Ручное огнестрельное и холодное оружие (конец XV -
первая половина XVII вв.)
Волков В. А.
История
русского ручного огнестрельного оружия начинается в конце последней четверти XV
вв. Об этом свидетельствуют сообщение русского посла в Милане Г. Перкамоты,
датированное 1486 г. и находка относящихся к концу XV столетия двух древнейших
образцов "ручниц", одно из ружей хранится в Ивановском краеведческом
музее (длина ствола - 23 см, калибр - 3,1 см), второе – найдено в 1598 г. В.Т.
Воронковым в 1958 г. на дне реки Лух (длина ствола – 24 см, калибр 2,2 см).
Внешний вид этого оружия полностью опровергает предположение, высказанное Н.И.
Гнатовским и П.А. Шориным о том, что к казенной части ствола первых образцов
такого оружия крепился "металлический стержень, имевший то же назначение,
что и современная ложа", который "при стрельбе брался под
мышку".
Первые
образцы ручного огнестрельного оружия являлись некоторым подобием
использовавшихся при обороне крепостей затинных пищалей, послуживших прообразом
ружей с фитильным запалом. Тогда все они назывались "ручницами", и
только позднее – самопалами и пищалями (наиболее распространенный обозначение
такого рода оружия, предназначенного для стрельбы с рук имевшего уже замковые
устройства), хотя термин "ручница" встречается в документах XVI и
даже XVII вв.
Поскольку
стволы первоначальных "ручниц" были кованными, изготовление их было
доступно любому опытному кузнецу. Этим объясняется широкое распространение
ручных пищалей в начале XVI в. Ими вооружались отряды пищальников, все
стрельцы, большая часть конных и пеших городовых казаков, вольные казаки.
"Вогненный бой" имели многие горожане и даже крестьяне, особенно на опасном
южном порубежье. Таким образом, ручное огнестрельное вооружение стало
непременной принадлежностью русской пехоты XVI-XVII вв.
Это
оружие в довольно широких масштабах проникло также в конницу. Ряд отечественных
историков (С.К Богоявленский и П.П. Епифанов) усомнились в справедливости
утверждений о том, что русская конница XVI в. имела "исключительно
холодное оружие", что "все достижения в личном вооружении воинов, в
особенности введение огнестрельного оружия, шло мимо нее", что таким оружием
она стала пользоваться лишь XVII в. Многие факты действительно свидетельствуют
об обратном. Ручницами, самопалами, а в XVII в. пистолетами и карабинами, были
вооружены не только конные стрельцы и казаки, но и многие помещики и их боевые
холопы.
Сохранились
бесспорные сведения об отрядах конных пищальников, выставлявшихся городами для
участия в походах на Казанское ханство. Из 2000 пищальников, выставленных в
1545 г. Великим Новгородом, половина должна была служить в конном строю.
По-видимому, на конях выступили в поход московские стрельцы, принявшие участие
в сражении на Судьбищах 3-4 июля 1555 г., так как они были включены в состав
рати И.В. Шереметева и Л.А. Салтыкова, предназначенной для действий в степи и
состоявшей из конных полков. В 1587 г. на помощь осажденной татарами Крапивне
выступили уже 5 тыс. "вогненова бою стрелцов на конях", входившие в
состав армии И.В. Годунова, И.Л. Салтыкова и А.Я. Измайлова.
В
разрядах, отражающих состав царской свиты во время больших походов того
времени, постоянно упоминаются возглавляемые особыми головами отряды дворян
"с самопалы". О существовании в русской поместной коннице отрядов,
вооруженных огнестрельным оружием, свидетельствует и грамота ливенскому воеводе
И.О. Полтеву 1595 г, в которой правительство предписывало ему посылать на
станичную службу не только ливенских станичников, детей боярских и казаков, но
и "детей боярских из городов, которые служат с пищалми по сту
человек".
Вооруженные
пищалями служилые люди "по отечеству" привлекались и к охране засек.
Так, в 1598 г. в числе находившихся на "Черте" 1988 воинов
("опричь сторожей засечных и опричь зборных людей") состояло 247
"детей же боярских конных с пищальми".
Сведения
разрядных книг подтверждают сохранившиеся десятни 90-х г. XVI в.: в эти годы
294 помещика Ряжского уезда несли службу "с пищальми" под начальством
шести сотников, а в Епифани вооруженных "вогненным боем" дворян
оказалось 221 человек.
В
писцовой книге Орловского уезда в трех станах отмечены поместья за детьми
боярскими "за самопальными", а в Путивльском уезде был сформирован
отряд "конных самопальников" из 502-х человек, в числе которых
находилось 107 детей боярских, мелких помещиков.
Говоря
о вооружении дворян и детей боярских, нельзя не упомянуть вооружение
сопровождавших их боевых холопов Выступая на службу, военные слуги имели
холодное и огнестрельное оружие. В то время как многие служилые люди еще
пользовались саадаками и пистолетами или обходились в бою одной саблей, боевые
холопы, как правило, имели пищали и карабины.
Впоследствии
требования правительства к вооружению служилых людей по отечеству еще больше
возросли. В ноябре 1637 г. в города Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Муром,
Шацк, Арзамас, Калугу, Лихвин, Белев, Болхов, Карачев, Севск, Мещовск,
Перемышль, Рыльск, Путивль, Мценск и Орел пришли царские грамоты с указом
воеводам обращать более пристальное внимание на вооружение служилых людей.
Власти не мог не тревожить тот факт, что "многие дворяне и дети боярские
ездят на бой с одними пистоли, а к пистолем карабинов и долгих пищалей не держат".
