Русская Фантастика XIX века. М. Н. Загоскин
А. Усов
Михаил
Николаевич Загоскин (1789-1852) - известный русский беллетрист, по праву
считающийся основателем русского исторического романа, родился семье небогатого
пензенского помещика. Род Загоскиных был достаточно древним - свою родословную
они вели еще с 1472 года, в котором выходец из Золотой Орды Захар Загоска
поступил на службу к великому князю Московскому Иоанну III, за что был
пожалован вотчиной в новгородской земле. В роду у Загоскиных было немало видных
государственных мужей, оставивших заметный след в российской истории, но к
концу XVIII-го века Загоскины уже успели растерять и свои богатства и свои
былые связи в свете.
Молодой
Загоскин провел свое детство и юность в родовом поместье в селе Рамзай.
Родители мальчика очень старались дать ему хорошее образование и с ранних лет
пристрастить к чтению. Это им вполне удалось - Миша целиком отдался книгам, в
которых ему открылся совершенно новый мир, так не похожий на спокойный,
размеренный мир провинциального дворянского общества. Романы на исторические
темы и полные ужасов "готические" романы Анны Радклиф, которая до
Вальтера Скотта была самым популярным зарубежным автором в России, так увлекли
Загоскина, что он, под впечатлением любимых произведений уже в
одиннадцатилетнем возрасте пробует свои силы в сочинительстве. Написанные им
трагедия в стихах и повесть "Пустынник" очень понравилась
родственникам и знакомым, но они просто отказывались верить в его авторство.
К
сожалению, литературного вундеркинда из Михаила Загоскина не получилось.
Тринадцатилетним подростком он оказывается в Петербурге - его направляет туда
отец, считавший что к службе надо привыкать с малолетства. Загоскин поступает
на службу в канцелярию государственного казначея Голубцова, потом переводится в
горный департамент, а еще позже - в государственный заемный банк. Канцелярская
служба отнимала у писателя много времени, давая при этом всего лишь сто рублей
годового жалованья. Но она диктовалась суровой жизненной необходимостью -
помощь отца составляла не более трехсот рублей в год ассигнациями, а жить-то
как то надо было.
Продвижение
Загоскина по карьерной лестнице шло тяжело - к концу первого десятилетия своей
службы, в 1811 году, он был всего лишь помощником столоначальника в
департаменте горных и соляных дел (в чине губернского секретаря), что
соответствовало XII классу в Табели о рангах. О тех жизненных лишениях, которые
Загоскин испытывал в период своей ранней молодости, красноречиво
свидетельствует такой факт: в одну из петербургских зим из-за отсутствия денег
на дрова, чтобы не замерзнуть, ему пришлось отапливать квартиру стульями.
Но
вот грянула гроза 1812 года. В августе 1812 Загоскин вступает добровольцем в
петербургское ополчение, которое было придано корпусу графа Витгенштейна,
закрывавшему дорогу на северную столицу. Доблестно сражался под командованием
Витгенштейна подпоручик Загоскин. В сражении под Подонком он был ранен в ногу и
за проявленную храбрость награжден орденом Св. Анны 4-й степени на шпагу. После
излечения Михаил Николаевич вернулся в действующую армию и прослужил в ней до
самого конца войны - вплоть до завершения осады Данцига - адъютантом при
генерале Левисе.
Отечественная
война и заграничный поход русской армии стали своего рода школой для многих
поколений российского общества. Но в отличие от декабристов, вышедших из этой
войны с революционными настроениями, большинство участников Отечественной войны
1812 года вынесли из нее еще более укрепившееся чувство патриотического
служения отечеству. Принадлежал к этому большинству и Загоскин. Благодаря
армейской службе и фронтовым подвигам его характер и мировоззрение претерпевают
сильные изменения. Выйдя в отставку, он уже не мог продолжать прежнюю
монотонную и беспросветную жизнь канцеляриста. Поэтому, после недолгого
пребывания в своем родном Рамзае, Загоскин, полный честолюбивых творческих
планов, вновь оказывается в столице.
