История взаимоотношений Российской империи и Иерусалимского патриархата в XVII – первой половине XIX в.

Реферат: История взаимоотношений
Российской империи и Иерусалимского патриархата в XVII – первой половине XIX в.

После принятия на Руси в
988 году христианства устанавливаются тесные связи между представителями
православного русского и восточного духовенства. Этому способствовал и установившийся порядок назначения киевского митрополита в Византии,
вызвавший многочисленные поездки духовных лиц из Константинополя на Русь и с
Руси в Константинополь. Летопись свидетельствует, что после кончины митрополита
Алексея для решения вопроса о кандидатуре нового московского митрополита
православные иерархи не раз отправлялись на Восток в период с 1376 по 1389 год.

Захват в 1453 году
турками Царьграда (Константинополя), приводит к резкому ослаблению восточной
церкви. Попавшие в тяжелое положение восточные патриархи всячески настраивали
русское духовенство на роль защитников вселенской церкви и ее святынь на
территории Палестины. Иерусалимский патриарх Паисий в 1649 году высказывал
русскому царю пожелание, чтобы "Бог сподобил его наследовать престол царя
Константина"². С момента падения Константинополя на Руси
официально утверждалась мысль о том, что подлинной и единственной
хранительницей христианского благочестия является Русская православная церковь,
что Москва – это "третий Рим", наследник Рима первого и Рима второго
– Царьграда, который был наказан Богом за отступничество от истинной веры и
отдан во власть неверных.

Это мнение было
распространено не только среди русского духовенства и власти, но и среди
простых людей. В этот период возникает и со временем усиливается представление
о великом могуществе Руси, которая осталась единственным православным
государством. С середины XV века представители православного восточного
духовенства, малые и великие, направляются в Москву искать покровительства и
милостыни.

Вначале в Москву
приходили отдельные случайные лица, которые просили милостыни на нужды
восточной церкви у русского правительства, их просьбы никогда не оставались без
ответа. С конца XV – начала XVI столетия в Москву начали приезжать с
православного Востока официальные просители милостыни от разных афонских
монастырей, монастырей Сербии, Синая и других мест. В Москве всех их принимали
очень радушно и наделяли нескудной милостыней как самих просителей, так и
представляемые ими монастыри или архиепископские кафедры.

Первый иерусалимский
патриарх из греков – Герман, первый завязал прямые сношения иерусалимских
патриархов с Московским правительством. Его преемник патриарх Софроний
(1579–1607) хорошо понял и высоко оценил важное значение России, как богатой
благодетельницы святым местам, поэтому он всячески старался войти в более
близкие связи с русскими царями Федором и Борисом. Он так хотел добиться
покровительства любого московского властителя, что еще в Польше приветствовал
Лжедмитрия, в надежде приобрести его особое расположение, когда ему удастся
взойти на московский престол. Но надежды Софрония не оправдались, в смутное
время контакты с Иерусалимским патриархатом, как и вообще с Востоком
прекратились, и возобновились только в 1619 году, благодаря приезду в Москву самого
иерусалимского патриарха Феофана (1608–1644), преемника Софрония. С этого
времени устанавливаются самые близкие и постоянные отношения с русским
правительством, которое, благодаря регулярно присылаемым в Москву патриаршим
грамотам и устным разъяснениям патриарших посланцев, знакомится с тогдашним
положением дел в Святой земле и узнает об упорной борьбе, которая велась между
православными, католиками и армянами за право обладать святыми местами. Русское
правительство начинает принимать, хотя и косвенное, но все–таки деятельное
участие в этой борьбе, посылая Иерусалимскому патриархату более или менее
значительные подарки и деньги для покупки и сохранения святых мест в Палестине.