Между тем,в условиях полевого сражения такое пренебрежение к качеству оружия
могло иметь самые печальные последствия: "и тот короткий бой (дистанция
действенного огня из пистолета не превышала 20 саженей. – В.В.) к татарскому
бою без карабинов худ и короток". Поэтому правительство предписывало,
чтобы те дворяне, которые выступали в поход только с пистолетами, впредь имели
с собой и другое огнестрельное оружие (пищаль или карабин), чтобы "с одним
пистолем однолично никаков человек в полку не был". Служилым людям, как в
старину выступавшим в поход с саадаком, было рекомендовано в качестве
дополнительного оружия приобрести пистолет. Оговаривалось вооружение кошевых
людей (обозной прислуги). Пока правительство еще не требовало вооружать
"боярских людей в кошу" огнестрельным оружием, считая достаточным
наличие у них "добрых рогатин", с которыми обозники должны были
"против басурмана стоять вооружась".
Несмотря
на строгие предписания, многие служилые люди продолжали игнорировать их. В 1649
г. в рязанских станах на смотр с огнестрельным оружием выходило только немногим
более трети дворян и детей боярских, тогда как "вогненным боем"
обладало две трети их боевых слуг. Сохранялось тревожившее правительство
увлечение помещиков пистолетами, действенными лишь в ближнем бою. Эта
обстоятельство было отмечено во время дворянских смотров. Учитывая сложившуюся
ситуацию, правительство в январе 1643 г. вновь потребовало, чтобы выступавшие в
поход служилые люди помимо пистолетов имели карабины или пищали, а помимо
саадака – пистолет ("а которые дворяне и дети боярские ездят на бой с
одними пистоли, а к пистолем карабинов и мерных пищалей не держат, и те б к
пистолем держали карабины и пищали мерные…, а которые ездят с саадаки, и у тех
бы к саадаком было по пистолю или по карабину"). В этой же грамоте
требовалось вооружать "пищалями долгими" и "карабинами
добрыми" не только тех боевых холопов, которые сопровождали господ в
сражении, но и тех, которые несли обозную службу. Зачастую власти, отчаявшиеся
дожидаться выполнения этих условий, начинали выдавать помещикам, особенно южных
пограничных уездов, казенное оружие, лошадей, порох и свинец.
***
Первые
образцы ружей представляли собой железный гладкостенный ствол с деревянной
ложей и широким прикладом, иногда дуло ружья имело раструб. Калибр первых
ручниц был очень большим из-за трудностей изготовления металлических трубок
(стволов) небольшого размера и достигал 30 мм и больше. Как правило, стволы
пищалей были железными, лишь одна из дошедших до нас "ручниц" имела
уникальный медный ствол с затравочным отверстием в виде раковины в верхней
части казны, закрывавшемся овальной крышкой на шарнире. Под дульной частью
пищаль имела "гак" (упорный железный стержень), применявшийся в
устройстве затинных пищалей – прообразе ручного огнестрельного оружия.
Ружья
с затравкой в верхней части ствола вскоре заменили ручные пищали, у которых
отверстие для воспламенения пороха делалось на боковой стороне ствола, а под
ним приваривалась полка для затравочного пороха, что было удобнее и безопаснее
для стрелка. Уменьшился калибр пищалей, достигнув в среднем 15-18, в XVI в. –
12,4-15 мм, а иногда и 11-13 мм. На ручницах устанавливались прицелы, как
правило, в виде щитка с небольшой прорезью, однако, существовали варианты в
виде двух щитков, установленных на расстоянии 1 дюйма (25,4 мм) друг от друга,
в виде четырехгранной трубки и т.п.
Первоначально
пороховой заряд воспламеняли раскаленным железным прутом, затем пропитанной
селитрой деревянной палочкой и только потом с помощью фитиля, пропитанного
селитрой и медленно тлевшего. Зажженный фитиль укрывали от противника и от
сырости в специальных "фитильных трубках", изготовляемых из тонкой
жести или железа, с небольшими отверстиями для притока воздуха. Порох для
заряда и затравки держали в костяных или деревянных "порошницах",
сделанных из большого рога. В XVI в. у стрелков появилось специальное
снаряжение в виде перевязи (портупеи), называвшейся "банделерой" и
носившейся надетой через левое плечо. К ней подвешивались 11 деревянных или
жестяных "берендеек" с помещенными в них пороховыми зарядами. Для
предохранения от сырости деревянные берендейки обтягивались кожей, выкрашенной
в красный или черный цвет. На банделере также крепились рог с порохом и сумка
для фитиля, пуль, пыжей, затравочника и прочих принадлежностей. В походе и
перед боем вокруг банделерного ремня часто оборачивался запасной фитиль.
Лучшими портупеями считались те, у которых ремни были прострочены. Такие
банделеры назывались "московскими". На специальном креплении к
плечевому ремню подвешивалось стальное огниво. Банделеры часто упоминаются в
документах того времени в качестве необходимого стрелецкого, а затем и
солдатского снаряжения. С появлением в России мушкетов перевязями с зарядцами
стали снабжать лишь солдат-мушкетеров. Солдатам, вооруженным "простыми
самопалами" (пищалями"), банделер не выдавали.
Использовавшийся
для ружейной стрельбы порох первоначально представлял собой пороховую мякоть,
состоявшую из смешанных в равной пропорции селитры, серы и угля. Позднее
опытным путем было обнаружено улучшение качества этого взрывчатого вещества в
случае увеличения в его составе доли селитры и уменьшения долей серы и
древесного угля.
Усовершенствованным
видом фитильного ружья стала ручная пищаль (самопал), снабженная фитильным
замком и спуском "жагрой", представлявшем собой несложный механизм в
виде рычага, на верхнем конце которого крепился фитиль, зажигавшийся перед
стрельбой. Круглый кованый ствол такого ружья пропускали через прорезь ложи или
прикрепляли к цевью ложи хвостовым шурупом и шпильками; на казённой части
справа приваривали полку с крышкой для затравочного пороха. На ложе
устанавливался замок, верхняя часть которого с закрепленным в небольшом зажиме
тлеющим фитилём опускалась при нажатии на находящуюся под прикладом длинную
Г-образную "жагру" и воспламеняла пороховую затравку на полке ружья.
