Крутиков, Георгий Тихонович

План
Введение
1 Воронеж

2 ВХУТЕМАС. Город будущего

3 ВХУТЕМАС. Психотехническая лаборатория

4 Работа в Москве

5 Во время войны

6 Охрана памятников в Москве

7 Приложения

Введение

Георгий Тихонович Крутиков (4 апреля 1899, Воронеж – 3 марта 1958, Москва) – архитектор

Крутиков Георгий Тихонович родился в семье законоучителя Воронежского реального училища Тихона Александровича Крутикова и его жены Анны Феофиловны 4 апреля 1899 г.

1. Воронеж

В августе 1908 г. Георгий выдержал экзамен в первый класс 1-й мужской гимназии и по окончании её в 1917 г. получил аттестат с отличными оценками по всем предметам, кроме латинского языка с отметкой «хорошо». В заключении педагогического совета было написано: «Во внимание к постоянно отличному поведению и прилежанию и к отличным успехам в науках, в особенности же в предметах физико-математических, педагогический совет постановил наградить его Серебряною медалью».

В рукописных гимназических журналах «Свет» и «По всему свету» он принимал участие как художник-оформитель и автор статей, в том числе статьи «Воздухоплавание».

Закончив гимназию, Георгий должен был как старший сын заботиться о материальном обеспечении матери и младших детей, т.к. в 1917 году скончался отец.

Позднее в автобиографии он писал: «...работал сначала санитаром в эпидемическом отряде Воронежского Горздравотдела и телефонистом в Управлении военных сообщений Южного фронта г. Воронежа, а затем секретарем секции ИЗО Городского отдела народного образования».

«В 1919 г. проводилась работа по организации в Воронеже Государственных художественных мастерских. В связи с наступлением на Воронеж белых в 1919 г. работа переносится в Москву, а затем снова в Воронеж, куда меня направляет Наркомпрос Р.С.Ф.С.Р. в качестве организатора-инструктора... Одновременно я работаю заведующим подотделом ИЗО Губернского Отдела Народного Образования. В 1922 г. получаю командировку в Москву для продолжения образования». За этим скупым перечислением скрывается активная и напряжённая деятельность: в декабре 1919 г. он вместе с Мастерскими возвращается в Воронеж; в конце января 1920 г. из Москвы везёт необходимые для Мастерских книги. В апреле 1920 г. командируется в Москву и Петроград с поручением контроля и руководства работой ранее посланных курсантов в Высшие художественные мастерские, проверки денежных расходов Мастерских и организации экскурсий для учащихся Воронежских мастерских в Москву и Петроград; 29 мая 1920 г. он делегируется на Всероссийскую конференцию учащих и учащихся всех Свободных государственных художественных мастерских.

Его личная творческая и поисковая деятельность этого периода охарактеризована Георгием Малюченко в воронежском журнале «Искусство и театр» № 1 за 1922 г. С 1920 г. основными руководителями Мастерских являются (Н.) Максимов (ученик П. Кончаловского), Романович Сергей Михайлович (художник). Наиболее выдающиеся учащиеся Мастерских это ученики С.М. Романовича – Рындин Вадим Федорович, Крутиков (Георгий Тихонович) и Кулешов. Особенно мучительными были искания в живописи Крутикова. Неопытным и несформировавшимся юношей попал он в Москву в бурный 1919 год, где вращался в наиболее живых художественных кружках. Проследил всю изменчивость и мишурность измов и изведал всю горечь обычных разочарований. Но после трёх лет работы он – апологет спокойных и монументальных форм, гармоничных и светлых красок, т.е. того, что успокаивает и подчиняет жизнь величественному и ровному течению изначального ритма. Фреска и архитектура зовут его всё более и более властно, и станковая живопись – это только эскизы для разрешения монументальных задач. Из старых ему привились Рафаэль, из новых – Пюви-де-Шаванн.

