Компьютерный жаргон в аспекте гендер-лингвистических
исследований
Н. В. Виноградова
Русский
компьютерный жаргон – это язык по преимуществу «мужской». Он был создан мужчинами
для общения между собой как корпоративный диалект, и в настоящее время этот
подъязык используется, видоизменяется и совершенствуется в основном мужчинами -
программистами, создателями электронных библиотек и авторами произведений
интернет-литературы, собирателями словарей компьютерного сленга и просто
обитателями виртуального киберпространства и носителями виртуальной
киберкультуры.
Конечно,
это не значит, что компьютерным жаргоном пользуются только мужчины (в чатах,
например, женская половина человечества участвует наравне с мужской), однако он
может служить отличным примером «мужского» языка и идеальным полем для
гендер-лингвистического исследования: где ещё так ярко могут быть представлены
особенности мужского отношения к языку как средству общения?
Тем
не менее идея написать данную статью возникла не в связи с этим очевидным
фактом, а после прочтения забавного английского текста-шутки, популярного в
интернете. Приведем его целиком.
An English teacher was explaining to
his students the concept of gender association in the English language. He
stated how hurricanes at one time were given feminine names and how ships and
planes were usually referred to as "she". One of the students raised
his hand and asked, "What gender is a computer?" The teacher wasn't
certain which it was, so he divided the class into two groups, males in one and
females in the other. He asked them to decide whether a computer should be
masculine or feminine, and to give 4 reasons for their determination. The group
of women concluded that computers should be referred to in the masculine gender
because:
1. In order to get their attention,
you have to turn them on.
2. You have a lot of data, but are
still clueless.
3. They are supposed to help you
solve your problems, but half the time they ARE the problem.
4. As soon as you commit to one, you
realize that if you'd waited a little longer, you could have had a better
model.
The men, on the other hand, decided
that computers should definitely be referred to in the feminine gender because:
1. No one but their creator
understands their internal logic.
2. The native language they use to
communicate with other computers is incomprehensible to anyone else.
3. Even your smallest mistakes are
stored in long-term memory for later retrieval.
4. As soon as you make a commitment
to one, you find yourself spending half your paycheck on accessories for it.
Для
носителя английского языка существует альтернатива: «компьютер» - это «он» или
«она», так как в английском языке принадлежностью к грамматическому роду
(мужскому или женскому) обладают только одушевленные имена существительные, и
такого рода шуточный текст на английском возможен. У русского человека такой
проблемы нет: слово «компьютер» грамматически относящееся к мужскому роду, рождает
у русского пользователя компьютера ряд ассоциативных связей, что позволяет
увидеть в данном предмете некое мужское начало, и соотнести данный предмет с
живым существом мужского пола. Собственно, создавая свой язык, носители
компьютерного жаргона так и поступали: они имели в виду не только самих себя
(как общаться между собой?), но и компьютер (как общаться с ним?). Причём в
киберсообществе, как и в киберкультуре в целом, компьютер является если ли не
главным участником коммуникации, то уж во всяком случае равноправным членом
языкового коллектива.
Возможно,
этот в общем-то случайный и имеющий внутренне языковую природу факт (родовая
принадлежность слова «компьютер») определенным образом влияет на специфику
русского компьютерного жаргона как мужского корпоративного подъязыка на всех
его уровнях, на набор и характер языковых единиц, входящих в его состав, и на
реализацию его функций.
В
данной статье речь пойдет о компьютерном жаргоне как о типично «мужском» языке.
Как
мы уже сказали, в центре картины мира носителя компьютерного жаргона находится
сам компьютер: ни одно другое слово, входящее в словарь компьютерного сленга,
не имеет такого количества синонимов. По данным Словаря компьютерного сленга
Дениса Садошенко(http://www.sleng_dict.txt) их насчитывается более тридцати
(см. например: аппарат, банка, бандура, бима, бочонок, бука, бычок, вакса,
ибээма, ибээмка, керогаз, комп, компостер, компухтер, контупер, крокодил,
наколенник, пеньтюх, пися, пропентюх, проха, псих, путер, тачка, цампутер,
числогрыз, шестиум).
