Глобальный конфликт цивилизации и культуры

Содержание 1. ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП: ОТ РЕНЕССАНСА К ДЕКАДАНСУ 2. СОВРЕМЕННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: КРИЗИС ИЛИ ТУПИК? 4 3. КТО ВИНОВАТ? "ТИТАНЫ" И 'ВОССТАНИЕ МАСС" 4. В ПОИСКАХ ИСХОДА ИЗ ЛАБИРИНТА 5. ВЫВОДЫ 6. ЛИТЕРАТУРА 1. ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП:

ОТ РЕНЕССАНСА К ДЕКАДАНСУ. Вопрос вопросов нашего времени - соотношение между цивилизацией и культурой. Если цивилизация на "перекате" от одного тысячелетия к другому представля¬ет собою грандиозную и еще недавно совершенно фан¬тастическую, мысле - и рукотворную картину техногенной "второй природы", то остается открытым вопрос: служит ли это беспрецедентное творение его созидателю - творческому человеку? Ответить на него возможно лишь при условии обращения к истокам современной цивилизации - ценностям

и смыслам фундаментальной социокультурной революции, которая обусловила прорыв человечества на качественно новый уровень технологи¬ческой свободы и создание нового, индустриального со¬циума. Ценности и смыслы нашей цивилизации сфор¬мулированы европейским Возрождением и Просвещени¬ем. Социокультурный смысл Возрождения подтверждает принципиально важную идею французского историка и культуролога

Ж. ле Гоффа о том, что Возрождение не есть возвращение. Тенденция такого возврата к антич¬ным ценностям была лишь "кажимостью" для мыслите¬лей и творцов Возрождения. Они вернулись к гумани¬стическому принципу Протагора: "Человек - мера всех вещей", но оказалось, что дважды в одну реку войти нельзя. Античный человек был, по определению Н. Бер¬дяева, объектно-космическим, одним из феноменов многоликого,

но неизменно антропоморфного, одухотворен¬ного земного и небесного космоса. Следуя Сократу, он познавал себя именно во внешней ипостаси, и все его ценности были ее выражением - фатальный круговорот вещей, застывшая гармония архитектурных шедевров страсти олимпийских боголюдей и мудрость созерца¬тельного отстранения от страстей, возврата вспять, к ве¬ликим духовным праматерям (Платон). Сменившая античную христианская система цен¬ностей сформировала человека, который бренно и

сует¬но страдает в земном мире, но может обрести подлинный, "терний" мир при условии осознания пер¬вородного греха, покаяния и смирения, неустанного ду¬ховного напряжения сопричастности к своему творцу-богочеловеку. Свободомыслие, социальный активизм, творчество подавлялись не только инквизицией, но и всем консервативным устройством общества, осно¬ванного на рутинном производстве, традиции и борьбе за выживание. Такие жизненные ориентации поощрялись гос¬подствующим христианским мировоззрением.

Однако "долгая ночь" пассивности и страдания, отчуждения от ближних и ожидания Страшного суда не могла быть бесконечной. Развитие общественных по¬требностей, а с ними - и производительных сил ("наук и ремесел", как выражались тогда) потребовало динамики человеческой природы - нового человека Возрождение было первым ответом на эту потребность. Еще не от¬вергая внешних символов христианства, оно совершило революционный переворот в мировоззрении

устранило дуализм миров, гением Данте очеловечило ад и упразд¬нило веру в рай, по библейски потребовало от человека действовать "здесь и сейчас", и "если не я, то кто же?” Таково идейное завещание Возрождения Новому времени и его великому духовному феномену - Просве¬щению. "Внутри истории Нового времени отмечает М. Хайдеггер человек пытается - и эти попытки со¬ставляют историю новоевропейского человечества - во

всем и всегда опереться на самого себя в качестве все¬общего средоточия и мерила в господствующем положе¬нии. Для этого нужно, чтобы он все больше и больше удостоверялся в собственных способностях и средствах господства и всегда снова и снова приводил их в состоя¬ние безусловной готовности. Это - история ново¬европейского человечества, которая лишь в XX веке впервые в полном согласии со своим внутренним зако¬ном выходит на простор сознательного порыва

необори¬мой воли и неуклонно достигает цели. Этот "внутренний закон" Нового времени - осво¬бождение человека философия сосредотачивается на таких вопросах' "Что такое человек? Что он может знать? Что он должен делать? На что смеет надеяться? Ж. Ж. Руссо, блистательно доказавший, что прогресс "наук и ремесел" приводит скорее к падению, чем к подъему нравов. Но

К. Маркс был первым, кто не просто указал на бесовскую сущность наличного общественного строя, но и обнажил его социально-историческую анатомию. В наше время писал он все как бы чревато своей про¬тивоположностью. Мы видим, что машины, обладающие чудесной силой упрощать и делать плодотворнее наш труд, приносят людям голод и изнурение. Новые, до сих пор неизвестные источники богатства благодаря каким-то странным, непонятным чарам превращаются в источ¬ники нищеты. Победы техники как бы куплены ценой моральной деградации.

Кажется, по мере того, как чело¬вечество подчиняет себе природу, человек становится рабом других людей или же рабом собственной подлос¬ти. Даже чистый свет науки не может, по-видимому, си¬ять иначе, как только на мрачном фоне невежества. Этот антагонизм между современной промышленностью и наукой, с одной стороны, и современной нищетой и упадком, с другой, этот антагонизм между производи¬тельными силами и общественными отношениями новой эпохи есть осязаемый, неизбежный и неоспоримый факт.