Впоследствии появились более сложные модификации фитильного замка, в которых
использовались пластинчатые пружины, а затем кнопочный спуск, облегчавший
производство выстрела. Однако такое устройство имело существенный недостаток –
в сложных условиях боя фитили гасли от сырости и ветра, замок часто давал
осечки, ночью огонь тлеющего фитиля демаскировал стрелка. Кроме того, фитильный
замок был опасен в обращении. Тем не менее, из-за относительной дешевизны он использовался
в России даже в XVII в. Длинными пищалями с фитильными замками были вооружены
русская стрелецкая пехота и городовые казаки. Интересное описание стрелецких
ружей конца XVI в. сделал Д. Флетчер. Он отметил, что "ствол их самопала
не такой как у [европейского] солдатского ружья, но гладкий и прямой (несколько
похожий на ствол охотничьего ружья); отделка ложа очень груба и неискусна, а
самопал весьма тяжел, хотя стреляют из него очень небольшой пулей". Г.
Паерле упоминал, что ложа у стрелецких пищалей была выкрашена в красный цвет.
Скорострельность фитильных ружей составляла 1 выстрел в 3-4 мин. Для заряжания
их применяли уже не пороховую мякоть, а зернистый порох. В качестве
фитилей-жагр использовали вываренные в золе и хорошо просушенные веревки. Когда
качество заготовленных фитилей вызывало нарекания, в Москву шли жалобы
следующего содержания: "Да и фитиль прислан к нам не вареной веревки, да и
гнилых веревок много И мы велели собрать с городов котлы и золу, в
чем те веревки варить и делать фитиль не мешкав, а мастера говорят,
кому фитиль делать, вскоре фитиль не поспеет, дни и ночи ныне студеные, вскоре
фитиль не высохнет". В числе других припасов, направленных в 1639 г. в
занятый донскими казаками Азов значилось и "5 пуд фитилю", крайне необходимого
донцам в канун решающих боев за крепость.
Стоимость
обычного фитильного ружья в 1617 г. составляла 20-22 алтына (60-66 коп.), к
середине XVII в. пищали подорожали. Когда в 1646 г. на Дон отправился отряд
Ж.В. Кондырева, составленный из вольных людей, на приобретение самопалов
безоружным участникам этого похода выдавалось на 1 руб. 50 коп. больше, чем
остальным воинам (они получали из казны соответственно 5 руб. 50 коп. и 4
руб.). По-видимому, возмещалась вся потраченная на покупку ружья сумма, так как
стоимость, например, мушкета в те годы составляла 1 руб. 70 коп. Фитильный
мушкет стоил дешевле. В середине XVII в. даже за границей такие ружья
закупались по цене 1 руб. 23 алт. 1. деньга. П.П. Епифанов утверждает, что
стоимость "гладкой" пищали в то время (1649 г.) доходила до 6 руб.,
"пищали винтовки", с нарезным стволом – до 8 руб., однако следует
учитывать, что в данном случае исследователь использовал цены, существовавшие в
далеком Енисейске, где оружие стоило дороже, чем в Европейской России. Впрочем,
и в Сибири к концу XVII в. ружья подешевели и стоили 3 – 3,5 руб.
В
XVI в. в России появились ружья и пистолеты, снабженные замком новой
конструкции, так называемым "колесцовым", изобретенным в Нюрнберге
(Германия) в 1515 г. На замочной доске на оси располагалось заводившееся ключом
стальное колесо, при заводе сжимавшее пружину, закрепленную фиксатором. При
нажатии на спуск пружина начинала вращать колесцо, оно терлось о кремень,
высекая сноп искр, воспламенявших порох на полке. Полка с порохом закрывалась
специальной крышкой, и в случае дождя действие колесных замков не прекращалось.
Колесцовый замок заменил фитиль кремнем, положив начало системе кремневого
огнестрельного оружия.
Однако
новая конструкция замка не была совершенна: устройство его отличалось
сложностью, стрелку требовался особый ключ для завода пружины, он быстро
загрязнялся от порохового нагара, давал частые осечки. Но главным недостатком
такого замка являлась высокая стоимость. Именно по этой причине пехотные ружья
с колесцовым замком не получили в русской армии широкого распространения. Чаще
использовались снабженные подобным механизмом карабины и пистолеты, которыми
охотно вооружались кавалеристы (прежде всего несшие полковую службу дворяне и
дети боярские), оценившие главное достоинство оружия, не требовавшего заботы о
фитиле. Все это привело к тому, что колесцовый и фитильный замки продолжали
существовать одновременно. В 1678 г. в псковских арсеналах находилось 377
обычных фитильных карабинов "с русскими и с шкотцкими замки", большое
количество фитильных мушкетов и стволов к ним, а также : "115 карабинов
колесных, 60 стволов карабинных, 125 пар пистолей колесных, 7 пар пистолей
русских, 9 пар пистолей шкотцких, 35 пистолей шкотцких и русских и колесных, 9
пар пистолных стволов" и даже (!) "10 пищалей затинных колесных"
- уникальное упоминание о малокалиберных крепостных орудиях, оборудованных
колесцовыми замками.
Пытаясь
устранить недостатки нового замка, оружейники шли на изготовление ружей с
комбинированным колесцовым и фитильным замком двойного действия. Однако, на
практике такие конструктивные решения лишь усложняли механизм карабина или
пистолета, поэтому широкого распространения они не получили.
Дальнейшее
усовершенствование ручного огнестрельного оружия привело к замене фитильного и
колесцового замков новой конструкцией - ударно-кременевым замком. Он появился в
Европе около 1500 г. В России известен со второй половины XVI в., но широкое
применение получил только с XVII в., особенно после того, как был
сконструирован французский батарейный замок, в котором широкая нижняя часть
огнива заменила неудобную крышку над полкой. В России в первой половине XVII в.