В это же время, по всей вероятности, у Георгия определяется четкая цель продолжить образование в Москве в Высших художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС), для поступления в которые в то время было не достаточно иметь отличный аттестат об окончании гимназии, куда важнее было представить удостоверение от Рабфака Воронежского государственного университета следующего содержания: «Предъявитель сего Крутиков Георгий действительно состоял слушателем Коммунистической ударной группы, созданной при Рабфаке по предложению Губкома РКП(б), имеющей целью подготовить членов РКП(б) к поступлению в текущем году в Высшую школу. Крутиков посещал занятия в течение 3,5 месяцев, прослушал следующие предметы: Русский язык – проф. Рождественский, алгебра – проф. Сушкевич, геометрия – проф. Норг, тригонометрия – проф. Норг, физика – проф. Сахаров, химия – преподаватель Сушков, что подписями и печатью удостоверяется». Необходимо заметить, что Георгий не был членом РКП(б), и, значит, ему было сделано исключение, видимо, по его деятельности в Воронежском наркомпросе. Поэтому ЦК Всероссийского профсоюза работников искусств 8 сентября 1922 г. обратился в культотдел МГСПС с просьбой оказать помощь члену ЦК РабИС т. Крутикову Г.Т. для поступления его во ВХУТЕМАС.

2. ВХУТЕМАС. Город будущего

Из автобиографии: «С 1922 по 1928 гг. – я студент Архитектурного факультета ВХУТЕМАС, переименованного затем во ВХТИ (Высший Художественно-Технический Институт). Общественную работу в ВУЗе я вел в Профкоме Союза Строительных рабочих в качестве Председателя Архитектурного кружка и организатора Архитектурного кабинета. Еще до окончания ВУЗа я выполнял авторские работы на строительстве Международного Красного Стадиона на Ленинских горах в 1924—25 гг., в Центральном парке культуры и отдыха, на Всесоюзной полиграфической выставке в 1927 г. В 1928 году по моим проектам в Советском павильоне на Международной выставке печати в Кёльне были выполнены: Ленинский уголок и центральная установка: Структура СССР. В 1928 г. по окончании ВУЗа я получаю звание архитектора-художника».

Из документов узнаем, что в Москве в 1924 г. было создано общество по строительству Международного Красного Стадиона на Ленинских горах, которое возглавлял Н. Подвойский. Главным архитектором его был проф. Ладовский Николай Александрович, а Г. Крутиков – соавтором и исполнителем-проектировщиком. Основная работа велась с февраля по октябрь 1924 г. В мае 1924 г. для предполагаемой рекламы Г. Крутиковым был составлен киносценарий, утвержденный к постановке, но осуществление его из-за отсутствия средств не состоялось. Энтузиасты-строители поставили только деревянные ворота и забор.

Известно также, что в начале 20-х годов он серьёзно интересовался дирижаблестроением, вел переписку с К.Э. Циолковским и сам пытался конструировать салон дирижабля.

Дипломный проект «Город будущего (эволюция архитектурных принципов в планировке городов и организации жилища)», выполненный под руководством проф. Н.А. Ладовского, в мастерской которого Георгий был одним из любимых учеников, получил высокую оценку.

Сохранились отзывы научно-художественной предметной комиссии: «Архитектурный факультет. Высший Технический Институт. Характеристика студента-дипломника за время пребывания в ВУЗе. Мастерская Ладовского. Крутиков Георгий Тихонович. Всегда внимательно и углубленно прорабатывал курсовые работы. Из работ 4 курса выделяется предложенный им тип полукруглой жилой секции. Его контрольная работа «ВХУТЕМАС» была также отмечена факультетом. Помимо больших способностей в проектировке, Крутиков обнаруживает задатки серьезного исследователя вопросов научно-архитектурного порядка. В этом отношении заслуживает внимания его работа в лаборатории на тему: «Психотехническое обследование способностей архитектурного комбинирования форм в пространстве». Вообще относительно Крутикова можно сказать, что он является серьёзным и желательным работником в области архитектуры. Особые замечания. К своей дипломной работе Крутиков подошёл своеобразно – заглянул вперёд больше, чем это обыкновенно принято в вопросах планировки городов. Тем не менее если проблема в целом может быть разрешена в отдаленном будущем, то отдельные ее элементы являются уже задачами сегодняшнего дня. Эти задачи можно было бы охарактеризовать как задачи оформления подвижной (в воздухе, воде и на земле) архитектуры.

