Москва становится столицей единого государства
Сергей Юрьевич Шокарев
Покорение Новгорода.
Преодоление жестокой усобицы первой половины XV в.
укрепило великое княжество Московское. В результате Феодальной войны на смену
обширному московскому княжескому дому, “гнезду” Ивана Калиты пришла семья
великого князя, правда, как и большинство семей той эпохи – семья
многочисленная. Ко времени вступления на престол Ивана III, старшего сына Василия
II Темного, из удельных князей московского дома только один из них правил своем
княжестве – престарелый князь Михаил Андреевич Верейский и Белоозерский. Братья
великого князя, как говорилось выше, не могли тягаться с ним, поскольку их
уделы, даже сложенные вместе, были меньше великокняжеского. Перед молодым (Иван
III вступил на престол двадцатидвухлетним) великим князем стояли задачи
внешнеполитического характера – борьба с Ордой и Литвой, и укрепление власти
Москвы в русских землях.
За сорок три года своего правления Иван III Васильевич
сумел добиться огромных успехов в возвышении Москвы. Первый серьезный удар был
нанесен по Господину Великому Новгороду – городу-республике, власть в котором
находилась в руках боярского веча. Среди русских земель Новгороду принадлежит
особое место. Не затронутый монгольским нашествием, этот город смог сохранить
древнерусские общественные традиции, славился своим вольнолюбивым духом,
удачливостью новгородских купцов и землепроходцев, богатством, красотой
церквей, культурными достижениями зодчих, иконописцев и книжников. Под властью
Новгорода находились огромные территории на Кольском полуострове и в Поморье.
Новгородцы открыли путь далеко на северо-восток, дойдя до “Камени” (Урала) и
вели активную торговлю с местными народами, получая драгоценную пушнину.
Хорошие торговые связи были налажены у Новгорода с Западной Европой, особенно с
союзом немецких торговых городов – Ганзой. Новгород играл огромную роль в
политической жизни XII—XIV вв. Претенденту на великое княжение было необходимо
заручиться поддержкой Новгорода, иначе он имел шансы не получить престола. В
XIV в. новгородцы признали верховную власть Москвы, город стал “отчиной”
великого князя, но, вместе с тем, новгородцы ревниво оберегали свои привилегии
и вольности. В 1450 г. новгородцы приютили мятежного Дмитрия Шемяку, хотя и не
оказали ему необходимой поддержки в попытках овладеть великокняжеским
престолом. Новгород представлял для формирующегося московского самодержавия
одну из главных опасностей – демократические традиции Древней Руси,
господствовавшие в этом городе-государстве, представляли мощную альтернативу
новым порядкам в Московском уделе, начавшим утверждаться после победы Василия
II над Шемякой – переходом вольных слуг великого князя на положение “холопов”,
зависящих только от воли государя. В то же время, политическая и
территориальная обособленность Новгорода несла в себе традиции удельной
раздробленности Руси, противостояла тенденциям к объединению земель в единое
государство.
Верные своим принципам, новгородцы считали возможным в
своем стремлении сохранить свободу республики опираться на Польско-Литовское
государство. В Новгороде соперничали две партии, придерживавшиеся пролитовской
и промосковской ориентации. В конце 1470 г. Иван III вел переговоры с новгородским
послом, которому заявил, что род князей московских – это род общерусских
князей: “Володимерских и Новгорода Великого и всея Руси”. На новгородском вече
это вызвало бурю возмущения. Сторонники литовской ориентации открыто
провозгласили: “Московский князь многие обиды и неправды над нами чинит, хотим
за короля польского и великого князя литовского Казимира”. Такого вызова Иван
III снести не мог. Поход московского войска, начавшийся летом 1471 г. шел под
идеей защиты православия, на отступников-новгородцев, ударившихся в “латинские
прелести”. В битве на реке Шелони новгородское войско было разгромлено.
Захваченных еще в более ранних столкновениях новгородцев москвичи подвергли
жестоким казням – отрезали уши, носы и губы. Взятых в плен на Шелони четверых
бояр Иван III велел казнить, многих отправил в заточение, с “добрых людей”
(т.е. знатных и богатых) был взят откуп, а “мелких людей” отпустили на все
четыре стороны. Впервые великий князь поступил с новгородцами не как с
представителями другого государства, а как с изменниками. Это было не случайно
– с самого начала конфликта Иван III не уставал повторять, что Новгород его
исконная “отчина”, такая же, как и Москва и вся Русь. Вскоре после Шелонской
битвы был заключен мир, по которому новгородцы заплатили значительный откуп,
признали великого князя своим “господином”, а Новгород его “отчиной”, обязались
не искать союза с Литвой, не принимать у себя князей из Литвы, согласовывать
судебное устройство республики с волей Москвы. Прежние новгородские вольности сохранялись
отныне только номинально, а свои права на самостоятельную внешнюю политику
Господин Великий Новгород утратил навсегда.
