--PAGE_BREAK--А вот как описывают психическое состояние специальные психологические словари.
В “Психологическом словаре” — психическое состояние определяется как интегрированное отражение внешних и внутренних воздействий без отчетливого осознания их предметного содержания. Всё это отражают: бодрость, усталость, апатия, депрессия, эйфория, отчуждение, утрата чувства реальности, переживание “уже видел”, скука.
В другом словаре “Психология” – “Состояние человека может быть внутренне и внешне наблюдаемым. Внутренне наблюдаемое состояние – это зафиксированное сознанием субъекта на определенный момент времени интегральное ощущение благополучия (неблагополучия), комфорта (дискомфорта) в тех или иных подсистемах организма или всего организма в целом. Состояние человека выступает регулятивной функцией адаптации к окружающей ситуации и среде”
В “Кратком психологическом словаре” – “Психическое состояние – понятие, используемое для условного выделения в психике индивида относительно статического момента, в отличие от понятия “психический процесс”, подчеркивающего динамические моменты психики, и понятия “психическое свойство”, указывающее на устойчивость проявлений психики индивида, их закрепленность и повторяемость в структуре его личности… Психическое состояние представляет собой обобщенную характеристику эмоциональных, познавательных и поведенческих аспектов психики субъекта в определенный, относительно ограниченный отрезок времени...”
Проанализируем эти определения.
Психическое состояние – это (буквально) состояние психики (психологическая, внутренняя ситуация). В психике есть нечто жесткое, стабильное, устойчивое (твердый характер, “нравственная устойчивость личности”, прочные убеждения, косные навыки и привычки и т.п.). Все это не относится к области психических состояний. Психическое состояние – это, прежде всего, особый вид психической динамики.
Эта динамика, как правило, характеризуется обратимостью, цикличностью, которая обусловливается последствиями работы, ее продолжительностью, тяжестью, ответственностью, опасностью и другими параметрами, а также эмоциональными факторами – удачами и неудачами, реакциями на социальные и иные воздействия, затрагивающими потребности и ценности людей.
Психическое состояние – это стадия, фаза, некий период в обратимой психической динамике. Психическое состояние характеризуется уровнем и содержанием функционирования психики, качеством психической организации. Психическое состояние является фактором большей или меньшей продуктивности умственной и физической деятельности.
Психическое состояние – ситуативная характеристика психики, в отличие от личностной (стабильной) и процессуальной.
Понятие “психическое состояние” позволяет в какой-то мере осуществить комплексный подход к познанию психики. Психическое состояние – это психика, но рассматриваемая со стороны:
– уровня активности и работоспособности;
– внутренней динамической структуры;
– благоприятствования деятельности, развитию, здоровью личности.
Есть два подхода к толкованию психического состояния, в зависимости от взгляда на его место в системе психических явлений.
Первый подход характерен тем, что в содержание состояния включают все параметры психической активности человека на протяжении некоторого промежутка времени, в течение которого они остаются более или менее стабильными. Состояние – это текущий профиль психической активности, показывающий, какие формы психической активности выражены больше, какие меньше, какие играют ведущую роль в поведении человека.
Ю.Е. Сосновикова, в частности, утверждает: “Психическое состояние человека — это относительно устойчивая структурная организация всех компонентов психики, выполняющая функцию активного взаимодействия человека (как обладателя этой психики) с внешней средой, представленной в данный момент конкретной ситуацией”
Второй подход представляет собой попытку выделить психические состояния в отдельную категорию и соотнести их с остальными психическими явлениями. В.Н.Мясищев, с именем которого связан этот подход, писал: “Под состоянием мы понимаем общий функциональный уровень, на фоне которого развивается процесс” С этой точки зрения, психическое состояние – это уровень психической активности, на фоне которого протекает содержательный процесс, являющийся предметом нашего интереса. Например, о ком-то говорят “он сегодня не в лучшей своей форме”, “он был в ударе”. В этом подходе есть здравый смысл. Действительно, человек может, скажем, думать, воспринимать или делать нечто, находясь в “разных состояниях”. Когда он “на подъеме”, то все получается лучше, чем тогда, когда он переживает “упадок духа”, раздражен и т.п. Некоторые психические состояния, как, например, “стресс”, обычно раскрывают именно таким образом.
Структура психического состояния по Ю.Е. Сосновиковой в себя включает:
1. Учет всей деятельности человека, психологическую характеристику его направленности.
2. Оценку человеком данной ситуации с точки зрения общих целей.
3. Наличие конкретной цели действия в данных условиях и предвидимого результата как системообразующего фактора структуры состояния.
4. Степень упорядоченности, меру организованности психических компонентов и их систем, в единую функциональную структуру, адекватную предвиденному результату, ситуации, и в этом смысле операциональную.
5. Характеристику и количество доминирующих и заторможенных компонентов структуры.
6. Степень общей напряженности, тонус, функциональный уровень состояния.
7. Особенности умственного состояния.
Некоторые исследователи сосредоточивают свое внимание на основных, центральных компонентах структуры психического состояния. Чаще всего главным в состоянии называют переживание, которое является системным образованием, и выполняет роль интегратора психики в тот или иной момент времени.
В конечном счете, структуру психического состояния можно представить следующим образом:
· чувствительность систем восприятия информации (внимательность и др.);
· профиль функционирующих в данный промежуток времени психических процессов: познавательных (мышление, восприятие, память), эмоциональных и волевых;
· уровень работоспособности, энергичности;
· направленность, ориентированность психической и физической активности; предпочтение конкретного вида деятельности;
· ситуация области потребностей: степень удовлетворенности потребностей; динамическое соотношение активных потребностей;
· уровень возбуждения, мотивации (низкий, средний высокий, выше оптимального;
· уровень тревожности;
· доминирование одной или нескольких черт личности, на которые ложится основная нагрузка;
· самочувствие как текущая эмоциональная самооценка; самочувствие может и неадекватно отражать ситуацию и действительное состояние организма, но само по себе оно является фактом, как совокупность реально переживаемых эмоций;
· социальная ситуация человека; его статус в данный момент, играемые социальные роли.
Таким образом, пользуясь понятием “психическое состояние”, мы получаем возможность учесть все основные психические явления, характеризующие личность в данный момент жизни, и, значит, приближаемся к тому, чтобы охватить человека в целом. Это же дает нам возможность практически описать психологический статус личности.
Практически важным является вопрос о параметрах конкретного психического состояния. К ним следует отнести следующие характеристики:
· продолжительность существования (может возникнуть вопрос: как долго человек способен сохранять активность?);
· устойчивость (неподверженность неадекватным, слабым воздействиям, неподатливость);
· адекватность ситуации, социальному контексту;
· энергетический заряд – мера влияния на эффективность функционирования психики.
Зависимости от индивидуальных особенностей человека может наблюдаться как соответствие психических состояний условиям различных видов деятельности, так и несоответствие.
В первом случае проявляется согласованность функциональных возможностей человека со средствами и условиями его деятельности. Он эмоционально положительно относится к такой деятельности. Этим психическим состояниям свойственны высокая активность, оптимальная мобилизованность духовных и физических сил. Во втором случае развиваются так называемые «сложные», или «трудные» психические состояния.
Л.П.Гримак выделяет следующие группы “трудных” состояний:
1) психические состояния, вызванные чрезмерной психофизиологической мобилизацией организма в естественных фазах деятельности;
2) психические состояния, формирующиеся под влиянием неблагоприятных или непривычных факторов внешней среды биологического, психологического и социального характера;
3) предневротические фиксации неблагоприятных реакций, проявляющихся в результате закрепления отрицательной реакции в памяти («застойный очаг возбуждения») и последующего ее воспроизведения в аналогичных первичному случаю условиях;
4) нарушения в сфере личностной мотивации
Чаще всего к «трудным состояниям» относят монотонию, фрустрацию, астению, тревогу, стресс и некоторые другие.
Монотония – это психическое состояние, которое возникает у людей из-за недостатка внешней стимуляции в специфических условиях трудовой деятельности, а также в результате более или менее продолжительного воздействия однообразных раздражителей. Монотония свойственна некоторым видам дежурств. Это состояние характеризуется сниженным уровнем активности, что проявляется сонливостью, ослаблением воли, притуплением бдительности, внимания, уменьшением способности к переключению и сообразительности, увеличением времени реакции на поступающую информацию, неоправданными паузами в деятельности, возрастанием количества ошибок. Все это сопровождается дискомфортным эмоциональным переживанием, стремлением перейти к более активным формам активности, даже в ущерб решаемым задачам.