ударно-кремниевые замки носили название "голландских" и
"шкотских". Скорострельность ружья с ударно-кремниевым замком возросла,
по сравнению с ружьем, снабженным фитильным замком, почти в два раза и
составила 1 выстрел в 2 минуты.
Русские
мастера-оружейники, используя опыт восточных и западных коллег, не слепо
копировали попадавшие им в руки образцы, а вносили в устройство фитильных
замков важные новшества. Если в ружьях европейских стран курок при производстве
выстрела двигался от дула к казне, то в русском - от казны к дулу, что
представляло большее удобство для стрелка. Пищали и пистолеты с кремневым
механизмом русского типа выпускались уже в начале XVII столетия.
В
XVI в. в России широкое распространение получают образцы ручного огнестрельного
оружия с укороченным стволом – карабины ("недомерки", "завесные
пищали") и пистолеты, среди которых встречались даже нарезные. В XVII в.
карабинами и пистолетами были вооружены не только многие дети боярские,
оценившие достоинства огнестрельного оружия этого типа, но и рейтары, драгуны,
а впоследствии копейщики и гусары.
В
середине XVII в. стоимость закупавшихся за границей карабинов и пистолетов
превышала стоимость мушкетов и составляла 4 руб. 30 алт. за карабин и 7 руб. 2
алт. за пару пистолетов. Производство их было налажено и в России. Только
оружейники московского "Бархатного двора" с 1614 по 1652 г.
изготовили 695 рейтарских карабинов и 2351 пару пистолетов.
Солдаты
полков нового строя вооружались мушкетами, имевшими в середине XVII в., как
правило, 8-й (20 мм) и 10-й (19,25 мм) калибр ствола. Русские мушкеты
отличались характерной особенностью – наличием деревянных шомполов, лишь у
капралов "забойники" (русское название шомпола) были железными.
Калибр русских мушкетов был меньше, чем у привозных ружей. В 1653 г. в Яблонове
у майора В. Фонвизина оказалось 12 "пулечных медных фурм", которые
"пригодились только к старым голландским мушкетам, а русского дела к
мушкетам те фурмы не годятся, велики". Тем не менее, все эти фурмы были
розданы по находившимся под Яблоновым 4 полкам ,"а дано по 3 фурмы на
полк". Стоимость мушкета в середине XVII в. доходила до 1 руб. 70 коп.
Мушкетные стволы стоили 20 алтын (60 коп.) за штуку, а замки "русского
дела" к ним – 5 алтын (15 коп.). При стрельбе ружье данного типа было
трудно держать навесу, поэтому стрелки, имевшие мушкеты пользовались
"костылями" (вилкообразными подсошками), втыкавшимися в землю и
служившими подставкой, на которую перед выстрелом клали заряженное ружье.
"Костыль" имел ременную петлю ("малый темляк"), размеры
которого подбирались индивидуально, "как солдату лутчи и угожее
покажется". С помощью темляка, при заряжании мушкета и в движении, стрелок
вешал подсошек на левую руку. В походе мушкеты перевозили на подводах, по 50-60
ружей на каждой. Несмотря на все усилия правительства, наладившего производство
мушкетов на тульских заводах и большими партиями закупавшего ружья за границей,
их все равно не хватало. В первую очередь мушкетами обеспечивались стрельцы и
солдаты, для чего, порой, крупнокалиберные ружья в принудительном порядке
изымались у служилых людей других разрядов, вплоть до детей боярских, которым
они выдавались из казны. Так в 1651 г. у сына боярского Д. Постникова отобрали
мушкет, а взамен выдали пищаль.
Как
и стрельцы, солдаты имели банделеры (перевязи), с крепившимися на них 11
"берендейками" (зарядцами), лучшими из которых считались выточенные
из дерева. В одном из зарядцев хранился затравочный порох. Он был более мелким
(чтобы не засорилось запальное отверстие у мушкета), зачастую его смешивали с
горячей серой. Ширина перевязи достигала 3 - 4 пальцев. В числе необходимых
мушкетеру, принадлежностей значились: деревянный или железный
"забойник" (шомпол), "затравочник" (шило для прочисти
затравочного отверстия), "разрядник" (вывертка) для шомпола,
"трещетка" или "вывертка" (большая или малая отвертки). В
особом кожаном мешке, крепившемся к банделере, хранились пули, пыжи и сало, 3-4
"куса" фитиля "длиною шти или седми пядей" каждый, а также
небольшую флягу с маслом для смазки мушкета.
***
Изменилось
и холодное оружие, так как развитие военной техники и появление новых
тактических приемов вынуждало мастеров-оружейников учитывать эти обстоятельства
в своей работе. Усовершенствовалось, став более единообразным, оружие не только
пехоты, но и конницы. В конце XVI и особенно в XVII вв., наряду с сохранением
популярных на Руси восточных (турецких и персидских) образцов холодного
вооружения, постепенно начал использоваться опыт европейских производителей
"белого" оружия. Десятни - списки дворян и их военных слуг,
составляемые на периодических разборных смотрах, дают наглядное представление о
вооружении русской конницы XVI в. Здесь сохранились старые образцы оружия и
доспехов, известные в предшествующее время, но появилось также много нового.
На
протяжении всего изучаемого периода широкое распространение в русском войске
имел лук с налучником и колчан со стрелами – саадак, остававшийся общепринятым
оружием поместной конницы XV-XVI, а отчасти и XVII в. Повествуя о
"свойстве и могуществе русских в военных делах", Р. Ченслер писал,
что русские "всадники – все стрелки из лука, и луки их подобны
турецким". А. Гваньини, перечисляя оружие московитов, далеко неслучайно
начинает с упоминания лука и колчана со стрелами. По свидетельству Г. Паерле,
луками и стрелами, наряду с ружьями, были вооружены конные московские стрельцы,
присутствовавшие на встрече польских послов Лжедмитрием I в мае 1606 г. Саадаки
у стрельцов были приторочены на одной стороне седла, а ружья на другой.
