Великий шелковый путь на территории Казахстана

ВЕЛИКИЙ ШЕЛКОВЫЙ ПУТЬ НА ТЕРРИТОРИИ КАЗАХСТАНА. ГОРОД И СТЕПЬ Начало контактов и обменных связей восходит к III—II тыс. до н. э. Эти связи были налажены в связи с разработкой месторождений лазурита в горах Бадахшана и нефрита в верхнем течении р. Яркендарьи, в районе Хотана.
В середине I тыс. до н. э. стал функционировать Степной путь, протянувшийся из Причерноморья к берегам Дона, затем в земли савроматов в Южное Приуралье, к Иртышу и, далее, на Алтай, в страну агрипеев, населявших район Верхнего Иртыша и о. Зайсан. По этому пути распространяли шелк, меха и шкуры, иранские ковры, изделия из драгоценных металлов. В распространении драгоценных шелков участвовали кочевые племена саков и скифов, через посредство которых диковинный для того времени товар попадал в Центральную Азию и Средизем­номорье. В середине II в. до н. э. Шелковый путь начинает функциониро­вать как регулярная дипломатическая и торговая артерия. Во II—V вв. Шелковый путь, если следовать с востока, начинал­ся в Чаньани — древней столице Китая и шел к переправе через Хуанхэ в районе Ланчжоу, далее вдоль северных отрогов Нань Шаня к западной окраине Великой Китайской стены, к Заставе Яшмовых ворот. Здесь единая дорога разветвлялась, окаймляя с севера и юга пустыню Такла-Макан. Северная шла через оазисы Хами, Турфан, Бешбалык, Шихо в долину р. Или; средняя от Чаочана к Карашару, Аксу и через перевал Бедель к южному берегу Иссык-Куля — через Дунхуан, Хотан, Яркенд в Бактрию, Индию и Средиземноморье – это так называемый «Южный путь». «Северный путь» шел из Кашгара в Фергану и далее через Самарканд, Бухару, Мерв и Хамадан в Сирию. В VI—VII вв. наиболее оживленным становится путь, проходив­ший из Китая на запад через Семиречье и Южный Казахстан. Такое перемещение пути можно объяснить несколькими причина­ми. Во-первых, в Семиречье находились ставки тюркских каганов, которые контролировали торговые пути через Среднюю Азию. Во-вторых, дорога через Фергану в VII в. стала опасной из-за междоусобиц. В-третьих, богатые тюркские каганы и их окружение стали крупными потребителями заморских товаров. Через Шелковый путь шло основное число посольских и торговых караванов в VII—XIV вв. В течение столетий он претер­певал изменения: одни участки приобретали особое значение, другие, напротив, отмирали, а города и торговые станции на них приходили в упадок. Так, в VI—VIII вв. основной была трасса Сирия — Иран — Средняя Азия — Южный Казахстан — Таласская долина — Чуйская долина — Иссык-Кульская котловина — Восточ­ный Туркестан. Ответвление этого пути, точнее, еще один маршрут выходил на трассу из Византии через Дербент в Прикаспийские степи — Мангышлак — Приаралье — Южный Казахстан. Он шел в обход Сасанидского Ирана, когда в противовес ему был заключен торгово-дипломатический союз Западнотюркского каганата в Ви­зантии. В IX—XII вв. этот маршрут использовался с меньшей интенсивностью, чем тот, который шел через Среднюю Азию и Ближний Восток, Малую Азию в Сирию, Египет и Византию, а в XIII—XIV вв. вновь оживляется. Политическая ситуация на континенте определяла выборы маршрутов дипломатами, купцами и другими путешествующими людьми'. Во время существования государства саков, усуней и кангюй во II в. до н. э. — первой половине I тыс. н. э., когда Шелковый путь уже активно функционировал, в Казахстан проникают римское стекло и монеты, китайский шелк, зеркала и лаковая посуда, европейские фибулы-застежки и камни-печатки из Сасанидского Ирана. В этот период в долинах Чу, Таласа и Сырдарьи формиру­ются городские центры, предтечей которых явились земледельчес­кие поселения, окруженные стенами с башнями. Во второй половине VI в. Семиречье, Южный Казахстан вошли в состав Тюркского Каганата, огромной кочевой империи, прости­равшейся от Кореи до Черного моря. В конце VI в. происходит оживление Шелкового пути на участке Семиречья и Южного Казахстана, что сыграло важную роль в развитии городской культуры этого региона. В Семиречье он стимулировал возникно­вение ряда городских центров, а на юге Казахстана способствовал быстрому росту городов. Шелковый путь через Среднюю Азию, Южный Казахстан и Семиречье функционировал вплоть до XIV в., пока междоусобицы и войны, приведшие к гибели городской культуры, и освоение морских путей в Китай не привели к его угасанию. 1. Направления и трассы Великого Шелкового пути Казахстанский участок Шелкового пути, если по нему двигаться с запада на восток, шел из Шаша (Ташкент) через перевал Турбат в Исфиджаб, Сайрам (Сарьям). Название древнего города сохрани­лось до сих пор. Его носит поселок рядом с Шымкентом, в центре которого находятся остатки средневекового городища, бывшего одним из крупнейших центров на Шелковом пути. Из Исфиджаба вывозили рабов, белые ткани, оружие, мечи, медь и железо. Из Исфиджаба караваны шли на восток в Тараз через города Шараб и Будухкет. Тараз — один из крупнейших городов Казахстана, был известен уже в VI в. Именно здесь тюркский каган Дизабул в 568 г. принимал дипломатическое посольство византийского императора Юстиниана II во главе со стратигом Земархом. Источники называ­ли Тараз городом купцов. Кроме того, он был столичным центром тюргешей, а затем карлуков и караханидов. Рядом с Таразом находился город Джамукат, упоминавшийся уже в VI в. Развалины Джамуката находятся в Таласской долине недалеко от Джамбыла, на правом берегу реки Талас, напротив с. Михайловки. Развалины его называются сейчас Костобе — Двойной бугор. В равнинной части долины стоял город Атлах, у стен которого произошла в 751 г. битва арабов с китайскими войсками за сферы влияния. Неподалеку от Тараза на торговом пути, идущем вниз по Таласу на север, находились города Адахкет и Дех Нуджикес. В горной части Таласской долины находились также известные города Шельджи, Сус, Куль и Текабкет. Они возникли вблизи серебряных рудников. В Таласскую долину караваны попадали также по дороге из Ферганской долины через перевал Чанач на Чаткальском хребте и Карабура в Таласском Алатау. Этот отрезок дорог соединил «Ферганское» и «Семиреченское» направления Шелкового пути. Из Тараза на восток путь шел к Кулану. Территория между Таразом и Куланом принадлежала карлукам. На пути к Кулану путь проходил через города Касрибас, Куль-Шуб и Джудь-Шуб. От Кулана далее на восток на расстоянии четырех фарсахов друг от друга стояли города Мирки и Аспара. Затем караваны шли через города Нузкет и Харраджуван в Джуль. Из Джуля дорога вела в Сарыг, затем в «селение тюркского кагана» и в Кирмирау. Из Кирмирау дорога приводила в один из крупнейших городов Семиречья Навакет (Китайский Синчэн). Оба названия перево­дятся как Новгород. Навакет был резиденцией тюркских каганов и городом согдийцев. Из Навакета через Пенджикент (Бунджикет) дорога приводила в крупнейший город Семиречья Суяб — столицу западных тюрков (затем тюргешей, карлуков). О нем пишут китайские и арабские путешественники вплоть до Х в. Роль столицы переходит к городу Баласагуну, раннее название которого, видимо, было Беклиг или Семекна. Баласагун известен как столица Караханидов, затем Каракитаев, которые его и разрушили в начале XIII в. Город был заново отстроен, но уже в XIV в. лежал в развалинах. Местополо­жение этих городов находится неподалеку от современного "г. Токмака и соответствует двум известным средневековым памят­никам — городищам Акбешим и Бурана.