Второй акт трагедии разыгрался в 1477 г. В феврале в
Москву прибыли посланцы от части новгородского боярства. Они просили, чтобы
великий князь называл себя “государем” Новгорода – титулом, которым не
именовался ранее ни один из верховных властителей над республикой. Перемена
титула “господин” на “государь” имела важнейшее значение. За терминологией
стояли конкретные политические реалии – термин “господин” означал верховную
власть и покровительство, но предполагал сохранение некоторых свобод; термин
“господин” означал полное и безоговорочное подчинение. Далеко не все
новгородские бояре были сторонниками этой перемены. Новгородское вече вновь
забурлило. Сторонники промосковской ориентации были убиты на вече. Посольство,
присланное из Москвы уехало ни с чем. Иван III начал готовиться к новому
походу. Обессиленная Новгородская республика не смогла оказать никакого
сопротивление московскому войску, окружившему город. Посол великого князя
боярин князь Иван Юрьевич Патрикеев сообщил на вече требования Ивана III: “вече
и колоколу (имеется в виду вечевой колокол, подававший знак к началу вечевых
собраний) в отчине нашей не быти. Посаднику (главе городского управления и
веча) не быти. А государство нам свое держати... А которые земли наши, великих
князей, за вами, а то было бы наше”. Это был полный разгром республики,
новгородских вольностей и крупного землевладения новгородского боярства. Через
две недели бояре признали условия великого князя. Отныне упразднялась
политическая автономия Великого Новгорода, все судебные и административные дела
переходили в ведение московских наместников, огромные земельные владения
новгородских бояр, монастырей и архиепископской кафедры перешли во владение
великого князя.
Объединение Руси | Столица России | Падение ордынского
ига | Казань и Крым | Дела церковные | Борьба за Смоленск | Василий III
Иванович || >>>
Падение Новгорода обусловило судьбу независимых
русских княжеств. Конец номинальной самостоятельности Ярославского и
Ростовского княжеств наступил еще раньше. Еще в 1463 г. в Ярославле
установилось двоевластие – московского наместника и великого князя ярославского
Александра Васильевича, а после смерти последнего в 1471 г. княжество было
окончательно присоединено к Москве. Боярин князь Иван Васильевич Стрига
Оболенский прибыл в Ярославль и произвел перепись ярославских земель.
Ярославский летописец с горькой иронией записал об этом событии: “... в том же
граде Ярославле явися новый чудотворец, Иоанн Огафонович Сущей (имеется в виду
Иван Стрига Оболенский), созиратаи (соглядатай) Ярославской земли: у кого село
доброе, ин отнял, а у кого деревня добра, ин отнял да отписал на великого
князя, а кто буде сам добр, боарин или сын боярьский, ин его самого описал, а
иных его чудес множество не можно испитати, понеже бо во плоти суще цьяшос
(т.е. дьявол – написано тайнописью)”. В 1474 г. последние ростовские князья
Владимир Андреевич “с братией” продали оставшиеся владения в Ростове Ивану III.
После 1477 года настала очередь Твери, некогда бывшей
главным соперником Москвы в борьбе за великое княжение. Еще с конца 70-х годов
XV в. многие тверские удельные князья и бояре начали переходить на
великокняжескую службу. Тверской князь Михаил Борисович, прапраправнук святого
Михаила Ярославича Тверского, пытался спасти судьбу своего удела союзом с
Литвой, что противоречило московско-тверским договорам, заключенным ранее. Иван
III отреагировал молниеносно. Московские войска окружили Тверь, тверской князь
признал себя “подручником” Ивана Васильевича, но вскоре вновь завел переговоры
с королем Казимиром. Новый поход последовал в августе 1485 г. Михаил Борисович
бежал из осажденной Твери в Литву. Тверское княжество пало. В 1489 г.
московские воеводы довершили присоединение Вятского края. Из удельных княжеств
и земель Северо-Восточной Руси номинальную независимость сохраняли Псков, в
котором господствовало устройство, сходное с Новгородской республикой, и
Рязанское княжество – территории давно и прочно входившие в сферу влияния
великого князя московского. Преемник Ивана III великий князь Василий III
Иванович довершил присоединение этих образований. Независимость Пскова была
ликвидирована в 1510 г., Рязани – в 1520—21 гг. К последней четверти XV в. с
политической карты Руси исчезли самостоятельные княжества – осколки удельной
раздробленности. Сохранились лишь остатки удельной системы – уделы князей
московского дома, братьев Ивана III и дяди Михаила Верейского и Белоозерского
да вотчинное землевладение некоторых потомков удельных князей. С этого времени,
в официальных документах встречается новая форма наименования Русского
государства – Россия. Отныне Москва из центра крупнейшего удела становится
столицей единого Российского государства.
Столица России
Качественно новый статус города обусловил и
радикальные перемены в его внешнем облике, произошедшие в правление Ивана III.
Начиная с 70-х годов XV в. Москва устанавливает дипломатические отношения со
многими странами Востока и Запада. Русские послы едут в Италию, Венецию,
Священную Римскую империю, Турцию, Крымом и другими государствами. В Москву
прибывают иноземные послы. Несомненно, что начав осуществление грандиозной
перестройки города, Иван III руководствовался и соображениями международного
престижа, однако, большое значение имело стремление великого князя отразить в
новых монументальных постройках величие своей власти, подчеркнуть
преемственность Москвою державных традиций “стольных градов” Киева и Владимира.
Памятником нового этапа в истории России должен был
стать новый Успенский собор – главный храм Москвы. Инициатива перестройки храма
принадлежала митрополиту Филиппу. Согласно идее митрополита, вероятно,
поддержанной и великим князем, новый собор должен был по своим размерам и
архитектуре повторять Успенский собор во Владимире. Строительство началось в
1472 г. и продолжалось два года. К 1474 г. храм был почти закончен, но 20 мая
собор неожиданно рухнул. Причиной падения, согласно некоторым летописцам, стал
“трус великий”, т.е. редкое в Москве явление – землетрясение. Однако, вероятнее
всего, причиной катастрофы стали инженерные просчеты строителей.