В
описании сражений середины XVI в., часто упоминается о действиях русских
лучников, часто весьма эффективных. Так, в 1541 г. при попытке прорваться за
Оку татарской армии, она была встречена русским Передовым полком, воины
которого "учали стрелять многими стрелами, и полетеша стрелы, аки
дождь". Крымский "царь" пытался сбить лучников с переправы
орудийным и ружейным огнем, но не преуспел в этом; вскоре на помощь Передовому
полку подоспели подкрепления и крымцам пришлось отступить. Дальность полета
стрелы служила мерой измерения расстояния между противниками. Так, в 1552 г.
при взятии Казани прорывавшиеся из города последние защитники татарской столицы
двигались вдоль русских шанцев по берегу реки Казанки на расстоянии от них
"аки три перестрелы лучных". Дистанцию "перестрела лучного"
использовали и в крепостном строительстве: расстояние от одной башни до другой
не должно было превышать полета стрелы. Это было связано с необходимостью
держать под контролем все прясло – участок стены между двумя соседними башнями.
Сотнями и тысячами стрел противники поражали друг друга в полевых сражениях,
при штурме и обороне крепостей, засечных линий, "перелазов"
(переправ). Поражающее действие этого вида метательного оружия было велико -
метко пущенные стрелы пробивали доспехи, несли гибель и увечье попавшим под
обстрел воинам, разили их коней. Достаточно привести самый известный пример
такого рода: 27 апреля (6 марта) 1609 г. в бою под Москвой русским лучником был
тяжело ранен польский военачальник гетман Р. Ружинский, командовавший армией
Лжедмитрия II. Стрела попала ему в бок, уйдя так глубоко в рану, что ее
наконечник оказался в области поясницы.
В
бою русские стрелки из лука использовали чаще всего бронебойные наконечники с
узким граненым жалом, иногда двушипные и двурогие наконечники, предназначенные
для поражения бездоспешных воинов и их коней - шипы мешали выдернуть стрелу из
тела, рога расширяли рану. Длина стрел составляла от 75 до 90 см, толщина – от
7 до 10 мм. Использовалось оперение из двух перьев, длина его не превышала 15
см. Во время боя ничто не должно было мешать стрельбе, поэтому снаряжение
заранее подгонялось. Как правило, колчан со стрелами помещался под правой рукой
всадника, а лук в налучнике - на его левом боку. Конский убор - узды, седла,
стремена, повод - также был приспособлен для ведения лучного боя. Герберштейн,
отмечая эту особенность, писал, что у русских коней "узда самая легкая;
затем седла приспособлены у них с таким расчетом, что всадники могут без
всякого труда поворачиваться во все стороны и натягивать лук".
Меткий
лучный бой не раз выручал русских воинов. В 1472 г., взяв пограничную крепость
Алексин, хан Ахмед "вборзе" повел свое войско дальше на Русь, но не
смог переправиться через Оку, где ему противостоял лишь небольшой московский
отряд. Русские воины, прикрывавшие "перелазы", потратили все стрелы,
но остановили врага, продержавшись до подхода подкреплений.
Значение
"лучного боя" уменьшилось лишь в XVII в., хотя лучники сохранили свое
боевое значение. Правительство подтверждало этот факт на практике: в составе
русской армии находился особый Саадашный полк, расквартированный в районе
Арзамаса. Даже в конце XVII в. в Москве еще работали "лучного дела мастера":
А. Кондратьев, С. и Е. Деревягины, М. Федоров и др.
Оружием
ближнего рукопашного боя с конца XV в. становится сабля, распространенная среди
воинов поместной конницы, хотя говорить о полном господстве этого оружия в
данный период не приходится. Еще Герберштейн писал, что "саблю употребляют
более знатные и богатые". Позднее Павел Иовий Новокомский, со слов
московского посла Дмитрия Герасимова, писал, что "конница их (русских. –
В.В.) ведет борьбу заостренными копьями, железными булавами и стрелами; только
немногие имеют сабли". По-видимому, использование других видов холодного
оружия объяснялось дороговизной хороших булатных клинков. В середине и второй
половине XVI в. сабли становятся самым распространенным оружием в русской
дворянской коннице, ими, наряду с пищалями и бердышами вооружаются стрельцы.
Однако преобладание сабли в вооружении московского всадника продержалось лишь
до середины XVII в., когда служилые люди начинают отдавать предпочтение
огнестрельному оружию – карабинам и пистолетам. Как отмечалось выше в 1645 г.
среди воинов полка воеводы Д.П. Львова из 665 помещиков лишь 87 человек имели
сабли, хотя пистолеты были у 425 дворян и детей боярских.
В
эпоху предшествующую появлению огнестрельного оружия, сабли были распространены
в большей степени. В Московском княжестве процесс перехода от прямого клинка к
сабле начался в XIV в., воины южных русских княжеств стали использовать это
оружие гораздо раньше. Сабли XIII-XIV вв. достигали в длину 110-119 см при
ширине лезвия в 3,5 см и выгибе полосы в 6,5-9 см. Позднее длина сабельного
клинка уменьшается, но изгиб лезвия остается достаточно большим – до 9 см. В
XV-XVII вв. на Руси использовали в основном булатные сабли восточного
(турецкого и персидского) образца с несколько искривленным лезвием. При этом
конные воины предпочитали иметь на вооружении легкие сабли персидского типа, а
стрельцам выдавались более тяжелые и широкие сабли турецкого образца. Рукоять
сабли делалась в виде креста для защиты руки и снабжалась у крестовины огнивом
– продольной металлической полоской, призванной задерживать скользящее вниз по
сабельной полосе неприятельское оружие.
На
вооружении русской армии были в основном сабли русской работы, так как полоса
привозной булатной персидской стали стоила очень дорого (3-4 руб.), почти
равняясь годовому денежному окладу новика 3-й статьи (5 руб.). Восточная сабля
в сборе обходилась уже в 5-6 руб. Сабельная полоса русской (тульской) работы
даже в середине XVII в. стоила не более 20 алтын (60 коп.).