Из Суяба Шелковый путь шел либо по северному, либо по южному берегам Иссык-Куля. На южном отрезке караваны прохо­дили крупный город Верхний Барсахан, а северный отмечен остатками небольших караван-сараев, названия которых до нас не дошли. Затем эти пути соединялись у перевала Бедель, и через него либо Ташрабат Шелковый путь приводил к Кашгару и Аксу.
Из Иссыккульской котловины через перевал Санташ и долину Каркары путь вел в Илийскую долину и затем по правому берегу Или через долины Усека и Хоргоса — в Алмалык, а по северной оконечности пустыни Такла-Макан, через оазисы Хами и Турфан — к Дунхуану и в Китай. В X—XII вв. одно из ответвлений Шелкового пути пересекало всю Илийскую долину с юго-запада на северо-восток. Ответвление начиналось в Навакате, затем шло на Бунджикет и через перевал Кастек приводило на северные склоны Заилийского Алатау. На перевал шла еще одна дорога — из Баласагуна. Здесь приметным ориентиром были священные горы Урун-Ардж. Трасса проходила через небольшие городки в предгорьях Заилийского Алатау, нахо­дившиеся на месте Кастека, Каскелена и Алматы, и достигала города Тальхиза (Тальхира), который расположен на северной окраине города Талгар. Здесь у подножия гор на правом берегу р. Талгар находятся развалины крупного средневекового городища. Тальхиз (Тальхир) был крупным центром транзитной торговли. В Илийскую долину попадали и другим путем: от Кулана, Аспары либо Нузкета к городам среднего и нижнего течения Чу. Через брод Ташуткуль дорога шла на северные склоны Чуилийских гор к городам вдоль северных склонов Заилийского Алатау. В Тальхизе Шелковый путь разветвлялся. Южная часть шла через Иссык, Тургень, Чилик к переправе через Или в районе Борохудзира, а затем по правому берегу Или он шел через Хоргос на Алмалык, соединяясь с маршрутом, шедшим сюда из долины Иссык-Куля. На этом отрезке археологи нашли развалины неболь­ших городков Иссык, Тургень, Лавар и крупного г. Чилик. По правому берегу Или дорога шла через современные поселения Кок-Тал и г. Джаркент. В районе Кок-Тала располагался Илиба-лык. Северная дорога из Тальхиза тянулась вдоль р. Талгар до переправы на р. Или в районе Капчагайского ущелья. После нее путь вел на Чингильды, затем через перевал Алтын-Эмель дорога спускалась в долину Коксу и достигала города Икиогуз, находивше­гося на месте современного с. Дунгановка. Вильгельм Рубрук называет город Эквиусом. Именно здесь обнаружено одно из крупнейших городищ Илийской долины. В этом городе, как свидетельствует посетивший его в 1253 г. Вильгельм Рубрук, жили «сарацины» (иранские купцы). Из Икиогуза путь шел к Каялыку (Койлаку) — столице карлукских джабгу. Город славился своими базарами. В нем кроме мусульман жили христиане, имевшие свою церковь. Об этом сообщает посетивший город посол Людовика IX к монгольскому хану Мункэ монах Вильгельм Рубрук. Кулык был столицей карлуков, которым в IX — начале XIII вв. принадлежала северо­восточная часть Илийской долины. Он находился в долине р. Каратал, на окраине с. Антоновского. Неподалеку от Каялыка, судя по записке Рубрука, находилось христианское селение, через которое также проходил Шелковый путь. Далее он следовал в долину Тентека и, обогнув Алакуль, через Джунгарские ворота приводил в долину Шихо и оттуда через Бешбалык шел в Дунхуан и внутренний Китай. На юго-восточной оконечности Алакуля стоял город, который путешественники XIII в. называли «Столицей области». Из Исфиджаба шла также караванная дорога в Арсубаникет на Арыси, в Отрар-Фараб и далее вниз по Сырдарье — в Приаралье. На караванной дороге, которая шла вдоль Сырдарьи, наиболее крупными городами были Отрар-Фараб и Шавгар. Название перво­го сохранилось до сих пор в имени крупного городища, находящего­ся неподалеку от впадения Арыси в Сырдарью. Отрар был узлом многих караванных путей. Отсюда одна дорога вела в Шавгар, а другая — на переправу через Сырдарью к городу Васиджу. Из него шел путь вверх по Сырдарье, через огузский город Сюткент в Шаш, а вниз — в Дженд. Отсюда же через Кзыл-Кумы была проложена трасса в Хорезм, Ургенч, а оттуда — в Поволжье и на Кавказ. Этот отрезок Шелкового пути был особенно оживленным в XIII в. и проходил через Дженд, Сарай­чик, Сарай-Бату и Каффу. Шавгар известен в источниках уже в VIII в., ему соответствует городище Чуй-Тобе, расположенное рядом с Туркестаном. На месте современного Туркестана рядом с Шавгаром в X—XII вв. сформировался город Яссы, где жил и проповедовал известный поэт, суфий Ахмед Ясави. Из Шавгара путь шел к городу Янгикенту — столице государст­ва огузов. Отсюда шла также дорога через Кзыл-Кумы в Хорезм. Из Шавгара и позднее Яссы через перевал Турлан дорога выходила на северные склоны Каратау и шла параллельно той, что тянулась вдоль Сырдарьи. На этом пути стояли города Сузак, Уросоган, Кумкент, Сугулкент. Выводила же она либо в низовья Таласа, откуда поднималась вверх к Таразу, либо шла вдоль западного берега озера Бийликуль через города Берукет-Паркет и Хутухчин также к Таразу. От основной трассы Шелкового пути, проходившей через Юж­ный Казахстан и Семиречье, отходили дороги на север и восток, которые вели в районы Центрального и Восточного Казахстана в степь Деш1'-и Кыпчак, позднее известную как Сары-Арка, к берегам Иртыша, на Алтай и в Монголию. Здесь проходил степной путь, по которому передвигались племена конных кочевников. Богатые скотом, шерстью, кожами, металлом районы Центрально­го Казахстана были вовлечены в систему торговых связей, в том числе и международных, и включены в систему Шелкового пути многими караванными дорогами. Из Отрара через Арсубаникет, долинами Арыстанды, Чаяна, перевалив невысокие горы Каратау, из Шавгара и Яссы через перевал Турлан, из Саурана и Сыгнака, из Янгикента дороги выходили в степи Центрального Казахстана и достигали берегов Сарысу и Кенгира, Тургая и Ишима. Здесь открыты остатки средневековых городищ: Болган-Ана, Жаман-Курган, Ногербек-Дарасы, Домбгаул, Милы-Кудук, Ормамбет. Видимо, именно здесь следует локализовать упомянутые в средневековых источниках города .