Реформация и Великая Крестьянская война в Германии

Министерство образования Республики Беларусь

Брестский государственный технический университет

Кафедра социально-политических и исторических наук

Реферат па курсу

«История Беларуси в контексте мировой цивилизации»

на тему: «Реформация и Великая Крестьянская
война в Германии»

Выполнил: студент гр. Т-61

                    Романюк М. М.

Преподаватель: Стрелец М. В.

Брест 2002

НАЧАЛО РЕФОРМАЦИИ

XVI столетие ознаменовалось крупнейшим кри­зисом
римско-католической церкви, который отра­зился на ее учении, культе,
институтах, роли в жиз­ни общества, характере образованности и нравах духовенства.
Многочисленные попытки устранить  «порчу» путем внецерковных преобразований не
имели успеха.

Для того чтобы привить простым людям созна­ние их полного ничтожества и
примирить со своим положением, католическая церковь пускала в ход догму об: изначальной
«греховности» земного суще­ствования человека. Церковь объявляла каждого
отдельного человека неспособным «спасти свою ду­шу». «Спасением» и
«оправданием» всего земного мира ведает, согласно католическому учению, толь­ко
папская церковь, наделенная особым правом распределять в мире «божественную
благодать» через совершаемые ею таинства (крещение, покая­ние, причащение и
др.)

Высшее католическое духовенство во главе с папой претендовало на то,
чтобы установить свою политическую гегемонию, подчинить себе всю свет­скую
жизнь, светские учреждения и государство в целом. Католическая церковь не
только объявля­ла о своих притязаниях, но и старалась реализо­вать их, пуская в
ход свое политическое влияние, военную и финансовую мощь, а также используя
слабость центральной власти. Папские дипломаты, сборщики церковных поборов и
продавцы индуль­генций заполонили все страны Европы.

Претензии католической церкви вызывали недо­вольство даже в среде крупных
светских феодалов. Еще большее недовольство церковью и ее пропа­гандой
презрения к светской жизни ощущалось в среде жителей развивающихся и богатеющих
го­родов, в которых зарождалась новая буржуазная идеология.

В XVI в. притязания церкви встречали все более
решительный отпор со стороны королевской власти в странах, которые ступали на
путь государствен­ной централизации. Здесь католическая церковь была вынуждена
идти на уступки. Однако в раз­дробленной Германии, неспособной дать отпор Ри­му,
папы не соглашались ни на какие уступки. Огромные суммы денег шли из Германии в
папскую казну через духовных князей и продавцов индуль­генций. Это
обстоятельство послужило причиной того, что реформационное (от латинского «reformation» — преобразование) движение, почва для кото­рого
была подготовлена и в других странах Евро­пы, возникло и объединило широкие
слои населе­ния именно в Германии.

Началось движение реформации под воздейст­вием новаторских теологических
идей Мартина Лютера, давших мощный стимул разнообразным оппозиционным
выступлениям против католиче­ской церкви. Реформационные процессы, приведя к
расколу римской церкви и к созданию новых вероу­чений, проявились с разной
степенью интенсивно­сти почти во всех странах католического мира, сказались на
положении церкви как крупнейшего землевладельца и органической составной части
феодальной системы, затронули роль католицизма как идеологической силы, веками
защищавшей средневековый строй.

Реформация обрела в Европе XVI в.
характер широких религиозных и социально-политических движений, выдвигавших
требования реформы като­лической церкви и преобразования порядков, санк­ционированных
ее учением. Отразив настроения социально разнородной оппозиции, Реформация
способствовала становлению раннебуржуазной об­щественной мысли и привела к
появлению новых форм идеологии в виде религиозных учений проте­стантизма.

Идеологи Реформации широко использовали в борьбе с католической церковью
богатое наследие своих предшественников — Джона Виклифа, Яна Гуса и др., а
также опыт массовых еретических движений, традиции неортодоксальной мистики.

