2) избрать представителей в Совет(пункт 2) 3) подчиняться в политических выступлениях только Совету(пункт 3), также высказался за равноправие солдат и офицеров вне строя(»пункт 6)[38].
По некоторым свидетельствам, Приказ №1 уже 1 марта был разослан по телеграфу военным частям[39]. Многие увидели в Приказе возможность выборов командующего состава, хотя текст Приказа №1, опубликованный 2–го марта в “Известиях Петроградского Совета .”, этого не предполагал. Падерин отмечал, что Приказ №2 отменил право выбора офицеров[40], хотя Приказ №2 не отменял это право, а лишь указывал на то, что Приказ №1 не давал комитетам права выбора офицеров[41]. Милюков, крайне негативно воспринявший Приказ №1, принесенный Соколовым, Стекловым, Сухановым вечером 1 марта Временному Комитету Государственной Думы, после писал, что основой этого документа была идея выборности офицеров[42]. Оригинального документа с текстом Приказа №1, написанного рукой Соколова не сохранилось, также не сохранилось копии, принесенной Временному комитету, не совсем понятно, что рассылалось Стекловым по телеграфу, не обнаружено ни одной листовки с текстом Приказа №1, разосланных по войскам благодаря Падерину и К°[43]. Сведений о редактировании первоначального текста Приказа №1 не существует. Согласно отчету “Известий” 2 марта, одним из требований Исполкома, поставленных Думскому комитету, было устройство армии на началах самоуправления, Думский комитет это не поддержал и после переговоров согласился на следующую формулировку— “при сохранении строгой воинской дисциплины в строю устранение для солдат всех ограничений в пользовании всеми общественными правами, предоставленными остальным гражданам России”[44], под “началами самоуправления”, по сообщению “протокола событий Февральской революции”, подразумевался третий пункт Приказа, причем в протоколе не цитируется третий пункт, а только сообщается, что в нем говорится об “устроении армии на началах самоуправления”[45]. В связи с этим немного странным выглядит третий пункт Приказа №2, вышедшего 5 марта от имени Исполкома и Военной комиссии Временного правительства, повторивший третий пункт Приказа №1, с оговоркой, что речь идет только о политических выступлениях, а во всех военных выступлениях солдаты обязаны подчиняться военным властям[46]. В то же время, прямых свидетельств о изменениях в первоначальном тексте Приказа №1 нет, а косвенные не могут быть достаточными основаниями для подобного вывода. Вероятно, идея выборности командного состава была достаточно популярна и, возможно, часть солдат видела в Приказе №1 то, что хотела видеть или то, что им подсказывали. По некоторым данным, в Петроградском гарнизоне к вечеру 1 марта уже состоялись выборы командного состава[47]. Идея выборности была у части социалистов. Ночью с 28 февраля на 1 марта группа межрайонцев и эсеров выпустила воззвание к солдатам с призывами недоверять своим офицерам и избрать новых. Воззвание не получило распространения, поскольку Совет счел его слишком резким и опасным и конфисковал весь тираж листовок[48]. Исполком Совета, видимо, видел определенную опасность в поспешном проведении выборов офицеров. Вместе с Временным правительством Совет обратился к солдатам с призывами к совместной, “дружной работе” с офицерами, поддержавшими революцию[49], а на собрании 2 марта, говоря о текущих задачах Совета, Стеклов отметил, что принцип выборности офицеров неприемлем.[50] (Совет последовательно отвергал принцип выборности—подобный тезис в докладе Военной секции “О солдатских организациях” (начала апреля).[51]) В то же время, на заседании солдатской секции 4 марта, посвященному этому вопросу, большинство солдатских представителей говорили о необходимости выборов командного состава[52]. Исполком предпочел отложить решение этого вопроса, передав его на рассмотрение специальной комиссии®® пункт первый Приказа №2, изданного совместно с Военной комиссией Государственной Думы[53].