Жубин, Конгликет, летовки Ортаг и Кейтаг, рудные разра­ботки Гарбиана и Бакирлытага. Из Тараза через города Адахкес и Дех-Нуджикес шел торговый путь на Иртыш — к резиденции хакана кимаков и далее, в страну кыргызов на Енисей. Илийская долина соединялась с Центральным Казахстаном дорогой, которая шла вдоль северных склонов Чуилийских гор, затем по Чу в ее низовьях и затем к берегам Сарысу. Другая трасса отходила от северо-илийской в районе Чингильды и через перевалы Коктал и Бояулы — в Прибалхашье, а затем вдоль протоки р. Или Ортасу, где находятся остатки городища Актам и почти соединяются южный и северный берега озера, оставляя пролив шириной чуть больше 8 км. Караваны переходили пролив вброд и выходили к устью р. Токрау, а затем по ее берегам шли к предгорьям Улутау. От 'северо-илийского пути отходило направление, огибавшее Алакуль с западной стороны и через Тарбагатай приводившее на Иртыш, в земли государства кимаков. В Тарбагатае и на берегах Иртыша располагались кимакские города Банджар, Ханауш, Астур, Сисан и «столица хакана» — огромный город, окруженный укреп­ленной стеной с железными воротами. Города кимаков были связаны торговыми дорогами с городами кыргызов на Енисее, уйгуров в Монголии и оазисами Восточного Туркестана.
Торговля и товары. Шелковый путь вначале служил для экспорта китайского шелка. В свою очередь, из Рима, Византии, Индии, Ирана, Арабского халифата, а позднее из Европы и Руси по нему шли мирра и ладан, жасминовая вода и амбра, кардамон и мускатный орех, женьшень и желчь питона, ковры и полотна, красители и минеральное сырье, алмазы и яшма, янтарь и корал­лы, слоновая кость и «рыбьи бивни», слитки серебра и золота, меха и монеты, луки и стрелы, мечи и копья и многое др. По Шелковому пути везли на продажу знаменитых «потокровных»\ коней Ферганы, арабских и нисийских скакунов, верблюдов и ' слонов, носорогов и львов, гепардов и газелей, ястребов, павлинов, попугаев и страусов.
По Шелковому пути распространялись культурные растения: виноград, персики и дыни, пряности и сахар, овощи и фрукты, зелень. Однако главным предметом торговли оставался шелк. Наряду с золотом он был международной валютой, им одаривали царей и послов, выплачивали жалованье наемному войску и государствен­ные долги. Шелк и часть товаров, провозимыхйо Шелковому пути, оседала в городах казахстанского участка. Археологические находки — яркое тому свидетельство2. К числу редкостных по назначению находок, важных для изучения международной торговли, относится серебряный клад из Отрара. По своему составу он денежно-вещевой. Состав монетного собрания клада уникален: в нем представлены монетные дворы восточнотуркестанских городов — Алмалыка, Пулада и Эмиля (Омыла), Орду ал-Азама; европейских — Крыма; малоазиатских — Сиваса, Конии, Тебриза; казахстанских — Дженда. Время чеканки монет относится ко второй половине 60-х гг. XIII-в. Клад содержит своего рода «визитные карточки» городов, стоящих на Шелковом пути3. По Шелковому пути распространялись не только изделия, но и мода на художественные стили, которые могли иметь социальный заказ и, попадая на подготовленную почву в определенную этно­культурную среду, получали широкое распространение. 2. Взаимодействие и взаимообогащение культур Уже в начале средних веков в Азии была распространена концепция четырех царств мира, которые символизировали об­ширные регионы и страны. Каждое из этих «царств мира» в глазах современников обладало присущими только ему преимуществами. Такие государства, как Китай, объединившийся под властью динас­тии Суй (589-618), а затем Тан (618—907), царства индийских владетелей; объединение тюрков от Тихого океана до Черного моря, Персии и Византии, послужили основой идеи четырех мировых монархий, расположенных по четырем сторонам света: империи царя слонов на юге (Индия), царя драгоценностей на западе (Иран и Византия), царя коней на севере (тюркские каганаты), царя людей на востоке (Китай). Та же идея перешла и к мусульманским авторам4. Выражением этой концепции являются росписи в селении Кушания вблизи Самарканда, покрывавшие стены здания, где на одной были изображены китайские императоры, на другой — турецкие ханы и индийские брахманы, на третьей — персидские цари и римские императоры5. Современники тех далеких событий писали не только об успехах своих государств, но и об освоении ценностей чужих культур, и в этом было основное содержание одной из реальных форм всемир­ной культуры. Наряду с распространением товаров, культурных образцов и aTanoHqe в прикладном искусстве, архитектуре, настенной живопи­си по странам Востока и Запада распространялись искусство музыки и танца, зрелищные представления6. Иностранные оркестры входили в состав придворного персона­ла. Известно, что царственный меломан Сюань Цзунь содержал 30 тыс. музыкантов. Сохранились описания приемов послов тюркс­ким каганом в ставке вблизи Суяба. «Каган, — пишет очевидец церемонии буддийский паломник Сюань Цзянь, — приказал поста­вить вина и начать музыку . Все это время раздавалась иноземная музыка, сопровождаемая металлическим перезвоном. И хотя это была музыка варваров, она даже ласкала слух, радовала сердце и мысли». Известно, что наиболее популярной в Танском Китае была музыка Восточного Туркестана и Средней Азии. Музыкаль­ные традиции Кучи, Кашгара, Бухары и Самарканда, Индии под официальным покровительством слились с музыкальной китайской традицией. Иранские, согдийские и тюркские актеры много внесли и в хореографическую культуру Китая. Например, в Константинополе часто «гастролировали» артисты с Востока. Так, на знатном обеде у византийской императрицы в честь русской княгини