В идейной подготовке Реформации важную роль сыграло гуманистическое
движение эпохи Возрождения — своей борьбой против схоластики как теоретической
опоры католицизма, критикой церковной обрядности, пышного культа, невеже­ства
духовенства. Гуманизм подготавливал Рефор­мацию разработкой рационалистических
методов изучения Священного писания, стремлением дать новое решение коренных
социально-этических и по­литических вопросов, высмеиванием сословных
предрассудков, пропагандой патриотических идей. Гуманизм, однако, не может
рассматриваться лишь как прелюдия Реформации. Эти крупные явления были вызваны
общими причинами, связанными с разложением феодальных порядков и зарождением
элементов раннего капитализма. Оба были связаны с растущим самосознанием
личности, высвобож­давшейся от засилья корпоративных учреждений и
представлений. Но если гуманизм как движение за новую светскую культуру
апеллировал к наибо­лее образованной части общества, то Реформация, ставившая
целью обновить на основе Евангелия жизнь каждого христианина, обращалась к широ­ким
массам.

Крупнейшие теоретики Реформации создали си­стемы религиозных воззрений,
отвечавшие новым тенденциям общественного развития XVI
-XVII вв. Реформация отвергла догму католической церкви
об обязательном посредничестве духовенства между человеком и Богом. Центральным
принци­пом новых религиозных доктрин Реформации стало учение о непосредственной
связи человека с Богом, об «оправдании верой», т. е. «спасении» человека не с
помощью строгого выполнения обрядов, а на основе внутреннего Божьего дара —
веры. Смысл учений об «оправдании верой» заключался в отри­цании
привилегированного положения духовенства, в отказе от церковной иерархии и
супрематии папства. Это позволяло осуществить требование «дешевой церкви»,
давно уже выдвигавшееся бюр­герством и подхваченное и развитое Реформацией.
Реформационные учения укрепляли позиции свет­ской власти и формирующихся
национальных госу­дарств в борьбе против притязаний папства.

С тезисом об «оправдании верой» идеологи Ре­формации тесно связывали свое
второе основное положение, принципиально отличавшееся от като­лической догмы,—
признание Священного писания единственным авторитетом в области религиозной
истины: это влекло за собой отказ от авторитета «священного предания» (решений
римских пап и церковных соборов) и открывало возможность для более свободной и
рациональной трактовки вопро­сов религии.

Европейское реформационное движение прошло в своем развитии несколько
этапов. Его началом принято считать 1517 год, когда выступление Люте­ра с 95
тезисами против продажи индульгенций я пилось сигналом для открытого проявления
обще­народного недовольства католической церковью в Германии. С нарастанием
оппозиционного движе­ния в стране сложились различные направления Реформации,
выражавшие социально-политические интересы разных классов. Окончательный раскол
Реформации выявился в ходе антифеодаль­ной борьбы народных масс в период
Крестьянской войны 1525 г. Выступив с резким осуждением крестьян, Лютер сузил
социальную опору следовавшею за ним движения и, отражая политическую настроенность
немецкого бюргерства, перешел на по­зиции компромисса с княжеской
мелкодержавной властью. Лютеранство было использовано как ору­дие княжеского
сепаратизма и секуляризации цер­ковных земель в пользу князей.

Мощный размах Реформации и происходивших и се русле и на ее фоне
общественных движений вызвал сопротивление и общее наступление сил
феодально-католической реакции в Европе в сере­дине XVI
в., получившее название контрреформа­ции. На основании решений Тридентского
собора, который на свой лад частично использовал практи­ческий опыт Реформации,
была перестроена и с по­мощью инквизиции и нового ордена иезуитов укреплена католическая
церковь. Создавались международные объединения реакционных сил против
антифеодальных и национально-освободи­тельных движений народных масс.
Контрреформа­ция победила в Испании, Италии, Польше, Чехии, части Германии.
Позднее Вестфальский мир 1648 г. юридически закрепил провозглашенный в XVI в. принцип: «Чья власть, того и вера».