Иными словами, народ свободный на земле свободной" оказался очередной социальной мифо¬логемой. Поставленный Ж. Ж. Руссо вопрос "Становится ли человек лучше благодаря целивизации " - он считал "смешным, так как противоположное ясно как день. Мыслитель усматривал в этом скорее не особенность, а общую закономерность в соотношении цивилизации и культуры. "Высшие точки подъема культуры и цивилиза¬ции не совпадают писал он не следует обманываться

в вопросе о глубочайшем антагонизме между культурой и цивилизацией Цивилизация желает чего-то другого, чем культура: быть может, даже противоположного". Триумф современной цивилизации для Ф. Ницше очевиден: "Человек не приблизился к природе, но сде¬лал шаг вперед к той цивилизации, которую он отвергал. Мы возросли в силе". Однако эта сила - "механичность, обезличивающая сила механического процесса

человек отучается от активности, все сводится к реагированию на внешние раздражения". Тенденция к нивелировке лич¬ности - глубоко характерный феномен для общества все¬общей купли-продажи. "Всякого рода деловые люди и стяжатели - словом, все, что должно давать в кредит и брать в кредит, вынуждены стоять за одинаковый харак¬тер и одинаковые основные ценности. В итоге вся эта сутолока так называемой "цивилизации" - измельчание, беспокойство, торопливость,

суета постоянно воз растают порок, душевные больные, преступники все это не угнетенные классы, а отбросы всех классов бывшего до сих пор общества. Общий приговор над нашим столе¬тием, над всей современностью, над достигнутой циви¬лизацией, или "самый общий признак современной эпохи" невероятная убыль достоинства человека в его собственных глазах", "девятнадцатый век - сила бесси¬лия"; "мы не в силах вообразить, куда нам направлять¬ся.

Теперь все насквозь лживо, все - "слово", все - спу¬тано, слабо или чрезмерно". Поэтому "вся наша европей¬ская культура уже с давних пор движется в какой-то пытке напряжения, растущей из столетия в столетие, и как бы направляется к катастрофе - беспокойно, насиль¬ственно, порывисто, подобно потоку, стремящемуся к своему исходу, не задумываясь, боясь задуматься". 2. СОВРЕМЕННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: КРИЗИС ИЛИ ТУПИК? Известные инварианты взаимосвязи социальной свободы и

отчуждения: а) отношение человека к приро¬де; б) Опальное общение и стратификация; в) соотно¬шение между материальным и духовным началами личности; Наиболее зримо предстает "вторая природа" че¬ловека, его техногенный мир. Он - воплощенная способ¬ность человекобога к творению и вместе с тем утрата его человекотворческого смысла. Сегодня технологический потенциал человечества в принципе сравнялся с планетарным и становится по¬тенциально космическим. Пафос этого бездушного и торжествующего мира вдохновенно выразил

социолог и моралист начала на¬шего столетия Ф. Маринетти: "Пришла новая религия - мораль скорости. Человеческая энергия, во много раз повышенная скоростью, будет господствовать над Вре¬менем и Пространством. Скорость – естественно чиста Медленность – естественно порочна. Взамен рухнувших добра и зла древности мы создали новое. Добро - ско¬рость, новое Зло - медленность Скорость = синтезу вся¬кой отваги.

Медленность = анализу всех бездеятельных осторожностей. Скорость = презрению препятствий, жажде нового, неизведанного. Медленность = отдыху, тоске по знакомому, идеализации усталости и покоя. Человек как господин сущего - это действительно его бесовская гордыня. Но если бы он мог лишь созерцать природу или быть ее "соседом", не возникла и не обострилась

бы до глобальных масштабов самая проблема "человек-при¬рода" что культура, если она развивается стихийно, а не направляется сознательно, оставляет после себя пусты¬ню. Поэтому в объяснении нуждается не единство живых и деятельных людей с природными условиями их обмена веществ с природой и в силу этого присвоение ими природы, а разрыв между этими условиями человеческого существования. Такой разрыв оказался жестко детерминирован¬ным отношениями; "

Мы ставим экономическую задачу констатировал писатель С. Залыгин и подчас говорим "Любой ценой". А что такое любая цена? Это самая примитивная цена. Очень страшные фразы вошли в наше сознание- "единоборство с природой" какое единоборство с природой? Человек часть природы, что же мы боремся сами с собой без конца.

Наш общий Дом - планета Земля - достаточно тесен. Длина его окружности по экватору чуть более 40 тыс. км, поверхность - 510 млн. км, из них менее тре¬ти - суша. Сумма потребления природных ресурсов в килокалориях на каждого человека в сутки составляла в доисторические времена - 2-4 тысячи, в феодальном об¬ществе - 20-25 тысяч, сейчас в

США - 200-250 тысяч. Между тем амплитуда демографического роста человече¬ства такова, что во времена Римской империи она со¬ставляла 150 млн. человек, за девяносто лет - с 1840 г по 1930 г население мира выросло на миллиард и на столько же - за последние пять лет. Прогноз численно¬сти населения земного шара к середине следующего сто¬летия - 12-14 млрд. человек. Всего за последние полвека было разрушено 11 % плодородной поверхности

Земли, и это больше, чем общая площадь Индии и Китая. К 2010 году необратимые потери могут достичь 1/3 всех биологических видов. Становится понятным, почему в воззвании "Пре¬дупреждение человечеству" (1992 г.) 1500 ученых из 68 стран подчеркивается: "Мы, члены мирового научного сообщества, настоящим предупреждаем все человечество о том, что грядет. Необходимы глубокие изменения в нашем обращении с землей и жизнью на

ней, если мы хотим избежать глубочайшей нищеты человечества и того, чтобы наш глобальный дом на этой планете был непоправимо изуродован. Сегодня очевидно, что генераторами такого пла¬чевного состояния экзосферы являются организационно-экономические механизмы неограниченного активизма, обусловленные аппетитами приращения капитала. Причиной глобальной экодрамы является реализация антиэкологического принципа конструирования, функционирования и развития современной технологии.

Удастся ли и в какой мере обуздать на пути куль¬турного развития влечение к агрессии и самоуничтоже¬нию, ведущее к разрушению человеческого существова¬ния. Ныне люди настолько далеко зашли в своем господстве над силами природы, что с их помощью легко могут истребить друг друга до последнего человека. Мы - стоим перед основным парадоксом без техники невозможна культура, с нею связано самое возникновение культуры, и окончательная победа техники в культуре, вступление

в техническую эпоху влечет культуру к гибели. В культу¬ре всегда есть два элемента - элемент технический и элемент природно-органический. И окончательная побе¬да элемента технического над элементом природно-органическим означает перерождение культуры во что-то иное, на культуру не похожее Человек делается оруди¬ем производства продуктов. Вещь ставится выше чело¬века. Человек, подчеркивал Н. Бердяев, переходит опас¬ный рубикон - от организма к организации.

Организм рождается из природной космической жизни, и он сам рождает. Признак рождения есть признак организма Организация же совсем не рождается и не рождает. Она создается активностью человека, хотя творчество это и не есть высшая форма творчества. Организм не есть аг¬регат, он не составляется из частей, он целостен и цело¬стным рождается. Организм растет, развивается Меха¬низм, созданный организационным процессом, не мо¬жет расти и развиваться.