В своей работе Крутиков обнаружил не только всестороннее научное и литературное знакомство с поставленной себе задачей, но, что важнее всего для архитектурного ВУЗа, сумел приложить архитектурные принципы оформления к новым технико-формовым задачам современности, выдвигаемым перед архитектурной современной техникой. В частности, им разрешались архитектурные задачи:

1. Выразительность подвешенных в воздухе статических форм.

2. Форм, движущихся в воздухе.

3. Композиция формы и ее членение на основе принципа подобия.

4. Выразительности веса и сопротивления в новой обстановке, масштабности и целого ряда других архитектурных принципов, которые необходимо внести в подвижную и подвешенную архитектуру.

На основании всего этого нужно считать работу Крутикова весьма актуальной для архитектуры сегодняшнего дня, будирующей фантазию архитектора и открывающей ему большие интересные перспективы. Проблемы связи архитектуры с живой жизнью, поставленные перед собой Крутиковым сознательно и чётко, нужно признать разрешенными им талантливо.

Декан И. Рыльский».

Через 45 лет после защиты Г. Крутиковым своего дипломного проекта доктор искусствоведения Хан-Магомедов Селим Омарович в журнале «Декоративное искусство» № 1/182 за 1973 год посвятил специальную статью, достаточно подробно анализирующую проект «Летающего города» и все таблицы проекта.

3. ВХУТЕМАС. Психотехническая лаборатория

Еще почти через десятилетие после публикации С.О. Хан-Магомедова на выставке «Москва – Париж» среди архитектурных проектов 1900– 1930 гг. экспонировался проект «Город будущего», а авторы статьи «Русская и советская архитектура. 1900–1930» писали: «...несбыточно фантастическими, оторванными от жизни представлялись современникам многие архитектурные идеи двадцатых годов – «город в воздухе» Г. Крутикова, «кинематические» сооружения А.М. Лавинского, непривычные «динамические композиции» К.С. Малевича и Эль Лисицкого, казавшиеся причудливыми объёмно-пространственные построения И.И. Леонидова и Я.Г. Чернихова, а также многие другие замыслы, относящиеся к зодчеству будущего. Но всего лишь через три-четыре десятилетия нежизненными оказались не они, но суждения тех, кто не смог поверить в возможности архитектуры и инженерии ХХ века: сегодня уже осуществляется многое из подобных проектов-прогнозов».

И наконец, в 90-е годы ХХ века на VI Международной выставке архитектуры «Венецианская биеннале» в павильоне «Русская утопия» экспонируются проекты Г. Крутикова «Летающий город (Город на воздушных путях сообщения)», 1928; «Город-коммуна Автострой» в соавторстве с В. Лавровым и В. Поповым, 1930.

Но не только проектирование занимало Г. Крутикова в годы учебы во ВХУТЕИНе. Он принимал самое активное участие в работе психотехнической лаборатории, которая была открыта 15 февраля 1927 г. по инициативе Н.А. Ладовского, создавшего научное обоснование её программы. Анализ программ и содержание работ лаборатории дан в статье С. Хан-Магомедова.

Для использования психотехники в архитектуре важно было разработать такую систему тестов, которые помогали бы выявить необходимые архитектору способности и навыки. Н.А. Ладовский писал: «Устанавливая признаки, определяющие понятие архитектор
, неизбежно было определить основной признак деятельности современного архитектора как организатора восприятия пространства и пространственных форм... выяснилась необходимость вести работу в двух направлениях: а) психотехнические установления тестов пространственного комбинирования; б) теоретико-архитектурное установление понятия пространственной композиции... Архитектор должен быть, хотя бы элементарно, знаком с законами восприятия и средствами воздействия, чтобы в своём мастерстве использовать всё, что может дать современная наука. Среди наук, способствующих развитию архитектуры, серьёзное место должна занять молодая еще наука психотехника...»