Во время строительства собора в Москве происходили
важные события. Еще в 1467 г. великий князь овдовел – его супруга княгиня Мария
Борисовна, дочь тверского князя скончалась после неожиданной болезни, в
возрасте всего 25 лет. Ходили слухи, что великую княгиню отравили. Иван III
наложил опалу на дьяка Алексея Полуектова, жену которого подозревали в связях с
ворожеей-отравительницей. Но умершую княгиню не воскресить. В 1472 г. Иван III
принял решение свататься к греческой царевне Софье (Зое) Палеолог, дочери
деспота (правителя) Мореи Фомы Палеолога и племяннице последнего византийского
императора Константина XI Палеолога, погибшего в 1453 г. при взятии
Константинополя турками. Ранней осенью 1472 г. Софья Палеолог отправилась в
длительное путешествие. Через Псков и Новгород она прибыла в Москву 12 ноября и
в тот же день была обвенчала с великим князем в деревянном храме внутри строившегося
Успенского собора.
Греческая царевна появилась в России со значительной
свитой из греков и итальянцев. Согласно предположениям историков, она привезла
с собой и часть библиотеки византийских императоров, впоследствии надежно
запрятанную в подземельях Кремля и составившую основу знаменитой Библиотеки
Ивана Грозного. Приезд Софьи Палеолог в Москву оживил дипломатические и
культурные связи России с странами Западной Европы и, в первую очередь, с
Италией. Возможно, не без влияния супруги, сразу после крушения Успенского
собора, Иван III отправил посольство в Италию для найма на русскую службу
искусного архитектора.
Весной 1475 г. русский посол С.И.Толбузин возвратился
в Москву. С ним приехал в Россию архитектор и инженер Аристотель Фиорованти.
Фиорованти был уже немолодым человеком; его имя хорошо знали в Италии, Венеции
и Венгрии. Переманить на свою службу итальянского мастера пытался даже турецкий
султан Мехмед II. Московской казне пришлось раскошелиться на весьма
значительную сумму на жалование заезжему мастеру. Но не зря, Аристотель вскоре
приступил к работе над строительством нового храма. Он применил в строительстве
немало новшеств, использовал специальные приспособления для разборки остатков
старого сооружения, ввел изготовление более прочного, узкого и продолговатого
кирпича (аристотелева), использовал механизмы для поднятия наверх тяжелых
архитектурных деталей и строительных материалов. 12 августа 1479 г. новый собор
был освящен. Храм поражал современников своими монументальными пропорциями и
размерами; церковь, по выражению летописца, получилась “чюдна вельми
величеством и высотою, светлостью и зъвоностью и пространством”.
Вслед за постройкой Успенского собора развернулось
активное строительство храмовых и гражданских зданий в Кремле и на посаде. В
1473—74 гг. митрополит Геронтий построил на своем кремлевском дворе каменную
палату. В 1479—81 гг. на посаде, в Садах (на востоке от Кремля) псковские
мастера возвели каменную церковь Иоанна Златоуста. В 1482 г. начали строить
церковь Сретения на Сретенке; в 1483 г. была заложенная кирпичная церковь Спаса
за р. Яузой; в 1484 г. – каменный Благовещенский собор в Кремле и начата
перестройка великокняжеского двора.
В 1485 г. развернулись работы по перестройке
кремлевских стен и башен. К началу правления Ивана III Московский Кремль сильно
обветшал и был достроен деревянными стенами. Недаром, венецианцу Амброджио
Контарини, посетившему Москву в 1476—77 гг., он показался деревянным. К
строительству новых стен были привлечены многие итальянские мастера: Антон Фрязин
(т.е. итальянец), Марко Руффо, Пьетро Антонио Солари (Петр Фрязин) и другие.
Они возводили крепость по всем правилам европейского фортификационного
искусства, с подземными ходами, тайниками, “подошвенным боем” (камерами для
ведения боя с нижнего яруса башни), узкими амбразурами. Строительство Кремля
было закончено только в начале XVI в. при Василии III. Упоминавшийся ранее
австрийский посол Сигизмунд Герберштейн был восхищен комплексом кремлевских
сооружений, которые ему довелось увидеть в 1514 г. и 1526 гг.: “Крепость же
настолько велика, что, кроме весьма обширных и великолепно выстроенных из камня
хором государевых, в ней находятся деревянные палаты митрополита, а также
братьев великого князя, вельмож и других очень многих лиц. К тому же в крепости
много церквей, так, что она свой окружностью напоминает город”. Со строительной
деятельностью итальянских мастеров связано множество преданий о подземных ходах
в Кремле, подземной Москве и таинственной Библиотеке Ивана Грозного.
Падение ордынского ига
В то время как молодое Российское государство обрело
единство и мощь, Золотая Орда постепенно утрачивала свое былое величие. На
протяжении XV века единый Улус Джучи распался на самостоятельные Крымское,
Казанское, Сибирское ханства и Большую и Ногайскую Орды. Политическое наследие
Золотой Орды восприняла на себя Большая Орда, кочевавшая в Поволжье и на Дону.
Около 1460 г. ханом Большой Орды стал Ахмат, мечтавший возродить былую славу
ордынских владык и восстановить всю полноту власти над Русью, подобно той, которой
обладали ханы XIII—XIV вв. В 1459 и 1460 гг. татары Ахмата нападали на
Рязанскую землю, но были отражены. В 1472 г. хан был вновь остановлен на реке
Оке, которая с тех пор стала рубежом, на котором московские войска стремились
остановить нашествие с юга, но смог взять и сжечь маленький город Алексин.
Через восемь лет Ахмат предпринял попытку взять реванш. Момент для нанесения
решительного удара по Москве был выбран удачно. Осенью 1479 г. Иван III прибыл
в Новгород, где был раскрыт заговор, во главе с архиепископом Феофилом.