В организме есть целесообраз¬ность, имманентно ему присущая. В организации есть целесообразность совсем другого рода, она вкладывается в нее организатором извне. Господство техники и ма¬шины есть, прежде всего переход от органической жизни к организованной жизни. Творение восстает против своего отца, более не повинуется ему, машина хочет, чтобы человек принял ее образ и подобие это новая зависимость человека от природы, технически машинная зависимость.

В этом вся мучительность проблемы. Еще Гете преду¬преждал, что человечество станет умнее и рассудитель¬нее, но не лучше. Я предвижу время, когда человечест¬во не будет более радовать Бога, и он будет вынужден вновь все разрушить для обновленного творения. Уже в середине прошлого века власть имущие в развитых капиталистических странах поняли, что "дикая" форма сверх эксплуатации не только экономически пере¬стала быть рентабельной, но и социально стала

взрыво¬опасной и капитал обратился к эксплуатации. После культурно-цивилизационного взрыва - кризиса мировой капиталистической системы конца 20-х - начала 30-х гг едва не ставшего для него апокалипси¬сом, капитал поставил задачу "гуманизации" произ¬водственных отношений. Предприятие интересует¬ся не человеком как личностью, а только занимаемой им должностью. Человек сам по себе для предприятия – ничто, функция же, которую он сможет выполнить все.

Корабль всей современной цивилизации явно сбился с пути, и его компас ориентирует на псевдоцен¬ности М. Вебер убедительно показал, что своим восхож¬дением капитализм обязан, прежде всего, культу труда, созидания как высшей, религиозно освященной, ценно¬сти. Ныне же - всеобщая "деградация идеи труда", кото¬рая "знаменует отступление на второй план всех стиму¬лов к труду, кроме денег" (М.

Лернер). В этом - основной генератор нашей тотальной несвободы "Настоящая сво¬бода писал А. Экзюпери заложена в творческом уси¬лии. Свободен рыбак, чья интуиция направляет лов. Свободен скульптор, ваяющий лицо. В реальности само понятие "свобода" означает категорию, до некоторой степени пустую в философском смысле. Иначе говоря, на Западе оно для очень многих означает попросту увеличение ма¬териального уровня

потребления, гедонизм, всякое само ублажение без ответственности перед теми, кто ока¬зался менее удачлив. Западный человек сверхозабочен своим материальным и чувственным удовлетворением и становится все более неспособным к моральному само¬ограничению. Но если мы на деле окажемся неспособ¬ными к самоограничению на основе четких моральных критериев, под вопрос будет поставлено само наше вы¬живание отсюда - взаимная нетерпимость к позициям друг друга. Однако пожалуй, самые тревожные для судьбы культуры процессы развертываются

в духовной жизни общества. Можно понять пионеров европейского Про¬свещения, которые, восстав против средневековой дог¬матики, провозгласили, что "знание - сила" (Ф. Бэкон) и "я мыслю, значит, существую" (Р. Декарт). Они еще не могли знать, что в новом "прекрасном мире" Знание - это амбивалентная сила, способная служить не только миру, но и злу, и мыслить приходится не

столько о свободе, сколько об отчуждении. В результате человек, несомненно, стал солее производительным, но стал ли он более духовным и, следовательно, свободным? Парадокс, писал К. Маркс, в том, что "материальные силы наделяются интеллекту¬альной жизнью, а человеческая жизнь, лишенная своей интеллектуальной стороны, низводится до степени про¬стой материальной силы". Дело не только в том, что наука и поныне по преимуществу функционирует и раз¬вивается как

частичная и производительная эволюционная сила, которая преобразует лишь вещные и организа¬ционные моменты труда, но не затрагивает его содержа¬ние, функции человека как придатка машины. Глубин¬ная причина краха тотального научно-технологического Проекта - в природе самой науки, как рационального знания о всеобщем, в котором частному, индивидуально¬му, просто нет места именно в этом - главный источ¬ник не самодостаточности науки как инструмента реаль¬ной

гуманизации мира. Все попытки придать ей роль универсальной панацеи в лучшем случае свидетельству¬ют о непонимании ее природы и на практике заверша¬ются усилением отчуждения труда, тупиками тоталитар¬ных режимов, как воплощенных социальных проектов, и пред катастрофной угрозой самоуничтожения человеческого рода. Могут ли производствво, благосостояние и такие чудеса науки, как исследова¬ние космоса, придать смысл человеческому существова¬нию. С точки зрения

К. Ясперса, "есть, следовательно, научный, технический прогресс, непрерывно расширяю¬щий наши возможности, но нет прогресса человеческой сущности" Маятник общественных ценностей двинулся в направлении "с точностью до наоборот" Разум, наука из всеобщего предмета поклонения и упования на их роль панацеи от всех бед быстро превратились не просто в козла отпущения, но и в бесовскою князя мира сего. Французский социолог Ж Бодрчияр отмечает, что "мы находимся во вселенной, в ко¬торой становится

все больше информации и все меньше смысла. Поскольку там, где, как мы полагаем, информа¬ция производит смысл, происходит обратное Информа¬ция пожирает свои собственные содержания. Она пожирает коммуникацию и социальное. Мы летим вниз, все рушится, живем в то время, которое лишено загадочности, нами движет жажда выгоды. Нет больше романтики, все, о чем говорят по телевизору, это только о презервативах, скромность - это составной элемент загадочности, таинственность, неопознанность

- составной элемент бытия. У меня такое впечатление, будто я являюсь свидетелем полного загнивания. На смену традиционным религиозным ценностям и, прежде всего жажде духовного Абсолюта - Бога как идеальной личности приходит повальное увлечение тоталитарными сектами типа "Белых братьев", самосожженцев Д. Кореша, террористов из "Аум Сенрикё" и других "сатанинских" групп.

Жизнерадостная карнавальная стихия сменила гнетущей манией тяжелого рока. Цивилизация есть неизбежная судьба культуры - писал О. Шпенглер Будущий Запад не есть безграничное движение вперед и вверх, по линии наших идеалов. Современность есть фаза цивилизации, а не культуры. В связи с этим отпадает целый ряд жизненных с одержаний как невозможных.