Г. Крутиков в статье, посвящённой психотехнической лаборатории, определял что: «Основной задачей Архитектурной лаборатории является создание... такого научно обоснованного и экспериментально проверенного базиса, который мог бы дополнить существующий интуитивно-индивидуальный подход».

«В помещении ВХУТЕИНа была оборудована специальная комната для лаборатории (знаменитая «черная комната»). Чтобы не отвлекать внимания исследователей и испытуемых и не создавать ненужных ориентиров, влияющих на результаты психотехнических опытов, Ладовский решил выкрасить стены, пол и потолок в чёрный цвет. «Чёрная комната», вся заставленная какими-то необычными приборами с протянутыми в ней нитями и яркими цветными пятнами (используемыми для опытов с цветом) производила, как рассказывают очевидцы, какое-то фантастическое впечатление».

С закрытием ВХУТЕМАСа-ВХУТЕИНа прекратились эти исследования, и обучение студентов в последующие годы привело к выпуску «полезных в строительстве новых городов пролетарского государства» архитекторов-инженеров. В результате за несколько десятилетий на месте полуразрушенных самими и разрушенных войной 1941-1945 гг. выросли города – безликие, серые, с использованием одной прямоугольной формы. Но, к счастью, уже в 70-е годы возродился интерес к истокам новой архитектуры и творческими усилиями таких энтузиастов, как С.О. Хан-Магомедов, открылись страницы новаторского прошлого архитектуры, и теперь поднялась новая волна творчества архитекторов – градостроителей и дизайнеров.

4. Работа в Москве

Из автобиографии: «В 1928 г. по окончании ВУЗа я получаю звание архитектора-художника. С 1928 г. по 1931 г. я работаю в качестве архитектора-автора и научного сотрудника в Мосстрое (по жилищному строительству Москвы), в Гипрогоре (по планировке городов) и Наркомпросе РСФСР (по строительству театров), а также в творческих бригадах архитектурных обществ «АСНОВА» и «АРУ» (Ассоциация новых архитекторов и Ассоциация архитекторов-градостроителей), где мною был выполнен ряд конкурсных проектов (маяк – памятник Христофору Колумбу, город-коммуна Автострой при Горьковском автосборочном заводе, Дворец культуры Пролетарского района в Москве, Дворец Советов Союза ССР, Большой театр в г. Свердловске и др.). В 1929 г. я был главным архитектором выставки «Дети Советского Союза», организованной ЦК Комсомола к Первому всесоюзному слету пионеров в Москве. С 1931 г. по 1933 г. я работаю ученым секретарём Архитектурного кабинета по строительству театров в Наркомпросе РСФСР. К этому времени относится моя работа над конкурсным проектом Музыкального театра им. Немировича-Данченко в Москве, положенным затем в основу разработки окончательного проекта. Тогда же был разработан проект театра в Нижнем Тагиле.

С 1933 г. по 1937 г. я работаю архитектором-автором в Архитектурно-проектной мастерской Моссовета № 3 под руководством академика И.А. Фомина. В этот период были выполнены проекты, получившие своё воплощение в натуре в Москве под авторским надзором: надземный и подземный вестибюли и подземная станция Московского метрополитена «Парк культуры им. М. Горького», семь школ в разных районах Москвы, жилой дом в Новоспасском переулке и др.

Станция «Парк культуры» в первоначальном виде была выполнена в тёмно-розовом мраморе. Просторный пассажирский салон вдоль двух перронов разделялся квадратными колоннами с бронзовыми капителями. Никаких внешних эффектов, спокойное и гармоничное сочетание розового и тёмно-золотого. Впоследствии стены станции выложили керамической белой плиткой, а по центру встроили двухсторонний лестничный спуск из перехода с кольцевой станции. Это изуродовало первоначальный дизайн, что не могло не волновать Георгия Тихоновича. 27 мая 1935 г., как сообщала газета «Правда», на заседании Президиума ЦИК СССР были вручены ордена и награды ударникам Метростроя. Г.Т. Крутиков был награжден Почетной грамотой.