Характер
образования синонимов указывает на непринужденный, грубоватый,
дружеско-фамильярный тон общения, на неофициальные отношения между участниками
компьютерной коммуникации, которые обычно устанавливаются в мужском коллективе,
сообществе близких друзей, связанных работой и общими интересами, среди которых
компьютер присутствует в качестве некоторой очеловеченной, активно действующей
субстанции. Здесь представлен широкий спектр возможных наименований:
а)
дружески-фамильярные, ласкательно-уменьшительные, склоняющиеся по женскому типу
диминутивы «ибээмка», «ибээмочка», «бима», - здесь их создатели, вероятно,
неосознанно следуют модели образования «коротких» мужских имен, имеющейся в
литературном языке: Александр - Саша, Сашенька, Дмитрий - Дима, Димочка;
б)
престижно звучащие, уважительные «комп», «путер», «аппарат», при создании
которых, очевидно, используется активная в молодежном сленге тенденция к
приданию словам иностранного (английского) облика путём их сокращения;
в)
«карнавальные», созданные по моделям образования слов низкого регистра, -
«псих», «пися»;
г)
наименования, образованные с помощью различного рода экпериментов с
фонетическим обликом слова - «компухтер», «контупер», или каламбурного
сближения сходнозвучащих слов - «шестиум» из Pentium;
д)
вульгарно-грубоватые и презрительные просторечные наименования типа «банка»,
«бандура», «тачка», образованные по принципу переноса по смежности.
В
гендер-лингвистических исследованиях при анализе правил образования
существительных женского рода по названию деятельности (студент - студентка)
рассматривается вопрос, почему блокируется образование некоторых женских
коррелятов (в русском литературном языке нет женских аналогов названиям
профессий типа банкир, экономист). Причиной этого явления считается низкий
статус женщины в современном обществе, то есть автор делает вывод, что
ограничения на употребление женских форм продиктованы не грамматическими, а
социальными причинами (Mordzierz 1999). Нам кажется такой подход слишком
прямолинейным. Получается, что в языке существует прямая зависимость между
принадлежностью слова к грамматическому роду и оценкой внеязыковой реалии,
которую это слово обозначает, т.е. слова мужского рода в языковом сознании
русского человека стоят на более высокой ступени, чем слова женского рода, что
явно не соответствует действительности. Тем более, что почти все «главные»,
образующие культурные доминанты, слова в русском языке как раз относятся к
женскому роду: жизнь и смерть, правда и ложь, красота, любовь, свобода, список может
быть очень длинным, включающим душу, тоску и судьбу, по мнению А. Вежбицкой
составляющих основу русского менталитета.
В
русском литературном языке «лингвистического сексизма» нет, а вот в
профессиональных или корпоративных диалектах это явление, наверное, возможно,
если они по составу носителей преимущественно мужские или женские. Так, можно
предположить, что «мужской» компьютерный подъязык при образовании
лексем-синонимов слову «компьютер» подчиняется похожей тенденции.
Действительно, в данном ранее перечислении жаргонных наименований понятия
«компьютер» мужской род преобладает в синонимах с позитивными и актуальными для
жаргона коннотациями (см. пункты б), в) и г)), а женский – в синонимах с
уменьшительными и негативно-пренебрежительными коннотациями (см. пункты а) и
д)).
Та
же тенденция наблюдается, когда компьютерные неологизмы по происхождению из
английского языка (в компьютерном жаргоне неологизмов, заимствованных из
английского, преобладающее большинство), например: хайтек из «high technology»,
смайлик из «smile», гестбук из «guestbook»). Престижность их звучания и само
возникновение во многом определяется принадлежностью неологизма к мужскому
грамматическому роду в отличие от их литературного аналога (высокая технология,
улыбка, книга отзывов).
(1)
Этот гестбук создан для обсуждения «безумных» и не совсем безумных идей и
предложений, связанных с интернетом (http://kulichki.rambler.ru/moshkov)
В
примере (1) появление неологизма “гестбук” можно объяснить не только
стремлением выразиться по-компьютерному. Новое слово нужно для того, чтобы
обозначить разницу между обычной книгой отзывов и книгой отзывов виртуальной.
Таким образом замена женского рода на мужской в данном случае значима как
маркёр позитивной коннотации.
Возможность
создания такого количества различных наименований компьютера появилась в
результате нарочито свободного, открытого характера обращения с языком и
применения языковой игры, часто построенной на выдвижении на первый план
звуковой стороны языка. Языковая игра парадоксальным образом оттеняет смысловые
ньюансы и устанавливает новые семантические связи между жаргонным и
литературным словом.