Когда цель достигнута, и идея завершена и осуществлена во внешнем, тогда культура вдруг застывает, отмирает, ее кровь свертывает¬ся, силы ее подламываются - она становится цивилиза¬цией. И она, огромное засохшее дерево в первобытном лесу, еще многие столетия может топорщить свои гни¬лые сучья! Х.Ортега-и-Гассет полагает, что "крах терпит сам человек, уже не способ¬ный поспевать за своей цивилизацией. Эти эпохи само¬удовлетворения - снаружи такие гладкие и блестящие, внутренне мертвы.

Подлинная полнота жизни не в по¬кое удовлетворенности, а в процессе достижения, в мо¬менте прибытия. Эпоха удовлетворенности - это начало конца" Весь мир вступают в катастрофический период своего «развития». Мы живем во времена грандиозного исторического пе¬релома. Началась какая-то новая историческая эпоха нет религиозного критерия, нет "во имя". Есть вооруже¬ния, человеку дают латы, шлем и щит, но неизвестно, во имя чего и кого идти в поход и

сражаться, нет ни Христа, ни девы Марии, ни гроба Господня, ни даже прекрасной дамы. В этом ужас дурной бесконечности мировых эволюции. Старый мир есть период новой ис¬тории с его рационалистическим просвещением, с его индивидуализмом и гуманизмом, с его либерализмом и демократизмом с его чудовищной техникой и внешни¬ми завоеваниями и успехами, с его безудержной и без¬граничной похотью к жизни, с безбожием и бездушием, с разъяренной

борьбой классов. Основная проблема XX века - проблема отношения творчества (культуры) к жизни (бытию). На вершинах культуры мучит человека противоположность между тем, чтобы создавать что-то и тем, чтобы быть чем-то. Цивилизация конца XX столетия, независимо от краха наиболее одиозных тоталитарных режимов, эти экзистенциальное, на уровне бытийных оснований человеческой жизни, обесценение и утрата ее "во имя" само ценности и смысла творческой свободы.

Вышедшая из-под контроля, она обрекает культуру на долю аутсайдера. Это - не очередной кризис цивилизации, а ее исторический тупик. 3. КТО ВИНОВАТ? "ТИТАНЫ" И 'ВОССТАНИЕ МАСС" Драма тотального конфликта между культурой и цивилизацией современности лишь по видимости имеет анонимный характер и напоминает "театр теней". Если исход из тупика необходим и спасителен, следует

ясно определить совокупного субъекта - автора и актера нашей самодостаточной цивилизации. Профессор Э. Шиллз в книге "Массовое общество и его культура" отмечает, что в индустриальном общест¬ве культура подразделяется, по меньшей мере, на три уровня качества, которые устанавливаются с помощью эстетических, интеллектуальных и моральных критериев. Это так называемая "высшая" или "изысканная", "средняя" или "посредственная"

, и "низшая" или "вуль¬гарная" культуры. Отличительным признаком высшей культуры яв¬ляется серьезность избираемой темы и затрагиваемых проблем, глубокое проникновение в сущность явлений, ценность, утонченность и богатство выраженных чувств. К этой культуре принадлежат лучшие образцы литерату¬ры и искусства, философия, научные теории и исследо¬вания естественного, технического и социального харак¬тера.

Такая культура не связана с социальным статусом, и ее содержание определяется не общественным поло¬жением ее создателей, а лишь совершенством их творе¬нии. В отличие от "высокой", "средняя" культура менее оригинальна и более репродуктивна, хотя внешне опе¬рирует теми же жанрами и формами, к которым прибе¬гает "высокая" культура. На третьем уровне находится "низшая" культура, которую отличают поверхностность и вульгарность,

крайнее обеднение символического содер¬жания и форм! Удел "высокой" культуры, как аутсайдера, и роль средней", "посредственной" культуры, как фаворита сов¬ременного общества, не объяснимы в чисто социологизаторском ключе как совпадение социальных интересов большого бизнеса и среднего класса. Этот феномен лишь следствие более фундаментальных сдвигов, кото¬рые требуют понимания в ином - социокультурном

измерении и ключевого понятия "посредственность". Есть писал А. Экзюпери в Европе двести миллионов человек, чье существование, лишено смысла люди, погрязшие в рутине различных профессий, люди, которым недоступны радости первооткрывателя-поднимателя целины, радости веры, радости ученого. Кое-кому думалось, что достаточно одеть их, накормить, удовлетворить все их насущные потреб¬ности, чтобы возвысить душу.

И вот мало-помалу из них создали мещан сельских политиков, техников, лишен¬ных внутренней жизни. Им дают неплохое образование, но это не культура. Тот, кто думает, что культура - это набор вызубренных формул, невысокого мнения о ней Посредственный ученик специального класса лицея зна¬ет больше о природе и о ее законах, чем Декарт или Паскаль. Но разве такой ученик способен мыслить, как они? меня мучает, что в каждом человеке,

может быть, убит Моцарт. Социокультурному портрету мещанской посред¬ственности придал классическую законченность Х. Ортега-и-Гассет. Он констатировал величайший парадокс на¬шего времени: "Нынешний хозяин мира - примитив, первобытный человек, внезапно появившийся в цивилизационном мире. Цивилизован мир, но не его обитатель. Он даже не замечает цивилизации, хотя и пользуется ее плодам как дарами природы. Психическая структура этого "человека-массы" характеризуется рядом черт.