Новгородский владыка и его сторонники собирались перейти под власть короля
Казимира. В то же время, войско Немецкого Ордена напало на Псковскую землю.
Воевода, посланный великим князем из Новгорода, внезапно повернул обратно, оставив
псковичей один на один с противником. Причиной неожиданного демарша московских
войск стал мятеж младших братьев великого князя Андрея Большого Углицкого и
Бориса Волоцкого. Они “отступиша” от Ивана III, жалуясь на то, что тот захватил
удел их умершего брата Юрия Дмитровского, не считается с их интересами и
правами и “силу чинит над ними”. Мятежные братья двинулись из своих уделов в
Новгородскую землю, но повернули к литовскому рубежу, разоряя все на пути. Иван
III пытался уладить конфликт мирным путем, но поначалу не достиг успеха.
В этой тревожной обстановке, были получены известия о
начале похода хана Ахмата на Русь. Хан, несомненно, знал о нападении немцев и
мятеже удельных князем; перед походом он заключил союз с королем Казимиром,
создав таким образом, враждебную Москве коалицию. Войско во главе с самим
великим князем выступило на юг и расположилось по берегу реки Оки, препятствуя
татарской коннице переправиться через реку и напасть на центральные территории
Московского государства. Ахмат остановился на другом берегу Оки, пытаясь найти
слабые места в обороне русских. Через два месяца, убедившись, что Оки им не
перейти, татары двинулись к западу, на реку Угру, где Ахмат рассчитывал
соединиться с войском короля Казимира. Тем временем, Иван III смог договориться
с братьями, обещав им территориальные уступки. Князья Борис и Андрей
Васильевичи двинулись на соединение с армией, стоявшей против Ахмата уже на
реке Угре. В отсутствие Ивана III войска возглавлял его старший сын от первого
брака решительный и храбрый военачальник Иван Молодой. Сам великий князь
пребывал в колебании, раздумывая, стоит ли ему отправляться к войску. В его
памяти были свежи воспоминания о пленении татарами его отца Василия II и о
последовавших за тем трагических событиях. Воодушевить великого князя взялся
ростовский архиепископ Вассиан. В своем послании он призывает великого князя
крепко стоять против “окаянных сыроядцев” (т.е. татар), приводит примеры
воинской доблести князей Святослава Игоревича, Владимира Святославича и Дмитрия
Донского, называет Ахмата “поганым” супостатом, на которого Бог даст государю
“жезл силы” и укрепит его “честное царство”. Впрочем, Иван III отправился к
войску еще до написания этого послания, созданного во время начавшегося в
октябре 1480 г. противоборства – стояния на реке Угре. Татары сделали несколько
попыток прорвать оборону московских войск, но все они были неудачными. В начале
ноября хан отступил, татарская конница двинулась в степи, преследуемая русскими
войсками. Попытка хана подчинить Москву провалилась. Именно отражение нашествия
Ахмата считается концом ордынского ига. Отступая, хан разорил литовские
волости, мстя королю за то, что тот не пришел к нему на помощь. С захваченным
“полоном” Ахмат расположился на зимовку на устье Донца, где был убит тюменьским
ханом Ибаком. Могущество Большой Орды было разрушено. Однако, на смену этой
опасности пришли другие – с востока и юга Российское государство окружали
Казанское и Крымское ханства.
Казань и Крым
В отношениях с могущественным Казанским ханством,
показавшим свою силу в Суздальском бою 1445 г., Иван III с самого начала своего
правления принял агрессивную линию. В 1467 г. русское войско пыталось помочь
ставленнику великого князя хану Касиму укрепиться на престоле в Казани, но
встретило хорошо организованное сопротивление хана Ибрагима. Следующий поход
московской рати на Казань состоялся в 1469 г. Но и это наступление было
неудачным. Воеводы, двигавшиеся разными путями, прибыли под Казань
разновременно и были отражены. Ожесточенное сражение на воде произошло под
Казанью между устюжской ратью и казанскими татарами. Множество воинов пало с
обоих сторон. Воевода князь Василий Ухтомский скакал на коне по судам татарским
и был казанцев ослопом и смог с частью войска прорваться и уйти в Нижний
Новгород.
Перелом в войне с Казанью наступил в 1480-х гг. В
Казани образовалась партия сторонников России. В 1484 г. ею был низложен хан
Али и посажен на престол Мухаммед-Эмин. Однако, вскоре престол вновь перешел к
Али. Но в 1487 г. русским войскам удалось обложить Казань со всех сторон и
сторонники союза с Россией вновь взяли верх, низложив Али и посадив на трон
того же Мухаммед-Эмина. Вплоть до 1521 г. в московское правительство сохраняло
значительное влияние на внутренние дела Казанского ханства, достигая порой,
большой степени контроля за делами соседнего государства. Эпоха военной
агрессии Казани на запад сменилась российским протекторатом над этим
государством.
По-иному, складывались отношения между Россией и
Крымом. В начале 1470-х гг. между Иваном III и крымским ханом Менгли-Гиреем
установились союзнические отношения, продолжавшиеся до смерти Ивана III. Первый
набег на русские города крымцы совершили в 1507 г. Союз между Москвой и Крымом
питался общей враждой обоих государств к Большой Орде и Литве. После гибели Ахмата
его сыновья пытались восстановить власть Большой Орды, но в 1502 г.
Менгли-Гирей нанес сыну Ахмата Ших-Ахмету тяжелейшее поражение. Большая Орда
прекратила свое существование. Между Иваном III и Менгли-Гиреем шла оживленная
дипломатическая переписка и обмен посольствами. Многие русские послы по
несколько лет жили в Крыму.Дружба крымского хана была отнюдь не бескорыстной.