Феофану, во время его
патриаршества, действительно, пришлось вести продолжительную и упорную борьбу
из–за святых мест, то с католиками, то с армянами, поэтому он постоянно
нуждался в денежной помощи. В 1629 году католики овладели было святой пещерой и
Голгофой и даже хотели убить самого Феофана, которому чудом удалось избежать
смерти. Но, благодаря своему уму и изворотливости, патриарху удалось
выхлопотать у султана фирман, возвративший православным отнятые у них святыни.
В 1634 году католики снова возобновили борьбу с православными и, благодаря
подкупу турецких властей, получили контроль над святыми местами, но
православные перенесли дело на рассмотрение верховного суда и отстояли свои
права³. Борьба за святые места требовала больших денежных затрат,
Феофану пришлось закладывать и утварь Святого Гроба и свою митру, приходилось
занимать деньги под большие проценты, вследствие чего у патриархии появились
большие долги, которые необходимо было выплачивать. Русское правительство
внимательно относилось ко всем просьбам иерусалимского патриарха, выражало
сочувствие его бедственному положению и старалось оказывать посильную денежную
помощь святым местам, причем последнее с того времени оно стало считать своей
прямой, непременной обязанностью.

Феофан первым из
иерусалимских патриархов становится тайным политическим русским агентом в
Турции и начинает сообщать в Москву разные сведения, касающиеся положения дел в
Турции. Еще задолго до того как Феофан стал тайным агентом, он писал
Московскому патриарху Филарету Никитичу, что "им восточным иерархам,
пользующимся милостями царя, надлежит всей душой и мыслью принадлежать святому
его царствованию и услуги оказывать..."⁴

Русское правительство в
те времена почти не имело при иностранных дворах постоянных послов, которые бы
на месте следили за развитием политической ситуации в той или иной стране.
Знание о положении дел в разных странах, а особенно в Турции, имело для нашего
правительства исключительное значение. Однако в Турции Москва не имела на тот
момент постоянного представителя и поэтому с конца XVI века вербовала себе на
службу в качестве тайных политических агентов разных греков, начиная с
патриархов и прочих духовных особ и кончая купцами. В обязанности этих агентов
входило внимательно следить за всем, что происходило в Турции и всю собранную
информацию немедленно переправлять московскому правительству через особые
верстовые письма. Правительство очень дорожило этими сообщениями, приходившими
прямо из Турции, и всячески поощряло и награждало за это ревностных и опытных
агентов, умевших собрать для Москвы и свежие и более или менее важные сведения.
Патриарх Феофан, видя какое большое значение придают в Москве сообщаемым из
Турции сведениям и каким особым расположением московского правительства
пользуются его тайные агенты, решил стать одним из них, чтобы приобрести еще
большие милости и расположение русского правительства. Начиная с 1643 года,
Феофан более или менее регулярно присылает в Москву грамоты, которые наряду с
просьбами о милостыне и известиях о делах Иерусалимского патриархата, содержали
и различные политические сведения, хотя правда, очень неважные и всегда
запоздалые по сравнению с теми, что присылали другие агенты. Это было связано с
тем, что турецкое правительство жестоко наказывало пойманных агентов, и Феофан
боялся навлечь беду как на себя, так и на весь патриархат.

После смерти Феофана в
1645 году был избран новый Иерусалимский патриарх Паисий. Паисий внес большой
вклад в развитие отношений между Москвой и святогробским братством. Большую
важность деятельность Паисияимела прежде всего для русской церковной жизни, на
которую она оказала очень заметное влияние. К моменту вступления Паисия на
патриарший престол между русскими и греками существовали некоторые расхождения
в церковных чинах и обрядах. Еще патриарх Феофан, находясь в Москве, обращался
к царю и патриарху с просьбой об отмене на Руси некоторых церковных обычаев в
виду их несоответствия с обычаями, практиковавшимися во всей греческой церкви.
Гораздо дальше Феофана пошел в этом вопросе Паисий. Во время своего пребывания
в Москве он вел переговоры по церковным вопросам с государем и патриархом
Иосифом, но особенно важен тот факт, что он встречался и вел беседы с Никоном,
вначале архимандритом, потом митрополитом Новгородским, и, указывая на разность
некоторых церковных обрядов, убеждал в необходимости исправления русских
обрядов по образцу греческих.Паисий нашел в лице Никона благодарного слушателя.
Некоторое время спустя Никон станет автором хорошо всем известной церковной
реформы, которая приведет к расколу. Зная о том влиянии, которое оказал Паисий
на будущего русского патриарха Никона, можно утверждать, что церковная реформа
Никона во многом обязана своим началом и направлением именно Иерусалимскому
патриарху Паисию. Заинтересованность Паисия в изменениях в русской церковной
жизни понятна. Он видел, что многие русские считают, что именно их церковные
обряды соответствуют древним священным канонам. На греков в то время начинают
смотреть, как на отступников от древнего церковного чина и обряда, и с
сомнением относится к их православию. Русские с заметным пренебрежением
относились к грекам как к низшим в делах веры и благочестия. Дальнейшее
развитие и усиление этого направления в русской церковной жизни, могло привести
ко многим неприятностям для Иерусалимской патриархии и даже угрожать разрывом
русской церкви с вселенской греческой, а греки могли окончательно потерять
всякое влияние и значение для русских.