Главные результаты Реформации, которая в це­лом сыграла важную
прогрессивную роль, вырази­лись в том, что была сломлена духовная диктатура
католической церкви, экономическая основа ее мо­щи была подорвана
секуляризацией владений, воз­никли новые христианские вероисповедания, рели­гиозные
общности и церкви, независимые от Рима, которые в ряде случаев были
национальными церк­вями. Создались условия, способствовавшие укреплению
светской власти и развитию национа­льных государств. Реформация содействовала
вы­работке новых подходов к проблеме политики и права, которые со временем
стали школой буржу­азно-демократических свобод. В условиях религи­озного
полицентризма светская наука и культура получили большую возможность для своего
разви­тия, распространились рационалистические уче­ния.

НАЧАЛО КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ В ГЕРМАНИИ

Перед началом Крестьянской войны во многих немецких землях царили тревога
и ожидание беды. Часто вспоминали давнее пророчество: «Кто в двадцать третьем
году не умрет, в двадцать четвертом не утонет, а в двадцать пятом не будет
убит, тот скажет, что с ним произошло чудо».

Искра, от которой возгорелось пламя, сверкну­ла в ландграфстве Штюлинген,
на Верхнем Рейне. Год выдался очень тяжелым. Закрома были пусты, а господа не
помышляли о каких-либо послаблени­ях, напротив, придумывали все новые
повинности и поборы. Крестьяне хотели только одного: отмены «новшеств», которые
дополнительным бременем ложились на их спины.

Штюлингенским беспорядкам власти сначала не придали серьезного значения.
Однако вскоре обна­ружилось, что смутьяны призывают громить мона­стыри, не
платить налогов и не работать на барщи­не, поскольку Бог создал всех равными и
никто не обязан быть в услужении у другого. Дух непокор­ности овладел многими
деревнями, расположенны­ми между Верхним Рейном и Верхним Дунаем. На сходках
составлялись жалобы, где были перечисле­ны акты произвола и беззакония, чинимые
господа­ми. Особенно возмущали попытки увеличить бар­щину и рассматривать всех
крестьян как крепо­стных.

Стремление посулами и обманом положить ко­нец смуте не принесло большого
успеха. Кресть­яне, вооружаясь, стали собираться в отряды. Осо­бую тревогу
властей вызывала возможность союза взбунтовавшихся мужиков с вероотступниками,
на­шедшими пристанище в соседних городах.

В начале октября 1524 г. восстали крестьяне Хегау. Вскоре к ним
присоединись штюлингенцы. В ноябре смута охватила и Клеттгау. «Тяжело смотреть
на все, что тут происходит,— доносили габсбургским властям,— и можно опасаться,
что дело дойдет до великой междоусобицы. Здесь все очень дико, странно и
тревожно».

В том, что попытки расколоть восставших закон­чились безрезультатно,
важную роль сыграл Мюнцер. Поздней осенью 1524 г. он появился в местах,
охваченных волнениями, и убеждал крестьян, что кровопролития можно избежать,
если господа под­чинятся общине. В противном случае их надобно сбросить с
престола.

Волнения уже охватили большие районы. Крестьяне собирались в отряды и
требовали «Божьего нрава».   О  нем  повсюду  рьяно  спорили.   Часто мысль о
необходимости коренных перемен тонула среди мелких требований и личных обид.
Даже выбрав вождя и развернув знамя, мужики не знали, что им делать. Как
добиваться правды? Жечь поместья или ждать, пока господа, устрашенные подни­мающейся
бурей, согласятся на уступки? Выгонять их силой из замков или увещевать?

С первых дней пребывания на юге Мюнцер отдавал все силы тому, чтобы его
идеи стали ясны крестьянам. Суть «Божьего права» — в признании главным принципа
общей пользы. Осуществить же его может только насильственный переворот. Имен­но
такое толкование «Божьего права» и сольет разрозненные крестьянские бунты в
единый и все­сокрушающий поток великого восстания.

Расхождения относительно конечных целей бо­рьбы еще острее выявили
необходимость общей программы. Нельзя было допустить, чтобы различ­ные местные
требования, какими бы оправданными они ни были, помешали крестьянам увидеть
перед собой основную цель — завоевание власти наро­дом.