Во-первых, ему присуща глубокая уверенность в том, что жизнь изобильна и лег¬ка, в ней нет ограничений, и она - лишь арена власти и побед. Во-вторых, такое мироощущение порождает ил¬люзию его полной интеллектуальной и моральной само¬достаточности. В третьих, он экспансивен, и повсюду, не считаясь ни с чем и ни с кем, навязывает свое при¬митивное мнение путем "прямого действия", в том числе в самых "изысканных уголках нашей культуры". В-четвертых, продолжает

Х. Ортега-и-Гассет, эти "люди не заботятся о будущем, предоставляя все механизму вселенной. И прогрессистский либерализм, и социализм Маркса предполагают, что их стремление к лучшему бу¬дущему осуществляется само собой, неминуемо, как в астрономии. Защитившись этой идеей от самих себя. они выпустили из рук управление историей, забыли о бдительности, утратили живость и сил убежденный, что мир пойдет по прямой, без поворотов, без возвратов назад, он

откладывает всякое попечение о будущем и целиком погружен в утвержденное настоящее. Нужно ли удивляться, что сегодня в нашем мире нет ни планов, ни целей, ни идеалов. Последняя черта - редукция "горнего" мира творческой жизни, утрата ее перспективы и идеалов - самая опасная для культуры. Такова общая закономерность финала "любви-не¬нависти" между культурой и цивилизацией. Культура Возрождения и Просвещения требовала устранить феодальный провинциализм

и своеволие привилегирован¬ных слоев - и пришла к индустриальному обществу с его универсальной мерой купли-продажи и усредненным человеком-массой Рациональный разум хотел видеть "народ свободный на земле свободной", и действительно освободил его от физической нищеты, создал общество потребления, но ценой конвейерного варианта труда обезличенного, стандартизованного человека. Этих причин достаточно для формирования человека-массы и его самодовольства.

Но для "восстания масс", их "вертикального нашествия" требовался некий фермент и одновременно социально-технологический механизм. Их роль сыграла реализованная заветная меч¬та ранней буржуазии о синтезе свободы и равенства демократия. Расценивая ее как романтическое детище политических и идеологических революций XVIII века, Х. Ортега-и-Гассет писал "Торжественное, в теории, провозглашение прав человека на

деле обернулось тор¬жеством прав доброго буржуа. Когда в борьбе за сущест¬вование людям предоставляются равные условия, навер¬няка восторжествуют худшие из людей, ибо их большин¬ство. H Бердяев был не вполне согласен с такой демократией и вместе с тем подчеркивал вызванное ею фундаментальное противоречие "В культуре, писал он есть начало аристократическое и начало демократическое. Без начала демократического, без подбора качеств высота и совершенство никогда не были бы достигнуты.

Но вместе с тем культура распространяется вширь, к ней приобщаются все новые социальные слои. Этот процесс неизбежный и справедливый". Однако массы легко усваивают себе вульгарный материализм и вещную техническую цивилизацию массами владеют идеи-мифы, верования религиозные или верования социально-революционные, но не владеют идеи культурно-гуманистические. Конфликт аристократического и демократического начал, количества и качества, высоты и широты неразрешим

на почве без религиозной гуманистически культуры". Такой конфликт - фатальная данность, если демократия рассматривается не как технология власти, а как абстрактный идеал. Тогда она становится "удобна для всех употреблений" (H Бердяев), и общество превращается в объект манипуляций разномастных "типов" или конгломератов "увеличивающегося числа людей, которые по видимости становятся участниками осведомленности и действиях,

а в действительности и более чем пригодными для использования рабами. Человек-масса - продукт нашей индустриально-демократической цивилизации, и в своем логическом завершении он тоталитарен и катастрофе не только для культуры, но и цивилизации. Он - современный вар¬вар. Печально, но в наш просвещенный век человек-масса напоминает собаку в библиотеке: она все видит, но ничего не понимает. Подлинная культура не может быть высшей, "высоколобой"

, средней, "посредственной" или тем более низшей, "низколобой" подобно тому, как нельзя быть более или менее честным или влюбленным. Попытки определения степени культурности - это некорректный перенос методики оценки товара, имеющего цену, на феномены, в принципе не поддающиеся такой оценке. Культура либо есть - в абсолюте своего творческого смысла и напряженности форм - от "

Ave Maria" до на¬родной мелодии, от Гомера до Джойса, от Растрелли до крестьянского лубка, либо ее вовсе нет - от откровен¬ного китча до изощренных имитаций бесценных творений. И это не максимализм автора, а категорический им¬ператив сущности культуры, которая всегда - горняя ду¬ховная высота. На ее величественном и прекрасном фо¬не и короли, и пигмеи масс культа - одинаково голые. Это - не просто декаданс как глубокое переживание и самовыражение кризиса

культуры, давшее по-своему ве¬ликолепные творения - ее самокритику. "Массовая куль¬тура" - это вырождение и тупик культуры, глум над ней. 4. В ПОИСКАХ ИСХОДА ИЗ ЛАБИРИНТА Если воссозданная картина тотального конфлик¬та между современной цивилизацией и культурой достоверна, и авторы и актеры этой драмы установлены, воз¬никают кардинальные вопросы о глубинных причинах их "любви-ненависти" и альтернативах исхода из этого ла¬биринта.

Возможно, разгадка - в фундаментальном несоответствия между функцией человека как главной производительной силы и его призванием как главной социально-творческой силы. Ключ к несовершенству современного общества - не только в эгоцентризме его "титанов" или человека-массы. Это - лишь основные ипостаси несовершенства, инфантильности родового человека, извечного и непре¬одолимого в парадигме абстрактного гуманизма разрыва между целями и средствами, неспособности

к их ко эволюции. Но лучшие умы человечества все более сознают это противоречие и ищут исход из него. "Выдающийся гуманист XX столетия, испан¬ский философ М. Унамуно в эссе "Вглубь!" отметил "перевернутый" характер соотношения цивилизации и ее творца - человека. "Нет писал он я не отрицаю ни громадную социальную энергию, ни мощь цивилизации, все это имеется: наука - в изобилии, искусство - в изо¬билии, мораль - в изобилии, но через какое-то

время, заполнив мир чудесами индустрии, огромными завода¬ми, дорогами, музеями, библиотеками, мы в изнеможе¬нии упадем у подножия сотворенного нами, и кому то¬гда все это будет нужно? Что для чего: человек для науки или все же наука для человека? Если прогресс - цель, для кого мы рабо¬таем? Кто этот Молох, который, по мере приближения к нему тружеников, вместо награды пятится, и в утеше¬ние изнуренным

и обреченным на гибель толпам толь¬ко и умеет ответить горькой насмешкой, что после их смерти все будет прекрасно на земле вы обрекаете со¬временных людей на жалкую участь быть несчастными работниками, которые, по колено в грязи, тащат барку со смиренной надписью "прогресс в будущем" на флаге. Цель бесконечно далекая - не цель, а уловка". В. Розанов усматривал в этом явную аномалию: "