Идеи Приказа №1 получили поддержку вне Петрограда, хотя 7 марта Исполком в специальном воззвании отметил, что Приказ №1 и Приказ №2 относятся только к Петроградскому гарнизону[54], ситуация не изменилась. Естественно, что идеи, которые с энтузиазмом встречали солдаты, не всегда находили подобный отклик у офицеров. Разногласия иногда носили принципиальный характер.® Как показывают сохранившиеся солдатские письма в Совет, солдаты положительно отреагировали на отмену ритуала отдания чести, для них “строгость дисциплины” была совершенно не связана с этим обрядом, однако именно это встретило ярое противодействие со стороны офицеров[55]; вопрос об отдании чести, видимо, был крайне значимым для солдат, что отразилось в воззвании Петросовета по поводу Декларации прав солдата, около половины текста, посвящено 12–му пункту, отменяющему обряд чести[56]. Временное правительство, не справившись с влиянием Приказа №1, было вынуждено пойти на определенные уступки.
Идеи новой организации армии в политике Временного правительства.
Приказ №1 появился до образования Временного правительства. Будущие министры ознакомились с текстом Приказа вечером 1 марта. Реакция в основном была негативной. Скобелев, зампред Исполкома Совета, отмечает, что Приказ №1 вызвал крайнее возмущение в думских кругах и осложнил переговоры по образованию нового правительства[57]. Наиболее резко отреагировал Милюков, увидевший в Приказе потенциальную гибель армии. Также оценил Приказ Гучков[58]. Только зампред Совета Керенский не увидел в Приказе ничего страшного[59]. На собрании, посвященном образованию Временного правительства,— ночью с 1 по 2 марта— обсуждался также вопрос по предотвращению вредного влияния Приказа №1 на войска, а также вопрос о целесообразности проведения выборов командного состава. Чуть позже, когда были получены сведения о том, что принцип выборности уже фактически осуществлен в Петроградском гарнизоне, и после переговоров с представителями Совета было решено выпустить умиротворяющее воззвание к солдатам. Милюков не смог найти общий язык с Соколовым и Сухановым, и отклонился от дальнейшей работы над текстом воззвания, Милюкова заменил Керенский[60]. Милюков впоследствии писал, что воззвание не было опубликовано[61]. Действительно, 2 марта в “Известиях” был опубликован лишь Приказ №1, а воззвание уже 3 марта[62], как следствие, эффект от воззвания, видимо, был слабее, чем ожидалось (вероятно, это обстоятельство не было запланированным, возможно, 2 марта просто не успели набрать текст воззвания). В воззвании был призыв к “дружной, согласованной работе солдат и офицеров” в интересах революции, отмечалось, что офицеры теперь “будут уважать в солдате его личное и гражданское достоинство”, а солдаты “будут помнить, что армия сильна лишь союзом солдат и офицерства, что нельзя за дурное поведение отдельных офицеров клеймить всю офицерскую корпорацию”[63]. В речи Милюкова 2 марта, опубликованной также в “Известиях” 3 марта, похожие мысли— призыв к единству— армия сильна именно своим внутренним единством— во имя “первой общественной власти”, если раньше отношения в армии часто основывались на крепостном праве, то теперь офицеры понимают, что “надо беречь и уважать в нижнем чине чувство человеческого и гражданского достоинства”, а солдаты, одержавшие победу, знают, что сохранить ее могут, только сохранив связь с офицерством[64]. (Обращает внимание стиль и воззвания и речи— вместо призывов к офицерам и солдатам уважать гражданское достоинство и сохранять связь с офицерством— офицеры и солдаты “будут уважать” и “понимают, что необходимо”.) Вопрос о предоставлении солдатам всех гражданских прав не вызвал никакого сопротивления в формирующимся Временном правительстве (сопротивление вызвал вопрос о подчинении комитетов Совету)[65].