Фрустрация, как психическое состояние, возникает следствие конфликта между значимой для человека целью и невозможностью ее достижения. Это острое переживание неудачи на пути к цели. Обычно выделяют следующие виды фрустрационного поведения: а) двигательное возбуждение — бесцельные и неупорядоченные реакции; б) апатия (в исследовании Р. Баркера, Т. Дембо и К. Левина один из детей в фрустрирующей ситуации лег на пол и смотрел в потолок); в) агрессия и деструкция, г) стереотипия — тенденция к слепому повторению фиксированного поведения; д) регрессия, которая понимается либо «как обращение к поведенческим моделям, доминировавшим в более ранние периоды жизни индивида», либо как «примитивизация» поведения (измерявшаяся в эксперименте Р. Баркера, Т. Дембо и К. Левина снижением «конструктивности» поведения) или падение «качества исполнения». В соответствие с работами Василюка Ф.Е можно выделить два важнейших параметра, по которым должно характеризоваться поведение во фрустрирующей ситуации. Первый из них, который можно назвать «мотивосообразностью», заключается в наличии осмысленной перспективной связи поведения с мотивом, конституирующим психологическую ситуацию. Второй параметр — организованность поведения с какой бы то ни было целью, независимо от того, ведет ли достижение этой цели к реализации указанного мотива. Предполагая, что тот и другой параметры поведения могут в каждом отдельном случае иметь положительное либо отрицательное значение, т.е. что текущее поведение может быть либо упорядочено и организовано целью, либо дезорганизовано, и одновременно оно может быть либо сообразным мотиву, либо не быть таковым, получим следующую типологию возможных «состояний» поведения.
В затруднительной для субъекта ситуации мы можем наблюдать формы поведения, соответствующие каждому из этих четырех типов.
Поведение первого типа, мотивосообразное и подчиненное организующей цели, заведомо не является фрустрационным. Причем здесь важны именно эти внутренние его характеристики, ибо сам по себе внешний вид поведения (будь то наблюдаемое безразличие субъекта к только что манившей его цели, деструктивные действия или агрессия) не может однозначно свидетельствовать о наличии у субъекта состояния фрустрации. Ведь мы можем иметь дело с произвольным использованием той же агрессии (или любых других, обычно автоматически относящихся к фрустрационному поведению актов), использованием, сопровождающимся, как правило, самоэкзальтацией с разыгрыванием соответствующего эмоционального состояния (ярости) и исходящим из сознательного расчета таким путем достичь цели.
Такое псевдофрустрационное поведение может перейти в форму поведения второго типа: умышленно «закатив истерику» в надежде добиться своего, человек теряет контроль над своим поведением, он уже не волен остановиться, вообще регулировать свои действия. Произвольность, т.е. контроль со стороны воли, утрачен, однако это не значит, что полностью утрачен контроль со стороны сознания. Поскольку это поведение более не организуется целью, оно теряет психологический статус целенаправленного действия, но, тем не менее, сохраняет еще статус средства реализации исходного мотива ситуации, иначе говоря, в сознании сохраняется смысловая связь между поведением и мотивом, надежда на разрешение ситуации. Хорошей иллюстрацией этого типа поведения могут служить рентные истерические реакции, которые образовались в результате «добровольного усиления рефлексов», но впоследствии стали непроизвольными. При этом, как показывают, например, наблюдения военных врачей, солдаты, страдавшие истерическими гиперкинезами, хорошо осознавали связь усиленного дрожания с возможностью избежать возвращения на поле боя.
Для поведения третьего типа характерна как раз утрата связи, через которую от мотива передается действию смысл. Человек лишается сознательного контроля над связью своего поведения с исходным мотивом: хотя отдельные действия его остаются еще целенаправленными, он действует уже не «ради чего-то», а «вследствие чего-то». Поведение четвертого типа, пользуясь термином К. Гольдштейна, можно назвать «катастрофическим». Это поведение не контролируется ни волей, ни сознанием субъекта, оно и дезорганизовано, и не стоит в содержательно-смысловой связи с мотивом ситуации. Последнее, важно заметить, не означает, что прерваны и другие возможные виды связей между мотивом и поведением (в первую очередь «энергетические»), поскольку, будь это так, не было бы никаких оснований рассматривать это поведение в отношении фрустрированного мотива «квалифицировать как „мотивонесообразное“. Предположение, что психологическая ситуация продолжает определяться фрустрированным мотивом, является необходимым условием рассмотрения поведения как следствия фрустрации.
Возвращаясь теперь к поставленному выше вопросу о различении ситуации затрудненности и ситуации фрустрации, можно сказать, что первой из них соответствует поведение первого типа нашей типологии, а второй — остальных трех типов. С этой точки зрения видна неадекватность линейных представлений о фрустрационной толерантности, с помощью которых обычно описывается переход ситуации затрудненности в ситуацию фрустрации. На деле он осуществляется в двух измерениях — по линии утраты контроля со стороны воли, т.е. дезорганизации поведения и/или по линии утраты контроля со стороны сознания, т.е. утраты „мотивосообразности“ поведения, что на уровне внутренних состояний выражается соответственно в потере терпения и надежды.
Астения возникает, как правило, в результате эмоционального перенапряжения военнослужащих, которое порождается угрозой для жизни или здоровья, значительными трудностями, ответственностью и другими причинами. Астения относится к пограничным психическим состояниям и может быть связана с болезнью. Признаками астении являются: ощущение разбитости и слабости, физическое недомогание, равнодушие, снижение физической и умственной работоспособности, повышенная утомляемость, бессилие. В отличие от других психических состояний астения может длиться месяцами и даже годами.
продолжение
--PAGE_BREAK--Тревога – одно из распространенных психических состояний военнослужащих в условиях учебно-боевой деятельности. Состояние тревоги отражает нарушение равновесия в системе «человек – внешняя среда», которое осознается как беспредметная угроза. Уровень тревожности в большей степени определяется индивидуальными качествами военнослужащего, чем ситуацией, в которой он находится. Переживание тревоги негативно сказывается на поведенческой активности военнослужащего.
В зависимости от интенсивности переживания выделяется ряд состояний тревоги[1]:
1. Ощущение внутренней напряженности – это самая слабая степень тревоги, для которой характерны переживания настороженности, тягостного душевного дискомфорта.
2. Гиперестезические реакции – имеют место при чрезмерном повышении эмоциональной чувствительности, вследствие чего некоторые, в общем, нейтральные стимулы становятся возбудителями тревожных переживаний.
3. Собственно тревога – чувство неосознаваемой опасности, переживание неопределенной угрозы. Вызывается недостатком или противоречивостью информации об опасности, конфликтом между установками человека и степенью восприятия реальной ситуации.
4. Страх – состояние, возникающее в результате выявления человеком причин тревоги, конкретных факторов опасных ситуаций. Под воздействием этого состояния формируются различные виды ограничительного поведения в ходе человеческой деятельности.
5. Ощущение надвигающейся катастрофы – характеризуется переживанием неотвратимости угрозы, чувством безысходности и проявляется в повышенной двигательной активности, панических поисках помощи.
6. Тревожно–боязливое возбуждение – психическое состояние, выражающее критическое проявление тревоги, когда поведение человека дезорганизовано настолько, что отсутствует всякая возможность целенаправленной деятельности.
Основные группы психических состояний:
1. Положительные психические состояния, проявляющиеся в активной
форме:
а) состояние боевой готовности,
б) состояние активности,
в) состояние подъема,
г) состояние напряженности,
д) состояние психической устойчивости.
2. Психические состояния, проявляющиеся в пассивной форме:
а) состояние самоуспокоенности,
б) состояние напряженности,
в) состояние апатии,
г) состояние рассеянности и несобранности,
д) состояние сдержанности.
3. Психические состояния, проявляющиеся в активной форме и отрицательные по направленности:
а) предбоевая «лихорадка»,
б) паническое состояние,
в) состояние упадка,
г) состояние стресса,
д) состояние страха.
4. Отрицательные психические состояния, проявляющиеся в пассивной форме:
а) состояние ригидности,
б) состояние фрустрации,
в) состояние синдрома навязчивости,
г) состояние тревоги,
д) состояние беспокойства.
4. Стресс. Боевые психические травмы.
Слово «стресс», так же как «успех», «неудача», «счастье», имеет различное значение для разных людей. Поэтому дать его определение очень трудно, хотя оно и вошло в нашу обыденную речь. Не является ли «стресс» просто синонимом «дистресса»*? Что это, усилие, утомление, боль, страх, необходимость сосредоточиться, унижение публичного порицания, потеря крови или даже неожиданный огромный успех, ведущий к ломке всего жизненного уклада? Ответ на этот вопрос — и да, и нет. Вот почему так трудно дать определение стресса. Любое из перечисленных условий может вызвать стресс, но ни одно из них нельзя выделить и сказать: вот это и есть стресс, потому что этот термин в равной мере относится и ко всем другим.