Уже упоминалось о том, что после заочного окончания аспирантуры при Академии Архитектуры в 1939 г. Георгий Тихонович приглашается на работу в качестве старшего научного сотрудника Комиссии по изучению, охране и реставрации памятников архитектуры. С этого времени начался самый трудный период его короткого жизненного пути.

8–12 июля 1940 г. в Москве проходил VII пленум правления Союза советских архитекторов СССР, на котором выступал Г.Т. от секции по изучению русской архитектуры при Союзе советских архитекторов. Основной доклад по итогам реконструкции Москвы за пять лет делал председатель Мосгорисполкома В.П. Пронин. В качестве примера отношения к реконструкции Москвы со стороны властей достаточно привести два пункта его выступления: «5. ...Архитектура Москвы носила торгашеский характер... Генеральный план реконструкции столицы, названный Сталинским планом, создан волею и мыслью товарища Сталина. Товарищ Сталин подробно разработал планы реконструкции Москвы, он рассмотрел каждое сооружение новой Москвы... 7. Уже в этом году на реконструкцию магистралей Красной столицы запроектировано 10 млрд. руб.». Можно с уверенностью сказать, что эти 10 млрд. руб. использовались на уничтожение множества памятников искусства и архитектуры при так называемой реконструкции – главным образом для расширения магистралей по историческому центру города.

В сообщении Г.Т. принципиально ставился вопрос о сохранении историко-архитектурных памятников при реконструкции Большой Москвы. Им приводились факты уничтожения ценнейших архитектурных памятников и данные специальной комиссии Академии архитектуры, свидетельствующие о том, что с 1917 по 1940 г. в Москве было уничтожено 50% памятников национальной русской архитектуры. Открыто Г.Т. говорил о недопустимости такого положения, когда руководящие реконструкцией работники говорят, что вполне достаточным является сохранение Кремля и храма Василия Блаженного, одного Новодевичьего монастыря... и нескольких церквей... Он критиковал желание новых планировщиков делать чрезмерные по ширине улицы и необъятные по размерам площади, доказывая, что это экономически невыгодно для города и всегда влечет гибель ценнейших архитектурных сооружений. В объяснение происходящего кощунственного отношения к своей истории и культуре Г.Т. указывал на неподготовленность специалистов, на слабое знание истории Москвы и тем более ценностей культуры и архитектуры.

От лица секции по изучению русской архитектуры при Союзе советских архитекторов он внес конкретные предложения:

«1. Необходимо создание единого центрального государственного органа охраны архитектурно-исторических памятников, опирающегося на высокоавторитетную научную базу и обладающего полнотой власти.

2. Эта научная база должна быть создана при Академии архитектуры СССР в виде специального научно-исследовательского института по изучению и раскрытию научной ценности архитектурно-исторических памятников. Одной из первоочередных задач этого института должна быть разработка методов включения каждого конкретно охраняемого архитектурно-исторического памятника в новые городские ансамбли Большой Москвы.

3. При этом институте должны быть созданы научно-исследовательские реставрационные мастерские или лаборатории.

4. Необходимо обратить внимание органов охраны памятников на полное отсутствие элементарных мер по популяризации ценных архитектурно-исторических памятников Москвы.

5. Необходимо установить на каждом охраняемом архитектурно-историческом памятнике Москвы мемориальную доску с обозначением названия памятника, даты его возникновения, его строителей и его архитектурно-исторической ценности, а также адреса госоргана, на охране которого он состоит.

6. Необходимо издать популярный путеводитель по архитектурно-историческим памятникам Москвы с приложением специального плана.

7. Необходимо разработать законодательные постановления об охране и методах разборки архитектурно-исторических памятников, установив санкции за нарушение закона и самовольную разборку памятников, аналогичные с санкциями за расхищение ценной государственной собственности.