Совместный Приказ №2 не разрешил противоречий, хотя вопрос о выборах офицеров был передан на рассмотрение специальной комиссии, уже состоявшиеся выборы офицеров были признаны действительными, и комитеты временно получили право возражать против назначения неподходящих им офицеров, возражения должны были направляться в Совет, а из совета в Военную комиссию; сохранялось подчинение комитетов в своих политических выступлениях Совету[66]. Ситуация в армии не изменилась. В сводках с фронта сообщалось о падении дисциплины, растущем взаимном недоверии между офицерами и солдатами; процессы эти связывались с влиянием приказов и постановлений Совета, как отмечалось в общем заключении по фронтовым сводкам, “масса солдат усваивает лишь то, что ей нравится.”[67] Подобные мнения были высказаны командующими фронтами Временному правительству очно на заседании 4 мая[68]. Оценку идей Приказа №1 высшим командным составом хорошо иллюстрируют взгляды Деникина— по его мнению, “солдатская масса, не вдумавшись нисколько в смысл . мелких изменений устава, приняла их просто как освобождение от стеснительного регламента службы, быта и чинопочитания”[69]. Подобным образом оценивал ситуацию и Гучков, увидевший в приказах Совета симптомы разложения армии[70]. Даже Керенский отмечал нарастающую деморализацию армии, но связывал ее не с Приказом №1, а с деятельностью комитетов, которые возникали помимо Приказа[71].
Для разработки нового военного устава, который должен был разрешить все противоречия, была создана комиссия, во главе Поливановым А.А. Если верить Половцову, в комиссии понимали, что Приказ №1 вреден для армии, но также понимали, что просто отменить его нельзя, и стремились нейтрализовать его влияние[72]. Гучков оценивал деятельность комиссии совершенно иначе— созданная как буфер, комиссия три раза пропускала проект Декларации прав солдата, проект более радикальный чем Приказ №1, Гучков отказавшись три раза утвердить проект, после под давлением Совета вынужден был уйти[73].
До Декларации Временное правительство выпустило два постановления, развивающие идеи новой организации армии— 30 марта Приказ №51 и. д. Верховного Главнокомандующего Алексеева М.В. о введении в действие Временного положения об организации чинов действующей армии и флота и 16 апреля повторяющий предыдущее постановление приказ Гучкова о введении в действие временного положения[74]. Приказ Алексеева начинался с призыва к “дружной, совместной работе” солдат и офицеров, призыва соблюдать дисциплину, гражданские права и помнить об обязанностях. Предполагалось сохранение существующих солдатских и офицерских организаций, на которые теперь возлагалось проведение в жизнь основ новой организации, возможность для председателей комитетов пользоваться войсковыми средствами связи, гласные выборы в комитеты, в состав которых теперь входили и офицеры. Задачами новой организации— 1) усиление боевой мощи, 2) выработка новых форм жизни воина–гражданина, 3) содействие просвещению солдат. Предусматривалось создания системы ротных, полковых, дивизионных, армейских комитетов— постоянных органов и соответствующих съездов в определенных случаях. В ведении ротных комитетов находились только вопросы “внутреннего быта”, боевые и учебные вопросы обсуждению, естественно не подлежали. Разногласия между комитетами и военным начальством решались комитетами более высокого уровня. Прямого подчинения между комитетами не было. Обязанностью комитетов всех уровней— поддержание дисциплины. Постановления резко ограничивали самостоятельность солдатских комитетов по сравнению с Приказом №1, но не факт, что эти постановления имели безоговорочную поддержку в солдатских массах. Гучкову в начале апреля приходилось рассылать телеграммы по всем фронтам о недопустимости отказов выполнять приказы военного начальства, устранения и выборов офицеров[75].
Гучков ушел в отставку, объяснив свои действия неспособностью остановить реформы, ведущие уже к развалу армии. В речи по поводу своей отставки Гучков отметил, что реформы были необходимы, поскольку нельзя было “организовывать, управлять и командовать новой армией свободной России на началах старого порядка”, однако все зашло слишком далеко, перейден предел, “предел, за которым при всех благих помыслах начинается обратное: разрушение живого, могучего и своеобразного организма армии”, поскольку армия не может существовать на “началах случайности”, на “началах отдельных требований и решений на митингах”[76].