/* Distress (англ.) — горе, несчастье, недомогание, истощение, нужда. Stress (англ.) — давление, нажим, напряжение./
Как же справиться со стрессом жизни, если мы не можем даже определить его? Бизнесмен, испытывающий постоянное давление со стороны клиентов и служащих; диспетчер аэропорта, который знает, что минутное ослабление внимания — это сотни погибших; спортсмен, безумно жаждущий победы, муж, беспомощно наблюдающий, как его жена медленно и мучительно умирает от рака, — все они испытывают стресс. Их проблемы совершенно различны, но медицинские исследования показали, что организм реагирует стереотипно, одинаковыми биохимическими изменениями, назначение которых — справиться с возросшими требованиями к человеческой машине. Факторы, вызывающие стресс — стрессоры, различны, но они пускают в ход одинаковую, в сущности, биологическую реакцию стресса. Различие между стрессором и стрессом было, вероятно, первым важным шагом в анализе этого биологического явления, которое мы все слишком хорошо знаем по собственному опыту. Стресс есть неспецифический ответ организма на любое предъявление ему требования. Каждое лекарство и гормон обладают специфическим действием. Мочегонные увеличивают выделение мочи, гормон адреналин учащает пульс и повышает кровяное давление, одновременно поднимая уровень сахара в крови, а гормон инсулин снижает содержание сахара. Однако независимо от того, какого рода изменения в организме они вызывают, все эти агенты имеют и нечто общее. Они предъявляют требования к перестройке. Это требование неспецифично, оно состоит в адаптации к возникшей трудности, какова бы она ни была.
Другими словами, кроме специфического эффекта, все воздействующие на нас агенты вызывают также и неспецифическую потребность осуществить приспособительные функции и тем самым восстановить нормальное состояние. Эти функции независимы от специфического воздействия. Неспецифические требования, предъявляемые воздействием как таковым, — это и есть сущность стресса.
С точки зрения стрессовой реакции не имеет значения, приятна или неприятна ситуация, с которой мы столкнулись. Имеет значение лишь интенсивность потребности в перестройке или в адаптации. Мать, которой сообщили о гибели в бою единственного ее сына, испытывает страшное душевное потрясение. Если спустя много лет окажется, что сообщение было ложным, и сын неожиданно войдет в комнату целым и невредимым, она почувствует сильнейшую радость. Специфические результаты двух событий — горе и радость — совершенно различны, даже противоположны, но их стрессорное действие — неспецифическое требование приспособления к новой ситуации — может быть одинаковым.
Нелегко представить себе, что холод, жара, лекарства, гормоны, печаль и радость вызывают одинаковые биохимические сдвиги в организме. Однако дело обстоит именно так. Количественные биохимические измерения показывают, что некоторые реакции неспецифичны и одинаковы для всех видов воздействий.
Медицина долго не признавала существования такого стереотипного ответа. Казалось нелепым, что разные задачи, фактически все задачи, требуют одинакового ответа. Но если задуматься, то в повседневной жизни много аналогичных ситуаций, когда специфические явления имеют в то же время общие неспецифические черты. На первый взгляд трудно найти «общий знаменатель» для человека, стола и дерева, но все они обладают весом. Нет невесомых объектов. Давление на чашу весов не зависит от таких специфических свойств, как температура, цвет или форма. Точно так же стрессорный эффект предъявленных организму требований не зависит от типа специфических приспособительных ответов на эти требования.
Практика боевых действий свидетельствует, что противоборствующие стороны, наряду с неизбежными физическими потерями, несут ощутимые и психологические потери. Они связаны с получением воинами боевых психических травм, которые, в свою очередь, приводят к расстройствам психической деятельности, полной или частичной потере боеспособности. Так, исследования в частях Ленинградского военного округа, выведенных из зон боевых действий, показали: 62% военнослужащих испытывали предельные психические нагрузки, 58% из них в ходе боя были неспособны вести прицельный огонь; 80% солдат и сержантов, 60% офицеров перенесли стрессы, угрожавшие срывам их деятельности.
Под боевой психической травмой (БПТ) понимается переживание большой силы, вызванное кратковременным или длительным воздействием психотравмирующих факторов боевой обстановки, приводящее к расстройствам психики различной степени тяжести и разрушению психологической структуры действий. Другими словами, человек не ранен, не контужен, не отравлен, но вести боевые действия не может.
Основным психотравмирующим фактором боевой обстановки является опасность, угрожающая жизни и физическому здоровью. Переживание этой опасности является самым сильным и, как правило, связано с восприятием ужасающей картины гибели и ранений других людей.
Чувство страха неизбежно присутствует в сознании каждого воина в бою. Одни усилием воли подавляют его, другие не умеют или не могут этого сделать. У каждого человека есть свой “запас и предел” прочности в зависимости от психофизиологических особенностей. Если говорить проще, то некоторые люди по своим особенностям вообще не способны преодолеть страх.
Кроме этого, при наличии некоторых условий, вероятность получения БПТ повышается. К таким условиям относятся:
неопределенность обстановки, отсутствие, противоречивость или недостаток информации о положении, выполняемых задачах, противнике, характере его действий; психическое или физическое истощение, повышенная утомляемость; длительное вынужденное бодрствование; острые заболевания; переживание чувства безысходности, угнетения; злоупотребление алкоголем, наркотиками; известие о смерти близкого человека. По условиям и времени БПТ можно разделить на несколько групп. К первой относятся БПТ, возникающие в относительно короткий промежуток времени, практически в момент возникновения психотравмирующей ситуации. Военнослужащий, получивший БПТ, может впасть в полную заторможенность (ступор), слабо или совсем не реагировать на окружающую обстановку, а может, напротив, проявлять высокую двигательную активность (метаться, кричать и т.д.). Нервное потрясение, которое в этот момент испытывает человек, настолько сильно, что он временно теряет способность критически оценивать окружающую обстановку, анализировать и планировать свои действия.
Ко второй группе относятся БПТ, развивающиеся, относительно продолжительное время, под воздействием менее выраженных, но постоянно действующих факторов. Накопление психического напряжения происходит постоянно и незаметно для военнослужащего. Его поведение постепенно заметно изменяется. Он может стать замкнутым, угрюмым, грубо реагировать на обращение к себе со стороны товарищей.
Наблюдения, проведенные в ходе боевых действий в Чечне и других “горячих точках”, показывают, что в такой обстановке изменяется стиль общения. Имеются многочисленные случаи, когда солдаты или офицеры, без достаточных на то причин или вовсе без них, начинают кричать друг на друга (особенно на тех, кто не принадлежащих к их “команде”), проявлять признаки агрессии. Общение посредством криков постепенно становится нормой поведения. Внезапные вспышки гнева, агрессии могут сопровождаться изменением самочувствия (головная боль, ощущение разбитости во всем теле, головокружение, тошнота и т.д.), высокой двигательной активностью, за которой быстро следуют истощение и апатия.
Иногда БПТ второй группы проявляются несколько по-другому. Даже те воины, которые адаптировались к боевой обстановке, уже имеют солидный боевой опыт, внезапно ощущают сильные приступы страха перед выполнением боевой задачи, становятся излишне осторожными. В военной психологии такое поведение получило название “боевое истощение”.
Основные симптомы БПТ, полученные непосредственно на поле боя или при длительном участии в боевых действиях, приводятся ниже.
ПОВЕДЕНИЕ
ПСИХИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ
ТЕЛЕСНЫЙ УРОВЕНЬ
ГИПЕРАКТИВНАЯ ФОРМА:
метания в поисках укрытия, буйство истерический смех или плач крики в сочетании с повышенной активностью раздражительность и злоба агрессивность к окружающим
неспособность концентрировать внимание частичная или полная потеря памяти затруднение запоминания информации повышенная чувствительность к шуму, свету и запаху
ослабление зрения и слуха частое мочеиспускание расстройство желудка учащенное, прерывистое дыхание нарушения циркуляции крови, что приводит к анемии ступеней ног и кистей рук
ЗАТОРМОЖЕННОСТЬ:
состояние ступора апатия, заторможенность движений обморочные состояния
нарушения логики и быстроты мышления нарушение критического восприятия обстановки и своих действий ослабление воли зрительные и слуховые галлюцинации
сильное напряжение мышц учащенное сердцебиение давящие боли в области сердца и в грудной клетке боли в пояснице боли хирургических шрамов, старых ран неконтролируемое слюноотделение
ОБЩИЕ СИМПТОМЫ
пугливость регресс возраста (детские реакции) бессвязное бормотание сильная дрожь
Приведенный список симптомов не исчерпывает их перечня. В каждом конкретном случае проявления БПТ во многом зависят от условий боя, индивидуально-психологических и групповых особенностей личного состава и т.д. Отрицательное влияние условий боевой обстановки на психику воина не исчерпывается получением БПТ. Экстремальные условия боя, прежде всего, сказываются на эффективности деятельности “комбатантов” (по западной терминологии). Даже если солдат или офицер не получил в бою психотравму, это не означает, что он эффективно действует. Уровень БПТ весьма широк по диапазону (от 5% до 60%). К примеру, по опыту боевых действий, он ниже в успешной обороне, чем в успешном наступлении (в наступлении всегда выше из-за более высоких потерь), и резко повышается при неоднократно неуспешном наступлении и, особенно, в оборонительном бою в окружении или отрыве от основных сил.