Ольги присутствующих развлекали шуты и эквилибристы, а на празднест­вах, устроенных Мануилом I в честь сельджукского султана Арсла-на II, выполнял рискованное сальто тюркский акробат. Давались также представления в масках. Эти традиции сохранялись и в более позднее время в мусуль­манских странах. Известно, что во время празднования навруза в Багдаде устраивались представления в масках перед Халифом7. В разных местах при раскопках памятников на Шелковом пути найдены многочисленные материальные подтверждения развития и взаимообогащения культуры: коллекция терракот танского вре­мени, изображающая танцоров и танцовщиц, актеров в масках, музыкальные ансамбли, уместившиеся на верблюжьих горбах. Лица многих из этих артистов принадлежат представителям наро­дов Средней Азии. На степных росписях, сохранившихся в парад­ных залах Пенджикента, Варахши, Топрак-Калы и в городах Восточного Туркестана, изображены музыканты, актеры. Прекрасная деревянная скульптура танцовщицы найдена в Пенджикенте. Глиняная маска артиста X—IX вв. — при раскопках сырдарьинско-го города Кедера. Пути религий. По Шелковому пути распространялисть и рели­гиозные идеи, а миссионеры разносили свою веру в заморские страны. Из Индии через Среднюю Азию и Восточный Туркестан в Китай пришел буддизм, из Сирии, Ирана и Аравии — христианст­во, а затем ислам. По мнению исследователей, проникновение буддизма из Индии в Китай шло через Среднюю Азию и Казахстан. Начался этот процесс с середины I в. до н. э. В распространении буддизма в Восточном Туркестане и Китае важная роль принадлежала средне­азиатским богословам и миссионерам, в особенности согдийцам, парфянам, кангюйцам. Распространение буддизма, особенно актив­ное во II—III вв. н. э., видимо, было связано с политическими целями Кушанского государства на Востоке. В раннем средневековье роль основных миссионеров буддизма взяли на себя согдийцы. Именно они сыграли важную роль в распространении буддизма в Центральной Азии. Анализ терминов из тюркских буддийских текстов Восточного Туркестана свидетель­ствует о том, что они были заимствованы при посредничестве согдийцев. Буддийские памятники обнвружены в ряде городов на трассе Великого шелкового пути8. Тюрки с VI в. испытывали сильное влияние буддизма. Сюань-Цзян пишет о благожелательном отношении к буддизму кагана западных тюрков. По мнению исследователей, в первой половине VII в. некоторые правители западных тюрков стали буддистами или покровительствовали буддизму. Это было связано с переходом их к оседлости и городской жизни.
На юге Казахстана и в Семиречье буддизм имел достаточно широкое распространение. Об этом говорят в первую очередь находки буддийских сооружений. Памятники буддизма открыты на городищах Чуйской долины Ак-Бешиме, Красной речке, Новопок-ровском, Новопавловском: храмы, монастыри, часовни, а также находки статуэток и стелл с буддийскими персонажами и сценами.
Достаточно широко среди случайных находок представлен ин­дийский импорт: бронзовые и серебряные с позолотой и инкруста­цией драгоценными камнями статуэтки будд и бодисатв, бронзо­вые бляшки и пластины, каменные рельефы в виде мелких поделок и стелы с сюжетами буддийской иконографии, составляв­шие некогда иконостасы и реликварии буддийских храмов и монастырей. К числу последних открытий археологов относится подземный монастырь, обнаруженный неподалеку от развалин известного средневекового города Исфиджаба (Сайрама). Наряду с буддизмом по Шелковому пути, следуя с Запада на Восток, распространялось христианство. В первой половине V в. в Восточной Римской империи возникла «еретическая» секта при­верженцев священника Нестория. Последний учил, что дева Мария родила не бога, а человека к что Христос был только «обителью божества», носителем святого духа. По мнению Несто­рия, деву Марию следует называть не богородицей, а христороди-цей. Именно это новшество произвело смятение в массах. Это противоречило принятому на Никейском соборе в 325 г. символу веры, согласно которому Христос считался обладателем нераздель­но слитых ипостасей — человеческой и божественной, и отрицание единосущности его с богом-отцом ортодоксальная церковь призна­вала как величайшую ересь. Учение Нестория было осуждено на Эфесском соборе в 431 г., и начались жестокие гонения на несториан. В результате преследований они вынуждены были бежать в Иран. Сторонники Нестория организовали в Персии, в городе Нисибине школу, которая сплотила политическую оппози­цию Византии. Богатце сирийские купцы и ремесленники, лишившись рынка в Константинополе, двинулись на Восток. Их колонии и торговые фактории тянулись от берегов Средиземного моря до «Небесной империи». На всем протяжении этого пути неизменно встречаются свидетельства сирийской письменности, сирийского христианства, распространение которого началось уже в самый ранний период его истории. Многовековые экономические связи сирийцев обус­ловили их культурное влияние и на Аравийском полуострове, и в Индии, и в областях Средней Азии, где иранские и тюркские наречия оказались в известной мере под воздействием сирийского языка9. В VII—VIII вв. несториан ство широко распространялось в городах Южного Казахстана и Семиречья. Во многих городах имелись христианские церкви. При патриархе Тимофее (780—819) христианство было принято царем тюрков, видимо, карлукским джабгу. На рубеже IX—Х вв. была образована особая карлукская митрополия, в Таразе и Мерке действовали христианские церкви, христиане проживали и в городах Сырдарьи. О христианах Илийской долины, которые имели свою церковь в Каялыке, а также свое селение, сообщает Вильгельм Рубрук. Известно, что на берегу Иссык-Куля в XIV в. стоял христианский монастырь, в котором хранились мощи святого Матфея. При раскопках некрополей городов Джамуката и Невакета были обнаружены захоронения христиан с серебряными и бронзо­выми