Спокойствие южных границ России обеспечивали богатые подношения хану, его женам
и вельможам; кроме того, великий князь выплачивал в Крым поминки, заменившие
прежнюю ордынскую дань.
Через Крым Московское государство начало
дипломатические отношения с Османской империей, вассалом которой Менгли-Гирей
стал с 1475 г. Параллельно с дипломатическими активно развивались и торговые
связи. В Турцию московские купцы везли меха, одежду, ловчих птиц, моржовый
клык; из Турции привозились шелковые, хлопчатобумажные и шерстяные ткани,
одежда, вооружение, кожа-сафьян, золото, серебро, конское снаряжение, пряности
и др. Султан Баязид, завершая свое послание к Ивану III, писал ему: “гостей
своих в мою землю отпускай, из нашей заповеди никто не смеет выступить. Как
свои двери отворены видишь перед собою, так и мои двери отворены перед тобою
всегда. О чем какое дело будет, что тебе на мысль придет, с любовью, без
зазрения напиши ко мне: все перед тобою готово...”. Торговля с Турцией и Крымом
шла до Донскому пути. Для торговли с Казанью, Астраханью, Персией и Закавказьем
большее значение имел Волжский путь. О важном значении торговли с Казанью
говорит одна из митрополичьих грамот к казанскому хану, возможно, слегка
преувеличивая действительность, утверждая, что в Казани “всим купцам нашим и
иных земель шкоты и убытков нет никоторых”. О большом значении торговли со
странами Востока свидетельствуют многие названия предметов одежды, быта,
денежных и счетных единиц, имеющие в русском языке тюркские корни. Кроме
водного пути по Волге, ногаи, кочевавшие за Волгой и в степях между Крымом и
Астраханью, гнали в Москву многотысячные табуны лошадей. В XVI в. в Москве существовал
уже особый Ногайский двор за Москвой-рекой, где было установлено “базару быти”.
О масштабах ногайской торговли лошадьми говорит одна из летописных записей,
сообщающая под 1533/34 г.: “того же лета приходили гости из Ногаи, а с ними
коней 50 000”.
В княжение Ивана III были установлены дипломатические
отношения и с другими странами Востока. В 1490 г. в Москву прибыл посол
властителя Хорасана султана Хуссейн-мирзы предлагавшего русского государю
“любовь и дружбу”. В 1492 г. от царя Кахетии Александра прибыл посол Мурат. Так
устанавливалось важнейшее международное положение Московии как связующего звена
между Европой и Азией.
Дела церковные
Флорентийская уния в 1439 г. между константинопольским
патриархатом и католической церковью, результатом которой стало признание
греками католических догматов и главенства римского папы положила начало
церковной самостоятельности русской митрополии. На соборе, принявшем унию
присутствовал и принял в нем деятельное участие митрополит московский и всея
Руси Исидор – грек, поставленный на русскую кафедру в 1436 г. После
Флорентийского собора Исидор через Венгрию, Польшу и Литву отправился в Москву.
19 марта 1441 г. митрополит вступил в Москву. Перед ним несли латинский крест –
“крыж”. Затем, владыка начал службу в Успенском соборе, в котором помянул папу
Евгения IV, а затем, прочитал папскую буллу о соединении церквей.
Присутствовавшие на богослужении были поражены. Впрочем, замешательство длилось
недолго. Спешно созданный церковный собор осудил “латынство” митрополита. Исидор
был заключен в темницу, откуда в 1441 г. смог бежать в Тверь, затем в Литву.
Отказ от принятия Флорентийской унии и изгнание
митрополита, присланного из Византии имели для Руси важнейшие последствия. С
тех пор русские люди уверились, что греки погубили православную веру и
уклонились в ересь, а истинной опорой православия остался великий князь
московский. Автор повести о Флорентийском соборе писал: “тамо начало злу бывше
греческим царем Иваном и греки-сребролюбцы..., зде же на Москве утвердися православием
Русская земля христолюбивым великим князем Василием Васильевичем”. Отныне глава
русской церкви более не присылался из Византии, а “избирался” на церковном
соборе русских владык, или, вернее, назначался великим князем. В борьбе церкви
и государства, шедшей еще с последней трети XIV в. в середине XV в. верх
одержала государственная власть. Великий князь стал не только опорой и надеждой
всех православных и фактическим распорядителем митрополичьего престола, но и
главным арбитром в решении церковных и даже многих догматических вопросов.
Впрочем, в XV в. русская церковь обладала довольно значительным авторитетом и
влиянием, так что великим князьям далеко не всегда удавалось провести в решения
церковных соборов свою точку зрения.
В XV веке активно развивалось направление, данное
русскому монашеству преподобным Сергием Радонежским – создание общежитийных
монастырей, становившихся культурными и экономическими центрами округи. К концу
века многие из этих монастырей, получившие богатые земельные вклады, дававшиеся
“на помин души” и пожалования от великих князей, превратились в крупнейших
земельных собственников с хорошо развитым хозяйством, значительным числом
братии и монастырских слуг. В этих монастырях шла активная переписка книг и
летописных сводов, создавались литературные произведения, иконы, росписи
храмов. Крупнейшими монастырями той эпохи были: Троице-Сергиев,
Кирилло-Белоозерский, Соловецкий, Иосифо-Волоколамский, московские Чудов и
Симонов и другие. Огромную роль в церковной истории XV—первой половины XVI вв.
сыграл Иосифо-Волоколамский монастырь, основанный в 1479 г. преподобным Иосифом
Волоцким (1439—1515) на территории Волоцкого удела князя Бориса Васильевича.