5. Психогенные расстройства в экстремальных ситуациях
Психогенные расстройства при возникновение экстремальных ситуаций занимают особое место в связи с тем, что они могут одновременно возникать у большого числа людей, внося дезорганизацию в общий ход спасательных и восстановительных работ. Этим определяется необходимость оперативной оценки состояния пострадавших, прогноза выявляемых расстройств, а также применения необходимых и возможных (в конкретных экстремальных условиях) лечебных мероприятий. Под экстремальными условиями в этих случаях понимают ситуации, опасные для жизни, здоровья и благополучия значительных групп населения, обусловленные стихийными бедствиями, катастрофами, авариями, применением противником в случае войны различных видов оружия. Любое экстремальное воздействие становится катастрофическим тогда, когда оно приводит к большим разрушениям, вызывает смерть, ранения и страдания значительного числа людей. Всемирная организация здравоохранения определяет стихийные бедствия (катастрофы) как ситуации, характеризующиеся непредусмотренными, серьезными и непосредственными угрозами общественному здоровью. Как показали специальные исследования (Александровский Ю.А., Лобастов О.С., Спивак Л.И., Щукин Б.П., 1991), психопатологические расстройства в экстремальных ситуациях имеют много общего с клиническими нарушениями, развивающимися в обычных условиях. Однако есть и существенные различия. Во-первых, вследствие множественности внезапно действующих психотравмирующих факторов в экстремальных ситуациях происходит одномоментное возникновение психических расстройств у большого числа людей. Во-вторых, клиническая картина в этих случаях не носит строго индивидуальный, как при обычных психотравмирующих обстоятельствах, характер и сводится к небольшому числу достаточно типичных проявлений. Особенностью является также и то, что, несмотря на развитие психогенных расстройств и продолжающуюся жизнеопасную ситуацию, пострадавший человек вынужден продолжать активную борьбу с последствиями стихийного бедствия (катастрофы) ради выживания и сохранения жизни близких и всех окружающих. Реактивные состояния, развивающиеся при стихийных бедствиях и катастрофах, относятся к большой группе психогенных расстройств, среди которых выделяют невротические и патохарактерологические реакции, неврозы и реактивные психозы. Особенностями сложных взаимодействий внешнего и внутреннего действующего фактора и почвы объясняются многообразные проявления всех реактивных состояний, в том числе и развивающихся в экстремальных условиях. При этом особое значение имеют «патогенные обстоятельства — факторы обстановки», острота и сила их воздействия, смысловое содержание — семантика психотравмы. Острые и сильные травмирующие воздействия обычно связаны с ситуациями катастроф, стихийных бедствий, при которых возникает страх за свою жизнь и за здоровье и жизнь близких людей. Одно из главных качеств таких травм состоит в том, что они «неактуальны для личности» и не связаны с особенностями преморбида (Ушаков Г.К., 1987). Ситуация испуга затрагивает преимущественно эмоциональную сторону и не требует интенсивной личностной переработки, «реакция возникает как бы рефлекторным путем, без интрапсихической переработки» (Краснушкин Е.К., 1948; Heimann H., 1971; Hartsough D., 1985). Вариациями темпа воздействия можно объяснить не только степень участия личности в формировании особенностей клинической картины, но и глубину, длительность и выраженность психогенных расстройств, преобладание тех или иных форм и вариантов при стихийных различных бедствиях. Л.Я. Брусиловский, Н.П. Бруханский и Т.Е. Сегалов в совместном докладе на Первом Всесоюзном съезде невропатологов и психиатров (1927) вскоре после разрушительного землетрясения в Крыму специально проанализировали наблюдавшиеся у пострадавших разнообразные нервно-психические реакции. При этом как наиболее типичный механизм развития этих реакций они выделили «торможение высшей психической деятельности», вследствие чего развивается «шок землетрясения», освобождающий «подсознательную сферу инстинктов». Именно этим, с точки зрения авторов доклада, объясняются разнообразные психогенные расстройства; «Конституциональным моментам» они отводят «преимущественно пластическую роль» в формировании невротических и психотических реакций. В зависимости от клинической картины психогенные расстройства могут быть разделены на две группы — с непсихотической симптоматикой (психогенные реакции и состояния) и с психотическими расстройствами (реактивные психозы). Дифференцированное рассмотрение клинических форм и вариантов психогенных расстройств, их отграничение от широкого круга неврозоподобных и психопатоподобных состояний требует квалифицированного наблюдения за больными, анализа, оценки динамики состояния, параклинических исследований и т.д. Это возможно только в условиях лечебного учреждения при наличии врача-психиатра, а в случае необходимости — и других специалистов. Совершенно понятно, что в ситуации, вызванной экстремальными воздействиями, когда может наблюдаться большое число лиц с психогенными расстройствами и когда среди медицинских работников может отсутствовать специалист-психиатр, необходима рационально-упрощенная оценочная систематика возникающих психических расстройств. Она должна основываться на экспресс-диагностике, необходимой для решения ряда вопросов о возможности оставления пострадавшего в психогенно-травмирующей экстремальной ситуации или очередности его эвакуации, на прогнозе развивающегося состояния, необходимых медицинских назначениях. Чем ближе оказывается пострадавший с психогенными расстройствами к специализированному лечебному учреждению, тем больше будет возможностей для уточнения первоначального диагноза и внесения в него дополнительных клинических обоснований. Опыт показывает, что в подавляющем большинстве случаев врач-специалист уже на начальном этапе медицинской сортировки лиц с психогенными расстройствами достаточно оперативно и правильно решает принципиальные вопросы об эвакуации, прогнозе и необходимой купирующей терапии. При этом наиболее целесообразно выделение как непатологических (физиологических) невротических феноменов (реакции на стресс, адаптационные реакции), так и невротических реакций, состояний и реактивных психозов. В каждой из этих диагностических групп имеются особенности, предопределяющие медико-организационную и лечебную тактику.
продолжение
--PAGE_BREAK--Таблица №. Психогенные расстройства, наблюдаемые при жизнеопасных ситуациях во время и после стихийных бедствий и катастроф
Реактивные психозы (аффективно-шоковые реакции), развивающиеся в экстремальных ситуациях, в отличие от непатологических невротических расстройств характеризуются выраженными нарушениями психической деятельности, которые лишают человека (или группу людей) возможности правильно (неискаженно) отражать происходящее и на продолжительное время вызывают нарушение трудо- и работоспособности. При этом, как уже отмечалось, отчетливо проявляются вегетативные и соматические нарушения — со стороны сердечно-сосудистой, эндокринной и дыхательной систем, желудочно-кишечного тракта и т.д. В ряде случаев соматические расстройства становятся столь резко выраженными, что являются ведущими в болезненных проявлениях. Реактивные психозы развиваются, как правило, остро, для их возникновения обычно необходима совокупность чрезвычайных неблагоприятных факторов. Принято считать, что развитие реактивных психозов, как и невротических реакций, облегчается предрасполагающими факторами, например переутомлением, общей астенизацией, нарушением режима сна, питания и др., предварительной физической и психической травматизацией (например, легкие травмы тела и головы, переживание за судьбу родных и близких и т.п.). Фугиформные реакции кратковременны — до нескольких часов, ступорозные более длительны — до 15-20 сут. Полное выздоровление отмечается практически во всех случаях, средний срок госпитализации при острых аффективно-шоковых реакциях в период войны составлял до 30 сут. Эти реакции, типичные для боевых условий, по механизмам возникновения трактуются как «примитивные реакции на угрозу для жизни» (Иванов Ф.И., 1970). Психогенные сумеречные состояния сознания характеризуются сужением объема сознания, преимущественно автоматическими формами поведения, двигательным беспокойством (реже заторможенностью), иногда отрывочными галлюцинаторными и бредовыми переживаниями, они обычно непродолжительны (у 40 % всех больных завершаются в течение одних суток). Как правило, у всех лиц, перенесших психогенные сумеречные расстройства, отмечается полное восстановление здоровья и адаптированной деятельности. Затяжные реактивные психозы формируются более медленно, чем острые, обычно в течение нескольких суток, чаще всего отмечается депрессивная форма затяжного психоза. По симптоматике это типичные депрессивные состояния с известной триадой клинических проявлений (снижение настроения, двигательная заторможенность, замедление мышления). При этом больные «поглощены» ситуацией и все их переживания определяются ею. Обычно наблюдаются ухудшение аппетита, похудание, плохой сон, запоры, тахикардия, сухость слизистых оболочек, у женщин — прекращение менструаций. Выраженные проявления депрессий без активного лечения нередко затягиваются на 2-3 мес. Окончательный прогноз в большинстве случаев относительно благоприятный. Психогенный параноид обычно развивается медленно, в течение нескольких дней, и, как правило, носит затяжной характер. Среди клинических проявлений на первом месте стоят аффективные нарушения: тревога, страх, депрессия. На фоне этих нарушений обычно развиваются стойкие бредовые идеи отношения и преследования. Отмечается тесная связь аффективных расстройств и выраженности (насыщенности) бредовых переживаний. Псевдодементная форма, так же как и остальные затяжные психозы, формируется в течение нескольких дней, хотя нередко отмечаются и случаи острого развития псевдодеменции. Длительность периода психотических явлений достигает месяца и более. Состояние больных характеризуется нарочито грубыми демонстрациями нарушения интеллекта (невозможность назвать возраст, дату, перечислить факты анамнеза, имена родных, произвести элементарный счет и др.). Поведение при этом носит характер дурашливости: неадекватная мимика, вытягивание губ «хоботком», сюсюкающая речь и т.д. Особо отчетливо псевдодеменция проявляется при просьбе совершить простейшие арифметические операции (сложение, вычитание, умножение). Ошибки при этом столь чудовищны, что складывается впечатление, что больной, дает нарочито неверные ответы. Следует отметить, что в литературе особое внимание уделяется возможности развития психогений одновременно с другими поражениями — травмами, ранениями, ожогами. В таких случаях возможно более тяжелое течение основного поражения. Вероятно, можно согласиться с Н.Н. Тимофеевым (1967), отметившим, что «каждая закрытая травма головного мозга чревата возможностями легкого развития психогенных, невротических реакций и фиксации болезненных симптомов». Поэтому неосложненное течение закрытой травмы головного мозга зависит от тактики врача-специалиста, обеспечивающего «психическую асептику» в той же мере, в какой правильная обработка раны обеспечивает неосложненное ее заживление. Изучение наблюдавшихся при экстремальных ситуациях психических расстройств, а также анализ всего комплекса спасательных, социальных и медицинских мероприятий дает возможность схематически выделить три периода развития ситуации, в которых наблюдаются различные психогенные нарушения
6. Основные факторы, влияющие на развитие и компенсацию психических расстройств, при экстремальных ситуациях.