ПРОГРАММНЫЕ ДОКУМЕНТЫ КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ

Мюнцер и его единомышленники прекрасно это понимали. Их программа была
программой борьбы. Она не должна была заменить те статьи, в которых крестьяне
разных районов сводят свои требования, поэтому статьи, возникающие из местных
жалоб, следовало предварить введением, где изложены принципы, коих необходимо
держаться. Програм­ма называлась «Статейным письмом». Точно опре­делить время
его создания нельзя, не говоря о трудности выбора между разночтениями, касающи­мися
отношения к господам, согласным вступить в «Христианское объединение»: надо ли
смотреть на них, как и на остальных «благочестивых лю­дей», или как на
«чужаков». Нелегко понять, в ка­кой степени «Статейное письмо» было декларацией
полного социального переворота, а в какой отвеча­ло революционной тактике,
которая на первых по­рах должна была способствовать принятию неот­ложных
крестьянских требований.

В Южном Шварцвальде Мюнцер провел, по-видимому, несколько недель между
ноябрем 1524 г. и январем 1525 г. Сохранились лишь списки «Ста­тейного письма»,
которые в начале мая 1525 г. бы­ли переданы городам Виллинген и Фрейбург
(Брей-сгау), дабы склонить их присоединиться к «Христианскому объединению».
«Так как по сей день на бедного простого человека в городах и деревнях вопреки
Богу и всяческой справедливости налага­лись великие тяготы духовными и
светскими госпо­дами..., то отсюда следует, что такие обузы и тяго­ты ни нести,
ни терпеть дольше невозможно, если только простой бедный человек не хочет
всецело обречь себя и своих потомков на полное нищенство. Посему
провозглашаемое намерение этого христи­анского объединения состоит в том, чтобы
с Бо­жьей помощью освободиться, насколько это воз­можно, безо всякого
применения меча и кровопро­лития, что, вероятно, не может быть осуществлено,
разве только с братским увещеванием и объедине­нием во всех надлежащих вещах,
относящихся к общей христианской пользе...».

Далее обосновывается необходимость «братско­го увещевания», поскольку
вступить в «Христиан­ское объединение» предлагается не только «друзь­ям и
любезным соседям», но и господам. Тем, кто откажется участвовать в
«Христианском объедине­нии», грозит «светское отлучение». Никто с ними не будет
иметь дела ни на работе, ни во время досуга. Любое общение с ними будет
запрещено, и смот­реть на них станут как на отсеченную часть тела. Поскольку
всякое предательство, угнетение и по­рча исходят из замков, монастырей и
поповских имений, на них тотчас же налагается «светское отлучение». Если же
дворяне, монахи и попы доб­ровольно от них откажутся, переселятся в обычные
дома и захотят вступить в «Христианское объеди­нение», то их примут со всем
имуществом. Все, что надлежит им по «Божьему праву», они должны получить без
ущерба.

«Светское отлучение» — грозное оружие. Оно призвано заставить господ не
противиться спра­ведливым требованиям. «Христианское объедине­ние»
рассматривается как инструмент далеко иду­щих преобразований, которые облегчат
положение «бедного простого люда» городов и деревень со­образно с общей христианской
пользой и «Божьим правом».

С наступлением весны 1525 г. крестьянские вол­нения в Верхней Швабии
заметно усилились. Крестьяне Кемтенского аббатства, изверившись в том, что их
жалобы могут быть удовлетворены юридиче­ским путем, взялись за оружие. К ним
присоедини­лись жители многих других деревень Альгау. Те­перь речь шла уже не о
ликвидации злоупотребле­ний, а о необходимости осуществить «Божье пра­во».
Радикальное его толкование звало к сокруше­нию монастырей и замков как оплотов
угнетения. Уполномоченные Швабского союза, учрежденного еще в конце XV в. альянса феодалов и имперских городов Юго-Западной
Германии, пытались выиграть время, склонив повстанцев к переговорам. Но замысел
их был разгадан. 24 февраля в Оберфорде посланцы крестьян провозгласили
создание «Хри­стианского объединения Альгау». Если первонача­льно вступление в
него предполагалось доброволь­ным, то позже в Лейбасе из-за слухов о приближа­ющемся
войске Швабского союза крестьяне реши­ли использовать методы принуждения.