11 мая Декларация прав солдата была подписана новым военным министром. Декларация не была столь радикальной, как пытался ее представить Гучков. Декларация предполагала предоставление гражданских прав(п.1), свободу совести, политических, религиозных, социальных взглядов(п.2–4), неприкосновенность переписки(п.5), свободное распространение любой печатной продукции(п.6), право на гражданскую одежду(п.7), отношения между военнослужащими на основе дисциплины, взаимном уважении, доверии и вежливости(п.8), замену специальных выражений общеупотребительными— вместо “никак нет” просто “нет” и т.п. (п.9), отмену денщиков (п.10), обряда чести (п.12), возможность покидать часть на время (п.13), недопустимость наказаний без суда, но в боевой обстановке, в случае невыполнения приказа, возможность любых мер вплоть до вооруженной силы (п.14), недопустимость телесных и оскорбительных наказаний(п.15–17), назначение на должность, распоряжения по боевым и учебным вопросам—прерогатива начальства(п.18)[77]. (Первый проект Декларации появился 13 марта[78], единственное существенное изменение в тексте 11 мая— поправка о дисциплинарных мерах 14–го пункта.)Þ Основной идеей Декларации была идея предоставления солдатам гражданских прав, в Приказе №1 главной была идеи самоуправления и политической самостоятельности.
Идеи новой организации армии в оценке общественных сил.
Отношение к идеям новой организации армии наиболее последовательно и полно могли выразить партийные течения, хотя интерес к этим проблемам проявляли и различные общественные внепартийные группы, связанные с армией, такие как группа “Родина и наша армия”, неизвестно сколько просуществовавшая, но успевшая провести ряд митингов и принять обращение “К солдатам и офицерам”, предлагавшее солдатам доверять офицерам, присягнуть народу в лице Временного правительства и воссоздать дисциплину на основе новых демократических начал в войсковой жизни, на страже которых должны были стоять войсковые комитеты[79].
В “Речи” в основном уделялось внимание проблемам гражданских прав и гражданского самосознания. 7 марта в статье некого Трилицкого “Свободная мощь” указывалось, что вместе со старым режимом пала и старая дисциплина, новая дисциплина должна строиться на основе осознания солдатами и офицерами, осознания гражданами, долга перед Родиной и на взаимном доверии и уважении, новая дисциплина предполагалась более прочной, поскольку превосходство воина–гражданина над воином–рабом было несомненно[80]. Василевский указывал на необходимость отмены отдания чести, формы вне строя и главное “крепостного права”— института денщиков[81]. Несколько неожиданно, если вспомнить позиции Милюкова, выглядят мысли Губера—в реформировании армии два направления— предоставление полноты политических прав военнослужащим и введение выборного начала как нового принципа организации войсковых частей, и оба направления необходимы[82]. Деятельность комитетов необязательно оценивалась негативно, наоборот, отмечалось их положительная роль в деле укрепления дисциплины и борьбе с дезертирством[83]. Восторженный отклик получила “Декларация прав солдата”— отмечалось, что благодаря Декларации русская армия стала первой армией в мире, “живущей всей полнотой политических прав”, что Декларация окончательно освободила солдата от “оков старого режима”, вывела его из “затхлой атмосферы прежней казармы на свежий воздух свободы”, раскрепостила его как гражданина от “внеслужебной подчиненности начальнику”, что отмена ритуала отдания чести будет способствовать “объединению всех чинов армии в единую, дружную, сплоченную семью”[84]. Идеи гражданских прав были основой новых принципов новой организации армии, которые предлагало Временное правительство, поэтому развитие этих идей в кадетской газете вполне закономерно.
