Рождественский Всеволод Александрович
10. IV. 1895, Царское Село (ныне Пушкин)-
31. VIII. 1977, Ленинград.
Всеволод Александрович Рождественский родился 29 марта 1895 г. в г.
Царское Село (ныне Пушкин), в преподавательской семье, там же учился в
гимназии, которую закончил уже в Петрограде, в 1914 г. Осенью того же года
поступил студентом в Петроградский университет (филологический факультет).
В конце 1916 г. был призван к отбыванию военной службы в царской армии, в
запасной электротехнический батальон «на правах вольноопределяющегося» и в
январе 1917 г. после сдачи соответствующих экзаменов получил чин прапорщика
инженерных войск. После свержения самодержавия в феврале 1917 г. на должности заведующего
учебными классами оставался в своей части, входящей в состав войск военно-
революционного комитета. После победы Октября вернулся в университет для продолжения курса. Весной
1918 г. вступил добровольцем в Красную Армию, принимал участие в защите
Петрограда от банд Юденича, продолжал службу в учебно-опытном минном
дивизионе в звании комвзвода. В 1924 г. демобилизовался и вновь вернулся в университет, который и
закончил в 1926 г. Так как его воинская часть все время входила в состав Ленинградского
гарнизона, он имел возможность заниматься и основным делом своей жизни,
т. е. литературой. Еще в 1918 г. Алексей Максимович Горький привлек его к
работе в основанном им издательстве «Всемирная литература» в качестве поэта
переводчика. В 1921 г. он выпустил первые свои стихотворные сборники «Лето»
и «Золотое веретено». С этого времени началась его работа как
профессионального литератора. В 1934 г. Рождественский был принят членом в
Союз писателей СССР. За почти пятидесятилетний срок своего творческого пути Всеволод
Александрович выпустил около двух десятков стихотворных сборников, не
считая своей постоянной работы в области перевода классиков западной
прогрессивной литературы. Рождественский принимал участие в общественной жизни Союза писателей,
неоднократно избирался в члены правления его Ленинградского отделения,
участвовал в выездных Всесоюзного правления. Ряд лет вел творческие
семинары по работе с молодыми авторами. Состоял членом редколлегии журнала
«Звезда», а позже – членом редколлегии журнала «Нева». В июне 1941 г. вступил в армию народного ополчения и в качестве военного
корреспондента был назначен в газету «На защиту Ленинграда». В январе 1942
г. был переведен в 8- ю армию Волховского фронта. Всю войну провел на
фронтах: Ленинградском, Волховском, Карельском и закончил ее демобилизацией
в мае 1945 г. в звании военного корреспондента, капитана административной
службы запаса. В 1955 г. снят с военного учета по достижению предельного возраста. Имел ряд правительственных наград за участие в Великой Отечественной войне
– орден Отечественной войны II степени ряд медалей. По возвращении с фронтов продолжал свою литературную деятельность, которую
считал основным делом своей жизни.
И я служу народу моему –
Быть может, той единственной строкою,
Которую твердит, готовясь к бою,
Артиллерист в грохочущем дыму:
«И я служу народу моему!»
Когда в ночи, взрывая дождь и тьму,
Взвивается сигнальная ракета,
Чтоб взять на цель последнюю тюрьму, -
Строкою, славящей победу света,
И я служу народу моему.
И в час, когда на солнечной поляне
Сойдемся мы при кликах ликований
Я, как заздравный кубок, подниму
Строфу мою: в годину испытаний
И я служу народу моему.
* * *
Он стоял над тем, что было садом
Седину склонив, не видя слез
Точно старый вяз, который рядом
С разоренною теплицей рос.
Солью борода его намокла,
И когда побрел он вдоль пруда,
Под ногой похрустывали стекла,
У колен шуршала лебеда.
В свисте ветра, в злом грачином гаме
Яростно сжимались кулаки…
А уже на запад за лесами
Двигались родимые полки.
* * *
Все выше солнце. Полдень серебрится.
Лес провалился по пояс в снега.
Кружок бойцов. Обветренные лица.
Суровых истребителей врага.
Остер их глаз, а губы плотно сжаты,
Шинель осыпал колкий снежный прах.
У каждого родные автоматы,
Без промаха разящие в боях.
Они в кругу уверенном, суровом
И закаленном дружеством войны
Летят душой за командирским словом,
Глядят в простор морозной целины.
Все крепче стужа, глубоки сугробы,
Но ширится и рвется на простор
Высокой мести и священной злобы
В снегах блокады поднятый костер.
* * *
Колеса вздыбленной трехтонки
Запутанные провода,
И тут же, в брошенной воронке,
Как небо синяя вода.
Здесь, в предосенней позолоте,
В лесу, просвеченном насквозь,
За шагом шаг ползти пехоте
В огонь и грохот довелось.
Но бой ушел. Далеко где-то
Рокочут дымные леса
И – ветра свежего примета-
Горит заката полоса.
* * *
Могила бойца
День угасал, неторопливый, серый,
Дорога шла неведомо куда, -
И вдруг, под елкой, столбик из фанеры-
Простая деревянная звезда.
А дальше лес и молчаливой речки
Охваченный кустами поворот.
Я наклонился к маленькой дощечке:
«Боец Петров» и - чуть пониже - год.
Сухой венок из побуревших елок,
Сплетенный чьей- то дружеской рукой,
Осыпал на песок ковер иголок,
Так медленно скользящих под ногой.
А тишь какая, точно не бывало
Ни взрывов орудийных, ни ракет…
Откуда он? Из Вологды, с Урала,
Рязанец, белорус? - Ответа нет.
Но в стертых буквах имени простого
Встает лицо, скуластое слегка,
И серый взгляд, светящийся сурово,
Как русская равнинная река.
Я вижу избы, взгорья ветровые,
И, уходя к неведомой судьбе,
Родная непреклонная Россия,
Я низко-низко кланяюсь тебе.