Основная
масса русских служилых людей была вооружена саблями московского производства,
которые изготовлялись по лучшим иностранным образцам. Клинки выковывались
мастерами "на литовское дело", "на польское дело", "на
угорское дело" и "на черкасское дело". Русские воины носили
сабли не на перевязи, а на поясе.
Говоря
о характерных особенностях сабель, использовавшихся московскими воинами,
следует указать на ошибочное утверждение П.П. Епифанова о якобы имевшей место,
однотипности русских сабель того времени. При этом, опровергая собственное утверждение,
историк пишет о существенном различии их конструкций, так как "одни имели
крестовины лопастями, другие – с шариками, у одних была "елмань"
(расширение в нижней части клинка), а у других ее не было".
Сабля
оставалась основным оружием конного ратника до конца 30-х гг. XVII в., когда
правительство начало требовать от помещиков вооружения "вогненным
боем": пистолетами, карабинами, пищалями. Однако и позднее многие служилые
люди продолжали пользоваться саблей, в качестве основного оружия.
В
более раннюю эпоху сабля господствовала в арсенале русских служилых людей. В
середине XVI в. этим видом клинкового оружия были вооружены все без исключения
из 288 человек коломенских дворян и детей боярских, 100 человек ряшан, в том
числе "новики", только зачисленные на службу. Сабли имели все
сопровождавшие их в походе вооруженные слуги; лишь несколько холопов выступали
на смотры и в походы с копьями. На миниатюрах русских рукописных книг изографы
всегда изображали московских всадников с саблями, имевшими очень простую прямую
крестовину.
Данные
сохранившихся верстальных и разборных "десятен" того времени
позволяют согласиться с выводом М.М. Денисовой и П.П. Епифанова о том, что
русская конница XVI в. была отнюдь не разношерстной и пестрой, плохо
вооруженной толпой, а войском, оснащенным по требованию правительства более или
менее единообразным оружием преимущественно русского производства.
Другие
виды клинкового оружия – палаши и кончары - встречались в России редко, как
правило, они доставлялись из-за границы и стоили дороже сабель. Некоторые из
сохранившихся палашей представляют собой шедевры оружейного искусства.
Например, палаш кн. М.В. Скопина-Шуйского с обоюдоострым клинком, длиной 86 см,
позолоченной рукоятью, крестовина которой украшена драгоценными камнями,
ножнами, покрытыми красным бархатом.
В
XVII в. в полках "нового строя появляются шпаги как уставное оружие
солдат, рейтар, копейщиков и драгун, хотя в документах середины XVII в.
отмечено, что шпагами были вооружены и московские стрельцы. Русская шпага имела
широкий, но короткий, прямой и плоский клинок. Качество этого оружия,
по-видимому, было не очень хорошим. Во время русско-польской войны 1632-1634
гг. армия Шеина, уходя из-под Смоленская, оставила в лагере, среди пришедшего в
негодность оружия и снаряжения "2944 шпаги худых и ломаных, и обломков
шпажных". Формирование в конце 1630-х гг. новых солдатских и драгунских
полков потребовало от правительства принять надлежащие меры по их вооружению.
Недостающее пришлось закупать за границей. В 1640 г. там было приобретено 12
578 шпаг с ножнами. Делали их и русские оружейники. В 1668 г. изготовлявшиеся
на тульских заводах П. Марселиса шпаги ("с крыжами и с ножнами")
обходились казне в 20 алтын (60 коп.) за каждую. Иногда, в качестве "бокового
оружия" солдаты использовали не только шпагу, но и саблю.
Усиление
защитного доспеха повлекло за собой трансформацию русского копья в пику. В XVI
в. московские воины продолжали применять копья с длинным древком и железным
наконечником, рогатины (копье с длинным и широким наконечником, под которым
находились две перекладины, предохранявшие оружие от глубокого проникновения в
рану) и "совни" - вариант рогатины с секировидным, изогнутым лезвием
вместо копейного наконечника. Обычные копья постепенно вышли из употребления уже
в XV в.. Последним большим сражением, в котором приняли участие копейщики,
стала битва 1455 г. под Старой Руссой между московской и новгородской ратями.
Копье заменили пикой, "списой" (спицей) – разновидностью этого
колющего оружия, с узким граненым наконечником-жалом. Пики двух видов -
"малые" и "долгие" - использовали солдаты "полков
нового строя" для рукопашного боя. В 1678 г. в Пскове на Казенном дворе
находилось "440 спис долгих" и 1300 более коротких "полуспис".
Древко этого оружия изготовлялось из ясеня и только в крайнем случае из ели.
Верхнюю часть "спис" оковывали. О том, как это требовалось делать
сообщил Вальгаузен: "А окову на пиках быти с конца полосами железными
двум, по меншей мере, пяти пядей длиною быть, чтобы ни конным, ни пешим копья не
мочно пересечь, и что полосы длиннее, то копье крепчае и надежнее
копейщику". Лучшими считались копья, древко которых было в палец шириной.
На
вооружении конницы в качестве дополнительного вооружения оставались и
метательные дроты – сулицы. Как об оружии русской кавалерии о них упоминал
Александр Гваньини, отметивший, что короткие дротики московитов непохожи на
венгерские и польские.
В
качестве боевого оружия продолжали использовать железные кистени в виде гирьки
с шипами, прикрепленными цепными звеньями к рукояти, буздыганы, длинные
продолговатые кинжалы в ножнах, описанные Сигизмундом Герберштейном:
"продолговатые кинжалы, висящие наподобие ножей, спрятаны у них в ножнах
до такой степени глубоко, что с трудом можно коснуться до верхней части рукояти
или схватить ее в случае надобности". Усиление защитной брони воинов
вызвало к жизни чекан или клевец - в виде железного или медного молота с
рукоятью до 60 см; удар острым бойком обуха пробивал панцирь или любой другой
вид защитного доспеха. Шестоперы ("пернатки") на железной рукояти
длиной до 60 см представляли собой "начальнический жезл", который
возили перед воеводами в походе.