Основными идеями Иосифа Волоцкого были строгий аскетизм монашеской жизни,
постоянный труд братии на пользу монастыря, развитие крупного хозяйства на
основе земельных пожалований-вкладов. Значительные средства, получаемые
монастырем, как молитвенником за души умерших и здравие живых, направлялись на
формирование монастырской библиотеки и благотворительность, призрение сирых и
убогих. Преподобный Иосиф придавал большое значение тому, чтобы монастырская
братия формировалась из числа людей знатных и хорошо образованных, дабы эти
монахи со временем могли занимать владычные кафедры, чтобы стать истинными
пастырями и бороться с ересями. Обитель пользовалась покровительством князя
Бориса Волоцкого, но после его смерти для монастыря наступили тяжелые времена.
Князь Федор Борисович Волоцкий начал всячески притеснять монахов, брал в
монастыре крупные суммы и не возвращал их, грабил монастырские имения, забирал
утварь и другие вещи, даваемые вкладом в монастырь. Тогда Иосиф Волоцкий принял
решение просить великого князя Василия III принять монастырь под свое
покровительство. Это противоречило церковным правилам, к тому же, Иосиф сделал
это, не поставив в известность своего епархиального архиерея – новгородского
архиепископа Серапиона. Серапион отлучил волоцкого игумена от церкви, но Иосиф
Волоцкий смог найти поддержку митрополита и великого князя, и Серапион был
низложен.
В своих литературных произведениях Иосиф Волоцкий
выступал как сторонник твердой самодержавной власти, восхваляя Василия III как
высшего судию, власть которого напрямую восходит к божественной. Эти мысли
Иосиф Волоцкие и его приверженцы, получившие имя иосифлян, выдвигали и ранее,
активно поддерживая самодержавные тенденции Ивана III. В то же время, Иосиф
предупреждал государей, что если “царь, над человеками царствуя, над собою
имеет царствующих скверные страсти и грехи, сребролюбие и гнев, лукавство и
неправду... таковой царь не Божий слуга, а диавола, и не царь, но мучитель”.
Помимо этого, иосифляне были сторонниками жестких мер по отношению к еретикам,
свободомыслящим, искавшим пути к познанию истины, различные с церковными
догматами.
Во второй половине 1480-х годов в Москве образовался
весьма влиятельный кружок приверженцев свободолюбивых взглядов. В него входили:
видный дипломат той эпохи дьяк Федор Васильевич Курицын, его брат дьяк Иван
Волк, иконописец Иван Черный, другие дьяки и московские купцы. Кружок
вольнодумцев находил поддержку у княгини Елены Стефановны, супруги, а с 1490 г.
вдовы Ивана Ивановича Молодого, дочери молдавского воеводы Стефана, получившей
поэтому имя Елены Волошанки (от волохи – молдаване). Аналогичный еретический
кружок образовался в то же время и в Новгороде.
Московские и новгородские еретики, надеясь на высокое
покровительство, не особенно таили свои взгляды. Случай подвергнуть критике
традиционные догмы появился в сентябре 1491 года, когда по принятому летоисчислению
от сотворения мира наступал 7000-тысячный год. Число семь в православной
традиции считается сакральным и на исходе шестой тысячи лет было широко
распространено мнение, что в 7000 году наступит конец света. Когда же конца
света не настало еретики нашли повод посмеяться над сторонниками традиционной
точки зрения, прежде всего, митрополитом Зосимой и новгородским архиепископом
Геннадием: “...ныне седмь тысяч, а конца несть: ино и святые де отцы солгали”.
С идейными разногласиями совпали и внутриполитические
проблемы. Старший сын Ивана III от первой жены наследник Иван Молодой в 1490 г.
тяжело заболел “камчугою в ногах”. Наследника вызвался лечить венецианский жид
Леон, поручившийся головой за здоровье больного. В результате лечения Ивану
Молодому стало хуже и он умер. Через сорок дней после смерти сына Иван III
велел казнить самоуверенного лекаря – ему отрубили голову за рекой Яузой на
Болвановке. Сын Ивана Молодого Дмитрий (1483—1509) был объявлен наследником
престол, а в 1497 г. торжественно короновал в Успенском соборе и формально
именовался соправителем великого князя. Между тем, от второго брака, у Ивана
III было пять сыновей, старший из который Василий родился в 1479 г., и три
дочери. К концу жизни великого князя вопрос о престолонаследии обострился. При
дворе образовались две партии – сторонников Елены Волошанки и ее сына Дмитрия и
сторонников Софьи Палеолог и ее сына Василия. Первоначально верх одержали
сторонники Дмитрия-внука, но в 1499 г. великий князь положил опалу на
крупнейших бояр – князя Ивана Юрьевича Патрикеева, его сына князя Василия и
зятя князя Семена Ивановича Ряполовского. Все они были выдающимися
полководцами, дипломатами и администраторами своего времени. Князь Ряполовский
был казнен, Патрикеевы пострижены в монахи. Великий князь обвинял опальных бояр
в том, что они “высокоумничали” – что скрывалось за этим словом, неясно.
Впрочем, понятно, что самодержавный московский государь стремился к тому, чтобы
окружить себя пусть бесцветными, но послушными исполнителями своей воли, а не талантливыми,
но имеющими собственное мнение людьми. В 1502 г. гнев пал и на Елену Волошанку
и Дмитрия – их заточили в тюрьмы. Вскоре пришла очередь и московских еретиков.
В 1503 г. в Москве состоялся церковный собор. Главным
вопросом решавшимся на соборе был вопрос о монастырских землях. Иван III
намеревался конфисковать основную часть земель в пользу казны, но натолкнулся
на упорное сопротивление иосифлян. Победа иосифлян на соборе 1503 г.