крестами. Известна и случайная находка нефритового креста на городище Красная речка. В музее г. Шымкента хранится каменная ступка, найденная на городище Торткольтобе. На ней изображены символы христанства — крест и голубь. При раскопках Тараза в слое VI—VIII вв. найдена керамическая кружка с сирийс­кой надписью «Петр и Гавриил». К выдающимся произведениям религиозного искусства и рели­гиозной символики среднеазиатских христан, тюрков по нацио­нальности, за период появления христанства в этих краях до конца XIV в., относятся кайраки — надгробные камни с несторианскими надписями и символикой. О существовании христианских общин в Семиречье свидетель­ствуют не только надмогильные сирийские надписи, но и согдийс­кие надписи на керамике, на венчиках больших хумов для вина. На одном из них было написано: «Этот хум (предназначен) для учителя Яарук-Тегина. Мастер Пастун. Пусть будет он (хум) наполненным, аминь, аминь!». Слово «учитель» в этой надписи аналогично терминам тюро-согдийских эпитафий — «учитель на­ставник». Заключительное «аминь» не оставляет сомнений, что Яарук-Тегин был руководителем христианской общины. Таким образом, археологические и эпиграфические находки вкупе с данными средневековых источников показывают пути распространения христианства10. По Шелковому пути распространилось и манихейство, возни­кшее в III в. в Иране и быстро завоевавшее большое число приверженцев от Италии до Китая. Она представляла в целом синтез зороастризма и христианства. Из христианства манихейство заимствовало идею мессианства, а из зороастризма — идею борьбы добра и зла, света и тьмы. Ведущую роль в распространении манихейства играли также согдийцы. В начале VIII в. верховный глава манихеев имел резиденцию в Самарканде. Манихейство сосуществовало с буддизмом в Средней Азии на протяжении длительного времени, причем буддизм оказал сильное влияние на пантеон, терминологию и даже концепцию манихейства. Своих приверженцев имело манихейство в Семиречье и на юге Казахстана, в первую очередь, в среде оседлого населения. В обнаруженной в Турфанском оазисе древнеуйгурской рукописи манихейского сочинения «Священная книга двух основ» говорится о том, что эта книга писалась в городе «Аргу-Таласе Алтын Аргу Талас-Улуше, Талас-Улуше», «чтобы пробудить (веру) в стране десяти стрел». Речь здесь идет об известном городе Таразе. Известно также, что манихейские обители были еще и в других семиреченских городах, в том числе в Баласагуне, Чигильбалыке". Видимо, к числу манихейских реликвий следует отнести найден­ный при раскопках Тараза бронзовый медальон с женским изобра­жением с луной (полумесяцем), которая является символом мани­хейского астрального божества. ГСреди жителей средневековых казахстанских городов были представители и зороастризма, возникшего в VII—VI вв. до н. э. на территории древнего Ирана. Для обрядовой практики его харак­терно почитание четырех элементов Вселенной — воды, огня, земли, воздуха. Памятники зороастризма можно проследить в Средней Азии, в Согде, в сырдарьинских городах и Семиречье. Это остатки башнеподобных сооружений, которые можно связывать с башнями огня. Они сохранились в топографии городищ Костобе и Красная речка. Однако в Средней Азии и Казахстане получил распространение особый вариант зороастризма, отличяый от кано­нического. Он был тесно переплетен с местными языческими культами: с культом огня, рода предков, животных — барана, лошади, верблюда. Находки, связанные с этой религией, представ­лены захоронениями в оссуариях — глиняных ящиках для костей, хумных захоронениях, труположением в наземных склепах — на-усах, захоронениях кучек костей. Многие, связанные с зороастриз­мом культы продолжали бытовать в городах Казахстана и после появления ислама.
Так, в домах Отрара XII в. археологи обнаружили очаги-алтари, вмазанные в пол. Богато украшенные резьбой, они служили для возжигания огня. Это были отсветы великих огней маздеизма, которые продолжали теплиться в домах горожан, даже тех, в которых утвердился ислам и была принята арабская письмен­ность12.
Однако распространившийся в Казахстане ислам постепенно вытеснил и христианство, и буддизм, и зороастризм, и местные культы. Новая религия утвердилась во многих городах на Шелко­вом пути. Источники, повествующие о событиях конца VIII—IX вв., свидетельствуют об исламизации^ населения Южного Казахстана, В 840 г. Нух ибн Асад подчинил себе Исфиджаб. В 859 г. его брат Ахмед ибн Асад совершил поход на Шавгар. Карлуки, захватившие с 766 г. политическое господство в Семиречье и на юге Казахстана, подверглись наибольшему влиянию мусульманской культуры. Есть мнение о том, что они приняли ислам еще при халифе Мазди (775—785 гг.) Однако, видимо, это относилось лишь к какой-то их части, так как в 893 г. Исмаил ибн-Ахмад взял Тараз и «обратил главную церковь этого города в мечеть». В начале Х в. ислам принял родоначальник династии Карахаии-дов Сатук, а его сын Богра-хан Харун б. Муса в 960 г. оъявил ислам государственной религией. Постепенно новая религия распростра­няется и в среде кочевников. Тот же Ибн Хаукаль сообщает о тюрках-мусульманах, кочевавших между фарабом, Кенджидой и Шашем. Имеются сведения о распространении ислама в XI—XII вв. в среде кыпчаков Археологические раскопки памятников IX—начала XIII вв. свидетельствуют о формировании городской мусульманской куль­туры в области. В Таразе и Мирки христианские церкви были превращены в мечети. По мере роста населения, исповедующего ислам, в городах строятся соборные мечети. К постройкам, которые появляются в городах Средней Азии и Казахстана в период распространения ислама, относятся общес­твенные бани. Во второй половине IX—Х вв. меняется погребальный обряд. Появляются погребения в грунтовых ямах, склепах из сырцового кирпича, погребенные ориентировались на северо-запад, лицом на юг. Инвентаря в погребениях нет. Наиболее ранние мусульманские некрополи открыты в Отрарском оазисе и датируются IX—Х вв. К Х в. относится некрополь Буранинского городища. В XI—XII вв. на некрополях появляются монументальные мемориальные сооружения — мавзолеи (например, Айша-Биби, рядом с г. Жамбылом). ^Найдена керамика с использованием декоративных возможнос­тей арабского шрифта. Часть надписей носит чисто декоративный характер, но некоторые содержат различного рода благопожела-ния, назидания. В изделиях из металла распространяется мода на изделия, также украшенные благожелательными надписями и надписями религиозного содержания13. На Шелковом пути в городах Казахстана, где встречались Запад и Восток, Европа и Азия, создалась благоприятная почва для взаимопроникновения и взаимообогащения непохожих культур. 