“Утро России”, отражавшая позиции октябристов, теперь объединившихся с кадетами, уделяла внимание, в основном, не идеям, а явлениям, которые провоцировались этими идеями. Отмечалось зарождение новой “гражданской” дисциплины[85], сознательность солдат и офицеров, их неприятие действий Совета[86], в мае, уже после отставки Гучкова, позитивные процессы в армии—рост сознательности войсковых комитетов, их попытки укрепить дисциплину и пресечь дезертирство[87], ген. Южаков отмечал, что демократия способствует укреплению боевой мощи армии[88], но также указывалось, что слишком прямолинейное понимание свободы ведет к развалу армии[89].
Меньшевики и умеренные эсеры основы новой организации видели в гражданских правах и равноправии солдат. Чернов говорил о необходимости ликвидации двухярусности в армии[90]. Утгоф в статье в “Деле Народа”— основы старой армии— “каста офицеров и рабство казармы”, основы новой— равноправие и самоорганизация[91]. Меньшевики также основами новой армии предполагали демократические начала[92]. Декларация прав солдата, по мнению “Рабочей газеты”, придала законную силу достижениям революционной армии, заложила основы новой дисциплины, сознательного подчинения общему делу[93]. Бросается в глаза однотипность рассуждений о “новой дисциплине” и “сознательном исполнении долга” и у кадетов и у социалистов, в то же время, риторические шаблоны снимают партийных противоречий.
Большевики последовательно отстаивали необходимость принципа выборности офицеров. Раскольников, отмечая начало процесса демократизации армии— солдат стал гражданином, указывает, что для развития этого процесса необходимо введение выборности командующего состава[94]. Зиновьев, оценивая Декларацию 11 мая как “декларацию бесправия”, аргументируя свою оценку придирками к нескольким пунктам— сохранению денщиков в определенных случаях, возможности применять крайние дисциплинарные меры в боевой обстановке и т.п., главным аргументом называет воплощение в Декларации “программы Гучкова”, т.е. отмену принципа выборности[95]. Приверженность выборному принципу, возможно, связана с тезисом замены постоянной армии всеобщим вооружением народа[96], переход к выборности командующего состава, возможно, мыслился как первый шаг к подобной замене.
Заключение.
Приказ №1 рожден обстоятельствами, и, вероятно, был результатом коллективного творчества солдат и Петроградского Совета. Приказ №1 сам по себе не мог привести к развалу армии и тем явлениям, которые проявились в армии после Февраля. Эти явления не были возможны вне революционных процессов, революция не могла не затронуть армию. Приказ №1 укрепил позиции Совета, в то же время, появление Приказа было закономерно в связи с развитием революционных тенденций. Временное правительство пыталось ограничить развитие негативных тенденций в армии, но одновременно понимало, что остановить революцию на одном из направлений невозможно. Временное правительство сделало попытку направить революционные тенденции в нужном направлении. Новые принципы организации основывались на идеях гражданских прав и гражданского самосознания. Высшим этапом развития этих принципов стала Декларация прав солдата, Декларация не являлась дальнейшим развитием идей Приказа №1, Декларация являлась развитием революционных тенденций. Однако политика Временного правительства оказалась неэффективной. Разрушительные революционные процессы зашли уже слишком далеко.
Источники и литература:
Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917–март 1918. М., 1982.
А.И. Гучков рассказывает. Беседы Гучкова с Базили. М., 1993.
Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии февраль–сентябрь 1917 г. М.,1991
Керенский А.Ф. Россия на историческом переломе. М.,1993.
Милюков П.Н. История второй русской революции. М.,2001.
Падерин А. Письмо в редакцию “Пролетарской революции”// “Пролетарская революция” 1924 №8–9. с. 401–402.
Партия социалистов–революционеров. М., 2000–2001.
Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов в 1917 г. Л., 1991.
Половцев П.А. Дни затмения. М., 1999.
Разложение армии в 1917 году. М.;Л., 1927.
Скобелев М.И. Гибель царизма.// Огонек 1927 №11.
Соколов Н.Д. Как родился приказ №1// Огонек 1927 №11.
Солдатские письма 1917 года. М., 1927.
Суханов Н. Записки о революции. М., 1991–1992.