Первый — острый период характеризуется внезапно возникшей угрозой собственной жизни и гибели близких людей. Он продолжается от начала воздействия до организации спасательных работ (минуты, часы). Мощное экстремальное воздействие затрагивает в этот период в основном жизненные инстинкты (самосохранение) и приводит к развитию неспецифических, внеличностных психогенных реакций, основу которых составляет страх различной интенсивности. В это время преимущественно наблюдаются психогенные реакции психотического и непсихотического уровня, в ряде случаев возможно развитие паники. Особое место в этот период занимают психические расстройства у военнослужащих, получивших травмы и ранения. В таких случаях требуется квалифицированный дифференциально-диагностический анализ, направленный на выявление причинно-следственной связи психических нарушений как с непосредственно психогениями, так и с полученными повреждениями (черепно-мозговая травма, интоксикация вследствие ожога и др.).
Во втором периоде, протекающем при развертывании спасательных работ, по образному выражению, начинается «нормальная жизнь в экстремальных условиях». В это время в формировании состояний дезадаптации и психических расстройств значительно большее значение имеют особенности личности пострадавших, а также осознание ими не только продолжающейся в ряде случаев жизнеопасной ситуации, но и новых стрессовых воздействий, таких как смерть родных, разобщение семей, потеря дома, имущества. Важным элементом пролонгированного стресса в этот период является ожидание повторных воздействий, несовпадение ожиданий с результатами спасательных работ, необходимость идентификации погибших родственников. Психоэмоциональное напряжение, характерное для начала второго периода, сменяется к его концу, как правило, повышенной утомляемостью и «демобилизацией» с астенодепрессивными проявлениями.
В третьем периоде, начинающемся для пострадавших после их эвакуации в безопасные районы, у многих происходит сложная эмоциональная и когнитивная переработка ситуации, оценка собственных переживаний и ощущений, своеобразная «калькуляция» утрат. При этом приобретают актуальность также психогенно-травмирующие факторы, связанные с изменением жизненного стереотипа, проживанием в разрушенном районе или в месте эвакуации. Становясь хроническими, эти факторы способствуют формированию относительно стойких психогенных расстройств. Наряду с сохраняющимися неспецифическими невротическими реакциями и состояниями, в этот период начинают преобладать затянувшиеся и развивающиеся патохарактерологические расстройства. Соматогенные психические нарушения при этом могут носить разнообразный «подострый» характер. В этих случаях наблюдается как «соматизация» многих невротических расстройств, так и, в известной мере, противоположные этому процессу «невротизация» и «психопатизация», связанные с осознанием имеющихся травматических повреждений и соматических заболеваний, а также реальными трудностями жизни пострадавших.
В указанных рамках трех периодов, можно рассматривать динамику психических расстройств, при чрезвычайных различных ситуациях. Несмотря на многие специфические особенности, связанных с причинами их возникновения и «постчрезвычайной» динамикой, вероятно, во всех случаях сохраняются описанные тенденции. Многолетние наблюдения участников ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, происшедшей в апреле 1986 г., позволили С.В. Литвинцеву, И.С. Рудому (1998) во втором и третьем периодах последовательно рассматривать динамику психических расстройств. Она имела свои особенности, связанные с полученным облучением «малыми» дозами радиации. В 4 первые года после аварии, умеренно выраженные, астенические (астеноневротические и астеновегетативные) расстройства определяли психическое состояние. Они по существу являлись преневротическими проявлениями. В последующие 4 года наблюдалось развитие сложных симптомокомплексов, называемых авторами «радиационной психосоматической болезнью». В этот период преобладали аффективные, ипохондрические, обсессивно-фобические расстройства. Спустя 6-8 лет после аварии уже диагностировались психоорганические и соматоформные расстройства. В их происхождении большое значение имели как последствия радиационного облучения, так и комплекс психогенных воздействий, связанный со сложными жизненными обстоятельствами. При исследовании сотрудниками Федерального научно-методического центра пограничной психиатрии 300 случайно отобранных жителей сельских районов Белоруссии (Г.М. Румянцева и др.), проживающих на протяжении 3 лет в пострадавших после аварии на Чернобыльской АЭС районах, выявлено, что лишь у 5 % обследованных отсутствовали психогенные расстройства. Особенностью психотравмирующего воздействия в остальных наблюдениях являлись универсальная значимость и чрезвычайная актуальность для каждого человека переживаний, непосредственно связанных с соматическим здоровьем. Эти переживания носили хронический характер, их длительность измерялась несколькими годами. Структура форм психической дезадаптации в этих случаях в соответствии с общими закономерностями развития психогенных расстройств была тесно связана с индивидуальной значимостью характера психотравмирующего воздействия. Преобладающее место, у 25,7 % обследованных, занимали неврозоподобные расстройства при хронических психосоматических заболеваниях (гипертоническая болезнь, сердечно-сосудистые заболевания, вегетососудистая дистония, желудочно-кишечные болезни и др.). Второе по частоте место составляли собственно невротические проявления (22,4 %). У 8,9 % обследованных обнаружена декомпенсация личностных акцентуаций, в 38 % наблюдений выявлены атипичные посттравматические стрессовые расстройства (ПТСР). В обобщенном виде они выражались в снижении инициативы, обостренных реакциях на раздражители, связанные с основным травмирующим фактором, изменением отношений с окружающей средой, формированием стойких идей обвинения виновников случившегося. В отличие от «классических» вариантов ПТСР (DSM-III-R) в рассматриваемых случаях отсутствовали чувство вины и повторные переживания острой психогенной травмы. Во все периоды развития ситуации перед врачами-психиатрами, а также перед другими медицинскими работниками встают различные вопросы, связанные не только с непосредственным лечением возникших или обострившихся в экстремальных условиях психических заболеваний, но и с оценкой психологических и клинико-психопатологических особенностей лиц, находящихся в очаге бедствия. Это необходимо в ряде случаев для предотвращения панических реакций, выявления и психокоррекции особенностей, способствующих возникновению нежелательных форм поведения и психогенных расстройств, вносящих осложнения во взаимоотношения и взаимовлияние отдельных групп пострадавших и участников восстановительных работ. Это также имеет важное значение для профилактики развития патохарактерологических и психосоматических расстройств, и для квалификационной оценки рентных установок на отдаленных этапах. Особенности психотравмирующих воздействий, их взаимодействие с конституционально-типологическими и индивидуальными соматическими особенностями человека и его жизненным опытом могут приводить к развитию разных психических расстройств на всех этапах развития экстремального воздействия. При этом их частота и характер во многом зависят от внезапности возникновения и остроты жизнеопасной ситуации. Наиболее часто психогенные расстройства наблюдаются при остро возникающих жизнеопасных ситуациях, которые характеризуются внезапностью и чаще всего кратковременностью психогенного воздействия. Поведение человека при этом во многом определяется эмоцией страха, которая до определенных пределов может считаться физиологически нормальной и приспособительно полезной, способствующей экстренной мобилизации физического и психического напряжения, необходимого для самосохранения. По существу при любой осознаваемой человеком катастрофе возникают тревожное напряжение и страх. «Бесстрашных» психически нормальных людей в общепринятом понимании этого состояния не бывает. Все дело в мгновениях времени, необходимого для преодоления чувства растерянности, рационального принятия решения и начала действий. У подготовленного к экстремальной ситуации, компетентного человека это происходит значительно скорее, у полностью не подготовленного сохраняющаяся растерянность определяет длительное бездействие, суетливость и является важнейшим показателем риска развития психогенных психических расстройств. Клинические проявления страха зависят от его глубины и выражаются в «объективных» проявлениях и «субъективных» переживаниях. Наиболее характерны двигательные нарушения поведения, которые лежат в диапазоне от увеличения активности (гипердинамия, «двигательная буря») до ее уменьшения (гиподинамия, ступор). Однако следует отметить, что в любых даже самых тяжелых условиях 12-25 % людей сохраняют самообладание, правильно оценивают обстановку и четко и решительно действуют в соответствии с ситуацией (Волович В.