И
хотя он снова поступает на прежнее место - в департамент горных и соляных дел
на должность помощника столоначальника - из родных мест он приехал на этот раз
не с пустыми руками. Он привез своего драматургического первенца - комедию в
одном действии "Проказник". Не обладая знакомствами в литературном
мире, писатель решается на дерзкую авантюру: обратиться инкогнито к известному
в то время комедиографу князю А. А. Шаховскому. Обратиться под видом посланника
одного якобы неизвестного сочинителя с просьбой "прочесть прилагаемую
пьесу и, приняв в соображение, что это первый опыт молодого сочинителя, сказать
правду: есть ли в нем талант и заслуживает ли его комедия сценического
представления? Если нет, то, не спрашивая об имени автора, возвратить рукопись
человеку, который будет прислан в такое-то время". Загоскин так не верил в
свой успех, что был просто обескуражен, получив от маститого драматурга ответ,
в котором тот хвалил пьесу и приглашал автора лично посетить его. С этой поры
Шаховской стал фактически "крестным отцом" Загоскина на поприще
комического театра.
Протекция
Шаховского, члена "Беседы любителей русского слова", обеспечивала
Загоскину успех, но имела и свои "минусы" для писателя, поскольку он
попал в стан противников Карамзина и писателей-арзамасцев. За Загоскиным сразу
же закрепилась репутация литературного старовера, сыгравшая отрицательную роль
в восприятии его творчества младшими современниками в 30-е и 40-е годы.
Первой
пьесой Загоскина увидевшей сцену была "Комедия против комедии, или Урок
волокитам". Эта пьеса не имела у публики большого успеха. Но уже следующая
комедия - "Г-н Богатонов, или Провинциал в столице", поставленная на
петербургской сцене летом 1817 года, была принята петербургской публикой на
"ура". После этой пьесы Загоскин становиться достаточно известным в
столичных литературных кругах.
Получив
известность, Загоскин начинает смело вступать в полемику с критикам своего
творчества - Белинским и литераторами его круга - порицая характерное для
многих из них низкопоклонство перед иностранщиной, "западничанье".
Так, например, в сатире "Любители словесности" Загоскин гневно пишет:
"В одной только России можно видеть людей, которые находят удовольствие
порицать все отечественное, которые, не имея понятия о нашей словесности, не
зная даже языка своего, говорят о нем с презрением; которые, пробыв несколько
времени в Париже, думают, что приобрели сим право быть оракулами вкуса и
располагать мнением целого света".
К
середине 1820-х годов в личной жизни Загоскина происходят большие перемены. В
1816 году он женится на петербургской красавице Анне Дмитриевне Васильцовской -
побочной дочери Д. А. Новосильцева, известного богача и вельможи екатерининских
времен. В семье Анны Дмитриевны были совсем не рады появлению Загоскина в роли
зятя. Тесть относился к нему "как к ничтожному молодому человеку без
состояния и общественного положения", с мало скрываемой антипатией и
презрением. Только глубокое взаимное чувство, возникшее между А. Д.
Васильцовской и Загоскиным, позволило заключить этот брак. Причем самому
Загоскину пришлось отказаться от найденной для него его отцом невесты в родной
Пензенской губернии.
В
1820 году Загоскин переезжает в Москву. Здесь, в конце 20-х годов он удачно
сдает экзамен на чин коллежского асессора. Этот небольшой чин (VIII класс) внес
в душу Михаила Николаевича долгожданное успокоение. Следует отметить, что Загоскин
вполне благополучно одолел дальнейшие ступени служебной лестницы. В последние
годы жизни он был уже и действительным статским советником, и почетным
академиком по разряду русского языка и словесности в императорской Академии
наук. Но сейчас, после долгих неудач на служебном поприще, даже этот небольшой
чин много значил для него. Спокойный за свое будущее, он приступает к созданию
своего первого исторического романа.