Февральская революция 1917 года. М., 1996.
Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. М.,1992.
Газеты март–май 1917:
Биржевые ведомости.
Дело народа.
Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов.
Правда.
Рабочая газета.
Речь.
Утро России.
*****
Булдаков В.П. Красная смута. М., 1997.
Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция. М., 1967.
Злоказов Г.И. Петроградский Совет Рабочих и Солдатских депутатов. М.,1969.
Исторический опыт трех российских революций. т.2. М., 1986.
Катков Г.М. Февральская революция. М.,1997.
Кожинов В.В. Россия. Век XX-й. 1901–1939. М.,1999.
Соболев Г.Л. Петроградский гарнизон в борьбе за победу Октября. Л.,1985.
Старцев В.И. Внутренняя политика Временного правительства. М., 1980.
Черменский Е.Д. IV Государственная Дума и свержение царизма в России. М., 1976.
Эйдеман Р., Меликов В. Армия в 1917 году. М.;Л.,1927.
¯ Время публикации воспоминаний также могло наложить определенный отпечаток.
¯¯ Возможно, что более значимую роль играли “теоретически подкованные” солдаты, но в то же время совершенно не ясно как влияла эта “подкованность” на те идеи, которые выражали солдаты.
¯ В общем отчете указывается, что по вопросам армии слово предоставляется только представителям гарнизона, в то же время то, что Кливанский выступал под партийным именем выделяет его из солдатской массы.
[1] Солдатские письма 1917 года. М.;Л., 1927. Разложение армии в 1917 году. М.;Л., 1927. Публикации в “Пролетарской революции”, “Красном Архиве”, воспоминания Соколова, Скобелева, Кирпичникова в “Огоньке” 1927 №11 и др.
[2] Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. М.,1992.
[3] Эйдеман Р., Меликов В. Армия в 1917 году. М.;Л.,1927.
[4] Черменский даже говорит о “революции во взаимотношениях солдат и офицеров”, которую произвел Приказ №1. Бурджалов Э.Н. Вторая русская революция. М., 1967. с.294–300. Злоказов Г.И. Петроградский Совет Рабочих и Солдатских депутатов. М.,1969. с. 58–61. Черменский Е.Д. IV Государственная Дума и свержение царизма в России. М., 1976. с. 291–297.
[5] Старцев отмечает, что Приказ №1 фактически ввел двоевластие в армии, Соболев— закрепил переход Петроградского гарнизона на сторону революции, в “Историческом опыте ” просто повторяются прежние утверждения о “революционном творчестве” и “декларации бесправия”. Старцев В.И. Внутренняя политика Временного правительства. М., 1980. с.169–170 Соболев Г.Л. Петроградский гарнизон в борьбе за победу Октября. Л.,1985. с.9–11. Исторический опыт трех российских революций. т.2. М., 1986.с.256–259.
[6] Милюков П.Н. История второй русской революции. М.,2001. с.45–46, 70.
[7] Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии февраль–сентябрь 1917 г. М.,1991 с. 110–113, 136.
[8] Катков Г.М. Февральская революция. М.,1997. Книга написана в начале 60–х.
[9] Булдаков В.П. Красная смута. М., 1997. с.119–139.
[10] Кожинов В.В. Россия. Век XX-й. 1901–1939. М.,1999. с. 173–180.
[11] Падерин А. Письмо в редакцию “Пролетарской революции”// “Пролетарская революция” 1924 №8–9. Соколов Н.Д. Как родился приказ №1// Огонек 1927 №11.
[12] Шляпников А.Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. М.,1992. Суханов Н. Записки о революции. М., 1991–1992.
[13] Солдатские письма 1917 года. М., 1927.
[14] Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов в 1917 г. Л., 1991.
[15] Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917–март 1918. М., 1982. Февральская революция 1917 года. М., 1996. и др.
[16] Милюков Указ. соч., А.И. Гучков рассказывает. Беседы Гучкова с Базили. М., 1993. Керенский А.Ф. Россия на историческом переломе. М.,1993.