Г., 1983; Iyhurst J., 1951; Tiniker, 1966). По нашим наблюдениям и расспросам людей, испытавших различные жизнеопасные ситуации и сохранивших в критические мгновения самообладание и способность к целенаправленным действиям, при осознании катастрофичности происходящего они думали не о собственном выживании, а об ответственности за необходимость исправления случившегося и сохранение жизни окружающих. Именно эта «сверхмысль» в сознании и определяла соответствующие действия, выполнявшиеся четко и целенаправленно. Как только «сверхмысль» заменялась паническим страхом и незнанием, что конкретно делать, сразу же наступала потеря самообладания, и развивались различные психогенные расстройства. Большинство людей (примерно 50- 75 %) при экстремальных ситуациях в первые мгновения оказываются «ошеломленными» и малоактивными. Вот как описывает свое восприятие в таком состоянии экстремальных условий, связанных с аварией на атомном энергоблоке, специалист-атомщик Г.У. Медведев: «В момент нажатия кнопки АЗ-5 (аварийная защита) пугающе вспыхнула яркая подсветка шкал сельсинов-указателей. Даже у самых опытных и хладнокровных операторов в такие секунды сжимается сердце… Мне знакомо чувство, переживаемое операторами в первый момент аварии. Неоднократно бывал в их шкуре, когда работал на эксплуатации атомных станций. В первый миг — онемение, в груди все обрушивается лавиной, обдает холодной волной невольного страха, прежде всего оттого, что застигнут врасплох и вначале не знаешь, что делать, пока стрелки самописцев и показывающих приборов разбегаются в разные стороны, а твои глаза разбегаются вслед за ними, когда неясна еще причина и закономерность аварийного режима, когда одновременно (опять же невольно) думается где-то в глубине, третьим планом, об ответственности и последствиях случившегося. Но уже в следующее мгновение наступает необычайная ясность головы и хладнокровие...». Неожиданное возникновение жизнеопасной ситуации у неподготовленных людей может вызвать страх, сопровождающийся появлением измененного состояния сознания. Наиболее часто развивается оглушенность, выражающаяся в неполном осмыслении происходящего, затруднении восприятия окружающего, нечетком (при глубоких степенях — неадекватном) выполнении необходимых жизнеспасающих действий. Специальные исследования большого числа пострадавших, проводившихся со второго дня Спитакского землетрясения в Армении в декабре 1988 г., показали, что более чем у 90 % обследованных имелись психогенные расстройства. Их выраженность и продолжительность были различны — от нескольких минут до длительных и стойких невротических и психотических расстройств. Вот несколько примеров, описанных врачами психиатрических бригад, работавших в зоне землетрясения, В.П. Ваховым, Ю.В. Назаренко и И.В. Колос. «Обследуемый П. отмечает, что „по минутам“ помнит все события, предшествовавшие подземному толчку, „память как бы фотографически запечатлела эти мгновения“; события, происходившие в течение нескольких часов после начала толчков, также помнит хорошо, а вот потом „время как бы ускорило свой ход, поэтому в памяти многое сохранилось отрывочно“. При начале землетрясения П. находился в приемной начальника, говорил по телефону. С первым толчком упал, быстро выбежал из здания. Земля „ходила под ногами“ (начало землетрясения характеризовалось внезапно возникшим первым горизонтальным толчком и резкими колебаниями земли при втором и последующих вертикальных толчках), многие падали, бежали. Видел все четко, но перестал что-либо слышать. Ужас и страх, появившиеся сначала, сменились ощущением покоя и даже душевного комфорта. Время „застыло“, перед глазами стоял туман, однако видно было хорошо. Руки казались чужими, не слушались, потеряли чувствительность. Внезапно вспомнил, что забыл закрыть дверь, и спокойно пошел в здание. П. совершал непонятные действия: начал спокойно раскладывать средство для борьбы с мышами, не обращая внимания на окружающее. Выходя из здания, никак не мог закрыть дверь, не замечая, что она перекошена. Вдруг „вспомнил“, что происходит землетрясение, увидел проломленный потолок. Вернулся слух, появился сильный страх, выбежал на улицу, стал рыдать, кричать, кататься, вспомнил о детях, побежал к дому. Окружающее представлялось не вполне реальным, похожим на спектакль, сон или кино. Думал, что „все так задумано“, уже „все это было и будет еще долго“. Прибежал не к дому, а на окраину города. В последующем обнаружил живых детей и жену, стоящих около разрушенного дома. „Руки и ноги не слушались“, было ощущение нереальности. Лишь на второй день осознал происшедшее, пытался принимать участие в спасательных работах, но ничего „не мог делать — была смертельная усталость и безразличие“.» «М. в момент землетрясения находился недалеко от своего дома. После окончания толчков не мог сдвинуться с места, оторвать руки от забора, за который держался. На его глазах обрушились школа и жилой дом. Сколько времени стоял неподвижно — не помнит, плохо слышал, „как бы оглох“, не понимал, что происходит вокруг. В глазах было темно, тошнило, сильно болела голова. Вдруг „прозрел“, бросился к школе спасать детей, затем вспомнил о родных и побежал к дому. Дом разрушился, дочь не нашел, жену вытащили всю в крови, ее увезли в больницу, сын оказался погребенным под руинами школы. У М. развилось реактивное состояние с преобладанием депрессивных нарушений, несколько дней ничего не ел и не спал, бродил по разрушенному городу, ничем не мог заниматься...» «К. во время начала землетрясения ехал с женой и детьми в автомашине. При первом толчке машину занесло. Увидел, как все вокруг рушится, ощутил тошноту, головокружение, резкую головную боль. Стал „как без сознания“, „сердце летало“, ничего не видел, было ощущение, что „смотришь на сварку, а потом темно“. Что делали жена, дети — не помнит. Через некоторое время пришел в себя, поехал к дому. Увидел раздавленных, изувеченных, висящих на обломках дома соседей. Резко почувствовал себя плохо, сердце „остановилось“, „внутри все умерло“, „ничего не чувствовал“. Лишь через несколько часов понял, что произошло землетрясение и надо спасать людей. Несмотря на это, несколько дней полностью был нетрудоспособен из-за астенизации и „полного безразличия“ к происходящему». Аналогичные психогенные расстройства, однако не всегда столь выраженные и продолжительные, наблюдаются при всех остро развившихся жизнеопасных ситуациях, затрагивающих большое число людей. Вот еще несколько примеров, наблюдавшихся в июне 1988 г. вблизи переезда у железнодорожной станции Арзамас во время мощного взрыва химических веществ. Очевидцы отмечают внезапную яркую вспышку, сильную ударную волну, большое яркое грибообразное облако. На месте взрыва образовалась воронка глубиной 26-28 м и размерами примерно 80x50 м. Ударная волна вызвала сильные разрушения в радиусе 5-6 км. В результате взрыва погиб 91 человек, 744 человека получили повреждения и обратились за медицинской помощью. Многие люди, не получившие физических повреждений и даже находившиеся в отдалении от места взрыва, были потрясены, у части из них наблюдались достаточно выраженные психогенные расстройства. Врач психиатрической бригады Г.В. Петров описывал состояние некоторых пострадавших. «В., 42 лет. Во время взрыва находилась в служебном кабинете на заводе, расположенном вблизи переезда. Внезапно ощутила колебания пола, удар, услышала шум, треск, сыпались разбитые стекла. Подумала, что упала люлька с малярами, производившими ремонт дома, хотела выбежать и оказать им помощь. В коридоре увидела сослуживцев, упавших на пол (от толчков взрывной волной), во дворе заметила испуганных людей, которые метались, спрашивали: „Что случилось?“. Увидела темное грибообразное облако со стороны железнодорожного переезда. Появилась тревога за близких, сменившаяся „смертельным страхом“. Не понимала, что происходит. Была „как парализованная“. Видела раненых осколками стекла и получивших ушибы, не могла подойти к ним, чтобы оказать помощь. Начал беспокоить пульсирующий шум в ушах. Такое состояние продолжалось несколько минут. Потом, „пересилив себя“ и поняв, что произошло, начала помогать пострадавшим. В последующем длительное время боялась подходить к железной дороге, сотрясение почвы проходящего поезда было крайне неприятно, вызывало тошноту и шум в ушах».«Пострадавшая Г. в момент взрыва готовилась гладить белье, находилась у себя дома. Внезапно почувствовала сотрясение, удар по голове. При этом боли не ощущала. Видела, как с потолка сыпалась штукатурка. Считала, что обрушивается перекрытие, давно находившееся в аварийном состоянии. Ощутила удар электрическим током в руку (от кисти к плечу), думала, что это поражение электрическим током от включенного утюга: „Наверное, я умерла, может быть, даже обуглилась, но если я думаю — значит, я жива“. Решила узнать, что же случилось. Осмотрелась, увидела холодильник, удивилась — он должен быть на кухне. Оказалось, что через разрушенную перегородку взрывной волной пострадавшую переместило туда, где была кухня. На холодильнике увидела кровь, поняла, что ранена. Слышала на улице шум, громкие голоса, хотела узнать, что произошло, но была „как обездвижена“, ощущала „безразличие“ к окружающему и „ужасную слабость“. Был сильный шум в ушах и головокружение. Вспомнила о сыне, который гулял во дворе, но не было сил подняться с пола и взглянуть в окно. Услышала голоса: „Не трогай ее, надо помочь тем, кто еще жив“. Поняла, что ее считают мертвой, пыталась кричать и двигаться, но ничего не получалось, была „как окаменелой“. В больнице узнала о смерти сына. В последующем развилось стойкое невротическое состояние с преобладанием депрессивных расстройств».
