Нирвана
Нирвана (пали,
санскр.– «затухание», «угасание», «иссякание», «успокоение»), согласно всем
школам буддизма, конечная цель человеческого существования, осуществление
которой равнозначно радикальному и окончательному уничтожению страдания
(духкха), исчерпанности притоков аффектированного сознания (доши), прекращению
трансмиграции (сансара) и действия механизмов «закона кармы». Нирвана, которая
осуществима еще при жизни адепта после его «просветления», завершается конечной
нирваной после распада его последнего тела – паринирваной.
В классическом
буддизме нирвана рассматривается как основное содержание учения Будды. К
нирване ведет восьмеричный путь, включающий правильные воззрения, размышление,
речь, действия, образ жизни, внимание, медитацию и сосредоточение.
Непосредственно достижению нирваны предшествует полное прекращение (ниродха)
восприятий, мыслей и чувств. Однако конечный пункт этого пути, который впервые
был достигнут самим Буддой и который может быть пройден только буддийским
монахом, описывается в палийских текстах как неопределимый. Это же относится и
к тому «совершенному» (татхагата), который его достигает: на вопросы о его
посмертной судьбе Будда отвечал, что после смерти его нельзя считать ни существующим,
ни не существующим, ни тем и другим одновременно, ни даже не тем и не другим,
подобно тому, как нельзя определить, «куда» уходит после сгорания топлива огонь
– на восток, запад, север или юг. Нирвана определяется поэтому преимущественно
«методом отрицаний» – как не рожденное, не произведенное, не созданное, ни с
чем не соединенное, как отсутствие стремления, отсутствие привязанности,
отсутствие иллюзии и т.п. Однако она может быть определена и положительно – как
истина, стабильность, мир, безопасность, чистота или «дальний берег».
Пример как
отрицательных, так и положительных характеристик нирваны дает известнейший
постканонический текст Вопросы Милинды (Милиндапаньха). В ответ на просьбу
греческого царя Милинды (Менандра) описать нирвану буддийский мудрец Нагасена
сообщает, что она ни с чем не сопоставима и потому принципиально неописуема.
Милинда недоумевает, почему этого нельзя сделать, если она существует, и
Нагасена приводит аналогии с другими существующими, но неописуемыми вещами: с
количеством воды и живых организмов в существующем океане, а также с обликом,
возрастом или размерами существующих без-образных богов. Нирвану можно только
уподобить по некоторым ее признакам (не по сущности) ряду известных феноменов.
У нее есть одно сходство с лотосом – она незапятнанна; два – с водой, она
остужает лихорадку (аффектов) и утоляет жажду (желаний); три – с противоядием,
она спасительна для терзаемых ядом (страстей), прекращает болезни (страдания),
является нектаром бессмертия; четыре – с океаном, в ней не заводится падаль
(привязанностей), она велика и безбрежна, вмещает великие существа
(«совершенных»), расцвечена множеством цветов (знания и «освобождения»); пять –
с пищей, она продлевает век живых существ, придает им силы, создает им облик,
угашает муки голода (активность аффектов), избавляет от изнеможения в
страданиях); десять – с пространством, она не рождается, не стареет, не
умирает, не приходит, не возникает, ею нельзя овладеть, она недоступна для
воров, не имеет «опоры» или преграды и бесконечна. В ответ на существенно
важный вопрос Милинды – «осуществляют» ли нирвану как уже сущую или «порождают»
как не-сущую – Нагасена склоняется к первому: нирвана существует объективно как
покойная, счастливая и возвышенная, но «истинно делающий» реализует ее своей
мудростью и практикой, следуя наставлениям Будды и других «знатоков». Его
состояние подобно ощущениям того, кто избавился от огня, освободился от кучи
трупов, очистился от болотной грязи и тины. Хотя нет места, в котором
«расположена» нирвана, есть «места» ее осуществления. Таковыми являются
нравственное поведение (шила) и внимание (сати). Нирвана осуществима везде –
как в различных регионах «страны ариев», так и у греков, иранцев или китайцев и
др.
Схоласты
классического буддизма – абхидхармисты – внесли существенное уточнение в
определение нирваны как сущего. В своих списках дхарм (которых насчитывалось в
среднем 75) они оставили три «клеточки» для тех элементов бытия, которые, в
отличие от остальных, не являются причинно-обусловленными. Одна из этих
«клеточек» была заполнена пространством, две другие – подавлением проявления
дхарм через понимание (пратисамкхьяниродха) и тем же подавлением,
осуществляемым иным путем (апратисамкхьяниродха), которое вновь уподоблялось
угасанию огня после сгорания топлива. Эти две последние дхармы приблизительно
соответствовали способам достижения нирваны, а их включение в список дхарм
означал, что она получает не только онтологический, но и прагматический статус.