К началу марта только в Верхней Швабии отря­ды восставших насчитывали
более 40 тысяч чело­век. Но чем многочисленнее становились жалобы и наказы,
принимаемые в лагерях повстанцев и на деревенских сходках, тем сильнее
ощущалось от­сутствие единства. Из массы разрозненных требо­ваний надо было
выделить самые существенные, чтобы создать программу, приемлемую для боль­шинства.

С этой целью Ульрих Шмид, предводитель бальтрингенского отряда, обратился
к двум «ученым мужам». Оба они, проповедник Шаппелер и скор­няк-подмастерье
Лотцер, находившиеся под влия­нием идей Цвингли, составили главный програм­мный
документ Крестьянской войны, который сокращенно называют «12 статьями».

Ссылки на Священное писание должны были показать, что собранные воедино и
обобщенные требования не противоречат Евангелию. Во введе­нии решительно
отмечался упрек в том, будто кре­стьяне повинны в мятеже,— они действуют лишь
по воле Божьей. Первая статья была проникнута ду­хом Реформации. Священник,
которого выбирает община, обязан возвещать истинное Евангелие и вести себя
подобающим образом под угрозой сме­щения. Содержать его следует за счет
«большой десятины», вносимой зерном (статья 9).

Крестьяне требовали отмены крепостного состо­яния и связанного с ним
посмертного побора с на­следства (статьи 3 и 11). Охота, рыбная ловля и
пользование лесом не должны больше быть привилегией господ (статьи 4 и 5).

Захваченные общинные земли, поля и луга над­лежит вернуть общине (статья
10). «Малую десяти­ну» необходимо отменить (статья 2), а также сокра­тить
повинности и оброк (статьи 6—8), поскольку их постоянное увеличение противно
слову Божь­ему. Наказания, выносимые судом, должны поко­иться на писаных
уложениях, а не на произволе (статья 9).

Восстановление прав общины — возврат общин­ных земель, обеспечение ее
самоуправления, право выбирать священника — приобретало не только
экономическое, но и политическое звучание. Одна­ко воинственным духом «12
статей» не отличались: крестьяне готовы отказаться от любых требований, если на
основании Библии им будет доказана их неправомерность. Допускалось также
пополнение программы новыми статьями, если на то подвигнет истинное понимание
Евангелия (статья 12).

При всей умеренности «12 статей» звучавшая в них убежденность в том, что
Господь скоро вызво­лит из плена взывающих к нему людей, восприни­малась
многими как оправдание мятежа. Само по­нимание Божьей воли как намерения
освободить «бедного простого человека» от непомерного бре­мени поднимало в народе
боевой дух, а стремление выйти за пределы местных интересов, придав жало­бам и
наказам обобщений характер, способствова­ло сплочению. Составители «12 статей»
хорошо знали чаяния большинства крестьян и удачно их выразили. Не случайно во
время Крестьянской войны эта программа была напечатана не менее 25 раз.

«12 статей» стали самым распространенным программным документом мятежного
крестьянст­ва, ибо они были составлены так, чтобы их могли одобрить крестьяне
других охваченных восстанием районов. Одни — потому, что видели в них полное
выражение своих жалоб, другие — потому, что рас­ценивали их как тот минимум,
достижение которого не исключало и более радикальных требований. Осуществление
«12 статей» сильно подорвало бы материальные основы феодального господства.
Крестьянам это принесло бы экономическое облег­чение, повышение их социального
статуса; возрос бы политический вес сельских общин. В деревне, да и не только в
деревне, была бы ослаблена власть феодалов, укрепилось бы положение крестьян
как простых товаропроизводителей — все это благоприятствовало бы проникновению
капиталистиче­ских отношений в сельское хозяйство и развитию производительных
сил.

