Февраль семнадцатого и Балтийский регион
М.А.Рутковский
Вопреки
встречающемуся в исторической литературе мнению, Февральская революция 1917
года, на наш взгляд, вовсе не явилась внезапностью в Балтийском регионе, хотя о
событиях в Петрограде здесь стало известно лишь спустя несколько дней. Первый
опыт революционной борьбы балтийские народы приобрели в революции 1905-1907
годов. Империалистическая война резко обострила внутриполитические противоречия,
а 1916 год, как и в целом в Российской империи, ознаменовался нарастанием
нового революционного кризиса. Достаточно вспомнить открытые антивоенные
выступления солдат Северного фронта в декабре 1916-го и мощные
антиправительственные демонстрации в крупных городах в начале 1917 года. Хотя
значительная часть региона к тому времени была оккупирована немецкими войсками,
события в остальной части Балтии носили объективно-необратимый характер и
развивались под непосредственным влиянием революционных событий в Петрограде.
Особый интерес для нас представляет региональный аспект проблемы - наименее
исследованный в научной литературе.
Как
только стало известно о победе Февральской революции и падении царской
монархии, в неоккупированной части региона (в Лифляндской и Эстляндской
губерниях) начались многолюдные собрания и демонстрации, причем особой
политической активностью отличались революционизированные рабочие и солдаты
(как русские войсковые части, так и латышские стрелки). 4 марта при активном
участии cолдат местного гарнизона в Резекне разоружили полицию и освободили
арестованных. 5 марта в Риге, Валмиере, Цесисе и Даугавпилсе (Латвия)
состоялись массовые солдатские демонстрации в знак солидарности с революцией. В
тот же день на вечернем собрании представителей латышских и русских войсковых
частей была избрана делегация из четырех солдат, являвшихся членами СДЛК
(социал-демократии Латышского края, позднее - СДЛ) с большевистской
ориентацией, и одного беспартийного, направленная в Петроградский Совет рабочих
и солдатских депутатов.
7
марта был создан Рижский Совет рабочих депутатов, первым политическим
мероприятием которого стала организация народной милиции вместо прежней царской
полиции. В течение весны 1917 года Советы возникли в большинстве неокупированных
уездов и волостей Лифляндской губернии (Латвии и части Эстонии). Кроме того, в
пределах Латвии на Северном фронте действовали Советы солдатских депутатов. И
если в Совете солдатских депутатов 12-й армии, дислоцировавшейся в районе Риги,
преобладали меньшевики и эсеры, то в исполкоме Совета солдатских депутатов 5-й
армии (в р-не Даугавпилса), как и в большинстве латышских стрелковых полков,
доминировали большевики. Кстати, на Западе сравнительно поздно стали
констатировать бесспорный исторический факт преобладания СДЛК в политической
жизни Латвии рассматриваемого периода. Одним из первых признал это, в
частности, эмигрантский историк либерального направления А.Эзергайлис в своей
работе о революционных событиях в Латвии, опубликованной в 1974 году [1]. Между
тем, совершенно ясно, что без учета упомянутого фактора невозможно объективно
оценивать и последующую историю региона, включая установление здесь - пусть и
на короткое время - Советской власти в конце 1917 года.
В
начале марта решающие события развернулись и в Эстонии. Как и в Латвии,
грандиозные по местным меркам демонстрации и митинги здесь нередко
сопровождались разгромом полицейских и судебных учреждений, захватом тюрем и
освобождением политзаключенных. В Таллинне, наряду с революционными рабочими, активнейшую
роль играли матросы, уже вечером 2 марта привлекшие на свою сторону большую
часть солдат местного гарнизона. 3 марта состоялось первое заседание
Таллиннского Совета рабочих и воинских депутатов. Кроме комитета народной
милиции, был избран исполком, обратившийся к гражданам Таллинна с призывом
сохранять общественный порядок и обязавший полицию и жандармерию сдать оружие
не позднее 12.00 часов 5 марта. В основном аналогичным образом развивались
события и в других крупных эстонских городах. В университетском городе Тарту
решающую роль сыграла студенческая молодежь. Более скромный характер
революционные выступления имели в небольших населенных пунктах.
Параллельно
(как и в целом в России) шло установление власти Временного правительства.
Поскольку в Балтийском регионе не было земских учреждений, а использование
прежних остзейских учреждений даже не ставилось в повестку дня, Временному
правительству пришлось ориентироваться на местную национальную элиту,
формировавшуюся со второй половины XIX века. Комиссаром Временного
правительства в Лифляндии был назначен бывший рижский городской голова
А.Красткалнс, а 5 марта губернским комиссаром Эстляндии стал И.Поска,
соответственно занимавший до того пост городского головы Таллинна.
Эти
назначения рассматривались в местных буржуазно-национальных кругах как крупное
политическое достижение. И действительно, оба комиссара немедленно приступили к
замене руководящих должностных лиц своими кадрами, соблюдая, разумеется,
определенную осторожность, поскольку вынуждены были считаться с Советами. Когда
же А.Красткалнс не признал созданную Советами милицию и стал формировать ее по
своему усмотрению, 3 апреля его арестовали и отправили в Петроград, выполняя
требования большевиков из Рижского Совета рабочих депутатов [2]. Данный пример
наглядно показывает, на чьей стороне в первые послефевральские месяцы была
реальная сила. И все же в целом местная национальная буржуазия в течение
двух-трех месяцев сумела обеспечить себе руководящие позиции в аппарате
Временного правительства и в городских самоуправлениях.