Интересы вселенской
православной церкви и национальные греческие интересы, которые у Паисия всегда
стояли не на последнем месте, и побудили его энергично позаботиться о
поддержании и возвышении на Руси греческого церковного авторитета, а вместе с
тем и престижа греков вообще в глазах русских, к чему действительно прямо и
вела церковная реформа Никона, возникшая, а потом и проведенная под влиянием и
при деятельном участии греков.

Паисий очень заботился о
поддержании близких отношений с московским правительством. Вскоре после
восшествия на патриарший престол, он лично отправился в Москву для получения
богатой милостыни. Но в этом случае он преследовал и другие цели, а именно
политические, которые играли весьма существенную и характерную роль в его
отношениях с русским правительством. Ему удалось наладить близкие отношения с
гетманом Богданом Хмельницким и, благословляя его на борьбу, сделаться
посредником между ним и Москвой, стремясь привести их к взаимопониманию,
согласию, к признанию казаками подданства московскому царю. Затем Паисий
установил тесные контакты с правителями Молдавии и Валахии, и приложил огромные
усилия, чтобы привести их, с одной стороны, к соглашению с Хмельницким, а с другой
стороны, с Москвой. Именно Москва, по мнению патриарха Паисия, должна была
сделаться главой и опорой целого союза православных народностей, которые бы под
верховным руководством Руси, начали потом решительную борьбу с турками за
освобождение из–под их ига. Таким образомПаисий увидел и признал в Московском
царе ту политическую силу, которая с течением времени должна была сделаться
орудием для низвержения турецкого господства и восстановления свободы
православных народов, конечно, в первую очередь греческого. Именно для
достижения этой главной цели Паисий и отважился на очень рискованную для его
положения и жизни роль: посредника–примирителя между Москвой, Молдово–Валахией
и казаками.

Преемник Паисия,
Нектарий, проводил совершенно другую политику по отношению к Москве. Он не
приложил ни малейших усилий для развития отношений с русским правительством. Он
ни разу не обратился к Москве с просьбой о милостыне на искупление долгов
Святого Гроба, которые за это время не уменьшились, а напротив возросли, так что
необходимость в материальной помощи у него была. Но он предпочел не иметь с
Москвой никаких отношений.

Наибольший
вклад в развитие отношений между Москвой и Иерусалимским патриархатом внес
следующий иерусалимский патриарх Досифей. Патриарх Досифей (1569–1690) был
выдающимся восточным патриархом XVII столетия. По своему характеру это был
человек в высшей степени живой, подвижный и впечатлительный, на все отзывчивый
и необыкновенно деятельный, способный увлечься и всецело отдаться избранному
делу, готовый всячески отстаивать и защищать то, что он считал правым и
полезным для православия. Досифей был прекрасным знатоком всего православного
Востока, с жизнью которого он был хорошо знаком не только из книг, собирать,
читать и изучать которые он любил, но и из своих собственных наблюдений, так
как еще в качестве спутника своих предшественников патриархов Паисия и
Нектария, посетил большую часть православных стран Востока.