В нормальном процессе всякого раз¬вития благоденствие самого развивающегося существа есть цель; так дерево растет, чтобы осуществить полноту своих форм. Из всех процессов, которые мы наблюдаем в природе, есть только один, в котором этот закон на¬рушен это процесс истории. Человек есть развиваю¬щееся в нем, и, следовательно, он есть цель; но это лишь в идее, в иллюзии: в действительности он есть средство, а цель - это учреждения, сложность общест¬венных

отношений, цвет наук и искусств, мощь про¬мышленности и торговли. Все это неудержимо растет, и никогда не придет на мысль бедному человеку хоть ко¬гда-нибудь не дать передушить себя всему этому, не лечь перед торжествующей колесницей Ваала и не обрызгать колес кровью. Коренное зло заключается в неправиль¬ном соотношении между целью и средствами: человеческая личность, признанная только средством, бросается к подножию возводимого здания

цивилизации". Н. Бердяев полагал, что и кажущийся антипод со¬циализма - анархизм - лишь "предельное течение в судьбах европейского общества. Внешне он производит впечатление учения, которое претендует на утверждение человеческой личности и ее свободы. Но в действительности он возник из того же комплекса, что и социализм - уравнительного, усредняющего чувства зависти и мес¬ти. Поэтому "радости свободного творчества, свободного избытка анархизм не

знает и знать не может Это ка¬кая-то предельная, угрюмая и мучительная свобода", ко¬торая "обращается в насилие". "Анархизм подчеркивал мыслитель в конце концов, есть форма реакционного восстания против культуры, неприятие культуры с ее неравенствами, неприятие ее во имя процесса уравновешивающего, сглаживающего и сметающего все возвы¬шающееся". Духом анархизма пронизаны и новейшие течений в искусстве.

Здесь господствуют аналитически расчленяющие процессы, глубокое потрясение и расчленение форм человека, гибель целостного человеческого образа, разрыв с природой погибает человек как величайшая тема искусства". И парадоксальным образов такой человек вовсе не освобождается, а "погружается и проваливается в социальные и космические коллективности". Новые философско-религиозные течения также обнаруживают более или менее скрытые антигуманные начала. "

В них человеческая индивидуальность подчиняется космическим иерархиям духов. Человек перестает играть ту центральную и обособленную роль, которую он играл в ренессансный, гуманистический период истории". Аналогичную судьбу претерпевает "контр культура" на новом витке, начиная условно с 1968 года, когда Т. Роззак дал ей ставшее нормативным собственное имя. Он определял ее как протестующее мировоззрение и разъяснял "

Старая культура склонна предпочитать права. собственности - правам личности, требования НТР - человеческим потребностям, конкуренцию - сотрудничеству, формальное общение - самовыражению Контр культура склонна предпочитать обратное”. "1968" - конкретная дата, но и символ цельности взаимосвязи ряда социокультурных явлений, которые свертывались до и после этого года. Они включали в себя: протест против аристократической системы образования во

Франции; "вьетнамский синдром" американских солдат, швырявших боевые награды к подножию Капитолия; "Пражскую весну" как стремление к социализму "с человеческим лицом", оппозицию советской интервенции в Афганистане; широкое участие молодежи "культурной революции" в Китае; оживление националистических движений в "благополучных" государствах; ряд неформальных инициатив в сфере искусства; популярность альтернативных стилей жизни, и т.п.

Это было, о словам французского социолога Ж. Гурвича, "время бурных совместных действий, меняющих социальную сальность. Это было время духовного Причастия”. ВЫВОДЫ 1.1. Центральный вопрос нашего времени - состояние культурно-цивилизационного комплекса, степень соответствия грандиозных цивилизационных достижений интересам их созидателя - творческого человека - может быть разрешен компаративно, путем сравне¬ния этого состояния с фундаментальной социокультурной

революцией эпохи Возрождения и Просвещения. 1.2. Сущность Возрождения и Просвещения - торжество гуманизма, однако, он не был простым возвра¬том к объектно-космическому гуманизму античности. Но¬вая эпоха требовала динамики человеческой природы, нового человека, ориентированного на ценности. И смыслы субъектно-психологического гуманизма. Главный из них - человек как высший смысл бытия, его само ценность, освобождение от руин средневековых

отноше¬нии и пут схоластики церковных авторитетов, неограни¬ченное самоутверждение в мире. 1.3. Великая освободительная миссия европейского гуманизма Нового времени и вместе с тем его глубокая противоречивость были раскрыть крупнейшими мысли¬телями - Дж.Вико, Ж Ж.Руссо, К.Марксом, Ф.Ницше, Ф.Достоевским. Главное в этой противоречивости - не¬соответствие идеала свободного человека, абстрактно-гуманистического

Проекта антагонистическому состоя¬нию созданного согласно ему общества, его "бесовскому" характеру, все более очевидное обнаружение пределе! человеческой свободы как самоцели. В результате - декаданс, упадок и деформация всего культурно - цивилизационного комплекса. 2.1. Масштабность и глубина декаданса европей¬ского гуманизма требуют выявления характера подлин¬ных взаимоотношений между современной цивилизации ей и ее творцом - культурой.

Аналитически такое сов стояние может быть прослежено по основным инвариан¬там взаимосвязи социальной свободы и отчуждения: а) отношения человека и природы; 6) отношений между социальными группами, социумом и личностью; в) соотношения между материальным и духовным нача¬лами личности. 2.2. Первый инвариант - это сфера "второй при¬роды" человека, созданного им техногенного мира. Он - воплощенная способность человека быть не только тво¬рением, но

и творческим существом, и вместе с тем грандиозный пантеон утраты человекотворческого смыс¬ла активности homo technologicus. Доиндустриальный человек еще осознавал свою органическую сопричаст¬ность к космосу как целостности, и смысл своей дея¬тельности видел в сотворении. Индустриальный человек разрывает органическую связь с естественными условия¬ми своего существования, и его неограниченный активизм приводит к экологическому и технологическому от¬чуждению человека, которое

достигает предкатастрофного состояния в тотальной милитаризации научно-технического прогресса. 2.3. Второй вариант - это способ взаимоотноше¬ний между социальными группами и личности с общест¬вом. Индустриальная цивилизация, создав свободную от всех былых ограничений индивидуальную или корпора¬тивную частную собственность и универсальные отно¬шения "всеобщей полезности", обусловила всеобщее от¬чуждение творческой сущности людей, подменила ее обезличенным товарным фетишизмом, всепоглощающей

страстью обладания и потребления. Грубо-утилитарный характер таких отношений, низведение человека до функции одной из вещей были настолько откровенными и опасными, что привели к их модификации, скорее в концепции, чем в практике т.н. "человеческих отноше¬ний", попытке создать иллюзию работника как субъекта производственных отношений. Однако на практике он остался средством не им управляемого производствен¬ного Левиафана. Капитал был и остается самоцелью и субъектом социальной свободы, а утративший

само ценность и величие труд - его функцией и объектом отчуж¬дения. Политическое всевластие эгоцентричных групп покоится на эфемерности либерально-демократических институтов и реальном безвластии большинства. 2.4. Самые тревожные для судеб культуры про¬цессы развертываются в духовной жизни общества. Зна¬ние и его главная институциональная сила - наука соз¬дали великую утопию идеального общества, в котором будут царить свобода, равенство и братство.