ПОДАВЛЕНИЕ КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ

Сознавая опасность сложившейся в Верхней Швабии ситуации, руководители
Швабского союза решили форсировать события, поскольку видели, что в
крестьянские лагеря прибывают все новые и новые силы, усиливается связь
крестьян с город­скими низами. В начале апреля 1525 г. командир войск Швабского
союза Георг Трухзес, нарушив заключенное с умеренными крестьянскими руково­дителями
перемирие, внезапно напал на крестьян­ский лагерь у Лейпгейма, близ Ульма.
Разбив кре­стьян, Трухзес двинул свои регулярные силы про­тив плохо вооруженных
и организационно не связанных между собой главных крестьянских ла­герей Верхней
Швабии. Преимущества войск Шваб­ского союза в вооружении и военной организации
были очевидны.

И все же расчеты Трухзеса покончить с крестьянами одним ударом не
оправдались. Вероломное нападение Трухзеса на Лейпгеймский лагерь вызвало новую
мощную волну выступлений крестьянских масс, которые вышли далеко за пределы Верхней
Швабии и Шварцвальда, распространяясь по всей Средней Германии. Отдельные
отряды крестьян оказывали Трухзесу ожесточенное сопротивление.

Когда Лютер пытался удержать колеблющихся от выступлений, а в Верхней
Швабии громили повстанцев, пламя Крестьянской войны с особой силой разгорелось
в Средней Германии. И Мюнцер сделал для этого все, что мог. Он вернулся в Мюльхаузен
в середине 1525 г. и готовил народ к решающей борьбе. Восстание подбиралось все
ближе к границам Тюрингии, поднялись крестьяне Фульдского аббатства, ополчились
против господ эйхсфельдцы. Положение в Мюльхаузене было чрезвычайно сложным.
Месяц спустя после возвращения Мюнцера магистрат свергли. Новый магистрат полу­чил
название «Вечного совета» — члены его долж­ны править пожизненно. Посадский люд
и крестья­не влияли на его деятельность, хотя не были пред­ставлены   в   нем  
непосредственно.   Все   жители города, а не только полноправные бюргеры, прися­гали
на верность «Вечному совету». Католическое богослужение   отменялось.  
Ценности,   изъятые  у церквей и монастырей, пополнили казну. Отобран­ное у
Тевтонского ордена имущество употребили на то, чтобы в окрестных деревнях
обеспечить нужда­ющихся зерном.

 В истории Крестьянской войны Мюльхаузен за­нимает особое место. И не
только потому, что он был одним из немногих значительных городов им­перии,
которые целиком перешли на сторону вос­ставших. Благодаря Мюнцеру Мюльхаузен
стал идейным средоточием повстанческого движения в Тюрингии. Во Франкенхаузене,
Нордхаузене, Зангерхаузене, Эйзенахе и Лангензальце действовали выпестованные
им люди.

Раньше других восстали крестьяне в долине Верры. Под Эйзенахом отряд
попал в западню: магистрат согласился сдать город, но пройти в во­рота позволил
только вожакам, будто бы для пере­говоров. Их тут же взяли под стражу, а среди
по­встанцев пустили слух, что близится кара, грозное войско ландграфа
Гессенского уже на пороге. Мно­гие крестьяне предпочли вернуться домой.

В Лангензальце восстание началось с роспуска монастырей и изгнания
клириков, верных Риму. Однако когда отряд мюльхаузенцев появился у его стен,
требуя выдачи собственных беглых, горожан и монахов, ворота ему не открыли:
насторожен­ность не помеха единомыслению. Здесь сказалась характерная для
повстанцев черта: границы прохо­дили не только по земле, но и в сознании.
Мюльхаузенцы действовали за пределами своей территории, а нарушал границы
обычно вторгнувшийся неприя­тель.

Мюнцер надеялся, что по всей Тюрингии загу­дят набатные колокола,
возвещающие о восстании. Из месяца в месяц он и его последователи проповедовали
мысль о неминуемом перевороте, создавали союзы — будущие очаги восстания.