предопределила судьбу московских и новгородских еретиков. В 1504 г. они были
осуждены и сожжены.
Борьба за Смоленск
Провозгласив себя наследником могущества Древней Руси,
Иван III вступал в конфликт с Литвой из-за древнерусских земель – Полоцкого и
Смоленского княжеств, захваченных литовскими князьями в XIII—начале XV вв. В
1480-х годах началась формально не объявленная русско-литовская война,
завершившаяся мирным договором 1494 г., предусматривавшим и проект брака
великого князя Александра Казимировича Литовского на дочери Ивана III Елене.
Успех в этой войне одержало Российское государство. К Москве перешли Верховские
княжества (расположенные в верховьях реки Оки – Воротынское, Мезецкое,
Одоевское и др.), Вязьма и Медынь. В самом конце XV в. отношения между
государствами вновь обострились. Иван III послал зятю грамоту, в которой
обвинял его в том, что тот принуждает свою супругу к принятию католичества.
Военные действия начались в 1499/1500 году. Успехи вновь сопутствовали
московским воеводам. Они взяли Радогощ, Гомель, Новгород-Северский, Дорогобуж и
другие города. К великому князю московскому перешли со своими уделами князья
Бельские, Трубецкие, Мосальские. На реке Ведроше в 1500 г. литовское войско во
главе с гетманом Острожским было наголову разбито воеводами боярином Юрием
Захарьевичем и князем Даниилом Васильевичем Щеней. В 1502 г. сын великого князя
Дмитрий Иванович Жилка возглавил поход на Смоленск, но он был неудачен. Решение
главной задачи русско-литовской войны – взятие Смоленска – выпало на долю
Василия III. Через двенадцать лет, после двух неудачных походов, войско Василия
III взяло Смоленск. 1 августа 1514 г. Василий III торжественно въехал в город.
В честь этого события в 1523 г. к югу от Москвы, на Москве-реке у Лужников был
основан женский монастырь в честь чтимой смоленской иконы Пресвятой Богородицы
Одигитрии (Путеводительницы), позднее получивший название Новодевичьего
монастыря. В 1525 г. был освящен монументальный пятикупольный собор монастыря,
сохранившийся до нашего времени, в котором и установили икону Смоленской Божией
Матери.
Василий III Иванович
Великий князь московский Иван III
Васильевич скончался 27 октября 1505 года. Кончина наступила после долгой
болезни великого князя. Еще в июне 1504 г. Иван III приказал составить
духовную, которая знаменовала отход государя от участия в государственных делах.
Своим наследником Иван III назначил старшего сына Василия, который уже в 1500
г. получил титул великого князя. Младшие сыновья Василия – Юрий, Дмитрий,
Семен, Андрей – должны держать старшего брата “вместо отца своего” и слушать
его “во всем”. На долю Василия достались огромные территории: вся Москва, без
разделения на доли, как ранее; территория Московского и Тверского княжеств,
Новгород, Псков, Вятку, часть Рязанской земли. Крошечные уделы его братьев были
рассеяны среди великокняжеских земель: Юрий получил Дмитров, Звенигород, Кашин,
Брянск и другие города; Дмитрий – Углич, Зубцов, Мезецк и др.; Семен – Калугу,
Бежецкий Верх, Козельск; Андрей - Старицу, Верею, Вышгород, Любутск. Согласно
условиям завещания, уделы бездетных князей переходили к Василию III; им было
запрещено чеканить свою монету и ставить гостинные дворы и лавки в Москве.
Духовная Ивана III вынесла окончательный приговор удельной системе. Василию III
оставалось только сделать еще несколько шагов для завершения процесса
объединения России вокруг Москвы.
В 1510 г. была ликвидирована Псковская
республика, а в Пскове установлено прямое управление наместников великого
князя. В 1513 г. скончался удельный князь Федор Борисович Волоцкий и его
княжество перешло к Василию III. После смерти бездетных братьев Василия III
Дмитрия Жилки (1521) и Семена Калужского (1518) их уделы также отошли к
великому князю. В 1520—21 гг. было присоединено к Москве Рязанское княжество,
рязанский князь Иван Иванович бежал в Литву. Таким образом, к концу правления Василия
III на Руси оставалось только два полноценных удела его братьев Юрия
Дмитровского и Андрея Старицкого. Определенными правами удельных князей еще
пользовались Верховские князья – Воротынские, Бельские и некоторые другие, но
это лишь слабые следы прежней независимости. Российское государство
превратилось в единодержавное. Все жители России стали подданными государя,
причем, не просто подданными, а холопами, над имением и жизнью которых великий
князь имел полную власть. “Все они называют себя холопами, т.е. рабами своего
государя”, – пишет С.Герберштейн. Правда, Василия III еще сдерживали традиции
согласования решений с митрополитом и Боярской Думой, но его сын Иван IV
Грозный не особенно церемонился с традициями, во всем действуя по своему
хотению, как государь самодержавный.
Менее удачным было правление Василия III
для русско-крымских и русско-казанских взаимоотношений. Союз с Крымом после
смерти Ивана III и Менгли-Гирея (с 1515) распался. Новый крымский хан укорял
Василия III в захвате Смоленска, который Менгли-Гирей “пожаловал” великому
князю литовскому. В 1516 г. крымцы напали на Рязань. Камнем преткновения в
русско-крымских взаимоотношениях стал вопрос влияния на Казань. В 1521 г. брат
крымского хана Саип-Гирей взял Казань и изгнал московского ставленника
Ших-Алея. Вслед за тем сам крымский хан Магмет-Гирей двинулся на Москву.