Реального же потенциала этому проекту хватило лишь на то, чтобы воспроизводить человека как всеобщую, но обезличенную и нетворческую производительную силу, а эволюция общества приобрела катастрофный, сориентированный на различные формы тоталитаризма, характер. Поле гуманизма неуклонно сужается по мере успехов рационального знания. Этот парадокс привел к оживлению и торжеству иррационализма, который нормален и необхо¬дим в синтезе с рациональным мышлением, но опасен воинствующей оппозицией рациональному видению мира.

Рациональное стремится познать мир под знаком не коего смыслового интеграла, но оно оказывается нечувствительным к многомерное мира, его нелинейности. Иррациональное - это не только распад такого смысла, но и отрицание его объективного содержания, засилье формалистических технологий. Это уже не творчество, а производство, в котором всему есть цена, но ничему, включая человека и его творения само ценности. 2.5. В культурологической мысли отмеченные процессы расцениваются как "

фаза цивилизации, а на культуры" (О. Шпенглер), завершения и "смерти" истори¬чески определенного типа культуры в данной цивилизации. Это обессмысление и утрата ценностей творчества как способа бытия человека в мире и мира человека. Та¬ков эдилов комплекс сына, не узнавшего своего отца, такова роль цивилизации, вышедшей из-под контроля культуры и обрекающей ее на удел аутсайдера. В терминах фрейдизма это типичная "любовь-ненависть".

Перед нами - не очередной кризис цивилизации, нормальный в ее эволюции, а исторический тупик, "конец" фаустовской истории и одновременно кардинальный вопрос об адек¬ватности самой гуманистической культуры вызовам на¬шего времени, испытание ее ценностей и смыслов. 3.1. Необходимой методологической предпосыл¬кой осмысления тупика современной цивилизации и участи гуманистической культуры является демистификация проблемы, выход за пределы ее интерпретации в объективистском

духе, в которой, казалось бы, понятно, что происходит, но феномен остается "не расколдованным" (М. Вебер) и не ясно, кто же авторы и актеры этой драмы, ее реальные субъекты. Проекция методологии социальной стратификации на наличную социокультурную ситуацию может быть лишь отчасти полезной, по¬скольку место и роль определенных социальных групп в известной мере влияет на их отношение к культуре, но не определяет его, и ее необходимо трансформировать с позиций социокультурной

стратификации. 3.2. Глубокие изменения индустриального обще¬ства во многом совпали с марксистским предвидением исчерпания творческих функций производительного ка¬питала, передачи этих функций высококвалифицирован¬ным работникам и вместе с тем удержания плутократией власти и собственности, контроля за львиной долей об¬щественного богатства. Капитал по-прежнему утилизи¬рует творчество и его плоды, но отныне он - лишь его "захребетник". 3.3. Плутократствующие "сверхчеловеки" и "тита¬ны" сознают, что не являются субъектами

культурной деятельности, творцами подлинно нового, и вынуждены прибегать к многообразным средствам стабилизации своего статуса. Среди таких средств достойное место за¬нимает формирование т.н. среднего класса. Он действи¬тельно является емкой базой массового потребления и "надеждой и опорой" наличного общественного устрой¬ства. Средний класс - законное и любимое чадо совре¬менной цивилизации, и, испытывая к нему неявное пре¬зрение, "титаны" тем не менее высока ценят его соци¬альный конформизм,

страх перед инновациями. Более того, его ценностным ориентация приписывается едва ли не роль культурной альтернативы в иерархии совре¬менной культуры, которая подразделяется на высшую, среднюю и низшую. Однако реальность не совпадает с социологическим различением "верхов" и "низов", между которыми покоится средний класс. Объяснение этом феномена требует социокультурного анализа фундаментальных сдвигов в положении и роли человека-массы. 3.5. Совокупное и выразительное имя таких ори¬ентации - т.

н. массовая культура, или "масскульт". Его типичные черты - стандартизация, засилье легко доступ¬ных форм, апелляция к либидным инстинктам, рыноч¬ное отношение к искусству, науке, политике, религии как к производителям потребительских стоимостей. Это насквозь коррумпированная псевдокультура ничего об¬щего не имеет с подлинной, народной культурой, кото¬рая по определению не может быть ни средней, ни тем более низшей.

Она всегда и во всех измерениях - духов¬ная высота. Поэтому "масс культ" - это даже не декаданс культуры, а ее вырождение, тупик, а нередко - и глум над культурой. 4.1. Воссозданная панорама противоречивого взаимодействия современной цивилизации и культуры требует смыслового синтеза - выявления причин этой "любви-ненависти" и альтернатив исхода из лабиринта. Исследование метаморфозы человеческой деятельности под абстрактно-гуманистическим

интегралом - ключ к решению первой задачи и одновременно - постановке второй. Диагноз, поставленный классиками культуро¬логической мысли, таков: абстрактный гуманизм, как одна из конкретно-исторических форм антропологиче¬ского мировоззрения и практики, не содержит надежных табу для перерождения в антропоцентризм, абсолютиза¬цию свободы, культ своемерия человека, подмены Бого¬человека человекобогом. 4.2. Последствия такого превращения имеют ам¬бивалентный характер.

С одной стороны, антропоцен¬тризм обусловил неограниченную активность человека, его самоутверждение во внешнем мире, творение вели¬чественного здания современной техногенной цивилиза¬ции - триумфа рода Человек. Однако это пир во время чумы. Он стал возможен только ценой разрушения есте¬ственных условий существования и развития человека, деградации индивидуальности, засилья и насилия эго¬центричных групп над обществом, действующим по принципу: "После нас хоть потоп".