Как
таковая, она характерна не только для компьютерного сленга, а также для
постмодернистской прозы, для языка средств массовой информации и для речи
современного русского интеллигента, но в компьютерном подъязыке ей отводится
особая жаргонообразующая роль (Виноградова 2001: 210-211). По наблюдениям Л.П.
Крысина (Крысин 2001:99), характерная для речи интеллигента в целом, языковая
игра в различных её вариантах больше свойственна речи представителей
технической интеллигенции молодого и среднего возраста, а это и есть носители
компьютерного жаргона.
По
данным гендер-лингвистических исследований (Ерофеева 2000: 89-90) в большинстве
случаев мужчины, сравнительно с женщинами, лучше знают и чаще употребляют
жаргонизмы. В своем речевом поведении женщины, в принципе, больше мужчин
стремятся ориентироваться на норму, на стандартное использование языковых
средств. В мужском же речевом поведении преобладает стремление к свободному или
нетривиальному подходу к языку. В компьютерном жаргоне, выполняющем, как и
любой другой сленг или корпоративный диалект, «функцию вечно подвижных
щупальцев языка» (Юганов, Юганова 1997: 10) идёт постоянный поиск, по существу наблюдается
сознательное стремление к рискованной языковой игре и/или сознательному
манипулированию языком, в основе которого лежит десакрализация печатного слова.
Происходит
это таким образом, что создается впечатление, что носители компьютерного
жаргона действительно поставили своей целью сделатьпечатное слово непечатным. В
интернете существует огромное количество регулярно обновляемых сайтов
анекдотов, как правило, полупристойного содержания. Анекдот, кстати, - это
типично мужской жанр (Седов 1998: 9). Известно, что женщины обычно анекдоты
рассказывать не любят и их не запоминают. В интернете публикуются романы и
рассказы эротически-фривольного содержания, многочисленные собрания «приколов»
- речений, построенных на комбинировании и перестановке различных частей
известных фразеологических сочетаний и пословиц, типа «Голод не тётка -
полюбишь и козла». Стиль общения в чатах, на форумах и конференциях вызывающе
заниженный, характеризующийся пренебрежением к правилам пунктуации и
откровенным, нарочитым нарушением правил культуры речи.
Всем
этим фактам можно найти обоснование в принадлежности компьютерного жаргона к
мужскому языку. На наш взгляд, это более приемлемое объяснение происходящих в
интернете речевых девиаций по сравнению с распространёнными сетованиями
языковедов о порче языка, об экспансии грубой и низкой лексики, об инерции
падения цензурных шлагбаумов.
Здесь
мы остановимся на двух моментах:
1.
Компьютерный жаргон и обсценная лексика.
2.
Компьютерный жаргон и жаргонизация литературных текстов.
Известно,
что в «закрытых» жаргонах (язык офеней, блатная музыка) на первом месте стоит
функция индикации «своих» и «чужих» и функция засекречивания информации, в то
время, как в «открытых» жаргонах (молодежный сленг, язык хиппи, митьковский
диалект) доминирует игровое начало, соблюдение необязательных, но создающих
особую атмосферу общения «правил» речи. Компьютерный сленг - это типичный
«открытый» жаргон и при этом жаргон «мужской», что диктует вполне определённые
правила речевого поведения его носителей: «неприличные» выражения,
балансирование на грани пошлости употребляются в нём как бы на законных
основаниях, точно так же, как они уместны в тесной мужской компании в
отсутствии представительниц прекрасной половины человечества.
В
чем же проявляется языковая солидарность в компьютерном жаргоне? Рассмотрим
примеры, взятые из популярного в интернете текста: «Как перестать
программировать и начать жить».
(2)
Вот что я тебе скажу, парень. Люди, которые задают такие вопросы, не могут
называться "опытными российскими программистами". Таким людям не
светит трудоустройство даже в ЮАР. Ведь главная фича, с которой ты столкнешься
в Америке - не тонкости хай-тека, а толстости женщин.
(3)
Да Баг с тобой, парень! Неужто ты так и не понял? Нет смысла ехать в другую страну
для того, чтобы сидеть там в четырех стенах над пыльной клавой. Это можно
делать и тут.