3. Города и поселения в VI — первой половине IX века На обширной территории Казахстана издревле выделяются крупные историко-культурные регионы развития оседлой, а в средние века и городской жизни. Одними из них были Южный Казахстан и Семиречье. Южный Казахстан, или Присырдарьин-ская географическая провинция, ограничивается на севере степя­ми Центрального Казахстан, на юге — Таласским Алатау, на востоке — Джувалинским плоскогорьем, на западе — песками Кзыл-Кумов. Особое место в Южном Казахстане занимает долина Сырдарьи. Древнее название Сырдарьи, переданное греками в форме Яксарт, сохранялось до VI—VII вв. Затем она стала именоваться Сейхун, Кангар, Гюль-Зариун, Йинчу-Огуз и лишь в XVI в. вновь приобре­тает популярность ее первоначальное название Сыр. В Семиречье выделяются два историко-культурных района: Юго-Западное и Северо-Йосточное Семиречье. В науке большое внимание уделяется одной из сложнейших исторических проблем — взаимодействию оседлых и кочевых племе^, народов, города и степи. В науке существует так называе­мое евроцентристское направление, в котором кочевники пред­ставлены как варвары в противовес цивилизованным земледель­цам. В последние годы появились и другие взгляды на проблему, несколько идеализируя кочевников, исследователи отмечают та­кие их качества, как уважение к старшим, гостеприимство, обычаи побратимства, свободолюбие. Однако неправомерно рассматривать «кочевой мир» обособленно от соседнего с ним оседлого и городского, между которыми испокон веков существовали и разви­вались тесные этнические, экономические и культурные связи. Торговля, спрос на продукты животноводства были важными причинами расширения скотоводческого хозяйства. Во взаимной торговле, сбыте продукции ремесла и сельского хозяйства было заинтересовано население и города и степи. Конечно, не всегда отношения кочевников и земледельцев были мирными. Имеется множество исторических фактов об опустошительных набегах, нашествиях кочевников, но в то же время есть сведения и о не менее жестоких по своему характеру походах владетелей оседлых народов на степняков. История знает в то же время примеры, когда кочевники и горожане выступали вместе против внешних врагов. В целом же историческая законо­мерность развития оседлых областей и городов Казахстана и Средней Азии с кочевниками степей определялась тесными эконо­мическими связями. Их взаимоотношения были явлением, стиму­лирующим развитие и тех и других, зачастую в рамках одного государства, одной экономической структуры. Отмечается еще одна важная закономерность: то, что на всем протяжении древней и средневековой истории под влиянием различных факторов наблюдается переход кочевников к оседлой и городской жизни: Первое описание городов Семиречья принадлежит буддийскому паломнику Сюань Цзяню, проехавшему здесь в 630 г. Он сообщал: «Пройдя более 500 ли на северо-запад от Прозрачного озера, прибыли в город на реке Суй-е (Суйап, Суяб). Этот город в окружности 6—7 ли. В нем смешанно живут торговцы из разных стран и хусцы. Прямо на западе от Суйе находится несколько десятков одиночных городов и в каждом из них свой старейшина. Хотя они не зависят один от другого, но все они подчиняются тудзюю (кагану). Страна от города Суй-е до Гэшуанна (Кушания) называется Сули, ее население также носит это имя . Тех, кто возделывает поля, и тех, кто преследует выгода—поровну»'4. Ряд исследователей считает, что земледельческая культура на территории Семиречья появилась в результате согдийской колони­зации. Существует и противоположная, автохтонная модель проис­хождения городской культуры Семиречья, по которой регион Южного Казахстана и Семиречья не был объектом колонизации Согда, а самостоятельным, с особой экономикой и культурой регионом, сыгравшим значительную роль в исторических и эконо­мических судьбах народов Средней Азии. Однако эту проблему нельзя решать только с позиций этногенетических, необходим и культурологический анализ. В Согдийском культурном комплексе находят воплощение и функции города как центра ремесла, торговли и сельского хозяйст­ва. Показательно 'сложение городского быта, который в археологи­ческих материалах представлен устойчивыми канонами жилой архитектуры, терракотой, керамическими наборами, надписями на керамике, монетами, погребальными сооружениями и обрядом захоронения. Распространение согдийского культурного комплекса в Семиречье происходило отчасти путем непосредственного пере­селения сюда согдийцев. С другой стороны его можно объяснить как отражение процесса культурной интеграции. Согдийцами были основаны города Джамукат, Бунджикат.
Одновременно с согдийским культурным комплексом в Семи­речье, на юге Казахстана и в Мавераннахре распространяется и тюркский культурный комплекс, представленный в археологичес­ких материалах такими массовыми находками, как металлическая посуда и вооружение, предметы с руническими надписями. В результате в VI — первой половине IX вв. в Семиречье и Средней Азии складывается своеобразный культурный комплекс, который можно назвать тюркско-согдийским.