Это господство фау¬стовского духа, но в образе своего мефистофелевского оборотня, или "бесовщины". Трагический парадокс в том, что именно абстрактный гуманизм, стремление ос¬вободить и осчастливить человечество, стал идейным предтечей всех форм тоталитаризма. 4.3. Определяющим фактором такой метаморфо¬зы является отнюдь не ограниченное состояние произ¬водительных сил, которым объясняли борьбу всех про¬тив всех. В такой интерпретации гуманизм вообще обре¬чен, ибо

никакой прогресс общественного богатства не отменяет развития общественных потребностей, и маль¬тузианское колесо вновь двинется по своему адскому кругу. Главное - не в уровне благополучия общества, а в несоответствии между функцией человека как производительной силы и его призванием как социально творческой силы, разрыв между человечеством - самоцелью и человеком-средством. Конкретный человек остается заложником и жертвой абстрактного человечества.

4.4. Реальная гуманизация общества может произойти лишь путем кардинальной смены парадигмы гуманизма. Поиск в этом направлении получил названий контр культуры. Ее объективная предпосылка - трагедий творчества, невозможность свободной, творческой деятельности ренессансного типа в условиях засилья цивилизационных стандартов и консервативных социокультурных ориентиров. Эта трагедия обнаруживается во всех сферах культурной деятельности.

Современная формула "протестующего мировоззрения": "Старая культура склонна предпочитать права собственности - правам личности, требования НТР - человеческим потребностям, конкуренцию - сотрудничеству, формальное общение - самовыражению. Контр культура склонна предпочитать обратное". Эта формула точна выражением простой замены знака плюс на минус характерной для инфантильной психики,

фактически" контр культура - это отрицание ради отрицания, отказ-; уход от традиционных форм путем приобщения к "карнавалу" как групповой ориентации на альтернативный образ жизни, включающий и насилие над "инакомыслящими". В этом - как несамостоятельность, несвобода ее целей, так и сомнительность арсенала средств. Неограниченная свобода, порывающая со всем ценным в культурном непреходящем наследии, не имеет созидательного характера. Это - попытка отказа от абстрактного несостоявшегося гуманизма

и вместе с тем разрыв с гуманизмом как принципом. Контркультура – протест, но не творческий, потому что она не переформулирует цели и ценности культуры, а упраздняет их, и конкрет¬ный человек остается в ней средством самоутверждения новых эгоцентричных мессий. Конструктивный исход из лабиринта "любви-ненависти" цивилизации и культуры - не в ней, и индикатором этого "бунта на коленях" стала ее успешная ассимиляция наличным обществом.

5.1. Исходный пункт реальной гуманистической альтернативы - не только констатация вне - и антикуль¬турного характера современной цивилизации, но и ис¬черпания творческого потенциала абстрактно-гуманисти¬ческого принципа. Человечество объективно стоит перед фундаментальным выбором: или отказ от гуманизма во¬обще, как осевого способа жизнеустройства, или обнов¬ление гуманизма. Tercum поп datur - третьего не дано. Решение этой кардинальной дилеммы зависит от уни¬кальности нашего

времени, степени зрелости субъекта исхода из его противоречий, характера новых ценностей и смыслов и, наконец, тенденций их практической реа¬лизации. 5.2. Уникальность нашей эпохи не может быть выявлена путем простой проекции на нее даже выверен¬ных представлений о прежних переходных фазах социокультурной динамики. Современная эпоха - это не толь¬ко новая, но и беспрецедентная глава в истории.

Ее век¬тор пока проблематичен. Либо она будет последней гла¬вой в летописи человечества, либо драмой возрождения человека, его способности к разрешению гамлетовского вопроса "быть или не быть?" в новом качестве человеко-творчества. Будущее не предопределено, и последнее слово - за человеком. 5.3. Такой человек, способный к обновлению гу¬манистического принципа и его реализации, не может быть и не является анонимным или новоявленным мес¬сией.

Он - субъект, который становится и развивается в недрах наличного культурно-цивилизационного ком¬плекса, как структурно неявная, но реальная, совокуп¬ная и мощная социокультурная сила. Его приметы - не¬избывная потребность в самоидентификации ("быть са¬мим собой"), "открытие вселенной внутри себя", бытие не только в мире, но и мира в каждом из нас, и отсюда - возрождение великой максимы: "Человек человеку - цель".

Такой поворот не лишен рецидивов индивидуа¬лизма, но его осевое направление - нераздельность судеб человека и человечества. "Если нет нас, нет и меня" (А. Камю). Новый человек - это не "страшно далекий от народа" интеллектуал, мнящий себя "солью земли", а творческая элита, которая рекрутируется из самых различных социальных слоев и видит смысл своей жизни в служении не абстрактным идеалам человечества, прогресса и свободы, а во имя конкретного,

каждого человека. Свобода для него не самоцель, а средство преодоления антропоцентризма, разлада между человеком природой, человеком и человеком и утверждения своей творческой сущности как лада человека и природы, человека и человека. В таком контексте человек - мера вей вещей постольку, поскольку все вещи - мера человека, мера свободы каждого - свобода "своего другого" и ответственность за него. 5.4. Подлинный движитель такого человека - его пассионарность, однако, в отличие от фаустовского

союза с дьяволом, она обращена во внешний мир в той мере, в какой преобразует внутренний мир человека, совершенствует его самого. Если обстоятельства так же творят людей, как люди творят обстоятельства, то такой баланс объектив¬ного и субъективного верен лишь, в конечном счете. На переломных этапах истории именно от опережающего развития человека, его ответственного и свободного выбора зависит практическое движение к такому обществу бла¬годаря или вопреки обстоятельствам.

Будущее - открыто, и действовать следует "здесь и сейчас" ЛИТЕРАТУРА 1. Андреев Д.А. Умберто Эко: взгляд в 21 век.// ОНС,1997,№5 2. Бердяев Н. Смысл истории. М.1990 3. Левяш И.Я. 20 век: глобальный конфликт цивилизации и культуры.// Человек, общество, мир. Вып.1. Мн 1995 4. Лем С. Модель культуры.

Пермь.1993 5. Эрме Г. Культура и демократия.МН.1995