Как
и на других национальных окраинах бывшей Российской империи, в Балтийском
регионе остро стоял национальный вопрос. Революционные социал-демократы,
руководствовавшиеся положениями ленинской программы партии (большевиков. -
М.Р.) по национальному вопросу, выступали за автономию в составе будущей
социалистической России. П.Стучка, в частности, писал: “Латвия будет свободной
и, может быть, самой демократической частью Российской демократической
республики, но по возможности объединенной, и все-таки по возможности
самостоятельной” [3].
Буржуазные
политические круги, напротив, выступали за федеративное отграничение со своим
государственным языком и даже собственной национальной валютой. Соответствующие
проекты автономии были выдвинуты образовавшимися после Февраля буржуазными
партиями, в Латвии, например, - Крестьянским союзом во главе с К.Ульманисом
(будущим президентом) и З.Мейеровицем. Примечательно, что непосредственно после
революции большинство буржуазных политиков не только не выступало за полное
отделение от России, но даже полагало, что государственная связь с нею
обеспечит надежную внешнюю защиту, в то время как местный рынок и посты в
государственных учреждениях окажутся в их руках. Председатель исполкома
Эстонской лиги (Таллиннского союза эстонских национальных обществ) О.Страндманн
на митинге в честь прибывших с визитом А.Керенского (тогда еще министра юстиции
Временного правительства) и сопровождавшей его “бабушки революции”
Ю.Брешко-Брешковской торжественно заявил: “Эстонский народ не стремится к
отделению, а требует только автономии для Эстонии” [4].
Это
было сказано 10 апреля... А уже спустя несколько месяцев, и особенно после
Октябрьской революции, доминирующей в буржуазных кругах станет идея
национальной независимости. Пожалуй, первым серьезным симптомом политического
развития в этом направлении было состоявшееся 27 мая в Петрограде собрание 336
представителей Литвы (из числа беженцев), принявших резолюцию о необходимости
создания независимого Литовского государства [5]. Конкретная реакция, однако,
последовала не со стороны Временного правительства, а от... командования
германскими оккупационными войсками в Литве, уже 2 июня заявившего о согласии
поддержать созыв Литовского совета - Тарибы. 18 сентября вошедшие в Тарибу
представители различных уездов и партий объявили о своем решении создать
собственное государство, а 16 февраля 1918 года при поддержке Германии литовцы
первыми из трех балтийских народов провозгласили независимое Литовское
государство [6].
Нет
нужды говорить о том, какой резонанс это имело в Латвии и Эстонии. Ускорению
событий в данном направлении способствовали, на наш взгляд, по крайней мере
четыре судьбоносных для новейшей истории балтийских народов фактора: рост
национального самосознания, война, Февральская и Октябрьская революции и страх
перед большевизацией. Но важно отметить, что даже в 30-х годах многие
представители местных торгово-промышленных кругов считали, что более тесное
сотрудничество с СССР (речь не идет об “инкорпорации”) создаст благоприятные
возможности для развития балтийской экономики с учетом неограниченных сырьевых
ресурсов России, возможностей сбыта промышленной и сельскохозяйственной
продукции на гигантском российском рынке [7].
Что
касается аграрного вопроса, то в рассматриваемом регионе он тесно переплетался
с национальным, поскольку владельцами имений в Латвии и Эстонии были немецкие
бароны. Против землевладения остзейского баронства выступали не только
социалисты, но и практически все буржуазные партии, хотя именно в вопросе
землевладения и землепользования проходил основной политический водораздел и в
среде самого балтийского крестьянства - между зажиточной и
бедняцко-безземельной частями. Можно вспомнить в этой связи резкое недовольство
зажиточных крестьян законопроектом Временного правительства о запрещении
купли-продажи земли, являвшимся фактически лишь робкой полумерой в направлении
национализации земли. В то же время с лозунгом национализации земли
последовательно выступали революционные социал-демократы. Данный водораздел в
основном и будет определять в течение почти трех лет содержание и характер
классово-политической борьбы в балтийской деревне.
Хотя
большевистский эксперимент в регионе, как мы знаем, закончился полной неудачей,
далеко не случайно то, что земельные реформы начала 20-х годов были здесь
наиболее радикальными по сравнению с аналогичными реформами в ряде европейских
стран. Февральская революция лишила немецких баронов и польско-литовских
магнатов политической поддержки в лице самодержавия и всей государственно-политической
системы Российской империи, а Октябрьская революция к тому же “разоружила”
помещиков экономически, показав наглядный пример решительной экспроприации их
собственности.
Список литературы
1. Ezergailis A. The 1917 Revolution
in Latvija. N.-Y., 1974. P. 16.
2.
История Латвийской ССР с древнейших времен до наших дней. Т.2. Рига, 1986.
С.6.(На лат. яз.)
3.
Стучка П. В борьбе за Октябрь. Сб. статей. Рига, 1960. С. 99.
4.
Цит. по: Саат И., Сийливаск К. Великая Октябрьская социалистическая революция в
Эстонии. Таллинн, 1977. С.86.
5.
Атмода /Еженедельник Народного фронта Латвии/. 1990. № 6. С.1. (На лат. яз.)
6.
Там же.
7.
Рутковский М. Балтийская метаморфоза: от безальтернативных выборов - к первым
советским конституциям //Российский исторический журнал. 1994. № 2. С.26.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.yspu.yar.ru/