[17] Февральская революция 1917 года. с.109–145. о создании протокола®с.320–321.
[18] Деникин Указ. соч. Разложение армии в 1917 году. М.;Л., 1927.
[19] Половцев П.А. Дни затмения. М., 1999.
[20] Падерин Указ. соч. с.401–402.
[21] Шляпников Указ. соч. т.3 с. 188–191. Соколов Указ. соч.
[22] Суханов т.1. с.93, 123, 145.
[23] Солдаты бродили дезорганизованными группами по Петрограду, если и возвращались в казармы то только для ночлега, не входя совершенно в “казарменные” дела.® Обращение группы офицеров во Временную комиссию Временного комитета Государственной Думы // Февральская революция 1917 года. с. 150.
[24] Суханов с.123.
[25] Шляпников т.1. с.354. т.2 с.20,140.
[26] Партия социалистов–революционеров. т.2 М., 2001. с.**.
[27] Шляпников т.2. с.41–42.
[28] Февральская революция 1917 года. с.89–90.
[29] Правда, пока речь идет о выборах во Временное революционное правительство® Февральская революция 1917 года. с. 77–78.
[30] Речь также идет о выборах во Временное революционное правительство® Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов 1–28.02.1917.
[31] На присутствие солдатских представителей указывается в воззвании Временного исполкома от 27.02., а затем в воззвании Совета(28.02)® Февральская революция 1917 года. с. 81–82.
[32] Марченко указал, что офицер считает солдат стадом баранов, и сейчас идет лишь на временные уступки, а затем будет еще хуже. Солдат лейб–гвардии Преображенского полка заметил, что солдаты могли бы оставить хотя бы одного офицера, если бы не помнили как об их “морды разбивались кулаки”. Солдат первого Запасного полка отметил, что офицеры только в собрании с красными повязками, а в строю они—монархисты®Петроградский Совет с.48–49,51–54.
[33] Там же. с.51.
[34] Линде и Кудрявцев. Там же с.51–52.
[35] Там же с.49,52,50–51.
[36] Там же с.55–56.
[37] Милюков с.70. Кливанский вряд ли мог сотрудничать в “Дне” до Февраля, если он и был сотрудником этой газеты, то только после, когда ее уже захватили меньшевики, следовательно есть вероятность, что т. Максим и был меньшевиком или был к ним близок.
[38]Согласно протоколу Кливанский выступил два раза, сначала он высказался за самостоятельность совета гарнизона, подчинение Совету, сохранение дисциплины в строю, невыдачу оружия, изгнания офицеров “с мордобоем” и сохранение лояльных, затем представил цитируемый проект конкретных мер, согласно общему отчету Кливанский выступил с этим проектом в самом начале собрания Петроградский Совет . с.49–56.
[39] Гучков Указ. соч. с. 63. Протокол событий Февральской революции// Февральская революция 1917 года. с.130.
[40] Падерин с. 401–402.
[41] Февральская революция 1917 года. с.105.
[42] Милюков с.45–46.
[43] По сообщению Падерина, группа большевиков заменила тюки с Приказом №2, предназначаемых для рассылки по войскам, тюками с Приказом №1® Падерин с.401–402.
[44] Известия Петроградского совета Рабочих и Солдатских депутатов 02.03.1917. также Февральская революция 1917 года с.91.
[45] Февральская революция 1917 года. с.130–131.
[46] Февральская революция 1917 года. с. 105–106.
[47] Февральская революция 1917 года. с.131.
[48] Партия социалистов–революционеров. т.3. ч.1. с.26–27.
[49] Петроградский Совет . с.59–60.
[50] Там же с.61.
[51] Войсковые комитеты действующей армии. с.70–73.
[52] Там же с.107–121.
[53] Февральская революция 1917 года. с.105–106.
[54] Войсковые комитеты действующей армии. с.22.
[55] Солдатские письма 1917 года. с.20–21, 24–25, 28–29, 34–35. Войсковые комитеты действующей армии. с.29.