Принимаясь
за такой труд, Загоскин понимал всю серьезность поставленной перед собой задачи
- русского исторического романа как такового еще не существовало, хотя
блестящие исторические повести Карамзина, Александра Бестужева и Николая
Полевого успели уже создать прочный фундамент для возведения монументального
здания отечественной исторической прозы. И все же именно Загоскин стал
первопроходцем в этой области. Первенство писателя было и хронологическим - его
"Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" вышел в свет на полгода
раньше булгаринского "Дмитрия Самозванца"; и литературным - его роман
явно выигрывал в художественном смысле перед романом Булгарина. Загоскину
удалось, еще в самом первом своем историческом романе, наиболее глубоко
затронуть чувство национального самосознания, присущее любому социальному слою
в России XIX века.
"Юлий
Милославский", вышедший в свет на четырнадцатом году литературной карьеры
писателя, представил русской публике совершенно нового Загоскина, уже не одного
из многочисленных литераторов средней руки, а писателя высочайшего класса,
смело шагнувшего на авансцену русской литературы, где в эти годы блистали
Жуковский, Пушкин, Крылов, Федор Глинка, Александр Бестужев, Денис Давыдов,
Николай Полевой, Антоний Погорельский. Произошло настоящее литературное чудо. В
ослепительном созвездии мастеров русской литературы зажглась новая яркая звезда
- звезда Загоскина.
Русское
общество отреагировало на публикацию "Юлия Милославского"
восторженными рукоплесканиями: "Все обрадовались "Юрию
Милославскому" как общественному приятному событию, все обратились к
Загоскину: знакомые и незнакомые; знать, власти, дворянство и купечество,
ученые и литераторы - обратились со всеми знаками уважения, с восторженными
похвалами; все, кто жили или приезжали в Москву, ехали к Загоскину; кто были в
отсутствии - писали к нему".
Жуковский
в письме к Загоскину так описывает чувства, которые возникли у него при чтении
"Юрия Милославского": "Вот что со мною случилось: получив вашу
книгу, я раскрыл ее с некоторою к ней недоверчивостью и с тем только, чтобы
заглянуть в некоторые страницы, получить какое-нибудь понятие о слоге вообще.
Но с первой страницы я перешел на вторую, вторая заманила меня на третью, и
вышло наконец, что я все три томика прочитал в один присест, не покидая книги
до поздней ночи. Это для меня решительное доказательство достоинства вашего
романа".
А
вот что говорил Пушкин об этом романе в рецензии, напечатанной им в
"Литературной газете": "Г-н Загоскин точно переносит нас в 1612
год. Добрый наш народ, бояре, казаки, монахи, буйные шиши все это угадано, все
это действует, чувствует, как должно было действовать, чувствовать в смутные
времена Минина и Палицына. Как живы, как занимательны сцены старинной русской
жизни!.. Романическое происшествие без насилия входит в раму обширнейшего
происшествия исторического".
"Юрий
Милославский", переведенный на ряд иностранных языков, удостоился высокой
похвалы Проспера Меримо и самого Вальтера Скотта.
Окрыленный
успехом "Юрия Милославского" Загоскин один за другим пишет новые
исторические романы, которые, как и его первое произведение этого жанра, имеют
бешеный успех у публики - "Рославлев, или Русские в 1812 году",
"Аскольдова могила", повесть "Кузьма Рощиц", романы
"Кузьма Петрович Мирошев, русская быль времен Екатерины II",
"Брынский лес" и "Русские в начале осьмнадцатого столетия".
В
30-х годах у Загоскина происходят значительные перемены и на службе. В 1831
году он в чине надворного советника становится управляющим конторой
императорских московских театров, а еще через год в чине уже коллежского
советника - директором московских театров и камергером императорского двора. В
1842 году в чине действительного статского советника он переходит на более
спокойную должность директора Московской Оружейной палаты.