Холодным
оружием пехоты служили бердыш и тяжелая сабля турецкого типа, которые с
середины XVI в. являлись уставным оружием стрельцов. Бердыш представлял собой
вид топора с лезвием полумесяцем, который через сделанные на обухе отверстия
небольшими гвоздями крепился к длинной, в рост человека, рукояти (ратовищу).
Нижняя часть лезвия заканчивалась небольшой "косицей", которая с
помощью гвоздей крепилась к ратовищу; затем место крепления стягивалось прочным
ремешком. Первые бердыши имели остро отточенную верхнюю часть лезвия,
превращавшую это оружие не только в рубящее, но и колющее. На нижний конец
древка насаживалось железное копьецо для втыкания бердыша в землю при стрельбе
из ружья, для которого он служил подсошком. Бердыш - отечественное изобретение,
изготовляли его только в России. При этом кузнецы, которым поручалось
выковывать такие секиры, руководствовались эталонными образцами, присылавшимися
из Москвы. Лезвия боевых бердышей достигали в длину от 23,5 см в XV-XVI вв., до
60-80 см в XVI-XVII вв. Их использовали не только стрельцы, но и военнослужащие
полков "нового строя", а также драгуны, сражавшиеся в пешем строю. Стоимость
бердышей, изготовлявшихся в середине XVII в. на заводах Петра Марселиса под
Тулой, составляла 5 алтын (15 коп.) за штуку.
В
народной среде были широко распространены простейшие, но надежные образцы
оружия ударного типа – дубина и ее вариант "ослоп" - тяжелая
деревянная палица, обитая на толстом конце железом или утыканная гвоздями.
***
Характерной
особенностью развития доспехов XV-XVII в. явилось почти полное исчезновение
щитов и широкое распространение булатных доспехов, часто очень высокого
качества. Такими доспехами дорожили, передавая их по наследству от отца к сыну.
Показательны в этом отношении слова кн. А.М. Курбского, трижды раненного, но
вышедшего живым из жестокой сечи под Казанью, благодаря "збройке"
праотеческой, "зело крепкой". Русские служилые люди прекрасно
осознавали ценность хороших доспехов. Об этом свидетельствует широко
распространенная в XVI в. практика обмена панцирями и байданами между
дворянами, которым предстояло выступить в поход, и теми, кто не участвовал в
нем. Среди заимщиков защитного вооружения встречались очень знатные люди. Так,
собираясь на войну Ф.М. Нагой занял у кн. А.И. Стародубского три панциря и 6
шеломов, Д.Г. Плещеев – у кн. С. Шестунова семь лошадей и панцирь, в другом
случае уступив свой "пансырь меделянский" А.Д. Басманову.
Головы
служилых людей предохраняли "шеломы" или русские "шишаки",
с характерными плавными контурами и высоким навершием ("шишом"), а
также "мисюрки", состоявшие из небольшого металлического назатыльника
с крепившейся к нему кольчужной сеткой. Воеводским шлемом являлась
"ерихонка", сделанная в виде "железной шапки" с
"наушами" (металлическими бляхами, прикрывавшими уши), козырьком и
защитной стрелкой. Небогатые дети боярские из городов и их холопы использовали
"бумажные шапки", стеганные на пеньке или вате и покрытые бархатом,
атласом или сукном. Между покрытием и подкладкой нашивались металлические
пластинки. Такие "шапки", как правило, изготовлялись в виде ерихонок.
Среди
русских шлемов "науши" изготовлялись только у ерихонок и
"бумажных шапок". Обычные шишаки и мисюрки имели "бармицы"
- кольчужные сетки, закрывавшие лоб, щеки и затылок бойца. Среди боевых
наголовий того времени встречаются восточные образцы. Гораздо реже
употреблялись европейские шлемы. Из 92 "железных шапок", имевшихся в
1599 г. у Бориса Федоровича Годунова, 68 было московской работы, 20 – восточных
и только 4 – литовских.
Средняя
стоимость шлема составляла 1 руб. Как правило, именно в эту сумму оценивалось
наличие боевого наголовья на дворянских смотрах XVI в.
С
улучшением техники изготовления кольчатых доспехов они становились более
прочными и легкими в сравнении с применявшимися русскими воинами в
предшествующих столетиях. С XIV в. в Московском княжестве большое
распространение получил чешуйчатый доспех – особый вариант защитной одежды,
изготовляемый из металлических пластин квадратной или прямоугольной формы,
размером 6 х 4 или 6 х 6 см. Эти пластины в верхней своей части имели 5-6
небольших отверстий, служащих для их крепления к кожаной или тканевой основе
при помощи шнуровки или заклепок. Каждый новый ряд пластин-чешуек накладывался
поверх нижнего ряда, наподобие рыбьей чешуи, что и дало название доспеху. Но и
в XVI в. многие воины продолжали использовать железные кольчуги из округлых
колец; байданы и полубайданы из крупных и плоских колец без воротников, с
разрезами на груди воины надевали через головы. Шагом вперед стало появление на
Руси "пансырей", изготовлявшихся из более мелких и тонких
"плосковатых" колец, что делало их в два раза легче кольчуг. Широкое
распространение такого рода доспехов получило отражение и в документах. В 1486
г. в Милане московский посол Г. Перкамота сообщал, что русские воины
"пользуются легкими панцирями", добавляя, в качестве разъяснения, что
они напоминают защитное одеяние мамелюков С середины XVI в. появились смешанные
кольчато-пластинчатые доспехи – юшманы, панцири которые на груди и спине среди
колец имели два или три ряда металлических пластин в количестве 6-8 штук;
пластины устанавливались и на боковых частях юшмана. С этими доспехами были
схожи бахтерцы, у которых кольчужное прикрытие усиливалось за счет вплетения в
кольца железных пластин на груди и спине. В бахтерце царя Михаила Федоровича
грудь защищена 5 рядами небольших пластин, по 100 штук в каждом ряду. Вслед за
юшманами и бахтерцами являются зерцала - соединенные ремнями и кольцами
металлические пластины, надевавшиеся поверх кольчуги. Для защиты русские
ратники использовали также железные бутурлыки (наножники) и наручи
(налокотники). По свидетельству Р. Ченслера, у наиболее знатных людей доспехи
были покрыты бархатом или золотой парчой (возможно он имел в виду так
называемые "тегиляи тонкие").