продолжение
--PAGE_BREAK--7. Возможность диагностики психически нарушений в экстремальных условиях
Из приведенных примеров, в качестве наблюдений, и из анализа общего состояния людей, переживших сильное землетрясение, ураган или катастрофу, следует важное для планирования и организации спасательных мероприятий заключение: подавляющее большинство людей, после внезапно возникшей жизнеопасной ситуации, даже при отсутствии физического повреждения вследствие психогенных расстройств в первый период развития ситуации, являются практически нетрудоспособными. Это позволяет ставить вопрос о выводе при первой же возможности из зоны бедствия переживших катастрофу и о планировании спасательных и первых восстановительных работ главным образом силами людей, прибывающих из не пострадавших районов. Однако опыт показывает, что вопросы замены в зоне бедствия специалистов, особенно занимающих руководящее положение, требуют индивидуальной оценки их состояния. Вероятно, в ряде случаев допустима не замена специалистов и руководителей, а временное прикомандирование к ним соответствующих дублеров. С нашей точки зрения, такая система, часто использовавшаяся в зоне Спитакского землетрясения, полностью себя оправдала. Специальный обобщенный анализ позволяет проследить определенную динамику возникновения и развития у пострадавших отдельных психопатологических проявлений, зависящих от этапа внезапно развившейся экстремальной ситуации. Непосредственно после острого воздействия, когда появляются признаки опасности, у людей возникают растерянность, непонимание того, что происходит. За этим коротким периодом при простой реакции страха отмечается умеренное повышение активности: движения становятся четкими, экономными, увеличивается мышечная сила, что способствует перемещению многих людей в безопасное место. Нарушения речи ограничиваются ускорением ее темпа, запинанием, голос становится громким, звонким, отмечается мобилизация воли, внимания, идеаторных процессов. Мнестические нарушения в этот период бывают представлены снижением фиксации окружающего, нечеткими воспоминаниями происходящего вокруг, однако в полном объеме запоминаются собственные действия и переживания. Характерным является изменение переживания времени, течение которого замедляется и длительность острого периода представляется увеличенной в несколько раз. При сложных реакциях страха в первую очередь отмечаются более выраженные двигательные расстройства. При гипердинамическом варианте наблюдается бесцельное, беспорядочное метание, множество нецелесообразных движений, затрудняющих быстрое принятие правильного решения и перемещение в безопасное место, в ряде случаев наблюдается паническое бегство. Гиподинамический вариант характерен тем, что человек как бы застывает на месте, нередко старается «уменьшиться», принимая эмбриональную позу, садится на корточки, обхватив голову руками. При попытке оказать помощь либо пассивно подчиняется, либо становится негативистичным. Речевая продукция бывает в этих случаях отрывочной, ограничивается восклицаниями, в ряде случаев отмечается афония. Воспоминания о событии и своем поведении у пострадавших в этот период недифференцированны, суммарны. Наряду с психическими расстройствами нередко отмечаются тошнота, головокружение, учащенное мочеиспускание, ознобоподобный тремор, обмороки; у беременных женщин — выкидыши. Восприятие пространства изменяется, искажаются расстояние между предметами, их размеры и форма. В ряде наблюдений окружающее представляется «нереальным», причем это ощущение затягивается на несколько часов после воздействия. Длительными могут быть и кинестетические иллюзии (ощущение качающейся земли, полета, плавания и т.д.). Обычно эти переживания развиваются при землетрясениях, ураганах. Например, после смерча многие пострадавшие отмечают своеобразное ощущение действия непонятной силы, которая их «как будто тянет в яму», «толкает в спину», они «сопротивлялись этому», хватались руками за различные предметы, стараясь удержаться на месте. Один из пострадавших рассказал, что у него было впечатление, что он плыл по воздуху, совершая при этом движения руками, имитирующими плавание. При простой и сложной реакциях страха сознание сужено. Хотя в большинстве случаев сохраняется доступность к внешним воздействиям и избирательность поведения, возможность самостоятельно находить выход из затруднительного положения. Особое место в этот период занимает возможность развития состояний паники, которая в прошлом была типичной при крупных землетрясениях. Индивидуальные панические расстройства определяются аффективно-шоковыми реакциями при их развитии одновременно у нескольких пострадавших, возможно, их взаимовлияние друг на друга и на окружающих, приводящее к массовым индуцированным эмоциональным расстройствам, сопровождающимся «животным» страхом. Индукторы паники — паникеры, люди, которые обладают выразительными движениями, гипнотизирующей силой криков, ложной уверенностью в целесообразности своих действий, становясь лидерами толпы в чрезвычайных обстоятельствах, могут создать общий беспорядок, быстро парализующий целый коллектив, лишающий возможности оказывать взаимопомощь, соблюдать целесообразные нормы поведения. «Эпицентром» развития массовой паники обычно являются высоко внушаемые истерические личности, отличающиеся эгоистичностью и повышенным самолюбием. Как свидетельствует опыт, при различных катастрофических ситуациях в мирное и военное время предотвращение паники состоит в предварительном обучении людей действиям в критических ситуациях, необходимо знать правдивую и полную информацию вовремя и на всех этапах развития чрезвычайных событий. Специальная подготовка активных лидеров, способствует им в критический момент возглавить растерявшихся людей, направить их действия на самоспасение и спасение других пострадавших. Во время Спитакского землетрясения (и других наблюдаемых в последние годы катастроф) многие люди, зная, что проживают в сейсмоопасном районе, сразу же понимали, что происходящее вокруг связано с сильным землетрясением, а не с чем-либо другим, также катастрофическим (например, с войной). В основных районах сосредоточения пострадавших имелась информация о событиях, которая опровергала панические слухи, а главное — появились лидеры, сумевшие во многих районах организовать спасательные работы и предотвратить развитие паники. В ситуации острого экстремального воздействия реактивные психозы представлены в основном аффективно-шоковыми реакциями, которые развиваются мгновенно и протекают в двух основных формах: фугиформной и ступорозной. Фугиформная реакция характеризуется сумеречным расстройством сознания с бессмысленными беспорядочными движениями, безудержным бегством нередко в сторону опасности. Пострадавший не узнает окружающих, отсутствует адекватный контакт, речевая продукция бессвязная, нередко ограничивается нечленораздельным криком. Отмечается гиперпатия, при этом звук, прикосновение еще более усиливают страх, при этом нередко возможна немотивированная агрессия. Воспоминания о пережитом частичные, обычно запоминается начало события. При ступорозной форме наблюдаются общая обездвиженность, оцепенение, мутизм, иногда кататоноподобная симптоматика; больные не реагируют на окружающее, часто принимают эмбриональную позу, отмечаются нарушения памяти в виде фиксационной амнезии. Истерические психозы при острых внезапных экстремальных воздействиях являются аффектогенными, и в их возникновении важную роль играют не только страх, но и такие особенности личности, как психическая незрелость, эгоизм. В клинической картине истерического психоза облигатным синдромом является аффективное сужение сознания с последующей амнезией. Нередко сознание заполняют яркие тематичные зрительные и слуховые галлюцинации, больной «переносится» в психотравмирующую ситуацию, вновь переживая события, в которых он участвовал. При истерическом ступоре мимика больного отражает переживания страха, ужаса; иногда больной беззвучно плачет; обездвиженность, мутизм нередко прерываются, и больной может рассказывать о психотравмирующей ситуации. Истерические психозы обычно более длительны, нежели аффективно-шоковые реакции, и, возникнув в период экстремального воздействия, они могут продолжаться до нескольких месяцев после его завершения и требуют длительного лечения. Завершаются острые реактивные психозы резким падением психического тонуса, частичным ступором в «виде паралича эмоций» (Молохов А.