8. Признать необходимым для архитекторов-планировщиков Москвы прохождение специального минимума по ознакомлению с ценностью архитектурно-исторических памятников Москвы.

9. Московскому Совету следует установить ежегодные премии за лучшие архитектурно-планировочные решения по сохранению архитектурно-исторических памятников».

Через год началась Великая Отечественная война.

5. Во время войны

Из автобиографии: «С начала Великой Отечественной войны и до мобилизации (в сентябре 1941 г.) я работаю над вопросами обороны Москвы. С 1941 по 1943 гг. был мобилизован и состоял слушателем курсов военного времени Военно-Инженерной Академии КА имени Куйбышева и в резерве ГВИУ». (С сентября 1941-го до конца 1942 г. он проходил военную подготовку инженера-сапёра в г. Фрунзе, куда была эвакуирована Академия им. Куйбышева.) «После демобилизации в 1943 г. работаю в Архитектурно-планировочном Управлении г. Москвы сначала в качестве архитектора-автора, а затем начальника Отдела (инспекции) по государственной охране памятников архитектуры г. Москвы. Я также принимаю активное участие в работе Союза Советских Архитекторов с момента его организации (член-учредитель Союза в 1933 г., делегат первого Всесоюзного съезда советских архитекторов в 1937 г. и первой Московской конференции советских архитекторов, участник пленума правления Союза, активный участник в работе творческих секций Союза). С 1947 г. я также являюсь внештатным научным сотрудником Института истории искусств Академии Наук СССР по сектору истории архитектуры, а с 1949 г. – членом Научно-методического Совета по охране памятников культуры при Президиуме Академии Наук СССР».

6. Охрана памятников в Москве

16 марта 1943 г. Комиссия по учету и охране памятников искусства при Комитете по делам искусств при СНК СССР выдала удостоверение: «Предъявителю сего арх. Крутикову Георгию Тихоновичу Комиссией... поручается обследование всех зданий бывшего Новоспасского монастыря (Крестьянская пл., 10) и Крутицкого подворья (1-й Крутицкий пер., д. 4/2). Председатель Комиссии... Д.П. Сухов».

Этим памятникам архитектуры Крутиков Г.Т. отдавал все свободное от работы время для разработки проекта их восстановления и реставрации. Материалы по Крутицкому подворью им были переданы П.Д. Барановскому, а по Новоспасскому монастырю – были переданы его женой начальнику реставрационных мастерских, расположенных на территории монастыря, уже после смерти Г.Т.

В годы правления Н.С. Хрущева резко ухудшилось положение с охраной памятников архитектуры, и особенно православно-культовых сооружений.

В самой столице Союза Москве отстаивать каждый памятник приходилось с огромным напряжением всех душевных и физических сил.

В начале 50-х годов Г.Т. Крутикову пришлось пережить несправедливую, но тогда обычную, акцию насилия со стороны вышестоящих партийных органов. Сославшись на то, что Г.Т. не был членом партии, ему предложили уйти с должности начальника созданной им Инспекции по государственной охране памятников архитектуры – он давно мешал властям Москвы; свободный от партийной дисциплины, он мог быть всегда профессионально принципиальным и неуступчивым в своем деле. Его не могли запугать и вынудить добровольно искать более прибыльную работу ни скудным материальным содержанием – очень скромной зарплатой, ни отсутствием каких-либо льгот при ежедневных поездках на общественном транспорте по многочисленным объектам охраны и присутственным местам. Сколько километров по любимой старой Москве исходил он пешком! На должность нового начальника предложили кандидатуру инженера Б.И. Кузнецова, совершенно не знающего истории архитектуры Москвы, далёкого от вопросов охраны культурных ценностей. Г.Т. принимает решение остаться при инспекции заместителем начальника. На первых порах в нём жила надежда быть полезным делу и помочь Б.И. Кузнецову правильно ориентироваться. Но последующие события погасили эту надежду. Около пяти лет продолжалась убийственная для Г.Т. Крутикова борьба за сохранение памятников архитектуры, завершившаяся безвременной его кончиной 3 марта 1958 г.