В
примерах (2) и (3) - общий устный и иронически-пренебрежительный, слегка
ёрнический характер общения создаётся с помощью обращения на «ты», просторечных
выражений «не светит», «неужто», жаргонизмов «фича» (из англ. «feature»),
«хай-тек» (из англ. «high technology»), «клава» (из лит. «клавиатура») и
языковой игры - создания новой антонимической пары «тонкости хай-тека -
толстости женщин» и преобразования известного фразеологического сочетания в
новое сочетание «Да Баг с тобой!» (в компьютерном жаргоне «баг» - сетевой
вирус).
(4)
Потом переходи к языку более высокого уровня. Это так называемый "язык
системного программиста". Он включает ряд более длинных слов ("абсолютли",
"дефинитли" и т.п.) и ряд соответствующих распальцовок вроде
известного "альт-контрол-дел". Но главное - это взгляд. Прямой,
честный взгляд прямо в глаза собеседника, с доброй широкой улыбкой и
одновременным произнесением магического "факю" (это тот самый звук,
который издает пиво при открывании). Когда ты научишься даже мысленно
произносить это так, чтобы собеседники слышали твой телепатический сигнал -
считай, ты овладел.
В
примере (4) к вышеперечисленному добавляется русифицированный английский как
неотъемлемая часть компьютерного жаргона и обсценная лексика.
Анализируя
речевое поведение различных социальных групп в современном американском
обществе, John Haiman (1997) рассматривает особый эффект использования низкой и
обсценной лексики, который он называет 'dropping the negative'.
Эффект
«падения негативности», по его мнению, возникает в случае, если слова или
фразы, обычно несущие негативные коннотации, такие, как "I hate you",
"Fuck you", "Bitch", употребляются без этих коннотаций.
Такое использование низких и обсценных выражений - это инверсия сарказма,
своеобразный сарказм наоборот. Очень часто в сарказме мы используем позитивные
слова или фразы в негативном смысле, а 'dropping the negative', соответственно,
- это негативные, ругательные и даже запрещенные слова, употребляемые в
позитивном смысле.
Иллюстрируя
это явление, автор приводит запись речевого поведения двух подростков во время
видеоигры:
[The game starts. A and B are racing
each other. A starts out in the lead]
A: I hope you’re ready to get your
ass kicked.
B: Whatever. Last time I checked, I
had won the last three races.
[B shoots A, leaving him
incapacitated. B takes the lead]
A: Fucking bitch-whore! I was
kicking ass.
B: And now I’m kicking yours.
A: Fuck you, we have two laps left.
По
нашему мнению, в речевом поведении носителей компьютерного сленга употребление
низкой и обсценной лексики сопровождается тем же эффектом.
При
этом, как при сарказме, высказывания с лексикой низкого регистра в компьютерном
жаргоне также содержат добавочное «метасообщение», некий глубинный смысл,
который можно расшифровать, как « Я притворяюсь» или «То, что я говорю - не
всерьёз, это притворство». Важно подчеркнуть, что данное «метасообщение» может
появиться только, когда участники ситуации знакомы и относятся друг к другу
дружелюбно.
По-видимому,
учёт того, что компьютерный сленг - это типично «мужской» язык, позволяет
несколько иначе оценить роль и место грубой и низкой лексики в его составе, во
всяком случае по сравнению с её ролью в общей современной языковой ситуации в
России. Речь идет если не о реабилитации её «засилья» в чатах и конференциях,
то об указании на такой объективный фактор, как неписанные правила общения
носителей компьютерного жаргона, в какой-то мере объясняющие присутствие даной
лексики в интернете. Именно языковая солидарность диктует носителям
компьютерного жаргона правила речевого поведения.
У
нецензурной лексики в компьютерном жаргоне есть, по-видимому, ещё одна функция,
пришедшая из национального языка, где она сохранилась с коммунистических
времен. При социализме с его официозом и двойными стандартами мат часто
выполнял функцию маркёра отказа от двойных стандартов, перехода на
откровенность. Мат не был распространён, как сейчас. Выругаться, даже в мужской
компании, означало просигнализировать: "А теперь я тебе как человек
человеку скажу, - слушай". В этой функции мат мог употребляться, в
частности, в разговоре интеллигентных людей, указывая на переход к
доверительной беседе. Сходные задачи мат мог выполнять также, например, во
время совещания у директора завода, когда проблемы производства требовали не
цитат из решений последнего пленума коммунистической партии, а реальных и
решительных действий. Как реликт, эта функция мата существует в компьютерном
сленге, но следует, очевидно, признать, что с «легализацией» мата и его
повсеместностью она в скором времени отомрёт.