Интенсивный культурный синтез проходил на фоне этногенети­ческих процессов. Таким образом, в период раннего средневековья на юге Казахстана и в Семиречье сложилась своеобразная культу­ра, которая интегрировала в себе культурные достижения Согда и тюркский культурный комплекс. Наиболее яркое проявление этой интеграции наблюдается в культуре города15. Археологическими исследованиями на юге Казахстана зафик­сировано 25 городищ со слоями VI—IX вв., которые можно считать остатками городов. Известны названия некоторых из них - Исфиджаб, Шараб, Будухкет, Отрар (Фараб), Шавгар. В этих городах выделяются: арк (цитадель), шахристан (внутренний ^о-род) и рабад (пригород). В юго-западном Семиречье (Чуйская и Таласская долины), по археологическим данным, насчитывается 27 городищ, которые в бельшинстве своем отождествляются с летописными городами Таразом, Куланом, Атлахом, Джамукатом, Мерке. В отличие от южноказахстанских городищ топография семире-ченских иная: в них прослеживается центральная часть, состоящая из цитадели и шахристана, и пригородная территория, обнесенная длинной стеной. Так, шахристан городища Кок-Мардан в Отрарс-ком оазисе по уровню VI — первой половины VII вв. был застроен кварталами, что характерно для феодального города со свойствен­ным ему замыканием людей в группы, связанные родственными узами, общей профессией, религией. Городское жилище здесь характеризуется двумя типами домов. К первому относятся квад­ратные либо прямоугольные в плане однокомнатные наземные дома. Вариантами этого типа являются дома, заглубленные в землю. Вдоль всех стен или трех располагались суфы. В центре или ближе к выходу устраивался прямоугольный или с закруглением части напольный очаг с бортиками из глины. Ко второму типу относятся двухкомнатные дома, в которых кроме жилого помещения имелась небольшая кладовая. В основе жилища Семиречья лежит принцип расположения в ряд длинных узких помещений, объединенных коридором, через который сообщались комнаты — «гребенчатая пл^рировка». I В цитаделях городов располагались дворцы правителей, ин-| терьер которых украшали росписями, резьбой по глине и резным 1 деревом. I Города являлись центрами ремесел и торговли. Кроме между-\ народной торговли получила развитие местная областная торговля )и торговля с кочевниками. О развитии ее свидетельствуют находки монет, которые обслуживали международную и областную торгов­лю. В его среде получили распространение различные религии. В процессе сложения городской культуры тюркские племена прини­мали самое активное участие, оседая в городах и оазисах Южного Казахстана, Семиречья и Средней Азии. Их культура являлась одним из слагаемых в раннесредневековой городской культуре всего среднеазиатско-казахстанского региона. Местные особенности развития городской культуры на юге Казахстана и юго-западе Семиречья накладывали своеобразие на топографию городищ, городское жилище, керамику, идеологию в каждом из этих районов и всей области в целом. 4. Города и поселения во второй половине IX — начале XIII вв. Арабское завоевание оказало сильное воздействие на жизнь Средней Азии. И хотя ни юг Казахстана, ни Семиречье не попали под власть арабов, тем не менее последствия завоеваний сказались на городской культуре области. Связанная тесными экономически-, ми и культурными связями со Средней Азией, она испытала сильное воздействие мусульманской культуры, которая распрос­транилась в первую очередь в среде городского населения. Письменные источники свидетельствуют об увеличении числа городов в указанное время. В предгорной полосе Таласского Алатау, судя по этим данным, появились города Джумишлагу и Манкент; на Средней Арыси сформировался округ Кенджиде с центром в Усбаникете; в Отрарском оазисе — города Кедер, Весидж и Бурук, в округе Шавгар — Яссы, Шагильджан, Карнак, Карачук; Сауран; в низовь­ях Сырдарьи — Сыгнак, Дженд, Асанас, Барчкент; на северных склонах — Баладж и Берукет. Некоторые из них существовали и раньше в качества небольших поселений и городков, но в IX — начале XIII вв. они сформировались в городские центры. В юго-западном Семиречье число новых городов также увели­чилось. В Таласской долине — это Джикиль, Балу, Шельджи, Текабкет, Куль, Сус, Кенджек. В Чуйской долине главным городом становится Баласагун. В IX—начале XIII вв. сложился новый район городской культу-pbis в северо-восточном Семиречье. Средневековые источники называют города Тальхир, ЛабаН, Ики-огуз, Каялык. В этот период оседлая и городская жизнь распространяется в Центральном Казахстане. Города и поселения располагались в долинах Джезды, Кенгира, Сарысу, в предгорьях Улутау. Города также появились в Восточном Казахстане, в долине Иртыша. Письменные источники сообщают, что эти города при­надлежали кимакам. Наиболее крупным был город Имакия — летняя резиденция царя (хакана). Кроме столицы были известны города Дамурия, Сараус, Бенджар. Дахлан, Астур. Города-ставки возникают и в Западном Казахстане, в долинах Урала. Они принадлежали тюркам-огузам. Раскопки городищ дают представление о тех изменениях в их застройке, которые произошли по сравнению с предыдущим пери­одом. На юго-восточной части городища Куйруктобе на Сырдарье открыты остатки кварталов XI — начала XII вв. В каждом из них насчитывалось соответственно от 8 до 10 домов. Один из раскопан­ных кварталов города имел ремесленную специализацию — был заселен гончарами. Раскопки городища Талгар в северо-восточном Семиречье по­казали, что и этот город был застроен кварталами. Однако площадь их была большей, чем на Куйруктобе. Дома группирова­лись вдоль участка магистральной улочки. Всего домов в квартале 12-14. Новым элементом в застройке городов стали мечети. Известно сообщение автора Х в. аль-Максиди о строительстве соборной мечети в городе Кодере (городище Куйруктобе). Остатки ее были обнаружены и обследованы археологами. Среди компонентов застройки городов Южного Казахстана и Семиречья, как и других городов Востока, были общественные бани. Две из них открыты на рабаде Отрара и две на шахристане Тараза. В XI — начале XII вв. появляются новые типы жилища. Это жилище, состоящее из трех помещений, расположенных по длин­ной оси (анфиладная планировка), дом с помещениями на пересе­кающихся осях (крестообразная планировка) и дом с помещения­ми, поставленными в ряд, длинной осью, перпендикулярно к магистральной или внутриквартальной улочке. В домах XII в., которые тоже продолжают традиционную линию развития южноказахстанского городского жилища, появляются очаги нового типа — круглые и прямоугольные жаровни-сандалы, богато украшенные растительным и геометрическим орнаментом.
Новые типы жилища появляются в городах юго-западного Семиречья. Для них характерен центрический план, когда жилища и хозяйственные помещения группируются вокруг дворика или зала. Такая планировка была характерна для рядовых и богатых домов. Городское жилище XI—XII вв. северо-восточного Семиречья известно по раскопкам города Талгара. Все дома относятся к одному типу. Они состояли из 4—6 жилых и хозяйственных помещений и двора. Основания стен сложены из каменных валу­нов. В строительстве использовалась пахса, сырцовый кирпич, жженый кирпич и дерево.