Почти 40 лет патриарх
Паисий поддерживал постоянные, непрерывные связи с Россией, принимал деятельное
участие в ее церковной, государственной и общественной жизни.

В XVII веке у России
устанавливаются обширные и постоянные связи со всем православным Востоком: из
разных мест шли в Москву представители всех общественных групп и рангов. Многие
просители милостыни стремились установить тесные контакты с российским
правительством и вызывались стать тайными русскими политическими агентами в
Турции. Российское правительство, не имевшее тогда в Турции своих постоянных
послов, охотно принимало к себе на службу предлагавших свои услуги греков.

Досифей охотно стал
политическим агентом, причем он не просто передавал интересные политические
сведения, но и всегда сопровождал сообщаемое, как русский государственный
деятель, своими разъяснениями и соображениями, давал нашему правительству свои
советы и рекомендации. Иногда он очень настойчиво и решительно стремился
изменить внешнеполитический курс российского правительства и направить его по
тому пути, который он считал наилучшим.

Патриарх Досифей столь
преданно и искренне служил России, потому что видел в российском царе преемника
и продолжателя греческих благочестивых царей, единственного в целом мире
защитника и поборника вселенского православия, которое не имеет другой опоры и
другого покровителя, который мог бы стоять на страже его интересов. Он видел в
России также и орудие для освобождения греков от турецкого ига.

Чем дольше служил Досифей
России, чем глубже он проникался русскими интересами, теснее сливался с ними,
тем шире, разнообразнее и внимательнее становилась его деятельность по
отношению к России. В Москве не только дорожили теми сведениями, которые
сообщал Досифей, но и внимательно прислушивались к его советам и рекомендациям.
Все российские послы, бывшие в Турции во время патриаршества Досифея, такие государственные
мужи, как канцлеры Головин и Головкин высоко ценили политические услуги,
оказываемые Досифеем, считали его своим благодетелем, всегда выражали ему свое
глубокое уважение и почтение. Сам Петр I высоко ценил Досифея, признавал
большим знатоком турецких дел, умевшим получить верные сведения и хорошо понять
их смысл и значение в контексте отношений Турции к России.

Патриарх Досифей был
очень обеспокоен начавшимися реформами Петра и всячески противился
проникновению влияния Запада в Россию. Он считал это влияние вредным и
губительным как для России вообще, так и для русского православия в частности.
Досифей направлял послания Петру с просьбой отказаться от проводимой политики и
сосредоточить свое внимание во внешнеполитических делах на православном
Востоке. Но его обращение не принесло никаких результатов, и патриарху ничего
не оставалось как смириться с существующем положением вещей.

Со смертью Досифея в 1690
году отношения между Россией и Иерусалимским патриархатом резко меняются. Почти
с самого начала XVIII века участие греческих православных иерархов в русской
жизни окончательно прекращается, а вместе с ним и все наши контакты с
православным Востоком в XVIII столетии становятся уже не так обширны и часты
как в XVII. Даже политические услуги греков, которыми ранее так дорожило
правительство и ради которых оно старалось поддерживать постоянные контакты с
православным Востоком, со времени Петра, после того как в Константинополе стали
жить постоянные русские послы, потеряли всю свою прежнюю цену и значение. Таким
образом патриарх Досифей, который был самым преданным, деятельным и влиятельным
агентом российского правительства, воплотивший в себе все лучшие стороны и
черты преданного интересам России политического агента–грека, вместе с тем был
и последним агентом такого рода.

Патриарх Хрисанф, заняв
место своего дяди (Досифея) на иерусалимской кафедре, вместе с ним занял и при
российском правительстве то же самое положение, что и Досифей. Но близкие,
основанные на абсолютном доверии отношения продолжались недолго. С одной
стороны сам Хрисанф не выразил на деле особой охоты сотрудничать с нашим
правительством: после отправления в Петербург 2–3 грамот его непосредственная
переписка прекратилась навсегда. С другой стороны и российское правительство в
лице своих послов в Турции: Шафирова, Шереметева и Толстого относилось к
Хрисанфу с недоверием, так как засомневалось в его преданности. И несмотря на
все оправдания Хрисанфа, доверие было подорвано.