В
те же 30-е годы Загоскин обращается к любимой теме своего детства -
"готическому" роману. В течении нескольких лет он пишет цикл
повестей-рассказов под общим названием "Вечер на Хопре", роман
"Искуситель" и роман "Тоска по родине". За циклом повестей
"Вечер на Хопре", который стал пробным камнем Загоскина в этом жанре,
отчетливо проступает подросток-книгочей Миша Загоскин, захваченный чтением
произведений любимой Анны Радклиф. В самом начале Загоскин, от имени
рассказчика, объясняет свою привязанность к "страшным" историям и
загадкам: "Не могу описать, какое неизъяснимое наслаждение чувствую я
всякий раз, когда слушаю повесть, от которой волосы на голове моей становятся
дыбом, сердце замирает и мороз отдирает по коже".
Самое
значительное произведение Загоскина в этом жанре - роман "Искуситель"
- было опубликовано в 1838 году. Этот роман несколько непохож на другие
готические произведения Загоскина. "Искуситель", который автор
"...писал ... с чистым намерением, в том смысле, что предметом моим было
бороться с новыми идеями, которые наводняют наше отечество, - идеями, разрушающими
порядок, повиновение к властям, к закону...", получился очень злободневным
в идейно-политическом отношении. В "Искусителе" в образе зла,
пришедшего с Запада, и пытающегося разрушить российские религиозные традиции,
писатель объединяет все новые разрушительные идеи "буйных умов", и
открыто говорит о своей цели в литературе: "Я считаю святой обязанностью
не угождать духу времени, а говорить то, что внушает мне совесть и здравый
смысл, которого французские либералы и русские европейцы терпеть не
могут". Провозглашенная в романе идейная бескомпромиссность и
"жесткий" патриотизм, стали причиной к резким нападкам на него со
стороны либеральных кругов. Так Белинский, всегда достаточно холодно
относившийся к произведениям Загоскина, напечатал несколько резких рецензий на
произведения Загоскина.
Не
смотря на это, основная часть российской публики восприняла роман с
восхищением. И. А. Крылов писал Загоскину в конце 1838 года: "Я слышу
чудеса о вашем новом романе "Искуситель". Многие критики сравнивали
"Искусителя" с великолепным романом Лажечникова "Ледяной
дом". Любопытно, что в целом подобную реакцию публики отмечает год спустя
и сам Белинский: "Появление каждого нового романа г. Загоскина - праздник
для российской публики".
Последним
значительным художественным произведением М. Н. Загоскина, стали четыре выпуска
этнографически-бытовых очерков "Москва и Москвичи", написанные в
1842-1850 годах.
Судьба
Загоскина в литературе сложилась в целом счастливо, одним из признаков чего
было то, что к моменту своей кончины, случившейся в июне 1852 года в следствии
неправильного лечения наследственной подагры, его творческий путь был
практически завершен. Как писатель он сумел сказать миру почти все, что мог или
хотел.
В
некрологе на кончину Михаила Николаевича Загоскина его друг и биограф С. Т.
Аксаков удивительно точно определил особое место Загоскина в истории русской
литературы: "Недаром считают високосные года тяжелыми годами. Ужасен
настоящий високос для русской литературы! 21-го февраля потеряли мы Гоголя,
12-го апреля - Жуковского и наконец, 23-го июня - Загоскина. Нисколько не
сравнивая этих писателей в талантах, положительно можно сказать, что Загоскин
пользовался гораздо большею народностью, принимая это слово в его известном у
нас значении. Почти все, что знает грамоте на Руси - читало и знает Загоскина;
к этому числу должно присоединить всех без исключения торговых грамотных
крестьян".
Именно
поэтому приятно сознавать, что отец русского исторического романа Михаил
Николаевич Загоскин из разряда забытых вновь возвращается в ряды "живых"
писателей, произведения которых помнят и читают потомки. А это - высшая награда
для любого писателя.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.zagoskin.net.ru