7. Приложения

· Незаконченный черновик докладной записки (1958 г., конец февраля – 3.03, г. Москва)

«Начальнику Архитектурно-планировочного Управления тов. Ловейко И.И. от зам. нач. Инспекции по государственной охране памятников архитектуры г. Москвы арх. Крутикова Г.Т.

Докладная записка

Находясь в очередном отпуске, который в связи с загрузкой по работе я не получал в течение двух лет, я узнал о двух акциях, направленных против моего положения и работы в Арх. Планировочном Управлении. Это – «выговор за задержку в подготовке дополнительного списка памятников архитектуры Москвы» (Приказ...) и Приказ об освобождении меня от работы...

В связи с указанными приказами, изданными без какого-либо предварительного опроса меня, я считаю необходимым сообщить следующее:

Никакой задержки в подготовке дополнительного списка памятников архитектуры Москвы с моей стороны не было, так как этот список был рассмотрен Научно-методическим Советом Академии Наук СССР ещё... (протокол). Список был согласован и направлен в Госстрой РСФСР. В подтверждение изложенного прилагается справка от Н.-М. Совета и мин. Культуры РСФСР.

Вместе с тем я продолжал вести и дальнейшую работу по выявлению новых историко-архитектурных объектов, что в связи с загрузкой по основной работе по охране памятников проводилось мною во внеслужебное время (в выходные дни и очередные отпуска).

Только благодаря именно такой работе во внеслужебное время мне удалось разработать также и основной список памятников архитектуры Москвы, утвержденный Сов. Министров РСФСР в 1948 году и выпустить в 1953 году через отдел научно-технической информации в издательстве АПУ г. Москвы сборник «Историко-архитектурные памятники Москвы, состоящие под государственной охраной», являющийся основным документом для работы Инспекции по государственной охране памятников архитектуры гор. Москвы.

В результате систематического изучения как в натуре, так и по архивным материалам в течение многих лет строений и территории Москвы в историко-архитектурном отношении, мне удалось также выявить и графически закрепить на оперативных планах Москвы (в масштабах 1:2000 и 1:10000) в Институте генерального плана Москвы, в Институте «Моспроект», а также в отделах районных архитекторов...»

· «Начальнику Архитектурно-планировочного Управления Главному архитектору г. Москвы тов. Ловейко И.И.

Секции изучения и содействия охране памятников архитектуры Московского отделения Союза Советских Архитекторов стало известным, что, в соответствии с вашим приказом от 3 февраля с.г. за № 23, освобожден от работы, в целях «сокращения административно-управленческих расходов АПУ», заместитель начальника Инспекции по государственной охране памятников архитектуры г. Москвы, архитектор Крутиков Георгий Тихонович. В результате обсуждения этого вопроса на бюро секции выявились следующие обстоятельства:

Архитектор Крутиков Г.Т. имеет непрерывный стаж работы в АПУ гор. Москвы с 1933 года, т.е. в течение 25 лет, при общем рабочем стаже с 1917 г. в течение 40 лет, и освобожден от работы в настоящее время за год до оформления права на получение законной пенсии.

Освобождение от работы проведено без какого-либо предварительного предупреждения, во время очередного отпуска, который он, из-за непрерывной загрузки по работе, не получал в течение двух лет. На работе арх. Крутиков получил тяжёлое травматическое заболевание – инфаркт сердца и гипертоническую болезнь.

Советская архитектурная и научная общественность хорошо знает архитектора Крутикова Г.Т. как высококвалифицированного и принципиального работника, крупного советского специалиста и общественного деятеля на фронте изучения и государственной охраны памятников архитектуры Советского Союза и памятников архитектуры Москвы в особенности, являющегося членом Научно-методического Совета по охране памятников культуры при Президиуме Академии Наук СССР, а также активным членом бюро секции изучения и содействия охране памятников МОССА.