В лице Хрисанфа
Иерусалимский патриархат навсегда отказался от дальнейших политических услуг
России, а Россия отказалась от политических услуг патриархата. Это произошло не
из–за потери доверия к Хрисанфу, этот факт не мог повлиять на отношения с его
преемниками. Разрыв отношений между Россией и Иерусалимским патриархатом имел
другие более глубокие причины.

Долгое время Россия
принимала лишь косвенное участие в происходящих на православном Востоке
процессах, оказывая материальную помощь православным церквям и поддерживая
тесные связи со святогробским духовенством. "В конце XVII века, – отмечает
известный русский ученый В.Н. Хитрово, – Россия почувствовала себя настолько
сильной, чтобы требовать у Турции того, чего прежде не просила. Если мы
проследим все войны с Турцией, все заключенные с ней договоры и трактаты в XVII
и XIX веках, то легко убедимся, что все они без исключения имели своей целью
вырвать у турецкого правительства для православных его подданных известные
льготы, известную независимость".

Россия до начала XVIII
века не имела, при иностранных дворах постоянных послов, в то время как
испытывала крайнюю необходимость в информации о положении дел в разных странах,
особенно в Польше, Турции, Крыму и поэтому вынуждена была обращаться за помощью
к добровольным политическим агентам. В начале XVIII века при турецком дворе
было учреждено постоянное русское посольство, которое поддерживало постоянные
непосредственные контакты с турецким правительством и находившимися при нем
представителями других держав и получало все необходимые сведения уже из первых
рук. В этих обстоятельствах греки были уже не нужны, кроме того познакомившись
ближе с ними, русские представители были разочарованы. Подканцлер Шафиров
доносил в Петербург, что грекам доверять нельзя, так как "за деньги – и
Бога, и веру, и душу, и государя своего продать готовы". А посол Толстой
писал: "...а греков, государь, по приказу твоему, впредь в Москву пускать
не буду, понеже, государь, воистиноот мала до велика все лгут, и верить им
отнюдь не мочно". В своих отношениях с Россией иерусалимские патриархи
снизошли до обычных просителей милостыни. В 1713 году Хрисанф прекращает службу
тайного агента, а позже прекращает и все отношения с российским правительством.
Так продолжалось до последних лет патриаршества Хрисанфа, когда нужда заставила
его не только вспомнить о России, но и искать у нее помощи бедствующей
Иерусалимской патриархии. Но теперь Хрисанф не мог обратиться непосредственно к
царю, а был вынужден прибегать к посредничеству Святейшего Синода, который он
умолял ходатайствовать перед верховной властью о помощи Святому Гробу.

Со второй половины XVIII
века иерусалимские патриархи обращались с просьбами о милостыне в Святейший
правительствующий Синод, который с того времени заведует всеми делами о
милостыне православному Востоку. Прекращаются также и непосредственные посылки
милостыни Иерусалимской патриархии от лица самих российских самодержцев,
исключая какие–либо особые случаи. В 1735 году были составлены, так называемые,
палестинские штаты, которым назначалась ежегодная сумма в 5000 рублей на дачу
милостыни всем просителям с православного Востока, причем иерусалимским
патриархам была назначена ежегодная сумма в 100 рублей, за которой они должны
были через каждые пять лет на шестой присылать в Россию доверенных лиц. Эти
посланники Иерусалимского патриархата обыкновенно обращались в Святейший Синод
с просьбой доверить им провести сбор милостыни в разных городах России по
книжке, выдаваемой Синодом, на что всегда получали разрешение и этим способом
набирали немалые суммы.

Последующие контакты
Иерусалимского патриархата с российским правительством ограничивались лишь
просьбами и ходатайствами о получении милостыни, никогда иерусалимские
патриархи ничего не сообщали ни о жизни и положении вселенской церкви,
ни о каких происходящих в ней событиях, они лишь постоянно указывали на
громадную задолженность патриархии и насилии над православными со стороны
иноверцев.