Дворы обнесены глухими стенами из камня. В них были загоны для скота и конюшни с отдельными стойлами для животных. Во дворах некоторых талгарских домов обнаружены основания от юрт. Сочетание жилья с двором для скота, наличие^юрт свидетельству­ет о сохранении в жизни горожан северо-восточного Семиречья традиций скотоводческого и кочевого хозяйства. Намечается прогресс в керамическом ремесле. По сравнению с периодом раннего средневековья, доля лепной посуды резко сни­жается. Появляется поливная керамика. Выделка стеклянных изделий в городах Казахстана относится к IX в., а массовое распространение их приходится на Х—XII вв. Наиболее распрос­траненными видами изделий были графины, кувшины, чаши, кубки, кружки, флаконы. Из стекла изготавливались оконные диски. Кузнечное ремесло было одним из наиболее важных в городе. О его развитии, технических возможностях дают представление мас­совые находки железных изделий. Производство изделий из меди было распространено в городах повсеместно, тем более разработки на полиметаллы и медь находились неподалеку от городских центров в Каратау, Киргизском, Таласском, Заилийском и Джун-гарском Алатау. Медники изготавливали посуду, чираги, подставки под них. Зачастую они работали с драгоценными металлами, будучи одновременно и ювелирами. Развитие получили косторезное ремесло и обработка камня. Из кости и рога изготавливались ручки ножей, пуговицы, украшенные резным орнаментом, булавки. На городище Талгар найдены костя­ные шахматные фигурки. Высокого уровня достигла в это время торговля. Международ­ная торговля по Шелковому пути известна по сведениям средневе­ковых авторов. При раскопках и в кладах найдены импортные изделия — художественная посуда, монеты. Крупными торговыми центрами оставались Исфиджаб, Кедер, Отрар, Тараз, Навакет, Баласагун. К ним прибавились такие города северо-восточного Семиречья, как Каялык, Ики-Огуз. В Испиджабе имелись крытые рынки и рынок полотна, караван-сараи. Некоторые из караван-сараев были населены купцами из Самарканда и Нахшеба, а купцы из Исфиджаба ездили с товарами в Багдад, торговцы из Исфагана имели свои караван-сараи в Шельджи. Развивается торговля города с округой и степью. Известны некоторые из товаров, которые попадали в казахстанские города из степи, — козьи шкуры и меха. Для IX—XII вв. характерен рост товарно-денежных отношений, вытеснявших натуральный обмен. Работают монетные дворы в Исфиджабе, Отраре, Таразе, Яссах. Рост городского населения потребовал увеличения товарности сельского хозяйства. Поэтому совершенствовалась система искус­ственного орошения. Ее развитие хорошо прослежено на материа­лах Отрарского оазиса. Как и раньше садоводство, виноградарство, огородничество, полеводство, придомное скотоводство играли важную роль в хозяйстве горожан. В IX—XII вв. наблюдается заметное изменение в развитии городской культуры. Вовлечение юга Казахстана и Семиречья в сферу политических, экономических и культурных отношений Халифата, Саманидского, Караханидского государства сблизили исследуемую область со Средней Азией. Важную роль в развитии городской культуры стала играть новая религия — ислам16. 5. Памятники кочевников Казахстана Как уже отмечалось, в тесной связи с городской культурой развивалась кочевническая культура. В отличие от Южной Сибири и Алтая, где тюркские погребе­ния с конем, относящиеся к VI—IX вв., представлены достаточно многочисленными курганными могильниками, среди которых эта­лоном является могильник Кудыргэ, в Казахстане они пока изучены слабо — это погребение Таштюбе в Семиречье, Егиз-Койтас в Центральном Казахстане. Внешне это высокие курганные насыпи из камня или смешанные, под которыми находились грунтовые ямы овальной формы. Покойника клали на спину в широтном направлении. Труп коня помещали на ступеньках или на одном уровне с погребенным с обратной или такой же ориента­цией. Они сближаются с погребениями Алтая, с восточной ориен­тировкой погребенных. В погребении с конем, обнаруженном вблизи Алматы, человек и конь были положены в одну могильную яму. В могиле обнаруже­ны костяные накладки лука, на костях скелета лежала бронзовая пряжка с подвижным язычком. На язычке пряжки рельефное изображение лица человека. От поясного набора сохранились пять бляшек-накладок прямоугольной формы, наконечник пояса. На костях груди обнаружены две серебряные пуговицы. Справа от черепа лежала серебряная серьга из двух несомкнутых колец. К периоду VI—VIII вв. относятся курганные погребения Бори-жарского могильника на Арыси и Шага в Туркестанском оазисе (Южный Казахстан). Это — захоронение тюрок, перешедших к оседлости. Здесь обнаружены коллективные погребения на обма­занных глиной площадках, обнесенных стенками, и в наусах — сводчатых постройках из пахсовых блоков и кирпича. В них обнаружены серебряные и бронзовые пряжки и бляхи от наборных поясов, железные кинжалы и мечи, ножи, украшения и керамика, характерная для оседлого населения17. Выделить в общей массе погребальных памятников тюркского времени принадлежащие именно тюргешам невозможно ввиду малого числа раскопанных курганов того времени. Скорее всего, погребальный обряд тюргешей был близок тюркскому. Так же трудно атрибутировать карлукские и огузские древности. Возмож­но, карлукам принадлежат раскопанные в предгорьях Киргизского Алатау погребения, где труп помещали в могилу лицов вверх, головой на восток, а коня на ступеньке или в отдельной яме. Сопровождающий инвентарь представлен железными двукольча­тыми удилами и стременами с пластинчатой дужкой. По мнению исследователей, карлукам может принадлежать захоронение вбли­зи Алматы, в котором был найден пояс, украшенный нефритовыми бляхами, и поливная керамика, датируемая ^Ж в. Археологические памятники кимаков представлены могильни­ками в долине Иртыша в Восточном Казахстане. Раскопки их позволяют выделить характерные черты погребального обряда: одиночное захоронение с конем или шкурой коня; захоронения в подбоях в деревянных гробах с конем или предметами конской упряжи. Разнообразие погребальных обрядов свидетельствует о много­компонентное™ кимакского союза племен. Памятники кыпчаков на территории Казахстана пока не много­числены, они известны в Центральном Казахстане, Семиречье. Курганы кыпчаков единичны или составляют могильники из нескольких насыпей. В насыпях встречаются остатки тризны в виде костей барана. Покойников укладывали в деревянные коло­ды, дощатые гробы или гробовища в виде рамы без дна. В ряде случаев покойника накрывали берестой, имеется случай, когда покойник лежал в подбое, устроенном в западной стенке могиль­ной ямы. В ряде погребений сохранились куски шелковых узорча­тых тканей. В могилах встречаются железные ножи, кресала. Вооружение встречается в мужских погребениях. Это сабли, стрелы в берестяных колчанах, остатки луков. В одном из захоронений найдена кольчуга, в другом — остатки пластинчатого доспеха. Конское снаряжение представлено удилами, стременами и остат­ками седел.
Находки из захоронений степной части средневекового населе­ния Казахстана позволяют вместе с письменными источниками получить представления о хозяйстве, образе жизни и религиозных представлениях кочевых племен, которые вместе с горожанами составляли единую политическую, экономическую и этническую общность.