А именно, ее можно сравнить (пользуясь методом наглядных аналогий того же
Нагасены) с некоторыми станциями, которые может достичь или не достичь поезд
«практикующего» буддийского монаха: если он на них попадает, то обрел конец
пути, если же не доезжает или «промахивается», то ему придется возобновить опыт
в будущем рождении. Абхидхармисты различали две стадии самой нирваны: «нирвана
с остатком» и «нирвана без остатка». На первой стадии у «практикующего» еще
сохраняются плоды накопленных в прошлом кармических семян (к примеру, он может
испытывать телесную боль), на второй они уже ликвидируются вместе с телом. Это
различение нирваны при жизни и после смерти соответствовало различию нирваны и
паринирваны.
Если в
классическом буддизме нирвана рассматривалась как отдаленный берег, которого
можно достичь, только преодолев океан сансары, то махаянисты решили избавиться
от этого трудоемкого и небезопасного плавания, предложив считать, что каждый
уже находится на этом берегу, но из-за неведения этого не сознает. Знаменитая
25-я глава базового текста мадхьямики Мулямадхьямика-карики Нагарджуны (2–3
вв.) уточняет традиционное учение о неопределимости нирваны, которая не
достижима, не уничтожима, не вечна, не исчезает и не создается. Пользуясь
древним диалектическим методом «антитетралеммы», Нагарджуна говорит: 1) она не
есть сущее, ибо все сущее должно быть подвержено разложению и разрушению,
произведено причинами и лишено собственной природы (нихсвабхава); 2) не есть и
не-сущее, ибо «не-сущее» предполагает «сущее» и, кроме того, не может быть
чем-то «независимым»; 3) если она и то и другое вместе, то она должна содержать
взаимоисключающие характеристики (наподобие света и тьмы) и не может быть
необусловленной; 4) если же нирвана ни то, ни другое, то никто не сможет
принять всерьез учение о ней. Ввиду самой своей принципиальной неопределимости,
нирвана не отличается от сансары, и границы их на самом деле совпадают. Понятия
нирваны и сансары взаимосоотносительны, как понятия правого и левого, и это
доказывает их относительность; реальность принадлежит великой «пустотности» (шуньята),
которая становится Абсолютом махаянистов, однако нирвана – уже не как понятие,
но как реальность, тождественная истине (таттва), – является его синонимом,
будучи безначальной, бесконечной, идентичной подлинной природе вещей.
Влияние
индуистских представлений здесь очевидно, но еще более оно различимо в текстах
другой школы махаянистов – виджнянавады-йогачары. Источником как сансары, так и
нирваны является наше сознание, и задача в том, чтобы выявить в нем истинное
«нирваническое ядро», сокрытое иллюзиями. Это ядро характеризуется как «эмбрион
Татхагаты» (татхагатагарбха), как «сокровищница сознания» (алаявиджняна), и
задача в том, чтобы его «освободить». Стратегии освобождения подчинена
буддийская йога. Согласно Ланкаватара-сутре (3–4 вв.), сансара и нирвана
соотносятся как воображаемый мир и его субстрат – проецирующее его сознание, а
потому между ними нет реального различия.
Практические
следствия данного взгляда весьма значительны. Если нирвана не «вырабатывается»
и даже не «осуществляется», но только «узнается» и составляет единство с
сансарой, то ее может достичь не только монах, но и человек, живущий в мире. С
другой стороны, пробуждение сознания, необходимое для осознания себя в нирване,
может быть облегчено вмешательством самих «представителей Абсолюта» в ход жизни
всех существ. В Саддхармапундарике обожествленный Будда заверяет, что
погрузился в паринирвану, оказывается, лишь видимым образом, не оставив на деле
мир, но постоянно возвращаясь в него. Его примеру следуют те, кто избрал путь
бодхисаттвы, уже достиг нирваны (которая есть дело сознания), но остается в
мире сансары по альтруистическим мотивам – чтобы оказывать помощь другим живым
существам. Их нирвана – динамичная, и они откладывают свое вхождение в
«неподвижную» паринирвану. Но этим их услуги человечеству и всему миру не
ограничиваются, так как они могут еще передавать свою накопленную за много
рождений заслугу (пунья) любым живым существам и, конечно, тем, кто стремится к
достижению нирваны.
Список
литературы
Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.krugosvet.ru/