По
письменным источникам, в конце XVI – XVII вв. наиболее распространенным видом
доспеха оставался панцирь, поверх которого иногда надевали "приволоку
бархатную", реже встречаются зерцала, кольчуги и юшманы. В составленном в
1610-1611 гг. руководстве для королевича Владислава, среди хранящихся в
Оружейной палате предметов воинского снаряжения названы "зброи, латы, и
бехтерцы, зерцалы, и юшманы, и колчюги, и пансыри, шапки булатные и
шеломы" - почти полный набор известных тогда на Руси доспехов и боевых
наголовий.
Боевым
защитным доспехом городовых детей боярских "малых статей" и военных
слуг чаще всего были ватные "тегиляи". "Некоторые, - отмечал
Герберштейн, - носят платье, подбитое ватой; для защиты от всяких ударов".
Тегиляи были двух видов - толстые или тонкие (нестеганые). Наиболее часто
употреблявшийся толстый тегиляй представлял собой стеганый кафтан чуть ниже
колен, с закрывавшим шею высоким воротником ("козырем") и рукавами по
локоть, иногда с покрытием из "бархата цветного", с меховой опушкой,
а чаще всего из сукна или грубого холста, но почти всегда с металлическими
пластинами и большими фрагментами кольчужных сеток, вшивавшимися между слоями
стеганой ткани.
Тегиляи
обеспечивали довольно надежную защиту: изготовленные из прочной ткани, с
набитой внутри ватой, оческами конопли или льна, они были так плотно сшиты, что
их едва ли возможно было прострелить, особенно стрелой. Однако, с точки зрения
властей, использование воинами тегиляев было не желательным уже в XVI в.
Правительство старалось заставить дворян и детей боярских приобрести более
надежные доспехи, вводя для этого материальные стимулы. Так, по Уложению 1556
г. за каждого боевого холопа в полном доспехе служилый человек получал 2 руб.,
а за холопа в тегиляе – всего 1 руб. Тонкие тегиляи предназначались,
по-видимому, для ношения поверх металлических доспехов. Именно такой кафтан был
на князе Горчакове, прибывшем в 1556 г. на серпуховской смотр в полном доспехе
и надетым на него тегиляем бархатным. Меховой тонкий тегиляй (с горностаем)
имел помещик Есипов, находившийся в 1555 г. на службе в Свияжске.
Самым
примитивным видом защитного прикрытия был куяк, который использовали в основном
малоимущие дворяне и дети боярские. Он представлял собой кафтан из плотной
материи, на который нашивались металлические пластинки и бляхи. В источниках
упоминаются и куяки кольчатые, с нашитыми на кафтан металлическими кольцами,
возможно фрагментами кольчуг.
Защитное
вооружение было достаточно дорогим: в XVI в. "полный доспех"
(панцирь, наручи и налокотники) стоил 4 руб. 50 коп., шлем – 1 руб. В связи с
этим не все конники имели предохранительные доспехи, некоторым оскудевшим
помещикам приходилось воевать без тегиляя или куяка, "на коне в саадаке и
в сабле", но, начиная с середины XVI в., такое вооружение считалось среди
старших начальников московской рати недостаточным для участия в боевых
действиях.
Военнослужащие
конных полков "нового строя" (солдаты, рейтары и драгуны) имели в
качестве уставного защитного вооружения единообразные стальные латы в виде
"досок" к поясу которых с помощью железных крюков крепились
пластинчатые (у рейтар) или чешуйчатые (у солдат) полки, защищавшие живот
воина. Солдатские латы отличались от рейтарских также формой пол. На них не
было характерного выреза, облегчавшего кавалеристу посадку в седле.
Дополняли
эти доспехи стальные ожерелья (ошейники), оплечники и "железные
шапки" (шишаки), имевшие низкий гребень, прямые и узкие поля, позволявшие
без особых помех брать на плечо мушкет, целиться и стрелять из него. Объясняя
необходимость ношения мушкетерами шишаков, Вальгаузен писал, что они защищают
солдата "не одно что от посеку, но и на присупах от камения и от горячей воды
и от иных мер"". Такие шлемы должны были иметь "у наушков
завяски, чем тот шишак под бородою привязывати, чтобы шишак з головы не
спал". Рейтарские шишаки имели чешуйчатые наушники. Полные латы
требовались копейщикам (пикинерам). Однако их старались изготовлять нетяжелыми,
чтобы не обременять солдат. Пикинерам также выдавали шлемы "от посеку, и
от камени, и от стрелы, и от иных не згод".
Солдатские
латы вводятся в России при учреждении полков "нового строя" накануне
русско-польской войны 1632-1634 гг. Уходя в феврале 1634 г. из-под Смоленска,
русские воины оставили в своем лагере среди прочей амуниции "60 ожерелков
целых; 517 лат с полами; 1054 латы без пол; 1317 шапок железных порченных; 1270
ожерелков худых". Первоначально все средства защиты служилых людей
"нового строя" закупались за границей, но вскоре "латы
рейтарские с шишаки" стали изготовлять на тульско-каширских заводах.
Стоимость лат и шишаков, изготовленных на предприятиях П. Марселиса, составляла
в середине XVII в. 2 руб.
Список литературы
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/