Лютер с ужасом наблюдал, как в Тюрингии разгорался бунт. Несколько раз он
предостерегал: Мюнцер своим учением готовит мятеж. Затем снова взялся за перо.
Страницы нового лютеровского памфлета «Против разбойных и грабительских шаек
крестьян» отличались неистовой жестокостью: десятикратно заслуживают
взбунтовавшиеся мужики смерти телесной и духовной. Три года грехов лежит на
них: как клятвопреступники и непокорные поднялись они против своих господ,
которым обязаны послушанием; как грабители и убийцы разо­ряют они монастыри и
замки; мало того еще при­крывают Евангелием свои преступления. Мятеж подобен
большому пожару, поэтому всякий, кто может, твердил Лютер, должен любым
способом умерщвлять восставших.

Тем временем Мюнцер делал все возможное, чтобы стянуть во Франкенхаузен
побольше сил. Особенно ему помогали альштедтцы. Под Франкенхаузеном собралось
свыше 6 тысяч человек ¾ ни один
отряд Тюрингии не был столь многочислен и единственный в Тюрингии имел свою
собствен­ную программу, состоявшую из четырех пунктов. Содержание «12 статей»
отразилось только в двух, где речь шла о свободе проповедовать слово Божье и о
том, что лесные угодья, воды, пастбища и, охота должны принадлежать всем. Идеи
Мюнцера были формулированы предельно сжато: князья обязаны снести свои замки,
отказаться от титулов, чтить одного лишь Бога. Зато им отдавали все имущество духовенства,
находившееся в их владениях, и возвращали заложенные имения. Суля светским властителям
земли церковников, Мюнцер пытался склонить их на свою сторону. Два графа
клятвенно согласились принять предложенные им статьи.

12 мая Мюнцер вступил во Франкенхаузен, хотя с ним было только 300
человек. Эрнсту Мансфельдскому, своему заклятому врагу, Мюнцер направил  грозное
послание: он обещал поднять подвластных графу горнорабочих и внушить мужество
кресть­янам, собравшимся во Франкенхаузене. Дело шло к решающему сражению. В
течение трех недель, с первого выступления в Лангензальце, повстанцы не
встречали сопротивления.

Курфюрст Фридрих, старый и больной, не торо­пился применять силу и
сдерживал Иоганна, свое­го брата. Однако Лютер убедил его, что все мя­тежники —
грабители и убийцы, и тот сразу же после смерти курфюрста стал стягивать в
Веймар войска.

Герцог Георг Саксонский не в пример Фридриху Мудрому сомнений не
испытывал. 14 мая его го­ловной отряд вступил в стычку с защитниками
Франкенхаузена, но успеха не добился. На следу­ющий день, 15 мая, повстанцы
расположились на удобной возвышенности к северу от города. Отсю­да они
направили послание князьям, в котором писали, что не хотят ничего, кроме
«Божьего пра­ва», и охотно избегнут кровопролития. В ответ князья потребовали
выдачи Мюнцера и его прибли­женных. Многие заколебались, но Мюнцеру уда­лось
убедить крестьян: Господь отобрал у правите­лей власть и отдает ее бедному
люду. Во время его выступления на небе засияла радуга. А ведь она как символ
мюнцерова союза была изображена на его хоругви!

Пока Мюнцер проповедовал, а крестьяне диви­лись небесному знамению, враги
окружили их. К князьям послали пленника-дворянина, прося поща­ды. Те снова
потребовали выдать Мюнцера. Кре­стьяне ответили, что сделают это при условии,
если на диспуте его кто-либо победит. Князья настаива­ли на своем.

И тут на крестьян обрушились первые залпы пушек. Они пели мюнцеров гимн,
когда ядра стали разносить укрепления, наспех сооруженные из во­зов. Началась
паника. Сопротивляющихся и бегу­щих убивали беспощадно. Резня продолжалась и на
улицах города. Около 5 тысяч крестьян было уничтожено, 600 взято в плен.
Раненый Мюнцер был передан Эрнсту Мансфельдскому и подвергнут пыткам.

Мюльхаузен на унизительных условиях сдался на милость победителей. 54
человека, в том числе Мюнцера, казнили.