[56] Отмечается, что теперь солдат освободился от “рабского отдания чести”, и, как равный, свободно, будет приветствовать того, кого желает, что “дисциплина революционной армии будет существовать народным энтузиазмом и сознанием долга перед свободной страной, а не обязательным отданием чести”.®Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов 12.05.1917.
[57] Скобелев М.И. Гибель царизма.// Огонек 1927 №11.
[58] Гучков с.63–64.
[59] Керенский Указ.соч. с.141–143.
[60] Февральская революция 1917 года. с.130–131. В “протоколе” отсутствует текст воззвания, вероятно, речь идет о воззвании Исполкома к населению “Товарищи Граждане” от 2 марта, в протоколе, правда, говорится о воззвании к солдатам, но, в то же время, “протокол”— название условное, документ “реконструировал” события, а не “протоколировал”.
[61] Милюков с.70. Правда он, говорит не о воззвании, а о заявлении Керенского, но, видимо, речь все–таки идет именно о воззвании Исполкома к солдатам.
[62] Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов 02.03.1917 и 02.03.1917.
[63] Февральская революция 1917 года. с.95–96.
[64] Там же с.155.
[65] Там же с.131–132. В Приказе №2 отмечалось, что Временное правительство уже воплощает в жизнь пункты 6 и 7 Приказа №1, в которых речь шла как раз о гражданских правах и достоинстве солдат.
[66] Там же с.105–106.
[67] Разложение армии в 1917 году. с.25–27.
[68] Деникин Указ. соч. с.302–316.
[69] Деникин с.132–133.
[70] Гучков с.66.
[71] Керенский с.141–143, 188–189.
[72] Половцов Указ. соч. с.38.
[73] Гучков с.103–107.
[74] Войсковые комитеты действующей армии. с.58–69,78–89.
[75] Биржевые Ведомости 09.04.1917.
[76] Утро России. 02.05.1917.
[77] Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов 12.05.1917.
[78] Правда 15.03.1917.
[79] Биржевые ведомости 11.03.1917.
[80] Трилицкий Вс. “Свободна мощь.”//Речь 07.03.1917. Подобные мысли в статье “Воинская дисциплина”// Речь 12.03.1917.
[81] Василевский А. “Уничтожте рабство денщиков.”// Речь 17.03.1917.
[82] Губер П. “Армия и демократия”// Речь 08.04.1917.
[83] Речь 16.03.1917.
[84] Речь 11.05.1917.
[85] “Новая армия”//Утро России 12.03.1917.
[86] “Настроения в армии”//Утро России 31.03.1917.
[87] “Возрождающаяся армия”//Утро России 10.05.1917. и 13.05.1917.
[88] Южаков “Из действующей армии”//Утро России 11.05.1917.
[89] “Офицерский съезд в Ставке”//Утро России 16.05.1917.
[90] Речь Чернова 5 мая 1917 года// Партия эсеров–социалистов. т.3. ч.1. с.4**.
[91] Дело Народа 29.04.1917.
[92] Кушин И. “Что дезорганизует армию”.//Рабочая газета 13.05.1917.
[93] Рабочая газета 14.05.1917.
[94] Раскольников “О демократизации армии”//Правда 18.03.1917.
[95] Зиновьев в полемическом задоре немного передергивает факты—он пишет, что юридическая обработка превратила декларацию прав в декларацию бесправия, но принципа выборности не было и в первоначальном проекте Декларации, который был опубликован в “Правде” 15 марта.®Зиновьев Г. “Декларация прав или декларация” бесправия//Правда 16.05.1917. Зиновьев Г. “Еще раз о декларации прав” солдата//Правда 24.05.1917.
[96] Ленин “О задачах пролетариата в данной революции”//избранные произведения т.2 с.126. также “О двоевластии”//Там же с.129–130. также Бонч–Бруевич “Вооруженный народ”//Правда 18.03.1917. W. “Постоянная армия ”//Правда 06.04.1917.