В., 1962). Довольно часто отмечаются состояния прострации, тяжелой астении, апатии, когда угрожающая ситуация не вызывает переживаний. Нередки остаточные явления в виде истерических расстройств, представленных пуэрилизмом, синдромом Ганзера, псевдодеменцией. Однако наиболее распространенным является астенический симптомокомплекс. После завершения острого периода во втором периоде развития ситуации у некоторых пострадавших наблюдаются кратковременное облегчение, подъем настроения, активное участие в спасательных работах, многоречивость с многократным повторением рассказа о своих переживаниях, об их отношении к случившемуся, бравада, дискредитация опасности. Эта фаза эйфории длится от нескольких минут до нескольких часов. Как правило, она сменяется вялостью, безразличием, идеаторной заторможенностью, затруднением в осмыслении задаваемых вопросов, трудностями при выполнении даже простых заданий. На этом фоне наблюдаются эпизоды психоэмоционального напряжения с преобладанием тревоги, в ряде случаев пострадавшие производят впечатление отрешенных, погруженных в себя, они часто и глубоко вздыхают, отмечается брадифазия. Ретроспективный анализ показывает, что в этих случаях внутренние переживания нередко связываются с мистически-религиозными представлениями. Другим вариантом развития тревожного состояния в этот период может быть «тревога с активностью». Характерными для этих состояний являются двигательное беспокойство, суетливость, нетерпеливость, многоречивость, стремление к обилию контактов с окружающими. Экспрессивные движения бывают несколько демонстративны, утрированы. Эпизоды психоэмоционального напряжения быстро сменяются вялостью, апатией. На этом этапе происходит мысленная «переработка» случившегося и осознание понесённых утрат. Предпринимаются попытки адаптироваться к новым условиям жизни. В третьем периоде развития остро начавшейся катастрофической ситуации наблюдается сближение, а во многих случаях и идентификация клинических проявлений с расстройствами, отмечаемыми на отдаленных этапах медленно развивающихся экстремальных воздействий. Существенные отличия имеются у лиц, переживших ту или иную катастрофу и продолжающих находиться под влиянием ее последствий (например, для жителей «загрязненных» радиационными выбросами территорий длительное проживание на них является по существу хронической психотравмирующей ситуацией). В этот период у пострадавших происходит развитие, прежде всего, разнообразных неврастенических и психосоматических расстройств, а также патохарактерологических развитии личности. По особенностям проявлений, степени выраженности и стабильности, наблюдающиеся психогенные нарушения в этот период могут быть разделены на начальные рудиментарные и развернутые проявления психической дезадаптации (невротические, психопатические, психосоматические). Для первых из них характерны нестабильность, фрагментарность расстройств, ограниченных одним-двумя симптомами непсихотического регистра, непосредственная связь болезненных проявлений с конкретными внешними воздействиями, уменьшение и исчезновение отдельных расстройств после отдыха, переключения внимания или деятельности, снижения порога переносимости различных вредностей, физического или психического напряжения. При активном расспросе пострадавших в этот период отмечаются чувство повышенной усталости, мышечная слабость, дневная сонливость, расстройства ночного сна, диспепсические явления, транзиторные дизритмические и дистонические расстройства, усиление потливости, тремор конечностей. Часто встречаются состояния повышенной ранимости, обидчивости. Указанные расстройства наблюдаются изолированно и не могут быть объединены в клинические симптомокомплексы. Однако по преобладанию тех или иных расстройств можно выделить начальные субневротические нарушения, аффективные, астенические, вегетативные, а также смешанные расстройства. Наряду с невротическими и психопатическими реакциями на всех трех этапах развития ситуации у пострадавших отмечаются расстройства сна, вегетативные и психосоматические нарушения. Инсомния не только отражает весь комплекс невротических нарушений, но и в значительной мере способствует их стабилизации и дальнейшему усугублению. Чаще всего страдает засыпание, чему мешают чувство эмоционального напряжения, беспокойство, гиперестезии. Ночной сон носит поверхностный характер, сопровождается кошмарными сновидениями, обычно непродолжителен. Наиболее интенсивные сдвиги в функциональной активности вегетативной нервной системы проявляются в виде колебаний артериального давления, лабильности пульса, гипергидроза, озноба, головной боли, вестибулярных нарушений, желудочно-кишечных расстройств. В ряде случаев эти состояния приобретают пароксизмальный характер, становясь наиболее выраженными во время приступа. На фоне вегетативных дисфункций нередко обостряются психосоматические заболевания, относительно компенсированные до экстремального события, и появляются стойкие психосоматические нарушения. Наиболее часто это отмечается у лиц пожилого возраста, а также при наличии резидуальных явлений органического заболевания ЦНС воспалительного, травматического, сосудистого генеза. Динамика, компенсация и, напротив, декомпенсация указанных пограничных форм психических расстройств на отдаленных этапах течения экстремально возникшей жизнеопасной ситуации зависят главным образом от решения социальных проблем, в которых оказались пострадавшие. Собственно медицинские и медико-профилактические мероприятия в этих случаях носят вспомогательный характер. Особенностью начала развития жизнеопасной ситуации при растянутом во времени первом периоде катастрофы является то, что опасность может не иметь признаков, которые, воздействуя на орган чувств, позволяют воспринимать ее как угрожающую (как, например, при аварии на Чернобыльской АЭС). Поэтому осознание угрозы жизни и здоровью возникает лишь в результате официальной и неофициальной (слухи) информации, получаемой из различных источников. В связи с этим развитие психогенных реакций происходит постепенно, с вовлечением все новых групп населения. При этом в структуре развившихся психических нарушений удельный вес психотических форм обычно незначителен, лишь в единичных случаях выявляются реактивные психозы с тревожно-депрессивными и депрессивно-параноидными расстройствами, а также обострение имевшихся психических заболеваний. Преобладают непатологические невротические проявления, а также реакции невротического уровня, определяемые тревогой, развивающейся вслед за оценкой опасности. Организация и содержание медицинской помощи пострадавшим с психогенными расстройствами, развившимися в экстремальных условиях, определяются, прежде всего, масштабами катастрофы или стихийного бедствия, величиной санитарных потерь населения вообще и потерь психоневрологического профиля в особенности. При ограниченных единичных или немногочисленных очагах стихийного бедствия или катастрофы, при сохранившейся системе оказания медицинской помощи, как правило, имеется возможность направить в очаги (к очагам) стихийного бедствия достаточные силы и средства, в том числе подготовленный врачебный и средний медицинский персонал. Принципиально иные условия возникают при стихийных бедствиях и катастрофах, охватывающих значительные территории, не говоря уже о многочисленных очагах массовых санитарных потерь, которые могут возникнуть, например, во время войны, в результате разрушения атомных электростанций, плотин, химических заводов или применения оружия массового поражения. В подобных ситуациях в большей или меньшей мере нарушается система здравоохранения, резко возрастают санитарные потери населения, существенно страдает материально-техническая база здравоохранения, возникает острый дефицит врачей-специалистов. Решающее значение при этом приобретает подготовка врачей любой специальности к оказанию помощи при психогениях, радиационных и термических поражениях, поскольку они часто могут сочетаться с любой другой формой патологии. Уместно сказать, что именно так формулируется задача подготовки врачебного и среднего медицинского персонала к работе в военное время и при стихийных бедствиях в США в системе не только военного, но и гражданского здравоохранения. Опыт медицинской помощи при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, землетрясения в Армении, взрыва газовой смеси невдалеке от участка железной дороги Уфа — Челябинск и во время других крупномасштабных катастроф и стихийных бедствий, происшедших в нашей стране, подтверждает правильность такого подхода. Показателен в этом отношении опыт ашхабадского землетрясения 1948 г., когда практически вся сеть лечебно-профилактических учреждений была разрушена, а значительная часть врачебного и среднего медицинского персонала погибла. При Спитакском землетрясении в 1988 г. медицинскую помощь также оказывали специалисты, прибывшие из других районов.
8.Список литературы: · Боевая психическая травма: причины, проявления, первая помощь
Опубликовано: «Профи», 1997, № 3. автор статьи Корниенко И.В.
Практическая психология. Издание третье, стереотипное. Екатеринбург: «Деловая книга», 1998. 368 с. Абрамова Г.С. · Военная Академия Химической Защиты имени маршала С.К.Тимошенко
«Регуляция психических состояний военнослужащих в учебно-боевой деятельности»
Учебное пособие Ю.Ф.Бычков
Пограничные психические расстройства. Александров Ю.А
Учебное пособие. Раздел II. Клиника пограничных психических расстройств. Интернет сайт «Воок.up.ru»
Психология экстремальных ситуаций. Хрестоматия. Москва. «Харвест» 2002г. 480 стр. Составитель Тарас А.Е, Сельченок К.В. Статьи: Селье Г. «Стресс жизни». Василюк Ф.Е «Проблема критической ситуации». Пергаментщик Л.А «Список Робинзона». Лебедев В. «Личность в экстремальных Условиях». Александровский Ю.А «Психогении в экстремальных ситуациях». Решетников М.М «Психофизиологические аспекты состояния; поведения и деятельности, пострадавших в очаге стихийного бедствия». «Уфимская катастрофа: особенности состояния, поведения и деятельности людей» Медицинская реабилитация в Вооруженных силах Российской Федерации. Методическое пособие для врачей. Часть3 «Нервные и психические заболевания». Москва. Воениздат. 2004г. стр.64 Введение в профессию. Учебно-методическое пособие для войсковых психологов и социологов. Москва 1992г. стр.127 Компьютерная программа «Методика расчета психогенных потерь» Военный университет г. Москва Психология и педагогика профессиональной деятельности офицера. Методиче