Синод со своей стороны
всегда выражал полную готовность оказать всяческую помощь бедствующей
Иерусалимской патриархии. Он ходатайствовал перед императором о единовременной
посылке патриархату 25 тысяч рублей, утвердил за патриархатом право
собственности на вновь основанный в Таганроге греческий монастырь и позволил
посланникам патриарха в течение нескольких лет собирать милостыню по всей
России, оказывая иерусалимским сборщикам всякое содействие. В вечное владение
Иерусалимского патриархата была передана церковь апостола Филиппа в Москве, с
принадлежащими ей землями. Синод заботливо следил за обустройством и
процветанием образовавшегося таким образом иерусалимского подворья в Москве,
направляя все усилия на то, чтобы оно могло оказывать существенную помощь
святогробскому братству. Кроме всего выше перечисленного во всех русских
церквях были введены особые кружки, для сбора подоходных подаяний в пользу
палестинской церкви и этот, так называемый, кружечный сбор стал ежегодно
отсылаться в Иерусалим.

Наше правительство
оказывало не только материальную, но и политическую поддержку Иерусалимскому
патриархату. В 1835 году, когда армяне выхлопотали у Порты фирман, по которому
отняли у греков некоторые святые места, святогробское братство обратилось к
императору и Синоду с просьбой защитить их от нападок армян и помочь возвратить
святыни. Вмешательство российского правительства оказало воздействие на Порту,
и новым султанским фирманом грекам были возвращены все святые места в
Иерусалиме, и, вместе с тем, были восстановлены и вновь подтверждены старинные
их права и преимущества, и даже дано новое право – чинить свои священные
здания.

К
середине XIX века произошла коренная перемена в характере отношений российского
правительства к Иерусалимскому патриархату. Раньше оно прежде всего считало
необходимым оказывать материальную помощь бедствующему, постоянно утопающему в
долгах святогробскому братству или оказывать помощь политическую, вставая на
защиту православных греков, которых обижали и притесняли иноверцы – католики и
армяне. Но в тоже время в России нисколько не вспоминали и не заботились о
православных арабах, которые составляли большинство православного населения
Востока, которых греки притесняли и презирали. Долгое время на положение дел в
Палестине русские смотрели глазами греков. Только в середине XIX столетия
российским правительством было принято решение направить в Палестину доверенное
лицо, в обязанности которого входило на месте тщательно изучить положение дел
на Востоке и предоставить обо всем подробный отчет. Таким лицом был избран
архимандрит Порфирий Успенский, который блестяще выполнил поставленную перед
ним задачу. Благодаря его сведениям изменились задачи России по отношению к
Палестинской церкви, теперь они состоят не только в том, чтобы оказывать ей
материальную поддержку, как это было раньше, а в распространении просвещения
среди местных арабов, в надлежащем воспитании палестинского православного
белого и черного духовенства, в упорядочении всей церковно–экономической жизни,
в установлении добрых отношений между пастырями–греками и их паствой – арабами.
России предстояло выполнить в Палестине очень сложную задачу
христианско–культурного характера по отношению к православному арабскому
населению.

Литература

духовенство
православное русское иерусалимское

1. 
Данциг Б.М.
Русские путешественники на Ближнем Востоке. М., 1965 с. 16.

2. 
Пересыпкин О.
Палестина, близкая нам.//Эхо планеты. 1990, № 1 (92), с. 27.

3. 
Каптерев Н.
Сношения Иерусалимских патриархов с русским правительством.т.I//Православный
Палестинский сборник. СПб., 1898, Вып. 43, т. 15, вып. 1, с. 112.

4. 
Хитрово В.Н.
Православие в Святой земле.//Православный Палестинский сборник. СПб., 1881.
Вып. 1, т. I, с. 72.

5. 
Каптерев Н.
Сношения Иерусалимских патриархов с русским правительством.т. II//Православный
Палестинский сборник. Вып. 43, т. 15, вып. 1, с. 578.