Архитектор Крутиков Г.Т. является участником разработки документов, положенных в основу Постановления Совета Министров СССР от 14.Х.1948 г. за № 3898 «О мерах улучшения охраны памятников культуры» и решения Московского Совета от 16.IХ.1949 г. за № 48/16 «О мерах улучшения охраны памятников культуры Москвы». Арх. Крутиков Г.Т. является создателем Московской инспекции по государственной охране памятников архитектуры. Им разработан утверждённый Советом Министров РСФСР в 1948 г. основной документ по охране памятников архитектуры Москвы – список памятников архитектуры Москвы, подлежащих государственной охране, а также собраны и подготовлены к печати материалы сборника «Историко-архитектурные памятники Москвы, состоящие под государственной охраной», выпущенного в 1953 г.

Арх. Крутиков Г.Т. в течение многих лет изучает Москву в историко-архитектурном отношении, руководит вопросами консервации и реставрации памятников архитектуры, а также вопросами их охраны в Институте генерального плана Москвы и в Институте «Моспроект», разрешая сложные задачи сохранения и наилучшего выявления памятников архитектуры в условиях реконструкции Москвы, ее перепланировки и новой застройки. (Потеряны 2 страницы.)

Эти беспринципные (предательские, невежественные – зачеркнуто Г.Т.), совершенно недопустимые тенденции «руководства» Московской Инспекции по отношению к государственному списку памятников архитектуры, находящихся под гос. охраной, получили самое решительное осуждение со стороны архитектурной общественности на Пленуме Союза Советских Архитекторов, посвященном вопросам охраны памятников архитектуры Москвы и работе Московской Инспекции в 1955 году.

Тогда же была разоблачена и осуждена также совершенно недопустимая роль нач. Московской Инспекции Б.И. Кузнецова в деле снятия с государственной охраны одной из интереснейших усадеб конца ХVIII – начала ХIХ веков: «Покровско-Стрешнево», а также в открытии финансирования на искажение одного из замечательнейших творений М.Ф. Казакова «Голицынской набережной».

Учитывая изложенное, а также и то обстоятельство, что вся жизнь архитектора Крутикова Г.Т. была посвящена изучению и сохранению памятников архитектуры Москвы в течение 25 лет протекала в системе АПУ г. Москвы, бюро секции изучения и содействия охране памятников архитектуры Моск. Отд. Союза Советских Архитекторов считает отстранение арх. Крутикова Г.Т. от работы в Инспекции по гос. охр. Памятников архитектуры Москвы совершенно ненормальным явлением и просит Вас восстановить его на работе без потери им непрерывности рабочего стажа, а неполадки в Инспекции разрешить совместно с общественностью Союза Сов. Архитекторов. Если же во главу угла этого мероприятия поставить только вопрос сокращения административно-управленческих расходов, то в интересах дела было бы безусловно более целесообразным, не теряя столь необходимой в данном случае единицы, произвести означенное сокращение за счет уменьшения персональной ставки начальника Инспекции, являющейся в полном смысле этого слова завышенным расходом именно административно-управленческого порядка.

Председатель Секции изучения и содействия охране памятников архитектуры МО Союза Сов. Архитекторов (В. Федоров)».

Литература

· Голубева И.В.
Архитектор Георгий Тихонович Крутиков. — Крым, Ялта: 2000.

· Малюченко Г.
Художественные мастерские // Журн. «Искусство и театр», № 1, Воронеж, 1992.

· Хан-Магомедов С.О.
Проект «летающего города» // Журн. «Декоративное искусство СССР», № 1(182), М., 1973. С. 30–36.

· Хазанова В., Швидковский О.
Москва – Париж, 1900–1930, Русская и советская архитектура. 1900–1930. — Москва: Советский художник, 1981.

· Хан-Магомедов С.О.
Психокинетическая лаборатория ВХУТЕИНа. // Журн. «Техническая эстетика», № 1 (169), М., 1978.

· Архитектурные вопросы реконструкции Москвы // Материалы VII Пленума Правления Союза Сов. Архитекторов СССР 8-12 июля 1940 г.. — Москва: Акад. архитектуры СССР, 1940.

Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/Крутиков,_Георгий_Тихонович