Обратимся
к такому явлению в компьютерном сленге, как жаргонизация литературных текстов.
Это также процесс, характерный не только для компьютерного жаргона.
Исследователи современного состояния языка отмечают, что отличительной чертой
языка средств массовой информации последнего времени является размывание границ
между «своим» и «чужим» текстом. Однако в наибольшей степени жаргонизация как
специальный случай манипулирования литературным текстом проявляется именно в
компьютерном жаргоне.
Назвав
уже упоминавшийся нами текст «Как перестать программировать и начать жить»,
автор иронически процитировал известное название книги Карнеги. При этом
отсылка к подобным произведениям, данная в контексте общей ориентации
киберкультуры на американские языковые и культурные стандарты, - это ещё и
самоирония, самоосмеяние. По «смелости» а иногда и остроумию произведения
виртуальных авторов явно превосходят всё, что пока издается на бумаге и
поддаётся цензуре и редактированию. Важно отметить, что жаргонизации
подвергаются не только отдельные цитаты, (пример (4)), но и некоторые жанры,
например, жанр инструкции.
(4)
Когда типа кумарит и в натуре рвёт башню от того, какой, блин, на хате напряг,
ты один мне в кайф, - клёвый, отпадный, чисто пацанский русский базар.
Это
может быть жаргонизированный Тургенев, выполненный как стилизация под язык
«новых русских», или компьютерная инструкция к стиральной машине или пылесосу,
суть явления одна: в компьютерном диалекте литературный текст или жанр
сознательно подвергается карнавальному переосмыслению.
Намеренный
характер таких «переделок» несомненен, так же как и то, что создаются они для
поддержания особого «градуса» общения в коллективе «своих парней», в сообществе
откровенных и вольных в речевом отношении «крутых юзеров». При этом отступление
от правил и норм позволяет участникам такого общения кощунственно соединять
несоединимое, фамильярно обращаться с наиболее священными понятиями и нормами,
принятыми и в обществе, и в языке. Анархически-карнавальное забвение языковых
табу в том числе и на обсценную лексику, отсутствие любых видов цензуры, даже
внутренней, создает у носителей компьютерного жаргона иллюзию объединяющей
свободы. Причем это объединение реализуется на основе общего противостояния
невиртуальному миру.
Список литературы
Виноградова
Н. В. (2001), Компьютерный сленг и литературный язык: проблемы конкуренции //
Исследования по славянским языкам. Корейская ассоциация славистов, Сеул, 2001 -
6.
Ерофеева
Т.И. (2000), Социолект в стратификационном исполнении // Русский язык сегодня.
Вып. 1. Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова. Отв. Ред. Л.П.
Крысин. - М., «Азбуковник». 2000.
Земская
Е..А, Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. (1993), Особенности мужской и женской
речи // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический
аспект. М., 1993.
Иванов
Л.Ю. (2001), Воздействие новых информационных технологий на русский язык:
системно-языковая и культурно-речевая проблематика // Словарь и культура
русской речи. К 100-летию со дня рождения С.И. Ожегова. М.: Индрик, 2001.
Крысин
Л.П. (2001), Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета //
Русский язык в научном освещении, 1 - 2001.
Николина
Н.А., Агеева Е.А. (2001), Языковая игра в структуре современного прозаического
текста. // Русский язык сегодня. Вып.1. Сб. статей / РАН. Ин-т рус. яз. им .
В.В. Виноградова. Отв. Ред. Л.П. Крысин. - М.: «Азбуковник», 2000.
Седов
К.Ф. (1998), Основы психолингвистики в анекдотах. Учебное пособие. -
Издательство «Лабиринт», М.,1998.
Словарь
компьютерного сленга Дениса Садошенко. www.sleng_dict.txt.
Юганов
И., Юганова Ф. (1997), Словарь русского сленга (сленговые слова и выражения
60-90 годов). Под ред. А.Н. Баранова. - М.: Метатекст, 1997.
Haiman J. (1997), Dropping the
Negative. A linguistic analysis of a form of unplain speaking in
American English. www.sociolinguistics.jhaiman.
Mordzierz B.M. (1999), The Rule of
Feminization in Russian // Slavic gender linguistics / Ed. by Margaret H.Mills.
Amsterdam / Philadelphia: Jon Benjamins Publishing Company, 1999.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.philology.ru