Василий III, по примеру предков, покинул столицу. Татары остановились, не дойдя
до города, но передовые отряды подходили к Москве, грабили и захватывали в плен
местных жителей. Во главе обороны столицы великий князь оставил своего зятя
крещеного казанского царевича Петра и бояр. Они вступили в переговоры с ханом,
который требовал деть ему грамоту с обязательством возобновить выплату дани.
Получив грамоту, хан двинулся обратно, пытался было взять Рязань, но был
отражен от ее стен и ушел, оставив грамоту в руках рязанского наместника
окольничего Ивана Васильевича Хабара.
Василий III был несчастлив в семейной
жизни. Он женился еще при жизни отца, в 1505 г. на представительнице боярского
рода Соломониде Юрьевне Сабуровой. Детей у венценосной четы не было. Это
причиняло много огорчения великому князю. Он не разрешал жениться и своим
братьям, дабы племянники не смогли оспаривать право на престол у его детей.
Наконец, в 1525 г. великий князь решился на неслыханное на Руси дело – развод.
Великую княгиню, “чадородия ради” насильно постригли в монахини и отправили в
Суздальский Покровский монастырь. Через некоторое время пошли слухи, что
разведенная княгиня родила в монастыре сына, которого назвала Георгием. Однако,
они оказались только слухами. Многие осуждали развод великого князя, называя
это “блудодеянием”, однако, Василию III удалось быстро смирить своих
противников, а глава церкви митрополит Даниил, иосифлянин и верный сторонник
великого князя, был всецело на его стороне.
Очень скоро Василию III приглянулась юная
красавица – княжна Елена Васильевна Глинская. Ее дядя князь Михаил Львович
Глинский – литовский магнат, род которого, по преданию, восходит к хану Мамаю,
перешел на сторону Василия III в русско-литовской войне. Обиженный тем, что
великий князь не дал ему в удел город Смоленск, Михаил Львович пытался бежать
обратно в Литву, но был схвачен и посажен в московскую тюрьму. Дядю спасла его
прелестная племянница. Вскоре, после свадьбы он был освобожден и вновь
приближен ко двору. Вторая свадьба великого князя состоялась 21 января 1526 г.
Праздновалась она, согласно обычаю, пышно. Тысяцким на свадьбе был брат
великого князя Андрей Иванович, “в большом месте за столом сидел” князь Юрий Иванович.
Вряд ли они думали, что через десять лет эта хорошенькая невеста прикажет
отправить их в мир иной.
Василий III так любил свою молодую жену,
что даже решился ради нее сбрить бороду, что было еще одним вопиющим нарушением
старомосковских приличий. Ведь борода, это “образ, человеку от Бога
дарованный”. И все же, первые годы брака омрачались бездетностью супругов.
Наконец, 25 августа 1530 г. великая княгиня родила долгожданного наследника
престола, которого нарекли Иваном. Впоследствии, вспоминали, что рождение
ребенка сопровождалось угрожающими знамениями: “в настоящий час рождения его
бысть внезапу гром страшен зело и блистаниа молнии бывшу по всей области
державы их, яко от основания земля поколебатися”. Рождение княжича Ивана только
спустя четыре года после заключения брака, дало основания, впоследствии, к
разговорам о том, что он был сыном не Василия III а князя Ивана Федоровича
Телепнева-Овчины-Оболенского, ставшего одним из ближайших советников Елены
Глинской после смерти великого князя. Результаты проведенной недавно
антропологической экспертизы черепа Софьи Палеолог и сравнение их с
результатами исследования черепа Ивана Грозного, произведенного
М.М.Герасимовым, несомненно доказывают их близкое родство. Через два года, 30
октября 1532 г. родился второй сын – Юрий. Он был глухонемым от рождения и не
мог быть дееспособен. Но великому князю уже было не суждено узнать об этом.
Осень 1533 года выдалась погожей и теплой.
14 сентября Василий III поехал на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, от оттуда
поехал на Волок Ламский – “тешиться” охотой. На Волоке начался недуг Василия
III – на левой ноге появилась небольшая болячка. Поначалу, великий князь не
обратил внимания на болезнь, поехал в дворцовое село Троицкое, а оттуда в
Покровское. Но нога болела все больше и больше. Великий князь уже с трудом
сидел в седле, через силу ходил, не мог сидеть за столом и “вкушал в постельных
хоромах”. Вызванные из Москвы лекари пытались лечить болезнь, но Василию III
становилось все хуже и хуже: “и был князь великий в скорби и болезнь тяжелой”.
В тайне от бояр он приказал привезти из Москвы свою духовную и духовные своего
отца Ивана III. Старый вариант духовной Василий III приказал сжечь и
продиктовал новый. В каптане больного повезли в Москву. Чтобы скрыть свою болезнь
от иностранцев, бывших в Москве, Василий III приказал построить новый мост
через речку и села Воробьева. Мост был спешно возведен, но когда лошади
вступили на мост, мост обвалился, а каптан едва удержали дети боярские. Тогда
больной великий князь въехал в Москву через мост у села Дорогомилова.
Чувствуя приближение смерти Василий III
дал последние наставления супруге, братьям и боярами, обязав их верно служить
своему трехлетнему сыну Ивану. На смертном одре великий князь возжелал принять
схиму. Умирающего спешно постриг в монахи митрополит Даниил, и когда положили
на грудь постригаемому Евангелие, то стоявший рядом тверской дворецкий Иван
Шигона увидел, что душа отлетела от великого князя “как дымец мал” (3 декабря
1533 г.).
Список литературы
Для подготовки данной работы были
использованы материалы с сайта http://kursy.rsuh.ru