Этой победы князей было достаточно, чтобы по всей Тюрингии и в соседних
землях отряды по­встанцев стали неудержимо таять. Если пламя вос­стания не
распространилось дальше на север и вос­ток, то в значительной степени из-за
разгрома под Франкенхаузеном. Хотя в отдельных районах во­оруженные выступления
продолжались летом и осенью 1525 г. (Пруссия, Верхняя Швабия), а в Зальцбурге и
Тироле — и в следующем году, совре­менники считали, что поражение повстанцев
под Франкенхаузеном и резня, учиненная князьями, внявшими призыву Лютера,
фактически положили конец великому восстанию.

Реформацию и Крестьянскую войну многие ис­торики называют раннебуржуазной
революцией в Германии и обычно датируют 1517—1525/26 гг., поэтому разгром
мятежных крестьян толкуется как конец раннебуржуазной революции. Однако подоб­ное
мнение может быть принято лишь в том случае, если под «буржуазной революцией .№
1» понимать только события, разыгравшиеся на территории им­перии, да и то с
оговоркой, что поражение Кресть­янской войны было концом «критического эпизода»
этой революции, но отнюдь не самого революци­онного процесса, продолжающегося и
в Германии (уже в иных формах), и в других странах.

Западная Европа знала немало крупных кресть­янских движений, но ни одно
из них по своему размаху и значению не может сравниться с восста­нием 1525 г.
Огромные территории — от Швейца­рии и альпийских земель до отрогов Гарца и Руд­ных
гор — были охвачены мятежами. Во многих районах к восстанию присоединилась большая
часть населения, способного носить оружие. Это сразу же выявило трудности,
которые редко удава­лось преодолевать: не хватало ни снаряжения, ни людей,
могущих слить разрозненные выступления в единый и целенаправленный
революционный поток.

Особую остроту приобретали восстания на зем­лях, принадлежавших церкви:
раздавались призы­вы секуляризировать церковные имущества и изба­виться от
подчинения духовным феодалам. По от­ношению к светским владетелям тоже
проявлялась достаточная решительность. Крестьяне настаивали на уничтожении
феодальной эксплуатации или по крайней мере требовали значительных послабле­ний.
Восстание приобретало наибольший размах там, где дальновидные вожди осознали
необходи­мость выступать в единстве с другими оппозици­онными силами. Но тем не
менее оно потерпело поражение.

Хотя Крестьянская война бушевала во многих землях Германии, ею была
охвачена лишь часть империи. В Баварии происходили волнения, но правителям
удалось удержать страну от всеобщего мятежа. В саксонских землях установившиеся
ран-неабсолютистские формы власти и соответствую­щие средства принуждения были
действительно ис­пользованы для предотвращения восстания. В се­верных землях
империи положение крестьян было относительно благополучным. Тут натиск феода­лов-землевладельцев
на крестьянские права не носил еще всеобщего характера, обстановка была менее
взрывоопасной.

Наиболее яростными и массовыми были выступ­ления там, где тяжесть
феодальных повинностей становилась совершенно нестерпимой. Однако со­здание
централизованного национального государ­ства не воспринималось восставшими как
главная цель. И немецкие гуманисты, и деятели Реформа­ции способствовали
пробуждению национального сознания, но немецкая нация как таковая еще толь­ко  
складывалась.    Устранение   территориальной раздробленности не стало
первоочередной задачей, хотя в Хайльброннской программе пути к этому уже
намечались. Политические чаяния восставших были в значительной степени
сосредоточены на усилении сельских общин. В различных проектах «земского
устройства» блюсти интересы «бедного простого люда» должны были ландтаги,  а
само государство,  образованное из отдельных земель, мыслилось как противовес
власти императора. Ха­рактерна  была  и другая тенденция:  восставшие хотели
ограничить влияние территориальных кня­зей, особенно духовных, и таким образом
изменить соотношение сил на местном уровне, не имея в виду преобразования всей
империи.

Разгром восстания повлек за собой неисчислимые жертвы. Народу дорого
обошлась его попытка освободиться: в 1524—1525 гг. за оружие взялись более 200
тысяч крестьян и примерно половина из них поплатилась за это жизнью.